Идеальная грешница. Глава 21

Глава 21. ВИЗИТЕРЫ


- Надо поговорить.
- Ну заходи, раз надо. Как ты узнала мой адрес? От Антона?
- Долгая история. Но ты же никуда не торопишься. Чаем угостишь?
- Проходи на кухню. Кажется, тебя зовут Ася?
- Верно. И мне нужна твоя помощь. Вернее, нам.
- Кому это нам?
- Давай за чаем поговорим, а?
Фыркнув, Ева пошла на кухню. Нет, ну надо же, какая наглость! Эта серая мышь со взглядом-сканером без зазрения совести пила ее чай на ее кухне! Не стесняясь, Ева разглядывала соперницу. И что Антон в ней нашел? Два сапога из одной пары. Пожалуй, единственное, что в ней было привлекательного, натурально-светлые волосы. А в остальном – одна из серой массы таких же мышек.
- Так зачем ты пришла?
- Не буду ходить вокруг да около, скажу сразу. Я работаю на Бауэра.
Ева вытаращила глаза. Она, наверно ослышалась. В голову пришла услышанная где-то фраза: «Он так долго прикидывался Иванушкой-дурачком, что женился на лягушке».
- А я тут при чем?
- Это я у тебя сперла документы по Шишкину.
- Ты?! Блин… – у Евы зачесались руки. Она исподлобья посмотрела на Асю. Та была спокойна, словно они говорили о шопинге в магазине.
- У меня выхода не было.
- А в дом как попала?
- У Антона ключи слямзила и сделала слепок. В общем, тут такое дело. Я на Шишкина нарыла кучу информации, плюс воспользовалась твоей. Но думаю, у тебя еще есть кое-что на него.
- Не поверю, что у господина Бауэра недостаточно денег, чтобы купить все, что ему нужно.
- Проблема не в этом. Не так давно архив, где можно было надыбать нужные бумаги, сгорел.
- О, как!
Нет, определенно, эта Ася не так проста, как кажется.
- Бауэр хочет засадить Шишкина. Надолго. И сделать так, чтобы тот больше никогда не вернулся в бизнес. Понимаешь, о чем я?
- Разумеется. Не глупее других.
- Я готова предложить тебе деньги.
- Знаешь, что? Если бы я не имела на Шишкина зуб, надраила бы тебе морду.
- Зачем? – удивилась Ася.
- Для профилактики. Так вот. Вести переговоры на этот счет я буду только с Бауэром.
Ася улыбнулась и потерла руки:
- Значит, я не ошиблась.
- Ты о чем?
- Сейчас узнаешь.
Она достала из кармана рубашки телефон, набрала номер, что-то быстро и тихо сказала, подошла к окну. Ева посмотрела на нее с любопытством. Похоже, девочка далеко не курица. Поймав ее взгляд, Ася усмехнулась. Вскоре в дверь позвонили.
- Пошли открывать.
- Что это ты командуешь, будто у себя дома?
- Не тормози.
- Что-то ты больно шустрая.
- Работа у меня такая.
Открыв дверь, Ева увидела мужчину. Даже при неярком свете она узнала его сразу. Это был Хельмут Бауэр. В жизни он выглядел гораздо моложе, чем на тех фотографиях, которые она видела в интернете. Джинсы, куртка, шарф, замотанный вокруг шеи, недорогие ботинки – ничто не бьет в глаза с криком «Смотрите все! Я богат!» Но Ева обратила внимание на его внимательный и какой-то лукавый взгляд – словно в глубине глаз пряталась улыбка, которую он тщательно скрывал.

Они пили чай и кофе, очень долго разговаривали. Ася то и дело поглядывала на часы.
- Вы можете быть свободны на сегодня, – сказал Бауэр. – Думаю, мы с госпожой Хоффман дальше решим наши проблемы сами. Не так ли?
Господи, какой глубокий у него взгляд! Еве казалось – он смотрит ей в душу. Она почувствовала себя неуютно, и, кажется, Бауэр это заметил.
- Разумеется, – ответила Ева как можно безразличнее, но Хельмут взглянул на ее подрагивающие пальцы и улыбнулся.
- Можно мне еще чашечку кофе? У вас он получается просто потрясающий. Ася, а с вами мы завтра обсудим ситуацию и решим, как быть дальше.
- Ева, проводи меня, пожалуйста, – попросила та, а выйдя в коридор, протянула руку. – Спасибо, что не выгнала сразу.
- Да пошла ты! – неожиданно для себя улыбнулась Ева. Ася, определенно, ей нравилась. – Как Антон?
- У него все нормально. А вообще он почти ничего не рассказывал о тебе, и я понимаю, почему.
- Почему?
- Ты очень красивая. Наверно, боялся, что я буду ревновать.
- Глупости. Мы с ним давно расстались.
- Я знаю, но все равно… – Ася махнула рукой и, не простившись, ушла.
Постояв возле запертой двери, Ева вернулась на кухню.
- Ну что, кофе? – улыбнулась она. – Скажите, господин Бауэр…
- Хельмут, – поправил он.
- Скажите, Хельмут, а почему вы сами занимаетесь таким… не очень приятным делом? У вас же целая служба имеется.
- Я не занимаюсь. Но есть вопросы, которые я предпочитаю решать лично.
- Например, вести переговоры со мной? Кстати, вы отлично говорите по-русски.
- Спасибо. Надо знать язык той страны, в который ведешь бизнес. А по поводу господина Шишкина у меня имеется такое мнение. Если твой деловой партнер – кры-сят-ни-чает… я правильно  произнес?
- Правильно.
- Он должен быть наказан по закону его страны. Кроме того, оказывается, у него не совсем чистое прошлое.
- Разве вы этого не знали, когда начинали с ним дела?
- Нет. Я был молод и несколько… доверчив. Есть еще причина личного характера, но я не хотел бы об этом говорить.
- Вы про свою младшую дочку Габи?
- Н-да. Оказывается, вы много обо мне знаете.
- Это случайно получилось.
- Случайностей не бывает, и вы это знаете не хуже меня.
- А кто будет вести ваш бизнес вместо Шишкина?
- Я пока думаю над этим вопросом. Хочу сманить одного парня. Он сейчас делает хорошую карьеру в Германии. Да вы его знаете. Это жених вашей подруги Светланы.
- Игорь? Нифига себе! Разве молодой парень может потянуть такую махину?
- Может. У него уже большой опыт и отличные рекомендации.
- А как вы узнали, что у меня есть… некоторые документы?
- Позвольте мне не отвечать на этот вопрос, – сказал Хельмут. Мягкая улыбка погасила жесткий взгляд.
- А вот эта девушка Ася, она давно у вас работает?
- Давно. Очень давно. Я хорошо знаком с ее родителями.
- Вот как?
- Они много лет работали в Германии. Асю я помню еще совсем маленькой.
- Странная работа для девушки. Вы не находите?
- Обычная работа, за которую очень хорошо платят.
- А риск?
- Насколько мне известно, вы водите машину. Так вот ее работа не опаснее поездки за рулем авто.
- А месть со стороны тех, про кого она добывает информацию?
- Ася не ходит с плакатом в руках, где написано, чем она занимается. Кроме того, это не промышленный шпионаж. И с вами я так откровенен, потому что знаю – вы умеете… как это?.. держать зубы на замке.
- Держать рот на замке, – машинально поправила Ева. – Или держать язык за зубами.
- Никак не могу запомнить. У вас столько пословиц и поговорок, что они все время путаются. Ася – аналитик. Очень хороший аналитик. Такие на вес золота.
- Тогда получается… вы подставили ее Шишкину? Шпионить за ним?
- Разумеется, – холодно сказал Хельмут. Его рука тронула ворот, словно хотела поправить несуществующий галстук. – Только не шпионить, а следить за его махинациями. Разницу улавливаете? Но давайте уже пить кофе. Гут?
- Я понимаю, что вы не хотите говорить на эту тему, но…
- Могу я попросить вас сделать бутерброд?
Больше к этой теме Ева не возвращалась, хотя ее раздирало дикое любопытство. Бауэр ушел от нее поздно вечером. Он долго топтался в коридоре, тянул время, словно не хотел расставаться, и вдруг спросил:
- А что вы делаете завтра?
- Еду с мамой на дачу.
- Вот как? Может, на следующей неделе вы найдете для меня пару часов? Я хотел бы пригласить вас в театр. Вот моя визитка. Когда у вас будет возможность, наберите меня.
Ева не ответила. Не потому что не хотела с ним куда-то идти. Растерялась. Как последняя дура. Он, наверно, понял ее смятение, пожал на прощание руку, что-то буркнул по-немецки. Закрыв за ним дверь, она покрутила визитку, воткнула ее за раму зеркала и пошла спать. Слишком много на сегодня было потрясений. Засыпая, подумала, что ни разу за день не вспомнила про Тарасова. Ладно, он от нее никуда не денется. Последнее, что всплыло в памяти, смущенный взгляд Хельмута и его сильное рукопожатие.

С утра пошел снег, словно гример, припудривая город. Народу на вокзале было немного. Дачники в большинстве своем закончили сезон, только самые рьяные, нагруженные рюкзаками и тележками, топтались возле пригородных касс. Маму и тетю Женю Ева увидела издали. Они неторопливо шли, разговаривая и смеясь. Сердце сжалось. Господи, как давно она не видела маму!
- Ева! – бросилась к ней тетя Женя. – До чего ж ты красавицей получилась! И ведь совсем нас забыла, бессовестная девчонка!
- Я тоже рада вас видеть, тетечка Женя! – засмеялась Ева. – Здравствуй, мамуля!
В вязанном берете тетя Женя выглядела нелепо. Курносый нос от холода покраснел, и она все время его терла тыльной стороной ладони. При улыбке на ее щеках появлялись чудесные ямочки. Глаза – большие и голубые – сейчас смотрели восторженно. Темно-русые волосы то и дело выбивались из-под берета, и тетя Женя злилась:
- Ну его нафиг, эти модельные стрижки. Вот побреюсь наголо, чтоб проблем больше не было.
- Вам просто надо шапочку другую, – махнула рукой Ева.
- Так бы просто и сказала, что тебе не нравится мой берет. Мне он тоже не нравится. Это я его сдуру надела. Кира, а ты чего все молчишь?
- На дочку любуюсь, – ответила та. Глаза ее сияли, тихая улыбка светилась счастьем оттого, что дочка рядом. Белая опушка капюшона подчеркивала глаза – лучистые, светло-серые, в уголках которых притаилась грусть с тех пор, как погиб Евин отец.
- Ты, Ева, совсем от рук отбилась. Вот взять бы ремень, да налупасить по посадочному месту. Совсем про мать забыла. И про нас тоже.
- Дел у меня много, тетечка Женя. А будете ругаться, я сейчас развернусь и поеду домой.
- Ишь, ты! Поедет она домой! А кто тебя отпустит-то? Ой, давайте-ка прибавим шагу, а то на электричку опоздаем.
Народу в вагоне оказалось мало. От тепла и монотонного гула Ева вскоре задремала, привалившись к стене. Когда тетя Женя затрясла ее за плечо, она долго не могла сообразить, где находится.
- Приехали. Просыпайся. Чего смотришь? Конечная.
Они вышли на перрон. Воздух был потрясающе хруст и вкусен. Ева шла по заснеженной дороге и украдкой посматривала на маму. Та сильно осунулась, словно после болезни, под глазами легли тени, но взгляд веселый, светлый. И улыбка осталась прежней – открытой и чуть смущенной, так улыбаться умела только она.
- Эх, девчонки, красотень-то какая! – всплеснула руками тетя Женя. – Вы только посмотрите! Белым-бело стояло село, и лошадь ждала у ворот.
- Какая лошадь? – удивилась Ева. – Тут пусто, словно все вымерли.
- Да это я строчку из какого-то стиха вспомнила. Наверно, снег лег на замерзшую землю, потому так и бело. А воздух, воздух какой!
- А зачем мы сюда приехали, теть Жень?
- Здрасьте. Отдыхать приехали. Я оставила своих мужиков, Кира – постылую работу, ты – свои дела. Можем мы пару дней делать то, что хотим, и есть из одноразовой посуды?
Тетя Женя ничуть не изменилась с тех пор, как Ева ее помнила. Такая же балаболка, стройная и веселая. Даже в трудные времена она старалась не падать духом и поддерживать родных. Ее старшая дочь Марта не так давно вышла замуж и сейчас ждала ребенка, тяжело перенося беременность. Мама рассказывала, что муж Марты хороший человек, который бережет ее и очень любит. А вот у сына Кеши семейная жизнь не ладилась. Подробностей Ева не знала и, честно говоря, ее мало это заботило.
- Ну, вот мы и пришли, девочки, – остановилась тетя Женя возле калитки. – Сейчас печь затопим, баньку.
- Не, я баньку не хочу, – поежилась Ева, оглядываясь по сторонам. Тихие дома, крыши под снегом, дыма из печных труб не видно. – Теть Женя, а это что, садоводство?
- Нет, обычный поселок. Просто на нашей улице в основном сплошные дачники. А ты чего? Боишься что ли? Или думаешь – замерзнешь тут? Не боись. У нас большая печка на две комнаты, так что еще жарко будет. Вот посмотришь.
Замок веранды открылся с противным скрипом. Сметя веником снег с сапог, они вошли в дом. Здесь было холодно и затхло. Тетя Женя затопила печь, вскоре смешно засвистел чайник странной формы, а дом наполнился теплом.
- Так что у вас за проблемы? – спросила Ева, когда они сели за стол.
- Ты понимаешь, какая вышла петрушка… – тетя Женя громко отхлебнула чай. – Кешка мой женился, взял иногороднюю, с Украины. Сколько мы его уговаривали, чтоб одумался, а он только и талдычил – люблю да люблю. Вот и долюбился. Курица его, Ганна, на работу не пошла, все веселилась и по кабакам шарилась. Короче, нагуляла она ребенка на стороне, пока он в командировке был. Теперь, вот, никак спровадить не можем – Кешка же сдуру прописал ее. Она рогом уперлась – отдавайте квартиру или другую покупайте, а то не будет Кешке развода. Мы и так, и сяк, а она: «Я беременная, замужем, никто вашего Кешу не разведет, пока ребеночку год не исполнится. А я еще пойду и папашей его запишу, и будет он, как миленький, мне алименты выплачивать». А Кеша сейчас с хорошей девочкой встречается, любовь у них, отношения. И девочка эта, Нина, от Кешки забеременела.
- Так, может, тоже не его ребенок?
- Его. Да Нинка в моего Кешку давно влюблена. Они ж в одном дворе жили, даже встречались долго, пока эта сука Ганна не появилась.
- По поводу алиментов, здесь все просто. Анализ ДНК – и никаких проблем. А с остальным надо подумать. Прав у этой Ганны на квартиру нет, она же в собственности Кешкиной. Правильно?
- Да. Ты как квартиры им с Мартой купила, так они на себя все и оформили.
- Значит, надо ее просто выселить. Пусть к себе в Украину возвращается.
- Да как же ты выселишь-то? Они женатые. Вот и получается – край. Куда ни плюнь, везде эта Ганна. Я уж говорю ему – возвращайся к нам с отцом, пусть подавится она этой квартирой, а он ни в какую.
- И правильно. Эта Ганна потом своего любовника туда приведет, и будут они жить и смеяться. Нет, надо по-другому поступить.
- Да как же по-другому? Ганна гуляет напропалую и плюет на всех.
- Вот и хорошо. Надо нанять частного детектива, чтоб проследил, компромат собрал. Тогда можно будет в суд пойти, чтоб признать брак фиктивным.
- Да? Слышь, Кира, вот что значит свежий взгляд. А мы до этого не додумались.
- В город приедем, я вам телефончик напишу. Его услугами многие из моих знакомых пользовались. Зовут Марат Сотников. Думаю, поможет. Кстати, он бывший мент. Может, что-то подскажет или припугнет эту Ганну через своих ребят. Они, правда, не очень любят такие дела, но деньги не пахнут. Глядишь, и до суда дело не дойдет. 
- Господи, неужели все может устаканиться? – вздохнула тетя Женя. – Спасибо тебе, детка.
- Да не за что пока.
- А дорого он берет?
- Это уже моя забота. И хватит об этом.
Они проговорили до сумерек. То ли от свежего воздуха, то ли от усталости, Ева чувствовала себя неважно. Вдобавок, у нее заломило поясницу.
- Что-то ты побледнела, – встревожилась мама.
- Наверно, в электричке продуло. Ничего, посплю, все будет нормально.
- Со здоровьем шутки плохи. Тебе бы к врачу сходить, пусть посмотрит. Вдруг это почки или придатки, – тетя Женя покачала головой. – Вот что. Я тебе дам контакты Веры Алексеевны, это врач, который Марту наблюдает.
- Жень, – мама постучала по столу, привлекая ее внимание, – так она гинеколог. Зачем он Еве?
- Гинеколог тоже врач. Можно подумать, единственный врач – это терапевт, а другие так, по мелочи подрабатывают. Ты, Кира, иной раз как скажешь, хоть стой, хот пляши. Пусть Ева сходит. Заодно Вера Алексеевна и по-женски посмотрит. Ева, ты давно у гинеколога была?
- Ну… не помню, может, года два или три назад, – пожала Ева плечами. – А, может, четыре.
- Все, бери свой телефон, записывай. Что-то твой вид мне нравится все меньше и меньше.
- Просто я устала. Наверно, надо на море съездить.
- Сначала к врачу, – погрозила пальцем тетя Женя, – потом на море. А мы даже не так сделаем. Я сейчас ей позвоню.
- Может, не надо? Я потом сама, – занервничала Ева.
- Нет уж. В город вернемся, ты найдешь кучу отговорок, чтоб не ехать к ней. Все! – она набрала номер и затараторила. – Вера Алексеевна, добрый день. Это Женя Семченко. Помните? Мама Марты… Да-да… Скажите, а я могу к вам на прием свою племянницу записать?.. Что?.. Зовут Ева Хоффман, двадцать семь лет… Да… Когда ей приехать?.. В понедельник к девяти? Замечательно. Спасибо большое!.. Да-да… У Марты все хорошо. Лекарство, которое вы ей выписали, очень здорово помогло… Да, так вы не забудьте – Ева Хоффман. Два «ф»… Спасибо. До свидания. Ну, девчонки, все в порядке. Будет быстро и качественно.
- Доча, – мама тронула Еву за плечо, – ты не переживай. Я с тобой съезжу. Там запутано, а я была, помню, как идти.
- Мам, не знаю.
- Что значит «не знаю»? – нахмурилась мама. – Мы же семья, должны друг другу помогать и поддерживать. Встретимся у поликлиники.
- Ладно! Сдаюсь! – отмахнулась Ева. – Проще с вами согласиться, чем спорить.
Выждав момент, когда мама вышла на кухню, она спросила:
- Тетя Жень, а у мамы все в порядке? Мне кажется, она сильно похудела.
- Да не, – отмахнулась та. – Все у нее хорошо. Знаешь, если по секрету, у нее мужчина появился.
- Как?! А мне она ничего не говорила.
- Ну… у них еще только все в самом начале, но мужик он хороший, бывший военный моряк. Все при всем, и выправка такая… особенная. Только Кире не говори, что я проболталась.
- А про работу мамину почему вы сказали, что постылая?
- Слушай, что ты у меня спрашиваешь? – рассердилась тетя Женя. – Надо с матерью больше общаться. Что у тебя руки отвалятся, если лишний раз позвонишь? Ты, девка, подумай о том, что мать – она одна. Это женихов может быть сотня. Поняла меня?
- Поняла, теть Женя.
- Все, давай-ка вали спать, а то на тебя без слез смотреть невозможно. И чтоб как штык в понедельник у Веры Алексеевны была.
- Буду. Обещаю.
- Кстати, а ты-то замуж не собираешься?
- Не за кого.
- Смотри, довыбираешься. Так в вечных девках и останешься.
- Я бы, может, и пошла, да не берет никто. Всем бы только поразвлечься.
- Значит, так поставила себя, что в тебе жену никто не видит, только подружку для постели. Ты, девка, меняй в себе что-то, пока не поздно. А то настанет день, оглянешься, а рядом никого. Не должен человек быть один. Противоестественно это. 
Тетя Женя хотела еще что-то сказать, но, посмотрела на Еву и встала:
- Пойдем, я тебе покажу комнату. Она, правда, маленькая, но теплая. Мы с Кирой здесь ляжем. Нам еще поболтать надо.
Комната и в самом деле оказалась крохотной, не больше десяти метров. Кровать стояла возле печки, топили которую из гостиной.
- Вот тебе белье. Сверху пледом накройся – под утро холодно станет. Пока встану, протоплю – часа полтора пройдет. Все, ложись. Спокойной ночи.
Кровать была мягкой и удобной. Ева накрылась одеялом до подбородка, закрыла глаза и прислушалась. Сюда не доносились звуки из гостиной. Наступившая тишина была жутковатой, и Ева долго не могла заснуть. Она с мамой никогда особо не откровенничала. Почему-то с тетей Женей общаться было легче. Когда Ева делала одну пластическую операцию за другой, именно она поддерживала ее. Мама же всегда говорила, что жить надо с той внешностью, которую дала природа, и даже волосы не красила. Кстати, сегодня Ева заметила, что цвет волос мама все-таки подправила на светло-каштановый, который ей очень шел. Да и привычную кичку она поменяла на стрижку «каре», видимо, поддавшись на приколы тети Жени. Та всегда говорила:
- Кира, с этим дурацким пучком ты похожа на классную даму. Вот тебе еще пенсне, блузку с оборочками и юбку до пят – ну институт благородных девиц да и только.
- Женя, – протестовала мама, – мне уже скоро пятьдесят. Не молодуха.
- И что? Ты так это говоришь, словно пятьдесят лет – это приговор. А в пятьдесят мир открывает новые страницы, недоступные молодым. Поняла? То-то! Вот сиди и не питюкай тут мне.
Ева тогда с интересом слушала их перепалку, пока ее не отправили спать в гостевую комнату. Она всегда помнила тетю Женю в платье-халате. Да и муж ее, дядя Игнат, вечно ходил в спортивных трусах и футболке. Интересно, как это люди умудряются много лет прожить вместе? Она как-то спросила об этом тетю Женю. Та наморщила лоб, подняв брови:
- А ты думаешь, дело в том, кто в чем дома ходит? Фигня на постном масле! Если в семье лад и уют, то можешь хоть в рогожку завернуться, а муж от этого тебя любить не перестанет. Знаешь, как мне Игнат однажды сказал? А он сказал: «Приходишь из офиса, где бабы все причипуренные ходят, дресс-код, мать его, а тут ты, такая уютная и домашняя в чистеньком халате в цветочек. Знаешь, как на сердце теплеет? Да и снимается с тебя он легко!» Так-то, моя дорогая. Это уж у кого как в семье заведено. А ты сделай так, чтоб мужу домой идти хотелось, а не на сторону – вот он секрет семейной жизни.
- Это что, все время ему навстречу идти?
- Сегодня ты, завтра он. Семейная жизнь – это паритет, дипломатия, ну, и секс, конечно. Да такой, чтоб мужику ни на одну чужую бабу залезть не хотелось, чтоб вся его страсть на тебе заканчивалась.
- А любовь?
- Любовь, детка, у каждого возраста своя, и с годами она в привычку не перерастает. Про привычку только дуры говорят, которым любить по-настоящему не дано, или курицы недалекие, путающие любовь и секс.
- А еще говорят, все счастливые пары счастливы одинаково.
- Говорят – кур доят, а пошли, сисек не нашли. Нет одинаковых людей – нет одинакового счастья. Ты ж не считаешь, что все деревья в лесу одинаковые?
- Нет, конечно.
- Ты поменьше слушай всякие бредни. И вообще. Достала ты меня. Спать проваливай.
- Так рано еще.
- Ну, сама придумай, чем заняться. Не маленькая. А про наш разговор помни.
А чего его помнить? Кто на ней женится, когда узнает, что она детей родить не сможет? Только идиот какой-нибудь да и то ради денег. И со временем Ева решила, что ее счастье на свет не родилось. Вроде, свыклась с этой мыслью, а нет-нет, что-то внутри скорчится, словно от высохших слез, камнями падающих на сердце.
И чего это сейчас вспомнился разговор с тетей Женей? Наверно, ее последние слова про то, что человек не должен быть один, душу растеребили. Накрывшись одеялом с головой, Ева подумала про Хельмута. Вот уж некстати! Странный мужик со странными грустными глазами. Что ей так везет на отцов-одиночек? У Тарасова – хромающий сын, у Хельмута – дочка Габи, которая не разговаривает. «Да уж, выбор не велик», – подумала она засыпая.      
 
Понедельника Ева ждала с ужасом. Визит к врачу ее пугал, но поясницу по-прежнему тянуло, и, собрав волю в кулак, она отправилась по адресу, названному тетей Женей. Еще издали она увидела маму, которая ходила взад-вперед возле крыльца медицинского центра и постоянно смотрела на часы.
- Дочура! – кинулась та навстречу. – Я уж решила – ты передумала.
Стерильно-блестящий холл произвел на Еву гнетущее впечатление, которое не исправила даже лучезарно-дежурная улыбка администратора на рецепшене. Мама уверенно шла по коридору, который петлял то вправо, то влево. Возле одной из дверей остановилась и ободряюще коснулась плеча:
- Я здесь тебя подожду.
Вера Алексеевна оказалась немолодой женщиной, стройной и симпатичной. Увидев Еву, она улыбнулась:
- Пришли, голубушка? Отлично. Давайте с вами побеседуем. Только рассказывайте мне все откровенно, как на исповеди. Договорились?
Она задавала много вопросов, что-то писала, бросая быстрые взгляды. Услышав историю Евы, покачала головой:
- Да, голубушка, досталось вам в жизни. А поясницу давно тянет?
- С субботы. Я думаю, меня продуло где-то. Скорее всего, в электричке.
- А с циклом что?
- После того аборта нерегулярно. Может три-четыре месяца ничего не быть, а потом льет недели три. А иногда нормально.
- Сейчас посмотрим по женской части, а там решим, что делать. Ну-с, идите за ширму, раздевайтесь.
- А эт-то обязат-тельно? – сжалась Ева. Вид гинекологического кресла ее дико пугал, она даже заикаться начала.         
  Под сердитым взглядом врачихи, она поплелась за ширму. Вера Алексеевна долго ее осматривала, щупала живот и качала головой. Когда экзекуция, наконец, закончилась, и металлическое зеркало лязгнуло о лоток, она сняла перчатки:
- Да. Такое у меня впервые.
- Что со мной? – перепугалась окончательно Ева.
- Голубушка, одевайтесь и присаживайтесь на стул.
Она долго что-то писала в карте, качала головой, посматривая на Еву поверх очков. Наконец, отложила ручку и побарабанила пальцами по столу.
- Я даже не знаю, как вам это сказать.
        Выражение лица врачихи не обещало ничего хорошего.
- У меня что, рак? – побледнела Ева и закусила губу.





Продолжение: http://www.proza.ru/2014/08/06/1867