Водовороты жизни и судьбы отрывки из 1 книги Водов

          
           Оленин, сидя верхом на стуле, раскачивался взад–вперёд. Лукин, уставившись на язычки пламени горелки газовой плиты, думал о чём–то своём. В проёме дверей стоял бравый ловелас - Антошенко. На высокой атлетической, стройной фигуре форма с иголочки, как всегда, сидела великолепно, безукоризненно. Светлые вьющиеся волосы, аккуратно постриженные, были ухожены, красиво возвышаясь над широким лбом. Он лениво делился своими планами на предстоящий вечер. А провести этот вечер он намеревался в общежитии пединститута. Предупредив, что до утра ждать его не имеет смысла, щёлкнул по-гусарски каблуками, до блеска начищенных хромовых сапог, удалился, мурлыча себе под нос весёленький мотивчик.
           На кухне повисла тишина, которую нарушал лишь скрип стула под Олениным и шипение на газовой плите, выходящего, превращающегося в огонь газа. Рыбкин потянулся к переполненной сигаретными окурками пепельнице и затушил в ней очередной бычок. Взял со стола полупустую бутылку с водкой, молча разлил по стаканам, посмотрев, на свет через прозрачную жидкость в стакане, спросил:
         - За что пить будем?
           Алексей, не переставая качаться на стуле, покосился на свою порцию, заметил: “На сегодня бы, пожалуй, достаточно приняли.”  Но Рыбкин криво усмехнувшись, язвительно выдавил, что, дескать, к малышке собрался?               
         - Ты же знаешь, что она не в моем вкусе, - бесцветно изрёк Оленин.
         - А знаешь, что я тебе скажу, Лёха, - продолжая немигая смотреть на огонь, тихо произнёс Лукин, - Ты дурак, хоть и голубых кровей.
           Оленин заинтересованно посмотрел на товарища, перестал раскачиваться:
         - Это… почему же?
         - Да потому, дорогой ты мой, старший лейтенант, что эта маленькая девчушка, закомплексованная до ужаса, по–видимому, всерьёз в тебя влюбилась, - он медленно оторвал взгляд от огня и посмотрел на Алексея долгим взглядом, как смотрят взрослые на несмышлёных детей. Затем снова уставился на огонь.
         - Чушь! – Оленин снова продолжил раскачиваться на стуле.
         - Ты обратил внимание, что она не такая, как все? - размышлял вслух Лукин. Оленин передёрнул плечами, а Рыбкин посмотрел на свет через стакан, который держал в руке, изрёк:   
         - Деревенщина. Что она видела? А тут красавец мужчина, золотые погоны, - он рывком опрокинул содержимое стакана в рот. Закрыв глаза, с шумом втянул в себя воздух через ноздри, резко выдохнул и, немного помолчав, добавил: - у этой дуры ни лица, ни фигуры. А одевается как? Да рядом с ней стоять и то неудобно…      
           Лукин и Оленин посмотрели на Константина. Помолчали ещё какое–то время…   
         - А знаете, у этой самой, как ты, Костик, выразился, дуры, будет удивительная судьба.
         - Это ты там, на газовой плите прочёл? – съязвил Рыбкин.
         - Нет. Просто я чувствую, - ответил после недолгого молчания Эдуард. – Хотите, скажу, что будет?
         - Ну, давай, валяй, - перестал раскачиваться на стуле Алексей и усевшись поудобнее, опёрся подбородком на сложенные на спинке стула руки, приготовился слушать.
         - Ты что, Нострадамусом подрядился? – прикуривая очередную сигарету, хохотнул Рыбкин.
         - Зря ты так. Из этой Маринки получилась бы прекрасная жена и мать. Но всё вокруг материально и ты, Алексей, нарушив её внешнюю энергетику, внёс непоправимые изменения в судьбу...
- И чему тебя на лекциях по атеизму учили? 
         - Костя, пусть договорит, - оборвал Оленин.
- Ладно, ври дальше, - снисходительно разрешил Рыбкин, пуская сигаретный дым колечками.
         - И ты, Лёшенька, будешь искать эту деревенщину и не единожды пожалеешь о том, что сейчас не разглядел в ней главного
- А ты рассмотрел, - снова съязвил Константин, с прищуром глядя через сизые колечки дыма на Лукина.
           Эдуард, казалось, не слышал реплик, не отрывая взгляда от огня, будто завороженный, продолжал, как бы, разговаривая с собой:
          - А ты, Костик, сам свое счастье сейчас губишь. Ты влюблён и напуган этим. Конечно, ты обжёгся один раз и теперь бежишь от своего настоящего счастья. Ты умрёшь сожалея и плача в одиночестве… А ведь, твоя женщина – твоя судьба рядом и отвечает тебе взаимностью. Только позови…
         - Вот и врёшь! У офицера должна быть жена только с высшим образованием, красивая, умная, - стал перчислять Рыбкин, загибая пальцы. – А я с кем сейчас общаюсь? Увы, только с этой из медучилища… какая же она жена для офицера? Впрочем, отдавая должное, нельзя не признать, что она чертовски умна, и с ней очень интересно общаться…
         - Знаете, мужики, жаль я не нравлюсь этой Маринке, а то отбил бы я, Алёшка, её у тебя, хоть ты мне и друг.
         - Так бери, - улыбнулся грустно Оленин. – Признаться, я тебя не понимаю: у тебя Надя – красавица. На последнем курсе пединститута, да и в критерии нашего “водяного” вписывается. По всем параметрам…
- Вот! Она подходит на роль жены офицера! – подвёл итог Рыбкин.
- А ведь она твоей женой, Лёш, станет… Подожди, подожди, - махнул рукой Лукин на вскочившего Алексея, - сядь. Мне тебя искренне жаль, потому, как она ещё - та бабёнка… Недолго, друг ты мой, Лёша, будешь женат. Твоя супружеская постель всегда будет занята двоими, даже если тебя в ней не будет…
- Ладно, Нострадамус, хватит, - оборвал Рыбкин. 
         - Да, пожалуй, ты прав. Тем более, что меня уже не будет.
         - Ты что, переводишься? – настороженно поинтересовался Алексей.
         - Нет, ваше сиятельство. Пуля для меня уже отлита. 
         - О чём это ты? – недоумённо поинтересовался Рыбкин, гася в пепельнице то, что некогда именовалось сигаретой
- Война меня ждёт. Да и тебя, Лёш, тоже…
         - Хватит! Война. Война… С кем и где хотел бы я знать. Да вы посмотрите вокруг, - вскочил Рыбкин. Его длинная худая фигура с длинными ногами и такими же длинными худыми руками, казалось, сейчас переломится и развалится на отдельные части. Зелёные, глубокопосаженные, глаза ожили, засветились внутренним светом впервые за весь вечер. Он подбежал к окну без штор и повернулся лицом к товарищам, - сегодня 26 ноября 1978 года! Скоро конец двадцатого века. Наша армия сильна, как никогда, и у нас есть всё, чтобы нас боялись враги…- Он запнулся и немного помолчав, потёр лицо ладонями, скалал:
         - Пожалуй, сегодня лишнего хватанули. Пошли спать, – и первым быстро вышел из кухни, ссутулившись и покачиваясь.
         - Ты тоже мне не веришь? - поднимаясь из–за стола, спросил Лукин у Оленина.
         - Не знаю, - пожал плечами Алексей, и ещё некоторое время, продолжал сидеть неподвижно, оставшись один в комнате и обдумывая услышанное. Потом медленно встал. Убрал со стола. Вымыл посуду. Подмёл пол и подошёл к газовой плите, не решаясь выключить. Он смотрел на огонь и пытался представить себе маленького роста, но ладно сложенную, студенточку из медучилища. И как не пытался, не мог мысленно увидеть её лица. Вместо лица перед глазами расплывалось какое–то бесформенное серое пятно… Выругавшись про себя, выключил вентиль газовой плиты и ушёл к себе в комнату, не забыв выключить сиротливо болтавшуюся без плафона лампочку на кухне. У себя в комнате, не включая свет, разделся и лёг. Ворочаясь с боку на бок, пытался уснуть. Но сон не шёл. А в мозгу всё звучал спокойный голос Лукина, как старая заезженная пластинка. Откинув одеяло, Алексей резко сел на кровати, спустил ноги. Пошарив ногой по холодному полу и, не найдя тапочки, босиком подошёл к замёрзшему наполовину окну. Открыл форточку. В комнату ворвалась свежесть морозной ночи, шуршание тихо падающего снега… Не глядя, пошарил по подоконнику, нащупал сигареты и спички, закурил…    
          
           А в это время в медучилище веселье выпускного бала было в полном разгаре. Изрядно подвыпившие выпускники фотографировались на память, отплясывали под звуки грохочущей музыки, в исполнении приглашённого ВИА; обещали друг другу не теряться на просторах Родины и обязательно сообщать о себе. Только Марина стояла в вестибюле и смотрела через огромное окно в ночь. В этот торжественный для неё день она была одна, но надеялась, что “господа офицеры”, всё же, прибудут на бал. Хотя бы, Оленин сдержит слово. Время шло, но никто к зданию училища больше не подъезжал… Подруги сначала пытались её тормошить, но потом не стали портить себе настроение и ушли с головой в весёлый водоворот вечера. Вокруг Татьяны, как всегда, собралась училищная богема, и велись умные разговоры. Нина со своим кавалером из мединститута вскоре куда-то исчезла. Лена в компании с руководителем отделения фельдшеров сначала о чём-то бурно спорила, прерываясь на очередной тост, а потом они пошли танцевать...
          
4