Бедная овечка глава 5 Благие намерения

Изрядно устав от Лелькиных выкрутасов, Рита была рада вырваться из дома. Ей казалось, что от нервного срыва ее отделяла только какая-нибудь одна ночь, и теперь в самолете она, наконец-то, позволила себе расслабиться.
Лелька с Томасом должны были уехать в Сорселе на другой день.
«Риит, подвинься, пожалуйста, - ныла Лелька, втискиваясь рядом с ней в кресло, - я тоже хочу сесть на это место».
И вытеснила-таки! Рита упала во сне и проснулась. Когда только задремала! Ингрид, увлеченная игрой, не отрывалась от компьютера.
«Да что это я зациклилась на Лельке, - рассердилась на себя Рита, - ведь впереди отпуск, встреча с мамой и папой. Как-то там у них?»

Под радостные и восхищенные возгласы Рита и Ингрид уже обнимались с Татьяной Ивановной и Михаилом Васильевичем, когда позвонил Лоранс:
- Как доехали?
- Прекрасно, Лорик. А как ты? Как Яннек?
- Я разболелся, - пожаловался Лоранс, - температура высокая, голова кружится, почти не встаю.
- А как же Яннек? Как ты справляешься? - встревожилась Рита.
- Яннек-то? Хорошо, не волнуйся. Он поехал в Сорселе с Лелей и Томасом рыбу ловить, приключений искать.
Сердце подпрыгнуло к самому горлу, заколотилось влажно, горячо, гулко!
Лелька все-таки увезла ребенка! Но как посмела?!
- Зачем ты его отпустил? – отказываясь верить в случившееся, сорвавшимся в хрип голосом спросила она. - Это очень далеко. Он маленький еще. Кто там за ним следить будет? Он с удочкой не умеет обращаться, вдруг крючком в глаз попадет? Да и к реке он все время рвется играть, а там опасное течение!
Воображение рисовало картины, одну страшнее другой.
Если бы она могла побежать обратно, сесть в самолет и вернуться, Рита сделала бы это! Но она была не просто далеко, она была в другой стране.
Жадно вслушивалась в голос мужа, Рита все еще надеялась, что это шутка, розыгрыш или ситуация легко поправимая, слишком невероятным казалось происходящее, но последняя фраза добила:
- Леля мне сказала, что договорилась с тобой, и что ты разрешила.
- Лоранс! Это ложь! – Рите не хватало воздуха, слов. Такой наглости она не ожидала. - Я же сказала ей «нет»! Я не разрешала. Ты разве не слышал?
- Да…, но…, я думал, - слабым больным голосом возражал он, не зная, как успокоить жену.
- Ты, что совсем ослеп? Ты не видел, как она себя вела? И мы с ней расстались не так хорошо, чтобы она могла увезти моего ребенка. Я не могу даже представить, что она будет касаться Яннека своими развратными руками! Ребенок впечатлительный, стеснительный, он же даже в туалет не попросится.
- Но там же еще Томас! – бормотал растерянно Лор.
- Он такой же растяпа, как ты! – Рита в сердцах кинула трубку, пытаясь собраться с мыслями, успокоиться и принять хоть какое-то решение.
- Звони быстро своей знакомой! – узнав, что случилось, посоветовала мама.
- Мам, там только мобильная связь.
- Какая разница! Звони с домашнего! Я тоже места себе не нахожу.
- Алло, - весело отозвалась Лелька, - но Лоранс его отпустил! Он же отец!
Бесцеремонность, с которой она действовала, обескураживала. Уж не рассорить ли она их всех решила? Ведь Рита убить сейчас была готова и Лоранса, и Лельку. А мужа даже больше, чем эту нахалку.
- Так! – жестко сказала она, - будешь звонить мне каждый вечер и каждое утро, сообщать, как чувствует себя ребенок.
- У меня нет столько денег.
- Это твои проблемы! Если с ребенком хоть что-нибудь случится, если хоть одна волосинка упадет с его головы, я тебя уничтожу!
- Да, да, - испуганно соглашалась Лелька.
Но Рита была безутешна. Хорошо же начался отпуск!..
На следующее утро, так и не дождавшись звонка, она в полном отчаянии, словно хватаясь за единственную спасительную соломинку, позвонила свекрови. Только этой женщине она могла доверить ребенка.
- Рагнви, возьми, пожалуйста, к себе Яннека, присмотри за ним.
Но хладнокровный ответ свекрови прозвучал приговором:
- Нет, я не могу. Мне завтра на дежурство.
Земля плавно начала уходить из-под ног. Рита машинально кивала на рассудительные реплики Рагнви, и чувствовала, как слово за словом, будто кирпичик за кирпичиком, между ними возводится стена отчуждения и непонимания.
- Ты преувеличиваешь опасность. У Лели свои дети, она справится. Что она может ему сделать? В том доме детям просторней. Побегать….
Она была права? Возможно! Но только с позиции постороннего человека, но не мамы и бабушки.
И она была на стороне Лельки! Она жалела ее!
Лельку! Которая была эпицентром этого кошмара!
Это ОНА сейчас держала в своих цепких хищных ручонках не только Томаса, Рагнви, но и самое дорогое для Риты, ее ребенка, ее жизнь. Жизнь? Как теперь она будет жить? Как она сможет жить как прежде… с Лором?..
«Развод!» - навязчиво напрашивалось единственно верное решение. Ну, зачем ей такой безалаберный муж? И мужчина ли он вообще, если не может защитить их любовь, их детей? Ну, как он мог отдать в безраздельную власть этой мерзкой женщине их сына?!
Рита почти ненавидела Лоранса, ругала себя.
Зачем так глупо шла на поводу у Лельки, ее прихоти, ее похоти…. Зачем жалела ее, ввела в семью?..
Пронзила и повисла вопросом догадка: у Лельки был план!?
Ведь, и ей не показалось, Рагнви как-то изменилась к ней?..
Долгие годы Рита по крохам зарабатывала авторитет и уважение близких, а Лелька не просто беспардонно влезла в ее мир, представляясь близкой подругой, но и разрушала его.
Уж не хочет ли она занять ее место?..
Слезы защипали глаза…. Хотелось разрыдаться, но даже на это сейчас не осталось сил.

Рита подумала, что никогда не видела, Рагнви плачущей. И даже представить не могла себе такого. У этой женщины был просто стальной характер. Но откуда такая железная сила воли?.. Где крылся секрет? В прошлом? А что, собственно, Рита знала о ее прошлом?
На старых семейных фото, которые показывал ей Лоранс, его родители были запечатлены красивыми и молодыми. В глазах обоих плескалось столько счастья, что никаких сомнений не могло возникнуть, что поженились Матс и Рагнви по огромной любви.
Сначала у них один за другим родились трое сыновей, а спустя еще восемь лет дочка. Но даже после четвертых родов Рагнви сохранила почти девичью фигуру. Женственная, миниатюрная, восхитительно светловолосая, рядом с мужем, высоким крепко сложенным сочным брюнетом, она смотрелась нежным хрупким цветком с глазами изумрудинами.
Годы, конечно, меняли их обоих, но не делали менее привлекательными. Матс, мужал и старился с завидным внутренним шармом и достоинством.
Они были счастливы так, что могли позавидовать и Боги.
Подрастали замечательные дети. Они все вместе охотились и рыбачили на просторах своих живописнейших угодий. Радовались каждому хорошему дню, событию, празднику.
Но беда пришла не от зависти Богов, от людей. Зависть делает из человека животное, она способна разрушить созданное даже Богом. На ней замешены пороки и грехи, она и есть основа всех преступлений.
Матсу и Рагнви завидовали...
И однажды, почти не слышно, мягкой женской поступью, в семью Хелстром вошла беда. Вошла, да так и осталась...
Как-то Матс пришел домой под утро.
Он был навеселе и перепачкан в губной помаде так, точно искупался в малине.
За одну только ночь осунувшаяся и постаревшая Рагнви, проявив характер, волевым решением выставила его из дома. Навсегда….
И как Матс ни просил, ни плакал, ни раскаивался, она не простила. Детям же объявила, что он для нее умер.
- И не дай Бог узнаю, что кто-то из вас с ним общается!
Лорансу тогда было семнадцать. Он мучительно переживал за мать, но чуть не сошел с ума от жалости, когда увидел, как отец, убивая себя изо дня в день алкоголем, погибает в заброшенном холодном, давно неотапливаемом доме. Подготовленный под снос дом строил еще прапрадед Рагнви, и теперь там могли жить крысы и привидения, но не человек.
Лоранс, единственный из детей, кто посмел ослушаться мать, непреклонность решения которой граничила в его понимании с жестокостью. Он тайком приносил отцу украденную из дома еду, и заставлял того есть. Потом, кусая подушку от беспомощности, плакал ночами.
Поэтому, когда однажды в том доме появилась женщина, он с облегчением вздохнул.
Лотта быстро сориентировалась в ситуации, и с ореолом спасительницы победно вошла в жизнь Матса, сломленного горем.
Они поженились, а между ним и Рагнви начались разборки, суды и дележка имущества, затянувшаяся на долгие, изматывающие шесть лет.
Уступать не хотел никто. Матс оказался еще и мстительным, пакостил даже по мелочам. Рагнви частенько находила разрезанные рыболовные сети, испорченный урожай. И Лотта, крепко подливая масла в огонь, соперничала с ней, пыталась перетянуть детей на сторону отца.
Градус ненависти неудержимо поднимался. Семью лихорадило уже на ее развалинах, а дети сделали окончательный выбор. Эдвард, Томас и Сисили категорически поддержали мать и отвернулись от отца.
Лоранс разрывался между родителями.
Рагнви давно поняла, что он не выполнил ее наказ. И когда узнала, что они с Ритой пригласили на свадьбу так же Матса с Лоттой, приняла это к сведению, но промолчала.
Она никогда не показывала вида, что обижена, а может быть, Рита была настолько легкомысленна, что не замечала этого. Казалось справедливым, что Лоранс общается с обоими родителями. Могла ли быть связь этого прошлого с сегодняшним днем?..
Рита внутренне судорожно сжалась. Рагнви не простила!.. Никого! Даже Матса, или то, что от него осталось…. Но Яннек! Причем здесь их малыш, ее внук!?
Трубка телефона выскользнула из обессиленной руки, Рита беззвучно плакала.
Чужие тайны, пороки, прикрытые личиной добродетели, приобретали какое-то зловещее значение. Смутные предчувствия катастрофы, выползая из темных закутков подсознания, душили. Желаемое, так и осталось желаемым. А в действительности, ей не на кого было опереться в той семье, которую она считала уже своей. Даже Лоранс не понимал ее….
Рита не могла понять: сейчас ли только она прозревала, освобождаясь от розовой пелены, или знала всегда, но не хотела себе признаться.
Душа металась растревоженной птицей, отчаянно кружа над разоряемым гнездом, кричала и стенала над птенцом, оказавшемся в опасности.
У этой опасности было конкретное имя и лицо - Лелька!
Рита сейчас смертельно, всеми фибрами души, ненавидела ее, и только огромное расстояние мешало немедленно расправиться с лгуньей.
- Как Яннек? Почему не позвонила? Зачем ты это сделала? – Рита, так и не дождавшись известий, звонила Лельке сама, плакала, унижалась, и никак не могла взять в толк, зачем той понадобилось наперекор ей увезти малыша.
- Но мальчик очень хотел поехать, и Лоранс его отпустил, – заезженной пластинкой цинично жалила та, повторяя заученную версию.
- Я же тебе не разрешила! Ты же сама мать! Вот ты бы отпустила своих детей со мной или с кем-нибудь еще?
- Нет! - отрезала Леля, - но его ведь отец отпустил.
Все меньше слышалось раскаяния в ее голосе, но все чаще проскальзывала злая издевка. Зависимость Риты, которая неизменно от угроз переходила к мольбам, просила беречь ее ребенка, забавляла. Лельке все истовей хотелось отыграться на этой гордячке за все свои обиды, накопившиеся с детства, вдосталь насладиться ее унижением и своей властью.
Власть провоцировала жестокость и безнаказанность. Неизвестно, до чего бы она додумалась, чтобы только досадить Рите, если бы не Томас, который был, конечно же, основной ее целью. Изображать перед ним попранную, поруганную, непонятую добродетель было увлекательно, ведь он так искренне жалел ее, уговаривал, начиная всерьез сердиться на Риту.

Даже забываясь сном, Рита не могла успокоиться. Лелька безмятежно улыбалась ей во сне. И Рита с ужасом видела, как эта улыбка, словно безразмерная, растягиваясь, неизменно превращалась в злую жабью гримасу.
«Жаба!» – судорожно глотая воздух, Рита просыпалась и долго сидела неподвижно, вглядываясь в бледные тени, блуждавшие в белых питерских ночах.
Как только она раньше не замечала, что Лелькина голова, непропорционально большая, словно небрежно брошенная кем-то на плечи, с не закрывавшимся ртом, так похожа на жабью. И от этой безобразной коротышки, оборотня, монстра, целиком зависел сейчас ее малыш, Яннек, сынок.
Яннека вернули домой простуженным, замученным, таким он и выглядел на фотографии, которую Лоранс выслал Рите на электронную почту. Она смотрела на такие родные черты сына и снова плакала.
Отпуск подходил к концу, пора было возвращаться, и от этой мысли становилось холодно. В России оставалась мама, которой по результатам обследования, предстояла серьезная операция. А в Швеции, как теперь казалось, ее никто не ждет, кроме маленького Яннека.
Лелька, словно выстрелив ей в сердце, одним махом поставила под сомнение все, что было свято и незыблемо долгие годы: отношения с родственниками, мужем….

Лелька праздновала победу. Ее поездка в землевладения Хелстром оказалась более чем успешной. Никогда в жизни она еще не была окружена таким теплом, никогда ее еще не принимали безо всяких условий. Имело значение только то, что она девушка Томаса. И, главное, ее больше не воспринимали, как проститутку. Она была для всех добропорядочной матерью, женщиной, разведенной с законным мужем. И вот он шанс – убежать от своего прошлого. Шанс, которого у нее никогда не было бы со Свеном. Бывшему мужу, похоже, въелось в мозг ее прошлое, так основательно, что даже рождение детей не остановило рост неприязни.
Рождение детей…
Господи! По большому-то счету это только ее дети. Только ее!
Свен, возможно, вообще бесплоден.
Данька был плод ее последней ночи в России, она почти не сомневалась в этом, уж очень отец и сын были похожи.
А Оксанка… Оксанка плод уже ненависти Свена...
Превратившись в домашнего тирана, он задумал унизить ее, а она тогда просто профессионально сделала свою работу и забыла бы, если бы не понесла…
Накануне она плакала и просила денег на теплую обувь.
- Заработай! – зло выплюнул Свен.
- Но ты же знаешь, я пока не могу устроиться, – ныла она, - но я сдаю экзамены, я стараюсь.
- Делай, что можешь! Забыла, что из шипагуры? Вся Тана тебя имела. Я попросту купил тебя. Теперь еще и одевай?
Она поняла, замолчала. Отмыться от клише «русская проститутка» было практически невозможно.
Ночью попыталась его разжечь, ублажить и разжалобить, но он выкинул ее из кровати.
- Ты мне опротивела. Развращенная тварь!

Даньке было пять лет, но она не бросала его кормить, этот процесс ее не только успокаивал, но и приносил небывалое наслаждение. Ребенок нежно покусывал зубками сосок, держа грудь двумя руками, разминал ее так, что сладко потягивало внизу живота.
Вот в такой момент он и вошел в комнату, не один.
Приятель мужа осмотрел ее с любопытством, оценивающе, как вещь.
- Он хочет попробовать, что такое русская проститутка, - пояснил Свен, грубо отдирая ребенка от груди, - работай!
- Свен! Пожалуйста! Зачем? – запричитала испуганно.
- Я пойду, прогуляюсь с сыном, – и он, пряча глаза, быстро вышел.
Лелька была только в легком халате, накинутом на голое тело, поэтому прелюдия была недолгой.
- Старайся, - приказал мужчина, - я плачу!
Внезапно, Лельке понравилось, и она уже не могла остановиться. Тело привычно подчинялось прихотям мужчины. Она работала, профессионально, увлеченно.
Свен вернулся, когда все было кончено.
И Лелька, привыкая к своей новой роли, с любопытством прислушивалась, как мужчины о чем-то смеются на кухне.
После этого Свен дал ей денег. Иногда он, не глядя, грубо, брезгливо насиловал ее сам, но спать ложился отдельно.
Мужчины стали время от времени появляться в их доме, пока Лелька не сказала, что беременна.
Он избил ее и приказал сделать аборт, но Лелька сбежала и несколько дней провела в реабилитационном центре, а когда вернулась, вооруженная законами, пригрозила заявить.
Рождение второго ребенка ускорило развод.

Она не раз задавалась вопросом, почему другие получают от жизни все вот так легко и практически задаром, и мучительно завидовала.
Как же ей хотелось оказаться на месте Риты, и, вероятно, Бог ее, наконец-то услышал. Лелька изо всех сил старалась понравиться Рагнви, не умолкая, развлекала ту непринужденной болтовней, очаровывая общительностью и легким нравом. Изображая добрую тетушку, затискивала и зацеловывала смущавшегося Яннека. И убедила-таки всех в своих самых благих намерениях. Ей поверили.
Рита со своей глупой принципиальностью и порядочностью, теперь была ей без надобности.
И еще неизвестно, кто перед кем будет теперь унижаться и просить. Ей хотелось взять реванш за всю свою непутевую жизнь, хотелось, чтобы кому-то стало хуже, в миллион раз хуже, чем ей. Рита очень подходила для такой мести. Слишком гордая, слишком успешная и всеми любимая. Лелька должна была занять место именно такой женщины.

Первое время после приезда из России Рита ждала от Лельки звонка, ей казалось логичным, если бы та попыталась объяснить свое поведение, сделать попытку примирения, но нахалка словно растворилась, затаилась. И неизвестно было, что она там еще задумала за ее спиной. Катастрофы еще не случилось, но предчувствие ее уже витало в воздухе, мутным осадком отравляя душу.
Лелькины планы, поссорить семью, а в первую очередь Риту с Лорансом могли бы уже и осуществиться, но разумная Рита, немного поостыв, решила не только простить мужа, но и сделать его своим союзником. В конце концов, почему бы не стать «одной сатаной» согласно русской поговорке, и она поговорила с Лором начистоту:

- Не хотела ни тебе, никому другому говорить, Лелька поделилась со мной, как с подругой, но я боюсь сейчас, что она влезет в семью и все разрушит. Уже разрушает.
- Рита, но ты же сама дала ей телефон Томаса и пригласила к нам.
- Еще скажи, что сама разрешила увезти ребенка!
- Нет, тут она меня обманула, – согласился Лоранс. – Но вдруг она хотела сделать как лучше? Хотела Яннеку доставить удовольствие!..
- Понимаешь, - решилась Рита, - если бы она любила Томаса… Но она мне совершенно определенно сказала, что он ее не устраивает.
И Рита передала мужу весь их с Лелькой разговор.
- Надо предупредить Томаса, - тут же откликнулся Лоранс. – Мне тоже не хочется, чтобы его обманывали. Но надо его подготовить. Давай сначала поговорим с мамой и Эдвардом.
- Я не знаю что делать. Она поделилась со мной, как с подругой, – продолжала терзаться чувством вины Рита. - Имею ли я право передавать наш разговор Томасу? Пойми меня, я не хочу больше встречаться с этим человеком. И если двери моего дома для нее закрыты, то на семейных праздниках я не могу быть застрахована от этих встреч. А Томас будет обязательно приглашать ее.

Однажды свекровь, заглянув к ним в гости, и засидевшись за чаем, спросила:
- Рита, что у вас с Лелей произошло, почему вы не общаетесь?
- Я в ней разочаровалась, - честно ответила Рита.
- А напрасно, вы ведь, может быть, скоро родственницами станете.