Идеальная грешница. Глава 17

Глава 17. ОБРЫВКИ ДУШИ


В комнату заглянула Марина Сергеевна:
- Ну что в письме, сынок?
- Не смотрел еще.
- Там ребята пришли, может, после почитаешь?
- Верно! Важные письма таким образом не приходят, а неважные могут обождать.
- И я так думаю.
Кинув конверт поверх бумаг, Антон перевел дух, словно приговоренный, которому отложили казнь на несколько часов. В гостиной смеялись друзья и родители, слушая очередную Мишкину байку.
- О! Антоха! Здорово! – выскочил из-за стола Пашка. За ним с объятиями полезли все остальные.
Ненадолго заехала Ева. Она странно смущалась, была непривычно бледна, словно неважно себя чувствовала. Антон отвел ее к окну:
- С тобой все в порядке?
- Нормально все. А что?
- Ты какая-то бледная. Даже загар не скрывает.
- Спала  очень плохо, а чувствую я себя хорошо.
- Не врешь?
Она засмеялась, и он успокоился. Весь вечер Антон приглядывался к ней, но Ева лишь подмигивала, отводила взгляд и кокетничала с Лёвой. Антон то и дело трогал мобильник в кармане джинсов, выходил на кухню, чтобы спокойно посмотреть – не пропустил ли вызов или смс. «Ну, на нет и суда нет», – решил Антон, стараясь, чтобы никто не заметил его раздражения и разочарования – он был почти уверен, что Ася наберет его номер, не выдержит. Она так и не позвонила. Когда гости разошлись, он ушел в комнату, завалился на диван. Мысли о предательнице Асе переключились на письмо, да и взгляд то и дело натыкался на конверт. Антон поднялся, вскрыл его, поправил настольную лампу и наклонил листок, чтобы удобнее было читать. Почерк Тани Гордеевой узнал сразу – округлый, с легким наклоном влево, у буквы «д» хвостик-завиток. Так же ровно – баранками – катились строчки в ее тетрадке по русскому. Однажды он выждал момент, и, подобрав нужный цвет пасты, подправил ей домашнюю работу, сделав из «о» букву «а» и наставив кучу запятых и тире. Тогда Таня получила первую и единственную свою двойку по русскому. Замерев, Антон смотрел, как она плакала в рекреации, тихонько всхлипывая и утирая ладошками слезы. Ему стало так ее жалко, что он решился сознаться в содеянном. 
- Тань… – подошел к ней Антон и положил руку на вздрагивающее худенькое плечо.
- Да ты достал меня, придурок очкастый! – крикнула она и убежала. 
Прижавшись спиной к подоконнику, он смотрел ей вслед, а в углу коридора хихикали и крутили пальцем у виска одноклассницы. Ту боль Антон уже не помнил – слишком много в его жизни было после школы, хотя остался перечный привкус, от которого даже сейчас пересохло в горле. Он невольно сжал листок, но что-то удержало, не дало его порвать. Взгляд скользнул к первой строчке.

«Дорогой Тоша! Никогда не думала, что так трудно писать письмо человеку, с которым никогда больше не увидишься. Если бы ты знал, как много мне хочется сказать! За столько ошибок попросить прощения! И поблагодарить за тот мир, что ты мне однажды показал. Я много думала, прежде чем принять решение, которое нас разлучит теперь уже навсегда, но все, что я пережила с тобой рядом… Это божественное состояние нирваны, восторг наслаждения, умиротворение и спокойствие, полет в невесомости, впервые найденная гармония… без тебя всего этого уже не будет, да и не нужно оно мне, как не нужно больше ничего.
Я всегда считала себя счастливой, и когда выходила замуж, любила и верила – вот она, моя половинка. Я засунула в дальний чулан  свои чувства и эмоции и жила только им, своим мужем. Но оказалось, что надо не слишком много времени, чтобы из любящего мужчины получить равнодушного соседа по кровати. Никакие мои ухищрения не смогли изменить эту ситуацию, и я думала – все, сама выбрала себе такую судьбу, значит, надо тянуть эту лямку до конца. Мама тоже об этом постоянно говорила: мой муж казался ей пределом женских мечтаний. Разве могла я рассказать, что секс в его жизни – не самое важное, и знает он не больше трех поз? Я подсовывала ему Кама-сутру, но он плевался и говорил, что это нужно шлюхам и импотентам. Когда меня переполняло желание, он иногда шел навстречу, мы уединялись в ванной или занимались любовью на полу в нашей комнате, потому что старенький диван не выдерживал сексуальных упражнений и ужасно скрипел, и тут же за стенкой соседней комнаты начинался кашель и кряхтение. Но чаще всего мы сдерживались, потому что неожиданно его мама просыпалась-заболевала-срочно требовала помощь по дому. Она могла в любой момент, не постучав, зайти в нашу комнату, и, отвернувшись, к стене, ждать, пока мы оденемся. Мысль, что всю жизнь я проведу вот так… Я уже подумывала о разводе, но где гарантия, что мой второй муж не оказался бы таким, как первый? Ты не представляешь, с каким трудом я заставляла себя после работы тащиться домой, где меня никто особо не ждал. Конечно, я сама виновата, ты был прав, когда говорил эти жестокие слова. Но, действительно, я сама возвела для себя стены, внутри которых крутилась, не видя вокруг ничего.
И вдруг все поменялось в одночасье, когда я встретила тебя. Ты был тысячу раз прав, когда сказал, что на ночь с тобой меня подвигло любопытство. Когда ты шел с красивой девушкой, которую увидеть можно разве что на подиуме или в журнале, не поверила глазам. Но ее взгляд… нет, даже не так. То, как она на тебя смотрела, слушала, сказало мне больше, чем все слова, вместе взятые. У меня никогда не было любовников, и даже не возникало мыслей их завести. Для меня семья – это святое, обручальное кольцо – не безделушка для демонстрации подружкам оштампованного статуса, а тавро, клеймо «руками не трогать, ибо я замужем». Что во мне перевернулось – до сих пор не знаю сама, но я начала постоянно думать о тебе, мечтать. Это стало навязчивой идеей – понять, что в тебе нашла другая? Вопрос выжигал в моей душе чувство стыда. Почему именно ты меня  заинтересовал? Не знаю, может, так Господь решил наказать меня? 
Теперь я знаю, что в тебе нашла другая. Нет, я имею в виду не твои физические возможности – потрясающие, невероятные, я имею в виду другое – понимание женской психологии, умение выслушать, понять, успокоить, зажечь что-то там, в глубине души. Наверно, я никогда не чувствовала себя женщиной – такой, какой могла бы быть рядом с тобой, если б в свое время Господь надоумил меня посмотреть в твое сердце. Я почти сразу догадалась, что той ночью ты мне мстил. Не думай, я не осуждаю – ты имел на это право, и оно свершилось. Жалею я только об одном – нам никогда не быть вместе. Тот мир, который ты мне показал… Отныне вход в него для меня закрыт. Я вообще слишком поздно поняла, что открывала не те двери, заходила не в те дома, жила не той жизнью и не с тем.
Тоша, любимый и самый дорогой для меня человек! Ты, наверно, читаешь мое письмо и не понимаешь, зачем я тебе его написала. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Обязательно был счастлив! Чтобы жизнь твоя сложилась удачно на все 100%. Чтобы твои друзья никогда не предавали. Пусть всегда с тобой идут рядом Счастье и Любовь! Настоящие, за которые и в огонь, и в воду. И если сможешь, будь счастлив за меня.
Наверно, получилось сумбурно, но это от души. Прости меня за все. И прощай. Таня»   

Антон сложил листок и засунул его в конверт. Казалось, в нем пульсировала чужая боль. Первое чувство, которое накатило – злорадство: ты игнорировала меня, и теперь знаешь, каково оно, быть страшно одиноким. Он улегся на диван, натянул на голову одеяло, но строки письма, казалось, ожили и плыли перед глазами. Каждое слово – крик о помощи, запятая – крючок отчаяния. На что она надеялась, когда писала это письмо? Что Антон вдруг расчувствуется, пожалеет и прибежит с предложением быть вместе? Он же в их последнюю встречу в кафе сказал, чтобы она забыла про этот бред. И вообще. Чего он дергается? Зачем примерять на себя чувство чужой вины? Мало ему своих проблем? Он честно пытался развязать с ней по-хорошему, но она не понимала, что иногда одного раза – выше крыши. Танька сделала свой выбор тогда, в гостинице, и Антон лишь использовал предоставленную ему возможность. Так что сейчас ее решение уехать – самое правильное в этой ситуации. Причем, неважно – в другой район или другой город. Лучше – в другую страну. С глаз долой, как говорится…

Говорят – утро вечера мудреней, но вчерашнее письмо не шло из головы. Казалось, в мозгу отпечаталось каждое слово. Черт! Этого только не хватало! Антон пил чай и смотрел в окно, за которым сумрачными каплями стучал по карнизу дождь. Родители снова уехали на дачу. Слава Богу, его с собой не позвали. Он не понимал, что там делать в начале октября, тем более в такую слякотную погоду.
- Мам, вам там не скучно? – как-то спросил Антон.
- Знаешь, сынок, деревенский дом – это такое место, где всегда найдется какое-то дело. А вечером так замечательно сидеть возле камина и ничего не делать, только ловить тепло и смотреть на огонь.
- Папа тоже так считает?
- Конечно. Нам с ним по-прежнему хорошо вдвоем. Понимаешь, о чем я?
- Понимаю, – кивнул Антон.
На самом деле он тогда ничего не понял. Впрочем, каждому – свое. Вот он любит поваляться на диване с книжкой или провести с друзьями выходные на озере. А так, чтобы вдвоем сидеть в доме и пялиться на огонь… Наверно, это для тех, кто уже не молод.
Часы показывали десять утра. Для субботы – несусветная рань, если никуда не собираешься идти, а он не собирался. Вот чай допьет и пойдет еще поваляется в постели. Антон долил в чашку кипятка, подошел к окну. Звонок в дверь прозвучал так неожиданно, что он дернулся. Чай выплеснулся и обжег руку. Какого беса?! Если это торговый агент, он спустит его с лестницы. Если сосед-алкаш Колюня пришел просить пару сотен до получки, тоже. Его жена – зачуханная жизнью Тамара Яковлевна – выглядела как старуха, хотя на самом деле ей было не больше тридцати пяти. Как-то она попросила: «Антон, не давайте вы ему денег. Он везде насобирает, свою зарплату пропьет, а с моей отдавать – сам знаешь, копейки получаю». Как-то Антон слышал, что мама ругала соседку: «Ты, Тома, на себя посмотри. В кого тебя этот алкаш превратил? Гони ты его паршивой метлой! Через месяц себя не узнаешь!» Что ответила та, он не разобрал. Кажется, она говорила о какой-то любви.
Придав лицу хмурый вид, Антон открыл дверь и отступил назад.
- Ася? – он так удивился, что не сумел спрятать эмоций. – Ты как здесь?
- Антош, ты дурак на самом деле или только делаешь вид?
- Наверно, делаю вид.
- Я понимаю, что неожиданно, что надо было позвонить. На улице дождь, я промокла. Угостишь горячим чаем?
- Проходи.
Он смотрел на нее, подмечая малейшие изменения. Светлые волосы зачесаны на бок, а был прямой пробор. Ресницы довольно густо накрашены, а раньше она почти не пользовалась косметикой. Чуть поджаты губы, словно она чем-то недовольна или смущена. Во взгляде пропала та искорка, которая его так заводила. Лицо осунулось, под глазами тени.
- Сделай мне пару бутербродов, пожалуйста. Я с самолета сразу к тебе, даже домой не заскочила.
- А где твои вещи? – поинтересовался Антон.
- Тю-тю, – развела она руками, – куда-то в другой город улетели. Кажется, в Рим. Да это неважно, ничего ценного там не было.
- Ты же, вроде, вчера собиралась прилететь?
- Все рейсы задержали почти на сутки. В аэропорту жуть, что творилось! Мест в гостинице не было, пришлось кукарекать на багажной тележке. Представляешь, – Ася отхлебнула чай и улыбнулась, – просыпаюсь, а у меня под боком какой-то парень пристроился. Он, правда, извинился, когда я его растолкала, и мы даже посмеялись, но вообще, конечно, это кошмар. Я-то думала, только у нас такой бардак. Оказывается, нет, в Германии тоже всяко бывает.
- Может, ты хочешь яичницу?
- Хочу!
Звуки ее голоса ласкали слух. Сердце молотило так, что дрожали руки, когда он разбивал яйца на сковородку. Антон старался на Асю не смотреть: ему казалось – в ее глазах он прочитает что-нибудь… расставательное. Она же чувствовала себя вполне нормально и болтала без умолку. На самом деле, Антон чувствовал – Ася бравирует, чтобы не показать усталость.
- Уф! – она отодвинула тарелку и облизнулась. – Наелась. Спасибо тебе, добрый человек, не дал помереть с голоду.
- На здоровье.
- Давай я помою посуду.
- Иди в комнату, я сам помою.
Он мыл тарелку и пару чашек долго, боясь, что сейчас войдет в комнату, сядет рядом с Асей, а она скажет, что их отношения закончены, и уйдет. Глупо, конечно, было оттягивать этот момент, но Антон ничего не мог с собой поделать. Он все время искал глазами – что бы еще такого сделать, чтобы подольше оставаться на кухне. В конце концов, махнув рукой, Антон подмигнул своему отражению в оконном стекле и пошел в комнату. На мгновение застыв на пороге, открыл дверь.
Ася спала. На его диване, прямо в одежде, накрывшись пледом, она сладко посапывала, подложив сложенные ладошки под щеку. Антон растерялся. Когда хотят расстаться, не ведут себя так странно. Он сидел рядом, не отрывая взгляда от Аси, пока не стал клевать носом. А, была – не была! Пристроившись на диване рядом, Антон уткнулся носом в ее волосы. Они дивно пахли чем-то знакомым и далеким. Приятное тепло согрело сердце. За окном по-прежнему барабанил дождь, обволакивая монотонной музыкой сознание. Как уснул – Антон не заметил. 
Проснулся он от требовательных поцелуев. Еще не до конца очнувшись, привлек к себе Асю, упиваясь ее близостью.
- Здравствуй? – прошептала она. Глаза ее блестели, и в зрачках, в их самом центре, сверкал тот огонек, который его заводил.
- Здравствуй, – ответил он, отдаваясь волнам накатившей страсти.
Он любил ее нежно и трепетно, словно от жарких губ и безумных желаний она могла растаять, как Снегурочка.
- Господи, как же я скучал без тебя! – слетело-таки с языка. Черт! Антон же дал себе слово, что будет держать эмоции в кулаке.
- Антоша, я не думала, что можно так тосковать! Я постоянно думала о тебе…
- Так постоянно, что даже не позвонила?
- Не могла. Когда-нибудь я тебе все расскажу, но пока не могу.
- А я хочу сейчас! – наверно, это прозвучало очень по-детски, но ему было наплевать.
- Ну… если только в двух словах… Знаешь, что? У тебя есть кофе? Безумно хочу кофе. Хоть растворимого.
- Увиливаешь?
- Нет. Просто то, что я тебе расскажу, слишком серьезно. Надо мозги на место поставить. Ну так как насчет кофе?
- Будет тебе кофе. Хочешь в постель?
- Это, конечно, приятно, но не в данной ситуации. Дай мне что-нибудь накинуть на себя.
- Мамин халат подойдет?
- Вполне.
Когда по кухне поплыл аромат кофе, Антон сел напротив Аси, подпер голову рукой:
- Я готов тебя внимательно слушать.
- В общем, всего я тебе сказать не могу. Не имею права… – она многозначительно похлопала глазами. – Тебе знакома фамилия Шишкина?
- Дурацкий вопрос.
- А! Ну, да, согласна. Так вот. Однажды я раздобыла кое-какую информацию об этом господине. Учитывая, что мой работодатель – его инвестор и основной акционер, мне пришлось заняться очень серьезным расследованием, чтобы либо подтвердить, либо опровергнуть те документы, которые оказались у меня. Поверь, это было безумно сложно – многие материалы приходилось выуживать из архивов. Я узнала о том, что с тобой произошло, но приехать не могла. Думаю, ты меня поймешь. Когда стало ясно, кто виноват в том, что с тобой случилось, стала рыть еще глубже. То, что было в попавших ко мне документах – это капля в море по сравнению с тем, что я получила в ходе расследования.
- А позвонить ты не могла? – перебил Асю Антон.
- Я позвонила, как только смогла.
- Мне кажется, это просто отговорка.
- Нет. Тебе известен такой термин, как работа под прикрытием?
- Известен. Но ты же не мент.
- Да, не мент. Я – специалист по безопасности одного немецкого концерна.
- Ты?!
- А ты думал, что эта работа для парней с красной корочкой или МВД-шников на пенсии?
- Ну…
- Короче, вот такая байда.
- Так я не понял – и что с этим Шишкиным?
- Это не в моей компетенции. Как босс решит, так и будет. Хотя что-то мне подсказывает – у дяденьки Шишкина скоро начнутся очень большие проблемы. По некоторым его преступлениям еще не истек срок давности. Так что полагаю, его ждут неприятности. Вплоть до тюремного срока. А мне, кстати, обещали неделю отпуска. Может, съездим куда-нибудь? Вдвоем, а?
- Не думаю, что меня отпустят. Я и так больше месяца на больничной койке провалялся.
- Ладно, живой и здоровый – что еще надо для счастливой жизни?
- Не понял, ты о чем?
- Ой, ну тебя! Я ему про любовь, а он мне про спортивные достижения, – пошутила Ася, но подозрительно покраснела и опустила глаза. – А если честно и просто… Устала я, Антоша, устала и соскучилась. Если бы ты знал, как мне тебя не хватало!
- А я ведь подумал, что ты меня бросила.
- С ума сошел?
- Возможно. А что я еще мог думать, когда валялся при смерти, а ты ни разу не пришла, не позвонила… правда, телефон мне отдали только после перевода в обычную палату, но это не важно. Другие-то приходили… – начал, было, Антон и замолчал.
- Другие? Ты о ком?
- О маме с папой. И друзья ко мне иногда захаживали.
- Антош, я тебе уже все сказала. Между прочим, я должна была прилететь из Германии только через неделю. Пришлось напрячься, чтобы это случилось раньше… Кстати, давно хочу тебя спросить… – взгляд Аси стал жестким, пронзительным. – А что это за Ева, которую ты кинулся спасать так безоглядно?
- Ева? – он не ожидал такого вопроса, растерялся. – Это… мой друг.
- Друг? – Ася нахмурилась. – Знаешь, что я думаю? Эта Ева была твоей любовницей. Так? Да ладно, можешь не отвечать, вижу – красный весь, как вареный рак.
- Она просто мой друг.
- Я не верю в душещипательную дружбу между парнем и девчонкой. В детском садике, школе – да, возможно. Во взрослой жизни… разве что после постели. Скажешь, нет?
- По-разному, наверно, бывает, – Антон постарался, чтобы его слова прозвучали равнодушно, но Ася продолжала хмуриться и смотрела исподлобья. – Далась тебе Ева. Можно подумать, ты ревнуешь.
- А если и ревную? – в Асиных глазах полыхали молнии. Она оперлась грудью о стол, дышала тяжело, словно только что пробежала кросс, пальцы выбивали нервную дробь.
- Глупенькая! Ты ж у меня единственная! – сказал он и сам поверил.
Тут же стремительной птицей промелькнул образ обнаженной Ирмы, раскрытый в экстазе рот начальницы, большая красивая грудь девчонки из бара, имя которой он уже не помнил… Нет, все это не считается. Это было для дела, поэтому не является изменой. Он же вчера к Еве не прикоснулся, хотя она звала к себе. Правда, пришлось соврать и сослаться на слабость. Но это неважно. Не переспал же? А это уже о многом говорит. Антон покосился на Асю. Она сидела в пол-оборота, напряженно всматриваясь в окно. Молча поднялась, подошла, подышала на стекло, нарисовала забавную рожицу с чубчиком. Антон залюбовался Асиной фигурой – спортивной, с красиво очерченной линией длинных ног.
- Все равно! – развернулась она. 
Господи, как же она хороша! Особенно сейчас, на фоне окна, за которым в струях дождя растекался сумрачный день. Кто посмеет сказать, что она ничем не выделяется из толпы? Где этот идиот? Нет, Ася была удивительной! Вот и сейчас от нее невозможно отвести взгляда. Ноздри фыркающей пантеры, пальцы рук сплетены, словно удерживают ярость, глаза… когда Ася злилась, глаза у нее становились серо-фиолетовыми. Такого цвета он раньше никогда не видел.
Шажок в сторону Аси – маленький, почти незаметный, словно переступил с ноги на ногу. Еще один. Взгляд вроде бы в сторону, но краем глаза он цеплял каждый ее жест.
- Я тебя уничтожу! – кинулась она к нему. – Я уничтожу любую девку, которую ты будешь лапать!
Он поймал ее в контрдвижении. Это была упоительная схватка! Она вырывалась, как дикая кошка, и он чуть не отпустил ее руки, не ожидая такой гибкости и силы от девчонки. Борьба закончилась на диване убедительной победой обоих.
- Зна-аешь, – дрёмно зевая, Ася провела пальчиком по его шее, – а ведь я не шутила по поводу других девчонок.
- Я понял. Принял к сведению.
- То-то!.. Который час?
- Рано еще.
- Мне пора собираться.
- Аська, оставайся у меня. Насовсем.
Она приподняла голову, пощекотав волосами его плечо, посмотрела удивленно и настороженно, словно он произнес что-то непристойное. Тонкие темные брови изогнулись:
- Ты бы поосторожнее со словами. Иногда, прежде чем что-то сказать, надо подумать. Тебя этому не учили в школе? Будем считать, ты это сгоряча.
- Ась, я на полном серьезе. Нам ведь хорошо вдвоем.
- Этого мало. Ты только не обижайся, но мне кажется, для совместного житья нужно узнать друг друга получше.
- Живя рядом, это проще сделать. А если ты поймешь, что я – герой не твоего романа, просто уйдешь. – Ася села, обхватила колени, посмотрела так грустно, что Антон дернул плечом. – Я что-то не то сказал?
- Не обращай внимания. Просто я устала, как черт. Вот недельку отдохну… Кстати, ты со мной или как?
- Если меня отпустят на работе.
- Не очень далеко от города есть чудесный пансионат «Лесное». Мы когда-то с однокурсниками туда часто наведывались. Там есть совершенно потрясающие уголки, красивые даже поздней осенью. И бассейн есть.
- Ну, если бассейн…
- Зря ёрничаешь, – перебила Ася и отвернулась.
- Ась… Ася, ты обиделась? Я же пошутил. Хочешь, я прямо сейчас позвоню начальнице и попрошу отпуск за свой счет?
- Хочу! – вскинулась она и вцепилась ему в руку. – Анчи, позвони, а? Я так мечтала эту неделю провести с тобой!
- А ты обещаешь никуда не сбегать? Если меня, конечно, отпустят.
- Обещаю! Честное благородное слово!
Она с любопытством слушала, как он врал о рекомендациях врачей про долечивание в санатории, и строила смешные рожицы. Антон с трудом сдерживался, чтоб не засмеяться. Кинув телефон на журнальный стол, гордо вскинул голову:
- Ну, что я говорил?
- Ты не говорил. Ты врал.
- Неважно. Главное – результат. Мы с тобой едем в пансионат.
- Ура! – Ася обняла его. – Господи, Анчи, ты не представляешь, как я рада! Целую неделю мы будем с тобой вдвоем.
- Когда выезжаем?
- Сейчас забронируем… черт, где мой телефон? А, вот он! Сейчас забронируем места на понедельник и закажем машину.
- Мы поедем на такси?
- Типа того. Вип-клиентам они предоставляют машину с водителем. Не лимузин, конечно, но вполне суперская тачка.
- Вип?
- У меня есть карточка очень важной персоны, это служебная. Так что нам с тобой гарантирован отдых на все двести.
- Ась, это дорого?
- У них вполне демократичные цены. А еще у меня скидка двадцать пять процентов. Антоша, я знаю, что ты не слишком много получаешь, но не переживай, этот отдых мы можем себе позволить.  Все, я звоню, – Ася улыбнулась, коснувшись его колена, и приняла серьезный вид. – Добрый день. Моя фамилия Добжаньская, карта номер…
  Она сидела по-турецки, и он все время разговора норовил распахнуть полы халата. Ася хмурилась, сердито отмахивалась, бросая грозные взгляды. Она выглядела так забавно со взъерошенными волосами, что у него защемило сердце.
- Ну все! – положив телефон, Ася вцепилась ему в плечи. – Сейчас я тебе отомщу!
Месть была страстной и волнующей.

В воскресенье рано утром Ася стала собираться.
- Анчи, мне надо дома побыть, маму успокоить, я ж для нее по-прежнему ребенок. Она считает, что у меня безумно опасная работа.
- А разве это не так?
- Да я все больше в бумажках копаюсь, цифирки сверяю, факты сопоставляю. Так что волноваться за меня причин нет.
- Мамы – они все одинаковые. Не позвонишь – в панику впадают.
- Значит, надо звонить. А для себя я сделала один вывод. Может, наивный, и не я первая это говорю, но предать может любой человек, кроме мамы. Это я на собственном опыте убедилась.
- А почему мне никогда не рассказывала об этом?
- Слишком печальная история. И потом. Если ты будешь обо мне знать все, тебе со мной станет скучно.
- С тобой? Скучно? Насмешила.
- Все, Анчи, я побежала. Значит, завтра машина из отеля заедет сначала за мной, потом за тобой. В ней и встретимся.
Поцелуй затянулся. Антону так не хотелось с Асей расставаться! Может, она все-таки останется? Холодный воздух по ногам – и пустота. Антон походил по квартире, попинал диванную подушку и завалился на кровать. А что еще делать, когда делать нечего?

* * * * *

Антон не думал, что отдыхать можно вот так, просто часами гуляя по лесу, трогая шершавые стволы сосен, наслаждаясь тишиной на берегу озера, в котором, словно дразнясь, плескалась рыба. Неделя в пансионате пронеслась так быстро, что он расстроился:
- Мы же и отдохнуть толком не успели.
- Неправда. Любимый человек рядом, свежий воздух, бассейн с утра и на ночь, здоровая и вкусная еда, куча свободного времени… Ну и занятия любовью, конечно… По-моему, мы здорово провели эту неделю. Разве ты так не считаешь?
- Считаю. Но мне этого мало. Я бы хотел рядом с тобой прожить всю жизнь.
- И умереть в один день и час?
- А почему бы и нет?
- Анчи, ты иногда бываешь таким сказочником! – засмеялась Ася. Антон залюбовался ею: густой сосновый воздух пошел ей на пользу, она выглядела свежо и румяно.
- Каждый сам пишет свою сказку. Кто-то делает это в одиночестве, кто-то вдвоем с любимым человеком. А кто-то вместо сказки пишет триллер собственной жизни. Я бы хотел писать сказку вместе с тобой.
Ася смутилась, посмотрела лукаво и ничего не ответила. В день отъезда она вообще больше молчала. Машина отеля развезла их по домам.
- А, может, ко мне? – спросил Антон, стоя возле распахнутой двери минивэна. – Я тебя с родителями познакомлю.
- Давай в другой раз. Ладно?
Квартира встретила его привычным уютным запахом и тишиной – родители, как всегда, были на даче. Вернулись они поздно вечером. У Марины Сергеевны припухли глаза, словно она много плакала.
- Мам, что случилось? – забеспокоился Антон.
- Мы с папой не хотели тебе говорить… На днях во дворе встретили Риту Гордееву – маму Тани.
- И что?
- Антоша, беда-то какая! Таня погибла. 





Продолжение: http://www.proza.ru/2014/08/03/5