Моя непрожитая жизнь

С чего все началось? Даже и не знаю, что на это ответить… Почему я решил рассказать все это? Тоже не знаю… Просто сижу, вспоминаю все произошедшее по порядку. В общем, буду рассказывать все так, как я это помню. Возможно, что-то упущу из виду, возможно,  о чем-то не упомяну. Все-таки, как-никак, прошел уже целый месяц.
Последнюю неделю меня мучает желание написать обо всем. Зачем? Не знаю… Наверное, чтобы ничего не забыть… Как бы там ни было, начну по порядку. Буду рассказывать так, как помню это я. И заранее прошу прощения, если что-то рассказанное мной не будет изложено абсолютно ясно – я не писатель, чтобы писать красиво и гладко…

Была суббота.  Выходной день. Впереди было воскресенье, еще один выходной.  Дни, которые мы так ждем. Хорошо, что лето – скучать в выходные не приходится. Разумеется, что почти все оставшиеся в городе, кто не уехал на дачу, подались на пляж. Который был многолюден. Полдня на пляже провел и я.
Возвращаясь домой, заглянул по дороге в магазин дисков – решил вечерком посмотреть какие-нибудь хорошие, интересные фильмы. Не то, что штампуют сейчас заграничные и отечественные киношники, а именно хороший фильм. Жаль, что таких сейчас очень мало… Приобрел я пару дисков и уже собрался уходить, как на выходе натолкнулся на стойку с книгами. Пробежался по названиям глазами. Ничего особенного, стандартный набор стандартных бумагомарателей. Взгляд остановился на невзрачной на вид небольшой книжечке. «Непрожитая жизнь» - называлась та книжечка. Взял руки, пролистал. Какое-то очередное мудреное размышление о жизни настоящей и о прошлых жизнях. О таком пишут во множестве уличных газет. Но, сам не поняв почему, я купил эту книжку. Пока ехал в полупустом автобусе домой, раскрыл и начал пробегать глазами по написанному в ней. Оказалось, что ее содержание разительно отличалось от обычного содержания подобных рассказов в желтой прессе.
Автор был мне неизвестен. Но он аккуратно, без напора и убеждений, рассуждал о природе нашего появления в мире; о том, что становится с человеком после его смерти. Это понятно, что тело умершего закапывают, а душа, по мнению верующих, возносится на небеса, где попадает либо в рай, либо в ад. Ну, а если представить, рассуждал автор, что смерть – это всего лишь так называемый шлюз между разными жизнями? Например, все мы вечером ложимся спать, чтобы с утра проснуться. И начать жить "сегодня", оставив в прошлом "вчера". В книге автор рассматривал смерть как некий сон между двумя жизнями. В таком случае, возможно, что живущий «вчера» одной жизнью, «сегодня» жил совсем другой. Немного заумно… Но автор рассуждал это словно вместе с читателями, пытался разобраться вместе с ними, ни в чем не убеждая…

…На сиденье рядом опустился  пожилой мужчина. Даже, можно было сказать, почти дедушка. Возраст я определить не смог, но на вид далеко за шестьдесят. Я скользнул по нему взглядом и снова уткнулся в книгу.
- Интересная книга? – он неожиданно спросил меня.
- Ну как… - неопределенно пожал я плечами.
- А вы что думаете по поводу написанного?
Я снова пожал плечами. Если вникать во все это, то ведь можно голову сломать. Равно как и глотку сорвать, доказывая, жил ли человек когда-то или нет. Я отношусь к этому как-то равнодушно. Читать любил с детства, зачитывался фантастикой, мистикой, приключениями…
- Вот то-то и оно, что никто сейчас много чего не знает, и не стремится к пониманию этого. И не хочет понять. А жаль… Вот в наше время мы стремились к познанию чего-то нового, было стремление к чему-то… А сейчас? Что  происходит сейчас? Если хотите знать, молодой человек, мое мнение, то я вам скажу. Деградация! Абсолютная деградация, и ничего больше!
- Почему же? – мне стало немного обидно от слов случайного соседа.
- Ну как же? Многие перспективные и интересные исследования прекратили. Почти все научно-исследовательские центры проданы. Все, что раньше наш народ разрабатывал и производил сам, теперь закупается за рубежом. Молодежь утратила почти все культурные и моральные ценности…
Продолжать тему разговора мне особенно не хотелось, иначе придется начать спорить с человеком. А он не отступится от своего. Передо мной, так сказать, обиженный на свою нынешнюю никчемную жизнь пожилой человек. Но он все же был прав. На самом деле, сейчас у нынешней молодежи нет практически никаких моральных ценностей. Например, раньше было позорно не служить в армии. Сейчас же наоборот – если не сумел откосить или отмазаться от службы, то ты лошара. Или недавно я стал случайным свидетелем разговора двух подростков. Которые обсуждали какого-то Игорька. Который очень крутой, так как сумел сломать в парке скамейку…
… - В книге же затронута тема, которая волновал многих людей во все времена. Например, еще во времена Древнего Египта жрецы верили, что душа умершего фараона продолжает свой путь в загробное царство. Для этого…
- Для этого убивали сотни ни в чем неповинных людей, которые должны были сопровождать фараона в это самое загробное царство, - перебил я дедушку. Невежливо с моей стороны перебивать, но эта традиция жрецов Древнего Египта была, на мой взгляд, абсолютной глупостью.
- О, так вы знаете историю?! – не то удивился, не то обрадовался попутчик.
- Ну так, не особо хорошо… Общая программа, ну и сам читал… 
- Очень хорошо… В книге изложены многие исследования в области реинкарнации, многие из этих исследований взяты из результатов экспериментов. Вы, молодой человек, возможно, этого не знаете, но многие государства во все времена пытались понять суть «жизни» человека после его смерти. Больших результатов по сравнению с другими достиг известный вам по истории Адольф Гитлер. По его приказу были построены многие лаборатории и даже исследовательские центры, где проводились эксперименты на людьми. Которые поставлялись из концлагерей...
Я припоминал, что читал где-то что-то подобное. Правда, Гитлер увлекался в основном оккультными науками. Мистикой и прочей ерундой.
- Вы читали эту книгу? – я не нашелся спросить ничего лучшего.
- Я ее написал, - улыбнулся попутчик.
- Написали?!
Вместо ответа он взял у меня книжку и открыл на последней странице. Там была очень короткая биография автора и его фото. С которого на меня смотрел… мой случайный попутчик. Фамилию его я, по понятным причинам, называть не стану.
- Константин Петрович, - представился попутчик. - Я почти всю жизнь занимался подобными исследованиями. Сначала – по приказу руководства СССР, работая в одном из сверхсекретных «ящиков». Потом, после развала Союза, как любитель. С большим трудом мне удалось сохранить малую часть результатов из полученных исследований. И работал уже не как профессионал, а как любитель…
- Ясно… - не зная, что ответить, сказал я.
- Ну, а вы что думаете? Насчет всего того, о чем говорили и о том, что написано в книге? – после короткой паузы спросил меня Константин Петрович.
- Не знаю… Спорить и доказывать можно хоть сколько, все равно никто ничего не сможет доказать…
- А если я смогу вам доказать, что все описанное мною в книге – правда?! Что действительно существует переселение душ? Что реинкарнация – это вовсе не бред и не выдумки?
Я молчал. Просто не знал, что подумать или что сказать. Чтобы вы сделали на моем месте? Вдруг он сейчас, решив доказать существование переселения душ, покончит с собой? Может, этот Константин Петрович немного двинулся умом?
Видимо, эмоции ясно читались на моем лице, так как Константин Петрович, внимательно смотря на меня, проговорил:
- Понимаю, молодой человек, понимаю… Я бы тоже также отреагировал, уж поверьте. Я не сумасшедший, не подумайте… Поэтому не хочу вас ни в чем убеждать. Если надумаете получить доказательства, то я вам их предоставлю. Вот вам моя карточка, позвоните, если решите. А сейчас – прошу прощения, моя остановка…
Константин Петрович сунул мне в руки визитку и, прежде чем я успел что-то сказать, резко поднялся и вышел из автобуса. Визитка была самой простой – черно-белой, на недорогой бумаге, на ней стояли только фамилия с инициалами, и номер телефона. Я сунул визитку в карман – ну не сорить же в салоне автобуса, и принялся смотреть в окно на вечерний город. Читать расхотелось. Когда я вернулся домой, то абсолютно забыл про визитку. Вернее, про то, что сунул ее в джинсы. И вспомнил лишь когда собрался постирать джинсы – спустя почти неделю после встречи с Константином Петровичем.
Была пятница. Впереди два выходных дня. Погода была пасмурная, на выходные синоптики обещали дождь, местами  с грозами. Если прогноз сбудется, то в выходные заняться будет практически нечем. Почти весь вечер я провел в раздумьях. Вспомнились слова Константина Петровича. Решившись, я поднял телефон и набрал номер, указанный на визитке. Трубку подняли почти сразу, словно ждали моего звонка…

- Я рад, молодой человек, что вы пришли, - ставя на невысокий стол чашки с ароматным чаем и вазочки с печеньем, проговорил Константин Петрович. Он встретил меня на удивление тепло, словно старого знакомого. И, казалось, совсем не удивился моему приходу.
 Обстановка у Константина Петровича была в старом стиле – массивные лакированные столы с резными ножками, не менее массивные шкафы, заваленные разными книгами и рукописями. Мягкие диваны, которые выпускались еще в Советском Союзе. Но, несмотря на возраст мебели, выглядела она добротно.
- Я не стану тянуть время, молодой человек, - почему-то Константин Петрович предпочитал обращаться ко мне именно так, нежели по имени, - И вкратце расскажу, почему вы здесь. А вы внимательно послушаете. Вы согласны, молодой человек?
Я кивнул. Глотнул чая – он был действительно отменный. А мне, похоже, предстояла длинная лекция…
- В вас живет некая искорка, тяга к неизвестному – именно поэтому вы здесь. И этим вы отличаетесь от остальных людей. Которых можно смело назвать «серыми обывателями». Но я не стану петь вам дифирамбы. Я расскажу, как я хотел вам доказать, что переселение душ действительно существует. Для этого мне на несколько минут придется сделать небольшое отступление… 
Константин Петрович глотнул чая и начал повествование:
- Я с детства увлекался чтением. Я рос довольно болезненным ребенком, поэтому времени на чтение мне хватало. Когда пришла пора поступать в институты, выбора передо мной не стояло – я знал, куда поступлю. В центральной городской – тогда еще Ленинской библиотеке – я познакомился с одним человеком, который изменил всю мою дальнейшую судьбу. Я устроился работать в закрытый правительственный «ящик», работа была очень интересной… С развалом СССР все прекратилось. Нашу контору закрыли, исследования прекратили…  Я вместе с несколькими моими бывшими коллегами сумел сохранить кое-что из наших исследований, и мы продолжили разработку уже, как говорится, на свой страх и риск. Это заняло у нас почти всю жизнь. К сожалению, года берут свое, из всей нашей команды остался только я. И то мне осталось не так уж много…
Константин Петрович сделал паузу, во время которой несколько раз отхлебнул ароматного крепкого чая. Задумчивый его взгляд говорил о том, что он собирается  с мыслями. Значит, я не ошибся и впереди меня ждет длинная поучительная история его жизни.
- Рассказывать можно было бы о многом, - продолжил Константин Петрович. Взгляд его был по-прежнему сосредоточен и задумчив, - Но я не хочу терзать вас рассказами о моей жизни. Вам это будет неинтересно. Я продолжу говорить о главном. Вы, конечно, помните, как я сказал в автобусе, что могу доказать существование реинкарнации… сейчас я в этом не уверен. Знаете, чем ближе к финалу, тем больше у меня неуверенности….
Константин Петрович снова немного помолчал. Словно собирался с мыслями. Я не мешал ему.
- В общем, молодой человек, послушайте меня внимательно. И потом скажете свое слово. Я могу вам доказать свою правоту. Я уже сказал, что я и несколько моих бывших коллег посвятили всю жизнь нашей работе. Жаль, что никто из них не дожил до сегодняшнего дня… Я сумел закончить нашу работу. И я собрал машину, которая способна вернуть человека в его прошлую жизнь. Ненадолго, но достаточно, чтобы побывать в теле того, кем человек был в прошлой жизни…
Константин Петрович посмотрел на меня в упор, словно хотел что-то от меня услышать. А что я мог ему ответить? Что он сошел с ума, занимаясь непонятно какими исследованиями? Просто подняться и уйти? Я сидел, смотрел на него и молчал. Он же, словно прочитав мои мысли, проговорил:
- Я не сумасшедший. Я не выживший из ума старик. Я действительно создал такой аппарат. Проблема в том, что я не могу сам испробовать ее на себе – кто-то обязательно должен находиться за пультом управления… Поэтому я прошу вас подумать и дать мне ответ – согласны ли вы заглянуть туда, что плотно прикрыто от человека? Прошу вас, не торопитесь с ответом!
Константин Петрович замолчал и мелкими глотками пил начавший немного остывать чай. У меня в голове творился бедлам. Берд какой-то! Как можно было создать машину, способную вернуть человека в его прошлую жизнь! С другой стороны, словно кто-то озорной и надоедливый, вкрадчиво твердил – а почему бы и нет? Вдруг этот человек и вправду создал такую машину? Неужели тебе не хочется узнать, кем ты был в прошлой жизни? Вдруг это все на самом деле правда? Ведь потом будешь терзаться сомнениями…
- Вы можете сказать «нет», молодой человек. И тогда мы с вами допьем чай и разойдемся. Вы молоды, будете жить дальше. Возможно, время от времени вас будет терзать вопрос – а вдруг этот старик был действительно вовсе не сумасшедший и говорил правду?
Эти слова повлияли на мое принятое уже решение. Я ведь приехал сюда по своей воле, приехал за доказательствами. Так неужели стоит отказываться от всего, находясь в шаге от тайны? Я не спеша допил чай и поставил пустую чашку на стол. Константин Петрович не произнес за это время ни слова.
- Я готов!

Константин Петрович не торопясь подготовил меня к предстоящей процедуре. Заставил меня снять рубашку, налепил на тело и голову какие-то присоски. Словно готовился снять у меня результаты ЭКГ. Не пришлось никуда далеко идти – все необходимое находилось у него в подвале, оборудованном под небольшую лабораторию.
- Я сделаю небольшой временной отрезок, - говорил, готовя меня, Константин Петрович, - Примерно в пятьдесят лет. Вам не стоит ничего бояться – в случае, если с вами в вашей прошлой жизни что-то случится, что будет угрожать вашей жизни, то вы будете немедленно возвращены сюда.
Последние приготовления прошли в тишине. Константин Петрович был сосредоточен, а я думал о том, все пройдет так, как нужно. Неужели я смогу приоткрыть завесу тайны, о которой так много говорят и так мало знают…
- Вы готовы? – спросил меня Константин Петрович.
- Да!
Константин Петрович нажал какой-то тумблер. Полукресло-полутахта, в которой я лежал, опутанный проводами и присосками, качнулось и медленно опустилось назад, принимая горизонтальное положение. Я почувствовал слабую, едва заметную вибрацию в тех местах, где к моему телу были прикреплены присоски. Вибрация начала постепенно усиливаться. Но ничего не происходило. И вдруг я заметил, как очертания помещения, в котором я находился, стали какими-то расплывчатыми. Словно их отдаляла от меня пелена густого белесого тумана. Мне стало казаться, что усилилась мощность освещения, однако свет не резал глаза. Белый свет словно заполнял собой все окружающее пространство. Наконец, очертания помещения потеряли свои контуры и стали практически неразличимы. Свет поглотил и меня…

Постепенно свет рассеивался. Сквозь белесую пелену начали проступать контуры окружающего меня. Я на пару минут закрыл глаза, чтобы прийти в себя. Открыв их, я осмотрелся. Вернее сказать, осмотрелся – не совсем верно. Я вроде как просто открыл глаза, глядя вперед, но, в то же время, получил всю картину окружающей меня природы. Не успел еще удивиться этому, как понял – все правильно, ведь тот, в кого я сейчас вселился, уже все видел, и, возможно, неоднократно. Поэтому все окружающее знакомо мне. Поэтому я знаю, что меня окружает…
Я стоял на проселочной дороге. Вернее, даже не дороге, а на лесной наезженной колее. Справа от меня, всего метрах в трех-четырех, возвышались деревья. Лес. Но я знал, что это еще не лес. Лес начинается чуть дальше, а эти деревья – всего лишь опушка. Колея тянулась метров на сто вперед, до неглубокого овражка, потом резко заворачивала влево. Слева от колеи находился пустырь, заросший бурьяном и травой. Когда-то, еще не так давно, этот пустырь использовали в качестве поля. А сейчас среди высокой – в человеческий рост – травы виднелись обгоревшие и начавшие уже ржаветь остовы двух танков. Форма их была непривычной – низкие и широкие, с прямоугольным корпусом и такими прямоугольными башнями. У одного из танков был разорван трак и почти под саму башню разорвана пушка. У второго танка башня была свернута набок. Я обратил внимание на тихие, неторопливые шаги у меня за спиной, и монотонное постукивание. Хотел обернуться, посмотреть, кто находится сзади меня, но этого не потребовалось. Я словно увидел трех человек, стоящих в паре шагов позади меня. Двое стояли почти что по бокам, направив на меня автоматы с длинными магазинами, а третий шагал взад-вперед, меряя шагами отрезок метра в два длиной. Те двое, с автоматами, были одеты в форму грязно-зеленого цвета, перепоясанную коричневыми кожаными ремнями. У обоих на груди справа, чуть выше нагрудного кармана, была нашивка – орел с расправленными крыльями, державший в лапах крест, вокруг которого находились какие-то то ли буквы, то ли символы. У второго на левом нагрудном кармане висел орден – все тот же крест. У них у обоих на головах были каски серо-зеленого цвета. Ходивший позади их отличался от них обоих. На нем как влитая сидела черная форма, на левой руке чуть выше локтя была красная повязка с белым кругом, внутри которого красовалась свастика. На разложенном воротнике были эмблемы – ромбы с двумя серебряными молниями внутри. На плечах – серые  погоны с какими-то фигурными узорами. На голове – отороченная белым кантиком черная фуражка, на которой вместо кокарды был череп с перекрещенными костями. Под кителем – коричневая рубашка с черным галстуком. Он постукивал тоненькой тросточкой по голенищам блестящих и хрустевших под его шагами сапог – именно это постукивание и привлекло мое внимание.
Немцы! Немцы?! Где я? Кто я? И тут я «увидел» себя. На мне была грязная, местами заштопанная, заношенная и перепачканная в грязи и крови фуфайка. Несмотря на множество заплаток, на фуфайке было много дыр. Брюки, похожие на военные галифе, что показывали в военных фильмах. На ногах – порванные и почти полностью развалившиеся сапоги. Голова была непокрытой…
И тут на меня полились «воспоминания». Окружение… прорыв… несколько дней скитания по лесам и болотам… короткие, но кровопролитные бои с фашистами… сплочение в небольшой партизанский отряд… нападение отряда фашистских карателей… неравный бой… плен. Последнее было почему-то особенно ужасным и пугающим. Почему, я не понял. И тогда перед глазами поплыли чьи-то нечеткие, словно размытые, лица. Красивая, девушка… двое детей… снова женщина, теперь уже в возрасте…
Ходивший в черной форме остановился и что-то проговорил на своем грубом, лающем, как мне показалось, языке. Я не знал немецкий. Кроме, разумеется, нескольких фраз типа «Хенде хох» и «Гитлер капут», услышанных в кино. Поэтому я ничего не понял из сказанного им. Но зато вместо меня понял тот, в чьем теле я сейчас находился.
- Ты храбро сражался, даже зная, что сопротивление бесполезно. Не сдался, когда предлагали, собственноручно застрелил двоих, поднявших руки. Ты храбрый и хороший солдат. Немецкое командование уважает храбрых солдат, даже если он враг…
Говоря, черный мундир обошел меня и встал впереди меня, с усмешкой глядя мне в лицо.
- … поэтому я даю тебе шанс. Шанс на жизнь. Если ты добежишь до того оврага, пока я считаю до десяти, или мы в тебя не попадем, то ты спасешься… Разумеется, я не могу тебя просто так отпустить. Я должен приказать тебя расстрелять. Но стрелять будет Ганс…
- Какой же это, гнида, шанс? – неожиданно услышал я свой голос. Хриплый, грубый, простуженный голос.
- … стрелять будет Ганс с завязанными глазами. Если он не попадет в тебя, и ты добежишь до оврага, ты будешь жить. Ганс! – к черному мундиру подошел автоматчик, стоявший слева от меня. Мундир достал черный шелковый платок с вышитой на нем белой свастикой и завязал подошедшему глаза.
- Шанс выжить. Немецкие освободители великодушны к врагам, даже к побежденным!
Вместо ответа я, то есть тот, чью жизнь, вернее, небольшой ее отрезок я сейчас проживал, харкнул в лицо черному мундиру. Тот вытащил из кармана белый шелковый платок с черной свастикой и протер лицо.
- Если ты не побежишь, то мы расстреляем тебя здесь. Ганс!
Автоматчик с завязанными глазами передернул затвор автомата.
- Айн! – выкрикнул мундир.
Я стоял, не зная, что предпринять. Принять смерть? Или же попытаться убежать?
- Цвай!
Перед внутренним взором снова проплыли уже виденные мной лица. Как не хотелось умирать! Тем более, что еще молодой – мне всего лишь двадцать один год…
- Драй!
Я сорвался с места. Я понимал, что шанс добежать до оврага ничтожно мал. Бежать было всего метров сто, но на избитых, замерзших, вывихнутых ногах это было, скорее всего, нереально. Я бежал, наверное, не быстрее двухлетнего ребенка.
- Зибен!
Почти одновременно с выкриком простучала короткая очередь. Что-то сильно ударило меня в спину и швырнуло на землю. Боли я не чувствовал. Упав, сильно ударился о землю и оцарапал руки о мелкие камни. Не знаю, как, но я увидел, как черный мундир передает автомат Гансу. Который снял повязку с глаз. Приподнявшись из последних сил, я попытался ползти. Словно видя, как черный мундир приближается ко мне в сопровождении своих двух автоматчиков. На ходу расстегивая кобуру и доставая «Вальтер».
Я не знаю, сколько я смог проползти. Но думаю, что очень немного. Сознание расплывалось, с трудом удавалось его удержать. Но я продолжал ползти. Мундир и автоматчики стояли надо мной и весело смеялись.
- Никто не смеет харкать в лицо офицеру СС! – сильно пнув меня по ногам, со злостью произнес черный мундир. Я ничего не ответил. Просто не было сил что-то отвечать. Немец в черном мундире вскинул руку с «Вальтером». Раздался сухой выстрел. Пуля ударила меня чуть ниже затылка, с силой впечатав голову в землю. Поднять голову не было сил. Сознание быстро покидало меня. Прежде, чем темнота окутала меня, я услышал веселый смех немцев и удаляющиеся прочь шаги…

Я медленно приходил в себя. Темнота постепенно расходилась, уступая место свету. В нос мне ткнулось что-то, противно воняющее. Я открыл глаза. Перед мной, слегка расплываясь, маячило лицо Константина Петровича. Он снова сунул мне под нос ватку с нашатырем. Вот чем воняло!
Я уперся на руки и сел. Константин Петрович уже успел отсоединить от меня все проводки и присоски.
- Как вы себя чувствуете, молодой человек? – обеспокоенно спросил он.
- Как человек, вернувшийся с того света, - попробовал пошутить я. Судя по оставшемуся серьезным лицу Константина Петровича, шутка не удалась.
Он внимательно осмотрел меня – посветил в глаза маленьким фонариком, следя за зрачками. Заставил поприседать, следить глазами за его рукой. Результаты, казалось, его удовлетворили.
- Что вы видели, молодой человек? Вы должны мне все рассказать!
- Можно не сегодня, Константин Петрович? – попросил я.
- Да, конечно. Расскажете, как полностью придете в себя, - ответил Константин Петрович. Было видно, что ему не терпится узнать обо всем, что происходило со мной.
Вернувшись домой, я улегся на свою кровать и почти сразу же уснул. Крепким, без сновидений, сном. И спал почти четырнадцать часов…

Рассказать все  Константину Петровичу я решил спустя почти неделю после нашего эксперимента. Я позвонил ему по знакомому уже мне номеру, но трубку никто не брал. Никто не отвечал на мои звонки и на следующий день до обеда. А в обед я стучался в его дверь и давил пальцем кнопку звонка. Но все безрезультатно – никто мне не открывал…
Домой я возвращался пешком. Проходя мимо газетного киоска, я увидел в одной из газет знакомое лицо. Купив газету четырехдневной давности, я уселся на скамью, прямо на автобусной остановке, и принялся читать. В небольшой заметке было написано, что ушел из жизни бывший советский ученый, академик, лауреат каких-то премий – я не запомнил, каких именно. И красовалась большая фотография этого ученого. С фото на меня смотрел Константин Петрович. Умер он до банального просто и даже глупо – к нему в дом проникли двое парней в надежде поживиться чем-нибудь ценным, но тут им навстречу вышел хозяин дома. С перепуга грабители до смерти забили его. Двое парней, которые, как писалось в газете, уже задержаны и дают показания. Поводом для грабежа послужила нехватка пары десятков рублей не водку…

Я узнал, где похоронен Константин Петрович и сходил к нему на могилу. И рассказал ему все, что видел тогда. Рассказывал так, словно он мог видеть и слышать меня…
Возможно, он когда-нибудь родится вновь. Возможно, я буду знаком с ним. Но я не узнаю, что это он. А он не будет помнить себя Константином Петровичем…
Кстати, я задался мыслью – кто был тот человек, чьи последние минуты я пережил? Я поднял архивы, съездил к дальней родне. И выяснил, что мой прадед призвался на службу через неделю после свадьбы. А через два месяца началась война. Прадед служил пограничником и пропал без вести почти что в первые же дни войны. Не зная, что через девять месяцев у него родится сын, а еще через двадцать два года внук. А через сорок три года после его смерти родится правнук, то есть я…