Izabella фрагмент-279

В предках. И вот Изабель. Это не совершенство скорее всего, оттого оно и смотрится нелепо, вызывая более в Мишеле протест, это будущее, опережение на время. А будущее всегда будет смотреться нелепо в глазах настоящего, уж не говоря о прошлом. В глазах предков. И так же как нелепым будет казаться прошлое в глазах будущих потомков. И одна лишь мать природа останется извечна в своём мудром молчании, лишь отражая эру человека, но не подражая ей. Неподражаемая Изабель. Неподражаемая природа леса. Неподражаемая солнечная лужайка. Всё, мы приехали к финалу и Изабель стала озорничать. Ох неукротимая Ева! Она скинула свой балахон и стала приставать к Мишелю. На ней как и на Еве был лишь фиговый листок, едва прикрывающий срам. А вернее белые матерчатые из нежно-белого лавсана, розочки без лепестков и тонкие серебристо-белые полоски лямок пояска охватывающего стан и поддерживающих розочки на уровне лобка. Лобок несмотря на преобразование матки стал вроде выделяться ещё выразительнее и притягательнее, чем раньше манили губки промежности. Ей не надо снимать мини трусиков, чтоб заразить парня на жажду овладения. Она в этих символических трусиках, как голая. Под розочками шла полоска шёлка покрывающая и без того закрытый мешочек яичника. Но Мишель конечно не рассматривал этих подробностей, а думал о том, что всё-таки нельзя давать девчонкам волю, даже в плане святого запретного плода. Груди её так и не развились, но получили новую особенность при прикосновении руки, они словно сами начинали расти в объёме, как бы становясь торчком с вызывающе выступающими наверх сосками. В обычном положении груди не выделялись и потому Изабель лифчика обычно не носила. Но соски у неё стали ароматнее и сексуальнее, налившись ягодками малинки. Всё в ней казалось подтянутым и ничего не провисало и эта стройность делала её ещё грациознее, изящнее и свежее. Капризничая и смеясь звонко, Изабель всё же забралась Мишелю на руки. – «Я тебе что папочка? Нянчиться с такой большой крокодилицей на руках!», - нелепо сказал Мишель и она рассмеявшись, полезла к нему целоваться в губы, словно подлизываясь и напрашиваясь на няньку. Расстелив своё платье-халат, она живописно разлеглась на неё, немного кривляясь телом перед Мишелем с каким-то детским изяществом. Мишель сидел рядом на траве и задумчиво водил пальцем по ложбинкам её талии и стана и ей это похоже весьма доставляло удовольствие. Она была сейчас в том состоянии духа, что хотела быть обнажённой перед мальчишкой, но сама волю своим эмоциям не давала, отдав себя ему на суд и пользование. Изабель стала, подняв руки над головой, играть со своим большим шёлковым бантиком в волосах, совсем как ребёнок, но бросала интригующие взоры на лицо Мишеля, что выдавало в ней более зрелую девчонку. Похоже, что она хотела чтоб он лёг на неё сверху и помучил в своих грубых объятиях не жалея свои нежные телеса. Но Мишель почувствовал, что протест обрёл какую-то новую тонкую форму ощущения и что в теле Изабель идут какие-то процессы.
– «Смотри в небо!», - вдруг сказала она, сама указуя туда пальцем и Мишель едва рассмотрел в небе рейдер Джи-Пи.
– «Нахалы! Они подсматривают за мной, вообразив себя ангелами, раз высоко в небе. Ты ни так смотришь, не напрягай зрения и тогда срабатывает какой-то эффект бинокля, словно они на расстоянии вытянутой руки!», - добавила Изабель, подбадривая Мишеля и он попробовал и... получилось! Это был эффект состояния психики выраженный в этом утончённом протесте между полами, словно позволяющий видеть глубже и дальше. Это был какой-то эффект неба, словно он и сам с Изабель был на небе, а не на солнечной лужайке. «На небо затаив обиды», - промелькнули в сознании Мишеля слова стихов и он теперь рассматривал рейдер во всех его мелких подробностях. Но рейдер проплыл дальше и Мишель потерял к нему интерес, хоть и он словно чувствовал кожей, что за ними подсматривали сверху.
– «И что теперь? Ты подашь протест на планетарных жандармов? И они это расценят, что ты себя тут вообразила на Марсе, а не на Земле. Боженька всё сверху видит, потому не реагируй так остро», - внимательно рассмотрел выражение лица у Изабель, Мишель. Но она посмотрела не него несколько ревностно и полезла к нему целоваться в губы, страстно потираясь о его грудь. Мишель вдруг понял, что она сейчас любого убить готова, кто попытается посягнуть на её интим с Мишелем и только во имя его. Когда она отклеилась от его губ, Мишель что-то почуял за спиной и обернулся, увидев какую-то очумелую морду медведя из густого высокого кустарника и расхохотался на такую юмореску в мимике косолапого. Изабель тоже увидела и вдарилась в смех, но морда быстро исчезла, медведь не выдержал такого осмеяния. И тут Изабель сказала, -
– «Ты знаешь, что-то происходит со временем и в этом повинна вселенная. У меня минутное настроение, но оно держится уже наверное с полчаса. Конечно влюблённые часов не замечают, но в этом что-то не то. Как-будто кто-то подглядывает за нами из космоса? И ему нужно время, чтобы осознать моё и твоё состояние и он словно удерживает этот момент времени. Рейдер должен быть пройти куда быстрее, хоть на расстоянии кажется, что всё двигается медленно. Марсианин использовал рейдер для наблюдения за нами. Убогие инопланетяне, им надо примитивно подглядывать, чтоб сделать хоть каков анализ. Это шпионы из варварской цивилизации латинских монстров. Убогих как кролики. Вот на какие глупости меня потянуло!».
Мишель поводил пальцем по её щекам и тронул носик, -
– «Не говори так, не то сейчас, где-то во вселенной вспыхнет сверхновая. Твои капризы настолько тонки что пробивают расстояния и на сотни парсеков за одно мгновение. Это тебе не гонки модулей в Монако. Со вселенной шутки плохи, она юмора не понимает. Я тут не причина, а следствие твоего настроения. Я же говорил, что тебе прошлой ночкой приснились марсиане!».
– «Мне приснился ты и мой бутон розочки был весь влажный и я хотела рычать и кусаться. Но укротителя свирепых самок ящеров под рукой не оказалось. Я хочу в доисторическую эру, подраться с каким-нибудь самцом динозавра. Несчастная подушка, что я с ней сотворила, до сих пор мучаюсь от греха и стыда. Это припадки Мишель. И очень похоже на бешенство матки. Если ты грубо овладеешь моей розочкой, вселенную ещё спасти удастся от моих капризов», - заявила Изабель и Мишель задумчиво уставился куда-то в сторону пролеска.
– «А стоит ли её спасать, такую вселенную? Населённую латинскими монстрами. Ты просто хочешь в детство, но в сексуальное детство, когда восьмилетней девочке хочется задрать подол красивого платьица, под которым нет трусиков и загореться от стыда и вожделения. От нелепой немыслимой страсти, чтоб мальчик потрогал пальчиками твой лобок и то что под ним. Это многомиллионная эволюция подвида кроликов, впавшая в рецидив детских болезней от греха предков. Это внутренние процессы, которые ты воспринимаешь за внешние, словно тебя выворачивает наизнанку. Это просто процессы очищения сопряжённые со столь неадекватными извращёнными реакциями. Я бы мог наверное ради тебя сыграть роль чёрта. Ох уж это дворянство. Иди и отыграйся на рауте. Тебе надо на люди, на общество. Ты наверное была права. И тогда этот круг разомкнётся, разорвётся. Не бойся этого. Тебе нельзя долго зависать в одном состоянии. И марсиане в принципе хорошие ребята, а цивилизация латинских монстров невозможна, она просто вымрет через полчаса. Не спеши во вселенную, если тебя даже туда очень тянет. Тебе наверное нельзя носить бионику. Пошли в село», - подытожил Мишель и встал помогая подняться и Изабель. И она взяв его за руку пошла с ним, уже не о чём не думая и не о чём не споря. Вселенная может и подождать. Ещё лет двести. Девицы в лёгких и длинных крестьянских платьях ходили рядом с Изабель, обмениваясь шутливыми репликами. У многих верхняя часть талии была открыта, просто груди были повязаны поверху большим платком или шалью. Это не мода, это образ жизни. Вроде тут и красоваться не перед кем, как в городе, но они в таких нарядах были и чем-то похожи друг с дружкой и прелестны каждая по себе. Оригинал тут выделялся отчётливее, чем в городе. Эволюция кроликов – это для масс города, но не для каждой отдельной жемчужины села. Волосы были в причёсках из замысловатых кружев локонов, что выказывало какую-то мистичность банального сельского бытия. Но на сказку это было мало похоже. Изабель сидела расслабившись в лёгком плетёном садовом кресле. Её платье-халат висело на спинке кресла и она была лишь в своих мини-трусиках розочках. Она не испытывала смущения, ибо это было как откровение, а местные сельские ребята как ангелы-санитары. Парни всё же поглядывали на Изабель, но взгляды были какие-то неопределённые, видимо в плане секса они себе такого представить не могли и это отчего-то Изабель немного печалило. Но это была лёгкая и даже приятная печаль. Привычное, это родное и оттого оно стоит дороже. Изабель странно оглядела своё тело как могла и тут обратила внимание, словно это не её тело. Человек – внешняя эмоциональная оболочка, отделённая от тела и как бы выступающая впереди и тело тут играет отстранённую роль рекламного щита. Такого деления она ранее за собой не замечала. Это помещение было подобно, открытой с одной стороны веранды, выходящей в сад. Сбоку был большой плоский экран монитора, где шла программа новостей. После новостей включили клип аэробики, где известная в Европе итальянка Лючия Каполли выдавала молодую энергию танца на фоне новой модели Альфа-Ромео. Было ясно, что даже такая реклама не даст большого спроса на данную модель и тут пристрастие танца и ритма молодой энергии вызывала только сама Лючия и Изабель не стала досадовать, что так и не постигла аэробики, хоть иногда и баловалась этим.