билин

эх, чо-нить бы
умное написать, шоли,
шобы потома разглядывать в
удивлении - то ли оно, то ли оне.

слова. вас меньше, чем песка
в пустынях. и меньше вас, чем
капель в океане. тогда зачем вы
мучаете меня, слова, слова пустые.

осчучения оченно
давнишния пригрезились
пачаму-то, быдто и не было
ентой жисти мимопроходясчей куды-тось.

придадим новое
значение образу и
получим умозаключение,
отсидевшее срок за решеткой.

банальности с бананами
упакованы и к ботанам отправлены,
мол, кушайте фрукты заморския, горе мыкающие,
по земле топающие, на закат хлопающие, света не видящие.

много слов, мало ли,
разницы нет, на каждом из
них можно взорваться эмоциями,
гневно обличая и выказывая раздражение.

парадокс осознания
противоречивости образа
порождал неудовлетворенность
внутреннюю, взрывая мосх фейерверками догадок.

дурная бесконечность оказала
неблагоприятное влияние на неокрепшую
в своих воззрениях душу, заставив отказаться
ее от представлений веры и пуститься во все тяжкие.

оне исчо родину
звали любить, жуликов
всяческих, оболтусов обалдуйных,
карочи, шобы было фсем фсе фся задарма.

проще было отнимать и делить,
нежели искать или созидать, может,
поэтому в сообчестве складывались партии
войны и распределительные комитеты-ограничители.

они думали, что это они выбирают,
но получалось, что выбирают их, почему-то.
они желали, чтобы все было, как они хотят,
но это все становилось с ног на голову

выдуманные представления то ли
отражали, то ли запутывали окончательно,
то ли предвосхищали, то ли вытворяли,
то ли ложью правду замазывали.

почему легче обвинять, чем оправдывать?
легче оскорблять, чем просить прощение?
легче гневаться и раздражаться, чем
находиться в смирении и покое?