Глава 51 Книга 2 Мейлах в октябре

                В ТУПИКЕ?

Когда, теряя волю, вдруг,  поник,
Надломлен безнадёгой, весь на нервах…
Не оставайся загнанным в тупик,
И в тупике, есть место для маневров.


 Отсутствия Тамары никто даже не заметил. Скрипка одиноко лежала на фортепьяно и молчаливо вздрагивала от сочных аккордов, вылетающих из-под ловких пальцев Розалии Григорьевны. Без Тамары скрипка была беззвучна и ждала, когда её хозяйка подойдёт к ней, чтобы поплакать вместе…

Софья Борисовна увела Мейлаха подальше от оркестра и от своих коллег. Они вышли на улицу и только здесь смогли говорить спокойно, ясно, обстоятельно, прохаживаясь по ранее освоенным дорожкам, вспоминая прежние общения и рассказывая про время, проведённое порознь.

 Обладая жизненным опытом и мудростью, ни один из них, при своей кажущейся открытости, не был до конца откровенным. Софья Борисовна не сказала Мейлаху об утраченных ценностях, а он, в ответ на её сдержанность, проявил такую же, не сообщив ей о полученных в свои руки этих же ценностей, и не счёл нужным сообщить ей о смерти её первого мужа.

 При всей взаимной симпатии они не знали как себя вести далее. Софье Борисовне нужно было возвращаться на борт теплохода, а Мейлаху вообще неизвестно, куда можно было бы возвратиться.

 Похоже, его уже нигде не ждали. Проводив бывшую спутницу жизни до борта теплохода, он мило распрощался. Теплоход через двое суток, в полдень, отправлялся в очередное плаванье, и они, условились встретиться перед отплытием, а потом, в следующий раз, по его возвращению.

Мейлаху показалось, что Софья Борисовна воспылала к нему былым интересом. Когда он прикоснулся к её губам, она ответила на поцелуй, и,  прильнув к нему, не спешила отстраниться.

 Его руки нашли под распахнутым пальто хорошо сохранившуюся талию, тёплую, привлекательную грудь и ароматно пахнущую заморскими духами шею, которую он осыпал нежными прикосновениями губ, не встречая сопротивления разомлевшей от ласк Софьи Борисовны.

 Им было так хорошо от этой неожиданно подаренной судьбой встречи, что Софья Борисовна ни разу не применила дезинфицирующих средств, как это она делала ранее при поцелуях.

Мейлах возвратился в ресторан и присоединился к своим музыкальным коллегам. Он был рассеян и невнимателен до такой степени, что не заметил, как Тамара стала поглядывать на него и, играя на скрипке, наиболее чувственными и мелодичными музыкальными фразами обращалась к нему.

 Он был в своих мыслях, но отсутствующие колечко и часики на руке Тамары, опять напомнили ему об их загадочном перемещении за тридевять земель.  Мейлах пытался разгадать причину их исчезновения, но безуспешно.

Осмелившись, он всё же решился спросить об этом Тамару тут же, немедленно:
– Тамара! Объясни мне, пожалуйста, отсутствие у тебя часов и перстня, подаренного мною. Меня это очень интересует.

Тамара, не ожидавшая такого неприятного вопроса, смутилась, но потом, взяв инициативу, налетела на Мейлаха с бодростью человека, уверенного в своей правоте:
– Мейлах! Как ты можешь опускаться до выяснения таких мелочей?

 Тебе жалко этих вещей? Не будь скрягой! И вообще, у женщины могут быть свои секреты, которые мужчинам знать не обязательно – отрезала Тамара, формулируя мысль, повторяющую аналогичный ответ, полученный по этому поводу от Люперсольской.

  К женщинам Мейлах решил относиться осторожнее. Они всегда могли вывернуться из любой ситуации, испортить настроение, поломать жизнь, а потом, как ни в чём не бывало, приклеить тебя к себе на какое-то время, чтобы притупить бдительность и всё повторить сначала.

Из ресторана возвращались все вместе. Тамара шла рядом с мамой – растопыренной, спотыкающейся и кудахтающей на каждом шагу по любому поводу.

 Мейлах шёл с Семёном Марковичем, но оба молчали. Перед домом Барсик напомнил о себе приветливым лаем, ожидая угощения, и не ошибся. Мейлах всегда приносил для собаки из ресторана еду и, погладив его, отдавал  корм, наблюдая, как тот живьём, без разбора, заглатывает гарниры и ловко расправляется с попадающимися  косточками.

 Накормив собаку, Мейлах не забыл проверить сохранность тайника. Вновь ничего не вызывало сомнений и он, успокоившись, поспешил на приглашение войти в дом.

Тамара вела себя контактно, но нотки обиды, связанные с ревностью, уже чувствовались в её отношении к Мейлаху и она с упрёком сказала:
– Я думала, что ты пойдёшь к той даме, которая восторгалась твоим талантом. Только возвратился, а уже нашёл поклонницу! Как я вижу – везде успеешь, тихоня!

Тихоня не проглотил, молча упрёк, как это делал обычно, а тут же отреагировал:
– В моё отсутствие ты успела больше, чем можно было предположить, а посему претензии не принимаю!

 Я приехал сюда полный сил, энергии и любви к тебе, даже похудел, чего ты очень желала, и что увидел после долгой разлуки – безразличие ко мне, располневшую тебя от неизвестно кого и ещё необоснованные упрёки.

Ты так смело себя ведёшь, как будто твоя беременность появилась от меня! Или тебе её  надуло ветром?
 
Слова Мейлаха попадали в цель и настраивали обоих на мрачные взгляды, направленные в разные стороны. Над супружеской жизнью, не так давно начавшеюся радужными перспективами, нависли сплошные тучи, через которые солнечным лучам  пробиться уже невозможно.

 Мейлах без излишних разговоров, минуя зал и спальню Тамары, прямиком направился в кладовку. Он расположился на раскладушке, постоянно дежурившей в его отсутствие для ожидания обиженного женой Семёна Марковича, которому частенько приходилось здесь ночевать, лёжа на провисшей неудобной для спанья койке.

 Мейлах, занял его место и, глядя в потолок, в очередной раз задумался о перспективах дальнейшей семейной жизни. Рядом, под боком, устроился его любимый друг – кот Ерёма.

Кот тихо мурлыкал и, периодически,  напрягаясь всем телом, вытягивал передние лапы вперёд и, раскрыв пасть, во всю ширь, забавно зевал. Завершив своё оздоровительное упражнение, он, перекрутившись на облюбованном возле хозяина пространстве, снова укладывался спать в той же позе, на том же месте.

Пригревший кота хозяин, погладив его, сразу возвращался к глубоким раздумьям, приводившим к неожиданным «философским» выводам:
– Женщина – это тайна, спрятанная под одеждой, при открытии которой можно пострадать…

– «Пожалуй, у меня жены больше нет», – сам себе объяснял Мейлах и, продолжая анализировать создавшееся положение, заключил:

– «Если жена становится по любому поводу в отношении мужа нервная, как конвульсия, и даже не пытается тобой командовать, то дело идёт безнадёжно плохо – нужно искать себе новую жену и новое пристанище».

 Он блуждающим взглядом обвёл неуютное помещение кладовки и, не найдя своего чемодана, уставился на выглядывающее с хромированной поверхности баса  геликона своё отражение.

На него устрашающе смотрела его же рожа, обезображенная неровными лекальными поверхностями музыкального чудовища, и окончательно испортила настроение.

 Он был мрачен и бессилен как решение пленума ЦК КПСС – «Догнать и перегнать Соединённые Штаты Америки по производству мяса и молока на душу населения».

 Для разнообразия несчастной жизни Мейлаху осталось только умереть, но он решил на этом варианте не останавливаться. «Нужно с одесситом Гришей посоветоваться. Это он подсунул мне Тамару, пускай теперь выправляет положение моей семейной загигулины».

 После этой мысли Мейлах сразу успокоился, поцеловал кота в лохматую рыжую морду и, выключив свет, мгновенно заснул сном праведника.
                *  *  *

Гриша проблемы несчастного Мейлаха оценил как невинные забавы.
– Мейлах! Почему ты из пустяков создаёшь неизвестно что? Будь счастлив, что не можешь пожаловаться на скучное однообразие жизни!

 Ты и так долго наслаждался супружеским счастьем, а счастье утомляет обоих, вот и находит выход боком. Не горюй! Всё уладится, тем более я видел, как ты вчера со своей Софьей Борисовной неплохо поздоровался.

Ты с ней не обрубал концы по своей инициативе, а женщины имеют привычку возвращаться туда, где нагадили, чтобы зачистить следы своей деятельности перед прежним мужем, для последующей его приватизации и повторения ранее свершённого.

 Мой совет – купи себе дом и будь человеком, независимым от жилья, а кого ты запустишь в свои хоромы – дело твоё. Только не говори, что у тебя нет денег.

Если нет денег – сними с книжки, или вытащи из тайника – посоветовал Гриша и тихо добавил:
- В одном месте продают хороший дом счастливые после смерти дяди наследники.

 Они так долго ждали его кончины, что им не терпится быстрее продать его, чтобы покончить с этой тягомотиной и памятью опротивевшего, бесконечно хватавшегося за жизнь родственника. Вот тебе адрес…

Разговор с деловым Гришей для Мейлаха был, как глоток пива поутру для оздоровления, нарвавшегося на неожиданную выпивку умеренно пьющего.

 Мейлах не стал откладывать на «потом» предложение Гриши и немедленно решил осмотреть дом. Нетерпеливые наследники встретили его приветливо. После беглого осмотра вполне приличного дома договаривающиеся  стороны уставились вопросительными знаками друг на друга.

 Со стороны продавцов, т. е. наследников выступали два человека – внук умершего дяди и жена внука. Они были молоды, красивы и как водится при этих внешних качествах – имели неумеренное желание жить роскошно на средства, заработанные кем-то другим.

 Учитывая, что Мейлаха рекомендовал авторитетный в коммерческих делах Гриша, они не стали мутить свои истинные намерения. Физиономия Мейлаха располагала к откровенности, и они честно признались, что в их карманах лежит виза на выезд за границу на постоянное место жительства.

Дом, свалившийся на их голову в виде наследства, создал проблемы и в то же время давал надежды на дополнительные поступления финансовых средств. Время их поджимало. Им нужно было срочно найти человека денежного и надёжного, который не водил бы их за нос, а принял решение и честно рассчитался за покупку.

 В Мейлахе, по рекомендации Гриши, они видели такого человека.
 Оформление сделки решили свершить через пару дней, после получения нужной суммы от покупателя.

 Мейлах  в своей жизни таких значительных покупок не совершал, и теперь, почти почувствовав себя домовладельцем, был необычайно взволнован, но ничто его не отвлекало от предстоящего  свидания с Софьей Борисовной. Она в его паспорте числилась в качестве супруги и, при таком развитии событий, он считал обязанным выяснить с ней свои отношения.

Встреча состоялась в маленьком уютном кафе за чашечкой кофе. Софья Борисовна была огорчена тем, что её отпустили на берег всего лишь на пару часов – в связи с отплытием теплохода у неё было много неотложных дел.

Она с теплотой в глазах смотрела на Мейлаха. Мейлах отвечал ей взаимностью, но решительных слов не говорил. Его раздирали сомнения в её искренности…

 Он не мог верить Софье Борисовне так, как было прежде, до её позорного бегства. Она, чувствуя свою вину, не могла быть настойчивой в немедленном сближении.  Им обоим следовало хорошо подумать, прежде чем принять решение о степени внедрения друг в друга.

 Время, проведённое врозь, изменило в какой - то мере каждого из них. Они достигли того возраста, когда к потере зубов, волос и совести появился какой-то опыт, к которому примешивалось чувство недоверия и прагматизма.

Мимолётность встречи ни к чему решительному их не привела, но добрые чувства напомнили былое и располагали к продолжению дальнейшего контакта.

 О покупке дома Мейлах не упомнил, решив, что полностью раскрывать свои планы перед человеком, которого он знает менее того, чем хотелось бы, пока не стоит. Он проводил её до борта теплохода. Расставание было грустным, но с взаимной симпатией и надеждой на встречу.

На следующий день, к отплытию теплохода Мейлах пришёл, не предполагая, что Софья Борисовна интуитивно почувствует его приход. Стоя на палубе, она выискивала в толпе Мейлаха, без особой надежды найти его в разношёрстной публике. И всё же она нашла его.

 Мейлах стоял в массе провожающих и прощально помахивал рукой с небольшим букетиком цветов. Он её тоже увидел, но рассмотреть выражение лиц они не могли из-за отдалённости. С этой прощальной минуты они стали ждать следующую встречу.