Река времени 87. Быт в Колли. Академия Наваль

Из «Каса Бланки», Василий Иванович повел меня показать склад, где по моему вещевому аттестату  выдадут все вещи форменного обмундирования. У склада, который на выдачу вещей начнет  работать после обеда, мы с Долговым расстались.
Я зашёл домой, отдохнуть под кондиционером от тропической жары.
Представители женсовета уже ушли, сообщив Лиде самые необходимые сведения, по организации быта.

Одна из обычных здешних проблем, проблемы с водой. Пить воду из водопровода категорически не рекомендуют. Для пищевых целей можно использовать только питьевую воду, которую 2 раза в неделю развозят по домам в 20 литровых бутылях.
Чтобы развозка «не забывала» ваш адрес, рекомендуется, в благодарность, дать пару песо грузчику,  который заносит наполненные, и забирает пустые бутыли.

Водопровода, в том смысле, как мы привыкли в Ленинграде, здесь не существовало. Были трубы, по которым вода поступала, обычно в ночные часы, в подземный резервуар, свой у каждого дома.  Оттуда, электрическим насосом, вода подавалась в водяную сеть дома.
Чтобы насос не работал постоянно, предусматривались водонапорные баки, устанавливаемые на крышу дома.

В нашем, многоквартирном доме, расход воды был большой, и баки быстро опустошались. Система автоматики давно вышла из строя, и надо было знать, где и как запустить насос, а, увидев, что бак заполнен, и вода льется через аварийный слив, выключить его. Иначе, можно было опустошить подземный резервуар, и тогда вода будет только к утру.

Периодически, кто-нибудь забывал, выключит насос. От долгой работы, или при работе без воды, он выходил из строя. Тогда несколько дней, пока не заменят насос, дом оставался без мытьевой  воды. Хорошо, хоть питьевую воду начинали привозить чаще.
Основных продовольственных магазинов, которыми пользовались «sovetikos» Касса Бланки, было два:  Альмасен и военторг при Каса Бланке.

Военторг, был маленьким магазинчиком, в котором можно было купить разного рода, дефицитные в Союзе деликатесы: консервированные крабы, сервелат, грильяж, хороший коньяк и т.д. Помню, что бутылка армянского коньяка стоил там три песо, это примерно 1% от моего тогдашнего оклада.   Очередей, естественно, там никогда не было, а количество приобретаемого товара не ограничилось.

Almacen на испанском языке означает склад, магазин, на самом деле был закрытым распределителем, которым пользовались не только «sovetikos», но и привилегированные кубинцы. Все товары, которые там продавали, были значительно дешевле и, главное, в большем ассортименте, чем в обычных кубинских магазинах. На каждого клиента Альмасена заводилась карта, по которой, в зависимости от количества членов семьи, разрешалось приобрести то или иное количества продуктов.

Установленные нормы были достаточно «щедрые», несколько больше обычного, среднего потребления, что провоцировало возникновение явления под названием «ченч», (по-видимому, от английского change).

Сейчас бы это назвали честным бизнесом, а тогда, продажа за песо излишков знакомым кубинцам, воспринималось всеми, в том числе и  участниками торговли, как спекуляция.   Обычно покупателями  были русские жены кубинских офицеров, которых те нашли, учась в СССР, а продавцами – жёны специалистов из Касабланки.

Наиболее ходовым товаром были крепчайшие кубинские сигареты, которые для русских легких были настолько жестокими, что даже наши  заядлые курильщики от них отказывались. Приторговывали и консервами советского производства, поставляемыми на Кубу в порядке помощи Острову Свободы.
 
Спустив же «на лево» месячную норму сигарет для семьи из двух человек, можно было обеспечить себя «свободными песо» для покупок в магазинах, кафе и барах города.
Консервы же, охотно брали вместо песо водоносы и другая обслуга жилищного фонда Касса Бланки.

В обычных магазинах Гаваны тоже на большинство продуктов были установлены нормы, и без карточек их купить было нельзя. Но ряд товаров, в том числе ром, мороженое, прохладительные напитки продавались без ограничения. Без ограничения можно было заказать коктейль в барах Старой Гаваны, пиво, пиццу или жареного цыпленка на пляже дома офицеров.

«Свободные песо» можно было потратить и на покупку художественной литературы в магазине русской книги, расположенного в центре Старой Гаваны. Там можно было приобрести то, что в Советском Союзе в то время числился в жестоком дефиците.

Количественные ограничения не вводились на фрукты: апельсины, мандарины, гуаяву, папайю, которая называется на Кубе фрутобомба. Такая странность объясняется тем, что в кубинском диалекте испанского языка слово папайя закрепилось за интимной частью женского тела.

Про «ченч», процветающий в Каса Бланке, конечно, знало и руководство. Периодически на собраниях личного состава и членов семей раздавались призывы искоренить явление и слышались угрозы наказать, замеченных в «ченче». В финчасти следили, чтобы снимаемая со счетов часть оклада, идущая на покупки в магазинах,  не была, до неприличия, маленькой.  Но риск «залететь», был слишком мал, а соблазн слишком велик, чтобы явление удалось полностью задавить.

Обо всех этих тонкостях рассказали моей жене представители женсовета, когда она их с утра поила чаем. Одной из таких тонкостей был совет не отказываться от сигарет, которые нам предложат в Альмасене по нашей карте. Объяснили они Лиде и как пройти к Альмасену.

Отдохнув от тропической жары под кондиционером, и наслушавшись рассказов про Альмасен, предложил Лиде сходить туда за продуктами, благо, деньги я получил.
По короткой Сороковой улице, на которой стоял наш дом, вышли на широкую 47-ю улицу и в тени её бульвара пошли направо. Примерно через 400 метров подошли к слиянию 47 и 28 и 49 улиц, за которым находилось  здание Альмасена.

За Альмасеном улица под номером 47 сбегала в парк Альмендарес, расположенный на правом берегу одноимённой реки, с вонючей, грязной и пузырящейся, но кишащей рыбой, водой, и далее по мосту через Альмендарес  шла, к старинному кладбищу  Колон. Но об этом мы узнали позже, когда освоились и стали гулять по окрестностям района Колли

А в тот раз мы зашли в магазин и, зарегистрировав карточку, взяли по ней все «дефицитные» продукты, которые нам положены на неделю. Мясо, куры, масло, творог, сыр. По совету женщин, не отказались и от сигарет. Молоком, в литровых бутылках, и хлебом, точнее быстро черствеющими, белыми булками можно «затариваться»  каждый день. Но бутылки с молоком продают только в обмен на пустые, и этим поддерживают норму выдачи.

 Во фруктовом отделе набрали полную сумку мандаринов, лимонов, бананов. Взяли арбуз, который здесь был не круглый и полосатый, а продолговатый и белесый, как кабачок. Взяли килограмм помидоров, зеленых на вид, но вполне спелых и вкусных. Арбуз тоже оказался очень вкусным, с  красной мякотью, как и положено спелому арбузу.
Хорошо, что, отправляясь в магазин, взяли достаточное количество сумок, которые загрузили «под завязку».

 Донеся груз, и оставив Лиду готовить обед, пошел получать кубинское  обмундирование.
Было около трех часов после полудня, на небе не облачка, и когда приходится из тени выходить на солнечные места, казалось, что солнечные лучи сдирают кожу.
Подошел к складу, который мне показал Вася Долгов, но от влажной жары стало совсем плохо.

Еле успел забежать за куст, как началась рвота. Понял, что надо идти спасаться под кондиционер. Плохо помню, как доковылял до дому. Казалось, что сердце останавливается, не хватает воздуха и сильно тошнит. Зашёл в свой подъезд и, без сил, сел на ступеньку лестницы.

Немного отдышавшись в тени подъезда, превозмогая себя, встал, добрался до своей площадки  и снова сел на ступеньку, успев позвонить. Вышла Лида, ойкнула, всплеснула руками и с трудом дотащила меня до кровати спальной.

Там, при работающем кондиционере, начал медленно приходить в себя. Сильно хотелось пить. Лида разболтала в полулитровой банке мочёную бруснику, которую мы привезли с собой, и дала мне. Я пил вкусную кисло-сладкую, терпкую жидкость и чувствовал, как силы возвращаются ко мне.

Через четверть часа я был вполне здоров. Встал, и даже с аппетитом, пообедал.
Надо сказать, что в дальнейшем, даже в самую страшную жару, ни чего подобного со мной не случалось.

На следующее утро, как и было обещано, микроавтобус, закрепленный за группой Академии Наваль, заехал за мной. Я уже стаял на обочине, дожидаясь их. Из автобуса вышли двое: Вася Долгов и высокий капитан 1 ранга, которому Вася меня представил. Я понял, что это мой новый начальник, капитан 1 ранга Величко.

Он поинтересовался, почему я не получил форму и я был вынужден оправдываться, объясняя ситуацию.
«Хорошо, оставайтесь сегодня дома, устраивайтесь и получайте обмундирование. Завтра в это же время мы за Вами заедем», - сказал он, усаживаясь рядом с водителем. 

Я вернулся домой, и через пару минут пришла Люся Назарова, чтобы поводить Лиду по тем местам в Колли, которые ей надо будет знать.
Пока еще было не слишком жарко, решили на прогулку взять и детей.
Устройство Ани в школу отложили на завтра.

По уже мне знакомой дороге вышли на 49 улицу, на которой расположен отель Амистад. Оказывается, нам не возбраняется пользоваться спортзалом, парилкой  и бассейном при отеле. Чтобы закрепить информацию зашли в уже мне знакомый бар и заказали детям рефрески, а себе по бутылке сербесы.

Все «советикос» из нашей колонии, говоря по-русски,  некоторую, небольшую часть слов, произносили на испанский манер. Только испанскими словами называли,  почему-то,  пиво (сербеса), дом (каса), магазин (альмасен), таракан (кукарача), газированные напитки (рефреска), девушка (мучача), мороженное (эладо).

Посидев четверть часа у бассейна, пошли, стараясь держаться в тени деревьев, в сторону Касса Бланки, где в одном из ближайших строений располагался местный военторг. Вася запросил конфет,  и Лида купила «Кара-Кума» и «Грильяжа». Эти сорта, в последние годы, в Ленинграде можно было купить только в театральных буфетах.

Из военторга мы пошли, по приглашению Люси осмотреть её «касу».
Это была настоящая вилла, которая во времена Батисты принадлежала министру финансов его правительства. Вилла располагалась на  тенистой 49-й Б улице, а приусадебный участок с бассейном находился на пологом склоне тропического парка, тянущегося по левому берегу реки Альмендарес.

Правда,  бассейн  было сухой, а комнаты двухэтажной виллы, когда-то роскошные, давно требовали косметического ремонта, но в огромную, светлую ванную,  исправно подавалась вода, и кондиционеры работали хорошо.

Из «касы» Назаровых, по тенистой 49-й В, вышли на 34-ю улицу. Миновав три однотипных пятиэтажки, хрущевского типа, бросающиеся в глаза на фоне элитной коттеджной застройки, вышли на 49-ю улицу.
Пройдя метров двести, свернули на  49А улицу, уходящую вправо и вниз по, заросшему тропическим лесом, склону  к конечной цели нашей прогулки, клубу «Чайка».

Клуб «Чайка» был главным центром проведения досуга, для семей советских военных специалистов, расквартированных в Колли.
Там была сцена, с летним залом и помещениями для детских кружков, плавательный бассейн, который ни когда не пустовал.

В летнем кинотеатре каждую неделю демонстрировали кинофильмы, и не только старые, но и вполне свежие.
На сцене клуба выступали, приезжающие из Союза артисты. Хорошо помню концерт с участием  Народного артиста СССР  Михаила Ульянова.

Особенно много народу было в  клубе и бассейне во время школьных каникул. Для проезда в отпуск перевозочные документы на членов семьи были не положены, поэтому семьи на время отпуска её главы, почти всегда оставались в Гаване. В таких условиях почти единственным местом летнего отдыха детей становился клуб «Чайка».

Осмотрев «Чайку», вышли на 49 улицу и направились к дому, расставшись с Люсей Назаровой возле отеля «Амистад».
После обеда я благополучно получил всё положенное мне обмундирование и на следующее утро, в кубинской  форме capit;n de fragata, ожидал микроавтобус на обочине 40 улицы.

А Лида с детьми в это время дожидалась школьного автобуса возле отеля Амистад, откуда, каждое утро, ученики всех классов уезжали в «Школу при посольстве СССР в Республике Куба». Так официально называлось это учебное заведение, в котором Аня будет учиться, посещая 9, 10 и 11 классы, а Вася успеет окончить только первый класс.

На этот раз, Лида повезла документы  в школу  только Анины, Васе в этот день не исполнилось и пяти лет. Через пару недель Лида определит его в детский сад, в котором занимались только дети советских военных специалистов.

 В школе же при посольстве учились как советские дети, так и дети специалистов из других социалистических стран, включая кубинцев. Так в одном классе с Аней учился сын capit;n de nav;o Исасиса, «подсоветного» Васи Долгова.

Школьников привозили и отвозили на школьных автобусах, которые подавались строго по расписанию, к началу и окончанию уроков.
Детский сад тоже каждый день ездил на своём автобусе. Их возили после завтрака на пляж Santa Maria del mar, а к обеду развозили по домам.

«Санта Мария  на море» - самый известный и большой пляж в пригороде Гаваны протяженностью более 5-ти км  Побережье с чистейшей водой и белым песком, было самым излюбленным местом пляжного отдыха  и для взрослых нашей колонии  в выходные дни.

Микроавтобус, закреплённый за  военно-морской группой Академии Наваль, на этот раз забрал меня во время. Уже в салоне познакомился  со своими коллегами.

Консультантом на штурманском факультете был капитан 2 ранга Михаил Назаров, консультантами у связистов и РТС были капитаны 1 ранга Юрий Лысенко  и Леонид Сапрыкин. На одном факультете с В.Долговым, консультантам по ОКС был Владимир Коробов.
 
Одного из консультантов, Блинова Аркадия Петровича, я знал по Дзержинке. В училище  он был профессором кафедры «Боевых средств флота, основ тактики ВМФ и истории военно-морского искусства».
По этим же вопросам он консультировал и в Академии Наваль.

Познакомился я и с постоянным водителем нашего автобуса, щуплым и низкорослым кубинцем, но всегда весёлым и доброжелательным,  Роберто. По-русски он не знал ни слова, но жестами, и на чудовищной смеси английских и испанских слов, с ним всегда можно было объясниться.

Вырулив с 41 улицы на Пятую Авениду, без сомнения, самую красивую улицу Гаваны, на которой располагалось большинство иностранных дипломатических представительств, Роберто повел автобус  в самый восточный конец Большой Гаваны, Санта-Фе. И далее, по Carretera Panamericana (Панамериканскому шоссе) вдоль моря в сторону Плайя Барокоа.

Корпуса Академии Навал, часть из которых ещё только строилась, раскинулись на левом берегу небольшой речки, впадающей во Флоридский пролив, на расстоянии пару километров от курортного места Плайя Барокоа, где был дом офицеров Академии.

Корпуса Академии окнами выходили на  моря, от которых их отделяла широкая поляна, покрытой жесткой травой, и заканчивающейся мысом, поросшим невысокими пиниями, (разновидностью сосны с более мягкими иголками).

Помещение, в котором сидели советские военные специалисты, «офисина», как оно всеми называлось, находилось в одноэтажном здании административного корпуса, рядом с кабинетами руководства Академии.

В «офисине» стояли письменные столы для каждого из членов группы, здесь же стоял стол и  нашего старшего, капитана 1 ранга Величко.
После прибытия, он, предварительно позвонив по телефону, повел представлять меня начальнику Академии Наваль.
Как мне Величко рассказал по  дороге, начальник академии в юношестве,  воевал с Фиделем Кастро в горах Сьерра Маэстро, был его адъютантом.

Начальник Академии Наваль Е.Куса  оказался высоким, моложавым, представительным адмиралом европейского облика, без примеси негритянской крови. Через переводчика, который дожидался нас в адмиральской  приемной, он сказал несколько вежливых слов с пожеланием успехов в оказании помощи его офицерам.

Затем, обращаясь к Величко, попросил его помочь учебному отделу и руководству Академии найти пути уменьшения «отсева» курсантов  в военно-морских группах. Так в одном из классов, из 25 человек, принятых на первый курс, до пятого курса дошёл только один человек.

Величко обещал изучить этот вопрос и в ближайшее время выдать рекомендации по уменьшению «отсева» в процессе обучения.
На этом наш визит к начальнику завершился.

Из «офисины», уже в сопровождении Васи Долгова, пошли к начальнику электромеханического факультета.

У капитана 1 ранга  Балагера, широкоплечего квартерона среднего роста,  разговор был совсем краткий. По существу, после представления нас Василием Ивановичем, мы только обменялись улыбками и рукопожатиями. А Балагер произнёс русские слова, которые я понял как: «Я уверен, что мы сработаемся. Желаю Вам успехов».

Следующий визит был к начальнику  электротехнической  кафедры.
Им оказался коренастый и кудрявый мулат капитан 2 ранга Григорио Родригес. Григорио прекрасно говорил по-русски, так как несколько лет учился в адъюнктуре   на электротехническом факультете Военно-Морской Академии.

Мы даже нашли общих знакомых. Научный руководитель его диссертации, которую он защитил в Ленинграде, был Геннадий Серафимович Ясаков, от имени Академии, писавший отзыв на мою диссертацию.

У Родригеса, Василий Иванович Долгов меня оставил, уйдя по своим делам, а  я начал переговоры со своим «подсоветным».

Я спросил Родригеса, как он хотел бы видеть наше сотрудничество,  и он мне ответил, почти тоже, что сказал Володя Ефимович: «Помочь в написании учебных пособий по дисциплинам кафедры, адаптированные к технике кубинского ВМФ и учебным программам подготовки инженеров-электриков»

В его творческих планах на ближайшие три года значится учебник «Автоматизированные электроэнергетические системы кораблей», пособие для курсового и дипломного проектирования «Методика проектирования ЭЭС для специальности корабельный инженер-электрик» и пособие «Сборник расчётно-графических работ по автоматизированным ЭСК».

Возможно, понадобятся консультации по корректировки структурно-логических схем, учебных программ,  тематических планов, планов заданий на все виды учебных занятий.
Закончив разговор, Григорио повёл меня   по лабораториям  и кабинетам кафедры,  знакомя  с педагогами  и техническим составом кафедры.

Григории дал мне для ознакомления, переведенные на русский язык, учебные программы дисциплин, читаемых кафедрой и я пошел к себе в «офисину» изучать документы и анализировать, какую  имею литературу, для написания текстов под эти программы.

Следующие три года большую часть служебного времени я проводил в нашей «офисине». Здесь писал   тексты, из которых, после обработки  моим «подсоветным»,  рождалось соответствующая техническая литература на испанском языке. Здесь же принимал участие в служебные совещания по  вопросам организации учебного процесса.
 
 Однако, каждое утро начиналось с посещения кабинета начальника кафедры, или, по предварительной договоренности, с участия в контрольных лекциях или практических занятиях педагогов кафедры.
В таких случаях, свои замечания по занятию на следующее утро представлял Родригесу в письменном виде.

В обеденный перерыв, который начинался после второй пары занятий, шли в офицерскую столовую. Кормили нас, как и всех военнослужащих Академии бесплатно. Обычное меню: густой суп из  красной фасоли на курином бульоне, рис с фасолью и жареной курятиной, апельсиновый, манговый или гуаявовый сок.

 Иногда на третье блюдо подавали арбуз. Изредка курятина заменялась свининой или говядиной, а рис – картошкой или бататом. Обслуживали, и довольно проворно, девушки-официантки.  Курсантов, к работе на кухни  и в столовой не привлекали.

После обеда, большинство из «советикос» шли купаться, благо пляж был в двухстах метрах от нашей «офисины». Точнее сказать, занимались подводной охотой у гряды рифов, проходящих в этом месте побережья в метрах трёхстах от берега.

 Заводилой в этом деле был Миша Назаров. Охотились с острогой или подводным, пружинным  ружьем, в маске и ластах.
Береговая линия вся в «собачьих зубах», это острые обломки кораллов, да еще покрытых морскими ежами. Так что зайти прямо с берега – проблема.

А мы приспособились заходить по трубе канализации, уходящей за линию рифов.  Но нам надо было пройти  всего метров 100, до места, позволяющего плыть. Только сойдешь с трубы, и сразу начинается сказка. Рыбы всех цветов и расцветок, шныряют в экзотических коралловых зарослях, в виде гигантских опахал. Дно покрыто «мозговыми» кораллами, чередующимися с куртинами обычных древовидных белых кораллов.

Самой ценной добычей считались лангусты, рыбы-ежи, из которых получались отличные сувениры, и раковины гигантского стромбуса. Но стреляли и камбалу, и барракуду и каких-то  рыб, которых мы называли «утюжек». У меня до сих пор в холе бани, в качестве украшений стоит несколько таких сувениров.

 Проще всего изготовить чучело рыбы – ежа. Очищаешь от внутренностей, вставляешь в живот рыбе камеру мяча и аккуратно зашиваешь разрез. Потом надуваешь камеру, и рыба принимает естественные для нее формы.  В глазницы вставляешь стеклянные шарики. Несколько дней на солнце, сосок камеры заталкиваешь внутрь  и чучело готово.

 Кожа становится как кость и украшение, без всякого запаха, хранится неопределенно долго. Шарики из глазниц не вываливаются, наверное, потому, что входное отверстие, усыхая, становится меньше. Со стромбусом возни больше. Обязательно надо вываривать, а главное надо уметь вытряхнуть моллюска так, чтобы не остался кончик в раковине. Иначе, замучит гнилостный запах.

Ну а как готовят для еды рыбу (и тем более, лангустов) описывать не буду.
А вот про приготовление моллюска из гигантской раковины расскажу.  Большая часть моллюска - мышца  белого мяса, весом грамм в 600. В переваренном виде имеет вкус  долго варёного кальмара, то есть по жесткости напоминает резину.
Если же варить меньше  минуты после кипения, то похоже по  вкусу на раков.

Когда после морской охоты, с двадцатисантиметровой раковиной или с тридцатисантиметровым лангустом возвращались в «офисину», то встречные кубинские офицеры, частенько, интересовались, где мы смогли найти  такое чудо.

Удивляюсь, когда русских,  называют не предприимчивым народом. Там, в Гаване, наши были не только впереди всех  иностранных специалистов  по успехам в подводной охоте, но и наладили целую индустрию по изготовлению сувениров. Тот же Миша Назаров, не только изготовлял чучела рыб и лангустов, но и вырезал из кокосовых орехов забавные фигуры обезьян.

Мой сосед по лестничной площадке наладил изготовление сувенирных латунных мачете с гравировкой на лезвии, изображающей корабли Колумба и символику республики Куба.  Такое мачете с рукояткой из красного дерева, мне подарили  на сорокалетие.

К сожалению, на Ленинградской таможне, под смехотворным предлогом запрета провоза оружия,  его конфисковали. Думаю, что сейчас моё мачете висит на стене у какого-нибудь наследника таможенного начальника.

На заставке:Вид на Гавану из клуба Чайка в Колли.На переднем плане Аня, моя дочь.

Продолжение :http://www.proza.ru/2014/08/12/1734