Наконец-то вместе. Часть пятая

Тем временем Джордж не терял зря время: съездил на киностудию, поговорил там по поводу заказа, оставил ноты, пообещав, что завтра явиться с автором и запишет песни на диск, а затем, вздохнув, набрал номер Колтрайта. В офисе его не оказалось, но любезная секретарша, записав его номер телефона,  пообещала сообщить о его звонке сразу, как шеф появится на работе.
Теперь Милтон нервничал, раздумывая, позвонит ли ему Майкл, или решит, что он не стоит его внимания? Конечно, Джордж в своих кругах, достаточно известный агент, особенно после того, как у него появилась Элис Блейк. Но величина Колтрайта намного выше. Посчитает ли тот его достойным, чтобы звонить и тратить свое время?
Надо было намекнуть секретарше, что я звоню по поводу этого тенора. Колтрайт его опекает и, конечно, заинтересуется. – Так думал Милтон, сворачивая на Бруклинский мост.  - Теперь остается только ждать, позвонит ли мне Его Величество?
Жаль, что у нас нет общих знакомых. Но что поделаешь, подождем.
***
Алиса, задумчиво улыбаясь, вернулась в комнату. Здесь еще витал легкий аромат пребывания гостя. Прошла на маленькую кухню и словно воочию увидела его, сидящего напротив. Она вспомнила взгляд, словно заглядывающий ей прямо в душу. Столько лет прошло, а Эдик все так же имеет для нее огромное значение, все так же волнует ее. Всех этих лет, будто не бывало.
А как он пел! Будто она специально писала песню для него. А может, так и есть? Не зря она после концерта находилась под огромным впечатлением. И не только от самого голоса и мастерства. Что-то еще важное происходило, когда он пел. Этому нет определения. Весь зал находился под тем же воздействием, что и она. По дороге домой они с дядей Геной говорили об этом феномене. Тот сравнивал Гаюмова с Лемешевым, обладавший той же харизмой, не дающей никому оставаться равнодушным.
Красивых голосов много, отточенных техникой исполнения. Но голос, проникающий в самую душу, дарящий восторг и уносящий тебя ввысь, дорогого стоит. Не зря Колтрайт взялся работать с Эдуардом. У него глаз – алмаз, всегда безошибочно находил будущих звезд.
Вздохнув, девушка вернулась к роялю и  мечтательно глядя в окно, заиграла.
***
Эдвард находился в Нью-Йорке три дня. Кроме дороги из аэропорта и поездки к Алисе и обратно в гостиницу, ничего не видел. Вчера дома у подруги он намекнул, что хотел бы совершить экскурсию по городу, но девушка только рассеяно улыбнулась, ничего не сказав. Поэтому прямо с утра он решил озадачить ее своим приглашением. К сожалению, домашний номер телефона не отвечал, а мобильный вообще оказался отключенным. Эдик расстроился, хотя, возможно, девушка еще спит. Всего десятый час. И мужчина уговорил себя набраться терпения. Сегодня свободный день, время есть.
Все вышло по-другому: позвонил Колтрайт и попросил срочно приехать к нему в офис.
Эдуард ехал в такси, крутя голову то вправо, то влево, пытаясь разглядеть город. Мысли при этом блуждали далеко. Он никак не мог сообразить, для чего так срочно он понадобился Майклу? Голос у агента звучал бодро и весело. Может, какой–то новый контракт раздобыл?
Офис находился  в солидном многоэтажном доме. Эдуард посмотрел на таблички и узнал, что ему надо подняться на девятый этаж.
Там царил сдержанный хаос: звонили непрестанно телефоны, женщины и мужчины бродили по  коридорам и комнатам, перекидывая бумаги друг другу. Двое стояли у факса и напряженно ожидали чего-то. Несколько человек у окна пили кофе и оживленно обсуждали контракт. Озираясь, Эдик не мог сообразить, к кому обратиться, чтобы узнать, где хозяин этого бедлама?
Неподалеку сидела молодая симпатичная девушка. Он подошел к ней и кашлянул, привлекая внимание к себе. Она подняла на него серые глаза и любезно поинтересовалась, кого он ищет?
Узнав, что мистер Колтрайт лично пригласил его приехать, она соскочила из кресла и, кивнув головой, повлекла его из комнаты дальше по коридору. Завернув за угол, постучала в дверь и с порога что-то сказала. Эдуард не разобрал. Слишком быстро, буквально пулеметная очередь. Затем повернувшись к нему, спросила, как его зовут.
Снова кивнув ему, она удалилась, а Гаюмов прошел в комнату, едва успев поблагодарить ее. Закрыв дверь, огляделся. За столом сидела почтенная дама и, улыбнувшись, нажала кнопку. Тут же раздался голос Майкла. Узнав, что прибыл Эдуард, тут же попросил его войти.
Певец с робостью вошел в кабинет. Такой шикарного офиса он никогда не видел. Огромная комната с окном на всю стену. Вдоль стен висели бра, на потолке необыкновенной красоты люстра. Длинный стол отражал предметы и людей в комнате. Эдуард не ожидал, что кроме Майкла кто – то еще будет присутствовать при встрече.
Он растерянно оглянулся и увидел среди мужчин одно знакомое лицо. У огромного окна стоял человек, находившийся в квартире у Алисы. Эдик вчера толком и не расслышал его фамилию, но имя запомнил – Джордж. Эдуард не знал, чем занимается знакомый девушки и даже не думал об этом. Но раз она передала ему ноты песен, то они связаны каким-то образом. И теперь мужчина стоит тут и поглядывает на русского гостя с хитрой улыбкой. Все это явно неспроста!
Колтрайт энергично замахал рукой, приглашая Эдуарда подойти ближе.
Певец прошел вперед и, улыбаясь, поздоровался с присутствующими. Около стола стоял немолодой мужчина с гривой седых волос и с недовольным выражением лица. Здороваясь с гостем, хозяин кабинета ни на минуту не прервал беседу с пожилым мужчиной. Они говорили так быстро, что Эдуард совершенно не понимал, о чем речь. Жестом показав на стул, Майкл довольно жестким тоном закончил беседу и сказал, обращаясь к певцу:
- Мы тут обсуждали один вопрос, который напрямую касается Вас.
- В чем дело? – напрягшись, поинтересовался Гаюмов.
- Мистер Милтон подал мне тут одну идею. Она меня весьма заинтересовала. Час назад я получил информацию в полном объеме и уже предпринял некоторые шаги.
- Это связано с концертами в Нью-Йорке?
- Нет-нет. Разговор совсем о другом: как Вы смотрите на предложение спеть новые песни? Мне сказали, что Вы с ними уже ознакомились. В новом фильме их будет две. Одну Вы исполняете соло, а вторую вместе с певицей.
- Я не знаю, - растерялся Эдик, и еще раз, глянув на Джорджа, понял, о каких песнях идет речь.
Идея исполнить песни, написанные Алисой, показалась ему великолепной и неожиданной.
- Я никогда не пел песни для фильмов.
- Ерунда, - небрежно махнул рукой продюсер, - Это намного легче, чем петь в зале. Единственно важно для нас подписать новый контракт, когда получим разрешение на ввод этих песен в фильм. Но это уже моя забота. В принципе, я понял так, что никаких возражений с Вашей стороны нет. Милтон сказал, что песни Вам понравились, а автор – ваша давнишняя подруга.
- Да, это так.
- Вот и прекрасно! Значит, в ближайшее время все решим и подпишем контракт.
 Эдик заморгал, удивляясь скорости и напористости Колтрайта.
- Также я оговорил условия Ваших концертов в Нью-Йорке. Так что сегодня вы получите расписание.
Эдуард вышел из здания ошеломленный и слегка прибитый новостями. И только вечером он задумался, с кем же ему предстоит исполнять вторую песню?
***
Вера задумчиво застыла перед зеркалом, сжимая в руке тряпку. Она решила прибраться, но работа никак не шла. Она чувствовала себя усталой, разбитой. Одолевали мысли. Она думала о дочери. Мысли о ней всегда сопровождались раздражением и недоумением. Даже когда ее дочь была маленькой девочкой, Гала чувствовала отчуждение от этого ребенка. Все в ней казалось странным матери. Да, послушная, беспрекословно выполняющая указания, но при этом тихая, отстраненная, с мыслями о чем-то непонятном. На вопросы: о чем  думает? -  только рассеянно улыбалась с непонятным выражением тонкого лица.
Вере казалось, что она улыбается с превосходством и высокомерием, мол, тебе какое дело, все равно ни черта ты не поймешь!
Женщина вспомнила, как однажды на первомайские праздники, поехали с работы отдыхать за город. Она взяла с собой Алису. Все сотрудники ехали с детьми и чтобы не задавали лишние вопросы, почему она не взяла дочь, пришлось прихватить ее. Хотя прекрасно могла посидеть дома.
Сначала девочка страшно обрадовалась и закидала маму вопросами, которые безумно раздражали женщину. Пришлось прикрикнуть на ребенка, чтобы не задавала дурацких вопросов. И вообще отстала от нее.
Как Вера предполагала, так и получилось. Алиса сидела на пикнике в сторонке и молча смотрела на воду, в то время, как остальные дети быстро перезнакомившись, затеяли веселые и невыносимо шумные игры. Слава Богу, что их отправили подальше от взрослых и их веселый смех и визг доносился издалека.
Многие сотрудники заметили одинокую тихую девочку и осторожно расспрашивали коллегу о странном поведении дочери, на что она даже не знала, что отвечать и только пожимала плечами, злясь на дочь. Она даже не заметила, когда Алиса пропала с глаз. Затем подумала, что она просто устала сидеть на одном месте и отправилась к остальным детям. Позже выяснилось, что она так и не присоединилась к ним. Дети прибегали, что-то жевали, оживлённо рассказывали о затеянных ими играх, только Алиса так ни разу не появилась и не поела. Вернулась только тогда, когда стали всех зазывать садиться в автобус, чтобы ехать назад в город. В руках она держала небольшой букет из полевых цветов, каких-то веточек. Все завернуто в огромные листы лопуха. Как ни странно, букет смотрелся красиво, и женщины подходили, чтобы полюбоваться цветами, хваля Алису за прекрасный вкус.  Даже такое внимание злило и раздражало мать.
Вечно норовит показать свою независимость и непохожесть на других, - думала она, угрюмо уставившись в окно.
Народ в автобусе устало притих. Многие дети, набегавшись на свежем воздухе, уютно прижавшись к родителям, посапывали. Только ее дочь, независимо расправив плечи, села одна в самом конце автобуса.
Ну и пусть сидит там одна! Нечего выеживаться и привлекать к себе внимание посторонних! Почему она не может быть, как все? Вечно у нее все наоборот!
Вера думала, что увезя дочь в Америку, подальше от семьи Гаюмовых и этой тетки – музыкантши, та бросит все свои глупости и станет обычной девушкой, не оправдались. Она продолжала делать то, что считала нужным. Откуда-то нашла мужика - музыканта, скорее всего через свою училку. Вместо того, чтобы после школы идти работать, поступила в музыкальную академию, где училась четыре с половиной года.
Правда, надо признаться, - нехотя призналась сама себе Галина, - из нее вышел толк, и она стала зашибать хорошие бабки, помогая ей и дядьке. Только денег все равно хронически не хватало. Женщина привыкла жить на широкую ногу, и денег требовалось все больше и больше на ее нужды. С какой-то остервенелой злостью, она требовала их с дочери. Та не отказывала, но при этом смотрела так, что хотелось выцарапать ей глаза. Приходилось сдерживать себя. Она понимала, что это единственный источник существования. Работать она не желала, да и здоровье пошаливало. Когда дочь ей намекала, что надо бросить пить и тогда она будет чувствовать себя лучше, ее просто трясло от бессильной злобы. Вера искренне верила, что если бы не Алиса, ее жизнь могла сложиться иначе, намного лучше. Как лучше и почему? Таких вопросов себе не задавала, просто искренне верила, что все так и было бы. Она не испытывала к дочери чувства благодарности ни за купленную квартиру, ни за материальное обеспечение – только злость и зависть. Не понимала, как у нее - средней посредственности могла родиться дочь, чьи песни звучит все время и по радио и по телевизору. Почему все восхищаются песнями, написанные Алисой и называют их хитами.
Она тяжело села в кресло, закончив уборку, и посмотрела на свои отекшие ноги. В последние годы она сильно поправилась, хотя кушала немного. Попыталась соединить полы старенького халата, но потерпела неудачу. Привычным движением налила водки в стакан, вздохнула и выпила. Из крана на кухне капала вода, за окном шумел огромный мегаполис, а женщина строила планы, как выжать из дочери еще денег.

***
Колесики закрутились. Почему-то Эдуард решил, что пройдет, по крайней мере, месяц-два, пока решится вопрос о записи новых песен. Он ошибся: через неделю подписал новый контракт на таких условиях, что глаза у него полезли на лоб. Таких денег он никогда еще не видел. Даже гастроли по Америке не принесли ему такой доход, как исполнение двух песен в новом фильме. Правда, Колтрайт быстро спустил его на землю, объяснив, что с этих денег будет снят налог. Имя певицы было Гаюмову известно. Весьма популярная дива. Вопрос в другом: сольются ли их голоса в унисон и найдут ли они общий язык? Будет видно. Хотя сомнения у него на этот счет возникли. У женщины достаточно высокий голос. Если бы у него был баритон – нет проблем, но тенор… Решив пока что не тревожится по этому поводу, тем более, что Алиса, узнав, кто исполнит песню, сказала, что никаких возражений у нее нет.
Он несколько раз разговаривал по телефону с девушкой после их встречи и удивлялся. У него сложилось впечатление, что композитору не особенно интересна судьба новых произведений. Если бы он написал их, то переживал и беспокоился, кто будет исполнителем, как они запишут, какую аранжировку выберут?
 А кстати, он так и не узнал, сколько песен написала Алиса, кто их исполнял и где? Несколько раз он набирал номера домашнего и мобильного телефонов, но ответа не дождался. В прошлый раз она сказала ему, что должна уехать. Мобильный телефон оказался вообще отключенным. Он предлагал поехать с ним на концерт Элис Блейк, однако она выразила сожаление, сказав, что уезжает и не сможет пойти с ним, хотя он приобрел два билета.
Поколебавшись, предложила пойти с ее добрым другом Геннадием. Эдуард, конечно, огорчился, но настаивать не стал и нехотя согласился пойти с  ее другом. Вообще ему показалось, что Алиса скрывает от него свою жизнь, что-то очень важное. Была слабая надежда, что Геннадий расскажет  о девушке то, что знает. Алиса много рассказывала о своем друге, и он понял, что этот человек играет важную роль в ее жизни. При этом у него возникло ощущение, что девушка что-то скрывает от него. Не обманывает, нет, просто не договаривает. Он не имел права допытываться, в чем дело, но в душе это его обижало. Словно она не пускает его в очень важную для нее часть жизни и  не мог объяснить, почему так уверен в этом. Эдуард знал Алису с детства. Тогда она была открытой книгой: непосредственной, тонкой девочкой. В прошлой жизни он, конечно, заинтересованно слушал обо всех событиях, что происходили с ней, несколько отстранено, снисходительно, как старший, умудренный жизнью человек. Порой его даже утомляли ее разговоры. У него своя, взрослая жизнь, а она – просто девочка с наивным лепетом. Но сейчас, в этой взрослой жизни, где она что-то не договаривает, не изливает открыто душу, пугало и обижало его. При разговорах он пытался услышать от нее что-то важное, созвучное прошлому, но  она не шла на откровенность и говорила о себе очень скупо.
Перед концертом он прослушал несколько песен в исполнении. Элис Блейк и его поразила странная мысль, что музыку к ее песням могла написать Алиса. Как музыкант с абсолютным слухом, поразился схожести стиля и каденций двух этих композиторов. Везде ведь написано, что Блейк пишет сама исполняемые ею песни. И в то же время он боялся поверить самому себе, не допуская мысли о плагиате. Или это означало что-то другое?
По телефону состоялся короткий разговор. Геннадий объяснил, где они встретятся, чтобы поехать на концерт и сдержанно поблагодарил за приглашение.
Эдик заказал машину с водителем и подъехал  месту встречи. Он сразу понял, что немолодой мужчина, стоявший с огромным букетом – Геннадий. Он тоже приобрел букет и достаточно дорогой, но тот, что держал в руках старый музыкант, смотрелся более роскошно. Эдик удивился. С какой стати такой букет, пусть даже для знаменитой, но лично неизвестной певицы? Познакомившись и пожав друг другу руки, они сели на заднее сидение машины. К удивлению Гаюмова никакой неловкости между ними не возникло, словно они давно знакомы и встретились после долгой разлуки.
Геннадий радовался поездке и живо рассказывал о концертах, на которых побывал за последнее время. Он уже не работал, хотя с удовольствием встречался с друзьями – музыкантами, был в курсе всех событий в музыкальном мире. Эдик по-хорошему позавидовал его молодой энергии и интересом к происходящим событиям.
Стоило Гаюмову поинтересоваться, насколько хорошо тот знаком с творчеством Элис Блек, как старый музыкант стал более сдержан и лаконичен.
Да, он знаком с творчеством молодой певице. Да, она ему нравиться. Да, он с удовольствием послушает ее песни и все. Больше ни слова не смог молодой человек вытащить из Геннадия. Это усугубило его сомнения и почему-то напугало. Он больше не пытался говорить ни о певице, ни о своей подруге.
- Я слышал, что у вас предстоит дебют в кино?
- Дебют? Громко сказано. Я же не актер. Просто исполню две песни. Кстати, вы, наверное, слышали о том, что их написала Алиса?
- Да!
- Я просто влюбился в них. Пока что я работаю над первой песней. Она исполняется соло. Уже сделано несколько записей. Над второй песней я еще не начинал работать.
- Почему?
- Она на два голоса. Певица, с которой сказали, должен ее исполнить, еще не появлялась. Так как нам надо работать над нею вместе, я не хочу начинать без нее. Вдруг ей не понравиться моя концепция, или манера исполнения.
- Вы, безусловно, правы. Когда же должна появиться эта дива?
- Что-то застопорилось. Ничего внятного Колтрайт мне так не сказал, а сегодня вообще в раздражении заявил, что если меня интересует этот вопрос, то я должен обратиться к Джорджу.
- Это  агент Алисы. Я прав?
- Абсолютно!
- Может у Алисы какие-то причины не соглашаться с выбором певицы?
- К сожалению, на этот счет у меня нет никаких мыслей. Мы с ней об этом не говорили. Но зная ее, как требовательного автора, не удивлюсь, что именно она недовольна выбором. У этой певицы довольно высокий голос, красивый тембр, но, или, Алиса решила, что он не подходит для этой песни, или, что он не сольется с вашим.
- Так, может, стоит поменять меня? Тем более мой английский не настолько хорош.
- Это не страшно. Марио Ланца тоже не имел Оксфордское произношение. Вы вполне прилично поете на английском языке.
- Откуда вы знаете? Ах да, я забыл, что вы были на моем концерте с Алисой.
- Вот именно! Да и контракт вы уже подписали, и композитор хочет именно вашего исполнения. Это важно. А певицу вам найдут, не переживайте!
Концерт начался вовремя. Вышла Элис и запела. Эту песню Эдуард уже слышал в записи. Но сейчас она произвела на него более сильное, более волнующее впечатление. Обертоны голоса вызывали дрожь в теле, от восторга сердце колотилось в бешеном ритме. Только когда она допела, он перевел дыхание. Раздались бешеные овации. Народ кричал, свистел, показывая свой  восторг.
 Песня лилась одна за другой. Многие подпевали своему кумиру. Между рядами молодежь танцевала, сцену завалили цветами. Даже Геннадий вел себя раскованно: громко хлопал, кричал «Бис, браво» и каждый раз вскакивал в конце песни. Эдик смотрел на него с веселым недоумением, восхищенный неуемной энергией пожилого человека. Он не ожидал от старика такого импульсивного поведения и даже завидовал певице, вызывающей такую реакцию зала.
Где-то в середине концерта он сам позабыл о сдержанности. Видимо, всеобщее ликование  оказалось заразно. Эдик вскакивал, размахивал руками, громко подпевал вместе с толпой и даже пытался вскарабкаться на сцену со своим букетом, где тут же молодые огромные ребята твердо,  но аккуратно вернули назад незадачливого поклонника. Эдуард сконфузился и вернулся на место. Никто не обратил внимания на этот инцидент. Слишком много желающих сделать то же самое оказалось в зале.
В конце выступления, Элис исполнила несколько медленных баллад. Вначале каждой из них, зал взрывался шквалом оваций. Он тоже неоднократно слышал их и по радио, и по телевидению. Зал раскачиваясь, подпевал своему кумиру. Действительно хиты, причем необыкновенные по своей красоте. Голос, звучащий в них, живой, неповторимый, вызывал слезы и дрожь во всем теле. Она казалась волшебницей, ведущей за собой толпу, гипнотизируя и вытаскивая из глубины души, все чистое, светлое, давно забытое, сладкое чувство любви и всепрощения. Люди плакали, не стесняясь слез и просветленно улыбались, вторя знакомым словам.
Эдуард понял: за такой миг и жизни не жалко. В то же время в нем возникло чувство дежавю. Словно он уже видел все это. Это лицо сквозь мглу, этот поворот головы, эту полуулыбку и взмах тонкой руки. Как сквозь сон он смотрел на походку певицы, на манеру отбрасывать челку со лба. Все ему казалось знакомым.
Не может быть! Ерунда какая-то. Но картина складывалась. Теперь все подтверждало его подозрения. В груди росла обида. Почему? Она ему не доверяет. Он для нее чужой человек. Ничего не значит и она не обязана делиться своими тайнами. Пока она допевала и выходила под гром аплодисментов на поклон еще и еще, обида полностью выкристаллизовалась, и заполнило всю душу.
Повернувшись к Геннадию, спросил:
- Вы готовы ехать домой?
- Как, почему? – растерялся тот.
- Если вы хотите пойти и поздравить певицу с удачным исполнением, то я с вами прощаюсь. Думаю, что вам будет с кем добраться до дома.
 Резко повернувшись, Эдик решительно стал пробираться через толпу, а старик задумчиво смотрел ему вслед.

- Нас раскрыли! – сообщил Гена, когда схлынула толпа почитателей.
- Ты хочешь сказать, что он догадался, кто я!
- Именно! Видела бы ты его лицо, подавая ей букет, сказал он.
- Как он смог догадаться? – расстроилась Алиса.
- Сие мне не ведомо. Наверное, что-то такое было. Он же тебя знал с детства. Наверное, что-то подметил знакомое. При нем ты никогда не пела, как утверждаешь, значит по жестам, по походке. В общем, разбирайся теперь сама со своим молодым человеком.
- Он не мой, - рассеяно сказала девушка, задумчиво морща лоб.

Несколько дней Алиса не могла выловить Эдуарда. Он, словно, испарился. Его не было в гостинице, он не отвечал на звонки, даже Колтрайт, до которого она добралась, не мог сказать ничего путного. Девушка тревожилась и не знала, где его искать и как оправдаться перед старым другом. Потом от своего агента узнала о встрече Эдика с Кэтрин Стенфорд. Что-то не заладилось с песней, которую они должны петь вместе. Полная катастрофа.

***
Звонок в дверь раздался поздним вечером, когда Алиса пила чай на кухне. Она никого не ждала, поэтому встревожилась.  Снизу никто не позвонил и не сказал, что к ней идут.
Она приоткрыла с опаской дверь и увидела, что на пороге стоит Эдуард. Угрюмое, даже злое выражение лица смутило девушку. Она его таким никогда не видела. От его взгляда Алиса попятилась назад, и он тут же шагнул вперед, захлопнув за собой дверь.
- Что случилось? – шепотом спросила она, пересохшими губами.
- А ты не догадываешься? – так же тихо произнес он.
Конечно, догадывалась, но не ожидала, что до такой степени Эдуард расстроится.
- Может, догадываюсь, а возможно – нет! – твёрдо глядя ему в лицо, сказала она.
Эдик продолжал исподлобья, молча, смотреть на девушку, ничего не говоря.
- Проходи! – не выдержав испытывающего взгляда,  Алиса повернулась и прошла в комнату. Не услышав шагов, повернулась, кивком головы предлагая следовать за ней.
 Он не сразу последовал за хозяйкой. Словно раздумывая, стоит ли заходить.
Алиса села в кресло и терпеливо ждала, когда незваный гость все же решиться пройти.
Наконец, он зашел, но не сел, а подошел к роялю и оперся на него, продолжая смотреть на девушку.
Тишину нарушила Алиса, не выдержав напряжения:
- Я не понимаю, почему ты так на меня смотришь? Что произошло? Ты так глядишь, словно я совершила какой-то страшный грех, или обидела тебя!
Он смутился от ее напора, подумал, опустив голосу, а затем тихо произнес:
- Я думал, что мы с тобой друзья. И, несмотря на огромный промежуток времени, что не виделись, ты будешь со мной откровенной. Сейчас я чувствую себя идиотом. Неужели трудно было сказать мне правду, когда я приглашал тебя на твой собственный концерт? В чем причина твоего обмана. Или, точнее, умолчания. Неужели я не имею права на твое доверие?
- Все не так просто, - вздохнула Алиса, -  Несколько лет назад, когда я начала свою концертную карьеру, главным условием стал именно тот факт, что никто не должен знать, что я пою. Сначала я боялась провала. Затем на меня обрушилась слава, не знаю, насколько я заслужила ее, но она есть. Я не хотела, чтобы по моим следам бегали папарацци, не хотела терять свободы. Это стало моей второй натурой. Ни мать, ни дядя не в курсе моей сольной деятельности. Знают только, что я пишу песни.
- Но мне ты могла сказать! Чем я заслужил твое недоверие?
- Дело не в недоверии. Ты прекрасно помнишь, что я занималась классической музыкой. Ксана Лаврентьевна мечтала, что я стану пианисткой. Я не оправдала ее надежд. Трудно признаться, что я не воспользовалась всеми усилиями, что она вложила в меня.
- Что за глупости ты говоришь! – поморщился Эдик, - Ты прекрасно воспользовалась и талантом и возможностями. Ты пишешь великолепные песни и исполняешь их лучше, чем любой другой певец спел бы их. Бог наградил тебя необыкновенным голосом, которым нужно гордиться, а не стыдиться. Я, конечно, прекрасно понимаю, почему ты не хочешь, чтобы широкой публике стало известно, кто ты на самом деле. Но чем я заслужил твое недоверие?
- Что ты хочешь от меня, - разозлилась Алиса, - Мы не виделись много лет, я не знаю, кто ты и что тебе нужно. И ты хочешь, чтобы я сразу же распахнула душу перед человеком, который столько лет не интересовался мной, не написал мне ни строчки. Какой ты сейчас, что ты собой представляешь, мне не ведомо. Почему же ты считаешь,  что я должна была с ходу поделиться  самым откровенным?   
Она вздохнула и замолчала, закончив свою скомканную речь и тут же испугалась, что он обидеться на резкие слова и тут же уйдет.
Он продолжал сидеть, задумчиво глядя на вазу с цветами. Взгляд отсутствующий, невидящий.
Затем резко поднялся и решительно пошел к выходу. Растерянная Алиса пошла следом, не зная, что еще сказать ему. У двери он обернулся, и они чуть не столкнулись. Взяв ее руки выше локтей, мужчина сказал:
- Значит, мы друг другу чужие? Ну что же, пусть так! Но кое-что я тебе оставлю на память!
Он прижал ее к груди и решительно начал целовать. От неожиданности Алиса начала сопротивляться, но он пресек ее попытку. Сначала агрессивный, постепенно поцелуй стал нежным и тревожным. Не замечая, как это произошло, руки девушки легли на шею и сплелись с волосами Эдуарда.
Наконец, он отодвинулся от нее, тяжело дыша. Глаза горели яростным пламенем. Он смотрел на ее вспухшие, заблестевшие от поцелуя губы, а затем перевел взгляд прямо в глаза и хриплым голом прошептал:
- Пусть ты мне не доверяешь и считаешь чужим, этот поцелуй сказал мне больше о тебе, чем все слова!
 Повернувшись, вышел, тихо прикрыв дверь.
 Ноги не держали Алису. Потрясенная она сползла по стенке вниз и потрогала свои губы, которые сладко ныли и требовали продолжения.
Как же так? – прошептала она, не веря в то, что произошло только что.
 С трудом поднявшись, она выглянула за дверь. Там никого не оказалось, хотя она не слышала, чтобы лифт приезжал.
Наверное, он спустился пешком, - вяло подумала Алиса, закрывая дверь на замок. Она прошла в салон и легла на диван. Силы оставили ее. Ей надо хорошо  подумать, о том, что произошло только что.

***
Странный эффект времени: каждый день тянулся. Телефон молчал, в дверь не звонили, мысли текли вяло и равнодушно, не писалось. Уезжая на гастроли или по другим делам, она не забывала стереть старые, ненужные и неинтересные записи, надеясь, что человек, звонок от которого так ей необходим, прозвучит. Возвращаясь, получала в очередной раз разочарование..  Дни тянулись, а полгода пролетело быстро.
Вышел на экран фильм, где прозвучали обе песни Алисы. Успех ошеломляющий, хотя в глубине души девушке не понравилась певица, спевшая вместе с Эдуардом вторую песню. Вроде бы и голос сильный, красивый, и сливание хорошее, но все же что-то не так. Или она просто, как автор придирается? Сомнения одолевали ее. Песни стали звучать на радио и имели самые высокие рейтинги. Свои сомнения Алиса оставила при себе, только как-то обмолвилась дяде Гене, что не очень довольна песней дуэтом. Он проницательно посмотрел на нее, помолчал, а затем задумчиво сказал:
- Сама бы  ее  и исполнила. Ты же понимаешь, что это твое детище. Кто еще может спеть эту песню лучше?
Девушка покачала головой и ничего больше не сказала.
Если бы не свадьба Риты, которую все же справили в Рождество, Алиса так и продолжала бы пребывать в заторможенном состоянии. Торжество прошло великолепно. Невеста надела красивое белое платье, а фата по обычаю досталась ей от бабушки. В ней венчалась и мать невесты. Католическое венчание очень торжественный и красивый ритуал. Когда молодые давали свои обеты, Алиса даже прослезилась. Не только она утирала слезы. Практически все женщины, находящиеся в церкви, плакали. Зато на самой свадьбе много смеялись, пели, плясали зажигательные танцы. И подружка невесты дала себя вовлечь в этот вихрь, не пропуская ни одного танца и меняя партнеров.
Она знала, что скоро должен состояться концерт Эдуарда в Нью-Йорке. Его уже хорошо знали, как прекрасного исполнителя в Америке. Он имел огромный успех и обширную аудиторию. Алиса долго сомневалась, пойти ли на концерт. Дядя Гена и Джордж настойчиво уговаривали ее. Наконец она согласилась, успокаивая себя мыслью, что певец даже не увидит и не узнает о ее присутствии.
До концерта оставалось всего несколько дней, когда она встретилась с подругой  в салоне. Рита щебетала, весело рассказывая о свадебном путешествии, о привычках Антонио, о которых раньше она даже не догадывалась.
- Ты представляешь, - лукаво поблескивая глазами, рассказывала молодая жена, - оказывается, он любит спать в таких трусах, - и она показала рукой в области колен.
- Семейные трусы! -  грустно улыбнулась подруга.
- Почему семейные? – не поняла Рита.
 - Так в России называют трусы по колено. Вроде бы они переходят из поколения в поколение.
Девушка внимательно посмотрела на Алису и сказала:
- Что-то мне не нравится твое настроение. Рассказывай, что произошло? Я еще до свадьбы замечала твой кислый вид, но все некогда было поговорить по душам.
- Не знаю, что и сказать, - нерешительно ответила девушка. Все дело в Эдуарде.
- Ага! И что, вы с ним видитесь? Переспали?
- Нет! Ты все о сексе! Ничего такого не было… кроме одного поцелуя.
Алиса замолчала, не зная, как объяснить Рите, что у нее происходит в душе.
- Вы поссорились?
- Можно сказать и так. Во всяком случае, мы давно не общаемся. Дядя Гена уговорил меня пойти на его концерт в конце этой недели. Я страшно нервничаю. А вдруг он увидит меня? Что я ему скажу, как посмотрю в глаза?
- А что ты такого сделала, что боишься встречи с ним.
- Я скрыла, что Элис Блейк – это я. А потом наговорила ему… В общем, что он чужой для меня человек и я не обязана перед ним отчитываться.
- Ого! Круто! А ты действительно считаешь его чужим человеком?
- В том то все и дело. Мне кажется, что ближе и роднее его никого на свете нет!
С сочувствием глядя на подругу, Рита только и сказала:
- Ну, ты попала!
***
Зал быстро заполнялся нарядной публикой. Говорили негромко, но оживленно в предвкушении выступления полюбившегося артиста. Алиса сидела сбоку, на небольшом балкончике и разглядывала зал, выдержанный в строгом стиле неоклассицизма. Она здесь выступала несколько раз. В то время ей некогда было рассматривать помещение. Они пришли втроем. Правда агент все время куда-то ускользал ненадолго и возвращался.
- Где ты ходишь? – поинтересовался Геннадий.
- Да встретил тут кое-кого, поболтал, - уклончиво ответил Джордж.
 Оркестр занял свое место  сбоку от сцены. Свет начал постепенно гаснуть. Зрители захлопали, занавес раздвинулась. Задняя стенка представляла собой огромный экран, переливающаяся спектром ярких цветов. Всполохи разного цвета плыли по экрану, перетекая и сливаясь в клубок. Аплодисменты перешли в овацию. Действительно очаровательное зрелище.
 На сцене появился конферансье. Шум постепенно стих в зале. Мужчина заговорил, представляя певца, оркестр и людей, кто подготовил этот концерт.
Наконец, под громкие овации на сцену вышел Эдуард. Одетый в светлый костюм,  певец выглядел импозантно.
Он казался спокойным и сосредоточенным. Сказав несколько слов благодарности, прерываемые аплодисментами, он запел. Алиса обратила внимание, что его английский явно улучшился за эти полгода, что они не общались.
Голос, как всегда звучал чисто и проникновенно. Просто замечательно. Зал в безмолвии застыл, вслушиваясь в песни. У многих глаза увлажнились, настолько волшебно и страстно звучали слова на итальянском, английском языках. И пусть не все понимали смысл текстов, исполняемых певцом на чужих языках, магия музыки и голоса делали свое дело.
Люди несли и несли цветы. Вся сцена буквально утопала в букетах.
В конце второго отделения Эдуард под бурные аплодисменты исполнил песню из фильма, написанные ею на слова Шекспира. Алиса еще раз убедилась, что эта песня превосходна в исполнении именно этого певца. Публика стала буквально скандировать, выкрикивая «Наконец–то вместе». Девушка увидела, что исполнитель растерялся и стал говорить в микрофон, что эта песня на два голоса. Произошла заминка. Зрители продолжали требовать песню. На сцене появился взволнованный ведущий и, подняв руку, произнес:
- В зале находится автор этой замечательной песни. Давайте поприветствуем Алису  Ковальскую и попросим помочь Эдуарду Гаюмову исполнить ее.
Все зааплодировали и стали ждать, когда появиться композитор. Алиса просто не верила своим ушам. Она посмотрела на Геннадия, который улыбаясь, пожал ее похолодевшую руку и кивнул. Он поднялся, продолжая держать ее ладонь, и заставил девушку подняться. Зрители обратили внимание на движение в ложе и начали показывать на нее и громко хлопать.
Она просто не верила в происходящее, когда ее друг увлек ее из ложи. Конечно, она привыкла выступать на сцене. Но совсем не так, как происходило сейчас. Во-первых, она всегда выходила на сцену в гриме, скрывающем ее настоящее лицо, другой вид одежды. А во-вторых, она морально не готова к выступлению. Сейчас же все оказалось иначе. Ее растерянность и непонимание ситуации перерастало в раздражение и страх. Как такое возможно? Кто узнал, что она здесь? Понимание пришло, когда за сценой она увидела Джорджа в обществе Колтрайта.
Эдуард в то же время, стоя на сцене, пребывал в растерянности. Неужели Алиса здесь, пришла на его концерт? Кто узнал об этом и придумал такой ход? Согласится ли девушка петь с ним вместе? А если нет?
Пауза затягивалась. Зрители продолжали хлопать и требовать песню. В этот момент дирижер взмахнул своей палочкой, и зазвучало вступление к песне «Наконец-то вместе». На экране засветились кадры из фильма. Волна аплодисментов стихла и вдруг поднялась снова. Певец оглянулся и увидел, идущую к нему смущенную Алису. Выбежал конферансье и установил второй микрофон. Эдик улыбнулся облегченно и поцеловал руку девушке, поблагодарив этим ее за приход. За то, что не отказалась выступить с ним.
Он запел, вдохновленный, что Алиса рядом, что он поет с ней, что сейчас услышит ее божественный голос. Она вступила следом за ним, и зал потрясенно притих и снова взорвался аплодисментами. Они пели, глядя в глаза друг другу, словно не было всех лет расставания, словно не было периода обид и недопонимания. Наконец-то вместе! Они говорили друг с другом словами песни. Словами, шедшими от их сердец, от всей души. Голоса слились и замерли, наконец. Раздались бурные аплодисменты, но эти двое ничего не слышали и не видели. Словно они стояли только вдвоем и молча продолжали говорить друг с другом взглядами.
А за кулисами стояли агент, импресарио и пожилой музыкант и заговорщицки переглядываясь, улыбались.
- Да, хороша! Жаль, что в свое время не я, а ты нашел ее. Я всегда восхищался Элис Блек.
- Так ты знал, кто она, когда приглашал ее на сцену?
-  Конечно, знал. Я старый тертый калач. Неужели ты думаешь, я бы стал рисковать этим концертом, пригласив безголосого композитора?
- А если публика ее тоже узнает? Что тогда? В ее контракте четко записано…
- Ой, не надо про контракт, - сморщился Колтрайт, - она сама вышла на сцену! Сама начала петь! Ее никто не заставлял! Если публика ее узнает, то мы то причем?
- Ты не только тертый калач, но и хитрый лис.
- Как меня только не называли за мою жизнь. Так что вряд ли ты меня удивишь.
Помолчав и еще раз выглянув на сцену, Джордж сказал:
- В этом что-то есть. В последнее время Алиса как-то сникла и практически ничего не писала. Я думаю, что между ними пробежала черная кошка. Надеюсь, что теперь они помирятся, и она снова начнет работать в полную силу.
Колтрайт хохотнул:
- Если у нее теперь найдется время! - выразительно кивнув на застывшую пару, видевшую только друг друга.

Вера сидела  у телевизора и смотрела запись концерта Эдуарда. Она помнила этого молодого человека.
 И он теперь тоже в Америке. Все сюда прутся, для чего, зачем? – думала она, наливая себе виски в стакан, - Конечно, голос у него красивый, да и сам симпатичный. Наверное, гребет теперь деньги лопатой. Интересно, а Алиса знает, что он здесь гастролирует? Или он насовсем перебрался?
 Она задумалась о своем, прихлебывая виски, когда услышала, что прозвучало имя ее дочери. Она вздрогнула и посмотрела на экран. Певец исполнял очень даже красивую песню, которую в последнее время часто слышала по радио. Значит, он исполняет песню, написанную ее дочерью. Затем вообще произошло нечто удивительное: на сцене появилась Алиса. Они запели вместе. Боже мой, у ее дочери оказывается великолепный голос. Дослушав песню, женщина разразилась пьяными рыданиями. В них слышались и гордость, и боль. Она ничего не знает о своей дочери. Она давно ее уже потеряла.

    ***
- Ты берешь с собой плеер? – спросил Эдик у Алисы.
- Да! Нет! Не знаю! – рассеянно проговорила она, складывая в чемодан подарки, - Интересно, какой у нас будет перевес?
- Не важно! Главное продержаться в самолете двенадцать часов.
- Ты звонил родителям? Сообщил, каким рейсом мы прилетаем?
- Да, все в порядке. Ждут, не дождутся!
- Мне до сих пор не верится, что все утряслось, и мы летим в Россию. До последнего момента боялась, что произойдет что-то экстраординарное, и мы не сможем уехать.
Эдик подошел к жене и нежно обнял ее за плечи.
- Все хорошо, родная! Я тоже очень соскучился по родителям!
- Ты же видел их несколько месяцев назад. Не можешь представить себе, как я жалела о том, что не смогла полететь вместе с тобой!
- Зато выпустила новый альбом, который моментально разлетелся миллионными тиражами!
- Лучше бы я увидела твоих родителей!
- Не ворчи! Завтра мы с ними встретимся.
- Наконец-то, мы все будем вместе!