Сквозь огонь иди за мной. Глава 19

                Энтони Ричардсон сдернул с головы наушники и тупо уставился на монитор. То, что сейчас произошло на его глазах, шокировало по-настоящему. В луже крови лежало три бездыханных  тела, которые еще минуту назад были живыми людьми…

                «Вот она – склонность восточных людей к дешевым эффектам!» - подумал сотрудник ЦРУ.  «Если уж решил ликвидировать агента, нужно было сделать это сразу, без разговоров и никому не нужной рисовки».

                Ричардсон был изначально против ликвидации Илиева, считая, что его можно будет использовать и дальше – в Ичкерии, в ходе операции «Абубакар». Но Атмаджа решил по-своему… Он считал, что агент уже достаточно «засвечен» на Балканах, чтобы использовать его в России.

                Ричардсон не всегда носил это имя… Не так давно он был Антоном Рычаговым и служил во всесильном ведомстве – КГБ СССР в должности начальника отдела радиоэлектронной разведки и имел звание подполковника госбезопасности. Он гордился своей службой, всего себя отдавая любимому делу, в котором он был настоящим асом. Но когда повеяли ветры перестройки и гласности, Комитет госбезопасности превратился в мишень для «желтой» прессы и телевидения. Любая бульварная газетенка считала своим долгом в каждом номере вылить ушат грязи на КГБ и его сотрудников…

                А потом главой госбезопасности страны стал Вадим Бакатин…

                Ричардсон вздрогнул, вспомнив этого человека. Бакатин начал свою деятельность на новом посту с того, что раздробил КГБ на ряд самостоятельных ведомств, предоставив полную самостоятельность органам безопасности союзных республик. Это был полный развал КГБ СССР. Но сделанного ему показалось мало, и он объявил полную прозрачность деятельности органов госбезопасности, заявив, что общество должно понимать и поддерживать цели спецслужб.

                Дальше – больше! Из состава КГБ был выведен целый комплекс подразделений, отвечавших за правительственную связь, шифровку и дешифровку и радиоэлектронную разведку. На их базе был создан Комитет правительственной связи при президенте СССР.

                Подполковник Рычагов пережил бы и это:  приказ – есть приказ. Правительственная связь – тоже необходимая стране структура, хоть и утратившая некоторые черты и функции, присущие только органам госбезопасности. Но потом Бакатин сделал то, от чего содрогнулись опытные сотрудники, отдавшие несколько лет жизни своему детищу – организации радиоэлектронной разведки. В  знак «доброй воли» Бакатин передал американской стороне - послу США в СССР Роберту Страуссу чертежи всей сети сверхсекретных подслушивающих устройств, установленных в посольстве США в Москве.
 
                Для сотрудников КГБ, причастных к созданию системы «прослушки» в посольстве,  это был удар, который не каждый смог перенести! Сколько сил, сколько труда и профессиональных навыков пришлось вложить в это дело – известно было лишь узкому кругу лиц из руководства КГБ. Но в итоге стены американского посольства стали «прозрачными» для «слухачей» из госбезопасности! Сдать святая святых — технику подслушивания в посольстве США – многие сотрудники сочли это предательством! Последовала череда увольнений опытнейших сотрудников, с которыми ведомство расставалось без жалости…
 
                Уволился и подполковник Рычагов, который играл не последнюю роль в создании сети «прослушки» в посольстве США. Три месяца Антон пил «горькую», пытаясь залить водкой крах всех его надежд, да что там?! – всей его сознательной жизни… Жена забрала детей и уехала к теще в Харьков, заявив, что он неудачник и недотепа… Рычагов уже вынашивал мысли о самоубийстве…

                Однажды он бесцельно бродил по Арбату, рассматривая работы уличных художников, мучаясь тяжелым похмельем. Но денег не было ни рубля…

                К нему подошел мужчина неприметной внешности, одетый в серые, неприметные одежды, и наметанный глаз бывшего сотрудника госбезопасности сразу определил, кто стоит перед ним. Будничность и неприметность – вот что должно сразу насторожить контрразведчика… Вопрос, откуда его знал представитель какой-то спецслужбы, Рычагова не беспокоил: в переходах метро списки даже действующих сотрудников в то время можно было купить без проблем.

                Разговор был недолгим: Рычагов уже давно понимал, что страны, которой он присягал на честь и верность, уже нет, и возврата к прежним ценностям не будет. А служить новой, той, которая не приняла, а наоборот, отвергла его, он не хотел. Теперь появилась возможность заниматься любимым делом, которому он посвятил жизнь, пусть, в другой стране, которой его знания и опыт были необходимы и по достоинству оценены, и он не стал колебаться в выборе…

                Выездную визу в посольстве США, каждый кабинет которого он прослушивал в свое время, ему оформили в течении недели…

                В ЦРУ он занимался тем же, чем и в КГБ – радиоэлектронной разведкой. Яхта «Atlas» была оборудована по последнему слову техники, с ее борта можно было вести переговоры с любой точкой планеты, не боясь, что разговор может быть запеленгован и прослушан. А в спецкаюте яхты, в которой он сейчас находился, был столь мощный защитный экран, что прослушать разговоры, ведущиеся в ней, было практически невозможно. На экраны мониторов выводилась необходимая «картинка», запрошенная Рычаговым-Ричардсоном со спутника-разведчика, позволяющая рассмотреть даже номер машины или название газеты в руках интересующего «объекта». Сеть наблюдения и прослушивания разговоров и радиопереговоров была накинута на всю территорию бывшей Югославии.

                По заданию руководства Ричардсон сотрудничал на Балканах с турецкой разведкой МИТ, которая осуществляла непосредственные разведконтакты, лишь изредка подключаясь к оперативной работе с агентами, когда должен был получить информацию определенного плана, на которую был нацелен резидентурой ЦРУ, дислоцировавшейся в Бонне. Ему нравился Залимхан и он ценил его способности. Но Атмаджа в последнее время все чаще заводил разговор о необходимости ликвидации агента. В конце концов, Ричардсон прямо спросил его о причинах, толкающих турка на этот шаг. Тот долго молчал, и наконец, выговорился:
 
                - Скажу вам честно, коллега, я стал бояться этого человека. Как бы я не вел разговор, как бы ни пытался направить его в нужное мне русло, он переворачивает нашу беседу так, что уже не я от него, а он от меня получает необходимую ему информацию. И я ничего не могу с этим поделать. И не могу понять его заинтересованность в наших планах в отношении России, куда ему дорога заказана. Он настолько засвечен в контактах с мусульманскими лидерами и движениями, что наверняка попал уже в поле зрения российских спецслужб. К тому же, операции, в которых он принимал участие, были всегда достаточно резонансными, и сербы давно «срисовали» его. А раз он известен сербам, значит, известен и в России… Его невозможно будет использовать в операции «Абубакар», предусматривающей установление полного контроля за деятельностью правительства Ичкерии и ее президента – генерала Дудаева!

                - Я так не думаю! – сказал тогда Ричардсон. Но на своем не настоял…

                Теперь на дисплее он видел результаты своего бездействия. Не сказать, чтобы ему было жаль турка и его ликвидаторов, которые должны были убрать Залимхана… Не жаль… Но теперь он сам был поставлен в матовую ситуацию, поскольку было понятно, что экипаж яхты с совершенно секретным оборудованием уничтожен охранниками Илиева, и увести судно из порта некому. Он связался с оператором в Бонне и доложил о случившемся, требуя немедленной эвакуации. Ему пообещали дать ответ утром, не позднее 8:00.

                Ричардсон немного успокоился и вдруг краем глаза заметил какую-то тень на экране. Он впился глазами в монитор и увидел телохранителей Илиева, укладывающих тело Атмаджи на кровать под восточным балдахином. Тел ликвидаторов в каюте уже не было… Занятый разговором с Бонном, он не видел, как их уносили.

                - Что они делают?! – прошептал Ричардсон, пристально вглядываясь в монитор.

                Охранники, уложив тело и задернув балдахин, вышли из каюты…

                Выждав минут десять, Ричардсон открыл потайную дверь, ведущую в каюту Атмаджи, и шагнул за высокую переборку. В нос ему ударил странный запах, перебивающий сладкий запах крови, которой был пропитан ковер. Он долго принюхивался, стараясь понять природу запаха, пока до него не дошло… Это был запах серной кислоты! А значит, где-то в каюте установлен термитный патрон или шашка! Химический замедлитель в виде серной кислоты дает замедление в несколько десятков минут, в течение которых кислота проедает диафрагму и воспламеняет термосостав…
 
                Он встал на колени, стараясь не попасть брюками в кровь, и  заглянул под кровать. И увидел то, что искал: картонный цилиндр термитной шашки, от которой и исходил запах… Ричардсон был профессионалом и знал, что, подобный термитный заряд воспламеняется через 30-40 минут и дает интенсивное пламя. Кровать загорится, уничтожая в пламени тело турка и скрывая следы убийства!
 
                Ричардсон протянул руку, намереваясь выбросить шашку за борт, но она вдруг брызнула огненными искрами. Он потерял слишком много времени, разговаривая с резидентурой и предаваясь воспоминаниям! Теперь на счету была каждая секунда!

                Ричардсон выбежал из каюты, больно ударившись о переборку плечом, и, схватившись за поручни борта, выбросил свое тело в море.
 
                Он успел отплыть от яхты не более двадцати метров, когда услышал позади себя резкий выхлоп. Оглянувшись, Ричардсон увидел языки пламени, вырывающиеся из открытых дверей кают. Он понял, что термитные шашки были установлены во всех четырех каютах и, успей он выбросить одну, остальные сработали бы все равно…

                Ему вдруг захотелось взвыть от отчаяния! Он вспомнил, что его пиджак с документами прикрытия и спецтелефоном остался в каюте, аккуратно развешенный на спинке кресла у аппаратуры слежения…