Сказка о сказке

В одном большом городе жила маленькая девочка, и была это не простая девочка, а девочка-сказка. В этом нет ничего особенно удивительного, ведь есть же, например, мальчики-хулиганы или девочки-капризули, так почему не быть девочке-сказке? Как и у других детей, у неё были мама и папа, брат и сестра, немного хороших игрушек, немного красивых вещей, качели и песочница во дворе, летние поездки на отдых и прочее, что складывается в счастливое детство. Складывается-то оно складывается, только вот отчего-то не складывалось. Девочка ходила в детский сад, потом в школу, и как-то всё больше оказывалось, что девочка и сказка – сами по себе, а жизнь и другие люди – совсем даже отдельно. Папа любил девочку – но он вовсе не был сказочным, не любил сказку и не нуждался в ней. Он много работал, приходил уставшим, смотрел по телевизору футбол, в выходные пил пиво и лежал под машиной. Вдруг, иногда, в хорошем настроении, он играл с девочкой – но сказке не было места в его насыщенной жизни. Мама… сказка так никогда и не поняла, любила её мать или нет. Пожалуй, мама любила не дочку – она любила свою мечту о дочке. Её дочка должна была хорошо учиться, хорошо себя вести и замечательно выглядеть в глазах соседей. Потом поступить в институт, хорошо выйти замуж, получить квартиру и всегда-всегда-всегда слушаться маму. “Вот это я понимаю – сказка”,– внушала она нерадивому чаду. Брат.. да что взять с мальчишки, дворовый авторитет которого подрывало наличие странной сестры? Сестра относилась к Сказке лучше других… она позволяла себя обожать. Сестра её была маленькой балованной капризулей, поздним ребёнком, и с высоты внутрисемейного трона позволяла себе милостивое отношение.. иногда, для того, чтобы лишить его вскоре.

Девочка любила путешествовать. Этот город не был сказочным, он был большим, грязным и равнодушным. То ли дело – названия, сошедшие с книжных страниц, ласковые летние дни, дорога и наконец тот миг, когда из-за горизонта поднимаются шпили сказочно высоких башен. Девочка любила мечтать. Музыка уносила её в сказочную страну, и потом, когда таяли последние хрустальные ноты, обязательно оставляла подарок. Девочка любила творить; она хватала клочок ткани, комок ваты, сломанную игрушку, карандаши – и рождалось чудо. Она придумывала игры, а потом и играющих в них. Воздух вокруг неё иногда пах цветами и всегда был чуть-чуть не таким; там, где она проходила, у людей беспричинно улучшалось настроение, порой расцветали цветы, сами собой находились потерянные вещи, а Гоша Семёнов из пятого “Б” однажды даже сделал уроки. “Тоже мне, сказка,– ругалась на это мама,– лучше бы в магазин на углу молока завезли. Забудь эти глупости, думай о важных вещах”. Девочка не знала, что делать. Она слушала маму и очень старалась стать обычной.. иногда ей казалось, уже почти получилось, но каждый раз что-то ломалось. В другие дни она бунтовала, и реальность вокруг плыла, таяла под напором сказки… тогда её ругали и стыдили втроём-вчетвером. Девочка плакала, хотела и обещала быть хорошей, ненавидела себя и заразу в себе – и всё повторялось. Девочка выросла, на пятёрки закончила школу, пошла в институт, влюбилась и вышла замуж. “Твоя жизнь будет сказкой”,– говорила она избраннику. “Воистину так,– отвечал молодой человек,– ведь моя жизнь – это ты”. Жаль, в двадцать лет мало кто додумается спросить другого: “А какую сказку ты имеешь в виду?”. Быстро выяснилось, что молодой человек имеет о своей сказке сложившееся, однозначное мнение. Его личная, персональная сказка должна любить его, радовать его, угождать ему, а сверх того – делать так, как делает его мама, говорить так, как говорит его мама, думать так, как думает его мама, выглядеть лучше, чем его мама… и всегда-всегда-всегда слушаться его маму. “Это и есть сказка?” – в отчаянии спрашивала у зеркала девочка.– “Как же быть? Я должна.. я обещала.. я сказка.. пусть грустная.. глупая.. жестокая.. страшная.. но ведь это не я! Это не моя, совсем не моя сказка!!” И однажды Сказка взяла своего маленького сына и навсегда ушла из этого дома.

В нашем городе непросто быть сказкой среди обычных людей, но ещё труднее делать это вообще в одиночку. Сказка много работала, как она говорила и думала, из-за денег. Увы, даже сказкам нужны деньги, чтобы платить за квартиру и покупать сыну игрушки. На самом же деле работа давала не только деньги… там Сказка могла быть собой, ведь она работала сказкой. Она приходила в детский театр – и дети, затаив дыхание, смотрели и слушали, а когда занавес опускался, так хлопали и кричали, так прыгали, бегали и хулиганили, что старенький театр чудом оставался на месте. Затем, после работы, Сказка гуляла по аллеям и паркам – и туда, где она проходила, тянулись мечтательные и влюблённые, грустные и одинокие, чтобы найти, вкусить, сохранить малую толику сказки. Девочка же шла к сыну – который рос как в сказке, но при этом совершенно неизбалованным. А когда он засыпал, она снова работала – ведь сказка даже для одного ребёнка снова и снова требует денег, а сказкам у нас платят негусто. Девочке много раз предлагали другую работу. Её приглашали: будь моей сказкой – не пожалеешь. Девочка грустно улыбалась, это она уже пробовала. Иногда удавалось подработать музой – но всегда недолго. Её звали работать в рекламном бюро, потом продавать по телефону полезные вещи, а один раз даже помочь при проверке налоговой инспекцией. Дольше всего Сказка думала над предложением из брачного агентства… она попробовала, но первая же пара, которую ей требовалось соединить, была такими черствыми, циничными, злыми людьми, что создавая им сказку, девочка чуть не потеряла себя.

Шло время, и оно вовсе не было добрым к бедняжке. От всех переживаний и передряг, напряжений и трат Сказка рано постарела, и когда её сын стал юношей, она была уже пожилой женщиной. Она любила сына, и он очень любил свою маму, но даже он не был сказочным – просто умный, добрый и хороший парень, такой, каких мало. Ещё у Сказки были друзья.. как она считала, много друзей – но разве могли друзья сказки быть обычными людьми? Они придумывали и творили, уезжали и пропадали, занимались опасными делами и влипали в неприятные истории. Порой, через годы, они возникали на пороге словно ушли вчера – и снова уходили словно до завтра. Сказка уже думала о выходе на пенсию, когда сын познакомил её с невестой. Жаль, что в двадцать лет мало кто додумывается спросить другого “А какую сказку ты имеешь в виду?” Сказка сдержалась, не стала говорить сыну, что она видит в его девушке – и пожалела об этом. Потянулись тоскливые, одинокие вечера. Даже привычные дела падали из рук, даже воздух больше не пах цветами, а пах лекарствами. Сказка пробовала ездить к сыну в гости, но каждый раз видела, что сыну хуже и хуже, а ей всё больше и больше не рады. Маленькая когда-то квартира вдруг сделалась просторной, яркие, теплые, красивые вещи – раздражающими, ну а раздражающие – резали хуже ножа. Сказка попробовала поговорить с братом – но услышала “мы же тебе говорили”, и ещё много чего. Сестра вовсе не стала беседовать, у неё были дела поважнее. Как воздушный шарик, девочка сдувалась день за днём, вот она уже – маленькая сгорбленная старушка, даже летом кутающаяся в необъятную кофту. Да, не девочка, тем более не девочка-сказка… сказка ушла внутрь, лишь где-то, чуть выше больного желудка, словно прощальный подарок, тлел огонёк. Грустная сказка? Да, наверное. Жизненная? Очень. Мы знаем такие сказки, мы видим их каждый день. Они случаются с нами. Случаются со всеми, кто теряет сказку.. теряет до конца. Потому что Сказке – однажды позвонил сын. Её грустный, усталый, постаревший, любимый сын. Позвонил не по телефону, но в дверь. На плече у него была сумка с вещами, а в руках – маленьких комок из пеленок, в котором плакала девочка.. маленькая девочка-сказка. Так нужная нашему городу.

(с) Softwarer
апрель 2009