Сквозь огонь иди за мной. Глава 15

     Отряд перебросили в район аэропорта под Сараево…

     Разведчики заняли одну из пустующих казарм 1-ой бригады Сараевско-Романийского корпуса и занялись обустройством быта. Любознательный Сербин, у которого название города ассоциировалось со знакомым с детства «сараем» для дров и хозинвентаря, с удивлением узнал, что название городу дано турками и означает в переводе «город-дворец»…

     Подполковника Гладкова, уехавшего с докладом командованию перед нападом муслиман, оное же и не отпустило больше в отряд, оставив на какой-то административной должности. Сербин стал исполнять обязанности командира отряда, и ему, волей-неволей, пришлось решать наряду с военными и кое-какие политические вопросы. Самым тяжелым мероприятием для него стало ведение переговоров с воюющими сторонами, попытки не допустить кровопролития, которое здесь зачастую стало превращаться в бессмысленную резню.

     В первые же дни пребывания отряда на месте новой дислокации выяснилось, что и здесь есть земляки – диверсионный отряд со звучным названием «Вукови са Дрине» («Волки с Дрины») Поддринского отряда спецназа Войска Республики Сербской, на три четверти укомплектованный россиянами. Здесь же, в сербской части Сараево стоял и батальон российских миротворцев IFOR.

     Был период очередного перемирия, который был нарушен совершенно диким случаем: боснийский снайпер убил на улице двух девочек 9-ти и 11-ти лет. Сербский спецназ вынужден был включиться в снайперскую войну. Русская снайперская пара «волков» вычислила и завалила двух снайперов противника в районе Доньего Которца, и босняки успокоились…

     А через неделю на совещании в русбате Сербин узнал, что напад на городок все-таки состоялся… Муслиманы взяли его с большими потерями, но потери сербов были на порядок выше.

     Сербин с разрешения командира российских IFOR отправился на место трагедии, чтобы узнать подробности у сменившего его командира украинского батальона майора Лопатина – душа горела, ибо не думал он, что настолько свыкся с жизнью городка и населявшими его людьми.

     Лопатин предложил побеседовать в неофициальной обстановке и, захватив с собой своего заместителя майора Лукьяницу, провел офицеров в небольшой кафан с громким названием «Лабуда», что в переводе на русский означало «Лебедушка». Кафе еще носило следы недавних боев, и внутри шел ремонт. Им накрыли столик на террасе, и под ракию с копчеными свиными ушами Лопатин начал свой тяжелый рассказ.

     - Все произошло точно так, как ты и предсказывал, капитан! – говорил Лопатин. – Муслимы вошли в город ночью и начали одновременно в разных местах, блокировав сербские части. А блокировав, начали артобстрел позиций. После массированной артподготовки муслиманы сбили с положая русских добровольцев, и те отошли на позиции защитного полка сербов. Муслиманы, выдавив добровольцев, зашли в тыл 1-ой и 2-ой рот защитного полка. Их танк (неизвестно откуда взявшийся у муслимов), выйдя в тылы полка, давил огневые точки сербов одну за другой. Комбат майор Ковачевич бросил  своих бойцов в окружении и бежал с КП батальона…

     Сербин криво ухмыльнулся…

     - Я могу сказать, откуда у муслимов танк! – сказал он. – Приехав к вам, я сразу обратил внимание, что «Леклерк» французов не стоит больше в капонире у их положая… Вероятно, его отправили «в ремонт»?

     - Точно так, капитан!- рассмеялся майор Лукьяница. – И ведь, что интересно, «отправили его в ремонт» ночью! И своим ходом… А когда мы увидели «Леклерк» в бою за город, он был уже не белый, а пятнистый. Вот так-то. Могу тебе рассказать еще одну историю, связанную с танком…

     - Ты уже и так достаточно много рассказал! – оборвал своего зама Лопатин. – Помолчи лучше!

     - Да ладно тебе! – Лукьяница, судя по всему, не собирался молчать. – Он что, сам не соображает, что здесь творится? Не забывай, что в отличие от нас, русские бились с муслимами! А мы лишь созерцали бойню… Безучастно! Так что, слушай, капитан. После того, как муслиманы повсеместно выдавили сербов, танк встал у нас в тылу, направив пушку прямо на штаб. Думали, наверно, что мы повторим ваши действия и решили подстраховаться. Но нам велено было свыше даже не дышать в их сторону.

     Последние слова майор произнес с нескрываемой горечью…

     - Ладно, капитан! – сказал Лопатин. – Да, приказ был – не вмешиваться! Ни под каким видом! И мы, как выразился мой «боевой» зам, лишь безучастно созерцали… Словом,    после двух часов кровопролитного сражения сербы отошли, оставив на поле боя раненных. Ополченец Станко Иовашевич, которому было уже 64 года, окруженный мусликами, не растерялся и прыгнул с обрыва. Вслед ему гремели очереди, но он ушел, отстреливаясь. Повторить его прыжок никто из муслимов не решился, и старик добрался до нашего расположения. Он-то и рассказал о том, что случилось на положае защитного полка. На его глазах были захвачены в плен раненный в бедро Сергей Мирончук и пытавшийся вытащить его Зоран Кенич…

     Об их судьбе мы узнали значительно позже… Пленных – Мирончука и Кенича на положае не избивали… И даже дали закурить… Ад начался позже.

     Пленных доставили в село Ракитница, где располагалось подразделение службы безопасности муслимов. Начальник СБ Хинзо Попович приказал русского казнить, хотя Сергей говорил палачам, что он украинец, родом из Одессы, и просил передать его командованию украинского батальона IFOR, но Попович был неумолим. Пытал Сергея худощавый блондин со сломанным носом – азербайджанец из Баку. Сергей только матерился и не отвечал на вопросы. Мирончука пытали три дня… Потом отрезали ступни ног. Сергей продолжал материться и посылать мучителей к их маме. И тогда ему отрезали голову.

     Лопатин взял со стола свою рюмку и выпил, ни с кем не чокаясь…

     - Об этом рассказал Зоран Кенич, которого через неделю обменяли на троих пленных боснийцев. Насколько я знаю, с тех пор он так и не пришел в нормальное психическое состояние…

     - А вы не пытались договориться об обмене, о выкупе, наконец? – спросил Сербин.
               
     - Пытались! – Лопатин исподлобья взглянул на Сербина. - Узнав от старика Станко Иовашевича, что плененный муслиманами Мирончук был одесситом, я связался с сербами, и они согласились выдать мне своих пленных муслиман для операции по обмену. Через два дня они привезли пленных, но к тому времени Сергей был уже мертв. Его тело обменяли на тела трех диверсантов из отряда «Црни Ласты», убитых русскими добровольцами при попытке нападения на их положай, и с воинскими почестями похоронили на кладбище Доньи Мильевичи.

     Офицеры надолго замолчали…

     - Вот ты, Сербин, душу мне рвешь, на мозги капаешь! – взорвался вдруг майор Лопатин. – А ты думаешь, я приказ «не дышать» в сторону муслимов принял как? Думаешь, в ладоши хлопал от радости?! Думаешь, у меня сердце не болело за то, что ведь предаем сербов?! Я вообще поражаюсь этому народу! Сербы устали от бесконечной войны, от экономической блокады, от откровенной враждебности войск ООН, за исключением ваших, российских миротворцев. Только я ведь и другое вижу: их моральный дух сломлен, и муслиманы стали одерживать победы. А когда самолеты НАТО нанесли бомбовый удар по Пале, уничтожив сотни мирных жителей, сербы стали воспринимать войска ООН, как своего врага…И это - тупик, из которого выхода нет!
 
     - Я много думал о том, что здесь происходит, - тихо сказал Сербин. – И понял одно… Бессмысленно было надеяться на спасительность действий военного характера, когда командование Югославской Народной армии не имело никакой идеологии, кроме коммунистической, в которую действительно верили лишь единицы. Думаю, что в самом начале девяностых, когда страну накрыли локальные конфликты, никто бы и не подумал вводить в Югославию миротворческий контингент, ибо Западу не был нужен мир в стране. Ждали большого пожара, который и разгорелся в девяносто втором. И армия уже не могла его потушить, поскольку генералы Милошевича в своем большинстве немногим отличались от югославских политиков, и в общей массе не обладали ни единством, ни идейной убежденностью. И очень скоро выяснилось, что в тогдашней Югославии по существу и не было иных идей, кроме национальных, которые давали людям хоть какую-то убежденность в правоте своего дела. И главную роль в боевых действиях стали играть те военачальники, которые были приверженцами национального развития, и выдвинулись в ходе боевых действий из среды среднего офицерского состава. Но время играло против: уже повсеместно стали возникать стычки с местными сторонниками югославской власти, внезапно ставшей "оккупаторской".

     - А ты знаешь, капитан, что уже у нас дома, в Киеве многие политики называют власти России «оккупационными»? – перебил его Лукьяница. – Уже в полный рост говорят, что Россия все годы Советской власти грабила украинский народ! Ты знаешь, что во время Второй Мировой войны существовала Украинская повстанческая армия, громившая войска наступающей на Европу Красной Армии, встречая в общем-то благоприятное отношение населения западных областей Украины? И я тебе должен сказать, что ненависть к русским не была бы столь жгучей,  не будь русские ассоциированы у нас с советской политикой, при том, что последняя об интересах украинцев никогда не беспокоилась. Вот так-то, «брат» по оружию!

     - Майор, ты бы заткнулся, а! – устало и как-то отрешенно произнес Лопатин. – Что ты раздухарился здесь?! Сербин еще чего доброго подумает, что Украина готовит России югославский сценарий…

     - А он будет, этот сценарий! - Лукьяница вдруг вскочил, опрокинув стул. – Украинская армия дойдет до Москвы, и наш жовто-блакытный прапор будэ майориты понад Спасською баштою Крэмля! Запамьятайтэ мои слова!

     Он резко развернулся и пошел по направлению к расположению батальона.

     Тягостное молчание повисло над столом.

     - Что ж, видать, Запад делает свое дело и на Украине! – сказал Сербин, поднимаясь. – Но не думаю, что Лукьяница прав, и ненависть к русским захлестнула украинцев. И что Украина готова воевать с Россией…

     - А ты не думай, капитан! – Лопатин тоже встал. – Ты просто прими это к сведению. Пройдет несколько лет, и между нашими странами возникнет смертельная вражда. Это будет! Так что, прав Лукьяница на сто процентов… Развал СССР – это только начало большого и кровавого пути! Украина со временем войдет в НАТО, и вот тогда над Россией наступят вечные сумерки.

     - Дай Бог, чтобы ты ошибался, майор!

     - Ничего тебе твой Бог не даст! Не надейся!

     - Будет день, будет пища…

Продолжение следует -