Бедная овечка глава 7 Без названия

За рождественским завтраком сидели расслабленные, умиротворенные и слегка утомленные. Ингрид с Яннеком сонно клевали носами и лениво ковырялись в рождественской каше.
- Рит, а ты положила в кашу сюрприз? – поглядывая на детей, спросил Лоранс и подмигнул жене.
- Положила, - подыграла Рита. - Кто найдет волшебный орех, тот в этом году встретит свою половинку!
- Ааа! – проснулась Ингрид, - знаю, знаю! Папа ведь рассказывал, что в тот год, когда он встретил тебя, ему достались целых четыре волшебных ореха, которые бабушка Рагнви положила для всех детей.
- А если я найду орех, мне тоже придется жениться? – озадаченно спросил Яннек.
- А что, ты не хочешь? – хитро улыбнулся Лоранс.
- Конечно! Мне же тогда надо будет выбирать между Нурой и Изабель, а это очень трудно. Ведь они все время дерутся из-за меня.
- Да, - задумавшись о своем, сказала Рита, - теперь волшебный орех не мешало бы найти Томасу. У него, похоже, так и нет девушки, и вчера на Рождество он пришел один…
- Да, и ушел как-то раньше всех. Может быть, он нам всем сюрприз подготовил?
Если бы только они знали, как близок был к истине Лоранс.

Машина уже подъехала к дому Эдварда, и Рита доставала из багажника угощения к столу, когда рядом с ними припарковался вольво Томаса. И о Боги!
Громко хлопнув дверцей, из нее точно пробка из бутылки шампанского, вылетела Лелька.
«Вспомни нечистого, он и объявится», - Рита просто оторопела, встретившись с наглым вызывающим взглядом приятельницы.
Заготовленное приветствие для Томаса, так и застряло где-то во рту.
Зато Лелька совсем не думала теряться.
Довольная произведенным эффектом, она шустро подскочила к Лорансу и, лопоча что-то восторженное, буквально повисла у него на шее. Он даже не успел сориентироваться в ситуации, как она уже тискала ошеломленных детей.
Рите, которую Лелька, казалось, не видит в упор, оставалось только наблюдать за происходящим. А она, тем временем, схватила Яннека за руку и что-то ему приговаривая потащила к дому.
- Что это было, Лор?
Лоранс с застывшей глупой улыбкой на лице, только пожимал плечами.
Полностью деморализованная, Рита хотела одного - немедленно развернуться и уехать.
Но деваться было некуда: дети уже зашли в дом, и выросший, как из-под земли Томас, вырывая из рук Риты сумки, увлекал и их с Лорансом за собой.

Второй день Рождества ничем особенным не выделялся, если только обильным застольем. Родственники собирались в основном, чтобы поесть. Как однажды ответил Лоранс любознательной теще, когда та спросила, что нужно делать в Рождество:
- Есть! Есть и… есть!

За столом Лелька села поближе к Рагнви и, к изумлению скромной и молчаливой Риты, не стеснялась обсуждать с той, как с давней подругой, ее и свои дела.
Она вела себя подчеркнуто непринужденно и весело, безумолчно трещала, тормошила детей, пока не довела до истерики маленькую Элис, которую срочно пришлось унести в спальню.
Рита, впрочем, тоже быстро утомилась, хотя Лелька и не обращала на нее внимания. Они с Лорансом, не сговариваясь, одновременно поднялись, и наскоро собрав упирающихся детей, попрощались.
- Даа! – задумчиво сказал Лоранс, уже сидя в машине, - энергичная дама…. Не зря у вас в России говорят, что наглость второе счастье. Томаса жалко. Он словно ослеп.
- Да, он с нее просто влюбленных глаз не сводит… - согласилась Рита, и сделала неожиданный для самой себя вывод: - Лелька, похоже, объявила мне войну. А я только вчера собиралась поговорить с ней по душам.
Они замолчали и уже до самого дома не проронили ни слова.

Невольно анализируя ситуацию, Рита понимала, что в глазах родственников Лелька находится в более выигрышной ситуации. Обиженную и несчастную, ее было за что пожалеть: негодяй муж, бросивший бедняжку одну с двумя детьми в чужой стране, полусумасшедшая свекровь, которая увидела в ней, замечательной матери, проститутку, и, до кучи…, подруга, не оценившая ее благих намерений.
Сильная же Рита, успехи которой не просто бросались, но резали глаз, вызывала скорей раздражение. Такую Риту они не хотели принимать, и годы не играли в данном случае никакой роли. Зачем было чего-то достигать в их глазах, подниматься по общественной лестнице, если можно вот так просто покорить их пустой болтовней.
А она-то считала себя членом их семьи…
- Лоранс, - Рита решила посоветоваться с мужем. - Я не смогу бывать на семейных встречах, если там будет Лелька. А то, что она там будет, я теперь не сомневаюсь. Она вцепилась в Томаса мертвой хваткой.
- Это очень грустно, Рит, ты же знаешь, что значит для меня семья, Сорселе? Это мое детство, родные места, рыбалка, охота, встречи с мамой…. И дети? Как же они? Они тоже любят эти поездки.
- Мы можем ездить в Сорселе, но придется каждый раз уточнять, кто там будет. Ведь обычно мы и договариваемся, кто, в какую неделю приезжает, за исключением семейных праздников.
- Но как мы объясним все детям? Много лет встречались, были вместе…
- Иначе я не могу. Не хочу не только пускать ее в свой дом, я видеть Лельку не больше не могу.
- Лельку-Лельку! Надоела мне со своей Лелькой! Я уже сам ненавижу ее. С тех пор, как она появилась в нашем доме, все пошло кувырком. Вот встретимся, я скажу, что думаю о ней!
- Интересно, где ты собираешься с ней встретиться? – горько сыронизировала Рита.
Она понимала, что ситуация патовая, и ныла расцарапанная в кровь душа.
Теперь Рита имела случай убедиться, что Лелька не бездействовала все это время, а шаг за шагом влезала в семью, возможно, стремясь потеснить ее. Наверняка, не отказалась бы и от ее мужа, чего, собственно, никогда и не скрывала.
Эх, если бы Рита воспринимала все всерьез, возможно, сейчас не пришлось бы затевать такой разговор.
- Будем ездить, как и ездили. Я не собираюсь из-за Лельки ломать семейные традиции, – упирался Лоранс.
- Тогда тебе придется ездить без меня. И детей я не отпущу, если там будет она, – сквозь непрошенные слезы сказала Рита.
Ей было не просто обидно и тревожно, она каким-то шестым чувством понимала, что Лелька будет делать все, чтобы развалить ее жизнь.
- Знаешь, Рита, иногда мне кажется, что дело вовсе не в Лельке. Она как лакмусовая бумажка проявила наши истинные отношения в семье. Эдвард всю жизнь со мной соревновался, а теперь он еще и с тобой соревнуется.
- Наверное, ты, конечно, прав. Я тоже так думаю, что все проблемы растут из семьи. Лелька только прочувствовала ситуацию, и умело использует ее. Но как же Рагнви? Почему делает вид, что ничего не происходит? Она же всегда все понимала. И вдруг…
- С мамой я попробую поговорить…. Хотя, скажу тебе прямо, Эдвард для нее значит гораздо больше, чем все остальные.
- Но речь ведь не о нем, а о Лельке.
- Да, но я не знаю, как он может сыграть на этой ситуации против нас. А он может!
Оставалось признать, что Лельке все-таки удалось испортить ей жизнь.

Открытие частной клиники занимало много времени, но и это не могло отвлечь Эдварда от невеселых мыслей. Хотя о Рождестве уже ничего не напоминало, он все еще не мог забыть, что Рита убедила-таки маму или попросту настояла на своем.
Как ни странно, но обычно он предавался травле своего самолюбия, развалившись на диване, после сытного домашнего обеда, приготовленного услужливой Агнесс.
Лежа перед работающим вхолостую телевизором, каждый раз по новому кругу он прокручивал в голове камины, туалеты, ванные, интерьеры, подвалы, и так далее, и тому подобное. Получалось все не в его пользу. А если еще учесть, сколько денег он уже потратил на ремонт, и сколько еще предстоит потратить…, да если приложить к этим просчетам ухмыляющееся лицо Лора, то становилось очевидным, что во всем виновата Рита.
И было совсем невмоготу смириться с этим.
Ему всегда нравилось управлять братьями. И если Томас, в силу своей меланхоличности, давно подчинился, то ершистого Лоранса приходилось ставить на место, постоянно доказывая, что тот ничего из себя не представляет в жизни.
До поры, до времени это ему удавалось, и несчастный, бедный братишка его очень устраивал. Даже когда появилась Рита, и пока она не встала на ноги, с ними вполне даже можно было дружить.
Да, но не теперь! Лор, словно отыгрываясь за все унижения, начал побеждать шаг за шагом. Даже безработный! Никто! Он позволил купить себе такой шикарный дом. Это был удар под дых! И все это она – Рита!
«Она слишком зазналась, - гадко ухмыляясь, думал он, - порядки свои начала устанавливать. Ее надо проучить. Только как? Вот в чем вопрос».
- Эд! – внезапно прервала его пасмурные мысли жена, - о чем задумался?
Агнесс являла собой просто идеал подруги жизни. Религиозная, но в меру, она никому не навязывала традиций семьи, в которой выросла, сама же свято чтила их. Эдвард видел смысл своей женитьбы в рождении детей, которые были его продолжением, и Агнесс беспрекословно рожала, полностью разделяя мнение мужа.
- Агнесс! А давай на выходные пригласим в гости Томаса с Лелей! – какая-то неясная идея потихоньку оформлялась в голове.
- С Лелей? – она удивилась. - Но зачем?
- Надо подружиться с ней. Интересная девушка, общительная, да и Томасу пора жениться.
- Да, конечно, как скажешь, - Агнесс с неизменным обожанием смотрела на мужа. - Но Леля далеко не девушка, выдержит ли Томас двоих ее детей?
- Плевать на Томаса, нам нужна Леля! – идея приобретала некоторую четкость. – Помнишь, она увезла без Ритиного разрешения Яннека, когда та в Россию уехала?
- Да! – возмущенно воскликнула Агнесс, - если бы она увезла моих детей вот так же, да я волосы бы ей все выдрала, глаза выцарапала бы! Прости меня, Господи! Как мать, я очень понимаю Риту.
Женщина-наседка, Агнесс не доверяла своих детей даже Рагнви и родственникам более чем на два часа. Именно поэтому семья практически постоянно была привязана к дому, и если выезжала куда-то, то только с детьми.
- Агнесс, все не так! – рассердился ее непонятливости Эд. - Леля не виновата, с Яннеком ничего не случилось. А Рита хочет управлять всеми. Надо поставить ее на место.
- Да, Эд, Рита плохая родственница, - чутко отреагировала Агнесс, - Фелисия, просилась к ним с Ингрид поиграть, так Рита, сказала, что у нее научный доклад, и ей некогда заниматься нашим ребенком. Фелисия целый час ныла над моей душой. Она так тянется к Ингрид.
Эдвард скрипнул зубами от злости. Они никогда ни в чем старались не отказывать детям и не терпели, если это делали другие.
- Как она посмела! – крикнул он в лицо перепуганной жене.

Томас был ее ручным дрессированным медведем.
Лелька, росту у которой было немногим больше полутора метров, умело управляла большим, статным голубоглазым блондином, используя, в основном, постель, искусно чередуя кнут и пряник. Сообразив, что красавец в любовных утехах полный невежда, и в подметки ее бывшему не годится, она ударилась было в панику. Но скоро успокоилась, приняв на себя роль учительницы, и даже увлеклась.
Мягкий характером, великодушный богатырь, временами становился каким-то ущемленным, надломленным, одиноким, и тогда все больше искал в их отношениях приют и отдушину, а она в полной мере чувствовала свою власть над ним.
Только и этого ей теперь уже казалось мало, Томас все-таки раздражал своей неповоротливостью и нордической холодностью. И ей казалось, что он просто не способен любить. Любить так, как, например, Лоранс любит Риту.
Он раздражал ее уже тем, что был НЕ Лорансом.
Сильно щелкнув Риту по носу в Рождество, она все-таки не удовлетворилась в полной мере своей победой. Ведь супруги, похоже, крепко держались вместе, и судя по всему, у них все было хорошо.
Но и расстаться с Томасом она ни за что не согласилась бы, он был ее визитной карточкой в социуме, был ее собственностью, жилеткой, всегда готовый выслушать и пожалеть.
И когда вечером позвонил Томас, она привычно начала отводить душу.

- Мой бывший, - жаловалась Лелька, – оставил мне разбитый дом.
- Я помогу, - неуклюже вставил Томас, - не переживай.
- Я сама, одна, сдирала краску, поцарапала все руки, посадила две занозы, - самозабвенно перечисляла она свои несчастья, не обратив внимания на робкую попытку Томаса превратить монолог в диалог.
- Алло! Алло! Ты что трубку бросил? Почему молчишь? – наконец, Лелька прислушалась к виноватому сопению на другом конце провода. – Томас! Ты поможешь мне покрасить дом?
- Леля, но у тебя же кирпичный дом, зачем его красить? Где ты нашла там дерево с занозами?
- Ну, помнишь, там доска есть под окном, ну, которое выходит в сторону дороги. Я целый день ее чистила….
Томас открыл, было, рот, но не успел ничего сказать.
- Как трудно без мужчины, - тяжело вздохнула Лелька. Тем самым, словно вынула из него сердце. Он немедленно готов был стать этим мужчиной, мужем, если бы она только захотела. Самому же ему почему-то не приходило в голову сделать предложение.
- Томас, а зачем ты позвонил? – спохватилась Лелька.
- А! Да! – вспомнил он, - нас Эдвард и Агнесс пригласили в гости в воскресенье.
- Только нас? – напряглась Лелька, - А Риту с Лорансом?
Лелька ничего не понимала, у нее что-то не сходилось, не складывалось в голове.
Она еще не знала, радоваться ли ей, что сам большой брат обратил на нее внимание и у нее появился шанс подружиться с ним поближе.
«Может быть, сказаться больной и отклонить приглашение», - она лихорадочно обдумывала новость, понимая, что Эдвард не так прост, как Томас.

Приглашение, однако, ее, авантюристку от природы, заинтриговало:
- Ну, да не важно, кто там будет еще. Пойдем! – решилась Лелька.
Ей, как нельзя, на руку была дружба и с Эдвардом, который, несомненно, был ведущей скрипкой в семье, и Агнесс, хотя та более всего напоминала ей глупую курицу.
В любом случае, объединившись с ними, Лелька обретала больший вес против Риты.
Вот тогда они еще посмотрят, кто такая Рита!
Злые, мстительные мысли кишели в голове, требовали немедленного их осуществления.
Она все, все припомнит этой гордячке: и как та не хотела дать ей телефон Томаса, не поддержала их отношения, как не разрешала сидеть с ним ночами на своих новых диванах, как насмешливо посмотрела на ее туфли, и… Рита была попросту виновата во всех Лелькиных несчастьях.
Именно такие как она прибрали к рукам все лучшее, не оставив ей ровным счетом ничего. Вот чем она удерживает Лоранса?
Что есть в Рите такого, чего нет в ней, Лельке?
Пределом мечтаний сейчас для нее было рассорить супругов и получить, наконец, Лора.
- Алло, Леля! – Томас вернул ее к действительности. - Так, когда за тобой заехать?