Глава 32 о вере

  Вопрос веры один из наисложнейших вопросов, которые только возможно обсуждать. За этим термином скрывается много необъяснимого, а человеческая молва обильно приукрасила его легендами и историями, о том как люди исцелялись, стены городов рушились от звука трубы, воды расступались, светила замирали на небесах. Можно было бы с легкостью написать десяток томов, где как с научной так и метафизической точки зрения доказать, что всё это возможно, но для просвещенного читателя, чей разум свободен а дух крепок, ясно, что всё это плод воображения посредственного писателя, и цель, которую он преследовал, это затуманить разум людей и заставить их уважать себя и своих приспешников. Может быть ради власти и могущества, может быть ради выгоды и богатства, мотивы всех этих вымыслов меня интересуют не так сильно как эффект, который порой производят такие басни. Как легко они укореняются в человеческом разуме! И как долго они владеют человеческими умами! Сколько поступков, ненужных и порой даже постыдных совершается из-за этих нелепых историй. Попробуем немного разобраться в механизме, веры. Человеческий разум ограничен, мы не можем постигнуть самых важных и фундаментальных законов природы. Но вдруг появляется человек, который, к примеру, провозглашает себя пророком, и даже самые недоверчивые и подозрительные люди, что с опаской относились к любым новшествам становятся прозелитами и начинают яростно проповедовать откровенную чепуху. Должно быть в них есть убеждение, что веря в эти сказки они возвышают себя, много шарлатанов воспользовалось эти оружием, ибо каждый хочет быть причастен к чему-то великому, и как потом приятно им должно быть смотреть на других людей как на непосвященных, а если в добавок ко всему этому посулить после смерти тысячу наслаждений, то сложно отказаться от такого соблазна. Но как видите это не вера, это только иллюзия веры, что покоиться на пороках, таких как честолюбие, страх перед карой, желание удовольствий и беззаботной жизни. Если ты веришь во «что- то» «потому что»,  то это не истинная вера. Если ты веришь потому что у тебя нет сомнений в том, что объект твоей веры заблуждение то ты имеешь больше прав на то, что бы твою веру считали искренней. Хотя по правде сказать совершенна любая вера всегда оставляет место шансам верить заблуждению, иначе вся её суть — пустой звук. В таком случае человек не разделяющий твоих убеждений, а следовательно человек не верящий заблуждению будет ближе к истине, а истина  - это великая добродетель, следовательно человек отрицающий веру в ошибочное суждение, более добродетелен чем человек этому заблуждению слепо следующий. Выходит вера добродетелью быть не может, сама по себе добродетелью быть не может. Так как она может и приблизить и отдалить человека от истины, другими словам можно с равными шансами отрицать заблуждение и верить в истину, и отрицая истину верить в заблуждение , и всё это в один момент времени. Вера буде добродетельной если объект нашей веры истина, это очень общая формула, как если бы у кого-то спросили «Во что ты веришь?» а он не моргнув глазом вдруг ответил бы - «Я верю в истину!» Согласитесь, что без конкретики вера теряет свою волшебную притягательность. И выражение «я верю в истину» кажется какой-то нелепостью, без предмета, сама по себе истинна ничего не значит, зачем нужны весы если на них нечего взвешивать? А может быть вера обладает совершенно удивительным свойством — делать заблуждение истиной? Нет! Истина не может быть зависима от людей она неколебима, и ничто не может изменить её сияния, тот кто отведал плод познания согласиться со мной, тот кто чувствовал как в его разуме загорается этот огонь, что делает доступным, то, что раньше было непознаваемым тот меня поймет. Вера не может этого дать, она не просвещает. Я считаю надежду, частным случаем веры, надежда это добродетель в любом случае, надежда не может быть беспредметной, само слово окутано ореолом будущего счастья, не только для тебя как индивидуума, но и для всех тех, кто знает какова  на вкус жизнь в этой вселенной. Кто-то может сказать «Преступник тоже надеется!» Да все надеяться. Преступник надеется, что его не казнят, он имеет права дорожить свой жизнью и ценить её, как и любое существо. Если он надеется избегнуть наказания и продолжить свои преступные деяния, то это лишь называется надеждой, на самом деле это страх вперемешку с необузданными вожделениями — это не надежда. К сожаления есть путаница в терминах, не только в вопросе веры, но и в тысяче других. Разрешить их под силу только благоразумию и времени. Хочу надеяться, что люди перестанут цепляться за эти неточности как за спасательный круг для своей правоты, желая запутать собеседника. И научаться употреблять свое врямя и умственные способности на отыскание истины.