Апачи. Тисвиновый мятеж

Пока Крук в течение двух месяцев находился в Сьерра-Мадре, на  лейтенанта Бриттона Дэвиса возлагалась вся ответственность по управлению пятью тысячами резервационных апачи. В качестве своих  помощников Дэвис определил скаута чокто Сэма Боумана и лейтенанта Веста, в распоряжении которого находилась всего лишь рота кавалерии.
За это время в резервации произошел всего лишь один незначительный инцидент. Как-то Дэвис узнал, что один из белых людей занимается нелегальным сбытом паленого виски апачам и с присущей ему долей бравады высокомерно заявляет, что «отправит в ад любого проклятого офицера, который попытается его арестовать». Дэвис, долго не думая явился в хижину этого торговца в сопровождении двух полицейских апачи и поставил того в известность, о том что намерен задержать его за нелегальную торговлю спиртным и передать маршалу Тусона для судебного разбирательства. Тот и ухом не повел, и как бы, приглашая Дэвиса разделить с ним трапезу, сказал: «Вам лейтенант видимо нечем больше заняться. Ну что же, тогда могу предложить вам бин (сорт вина)».
Окружной прокурор и маршал в Тусоне, приняли арестованного у Дэвиса, и были полны решимости воздать тому по закону. Арестованный же, будучи уверенным в благоприятном исходе своего дела на прощание сказал Дэвису: «Не думайте лейтенант, через полчаса я присоединюсь к вам в отеле за выпивкой».  Более Дэвис с этим человеком никогда не встречался.
По пути в Тусон Дэвис проезжал мимо ферм вождя аривайпа Эскиминзина, община которого, после отставки Клама переместилась в Сан-Педро. «Я захотел занять немного земли и жить как белый человек, чтобы никто более не мог обвинять меня в том плохом, что происходит в резервации», – говорил Эскиминзин Дэвису в ходе встречи. Аривайпа проживали в этом местечке уже более десяти лет, занимаясь фермерством, и только в течение первых трех лет получали пайки от правительства. Все последующее время аривайпа вели самостоятельное хозяйство и весьма преуспели в этом. Их дома были построены из глиняных кирпичей, поля огорожены и весьма ухожены. Скот, лошадей и инструмент, аривайпа содержали в полном порядке. Одевались аривайпа в стиле американизированных мексиканцев, которые проживали на территории Аризоны. Дэвис по приглашению Эскиминзина отобедал с вождем, а арестованного сбытчика виски отправил с Боумэном и скаутами в Тусон за день до своего отъезда. На следующее утро Эскиминзин и Дэвис совершили совместную поездку в Тусон, где оба навестили торговцев, с которыми вождь аривайпа обычно имел дела. Маклеры поставили Дэвиса в известность о том, что кредитовали Эскиминзину 5000 долларов США, отметив, что не бояться потерять эти деньги, так как старина Скимми  держит слово.
После вступления в должность командующего департаментом в 1882 году Крук также встречался с Эскиминзином, проявляя интерес к жизни вождя бок обок с белыми. «Сначала, когда я только появился в Сан-Педро, – говорил Эскиминзин Круку, – то каждый белый настороженно озирался при виде меня, и сквозь зубы говорил: «Это тот самый старина Скимми идет». Теперь же когда белый человек проходит мимом меня, то снимает шляпу и говорит: «Доброе утро мистер Скимми».
Пока генерал Крук находился на должности командующего, то постоянно отражал поползновения лоббистов правдами и неправдами претендовавшими на плодородные земли Эскиминзина, любыми путями старавшихся отторгнуть их из земельного фонда резервации Сан-Карлос, для того чтобы  построить там шахты по добыче угля. Но как только Крука в 1886 году на посту командующего сменил генерал Нельсон Майлс, люди Эскиминзина были лишены всего.
Агент Филипп Уилкокс, получив сообщение от Кроуфорда в отношении пополнения апачей из Сьерра-Мадре следовавшего в Сан-Карлос с капитаном, не находил себя места и был весьма встревожен. В панике он телеграфировал секретарю департамента внутренних дел Теллеру: «Ряд вождей апачей Сан-Карлос, обеспокоены прибытием в резервацию людей враждебных и просят выслать их в какое-нибудь другое место».
Теллер поддержал Уилкокса и рапортовал главе департамента Роберту Линкольну: «Считаю, не целесообразным позволить враждебным вернуться в Сан-Карлос». Проникновенный Линкольн в свою очередь отдал распоряжение Круку: «Сэр, нельзя ли содержать их (апачей сдавшихся в Сьерра-Мадре – авт.) подальше от других апачей, пока не будет принято решение по этому вопросу».
Крук весьма резко отреагировал на приказ Линкольна: «Агент Уилкокс изначально знал, что апачи чирикауа и уорм спрингс будут нами этапированы в Сан-Карлос.  Если их отослать в другое место, то ренегаты, оставшиеся на свободе в Сьерра-Мадре, никогда не сдадутся».
К тому же Крук жестко заявил, если департамент внутренних дел откажется принять апачей вышеуказанных племен в Сан-Карлос, то он  не будет более нести ответственности за их действия.
В июне Линкольн вызвал Крука в Вашингтон на совещание по ситуации в Сан-Карлос. До отъезда Крука апачей численностью 325 человек, прибывших с капитаном Кроуфордом, разместили возле агентства и разрешили свободно общаться с остальными обитателями резервации.
На совещании в Вашингтоне  присутствовали: генерал Крук, министр внутренних дел Линкольн, секретарь департамента внутренних дел Теллер,  и уполномоченный по делам индейцев Прайс.
Линкольн и Теллер соглашались с Круком по вопросу сохранения приоритета в управлении сдавшимися ренегатами за военными. Также представители департамента внутренних дел уступили в вопросе ликвидации апачской полиции и согласились на введение полицейского контроля в резервации со стороны военных, на которых теперь возлагалась ответственность защищать агента в ходе выполнения им служебных обязанностей. Наказание и правосудие в отношении индейцев нарушающих правопорядок  на территории резервации было отнесено к компетенции агента. Но в тоже время Линкольн и Теллер настаивали на разделении ответственности между военными и департаментом внутренних дел. Военные не были согласны с двоевластием, которое, как и прежде, приводило к трениям и конфликтам между военной администрацией резервации в лице капитана Кроуфорда и гражданской, в лице Уилкокса. Кроуфорд вообще считал, что компетенция Уилкокса должна ограничиваться выдачей пайков и не более того.
Крук вполне обоснованно критиковался прессой за то, что позволил Джеронимо остаться в Сьерра-Мадре. Пресса передавала настроения местного населения, которое опасалось того, что как только ренегаты Джеронимо пересекут границу, то преступят к грабежам и убийствам. Осознавал это и Крук, так как апачские временные рамки «через две луны» (как обещал ему Джеронимо) затягивались на долгие месяцы, и ренегаты в резервации так и не появились. В этой связи, Крук направил лейтенанта Дэвиса и роту скаутов к границе, чтобы ускорить переход в резервацию семей ренегатов, отставших в пути, и защитить их при необходимомти от граждан Аризоны, порывавшихся при виде апачей свести с ними счеты.
Осенью этого года, встретив на границе группы Найче и Зеле, лейтенант Дэвис благополучно сопроводил их до резервации. К концу ноября в Сан-Карлос находилось более 400 чирикауа и уормспрингских апачей.
В феврале 1884 года туда прибыли общины Чато и Мангаса. Джеронимо все не появлялся и Дэвис в очередной раз отправился к границе в надежде встретить там его группу. В течение шести недель Дэвис терпеливо, ожидал прибытия группы Джеронимо, и за разъяснением ситуации обратился к одному из шаманов койотеро, который состоял на службе скаутом. Шаман погружался в транс на протяжении нескольких дней и ночей. Наконец он появился перед палаткой Дэвиса, раскручивая у себя над головой деревянный брусок. Потом шаман бросил в костер немного ходентина, помахал руками и замер. Изливаясь потом, шаман выглядел изнуренным и, наконец, молвил: «Гоятла (апачское имя Джеронимо означает «Тот, Кто Зевает» или «Зевающий» – авт.) идет». Потом он вступил в круг, образованный из сидящих скаутов и, бормоча заклинания, продолжил: «Гоятла в трех днях пути отсюда. Он едет на белом  муле и ведет за собой табун лошадей».
Спустя четыре или пять дней, по словам Дэвиса, разведывательные патрули сообщали, что наблюдали группу Джеронимо, который шел к границе, верхом на белом пони в сопровождении пятнадцати воинов. С ними шли около семидесяти  женщин с детьми.
Когда Джеронимо въехал в лагерь Дэвиса, то небрежно и злобно столкнул своего пони с лошадью лейтенанта, и резко бросил в его адрес:
 – Я заключил мир и не вижу необходимости в эскорте. Почему меня нужно конвоировать»?
– На пути полно плохих американцев, которые могут создать проблемы. Но они не рискнут нападать на скаутов, так  как те являются солдатами армии США. Если все же они захотят преследовать тебя, то будут иметь уже проблемы с правительством, – ответил Дэвис.
  Ответ удовлетворил Джеронимо.
Спустя некоторое время к группе Джеронимо присоединились еще несколько воинов, которые привели стадо скота численностью 350 голов, украденного на мексиканской территории. Данная ситуация весьма озадачила Дэвиса. Он понимал, что со скотом они будут двигаться гораздо медленнее по 10-15 миль в день, что в свою очередь обязательно привлечет внимание граждан Аризоны, и в связи, с чем  возможно возникнет конфликт между индейцами и аризонцами. Без скота Дэвис рассчитывал преодолевать 40-50 миль в день по маршруту в обход поселений, ферм и ранчо. Этот маршрут  был также не богат водоемами, а скоту, как известно, требовалась вода. Для того чтобы достичь Сан-Карлос со скотом, потребовалось бы две недели минимум, при чем группа Джеронимо постоянно бы подвергалась опасности со стороны воинственных аризонцев, так как скот поднимал столбы пыли, которые были видны на многие мили от него.
До этого Джеронимо нещадно гнал скот, до границы с США, уходя от мексиканских патрулей и был готов также нещадно гнать его и до Сан-Карлос, но только после трехдневного отдыха.
Дэвис, пояснил ему, что у них нет трех дней, и в путь они должны отправиться завтра до полудня, так как мексиканские военные имеют право на пересечение границы США в поисках апачей. Джеронимо снова согласился с Дэвисом.
Но на этом проблемы Дэвиса не закончились. Среди скаутов Дэвиса были те, кто принадлежал к племени тонто, которые издревле враждовали с чирикауа. Дэвис опасался возникновения возможного конфликта между скаутами и людьми Джеронимо. Ночью его опасения оправдались. Вскоре,  в ночной тишине раздались дикие возгласы и ружейные выстрелы. Один из разведчиков тонто напился и на чем свет стоит, проклинал чирикауа, вызывая кого-либо из них на бой. Дэвис приказал немедленно разоружить смутьяна и привязать его к дереву пока не протрезвеет. Наутро возмутитель спокойствия уже ничего не помнил, и не выказывал агрессии по отношению к чирикауа, к тому же искренне раскаялся в своем поступке.
Маршрут, по которому на следующий день пошел Дэвис пролегал в 30 милях от форта Боуи, где проходил службу товарищ Дэвиса по Вест-Поинту лейтенант Блэйк по прозвищу «Бо».  В сообщении, которое отправил Дэвис Блэйку, сообщалось, что отряд Дэвиса через пять дней достигнет  ранчо Салфер Спрингс, где намерен остановиться и разбить лагерь. Туда, же должен был прибыть и отряд кавалеристов Блэйка.
В дне пути от Салфер Спрингс Дэвис разбил ночлег, так как скот апачей, который гнал Джеронимо, проходил за день 18-20 миль и нуждался в отдыхе. «Если гнать коров так быстро, то они  отощают и  станут непригодны для продажи», – сердито отмечал Джеронимо. Далее он предложил Дэвису  с разведчиками и вьючным обозом следовать дальше, а сам решил со своими людьми остаться в этом месте на несколько дней, чтобы дать возможность коровам отдохнуть и подкрепиться сочной травой.
Дэвис снова напомнил Джеронимо, что они не так далеко от границы и мексиканские войска могут настигнуть их в любое время.
Но Джеронимо расценил это как обычную отговорку, лишенную смысла и с усмешкой произнес: «Если мексиканцы здесь появятся, то мои женщины всыплют им». Дэвис согласился остаться здесь еще на день.
Когда они достигли ранчо Салфер Спрингс, то навстречу к ним из дома выли гражданские, которые поинтересовались численностью апачей в здешних краях и один из них показал Дэвису значок маршала Южного округа Аризоны, прикрепленный на отвороте лацкана пальто. Маршал заявил, что имеет полномочия на задержание Джеронимо, а также на его ликвидацию. Также напарник маршала уведомил Дэвиса, что намерен конфисковать контрабандный скот апачей, который гнал Джеронимо с собой. Задержанных чирикауа маршал планировал доставить в Тусон, где индейцы должны были предстать перед судом.
Дэвис не растерялся, и ответил, что не обязан подчиняться приказам,  исходящим от гражданских властей. Тогда маршал выписал Дэвису предписание на оказание помощи в этапировании задержанных апачей до Тусона. Этот документ имел законную силу, и Дэвис не мог его просто так игнорировать. Маршал предупредил лейтенанта, что если он откажется оказать ему содействие, то он будет вынужден призвать на помощь вооруженную группу граждан из города Уилкокса, которые дожидаются его команды. Дэвис объяснял  маршалу, что попытка ареста Джеронимо обернется для всех самоубийством, так как многие из скаутов апачи находившиеся у него в подчинение, принадлежат к чирикауа и в заварушке перейдут на сторону Джеронимо. Погонщики, объяснял Дэвис, являются мексиканцами и не обязаны подчиняться его приказам, к тому же только четверо из них были вооружены. Даже если и брать в расчет вооруженных горожан, то и в числе с ними силы англос не превзойдут силы апачей. Поэтому реальных шансов, согласно раскладу Дэвиса, противостоять индейцам в случае конфликта, у гражданских и военных нет.
Но маршал оказался упертым и непреклонным. «Я обязан задержать индейцев и должен произвести задержание, не смотря на его последствия», – сказал он Дэвису.
Дэвис стал заложником закона и обязан был подчиниться требованиям маршала. В случае неподчинения он подпадал под уголовную ответственность. Приказ Крука предписывал Дэвису сопроводить людей Джеронимо без происшествий в Сан-Карлос. Дэвис знал, что командующий не станет слушать всякие его оправдания, если он не выполнит его приказ. Форт Боуи был далеко, и времени для отправки туда своего курьера за инструкциями у Дэвиса не было. Джеронимо же находился в скверном расположении духа и напряженно следил за ситуацией.
В этой, казалось бы, безнадежной ситуации из форта Боуи прибыл товарищ Дэвиса по военной академии лейтенант Блэйк, который на год раньше Дэвиса окончил Вест-Поинт и был старше его по званию. Блэйк быстро сориентировался и взял командование в свои руки. Он приказал Дэвису следовать требованиям маршала.
Когда вечером Блэйк упоил маршала и его помощника виски,  Дэвис отдал распоряжение своему первому сержанту немедленно выступать в путь. Он и сержант направились вдвоем к Джеронимо и сообщили ему о необходимости отправиться в дорогу ночью. Джеронимо отказывался. Тогда сержант – скаут апачи, вступил в словесную перепалку с Джеронимо. Дэвис наблюдал за ними, но ни чего не понимал из их разговора. «Слова нашего сержанта оказались более убедительными, чем мои, – писал Дэвис, – и поведение Джеронимо резко изменилось».
Дэвис подогрел самолюбие Джеронимо, назвав того и его людей в данной ситуации нерасторопными.
–Ты и твои люди так неповоротливы, что вряд ли вам удастся уйти отсюда не замеченными чиновниками англос, – намерено дерзко говорил Дэвис Джеронимо.
– Я и мои люди, можем уйти отсюда незамеченными до того как ты решишь сойти с этого места, – высокомерно парировал Джеронимо.
– Вот была бы потеха, когда чиновники англос проснуться и не обнаружат здесь ни апачей, ни их скот и лошадей, – задорно произнес Дэвис.
Джеронимо едва улыбнулся и на этом перебранка окончилась.
По команде Дэвиса, погонщики,  прежде чем снарядить мулов перетащили груз (апарехос) подальше от ранчо. Чтобы не было слышно ни каких звуков, выдававших суету сборов, с мулов и лошадей поснимали бубенчики.
Представители власти проспали до позднего утра. Проснувшись, он в бинокли осмотрели местность во всех направлениях и не обнаружили ни малейшего демаскирующего апачей признака. Маршал, учитывая то, что апачи могли скрыться в любом направлении, посчитал раунд проигранным и отпустил Дэвиса исполнять свои прямые обязанности, выругавшись напоследок.
Через два дня Дэвис нагнал Блэйка и Джеронимо в окрестностях резервации Сан-Карлос.
Вскоре все заботы о доставленных в резервацию ренегатах легли на плечи капитана Кроуфорда. Скот, который пригнал с собой Джеронимо,  администрация резервации конфисковала и распродала, а выручку от него в качестве компенсации отправила в Мексику владельцам скота, которых удалось определить по наличию клейм на шкурах животных. Джеронимо посчитал это оскорблением и вероятно данная «несправедливость» стала одной из причин его мятежа в следующем году.
Большинство чирикауа и уорм спригс поселились в Тарк-Крик – в семнадцати милях юго-западнее  форта Апач. В числе их оказались наиболее трудновоспитуемые общины Мангаса, Чиуауа, Джеронимо, Катенайя.
Надзор за этими общинами осуществлял лично Дэвис, который хорошо понимал, что чирикауа лучше подходят для ковбойской жизни, нежели для фермерской, поэтому он и Кроуфорд рекомендовали агенту обеспечить чирикауа овцами и коровами, для того чтобы они занимались пастушеским трудом. Но Бюро по-прежнему находилось под влиянием «друзей индейцев», которые никак не хотели допускать самостоятельности их развития. Поэтому вместо домашнего скота чирикауа получили с десяток пустых повозок, плуги, упряжь, мотыги, лопаты, несколько мешков семенной кукурузы и пшеницы. Однако, все это не оказалось совсем бесполезным и чирикауа принялись доросовестно осваивать эту чудо-технику, впрягая в повозки и плуги своих боевых пони. Результаты их фермерской деятельности были весьма невысокими, если не считать собранный урожай кукурузы, которого хватило лишь только для производства тисвина.
Викиюпы апачей располагались на вершинах холмов и возвышались над палаткой Дэвиса, который жил среди своих подопечных в одиночестве.
По мере сближения с индейцами Дэвис все больше восхищался ими. Особенно Дэвис доверял Чато, который поступил на службу скаутом. Дэвис навещал лагерь Локо и установил с ним дружеские отношения. Внимание лейтенанта привлекали младшие вожди чирикауа Бонито и Зеле, которые были частыми гостями в палатке Дэвиса. Джеронимо, Найче и Катенай держались особняком и не шли на контакт с Дэвисом. Чиуауа приходил к Дэвису лишь только тогда, когда необходимо было пожаловаться на полицейских, которые частенько изымали незаконно производимый его общиной тисвин.
Больше всех напряжение создавал Кайтенай, так он и его группа открыто выказывали свою неприязнь по отношению к американцам, и Дэвису казалось, что при первой возможности его люди могут создать массу проблем.
Общаясь с чирикауа и общинами уорм-спрингс, Дэвис пришел к выводу, что эти апачи не злопамятны и не ищут ответов на вопросы, почему правительство США раньше с ними поступало так-то, а сегодня иначе. «Главным для них был ответ на вопрос сохраниться ли возможность жить с белыми в мире», – писал Дэвис.
Летом 1884 года генерал Крук сообщал в «Ассоциацию по правам индейцев»: «Самые свирепые из индейцев стали мирными. Мнения об   интеллекте апачей могут быть разными. Исходя из своего тридцати двух летнего опыта взаимоотношений с различными племенами индейцев я без сомнения ставлю природный интеллект и проницательность апачей на самый верх».
Как-то раз лейтенант Вест решил навестить Дэвиса и отобедать у него в хозяйстве дикой индейкой. Гостеприимный Дэвис, желая удовлетворить просьбу сослуживца, отправился на охоту за индейкой. Услышав квохтанье индеек, как ему показалось на верху месы (меса – геологический термин, название холмов с плоской вершиной в Мексике и США. Такие горы распространены на западе США, на них индейцы строили свои жилища – авт.), Дэвис направился туда, затем повернул обратно к ручью, так как квохтанье доносились оттуда, где и подстрелил одну индейку.
Ночью Дэвис обратил внимание  на  легкие удары  камешков о тент своей палатки. Это был условный сигнал, который подавали его осведомители. Женщина апачи, которая была шпионом у Дэвиса,  спросила его:
– Почему ты сегодня утром, доехав до месы, развернулся и направился обратно к ручью?
– Потому, что я услышал квохтанье индейки внизу возле ручья, – ответил Дэвис.
– В индейке, что ты подстрелил, жил хороший дух – дух одного из твоих предков, – объясняла женщина.  Когда ты шел к месе, то Кайтенай и его люди следили за тобой. Они наверху месы распивали тисвин и подумали, что ты идешь арестовывать их. Потом они решили убить тебя и залегли с оружием на вершине месы.
Дэвис понял, что находился на волоске от смерти, и если бы не квохтанье индейки, заставившее его повернуть обратно к ручью, то пьяные апачи наверняка реализовали бы свою задумку.
Дэвис понимал, что для предотвращения насилия, казавшегося ему неизбежным, необходимо нейтрализовать Кайтенайя. В этой связи  он высказал просьбу лейтенанту Весту, который прибыл к нему на следующий день, выслать к его палатке из форта Апач четыре роты кавалеристов  с целью ареста Кайтенайя. Арест Кайтенайя был рискованным мероприятием, так как  со стороны его сторонников могла последовать ответная реакция – мятеж в субагентстве. Дэвис в данной ситуации также рассчитывал на поддержку вождей: Чато, Бонито, Локо, Мангаса и Зеле, которые находились в оппозиции к Кайтенайю.
На рассвете Дэвис собрал в своей палатке всех предводителей подконтрольных общин чирикауа и уорм спрингс. Вожди  пришли вооруженным, так как по «индейскому телеграфу» узнали, что Дэвис вызвал войска из форта. На вопрос индейцев, зачем он это сделал, Дэвис ответил, что скажет, после того как сюда прибудет Кайтенай.
Кайтенай прибыл последним в сопровождении вооруженных воинов и раздражительно спросил у Дэвиса, зачем тот, мол, его позвал. Дэвис сказал, для того, чтобы отправить в Сан-Карлос. Кайтенай потребовал объяснений. Его воины выстроились в линию и подняли  вверх винтовки, потом сделали шаг навстречу своему предводителю, выразив готовность, таким образом, защитить его. Скауты Датчи и Чарли также подняли ружья и направили их на Кайтенайя. За двести ярдов от палатки Дэвиса с карабинами наизготовку выстроились, прибывшие из форта Апачи кавалеристы. Кайтенай в полном раздражении подошел к Дэвису и вновь потребовал от него объяснений. Дэвис хладнокровно протянул свою руку к патронташу Кайтенайя, отстегнул его,  и кобуру с револьвером, перебросил все это через свою руку и сказал: «Кайтенай, ты арестован и должен отправиться в Сан-Карлос».
Доселе дерзкий предводитель уормспрингских апачей сразу же обмяк. Бонито, подойдя к Дэвису, предложил себя и Чарли в качестве конвоиров Кайтенайя, а также попросил вернуть оружие Кайтенайю для того, чтобы тот отправился в Сан-Карлос как воин, а не как арестант. Дэвис без колебаний согласился, вернув патронташ и револьвер Кайтенайя Бонито. Командиру же кавалеристов Дэвис отдал распоряжение возвращаться в форт.
Апачский суд Сан-Карлос приговорил Кайтенайя к тюремному заключению на острове Алькатрас. Генерал Крук хорошо знал, что строптивость Кайтенайя, в основном была показанной, игрой на публику и его разговоры о непримиримости с американцами на деле дальше слов не заходили. Поэтому через восемнадцать месяцев Крук добился помилования Кайтенайя.
«Авторитет это молодого лидера апачей весьма значителен среди его людей. Сегодня неважно используется он во благо или во вред. Он далеко не так враждебен, как может казаться, и в большей степени вся его агрессия это чистая бравада, присущая почти каждому воину апачи», – писал Крук о Кайтенайе.
Из тюрьмы Кайтенай, как свидетельствовали позже его соплеменники, вернулся совершенно другим человеком. Обработанный христианскими миссионерами он стал смиренным, добродушным и весьма дружелюбным  по отношению к соплеменникам и американцам, поэтому охотно принял предложение Крука поступить на службу в армию в качестве скаута.
В августе 1884 года на посту агента ФилиппаУилкокса сменил Чарльз Форд, с которым у капитана Кроуфорда сразу же возникли серьезные трения. Кроуфорд был человеком скромным и за это качество снискал уважение подчиненных. Его уважали еще и за то, что он по каждому принципиальному вопросу  занимал твердую позицию и отстаивал ее. Он считал, что апачи достойны того, чтобы с ними обращались справедливо. Кроуфорд ранее заявлял Уилкоксу, что «ни одного агента не спасет ни один мой солдат, если агент встанет между мной и моими индейцами». В этой связи Кроуфорд часто конфликтовал как с агентом, так и тем, кто через агента намеревался реализовать свои частные интересы в ущерб индейцам.
По правде сказать, Форд, так же как и Кроуфорд был преисполнен благого намерения справедливо относиться к индейцам и помогать в их становлении в американском обществе. Но деятельность Кроуфорда не всегда отвечала тому пониманию проблемы, как ее видел Форд.
Например, Форду почему-то не нравилось, как Кроуфорд организовал работы по ремонту оросительной системы резервации и приказал остановить рытье оросительных канав. Он был не в восторге от работы апачской полиции, в результате чего поменял ее руководителя, приказав тому отобрать у индейцев весь строительный инструмент и инвентарь. Форда не устраивал порядок выдачи индейцам пайков, поэтому он приказал, чтобы чирикауа и уорм спрингс прекратили шастать за пайками в Сан-Карлос и распорядился  доставлять пайки для них в форт Апач. Форд предпочитал лично присутствовать при распределении пайков и из рук в руки принимать квитанции.
Кроуфорд, в свою очередь, не мог позволить агенту вмешиваться в этот процесс и докладывал Круку, что, мол, департамент внутренних дел стремиться спровоцировать недовольство индейцев, так как агент снова взялся за старые схемы распределения товаров. В результате упрямства Кроуфорда, воспрепятствовавшего Форду доставить товары первой необходимости  непосредственно в форт Апач, чирикауа и уорм спрингс к зиме не получили зимней одежды.
Апачи быстро ощутили на себе последствия конфликта между военной и гражданской властями и стали использовать эти разногласия в своих интересах. В Сан-Карлос прокатилась волна открытого неповиновения властям, которая затронула и отдаленные части резервации. Дэвис все чаще получал сообщения о пьяных драках между индейцами и возобновлении избиения им жен. Когда он за вышеуказанные проступки взял под арест смутьянов, то к нему в палатку явились Найче (Начез) и Чиуауа, которые решительно потребовали освободить задержанных. К Найче и Чиуауа присоседились Мангас и Локо, то есть даже те вожди, которые всегда приходили на помощь Дэвису, а сейчас встали против него. Жена Мангаса славилась своим умением изготавливать хороший тисвин и великолепно наладила его сбыт,  поэтому Мангас в первую очередь желал освободить ее, для того, чтобы их семейный подряд функционировал бесперебойно. Другим предметом спора стало право мужчин апачей  избивать своих жен и наносить им увечья, за прелюбодеяние и иные проступки в семье.
Обстановка в Сан-Карлос ухудшалась по причине все того же соперничества между военным ведомством и департаментом внутренних дел.
Военные имели четкие полномочия на полицейское управление резервацией, но чиновники БДИ, почему-то решили ограничить права военных в этом направлении. Пресса приняла сторону тех, кто являлся противником экономической самостоятельности апачей, и приступила к безудержным нападкам на Крука и Кроуфорда. Последний не выдержал натиска и подал иск для рассмотрения ситуации следственной коллегией. Коллегия не опровергла ни одного довода Кроуфорда, но вместе с тем заключила, что в работе с апачи за весь период нахождения его в должности коменданта резервации существенных позитивных сдвигов не произошло, и в этой связи предложила капитану для дальнейшего прохождения службы возвратиться в свой полк.
На смену Кроуфорду пришел капитан 1-го пехотного полка Фрэнсис Пирс, который не был до этого момента знаком с апачи.  Поэтому замена Кроуфорда Пирсом в столь критический момент привела к катастрофическим последствиям.
15 мая 1885 года военные лидеры и вожди апачи перед самым рассветом собрались у палатки Дэвиса. Среди них, как отмечал тогда Дэвис, не было ни одной женщины и ребенка, а это уже зловещий знак. На вершине месы за станом Дэвиса, также наблюдали вооруженные воины. Все вожди за исключением Чато, который в числе скаутов оставался снаружи палатки, вошли в нее и образовали полукруг перед Дэвисом.
Слово взял Локо, и медленно, запинаясь начал говорить. Внезапно, вскочив с места, его прервал Чиуауа: «Локо может говорить весь оставшийся день, а то, о чем скажу я, составит два слова».
Он выдвинул Дэвису претензии относительно запрета изготовления и потребления индейцами тисвина, а также битья ими своих жен. Потом сказал, что апачи согласны жить в мире с американцами, мексиканцами и другими индейцами, но не желают мириться с теми требованиями администрации, которые запрещают им регулировать отношения между собой. «Мы не дети, которых нужно учить, как поступать со своими женами, или что нам есть или пить. Как нам обращаться с женами это наше дело. Мы не обращаемся плохо с нашими женщинами, если они ведут себя хорошо», – сетовал Чиуауа.
Дэвис напомнил индейцам, по каким причинам генерал Крук запретил им пить тисвин. В ответ старый Нана, буркнув что-то, вышел из палатки. Скаут Микки Фри выполнявший функции переводчика промолчал. Дэвис потребовал от него перевода слов Наны. Нехотя Микки Фри произнес: «Нантан Энчан (Крепкий Вождь) (так называли апачи старика Нану – авт.),  сказал, что ты не можешь советовать, как надо обращаться с женщиной, ибо ты всего лишь мальчик (ссылка на возраст Дэвиса – авт.). Он убивал людей еще до того как ты родился».
Чиуауа, также как и Нана, находился в скверном настроении, но все же изложил цель визита вождей к Дэвису. «Мы все вчера пили тисвин, – сказал он вызывающе, – все кто  находиться сейчас в палатке и кто снаружи, кроме твоих разведчиков. И что ты можешь нам сделать? Ты арестуешь нас и посадишь в тюрьму? Но у тебя нет большой тюрьмы, чтобы там всех разместить».
Дэвис ответил, что вопрос о запрете, либо разрешении употреблять тисвин в резервации не входит в его компетенцию, и в этой связи он самостоятельно ничего не может решать, и тем более, обещать апачам. Единственное, что он может сделать, так это изложить требование индейцев генералу Круку и получить от него соответствующие инструкции, о которых сообщит вождям дополнительно.
Чирикауа еще не встречались с Круком после его возвращения в Аризону, так как на тот момент были враждебными и находились в горах Мексики. Крук был для них человеком, которого они боялись и уважали, а также отчасти доверяли ему, потому что «Нантан Люпан», как они его называли,  защищал их от произвола чиновников англос. Чирикауа досаждали Дэвиса вопросами о Круке и считали, что «Нантан Люпан» как и Эллиот, Кроуфорд, Уилкокс, а также люди полковника Бьюмонта отошел от дел управления ими. Дэвис уверял, что Крук помнит о них, и по-прежнему ими управляет. Но эти ответы не удовлетворяли индейцев, так как они ожидали ответа Крука по вопросу потребления тисвина. Ответа они так и не дождались. Почему? Ситуация, в которой оказался рапорт Дэвиса в адрес Крука, настолько банальна, насколько это возможно было предположить.
В соответствии с существующим тогда порядком передачи информации Дэвис был обязан направить сообщение через военного коменданта резервации Сан-Карлос капитана Пирса. Тот в свою очередь, одобрив изложенное в сообщении, наложив свою резолюцию, направлял его на станцию городка Уилкокс, откуда по телеграфу сообщение попадало в форт Уиппл, где находилась штаб-квартира Крука.
  Во избежание утечки информации, за которой постоянно охотилась пресса, Крук приказал всякую информацию направляемую в его адрес  стараться излагать без деталей и подробностей, а сообщать голые факты, так как он хорошо знал все нюансы оперативной обстановки  в Сан-Карлос, и излишняя детализация информации ему не требовалась. Поэтому Дэвис в своем сообщении указал лишь на факт возмущение апачей, причиной которого явилось массовое употребление ими тисвина без изложения требований индейцев, и их желания получить конкретный ответ лично от генерала Крука.
Когда сообщение Дэвиса попало в руки капитана Пирса, который всего несколько месяцев находился в Сан-Карлос и по неопытности своей не мог компетентно оценить содержание информации в нем, то он обратился за консультацией к командиру разведчиков Элу Сиберу. Сибер всю ночь кутивший, мутными глазами взглянул на телеграмму от Дэвиса и произнес: «А! Это про попойку тисвином. Не обращай внимания. Дэвис справиться с этим». Пирс подшил телеграмму в номенклатурное дело, вместо того, чтобы направить ее Круку, что в итоге и стало причиной того большого несчастья, которое вскоре случилось.
Спустя четыре месяца после начала «тисвинового мятежа» Крук в разговоре с Дэвисом упомянул о газетных публикациях, в которых давалась высокая оценка той информации Дэвиса, которую Пирс подшил в дело. Дэвис пояснил, что действительно он направлял командующему сообщение о «тисвиновом мятеже» чирикауа. Крук сказал, что если бы он тогда получил сообщение Дэвиса вовремя, то мятеж чирикауа удалось бы предотвратить. Дэвис удивился, но отметил, что у него имеется копия, заверенная капитаном Пирсом, а это означало, что Пирс все же направил сообщение Круку, но уже после того как мятеж начался, а копию документа с отметкой об его отправке, выслал Дэвису. Если бы Кроуфорд, а не Пирс состоял в тот момент в должности военного коменданта, то информация Дэвиса была бы оценена правильно и своевременно попала бы к адресату.
Вернемся к Дэвису и индейцам, которые в атмосфере возрастающей тревоги ожидали ответа от Крука.
  Чрез три дня после того как Дэвис отправил это сообщение в Сан-Карлос, в воскресный полдень он отправился судить бейсбольный матч между двумя командами поста. Когда игра была в разгаре к Дэвису прибыли Чато и Микки Фри, которые сообщили, что много апачей из Тарк-Крик покинули свои лагеря и отправились в Мексику.
Дэвис сразу же попытался отправить сообщение Пирсу, но связь с резервацией в очередной раз была нарушена. Тогда Дэвис вызвал к себе скаутов Чато, Чарли и Датчи, которым доверял и приказал им стрелять в любого, кто попытаемся  поднять оружие.
Второй сержант Перико – брат Джеронимо по отцовской линии и двое других разведчиков демонстративно вышли из шеренги скаутов и примкнули к мятежникам Джеронимо, который задумал ликвидировать Чато и Дэвиса, но не находил подходящей для этого возможности.
Как оказалось, апачи Джеронимо перерезали телеграфную линию, связав концы проводов кожаными ремешками, после чего бежали на юг вслед за остальными.
Когда обрыв наследующий день удалось обнаружить, то апачи были уже в ста милях к югу от резервации, и надежды нагнать их в скором времени у Дэвиса практически не было.
При подсчете  оставшихся в Тарк-Крик чирикауа и уорм спрингс Дэвис обнаружил нехватку 35 мужчин, 8 юношей, множества стариков мужского пола способных сражаться, и десять женщин с детьми. Мятеж подняли Джеронимо, Чиуауа, Найче, Мангас и Нана. Бонито, Зеле и Локо, а также большинство семей принадлежавших к их группам, мятежников не поддержали, и остались на месте.
Капитан Пирс начал преследование группы Джеронимо, оставив резервацию без какой-либо армейской поддержки, поскольку подразделения апачской полиции на тот момент были уже расформированы. Агент Форд незадолго до начала «тисвинового мятежа», добивался разрешения на организацию нового полицейского подразделения, но его усилия оказались тщетными.  Еще в первые месяцы после своего назначения в Сан-Карлос, Форд столкнулся с противостоянием между военными поста  и подразделением апачской полиции.  Когда лейтенант 10-го кавалерийского полка Джон Макдональд попытался арестовать одного из полицейских апачи, Форд, вступился за индейца и не позволил офицеру этого сделать.
Об инциденте военные немедленно доложили секретарю департамента внутренних дел Люциусу Ламару, который приказал Форду выдать индейца военным, а  самому приостановить исполнение своих обязанностей.  Глава  же военного департамента Уильям Эндикотт назначил временно исполняющим обязанности агента капитана Пирса, который на то время  уже состоял в должности военного коменданта Сан-Карлос. Таким образом, армия одержала верх в борьбе за контроль над резервацией и удерживала его последующие шестнадцать лет.
В то время, когда Пирс шел по следу беглецов, в их среде возникли разногласия. Чиуауа и Найче обвинили Мангаса и Джеронимо, в том, что те ввели всех в заблуждение, призвав к побегу по причине того, что в лагерь  якобы идут войска, чтобы арестовать вождей. Оппоненты Джеронимо даже грозились убить его, но все закончилось тем, что они просто договорились разделиться и идти в Мексику каждый своею дорогой. Но прежде чем они достигли консенсуса кавалеристы Дэвиса и скауты апачи атаковали их,  непрерывно преследуя на протяжении девяноста миль.
В каньоне Скелетов группа Чиуауа наткнулась на лагерь роты «D» 4-го кавалерийского полка, где шесть солдат во главе с сержантом стерегли походную провизию. Апачи атаковали солдат и завладели  большим количество боеприпасов, продовольствием, а также табуном лошадей и мулов.  После Чиуауа увел своих людей в горы Могольон на северо-восток Моренси, чтобы в дальнейшем оттуда вести переговоры с американцами о возвращении в лагеря в окрестностях форта Апач.
Генерал Филипп Генри Шеридан по прозвищу «Маленький Фил» или «Американский Мюрат» к тому времени назначенный главнокомандующим армией США вместо Уильяма Шермана приказал отправить в Мексику еще одну карательную экспедицию, и в целях упрощения в управлении операцией передать все военные посты на территории Нью-Мексико в прямое подчинение департамента Аризона.
Крук знал, что ренегаты начнут совершать набеги к северу от границы, для того, чтобы добыть боеприпасы для армейских ружей, которые имели на вооружении. Поэтому он расположил войска у каждого источника с водой вдоль границы гор Патагония в Аризоне до Рио-Гранде. Крук, также испытывал недостаток в грамотных офицерах, знавших повадки апачей и поэтому добился возвращения в Аризону капитана Кроуфорда, которого уже в июне отправил в Мексику с отрядом скаутов апачи. В июле Крук направил Кроуфорду подкрепление, состоявшее из двух рот 4-го кавполка под командованием капитана Вирта Дэвиса и роты скаутов койотеро под командованием лейтенанта Гейтвуда.
Солдаты Вирта Дэвиса при пересечении крутого каньона столкнулись с арьергардом апачей, которые, заметив солдат, встретили их плотным ружейным огнем, после чего индейцы скрылись в горах. К северу от каньона Скелетов к отряду капитана Кроуфорда присоединился отряд лейтенанта Бриттона Дэвиса, и они уже вместе пересекли мексиканскую границу. Их совместные силы тогда составляли цельный отряд кавалеристов и 130 человек скаутов. Севернее Опуто Кроуфорд и Дэвис обнаружили следы враждебных. Кроуфорд понимал, что бесполезно направлять кавалеристов по их следу, так как апачи легко обнаруживали солдат, поэтому вперед выслал 30 скаутов во главе с Чато и сержантом койотеро по прозвищу Большой Дэйв.
На следующий день скауты вернулись с пятнадцатью женщинами и детьми ренегатов, которых они захватили, а также отбили у враждебных пятнадцать кавалерийских лошадей, захваченных Чиуауа во время нападения на  лагерь «D» в каньоне Скелетов.
В ходе завязавшегося боя между скаутами и враждебными сержант Большой Дэйв получил ранение в локоть, и военврач хотел было уже произвести ампутацию, но апачи не позволили ему отрезать руку. Индейцы согнули в круг две короткие ветки, обернули их узкими полосками ткани и перетянули рану сверху и снизу. Потом в область пулевого отверстия они наложили припарку из свежих побегов киркизона (видимо какое-то растение – авт.) и меняли этот своеобразный компресс каждые несколько дней.
К изумлению врача и всех остальных это растение совершенно не пропускало влагу. Врач также полагал, что если и удастся, спаси руку, то она  не будет гнуться, но Большой Дэйв поправился и вернулся в строй.
В мексиканском городке Накори (Сонора), в который вошел отряд лейтенанта Дэвиса, проживало 313 человек, 15 из которых были мужчинами. Каждая семья этого города как минимум потеряла одного своего родственника убитым или захваченным апачами. Дэвис, прежде чем отправиться по следу Джеронимо  узнал от мексиканцев, что  мексиканские солдаты из городка Эль Валье захватили в плен  группу лейтенанта Эллиота, состоявшую из пяти скаутов апачи и двух погонщиков. Дэвис в грозу, верхом на муле решил направиться в Эль Валье в поисках Эллиота.
По пути он встретил четырех мексиканских военных, двое из которых оказались офицерами, которые сообщили Дэвису, что Эллиот и двое его людей живы и невредимы и находятся в Эль Валье. Во время их беседы сверкнула молния, и один из мексиканских солдат от ужаса вскрикнул, так как увидел, что они окружены десятком хмурых физиономий со сверкающими черными глазами.  Их головы покрывали банданы, тела были обвешены патронташами. Все застыли от страха в своих седлах. Затем  молния сверкнула еще раз, и Дэвис облегченно вздохнул, так как среди апачей, окружавших его и мексиканцев, он узнал Чато и некоторых из своих разведчиков. Чато сказал, что они решили не отпускать Дэвиса одного и последовали за ним тайком. Дэвис приказал возвращаться им в лагерь и передать Сиберу, чтобы тот утром встретил его в Эль Валье. Но Чато настоял на том, чтобы проводить Дэвиса до окраины города.
В полдень следующего дня мексиканцы, отпустили группу Эллиота задержанную ими, после чего Дэвис с отрядом своих разведчиков продолжил преследование Джеронимо.
След Джеронимо тянулся через горный хребет, который мексиканцы считали не проходимым. Но апачи сумели преодолеть хребет и ушли в Чиуауа. Скауты едва не настигли группу Джеронимо незадолго до того как ренегаты совершили налет на ранчо принадлежавшее Террасасу и увели оттуда лошадей и мулов. После, враждебные отправились на север к границе. Отряд Дэвиса упорно преследовал их в течение трех дней, пройдя 125 миль. Пайки закончились, и солдатам нечего было есть. Скауты шли босыми, так как мокасины изнашивались, а на изготовление новых времени не было. Дэвис установил, что мексиканские войска также шли по следу Джеронимо, опережая американцев, а это означало, что согласно условиям межгосударственного соглашения Дэвис должен был прекратить преследование и возвращаться в США. Ближайшим местом в США, куда можно было добраться, был техасский городок Эль-Пасо, расположенный в ста милях на северо-востоке от места дислокации отряда Дэвиса. Дэвис надеялся сначала добраться до мексиканской ветки железной дороги – станции Сан-Хосе, которая находилась в 40 милях на восток, а оттуда уже поездом до Эль-Пасо. 
Когда отряд Дэвиса добрался до станции, то смотритель не поверил, что прибывшая группа в лохмотьях является частью армии США. Он принял их за бандитов, которые собираются ограбить поезд. Не договорившись с мексиканской железной дорогой, Дэвис вынужден был идти без еды до Эль-Пасо вдоль железнодорожного полотна, покрыв тем самым еще 75 миль за два дня. Командир мексиканского пограничного поста на реке Рио-Гранде, также как и станционный смотритель, не поверил, что заросший щетиной оборванец был американским офицером, а скауты апачи – солдатами армии США.
Когда Дэвис, отвечая на вопрос мексиканского офицера, пояснил, что он и его люди попали в Чиуауа, перейдя непроходимые горы севернее Рио-Арос, то офицер  посчитал, что Дэвис лжет, потому что мексиканской армии никогда не удавалось пересечь этот участок гор. Офицер пригрозил Дэвису арестом и расстрелом его скаутов, если выясниться что они принадлежат к враждебным апачи. Дэвис доказывал, что его апачи состоят на службе в американской армии и являются наилучшим ее подразделением и то, что им нужно, это всего лишь переправиться на другой берег реки.  Мексиканский офицер нехотя, но позволил Дэвису это сделать.
В дождь, грязь, отряд лейтенанта Дэвиса за 24 дня преследования ренегатов Джеронимо, преодолел 500 миль по горной местности. Добравшись до Эль-Пасо, Дэвис подал рапорт на увольнение из рядов вооруженных сил США. Позже он устроился на должность администратора ранчо Карралитос, принадлежавшего одному из горнодобытчиков Чиуауа.
Также безрезультатно в Сан-Карлос возвратился и отряд скаутов койотеро под командованием Эла Сибера.
До сентября 1885 года в Аризоне наступило некоторое затишье, которое нарушила группа налетчиков апачи, совершившая рейд в южной части территории, сопряженный с многочисленными жертвами среди гражданского населения, а также угоном скота и лошадей.
По их следу из форта Апач выступили скауты капитана Кроуфорда и солдаты 4-го и 10-го кавполков, которые преследовали враждебных до гор Драгун.  В это время в каньоне Уайт Тейл скотоводы долины Сан-Симон занимались заготовкой сена для скота. Военные предупредили заготовщиков, что в этом районе находиться небезопасно, так как можно встретить враждебных апачей. Устроившись на ночлег, скотоводы приняли меры безопасности, построили кораль для лошадей, предварительно стреножив животных.
С наступлением сумерек войска казалось, настигли враждебных и утром Кроуфорд решил догнать их, так как посчитал, что лошади ренегатов к этому времени должны были выдохнуться.  Но когда ранним утром Кроуфорд продолжил преследование, выяснилось, что враждебные уже слишком далеко, потому, что ночью «позаимствовали» свежих лошадей у скотоводов в каньоне Уайт Тейл. В этой связи Кроуфорд вынужден был прекратить четырехмесячное преследование и вернуться в форт Апач.
 Результат экспедиции Кроуфорда – две женщины враждебных убиты, а тридцать других захвачены в плен.  Кроме того солдаты захватили некоторое количество лагерного имущества ренегатов и небольшое количество их лошадей.
В начале  ноября 1885 года отряд из десяти воинов чирикауа под предводительством младшего брата (в иных источниках старшего брата) Чиуауа Ульзаны (Джолсани или Хосание) свершил один из наиболее грандиозных рейдов в истории апачских войн. Ульзана  по статусу в общине Чиуауа являлся младшим военным вождем или, как принято, было называть их тогда – сегундо (вождь заместитель). В документах того времени об Ульзане говориться следующее: «Мужчина 5 футов 5 дюймов роста (168 см)  поджарого телосложения, храбр, как и Чиуауа». Во всех делах общины Чиуауа опирался на Ульзану, так как тот был преданным его помощником.
Отряд Ульзаны был замечен в окрестностях форта Апач, где ренегаты обрезали телеграфный провод, лишив тем самым военный пост связи с внешним миром, после чего атаковали саму резервацию, убив там некоторых из апачей, вероятно тех, кого считали врагами, за исключением их женщин, которых забрали с собой. Также апачи Ульзаны выкрали лошадей из лагеря вождя Бонито, принадлежавших семьям скаутов. Затем отряд Ульзаны устремился в горы Могольон. За ними по пятам выступили  преследователи под командованием лейтенанта Нордстрома численностью 10 солдат и  19 скаутов навахо.  Капитан Кроуфорд и скауты во главе с Чато с целью отсечения пути враждебных на юг направились в район станции Боуи. Войска, дислоцировавшиеся  на Юго-западе,  были приведены в боевую готовность. В помощь преследователям Крук направил еще одну роту скаутов для обустройства засады на пути следования враждебных. В результате скаутам удалось обнаружить стоянку ренегатов, захватить их лошадей и имущество.
Крук приказал полковнику Брэдли выдвинуться со всеми войсками и скаутами из форта Байярд (Нью-Мексико) и перекрыть враждебному отряду путь на восток к хребтам Блэк и Стейнс-Пик.
Весь Юго-запад США был встревожен, а политический кризис настолько серьезен, что вызвал официальную инспекцию военного округа Аризоны. Генерал Филипп Шеридан выехал из Вашингтона в форт Боуи на встречу с Круком. Оценив обстановку он резюмировал: «Ренегаты должны быть полностью уничтожены или захвачены».
В письме к полковнику Брэдли Крук писал: «События последних двух недель ясно указывают на факт того, что индейцы если хотят пересечь границу в труднодоступной местности к северу от железной дороги, то обязательно достигают цели и с ними практически ничего невозможно поделать. Эта страна имеет фантастическую непроходимость. Любое преследование превращается в фарс».
 8-го декабря майор Самнер телеграфировал Круку: «Ульзана и его люди убили еще двух гражданских в окрестностях города Альма и ушли в горы Могольон, несмотря на то, что лейтенант Фоунтэйн с эскадроном «C» 8-го кавалерийского полка и десятью скаутами навахо следовал за ними по пятам».
 9-го декабря Фоунтэйн атаковал Ульзану около Папаносас, – продолжал Самнер, – индейцы рассеялись в темноте, и по оставленным ими следам, я думаю, что они намерены вновь сойтись на обратном пути и попытаться пройти на юг своей старой тропой через горы Мула. Лейтенант Фоунтэйн теперь находится к западу от гор Могольон, а лейтенант Гастон с солдатами 8-го кавалерийского полка  у старого Форта Уэст на реке Хила. Все войска предупреждены. ….враждебные похитили шестерых женщин и одного ребенка белогорских апачей. У них только десять бойцов, а, возможно, и девять, поскольку все уверены, что их тяжело раненный уже мертв».
На самом деле все было не совсем, так как описывал Самнер. В действительности американцы захватили 14 лошадей, одного мула и походные запасы ренегатов.
На следующий же день Ульзана атаковал ранчо «Лилли» у истоков Хилы, убив при этом владельца и управляющего. Пополнив запас пищи и боеприпасов, ренегаты растворились в морозном горном воздухе.
Уходя на юго-восток на свежих лошадях, захваченных на ранчо, апачи Ульзаны прошли сквозь каньон Аривайпа. Угнали с десяток лошадей в долине Пуэбло-Вьехо неподалеку от Соломонвилла и устроили засаду горожанам, которые отважились их преследовать у речки Аш-Форк, где погибли двое из числа преследователей.
 Крук приказал майору Биддлу выдвинуться из Хорс-Спрингс с 40 скаутами в сторону гор Могольон. Войска без устали рыскали по всем направлениям, но так и не смогли обнаружить никаких следов присутствия враждебных апачей, пока 19-го декабря, по дороге в форт Байярд, Фоунтэйн не попал в засаду Ульзаны на речке Литтл-Драй-Крик. Доктор Мэддокс и четверо рядовых были убиты, лейтенант Кабел и один солдат получили ранения. Ульзана же вновь ушел без потерь. Округ Сокорро (Нью-Мексико) вновь переполошился. Вскоре ренегаты убили фрахтовщика и разграбили его фургон.
В ночь на Рождество Ульзана возле города Карлайл сменил лошадей на свежих. Вслед за ним выступил эскадрон «М» 4-го кавалерийского полка под командованием лейтенант Дэвида Макдональда и пятьдесят скаутов навахо во главе с лейтенантом Джорджем Скоттом.
 26-го декабря  Макдональд и Скотта столкнулись с проблемой. Скауты навахо отказывались продолжать преследование. «Они всячески уклонялись от продолжения пути, и приводили множество причин, которые были всего лишь отговорками», – рассерженно рапортовал Крук Шеридану. Навахо понимали, что в этом труднопроходимом районе апачи у себя дома. К тому же навахо признавали, что апачи мастера по устройству засад и видели в этом смертельную опасность для себя. Ни угрозы привлечения к дисциплинарной ответственности, ни убеждения командиров, не смогли заставить скаутов навахо двигаться дальше, и, в конце концов, Макдональд вынужден был повернуть назад к реке Хиле ниже города Дункан.
27-го декабря отряд Ульзаны объявился в горах Чирикауа, и неподалеку от Гелейвила напал на двоих белых, лишив их жизней. Четыре роты  кавалерии долго и усиленно  прочесывали окрестные горы, но так и не нашли свежего следа группы Ульзаны.
Вскоре сильная трехдневная метель покрыла землю снегом, что помогло Ульзане, вновь  уйти от погони и отправился в солнечную Мексику.
Исследователь Генри Дэйли так писал о рейде Ульзаны: «Он проскальзывал через все ловушки, расставленные для него командами скаутов майора Вирта Дэвиса и капитана Кроуфорда. А войска, охранявшие каждый источник воды вдоль границы, не смогли воспрепятствовать его ураганному прорыву пройти сквозь эту заградительную линию. Он проскользнул в резервацию форта Апач в ноябре 1885 года, убил 12 дружественных индейцев и похитил 6 женщин. Он угнал табун лучших в Аризоне лошадей из кораля на ранчо Уайта, несмотря на множество охранявших его ковбоев, которые утверждали, что с удовольствием посмотрят какого цвета кровь у того краснокожего, который попробует увести их коней. Его воины открыто заявлялись в поселки с мексиканской стороны границы, покупали боеприпасы, мескаль и все, чего бы не пожелали. Его воины даже занимались любовью с женщинами этих деревень. При необходимости они могли проезжать по 100 миль за 24 часа или с той же легкостью преодолевать практически тоже расстояние пешком».
 В этом двухмесячном рейде Ульзана покрыл более 1200 миль, убил 38 человек, увел и загнал около 250 лошадей и мулов, нанес ущерб собственности граждан США на много тысяч долларов, и вернулся домой, потеряв лишь одного человека, которого убил не американский солдат, а резервационный апач.
В этой связи прессе Нью-Мексико развернулась критика генерала Крука выражающаяся в неспособности военных неспособности овладеть ситуацией. Одна из газет истерически называла апачей «ручными убийцами Крука».
 Генерал Шеридан, впрочем, высоко оценил усилия военного руководства департамента Аризона: «Я полностью верю в способность генерала Крука выполнить эту задачу, хотя трудность ее очевидна».
Среди вашингтонских чиновников росло убеждение, что проблемы с враждебными апачи никогда не закончатся и будут длиться до тех пор, пока все до одного апачи не будут удалены с территории Юго-запада. В Вашингтоне чиновники намеревались выслать всех апачей с территории  Юго-запада, не  только враждебных, но и скаутов состоявших на службе в армии США.
Крук возражал, так как понимал, если ликвидировать подразделения скаутов апачи, то это отрицательно скажется на работе армии по пресечению деятельности враждебных. Но для Шеридана, который  совсем не одобрял применение апачей против апачи, это был пустой аргумент.
В начале 1886 года в поисках враждебных в северной Мексике находился большой отряд скаутов под командованием капитана Кроуфорда. Вместо ушедшего на «вольные хлеба» Бриттона Дэвиса капитану Кроуфорду были приданы подразделения лейтенанта Мариона Мауса и лейтенанта Шиппа. В место Эла Сибера командиром разведчиков был назначен известный позже наемный убийца и легенда Дикого Запада Том Хорн.
В январе разведчики Кроуфорда  в месте слияния рек Рио-Арос и Рио-Бависпе обнаружили лагерь враждебных чирикауа. В ходе атаки  удалось захватить имущество и продовольственные запасы ренегатов. Некоторые из ренегатов деморализованные нападением перешли на сторону скаутов. Лидеры враждебных Джеронимо, Найче и Чиуауа также стали искать встречи с Кроуфордом для ведения переговоров.
Но отряд мексиканских ополченцев (руралес),  осуществлявший рейд в горах в поисках враждебных вышел к лагерю Кроуфорда и неожиданно атаковал его. Кроуфорд на испанском кричал, что он и его люди американские солдаты и требовал прекратить огонь. Стрельба прекратилась и Кроуфорд как только встал за валун, для того чтобы переговорить с командиром мексиканцев, неожиданно свалился, пораженный пулей в голову. Скауты апачи были вне себя и начали стрелять по мексиканцам.
И прежде, чем лейтенант Маус остановил их, они успели положить командира мексиканских ополченцев, его заместителя и еще более десятка бойцов.  Когда стрельба прекратилась, Маус решительно направился к мексиканцам, которые схватили его и потребовали за его освобождение еду и мулов. Даже после согласия Мауса предоставить мексиканцам то, что они потребовали, последние отказывались освобождать лейтенанта. Лишь после того, когда скауты наполнили окружающие горы, леденящим кровь боевым кличем, мексиканцы дрогнули и отпустили Мауса.
За всем происходящим тогда из укрытия наблюдал Джеронимо.
Через пять дней умер Кроуфорд. Принявший командование лейтенант Маус начал переговоры с враждебными и 15 января в сопровождении переводчика направился в их лагерь. Джеронимо, Найче, Чиуауа, Нана и четырнадцать воинов враждебных прибыли на встречу с ним.
– Зачем ты явился сюда? – спросил Джеронимо.
– Я пришел захватить либо уничтожить твою группу, – ответил Маус.
В результате стороны пришли к соглашению о необходимости встречи с генералом Круком в каньоне Лос-Эмбудос (Каньон Обманщиков) через неопределенные «две луны».
25 марта враждебные прибыли в назначенное место и остановились в пятистах ярдах от лагеря лейтенанта Мауса.
Враждебные  высказали ряд претензий Круку и обвинили его во лжи. Крук в свою очередь в этом же обвинил и враждебных. Первый день переговоров прошел без результатов во взаимных обвинениях и претензиях предъявляемых сторонами.
На следующий день в стан враждебных Крук направил Алчиса и Кайтенайя, который тогда уже вернулся из тюрьмы Алькатрас впечатленный могуществом белых, для того, чтобы убедить враждебных сдаться на условиях двух годичного заключения в форту Марион (Флорида).  Крук также предлагал враждебным возвращение в резервацию, а в случае отказа ими принять то или иное условие он обещал им войну до победного конца.
 В последний день переговоров 27-го марта враждебные приняли решение о сдаче Круку с перспективой отбывания наказания в форту Марион, но с последующим возвращением их с семьями в Аризону. Крук железно пообещал им реализацию этих условий.
Чиуауа первым взял слово, обращаясь к Круку: «Я очень рад видеть тебя и говорить с тобой. Я согласен с твоими словами, что мы всегда в опасности, находясь здесь (в Мексике). Я надеюсь, что с этого момента мы будем жить лучше и не будем никому причинять вреда. Я думаю, Солнце смотрит на меня, Земля слушает меня. Я думаю о лучшем. Мне кажется, что я увидел Того, кто творит дожди и посылает ветра, или, должно быть, Он послал тебя сюда. Я сдаюсь тебе, потому что верю тебе. Ты не обманывал нас. Ты, должно быть, наш Бог. Мне нравится все, что ты делаешь. Ты, должно быть, Тот, кто покрывает зеленью пастбища, посылает дождь и повелевает ветрами. Ты, должно быть, Тот, кто посылает плоды, что созревают на деревьях каждый год. В мире много людей, которые являются большими вождями и командуют множеством людей, но ты, я думаю, величайший из них, иначе ты не пришел бы сюда, чтобы встретиться с нами. Я хочу, чтобы ты был отцом мне и обращался со мной, как со своим сыном… Я верю всему, что ты сказал. Ты не обманешь. Я в твоих руках. Я сдаюсь тебе… Я бродил по этим горам от одного источника воды к другому. И нигде я не нашел места, где смог бы увидеть своих отца и мать, пока сегодня не увидел в тебе своего отца.
Я сдаюсь тебе и не хочу больше никаких дурных чувств или слов».
 Следующим взял слово Найче: «Что сказал Чиуауа, говорю и я. Я сдаюсь так же, как сдался он».
Лишь после них получил слово Джеронимо. «Я думаю о себе как о хорошем человеке. Но в бумагах по всему миру говорят, что я плохой, но это плохо, что так говорят обо мне. Я никогда не делал ничего дурного беспричинно… один бог смотрит вниз на всех нас…Все мы дети одного Бога. Бог слушает меня. Солнце, тьма, ветра – все слушают то, что мы сейчас говорим».
Крук был непреклонен: «Ты должен решить, останешься ты на тропе войны или сдашься без всяких условий. Если ты останешься, я буду преследовать тебя и убью всех, даже, если это займет 50 лет».
Джеронимо преисполненный бодрости духа пожал руку генералу Круку и произнес знаменитые слова своей покорности: «Делайте со мной, что хотите. Я сдаюсь. Когда-то я был свободен как ветер. Теперь я сдаюсь тебе – и это все. 
Вместе с Круком в каньон Лос-Эмбудос приехал фотограф Каммилус С.Флай, который сделал, целую серию уникальных снимков последних из легендарных воинов чирикауа. Уже ставший знаменитым воин Джеронимо снимался весьма охотно. Нана и Найче, хоть и старались уклоняться от камеры, но не прятались от нее. Но предводители последних рейдов Чиуауа и Ульзана категорически не желали фотографироваться, несмотря на все уговоры Флая. Лишь раз ему удалась хитростью запечатлеть этих предводителей враждебных.
Сразу после принятия капитуляции Крук выехал в форт Боуи, где доложил Шеридану о результатах переговоров с враждебными и выборе  ими первого варианта сдачи. Главнокомандующий армией США уведомил об этом президента страны.
«Президент – писал Шеридан, – не согласен с условиями лишения свободы враждебных на два года на востоке и последующим их возвращением в резервацию. Он указывает Вам (Круку – авт.)  снова отправиться на переговоры с ними и потребовать безоговорочной капитуляции от них, которая оставляет им только их жизни. Когда объявите им о безоговорочной капитуляции, примите все меры предосторожности на случай их побега. Если такого рода капитуляция ими принята не будет, то принимайте меры по ликвидации враждебных».
Все это означало, что все обещания, которые успел дать Крук апачам, летели прахом, и он в их глазах выглядел предателем.
После того, как Крук покинул лагерь переговоров, торговец по имени Трибо (или Триболье) продал враждебным мескаль и паленый виски, при этом сказав им, что, те кто решили сдаться, на восток не поедут, а будут повешены. Под воздействием алкоголя Найче и Джеронимо устроили ночью стрельбу и решили бежать. С ними в горы Сьерра-Мадре отправились двадцать воинов, тридцать женщин и шестеро детей. По дороге двое из воинов протрезвев, повернули обратно.
Чиуауа, Ульзана и Нана сдержали слово, их группы остались в лагере, а потом в сопровождении лейтенанта Мауса прибыли в форт Боуи, откуда через несколько дней вместе семьями были отправлены поездом в приморский городок во Флориде Сент-Огестин для отбывания тюремного заключения на территории форта Марион.
Крук о побеге Джеронимо сразу же телеграфировал Шеридану. Последний 31 марта дал ответ: «Вчера получил ваше сообщение. Разочарован. Мне кажется странным, что Джеронимо и его группа бежали без ведома ваших разведчиков». Крук, оскорбленный намеком главкома о благонадежности своих скаутов телеграфировал: «У меня  нет никаких сомнений в лояльности разведчиков, и если бы они могли помешать, то помешали бы побегу враждебных». Далее Крук отмечал, что лагеря враждебных были расположены вне поля зрения скаутов.
Шеридан констатировал, в свою очередь, что, к сожалению уже ничего нельзя поделать, разве что только мобилизовать войска для защиты населения.
«Я считаю, что пока враждебные находятся в Сьерра-Мадре, войска должны быть сосредоточены у границы, поскольку всегда найдутся желающие из числа резервационных апачей присоединиться к враждебным в мексиканских горных убежищах. Возможно, я и ошибаюсь, потому что восемь лет изнурительной работы в этом департаменте не могли  не отразиться на моем восприятии вещей.  Выражаю Вам свое почтение генерал и прошу отстранить меня от командования», – писал Крук Шеридану.
Главнокомандующий без особых промедлений удовлетворил просьбу Крука и уже на следующий день его сменил генерал Нельсон Майлс.
Напутствуя Майлса, Шеридан отмечал, что скауты апачи весьма ненадежны в деле борьбы с враждебными соплеменниками и предлагал ему «решительно использовать против враждебных регулярные войска».
На этом война Крука против апачей закончилась. Он больше никогда не воевал с ними, и оставшиеся четыре года до своей кончины как мог, помогал этому народу.
Бриттон Дэвис считал «тисвиновый мятеж» всего лишь поводом ко всеобщему возмущению апачей, причинами которого, по его мнению были условия в которых находились свободолюбивые апачи.
Охотничьи угодья, – писал Дэвис,– на территории резервации, после того как пять тысяч апачей обосновались там, пришли в запустение, так как леса были вырублены.  Кочевники, которые всегда промышляли собирательством, попав в резервацию, не имели представления, как прокормиться за счет сельского хозяйства. Рационы, которыми пичкало их правительство, бессовестно расхищались агентами, и продавались на рынках в окрестных городах. Нет других причин «тисвинового мятежа» как только праздное недовольство  индейцев. Беспокойный кочевой народ в резервации не находил себе применения. На протяжении все истории апачи бродили по всему Юго-западу, а теперь их загнали на маленький клочок пустынной земли и сказали сесть, сложить руки и быть «хорошими индейцами», даже тогда когда мы (белые – авт.) будем вам врать и грабить вас. И после этого мы хотим, чтобы они были довольны?».