Чёрт на крючке

В пятницу вечером, после работы, трое приятелей собрались махнуть на рыбалку.

Главным среди них был Василий Григорьевич. Не потому, что был главным бухгалтером. Всё, что не касалось годового отчёта и финансовой дисциплины, воспринималось Василием Григорьевичу с иронической и благодушной улыбкой.
 
Главным он был потому, что знал все клёвые места в окрестностях города и был единственным обладателем средства доставки в эти места – старенькой, но надёжной «Нивы».

Гаражи были у всех троих. Как мужчине без гаража? По очереди посетив все три хранилища мужских сокровищ, приятели загрузили «Ниву» так, что на заднем сидении нашлось место только для сухощавого и невысокого ростом Николая Ивановича.

Среднего роста, не совсем в меру упитанный Макар Васильевич, расположился на правом пассажирском сидении. На коленях он держал свою гордость – голубенький походный холодильник.

Крупный и дородный, под два метра ростом Василий Григорьевич, не без труда забрался на водительское сиденье. В спину ему упирались колени Николая Ивановича, переключать скорости мешала длинная алюминиевая ручка большого подсака, уложенного в машину неизвестно зачем Макаром Васильевичем.

Неизвестно зачем, потому что ловить собирались некрупного карпа на макуху. Василий Григорьевич знал потайное место, где карпики, хоть и некрупные, клевали вполне исправно в это время года. Поехали.

Как только выбрались за город, Макар Васильевич приподнял крышку своего холодильника. Колбаса, огурцы, варёные яйца, зелёный лучок. Что еще надо для полного счастья? Правильно – водочки!

И она не замедлила появиться. Слегка запотевшая бутылка с красивой этикеткой, изображавшей спелые и жёлтые пшеничные колосья.

Извлёк Макар Васильевич из недр своего чудо-сундука и два стеклянных гранёных стаканчика. Он принципиально не пил водку ни из чего другого. Один передал Николаю Ивановичу.

Василий Григорьевич крякнул и целеустремлённо-внимательно уставился на дорогу. Ему нельзя. Он за рулём. Пока.

За разговорами о будущей и прошлых рыбалках, периодически прерываемых тостами, летело время и дорога под колёса.
 
Сумерки сгущались. Василий Григорьевич включил фары, ещё внимательнее стал смотреть на дорогу. «Нива» давно уже пылила по просёлку.

На просёлках нет указателей. Кусты и деревья кажутся совершенно одинаковыми. Особенно в темноте.

Наши путешественники не умели ориентироваться по звёздам. А если бы и умели, то появившиеся постепенно в тёмном небе звёзды, вряд ли бы помогли. Они выглядели совершенно одинаково с любой дороги. Заблудились рыбаки.

Секретное место, оно потому и секретное, что путь к нему известен не многим. Спросить не у кого. Кругом степь с редкими деревьями по горизонту. Кое-где кусты. Огромная оранжевая луна. А речки нет. Как будто она пересохла и испарилась. Испарилась мгновенно. Так, что и следа не осталось.
Свернули с дороги к полоске кустов, видневшихся в лунном свете. «Нива» уверенно запрыгала по целине. Интуиция не подвела Василия Григорьевича, речка нашлась.
Над водой уже поднялся вечерний туман, чуть шелестели камыши, квакали лягушки. Выбрав ровное, свободное от кустарника местечко на берегу, быстро установили палатку, развели костерок.

Макар Васильевич принялся накрывать скатерть-самобранку, опустошая свой походный холодильник. Позвякивали стаканы.

Размяв ноги, наскоро пропустив стаканчик, Василий Григорьевич принялся, подсвечивая фонариком, собирать снасти.

На резонное замечание Николая Ивановича, что утро завсегда мудренее, потому как виднее, он ответил, что место ему не очень знакомое, а карпы, особенно крупные, преимущественно клюют именно ночью.

Собрав длинное мощное удилище, поставил катушку, привязал к толстой леске грузило. К грузилу приспособил среднего размера, источающий аромат свежего подсолнечного масла кусок макухи. Четыре серьёзного размера острых японских кованых крючка на мягких, но прочных поводках из крепкого шнура, закрепил в макухе.

Подошёл к урезу воды, как следует размахнулся и сделал мощный заброс. Макуха улетела в темноту, увлекая за собой леску. Всплеска грузила почему-то не услышал. Слегка удивился, но его уже звали к столу.

Василий Григорьевич установил удилище в стойку, включил электронный сигнализатор, повернул регулятор громкости на максимум.  Удовлетворённо потёр руки и отправился ужинать. Пора было. Да и выпить пора.

Перекусили чем Бог послал. Посидели, любуясь пламенем костра, забрались в палатку спать. Сон сморил сразу. Сказалась непростая дорога и долгая трудовая неделя. Пятница.

Третий сон самый вкусный и сладкий. Перед самым рассветом, всем троим рыболовам, приснился один и тот же сюжет: По тесным улицам города, истошно воя сиреной, неслась огромная красная пожарная машина. За ней летела скорая помощь. Замыкал процессию, жёлтый милицейский «УАЗик», сверкая проблесковыми маячками красного света и тоже подвывая.

Друзья проснулись одновременно.

Сирена выла приглушённо, но выла. Это захлёбывался, мигая красными лампочками, сигнализатор. В густом тумане это мигание было зловещим.

Василий Григорьевич, первым выбравшись из палатки, бросился к удочке, торчащей на берегу. Она ходила ходуном. Вцепившись обеими руками в удилище, Василий Григорьевич плавно, но сильно подсёк. Сопротивление было мощным.

Мало что было видно в темноте и тумане. Макар Васильевич долго искал, но наконец, нашёл и включил непослушными пальцами фонарик.

«Подсак»! – заорал не своим голосом Василий Григорьевич, изо всех сил стараясь удержать вырывающийся из рук спиннинг. «Большой!» - добавил он.

Николай Иванович тянул из машины подсак. Подсак, как назло, зацепился за ручку переключения передач и никак не хотел отцепляться.
 
Наконец, Николаю Ивановичу удалось справиться с сачком. На ходу расправляя запутавшуюся сетку, он бросился на помощь товарищу. Подоспел Макар Васильевич с фонариком.

Василий Григорьевич напрягся. На том конце лески напряжение тоже возросло.

Как будто бревно по мокрой траве приходилось волочить. Вдруг бултыхнуло так, будто в воду с неба упал огромный камень.

Натяжение лески сразу ослабло.
 
Быстро подмотав ослабшую было леску, Василий Григорьевич шумно вздохнул. Он снова почувствовал сопротивление огромной рыбины.

Но сопротивление это было без резких рывков, сильное, но ровное. Рыба покорно шла к берегу.

Вдруг сопротивление опять возросло. Под самым берегом что-то сильно заворочалось в воде и сильно дёрнуло леску.
 
Макар Васильевич пытался светить фонариком, но это было почти бесполезно: луч утыкался в плотную стену тумана. Николай Иванович подошёл ближе к воде. В руках он держал развёрнутый огромный подсак.

Вдруг он охнул и выронил подсак на землю. Бывший парторг начал мелко креститься и пятиться от воды. Оскользнувшись, упал на седалище, продолжая креститься.

Макар Васильевич застыл, как соляной столб, зажав побелевшими пальцами фонарь и открыв рот. Он что-то нечленораздельно мычал.

Василий Григорьевич, подняв глаза от катушки спиннинга, за малым не бросил удилище. Но не бросил. С удивлением и любопытством, он стал всматриваться в туман.

На белом, слегка струящемся экране тумана, из белого пятна электрического света, вырастала ужасная физиономия.

С длинной блестящей бороды капала вода. Горизонтально расположенные, сузившиеся в щель от яркого света овальные зрачки глаз, сверкали зловеще и недружелюбно. Над длинными, волосатыми, беспорядочно шевелящимися ушами показались огромные, чёрные, бугристые рога.

Чудище оттопырило верхнюю губу и показало красные от крови дёсны и жёлтые зубы.

«Ч-ч - ё - о - о - о - рт» ! – заорал Макар Васильевич, и выключил фонарик.

Чёрт не пропал, но потерял резкость.
 
Светало. Над горизонтом всходило солнце. Чудище встряхнулось всем телом, окатив приятелей брызгами холодной воды.

Не сразу рыболовы поняли, что перед ними обычный козёл.

Вовремя взошедшее солнышко помогло разобраться в недоразумении. Всё оказалось очень просто и совсем даже не страшно. Смешно всё оказалось.

Расположившись прошлым вечером, в почти полной темноте на бережку, приятели предполагали, что приехали к широкой и полноводной реке.
 
На самом же деле, перед ними была узкая протока, почти ручей, с поросшими густой травой берегами.

Василий Григорьевич, забрасывая снасть, попросту перебросил  протоку, наживка попала, вместо воды, на другой берег речки.

Пасшийся на лужку деревенский козёл, нашёл макуху и схрумкал вкусняшку.
 
Большие острые крючки, рассчитанные на сазана, впились животине в верхнюю губу. Когда его стали вываживать, козёл сначала упирался всеми четырьмя ногами, несмотря на боль.

Не выдержав, он плюхнулся с невысокого берега в воду и поплыл. Плыл туда, куда тянет леска.

Когда горе-рыболовы, вернее козлоловы, разобрались, что к чему, начались спасательные работы.
 
Непросто было вытащить рыболовные крючки из губы сопротивляющегося всеми силами козла.

Пришлось применить плоскогубцы и острый перочинный нож.
 
Когда крючки были вынуты, Макар Васильевич предложил промыть кровоточащие ранки водкой.
 
Напиток козлу понравился, облизав губы, он потянулся к бутылке. Ему дали.

Сделав пару больших глотков, козёл встряхнул бородой, по-доброму повёл рогами, попросил ещё.

На этот раз он ничего не получил. Козла, общими усилиями столкнули в воду и вынудили плыть к другому берегу.

Пригодилось длинное удилище и подсачек.

Разлили оставшуюся водку по стаканчикам, быстро свернули лагерь, загрузились и уехали.

Вдруг козёл решит вернуться? Или его хозяин припожалует.