Всё из Ничего. Книга Вторая. 0241

(Книга вторая "Уроки боговедения". Круг Третий. глава пятнадцатая)

Разговор по душам не клеился, ибо Аксён заплутал в своих чувствах, и не мог выпутаться. Требовался Паучок Анансий! Диана отвергла сию тираду в свой адрес и участливо посмотрела в сторону Аксёна. Аксён безучастно, не меняя позы, сказал, -
– «Для Мышек есть и – Мышеловки, помимо Котов. Но мы в отношении к Мышкам Дао Цзы скорее похожи на Паучков, что плетут свои сети над снующими под ними Мышами. Однако в отношении к Перцам, мы скорее, если и Крысы, то – Лабораторные. И для нас строят не Мышеловки, но – Лабиринты. В неустанных несчастных потугах создания того Лабиринта, и коего мы будем не в состоянии найти выхода. Похоже, мы уже в Лабиринте, и находимся относительно друг дружки – на распутье. Давайте хором распутствовать, а!?»;
– «Коль Чёрт, то сразу – ко греху! По мне сдаётся что, коль Лабиринт, то мы его себе соорудили сами. И теперь каждый его стремиться усложнить, выстраивая новые лихо закрученные ходы нашпигованные тупиками. А тому Хорю-Харе остаётся только удовлетворённо потирать свои загребущие лапки! Уж лучше обличи меня в причастности к сему Демону! Я даже и не против! И без пристрастий-мордастей сознаюсь во всех своих смертных грехах! Или сдадимся хором ему на милость, может он нас и пожалеет или – пожалует!?», - стал раскачивать лодку на воде, Серафим. Диана томительно вздохнула, и укорила, -
– «Ну не надо Мальчики сейчас подраться! Ну, - не надо! Это не к месту! Ату его, этого Злодея! Он всё одно плохой мальчишка в своём извороченом гении! Бывает и Злой Гений! И не нам о нём говорить и переживать! Утешься Серафим!»;
Аксён стал прохаживаться по Зале, словно примеряясь к чему-то. Затем, будто найдя что-то, встал и, повернувшись к окну, изрёк в него, -
– «Пускай и грех, но чтобы нам опять вместе! Хоть так и не получается! Это куда лучше твоих постоянных «галопных» страстей Серафим, и-де Свектор! Уж и стань сим Хорем, коль тебе чешется, но дай нам жажду объединиться! Всё ж какой-никакой, но свой Деспот будешь! По тебе, коль не Любовь, то – Войну подавай! Какие сейчас из нас Боги!? Каков – Олимп!? Главное это – Человеком остаться! Остальное всё трын-трава! А ты всё переводишь, что-де я без Войны жить не могу и не хочу! И всё личную политику гнёшь! Уж шибко кручены, все стали! Давай хоть тут и сейчас, своими станем! Подумай о Диане!»;
Серафим стал – мужаться, стоически ворочая скулой. Ибо почуял в себе внове ту Одержимость, что порой его снедала. И примирительно поднял руки, изрекая, -
– «Да не о том пекусь я! Не о своём! А то, что сам желаю найти выход из Лабиринта, в коем мы и прозябаем. И тогда все наши чувства и отношения вновь станут на круги своя! И мы внове в друг дружке милого узнаем! И порешим всё без Войны! Борис то вот как ветер, был, – и нету. Ему как вроде и легко. А мне как камень на шее, покою не даёт! Да наше ж это! Наше, не моё! Ну, впрочем, я не стану боле!»;
Аксён подсел к Диане с краю и посмотрев просительно на неё, мол, не мешаю, вновь на окно воззрился. Серафим сменил позу на столе, перестав качать ногою, и стал смотреть на пару Аксён & Диана, примеряясь в ублаженье. Аксён пришёл к решенью,
– «Ступай с Дианой и перебери все сводки по Дао Цзы, тщательно. Но шашкой не маши. И коль приспичит на исповедь ретивую такую, то к Зевсу нашему ступай, тот примет всё и без разбору! А уж наших потолкаю, кого найду в Оре Цитада! Пора немного воздух двигать, так, словно беса того нет, и не было его! Мы сами ныне определиться должны, без умных и сопливых! Ну а теперь пойдём на воздух, прочь из этой нудной Залы! Туман мудрее, он рассудит!», - и встав резко, Аксён вышел. Серафим подсел к Диане и погладил её по ноге. Она ответила томительной улыбкой. И затем они, не сговариваясь, встали и, взявшись за руки, поплыли к выходу, любезно меж собой воркуя. И Зала опустев, словно умерла...
   
  Первое чувство – ожидание чего-то, переродилось во второе, - желание, во что бы то ни стало покинуть Здание Ора, вырваться на волю, словно сейчас крыша Залы свалится тебе на голову!? И Аксён, стоя подле входа в Здание, на улице, анализировал эти чувства, вдруг нашедшие на него в Залу. Предчувствия, как правило, его никогда не обманывали. Но и определённой опасности он не чувствовал. Мимо воркуя прошли Серафим с Дианой в сторону небольшого палисадника, тут же подле Здания Ора. Где были открыто, расставлены пару столиков и несколько шезлонгов рядом с ними. Росли кустики и деревца из диковинной коллекции фантазий Оксания, со столь же диковинными цветами на купах листвы. Серафим немного обогнав Диану подвинул шезлонг к столику, галантно предлагая ей сесть. И тут…
  …Аксёна прямо кольнуло в сердце острым жалом ностальгии!? Ибо, этот уютный мирный уголок палисадника и Серафим с Дианой в галантных и по домашнему умеренных позах, - застыло в Кадр, безвременно канувшей в лету истории? Словно это было давно и неправда. Словно он этот Кадр видит в последний раз, и этот Кадр уже останется навсегда болью занозы в его памяти? Словно он навсегда прощался с Дианой и Серафимом!? И ему стало до того жалко этого момента истории, что…
  Но Диана не успела усесться, замерев в несколько неестественной позе, начав уже опускаться в шезлонг. Серафим непроизвольно дёрнул головой в ту сторону куда уставилась Диана. С восточной стороны арены к ним шёл Аристокль с поднятой рукой в знак приветствия и улыбкой на устах. Это так всё казалось обыденным и привычным, что не стоило ни малейших описаний и комментариев, если бы не…
 …Что-то дёрнуло Аксёна ещё раз уже при созерцании Аристокля. Что-то неуловимо отдалённо-знакомое и опасное? …Плоскость Канван и бездушные Куклы-Марионетки в обличие Реститоров с мёртвыми застывшими улыбками на устах!!!…
  Перемещаться в пространстве и времени (Хук), в пределах близкого расстояния, было невозможно. Особенно в пределах одной Арены Ора, где действовала единая константа Товемента и Данты. Ибо невозможно было создать вторую точку реального Времени в присутствии нескольких Существ. Это только в дурной фантастике Перцев, какой бесшабашный герой прыгал в пределах одной комнаты в Машине Времени, из Прошлого в Будущее, в пределах нескольких столетий. Что при такой погрешности его психическая постоянная должна была вылететь в трубу. А скажем попав в древний период Средневековья, его моментально приняли бы за Демона, как он не маскируйся, и сожгли бы на костре Инквизиции. Потому Чёрт Аксён в таких моментах абсолютно не думал. А рванул, что было силы наперерез и тут же буквально, он вдруг замер вновь, ибо немного сбоку в сторону к югу, в небе стала назревать как чирей тёмная точка, которую он сначала чисто интуитивно заметил краешком глаза. И стал в неё всматриваться, приложив козырьком ладонь ко лбу. Точка стала расти и превращаться в хищную железную птицу, с военным характером образа полёта. Серафим и Диана, привлечённые вниманием лже-Аристокля, не видели приближения опасности с Неба. Дальше Аксён уже рванул с утроенной энергией. Воздух стал как густой сироп, через который он пробивался, стараясь опередить время и пространство, ломая все Товементы с Дантами. Время вдруг замерло и тянулось страшно медленно, как когда-то в футбольном матче. Как бывает во сне когда вы хотите убежать от опасности, а ноги вас не слушают и силы куда-то все исчезают. И вы подгоняемый плетью страха, очень медленно с огромной трудностью передвигаете свои ноги, вместо того чтобы лететь пулей, спасая свою драгоценную задницу. Тоже было и с Аксёном, но он не убегал, а наоборот, рвал наперерез опасности. От Дианы уже исходили флюиды нездорового предчувствия при виде Аристокля. Серафим же смотрел ничего не понимая. Аксён на ходу, что было сил, крикнул Серафиму, чтобы он уводил Диану в Ор Цитада, через Хук. И в этот момент Здание Ора содрогнулось от мощного удара! Видать Хищная Птица дала залп из орудия. «выкуривают всех из Здания!», - промелькнуло на ходу у Аксёна. Здание, похоже, выстояло, хоть по Данте и Товементу было слабо устойчивым для такого испытания на прочность. Но Аксён уже не обращал ни на что внимания, мчась вопреки разуму вперёд, когда почти что из воздуха образовались четыре фигуры Десантников в тяжёлых бронированных скафандрах военного толка. И Аксён бросился к ближайшему из Вояк, принимая «огонь на себя». Увёл Серафим Диану или нет, ему оглядываться не было досуг, только послышалось, что вроде за спиной резко вскрикнула Диана и тут же смолкла, что подстегнуло Аксёна ещё более. Они были куда выше и куда здоровее его с опытом рукопашной схватки. Он не помнит, сбил он первого с ног или нет. Но потом завертелся калейдоскоп из фрагментов Заххайти. И поочерёдно мелькали то нагрудный щиток, то бронированный наплечник, то голова в шлеме, то тяжёлая закованная в металл перчатка. Последнее что он видел и помнил, то, как ещё двое Десантников бесцеремонно за руки потащили Куклу-Аристокля, и далее…

  Сначала не было Ничего. Абсолютное – Ничего! Потом начал проступать просвет мутного пятна тумана, которое постепенно росло и грозило заполонить собою всё вокруг, всё Ничего. Что-то где-то недовольно поморщилось, ибо оно, наверное, хотело чтобы осталось хоть чуток из Ничего. Потому как Ничего казалось более привычным и родным. Но пятно туманной поволоки было настырнее и наглее, и ни чьими желаниями не считалось. Что-то где-то усердно искало объяснение этой оккупации, но тщетно. Но видать Туман смилостивился над пораженцем и из него стал зарождаться какой-то Оттенок или Намёк. Правильнее определить, какой-то туманный Намёк на… Слово. И Он с ужасом, вдруг, обнаружил то, что обладает – Сознанием! О как тут Сознание было неуместно и излишне! Так что оно казалось хуже этого оккупанта и агрессора Тумана! И тогда из остатков Ничего, родился единственный и Великий Воин – Зло! Как непобедимый и непревзойдённый мститель!