Два зеркала. глава 16

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

СНОВА ИЗНАНКА (КРАСНЫЕ ЛУЧИ И ЗАГАДОЧНЫЙ АМФИТЕАТР)

Сознание Ани включилось так же внезапно, как и отключилось, но этого кратковременного небытия вполне хватило, чтобы из памяти исчезли все события ее жизни на земле поле того, как одна половинка ее души вместе с физическим телом была унесена наверх коварным динозавром, а другая осталась на изнанке. В памяти прекрасно сохранилась вся ее жизнь до восьмилетнего возраста на земле, а так же вся ее одиссея по ядру, магмам и буферу вплоть до того, как она нырнула в рубиновую рябь, причем ей показалось, что она лишь на недолго потеряла сознание, погрузившись в проницаемую мембрану между слоями, и в следующий момент уже очнулась в новом мире и ничего за этот период не произошло. Впрочем не совсем так, хоть она и не помнила всех описанных нами событий, произошедших на земле однако теперь появилось дискомфортное ощущение чего-то важного, но забытого, как забываются причудливые сны по утру. Точно такое же чувство Аня испытывала всю свою жизнь с 8 лет вплоть до ноября 75 года, и это чувство воспринималось ею, как некая параллельная жизнь за ширмой, на которой виднеются только тени от тех предметов, которые приближаются к ширме вплотную, но более за ней ничего не удается разглядеть. Теперь Аня как бы переместилась на другую сторону ширмы с тенями, и с этого момента жизнь ее стала разворачиваться на той стороне.
- Странный эффект, - подумала девушка, - я ведь только что нырнула в рубиновую рябь и на какое-то мгновение забылась, но чувство такое, словно за это мгновение прошла целая жизнь, но совершенно не сохранилась в памяти. Раньше при переходе из слоя в слой ничего подобного не было, да и что могло случиться за это мгновение?
В этот момент словно бы открылись ее глаза, и Аня начала осматриваться, и мир, в который она попала, гораздо больше напоминал земной пейзаж, чем все те, которые она прошла в сопровождении Огневицы. Впрочем, краски, в которых виделся этот новый мир, были сдвинуты в красную часть спектра, как если бы на Аню были надеты рубиновые очки.
Аня стояла посреди каменистой равнины, прямо за ее спиной возвышалась широкая, плоская скала, а примерно в километре перед ней, наполовину перекрывала небо   высоченная, каменная, явно рукотворная стена. Стена эта сворачивалась гигантским амфитеатром, и Ане почему-то показалось, что за стеной должен располагаться небольшой город, поскольку для одного-двух зданий стена выглядела слишком масштабной, но с этого ракурса за стеной амфитеатра было ничего не видно и мысль о городе возникла, скорее, как предположение. С той же стороны стены, где находилась Аня, местность представляла собой длинную гряду невысоких, плоских скал испещренных многочисленными пещерами. Местность казалась абсолютно пустынной, на глаза не попадалось ни деревца, ни кустика, ни травинки и не было и намека на какую-то растительность в прошлом – лишь однообразные скалы и камни, но это были вполне нормальные камни, а не вулканическая порода, которая постоянно фигурировала в ее прежних странствиях с Огневицей. Впрочем, зловещие красно-розовые тона, в которые была погружена эта, вполне земная картина, придавали местности облик скорее марсианский. Никаких речек, ручейков и прочих водных источников Аня не увидела и подумала с сожалением и некоторой обидой, что Огневица вполне бы могла ее здесь сопровождать, поскольку представителей минерального царства та не боялась а представителей водной стихии, похоже, здесь не было и в помине: местность казалась крайне иссушенной и в обозримом прошлом здесь явно не проливалось никаких дождей. Кстати, достаточно было взглянуть на небо, чтобы отвергнуть последние сомнения в том, что ландшафт этот имеет отношение к земле: небо было неестественно оранжево-рыжим, словно наблюдаемым через соответствующее цветное стекло, и на нем в нескольких местах, словно три зловещих аметиста, располагались три светила неземного темно-лилового оттенка, зияющие словно темные дыры на фоне ржаво-рыжего неба. Само небо выглядело гораздо ярче светил, и создавалось впечатление, что светила эти не излучают, а поглощают свет планеты, над которой они неподвижно застыли. Аня, привыкшая к тому, что после перехода из сакуаллы в сакуаллу, в ее облике может что-то поменяться (вспомним, что за время своего пребывания на изнанке, она успела побывать и в облике восьмилетней девочки, и в образе двадцатилетней девушки, и в образе огненного паруса, а в последней своей метаморфозе оказалась прекрасной демоницей, словно бы покрытой пленкой зеркального металла в духе бразильского художника Валеджио) сделала из своей ладони маленькое зеркальце и убедилась в том, что после перехода через рубиновую рябь, она осталась в своем последнем облике – облике металлизированной демоницы а ля Валеджио.
- Ну что ж, - подумала девушка, демоница – так – демоница, все лучше, чем поплавок из инфраметалла. Если учесть специфику тех слоев, по которым я путешествую, то лучшего облика не придумаешь – вполне сойду за астрального охранника, а то и за кого-нибудь рангом повыше из местной иерархии. Впрочем, до недавнего времени здесь на меня внимания никто не обращал – разве что охрана КПП – вот там мой облик и неожиданно возникшая корона Меровингов весьма пригодились, иначе бы меня никуда не пропустили. Так что здесь, пожалуй, облик сверкающей демоницы – самый подходящий.
Полностью осмотрев себя, Аня убедилась, что корона на данный момент снова отсутствует, правда она была уверена, что в нужное время та снова появится и решит какую-нибудь ее очередную маленькую проблему. Тут Аня вспомнила, зачем она сюда явилась и памятку-надпись Варфуши, которую тот оставил на камне-Алатыре и которая появлялась только в непосредственной близости Ани. Там указывались какие-то ворота с новыми указаниями по поводу ее дальнейшего путешествия.
- Интересно, - подумала Аня, - где здесь, среди скал могут быть ворота? Может быть под воротами подразумевался вход в пещеру? Так здесь пещер – видимо-невидимо, каждая скала испещрена. По-видимому из этих скал камень добывали, в результате чего пещеры и образовались. Впрочем, уверена, что у Варфуши не было задачи меня запутать, так что если бы речь шла о пещере, он бы так и написал, а то получается – в Африке под баобабом…
С другой стороны, она убедилась, что все ее поиски рано или поздно венчаются успехом, что редко бывает при аналогичных поисках на земле, а значит, маршрут ее кем-то контролируется, и неожиданно возникшие обстоятельства каким-то образом способствуют продвижению в единственно правильном направлении.
- Наверное, - подумала Аня, - вся эта неведомая миссия с моим участием, о которой писал Варфуша, является мистерией, а мистерии, как известно, разыгрываются по определенному сценарию. И если даже я пешка в этой игре, то вполне могу выполнять важное задание, как порой бывает при игре в шахматы, и скорее всего хожу с клеточки на клеточку не сама, а меня направляет какая-то неведомая сила, которая знает, как сделать правильный ход. С другой стороны, если продолжить аналогию с шахматами, то следует предположить, что имеется и второй игрок, интересы которого прямо противоположны с интересами того игрока, на стороне которого нахожусь я, а значит мне будут ставиться всякие препоны, и еще не известно в чью пользу сложится партия. Таким образом, гарантии, что я блистательно справлюсь со своей неведомой миссией нет никакой. С другой стороны, моя аналогия с игрой возможно и не верна, это ведь так, первое, что в голову пришло, ведь до сих пор, несмотря на всю фантастичность моего путешествия, я не встретила ни одного серьезного препятствия. Были только постоянные опасения с моей стороны, однако, в конечном счете все складывалось как надо, хотя по идее шанс отыскать след Варфуши на этой невообразимой изнанке по теории вероятностей равнялся нулю. Впрочем моей заслуги в этом наверняка нет, наверное все так происходило благодаря Варфуши или кого-то еще более могущественного. Да и что это я «Варфуша, Варфуша», - какой он мне Варфуша, он великий посланник богов, принц Гермес, а я всего лишь восьмилетняя девочка, принявшая облик взрослой демоницы. Кстати, может пора поменять его, я ведь вовлечена в миссию светлых сил, а выгляжу как ведьма из свиты сатаны!
Однако поразмыслив, она все же решила пока оставить свой облик без изменений, поскольку была уверена, что угодила в очередной инфернальный слой, а следовательно, являясь кем-то вроде разведчика во вражеском стане, в целях маскировки должна выглядеть соответственно обычаям этого слоя, и образ ангелочка с белыми пушистыми крылышками будет здесь явно неуместным.
- Наверное, - продолжала размышлять Аня, - ворота, где для меня оставлены дальнейшие указания, разумнее всего искать с противоположной стороны стены, поскольку если есть стена, окружающая город, то должны быть и ворота, через которые можно в город войти, если здесь принято, как в средневековье, город воротами закрывать. С другой стороны, конечно, там может быть и не город, не обязательно здесь все должно быть как на земле, да и на земле стена может стоять совершенно отдельно, как, например, Великая Китайская стена, за которой нет никакого города, но ведь на тот момент, когда она строилась, она целую страну собой защищала. Впрочем, чего я жду, надо каким-то образом забираться на стену и смотреть, где в ней расположены ворота, и скорее всего ориентиром может оказаться дорога, ведущая к стене, но в обозримом пространстве никакой дороги не видно, разве что она с другой стороны амфитеатра подходит, а чтоб его вокруг обойти не один час потребуется. Кстати, а вдруг тут все жители летающие и им ворота вообще не нужны? Но с другой стороны, если тут все летают, то зачем эту стену городить? Да, как это я могла забыть, я же тоже летать могу и довольно быстро! Можно же с высоты птичьего полета все подробно рассмотреть, в том числе и что за стеной находится – а может там вообще не город и туда не стоит заходить… или залетать.
Аня совсем уж было собралась взлететь, но вдруг передумала и решила вначале изучить одну или несколько пещер которыми была буквально испещрена ближайшая скала, словно гнезда ласточек крутой берег реки. Существовала, пожалуй и еще одна особенность этих одинаковых пещер – как Аня прикинула – гораздо выше человеческого роста: вход в каждую пещеру представлял собой правильный шестиугольник, как пчелиные соты, не залепленные восковой крышкой.
- Конечно, - подумала девушка, - может это и не пещеры вовсе, а так, незначительные углубления, возможно когда-то в каменной стене карьера вытачивалась неведомым инструментом этакая шестигранная колонна, а затем оттуда извлекалась, а на этом месте оставалась ячейка-сота.
Девушка направилась к скале, неподалеку от которой она себя осознала себя поле нырка в рубиновую рябь. Ее словно бы влекло туда детское любопытство и внезапно возникшая гамма чувств, которых она еще ни разу не испытывала на изнанке: что-то вроде ощущения праздника и обрывочных воспоминаний о демонстрациях на которые пару раз брал ее папа 7 ноября и 1 мая. Были это не совсем картинки демонстраций, а скорее гамма ощущений, которые в ее детском сознании почему-то были связаны с демонстрациями в эти дни. В ушах у Ани зазвучало гулкое эхо праздничных поздравлений по мегафону с периодическими взрывами народного «ура!», в глазах заколыхались десятки кумачовых знамен, в небо взвились разноцветные воздушные шары и рассыпающиеся фейерверки праздничных салютов.
- Стоп, сказала себе Аня, - что это еще за галиматья?! Я же на изнанке нахожусь, откуда здесь могут появиться воспоминания о первом мае и седьмом ноября? Я же за все время путешествия по шеолам не разу не вспомнила о своей земной жизни, ну разве что когда Огневице свою историю рассказывала. Очень странно, вроде бы никаких ассоциаций доселе с подобными воспоминаниями не возникало. Может эманации с земли сюда проникают? Причем это чувство появилось когда я к ближайшей пещере приблизилась и оказалась напротив входа. Может эта пещера каким-то образом связана с Энрофом? Разумеется, ни о каком прямом сообщении не может быть и речи, я совсем в другом измерении нахожусь, однако же и случайно эти чувства появиться у меня не  могли.
На всякий случай она отошла назад и сместилась в сторону от входа в пещеру. Ее предположения подтвердились: чувство «пролетарского праздника» тут же пропало из чего следовал вывод, что оно каким-то образом было наведено, то есть связано с невидимым излучением, исходящим из ближайшей «соты».
- Так, так, - подумала Аня, - наверняка какая-то ловушка. Однако, какая меня может напугать ловушка после всего того, что я на изнанке повидала! Да и потом, все эти ловушки, в которые я попадала в ближайшем астрале еще при существовании в физическом теле были легко преодолимы, а уж в нынешнем моем состоянии, да с тем опытом, который я получила в самых глубочайших страдалищах, меня ничем не испугаешь. К тому же место это уже гораздо выше расположено, вполне земной ландшафт напоминает и ничего особо зловещего в обозримом пространстве не наблюдается. Разве можно сравнить эти мирные карьеры с Пропулком или Укравайром? Да по сравнению с тем, что я там увидела и испытала – это веселенькое, жизнерадостное местечко. А если здесь человеческие души томятся, то эти пещеры вполне могут быть какой-то дьявольской уловкой для здешних грешников. Я же, как душа неутяжеленная, под здешние законы не подпадаю, так что даже если я какое-то воздействие почувствую, то, думаю, без труда смогу его преодолеть,  я ведь тут наблюдатель, а не участник процесса по развязыванию кармических узелков зла, а значит и какие-то здешние ловушки надо мной не властны.
Тут Аня подумала, что, пожалуй, смогла бы настроить свое зрение таким образом, чтобы увидеть непосредственный носитель того воздействия на сознание, которое она только что испытала. Она сдвинула в нужное положение точку сборки и тут же окружающий ее мир принял несколько иной вид. Во-первых красно-рубиновый фон, в который только что был окрашен весь окружающий ландшафт, стал тоскливо-серым. У Ани даже возникло чувство, будто все скалы и вся равнина в целом словно бы в один момент укутались десятками и сотнями километров армейского сукна. Таким же серым и убогим были и сам воздух, и небо над головой, и только три зияющих светила инфралилового оттенка ни изменили своего цвета и по-прежнему не освещали а поглощали свечение и без того не богатой собственными красками местности. Этой серостью словно бы был переполнен окружающий мир, и Ане казалось, что еще немного и отовсюду прямо из воздуха начнут выступать и стекать вниз серые капли осеннего безнадежного дождя. Впрочем картина эта касалась всего остального мира, но только не площадки поблизости скалы, где очнулась наша героиня после того, как вынырнула из рубиновой ряби. Оказалось, что весь этот рубиново-красный свет, который был равномерно распределен по всему окружающему пространству, теперь сконцентрировался в конических лучах, исходящих из пещер, которыми была буквально испещрена вся скальная гряда, и лучи эти прямой наводкой были устремлены на огромный амфитеатр, расположенный на равнине примерно в километре напротив Ани. Когда же Анино зрение больше подстроилось под новую световую гамму, выяснилось, что и лучи не однородны, и словно бы состоят из сотен и тысяч тончайших световых струн, где каждая струна имеет свой цветовой оттенок, трудно выделяемый в общем световом пуле. Индивидуальное же цветовое сочетание струн в свою очередь определяло  цвет каждого конического луча – от темно-багрового до светло-розового. Впрочем каждый световой конус за счет того, что составляющие его струны постоянно перемещались, все время менял цвет и интенсивность, что особенно хорошо было заметно на стене гигантского амфитеатра. Держалось ощущение, что в каждой пещере находится что-то вроде проектора, проецирующего свой фильм на стену амфитеатра, правда однообразие цветовой гаммы и слишком большое количество сюжетов, спроецированных на один экран не давали возможность рассмотреть каждый кинофильм в отдельности.
- Вот так-то, - подумала Аня, - никогда нельзя доверять здесь своему зрению, и уж если дана мне возможность просматривать мир в разных частотных параметрах, то надо этим активно пользоваться. Я ведь даже не заметила, что под луч попала, а луч мог быть и не таким невинным, этот только спровоцировал меня на всякие детские воспоминания и ощущения, а мог представлять из себя что-то вроде луча мощного лазера. Впрочем, чего это я луча лазера испугалась? В моем нынешнем состоянии даже если мое тело разрезать на множество частей, оно все равно восстановится без каких-либо последствий и болевых ощущений, так что возможно наведенные состояния здесь опаснее.
Стараясь не попадать под луч, Аня приблизилась к пещере и постаралась заглянуть внутрь, но этого невозможно было сделать, не попав в зону действия луча, а сбоку была видна только противоположная стена пещеры, не представляющая собой ничего интересного. Похоже, источник луча был где-то в глубине.
- Ладно, подумала Аня, - ничего страшного в этих детских воспоминаниях нет, на всякий случай в саму пещеру заходить не буду, посмотрю отсюда.
Аня сделала несколько шагов в зону действия луча и посмотрела в глубину ячейки. Конца пещеры с кинопроектором она не обнаружила, зато увидела словно в узкую подзорную трубу с резко ограниченным обзором, празднично шествующую толпу, как показалось Ане, по Красной площади, всю в кумаче флагов и транспарантов.  Картина эта показалось ей настолько родной и милой, что она даже сделала несколько шагов вглубь пещеры, и чем дальше она заходила, тем ближе к ней оказывалась радостная толпа, и тем сильнее захватывало ее чувство присутствия в этом праздничном шествии – демонстрации любви к родной советской отчизне, к своему мудрому правительству, великим вождям, великой идее всеобщего равенства и справедливости. На мгновение она забыла и об изнанке, и о своем путешествии, ей казалось, что она снова на земле, милой сердцу столице своей великой родины Москве, и она вместе с папой идет в этой нескончаемой толпе, словно бы слившейся в едином порыве, объединенной единой волей, превратившейся в единый организм, которому радостно служить распоряжениям великого вождя – как приятно глупым рукам и ногам исполнять волю всезнающего мозга. Ведь только мозг имеет право приказывать другим органам, что они могут делать, а чего нет! Сейчас они приближаются к мавзолею первого великого вождя пролетарской революции Владимира Ильича Ленина, а там, на верху, стоят они, наше правительство, самые мудрые, самые заботливые о детях, во главе с самим вождем… кстати, а кто нынче вождь? Почему-то забыла… но не важно. Какая-то сила не давала Ане, которая ощущала себя идущей мимо правительственных трибун, поднять глаза, чтобы увидеть его, самого лучшего из всех людей на земле, олицетворяющего собой всю ее великую страну, самое лучшее государство в мире. Она так хотела на него посмотреть, почему же теперь она не может этого сделать и даже вспомнить, как его зовут? Она столько дней готовилась к этому празднику, этой демонстрации! Почему ей не удается поднять глаза?! В этот момент девочка почувствовала, что волосы ее встают дыбом, поскольку ей неожиданно удалось поднять глаза и она увидела, что на усеченном зиккурате мавзолея вместо правительства и вождя (как его зовут она так и не вспомнила) расползалась студенистая багровая масса, напоминающая голову гигантского спрута, и один единственный глаз этой массы впился в нее холодным, немигающим взглядом чудовищного монстра морских глубин.
- Почему же он такой красный? – неожиданно спокойно подумала Аня, - там, в морских глубинах, где вечная ночь, и взгляд должен быть таким же темным и глубоким, как сама ночь!
Тут она поняла, что с ней происходит что-то не то, что никакой демонстрации тут быть не может, что она вовсе не на земле, и тут нет никакого папы, никакого ленинского мавзолея, никакого мудрого советского руководства во главе с вождем («как же его зовут, черт возьми… ах да, Жругр… но это не может быть имя советского вождя! Ах вот оно в чем дело, это же морок, исходящий из пещеры!»).
С трудом отступив на несколько шагов и оказавшись снаружи пещеры, Аня отошла от входа и вздохнула с облегчением: морок в мгновение рассеялся, но оставил осадок сожаления, ведь только что она была там, наверху, у себя дома… и рядом был папа, она до сих пор чувствовала, как держится за его большую сильную руку.
- Откуда это? – подумала Аня, - я же никогда не страдала великодержавными чувствами и любовью к вождям! Это даже маму тревожило, и она боялась чтобы я в школе что-нибудь эдакое не ляпнула! А тут вдруг такой наплыв обожания. А уж к нашему нынешнему с позволения сказать, вождю, вообще трудно испытывать какие-то нежные чувства. Однако же это было! Хорошо еще, что морок этот продемонстрировал свое истинное лицо: никакой это был не вождь, а жуткий одноглазый спрут из океанических глубин, где вечный мрак, холод и одиночество. – Аня еще раз стряхнула с себя остатки наваждения. – Интересно, - подумала она, - что же это за луч такой, кому здесь, на изнанке, бесконечно далекой от поверхности земли вместе с советским союзом нужны эти верноподданические чувства? Причем, не какие-то абстрактные – в принципе ничего плохого в любви к своей родине нет – а именно связанные с советским союзом и его вождями? Загадка. И если раньше я мгла обо всем Огневицу спросить, то теперь надо до всего самой додумываться.
Тут Аня поняла, что ей действительно предстоит выяснить и что это за место, и что за странные луч, внушающие чувства истерического вожделюбия, освещают этот огромный амфитеатр, и, главное, смысл этого неуместного на изнанке явления
- Раз уж, - подумала Аня, - судьба дала мне уникальную возможность увидеть все это еще при жизни, то наверное мой долг не проскакивать мимоходом, а разобраться, что здесь в действительности происходит. Думаю, когда Варфуша оставлял мне памятку на Алатырь-камне, он имел в виду именно это. Я ведь не слепое орудие чужой воли, а размышляющий и анализирующий человек с гораздо большими возможностями, чем когда была единым целым со своей дурацкой половинкой. Так что надо осмотреть несколько пещер – не думаю, что тут будет уж такое большое разнообразие – а потом направить свои стопы к амфитеатру, ведь все лучи сходятся именно на его стенах. Но ведь не стены же должны пропитываться советским патриотизмом, наверное за стеной находятся те, кому эти лучи предназначены, и очень даже любопытно, кто бы это мог быть. Если все те же грешники, в инфраметаллических капсулах или без них, то совершенно непонятно, зачем им нужно внушать подобные чувства? Либо тут налицо какой-то своеобразный элемент инфернальных страданий? Но не ощущалось там никаких страданий, наоборот, очень даже подогревает.
Аня пошла вдоль скалы и метров через 50 оказалась у входа в следующую пещеру по форме так же напоминающую гигантскую пчелиную соту. Луч, из нее исходивший, был и слабее, и меньше, и, как показалось Ане, не такой агрессивный. В нем преобладали более мягкие тона, правда, все в том же красном диапазоне. Аня проделала те же, действия, что и с предыдущей пещерой и на этот раз ее охватило чувство возбужденного энтузиазма и верноподданического единения… ну, разве что не со всей страной, а со своим родным коллективом. Когда же она настроила зрение и стала наблюдать за происходящим через подзорную трубу, то сознание ее тут же было унесено в ее школу и ее класс, где вместе со всеми ребятами они декламировали стишок о дедушке Ленине, о том, как он любил детей (к несчастью своих у него не было), как мечтал всех их сделать счастливыми, но что в те суровые двадцатые годы, увы, сделать это было невозможно. Только сейчас, в наше счастливое мирное время сбылась мечта великого вождя: все мы, советские дети, счастливы, веселы и любим свою великую советскую родину, и только одно омрачает это счастье: нет с нами теперь доброго, мудрого дедушки Ленина.
«Если бы жив был дедушка Ленин
Он посадил всех ребят на колени…»
Что бы произошло с теми счастливыми ребятами, оказавшимися на вместительных коленях доброго дедушки Ленина, Аня так и не дослушала, поскольку, попытавшись встретиться глазами с Ниной Ивановной, своей учительницей, натолкнулась все на тот же багровый взгляд чудища морских глубин и быстро избавилась от наваждения.
- Да было ли это в моей жизни? – удивлялась Аня, - что-то не припомню, чтобы мы этот стишок разучивали, к тому же я ведь в свое время отказалась в октябрята вступать и никогда не проливала слезы умиления при подобном декламировании, хоть и была совсем маленькой. Опять наведенка – ситуация другая, но идея – та же. Ладно, дальше не интересно, посмотрим, что там соседняя пещера навеет.
Аня направилась к следующей пещере расположенной примерно на том же расстоянии. Тут она оказалась среди школьников, принимаемых в пионеры и вместе со всеми произносила пионерскую клятву, обливаясь счастливыми слезами великого единения со всеми юными строителями коммунизма и Аня впоследствии, уже выйдя из под гипнотического луча, подумала, что что все это как-то мало правдоподобно – по поводу счастливых слез и энтузиазма, скорее – попытка выдать желаемое за действительное. А впрочем, возможно еще не мало таких идейных пионеров на территории советского союза осталось, просто лично ей они нечасто попадались. Впрочем у Юры в классе был какой-то недотепа-двоечник, которого в назидание другим не приняли с первого раза в пионеры, отчего он совершенно искренне плакал… правда не очень долго. И опять, при попытке взглянуть на директора школы, принимающего парад – рубиновый взгляд спрута. Далее Аня побывала на безымянном комсомольском собрании, на котором все участники приняли коллективное решение сразу же после окончания школы ехать в Казахстан поднимать целину и даже, переместившись на несколько месяцев вперед, оказалась в новом кадре и проехала с группой энтузиастов в поезде, где под гитару пелись бодрые комсомольские песни и хотелось преодолевать испытания, и совершать подвиги на благо родине, партии и народу, и не важно, что никаких удобств, и маленькая зарплата, и тревоги родителей – важно, что все вместе, со всей страной.
Тут Аня подумала, что пожалуй, все эти ролики – скорее какая-то эмоциональная агитка, что это скорее какие-то патриотические схемы, а не люди, однако же можно отснять пропагандистский ролик, где актеры будут изображать то, что написано в сценарии, но как можно транслировать голые патриотические чувства?!
- Так, так, - думала Аня, отходя от очередной пещеры, нашим идеологам очень далеко до здешних! Если бы наши научились транслировать в эфир непосредственно патриотические чувства и эмоции, даже не знаю, во что бы страна превратилась! Толпы счастливых идиотов, не имеющих ничего личного и думающих поминутно только о благе родины, под которой в действительности подразумевается, кучка власть придержащих. Но неужели наше правительство устроил бы такой народ, вернее стадо? Возможно Сталин и мечтал о чем-то подобном, но нынешние вроде не такие? Это же ужасно, 250 миллионов зомби! Впрочем я же сама не так давно психогенератор уничтожила, а ведь он скорее всего разрабатывался именно с такой целью – внушать людям нужные чувства и настроения. Так что видимо и здесь что-то подобное используется, только гораздо мощнее и разнообразнее!
Однако ничего подобного психогенератору в пещерах ей разглядеть не удалось но каждый раз она натыкалась на рубиново-красный взгляд глубоководного чудовища, откуда следовал вывод, что источником зомбирующего излучения является скорее всего не электронное устройство, а живое существо… если можно назвать живым существо, обитающее в глубинах антикосмоса земли.
После очередной порции энтузиазма, полученной от какой-то стахановской бригады шахтеров, идущих на установление нового рекорда, Аня решила, что с нее достаточно и можно ставить эти пещеры в покое, она уже установила то что собиралась установить, оставалось лишь неясным, кому мог принадлежать рубиново-красный взгляд, ведь не мог же он принадлежать настоящему глубоководному спруту. Кажется в самом начале она услышала это странное имя Жругр, и ей казалось, что она что-то о каком-то Жругре слышала то ли от Варфуши, то ли еще от кого-то, но почему-то никак не могла вспомнить и решила отложить эту загадку на потом: возможно когда у нее сложится более полная картина о месте, где она оказалась, все прояснится само собой. Аня оставила пещеры так и не исследовав второй и последующие ярусы – в ее голове и так уже звучали партийные марши – и направилась в сторону амфитеатра, на лицевую сторону которого были спроецированы все красные лучи, исходящие из пещер. По пути ей не попалось ничего примечательного, и только подойдя к основанию этого, несомненно рукотворного сооружения, в очередной раз вспомнила, что могла бы преодолеть это расстояние и по воздуху, заодно оглядев и всю окружающую панораму с высоты птичьего полета. Впрочем никто не мешал ей восполнить упущенное сейчас, она взвилась в воздух, и вновь испытав целую гамму верноподданических чувств самых немыслимых оттенков (это она пересекла зону красных лучей) оказалась на высоченной стене таинственного амфитеатра.
Аня подошла к ее краю с внутренней стороны и осторожно посмотрела вниз. Оказывается, интуиция ее в этот раз подвела, никакого города внутри амфитеатра не было и в помине, вся территория в несколько квадратных километров, огороженная стеной, представляла собой сплошную пахотную землю или нечто похожее, поскольку с такой высоты разглядеть структуру почвы было весьма затруднительно, тем не менее Ане показалось, что это именно распаханное поле, на котором еще не взошел ни один побег. Судя по цвету, почва этого поля была отменная – чистейший чернозем, если конечно можно было провести аналогию между Энрофом земли и ее изнанкой.
- Наверное, подумала Аня, - здесь пшеницу или какие-то другие сельхозпродукты выращивают для местного населения. Правда пока что никакого населения здесь не видно, но и эта стена, и карьеры и пещеры – явно дело рук если не человеческих, то все равно разумных. А эти странные лучи – они определенно кому-то предназначены, причем испускают их какие-то живые существа, ведь тот красный глаз из глубины пещеры не может быть искусственным, он определенно принадлежит живому существу… Жругру, да, да именно Жругру! Правда, что это за Жругр такой и для кого он эти лучи испускает – пока не понятно.
Аня еще раз внимательно осмотрела территорию огороженную амфитеатром:
- Не похоже, чтобы тут что-то интересное можно было обнаружить, - подумала она разочарованно, - одно распаханное поле и ничего не растет, наверное рано еще – тут вообще не понятно, какое время года. Вообще-то я сюда поднялась исключительно для того, чтобы найти ворота, о которых Варфуша писал, и если их здесь нет, то мне это поле и не нужно вовсе. Странно, конечно, зачем такой огромной стеной обычное поле огораживать, как я понимаю, эта стена не по мановению волшебной палочки возникла.
Аня посмотрела под ноги и убедилась, что стена состоит из того же материала, что и соседние скалы – это были шестиугольные плиты, размером и формой примерно такие же как сотообразные входы в пещеры, в которых она недавно побывала, и, судя по всему, вся стена была выполнена из  шестигранных колонн, тщательно подогнанных друг к другу.
- Вот и разгадка, - подумала Аня, - куда девались колонны, выточенные из скал, после которых осталось столько пещер! Их распилили на ровные части и из этих шестигранных глыб построили стену амфитеатра. В данном случае ничто не пропало зря: из пещер идет трансляция верноподданических настроений, которые спроектированы на стену, сделанную из  тех самых известняковых глыб после изъятия которых из скал возникли сами пещеры. Таким образом круг замкнулся! Ну и еще одно свидетельство, что тут потрудились разумные существа, которых мне до сих пор не удалось встретить. Причем, если предположить, что эти шестигранные колонны вытачивались, распиливались, перетаскивались и укладывались вручную, то строительство подобного каменного объекта было куда более грандиозным, чем строительство пирамиды Хеопса. Если эти глыбы не перемещались по воздуху с помощью магии и здесь существует гравитация, близкая к земной, да нет никаких технических средств по доставке их к месту строительства, то на возведение подобного амфитеатра потребуются миллионы рабов и десятки лет времени. Однако меня все какие-то посторонние мысли с понталыку сбивают, надо внимательно окрестности осмотреть, не увижу ли я каких-то ворот поблизости.
Аня осмотрела вид, открывшийся ей со стены, и тут же опять отвлеклась от идеи ворот, поскольку впервые увидела ландшафт от горизонта до горизонта, и обнаружила в этом ландшафте немало любопытного, поскольку до сего момента видела только скалы, небо да амфитеатр с  поверхности равнины, а все остальное перекрывали все те же скалы и амфитеатр. Итак, вид оказался весьма внушительным, правда внушительность эта касалась только той части ландшафта, который простирался впереди, сразу же за амфитеатром, позади же, с той стороны, которую Ане перекрывала скальная гряда, ничего не добавилось: за этой грядой плоским однообразным экраном шел фон серого неба, словно сразу же за скалами разверзлась бездонная пропасть, и на этом всякая земная протяженность заканчивалась. Ане даже пришла мысль о «зияющем ничто», но если прежний опыт окрашивал эту категорию в аспидно-черный всепоглощающий цвет, то данное «ничто» за ближайшей скальной грядой было уныло-серого цвета, как и весь здешний фон, открывшийся Ане после того, как она сместила частотность зрительного восприятия и словно бы сняла с себя розовые очки. Вид же, открывающийся за дальней стеной амфитеатра вплоть до горизонта был весьма впечатляющим, поскольку высота стены была не менее полукилометра и значительно превосходила высоту ближайших скал. Оказалось, что подобных рукотворных сооружений в обозримом пространстве весьма немалое количество – Аня насчитала их не менее 20 в одну и другую сторону, равнина же на которой все они располагались вытягивалось гигантским полукольцом от горизонта до горизонта, и каждому из этих амфитеатров предшествовала своя скальная гряда, упирающаяся в серую пустоту. Помимо амфитеатров, однообразие этой каменной равнины то тут, то там нарушали странного рыжего цвета озера, с поверхности которых что-то испарялось. Ни кустика, ни деревца на всем обозримом пространстве Аня не заметила, зато у горизонта, возможно километрах в 20 раскинулся громадный город, захвативший все остальное видимое пространство. Даже на таком расстоянии хорошо были видны аспидно-черные величественные здания – сплошь кубы, параллелепипеды, трапеции и октаэдры, буквально нагроможденные друг на друга. Причем здания явно располагались концентрически сходящимися кругами, дальнюю сторону которых скрывал горизонт, а так же совершенно немыслимых размеров здание, стоящее в центре в форме многогранной пирамиды, обвитой гигантской спиралью на горизонтальной плоскости которой с основания до самого верха были раскинуты уже вполне обычные здания разных форм и размеров все в том же духе бездушного конструктивизма. Венчал же эту пирамиду гигантский шпиль с какой-то скульптурой и чадящим огнем на верхушке шпиля. Ане показалось, что это какой-то всадник с факелом в руке, правда более детально ни всадника, ни его коня (впрочем, скорее всего это был и не конь), ей рассмотреть не удалось. У Ани промелькнула мысль, что эта центральная пирамида должна быть размером со средней вышины гору – уж никак не меньше нескольких километров в высоту и в основании, и возможно это и есть гора, которой придали форму многогранной, обернутой спиралью пирамиды с помощью неведомой горнообрабатывающей техники. Все же остальные здания – как бы подсобные и специально сконцентрированы вокруг этой градообразующей горы.
- Ну что ж, - подумала Аня, - наверняка живых существ надо искать в этом городе, а амфитеатры – что-то вроде их ферм или колхозов. Странно, что тут ни одного живого существа не видно, а ведь теперь окончательно ясно, что живые существа здесь есть – кто-то же должен эти поля обрабатывать, а ни колхозников, ни техники не видно. Так же не видно, где бы они могли тут селиться. Ну, разве, что эта стена полая, и там внутри они и живут – мало ли какие на изнанке архитектурные причуды, а что их в пещерах нет – я выяснила, там же весь проход гигантский глаз перекрывает. С другой стороны в амфитеатре нет ни одного входа, ни одного оконца – не могут же живые существа жить внутри глухой стены! Правда не исключено, что с противоположной стороны амфитеатра все это имеется, просто отсюда не разглядеть, в этом случае возможно там и ворота окажутся, на которых мне Варфуша очередное послание оставил. Надо проверить. А если и там ничего нет – тогда придется в город слетать, уж там наверняка какие-то ворота найдутся и Варфуша наверняка придумал какой-нибудь способ, чтобы я на эти ворота вышла. И все-таки неясно, почему он такое неопределенное письмо оставил – мало ли ворот в городе может оказаться, как я определю?