Звёзды
Я вижу прямоугольное окошко в секторе 36, пролёт 12, уровень 124. Почти у самой ветровой стены. Оно и ещё несколько соседних гаснут. На их месте вспыхивает новый свет — поначалу робкий, дрожащий — пока не прогреется двигатель. Над оазисом свинцовыми бусинами рассыпается грохот старомодного дизельного генератора. Фара глиссера моргает, ныряя и рыская, неспешно, лавируя между секторами по узким пролётам, то падая, то взлетая с уровня на уровень. Мраморный едет сюда со своей аппаратурой — фотографировать звёздное небо.
Он поднимается по скрипучей ржавой винтовой лестнице, с уютным гулким стуком ставит кофр рядом со мной. Я говорю ему, что увидел его, ещё когда он выезжал из дома. Он тихо ухмыляется в усы, и я чувствую его обжигающий, янтарный взгляд.
Мы никогда не здороваемся, поскольку никогда не прощаемся — когда долго общаешься, со временем это становится незачем. Я заглядываю в его глаза цвета карамельного эля, и вижу там мелкие искрящиеся пузырьки. Мраморный возится с камерой и объективами, а я слежу за его ловкими сильными руками. Его плотный короткий мех искристо переливается в звёздном свете. Свете, миллионы лет невидимо скользящем в пустоте, чтобы коснутся чьих-то глаз. Следящее устройство медленно поворачивает фотоаппарат вдоль Млечного Пути, кадр за кадром снимая панораму на долгих — по полторы минуты — выдержках. В крупной, отливающей фиолетовым линзе камеры отражаются звёздный свет, впитавший миллиарды километров пустоты, тишины и покоя. Он тёплый, этот свет. Возможно, просто потому, что на него кто-то смотрит. Для меня — потому что я вижу его в глазах Мраморного.
Затвор открывается и закрывается с едва слышными щелчками, впуская в таинственную чёрную камеру свет, знающий все тайны Вселенной. И с каждым щелчком объектив всё более отворачивается от нас.
Верно настроенная камера делает своё дело. Верно настроенные скаа* — своё.
* Скаа — эййрльсв. Вся моя нежность (обращение).
Свидетельство о публикации №214080402014