Ныряльщик

Живопись, текст, музыка – все то, что мы называем странным сочетание слов «произведение искусства», будто производную от неживого, что создали вручную… Вы думаете, это способно родиться в голове автора? Прийти идеей, которую он воплотит в форме? Он уже все отснял и теперь в темной ванной, уединившись, проявляет свой негатив? Э-э-э… Автор ничего не знает об этом. Он никогда не скажет: «Это моё». Истинный автор. Он поставит в уголке полотна свою подпись, но не прекратит удивляться, каким чудом это вышло из-под его рук. Автор – человек в маске, который в одиночку ныряет на глубину, чтобы явить миру то сокровище, то маленькое обыкновенное существо, удивляющее тех остальных, на поверхности.
Представьте, что все мы на борту лодки в море. Для нас это пустыня. Ни чайки, ни облачка, ни горизонта. Мы не знаем, что там под водой. Но там целый мир. Бесшумный, насыщенный, пестрый, манящий. От того, что мы не видим его, он ни на секунду не перестает быть реальным, со своими законами, порядками, хаосом. Чтобы с ним встретиться, необходимо сдаться стихии. Тогда у нас есть шанс наблюдать эту невероятную жизнь. Непроявленную для многих вселенную. Иногда нам даже удается ухватить интересный объект: обросший ракушками камень или затаенную под слоем ила фигуру с носа затонувшего корабля. Иногда можно даже привнести это довольно таки непрактичное, но при том столь изысканное сокровище в мир людей, на поверхность. Хотя придется изрядно почистить находки, чтобы они засверкали красотой и изяществом форм. Но это только обрывки целого мира. Ныряльщик не погружается за добычей. Но опускается в гости, наблюдает, впитывает, познает, переживает. Иногда возвращается в безмолвии, не в силах описать мимолётную встречу с чудом. Это ныряльщик. Не ловец жемчуга, который каждый день опускается на известные ему 10-15 метров, чтобы достать как можно больше жемчужин и поскорее продать их. А в один чудный день уехать как можно дальше от моря, чтобы жить спокойно на скопленное богатство и не иметь больше дела с неведомыми стихиями. Ныряльщик погружается, чтобы парить. Ощущать всем телом то свою невесомость, то вязкость среды, то испуг, то наслаждение от знакомства с неведомым. Он безоружен, практически беззащитен. И его это нисколечко не волнует. Он здесь для того, чтобы соприкасаться и выражать. Вытворять невероятные формы. Воспроизводить ощущения в искусственном материале. И наслаждаться дорогой, не заботясь о том, какими такими «произведениями искусства» назовут либо не назовут его озарения, вновь ускользнувшие в вечность.