Я во всём, всё во мне

Созерцая, восточный художник стремиться самую  сущность природы. Для него важна абсолютная сущность, а не пейзаж в целом. Отсюда такая тенденция в искусстве Востока к рафинированию, сознательному ограничению. Минимум средств, небольшие размеры произведения, да и сам предмет созерцания часто не велик.  Все эти ограничения необходимы для оттенения уникальности, непревзойденности природы.
  Природа и её ритмы ничего не навязывают человеку и предоставляют ему возможность жить естественно.  Приобщение к природе просветляет существование человека.  Культ природы распространяется на всё - даже   созданные человеком строения не должны диссонировать с окружающим. Не деревья высаживают и подстригают, чтобы они гармонировали со стилем построек (западный стиль), а дома «подлаживают» под ландшафт, закругляя крыши, избегая прямых линий, изгибая спины мостов (восточный стиль).
  Восточному восприятию  природы в искусстве  больше всего подходит культ простоты, непритязательности, даже бедности, но бедности, пронизанной  большим эстетизмом, уверенностью в себе и  внутренней независимостью.  Если нет чайного домика у горы Фудзи, то есть простая ваза, веточка сливы  - всегда есть возможность ощутить себя близким  к природе.
Для западного человека восхищаться чем-либо – значит разделять себя и предмет восхищения, идеализировать его, возвышать, стремиться к общению в диалоге.  Восточное восхищение природой несколько иное.    Восточный художник, проникшийся идеей единства всего живого, видящий в любом живом единый, неделимый, равновеликий Абсолют, который он, созерцая в своей сути, отражает в своих произведениях,  уже не будет стремиться к диалогу с природой. Формула «я во всём, всё во мне» не допускает деления. Существует монолог единого, проявленного в разных формах. И только тот, кто достиг просветления и чувствует себя слитым с природой, может создавать такие простые и, одновременно,  совершенные картины.