Варенье детства

                «- Поверь, Карлсон, не в варенье счастье.
                - Да ты что, с ума сошёл! А в чем же ещё?!»
                - А. Линдгрен

     ...но главное вот оно, вот оно! бабушка варит, нет, тут слово «варить» не подходит, - колдует ворожит варенье.
      Крыжовенное, вишневое, сливовое, смородиновое, райско-яблочное. Клубничное – наслаждаться. Малиновое – лечиться. И, конечно же, абрикосовое - янтарный слиток в банке.  Нежное, прозрачное, с легкой кислинкой, не приторное  замечательно-загадочного радостно-солнечного цвета! В  плодах  будто  сконцентрировался  солнечный  кусочек прошедшего лета. Даже просто разглядывать банки, особенно на свет, было праздником. Медный таз - на  примусе под  вековой  грушей «макаржаткой», булькающий огненный кратер вишневой лавы. Одуряющий тягучий аромат, мелодия, колдовство, морок залепляет сознание и  ноздри, не дает дышать, все тонет в нем, и мир кажется сладким бредом.
     И хищная  осино-пчелиная  эскадрилья (горячо,   подлетают лишь самые безрассудные) и по краю пенка,  божественная  пенка. Дивное  амбре несется над тазом, над деревянной ложкой, которой снимался этот розоватый сахарный прибой.  Ароматы  с  мая по сентябрь  витали  над тесными двориками и верандами, поросшими дикой виноградной лозой, – весь Могилев азартно и неутомимо варил варенье, джемы и повидло.

     Самое большое удовольствие было в бабушкино отсутствие распахнуть дверцы буфета, нагло забраться ложкой в банку, зачерпнуть парочку целеньких ягод и тут же отправить в рот... Деяние, категорически запрещенное,  но я был осторожен и на месте преступления меня не настигли ни разу. Время от времени, совершал тайные набеги на разноцветные банки. А поговорки, кстати, врут. Съел однажды литровую банку абрикос, и ничего не слиплось.
 
     ...посылают в погреб за вареньем, а там темно, и не знаешь, что тебя ждет. Боишься, но идти надо, - там лежит твое варенье. Мое варенье! И ты делаешь шаг в темноту.
       Надо щедро намазать батон, забраться с ногами в дедово плетеное кресло-качалку в саду и, урча от жадности и наслажденно чавкая, набивая щеки, схомячить, обмазывая физиономию и роняя капли. И, ощущая абсолютное рафинированное блаженство, уснуть в кресле, с раздутым животом, в липких потеках и со счастливой замурзанной улыбкой...
     Ничего слаще и вкуснее с тех пор… Это был вкус детства, вкус родины. Вкус счастья.

     Между прочим, это сейчас варят любое варенье, доведя его  до  кипения и сразу закатывая крышкой.   А раньше герметично не укупоривали и варили долго. Банки закрывали просто бумагой и перевязывали под горлышком нитками. Еще у бабушки было «холодное» варенье, - вишни без косточек она засыпала сахаром, и прятала в погреб на неделю, (подальше от меня, конечно, - я как-то наелся пьяных вишен из дедовской наливки) Периодически помешивала. Вкус - радость богов, амброзия и нектар.
    
     Нет бабушки, нет медного таза и груши и сада и плетеного кресла... Варенья больше нет. Оно, конечно, есть, но это не ТО варенье.

Нет детства, что дарит
мне благословенье,
где бабушка варит
под грушей варенье.
Ушли дорогие
деньки, и коленки
отмылись. Осталась
моей ностальгии
счастливая пенка.

     Варенье и батон счастья давно съедены. Они вдруг закончились. И все равно  главное ощущение из детства – мир огромен и жизнь прекрасна!
      
     Все мечтают о лондонах-парижах, профитролях и модных шмотках. А мне бы натянуть старые потёртые шорты на лямке, махнуть к деду, слопать кисть винограда с куста, и навернуть пяток  бабушкиных пирожков с вишневым повидлом. Не там вы счастье ищете. Не там.

        ...запах! Иду к жене на кухню. Знаю, она варит абрикосовое варенье. Я сейчас буду счастлив.












с использованием Сети