Разрушение распорядков

Однажды мы с доном Хуаном сооружали ловушки для грызунов. Я уже почти закончил свою, как вдруг дон Хуан прекратил работу и, взглянув на своё левое запястье, как бы на часы, которых у него не было, сказал, что по его хронометру уже пришло время ланча. Автоматически я положил прут на землю. Дон Хуан с любопытством смотрел на меня. Потом он издал воющий сигнал фабричной сирены, означающий начало перерыва на ланч. Я направился к нему и заметил, что он внимательно на меня смотрит. Он покачал головой из стороны в сторону и произнёс:
 - Будь я проклят!
 - В чём дело? - поинтересовался я.
Он снова издал протяжный воющий звук фабричного гудка и сказал:
 - Приступаем к работе. Ланч окончен.
Я подумал, что дон Хуан решил так пошутить, поскольку еды с собой у нас не было. Я поднял прут и снова попытался его согнуть. Через несколько секунд «сирена» дона Хуана опять взвыла.
 - Пора идти домой, - пояснил он
Он взглянул на воображаемые часы и сказал:
 - Пять часов.
Я подумал, что ему, должно быть, надоела сегодняшняя охота и он предлагает всё бросить и идти домой. Я начал собираться. На дона Хуана я не смотрел, полагая, что он делает тоже самое.
 - Я готов, - сказал я.
Он встал и взобрался на высокий камень. Посмотрев на меня оттуда, он приложил руки ко рту и, делая полный оборот вокруг своей оси, издал пронзительный звук, похожий на усиленный вой фабричного гудка.
 - Что ты делаешь, дон Хуан? - спросил я.
Он ответил, что даёт всему миру сигнал идти домой. Я был полностью сбит с толку, не понимая, шутит он или просто рехнулся. Дон Хуан по-прежнему стоял на камне. Он взглянул на меня и подмигнул. И тут меня охватила тревога. Дон Хуан снова издал протяжный гудок. Потом он сказал, что уже восемь утра и что я снова должен взяться за свою работу, потому что впереди у нас целый день. К этому моменту страх мой вырос до совершенно неодолимого желания куда-нибудь удрать. Я думал, что дон Хуан псих.
 - Думаешь, я псих, да? - спросил он.
Я ответил, что своей неожиданной выходкой он напугал меня до потери сознания. Он объяснил, что специально старался напугать меня безумностью своего непредсказуемого поведения, потому что у него самого голова идёт кругом от предсказуемости моего. И добавил, что моя приверженность распорядкам не менее безумна, чем его вой. Я принялся доказывать, что у меня нет никаких распорядков и что я считаю свою жизнь сплошной кашей именно из-за этого. Дон Хуан засмеялся и велел сесть рядом с собой.
 - Ты действуешь в соответствии с распорядком, - заявил он.
 - Что я такого сделал? Что заставило тебя действовать именно таким образом?
 - Ты беспокоился по поводу ланча. Вопрос о еде возникает у тебя ежедневно около полудня, в шесть вечера и в восемь утра, - произнёс он со зловещей усмешкой, - в это время ты начинаешь беспокоиться о еде, даже если не голоден. И чтобы продемонстрировать тебе запрограммированность твоего духа, мне нужно было только завыть сиреной. Твой дух выдрессирован работать по сигналу. А теперь ты готов превратить в распорядок охоту. Ты уже установил в этом деле свой ритм: в определённое время ты разговариваешь, в определённое время ешь, в определённое время ложишься спать. Теперь ты довольно много знаешь об охоте и тебе легко осознать, что хороший охотник прежде всего знает одно — распорядок своей жертвы. Именно это и делает его хорошим охотником. Быть охоником, значит не просто ставить ловушки. Охотник добывает дичь не потому, что устанавливает ловушки, и не потому, что знает распорядки своей добычи, но потому, что сам не имеет никаких распорядков. И в этом — его единственное решающее преимущество. Охотник не уподобляется тем, на кого он охотится. Они скованы жёстким распорядком, путают след по строго определённой программе и все их причуды легко предсказуемы. Охотник же свободен, текуч и непредсказуем.
Я не мог себе представить жизнь без распорядков. Я чувствовал, что то, что он говорит, было невыполнимо. Ни для меня, ни для кого бы то ни было другого.
 - Мне нет никакого дела до того, что ты по этому поводу чувствуешь, - сказал дон Хуан, - чтобы стать охотником, ты должен разрушить все свои распорядки, стереть все программы. Ты способный ученик и тебе уже должно быть ясно — ты подобен тем, на кого охотишься, ты легко предсказуем. Я так подробно останавливаюсь на том, что свойственно животным: где они кормятся, где, как и в какое время спят, где живут, как передвигаются, потому что всё это программы, распорядки и ты можешь провести параллель с самим собой и осознать, что ты сам живёшь точно также. Всем нам свойственно вести себя подобно тем, на кого мы охотимся. И это, разумеется, в свою очередь делает нас чьей-то добычей. Таким образом, задача охотника, который отдаёт себе в этом отчёт — прекратить быть добычей. Понимаешь, что я хочу сказать?
Я снова высказал мнение, что его установка невыполнима.
 - На это требуется время, - сказал он, - можешь начать с того, чтобы отказаться от ежедневного ланча в одно и тоже время. Чтобы извлечь из жизни максимум, охотник должен жить так, как подобает охотнику. К сожалению, человек изменяется с большим трудом и изменения эти происходят очень медленно. Иногда только на то, чтобы человек убедился в необходимости измениться, уходят годы. Я думаю, что самое трудное — это по-настоящему захотеть измениться.

(К.Кастанеда)