А время летит...

Редкие выходные обходятся без друзей. Лица одни и те же, меняется только очерёдность. Все давным давно срослись  нервами, мыслями, разговорами, ещё там, в прошлой жизни. Когда вино по двапийсятсемь, хлеб по двадцать четыре, а копченая колбаса и шпроты только по праздникам. Когда наивные мечты, кухонные споры, морозная ночь в форточку и соседка тётя Валя с пятого этажа ложкой по батарее. Если есть червонец, то он сразу был и уже разлит по рюмочкам, и пестреет нехитрой закуской. Где утром не болит голова, хоть ты и не спал, а совсем даже наоборот. Ты до утра изучал географию с какими нибудь студентками. Блудил в холмах и в мелкотравье, заглядывал в укромные пещеры и гроты, шептал дыханием в их розовые раковинки всякого добра...что ты только не делал, чтоб они уходили довольными...

И они уходили. Кто-то часто, но каждый раз навсегда возвращался, долго путаясь в признаниях. Кто-то пропал даже из памяти. Самые стойкие звонят и пишут даже сейчас, спустя полжизни. Не зря старался. Неделю назад техничная Оля поздравила с днём флота. Слова бодрости мне, пожелания, а голос грустный. Была высокая, гибкая. Невнятные титечки компенсировала упругой попой. Длинноногая, с глазами в поллица и непонятный муж. Всё как я любил. Почти не пила, еду брала пальцами, вкусно облизывалась и красиво смеялась. Всё время просила - ещё-ещё...

А Лена... Лена не просила, её и так хотелось. Среди прочих радостей у неё был волшебный голос и постоянное отсутствие нижнего белья. Мурлыкает вкрадчиво, бархатным, грудным чудом, а ты, прижавшись сухими губами к телу, всюду ищешь место где он живёт, этот тембр в её мелком тельце. Говорила мало, зато ночью была громкой кошкой. По утрам мне нецензурно завидовали соседи.

Тихая Женя отличалась зонтиком. Застенчивая, интеллигентная фурия. Обожала пьяные оскорбления матом, говорила на четырёх языках, но упрямо, третий год училась на пятом курсе института культуры. По квартире передвигалась в костюме Евы и была везде рыжая. Недотрога. Нетерпела чужих прикосновений. Попытка обнять вызывала панику. Часто и по долгу любила свой зонтик с интересной ручкой в форме гейши. На Женю необходимо было смотреть и выражать близость лексиконом портового грузчика. Исчезла так же как и появилась, в никуда, но психику подорвала.

Будущая медсестра из города Фрунзе жила в общежитии. Лейла. Дочь уйгурского народа с бархатной кожей. Жёсткие, упрямые волосы и такой же характер. Добраться до неё было как пешком в космос, нереально. Изменило ситуацию восхождение по балконам со второго до пятого этажа. В зубах букет, руки дрожат, но дополз. Двое суток жили в кровати.    

Гимнастка Света любила стоять на голове в нетрезвом виде. Натурально. Потом всегда падала и пыталась показать мостик, шпагат и гибкость натуры в целом, но брала слишком низкий старт и с визгом уходила в горизонтальное положение. Весёлая девушка. Была готова на любые эксперименты ночью и до слёз удивлялась собственной отваге по утрам.

Две Маши приходили в гости только вдвоём. Черное и белое. Неизгладимые впечатления. Но встречи с Женей не прошли даром и я даже не пытался расстроить их союз. 

Техничная Ольга две недели жила на крыше при последнем наводнении, у неё второй непонятный муж и до сих пор стройная. Лена полюбила красивое бельё, ювелирный магазин и возить внука в садик на красной машинке. В общем изменилась не в лучшую сторону, потому что голос остался прежним и встречи с ней для меня очень опасны. Тихая Женька скончалась от асфиксии в припадке любви к кухонным приборам. Гибкая Светлана визжит где то в Италии, а две Маши прижились на разных концах. Света, разумеется.

Сегодня они ругают детей за образ жизни. Учат мужей и внуков "не ковырять в носу", вовремя домой и никаких излишеств с девушками. Стали примером для окружающих, образцы пуританства. В общем трезвые бабушки. Пока трезвые.