Книга первая. Hеобыкновенные приключения Штефани и

Содержание


1.   Берегись грузовика!               
2.   Могут ли соловьи хрюкать?               
3.   Эдельвейсы не растут под окнами.               
4.   Чем роскошнее розы, тем больше шипов на них.               
5.   Домовые не бывают братьями.               
6.   Эликсир жизни.               
7.   Наполеон становится Цицероном.               
8.   Голубой терьер уже в пути.               
9.   В семье Мюллер прибыло.               
10.  Кактусы цветут, когда их полюбят.               
11.  Бал у короля Франции Людовика XIII.               
12.  Прокалывать школьников шпагой непедагогично!               
13.  Может ли секрет подгореть?               
14.  Цветочный дождь.               
15.  Кто придумал любовь?               
16.  Дьявол не играет на скрипке.   
17.  Ходят ли коты под зонтиком?               
18.  Человек, который не смеялся               
19.  Болезнь трудных подростков.               
20.  Прав ли был Шекспир?               
21.  Мир струящегося Света               
22.  Плетут ли верблюды паутину?               
23.  Стальные деревья.               
24.  Летающий автобус.               
25.  Орлеанская дева.               
26.  Индюк преследует льва.               
27.  Немного солнца в холодной душе.               
28.  Планета поющих деревьев.               
29.  Сколько стоит грамм счастья?               
30.  Херуски уходят к звездам.               
31.  Тайна нефритовой статуэтки.               
32.  Золотые кудри.               
33.  Танцующий  на  волнах               
34.  Вечер начинается утром.               

               












На свете много, друг Горацио, такого,
что и не снилось нашим мудрецам.
                В. Шекспир





Берегись грузовика!

   
   Штефани торопилась к подруге. Не в её правилах было опаздывать. Она даже родилась в тот день, час и минуту, что предсказали врачи. Когда она пробегала по гостиной мимо попугая по кличке Наполеон, тот меланхолично пожелал:
-  Счастливого пути. И берегись грузовика.
-  Нет, вы только представьте себе! Этот вечный молчун вдруг заговорил! Но чтобы он ещё так изысканно шутил! Это уж слишком!! Какой ещё грузовик?! Скорее всего, дело не в грузовике, а в возрасте попугая!
   Времени на размышления не оставалось. Девочка поспешно заперла дверь и помчалась к автобусной остановке. Она охотно перебежала бы дорогу с оживлённым движением, однако была с пелёнок приучена уважать правила. А её автобус уже стоял на остановке и собирался трогаться! Штефани гипнотизировала взглядом трёхглазый светофор, но на него девичьи чары не действовали. Наконец он сжалился и снисходительно открыл зелёный глаз.
   Но что это?! Слева на неё стремительно надвигалась громадная туша грузовика, сверкавшего сталью и никелем. Визжали тормоза, из-под колёс валил густой дым и сыпались искры, но автомобиль неумолимо приближался.
   Перед ней ярко, словно живая голограмма, пронеслась вся её короткая жизнь. Следом вспыхнули заплаканные лица родителей, прошла скорбная вереница родственников и одноклассников. Она увидела своё бездыханное тело, утопающее в живых цветах...
   Грузовик вдруг замер на полном ходу, с вздыбленными передними колёсами в нескольких сантиметрах от Штефани. Он словно окаменел. Время остановилось. Девочка на дрожащих ногах прошла к тротуару. Огромная машина вновь ожила и яростно бросилась дальше. На дороге остались чёрные дымящиеся следы.
   Никто из окружающих ничего не заметил. Мимо деловито сновали пешеходы, у газетного киоска шла бойкая торговля, строгий полицейский сердито отчитывал за неправильную парковку владельца «Форда». Всё шло, как обычно.
   Автобус ещё не уехал. Опытный водитель, чертыхаясь, пытался завести мотор. Но тот, похоже, игнорировал его усилия. Черноволосый темпераментный мужчина выскочил наружу. Размахивая руками, он кружил вокруг упрямца и призывал на помощь всех святых. А их он знал великое множество. Можно было подумать, что он выкрикивает их имена по длинному списку. Но святые не торопились выстраиваться стройными рядами и толкать его автобус.
   Штефани устало рухнула на сиденье. Мотор тут же завёлся. Водитель стоял в это время у выхлопной трубы. Густое облако чёрного дыма окутало его. Белая рубашка и смуглое лицо приобрели африканскую окраску.  Он чихнул, чертыхнулся очередной раз и бросился со всех ног к кабине. Чего доброго, этот капризный автобус мог уехать и без него!
   «Всё просто замечательно, - подумала тогда девочка. - На меня едва не наехал шальной автомобиль, а я должна ещё ехать к подруге, весело там улыбаться и щебетать!..»
   Она припомнила этот случай с грузовиком, потому что сейчас происходило тоже нечто невообразимое. Но уже с её компьютером! На экране монитора бросались в глаза крупные слова: «Штефани, помоги маме! Не жди напоминания!». Естественно, та не могла оставить эти слова без внимания. Тем более, что стереть их не удалось. Вот ещё, эта куча пластмассы и электронных схем будет ею командовать!
   А может быть, это компьютерный вирус, но только в её личном варианте! Интересно, какому нахалу пришла в голову мысль запустить в Интернет вирус специально для неё?! Штефани с удовольствием надрала бы уши и вирусу, и его создателю.
   Но компъютерный вирус был слишком мелким и едва ли имел уши. А его создателя невозможно было вычислить. Не могла же девочка, в самом деле, выстроить всех мальчишек своего города в одну шеренгу и по очереди, всем подряд, надирать уши! На это понадобилось бы несколько дней!
-  Доченька, помоги мне сделать уборку в доме!
   Мамин голос вернул её к действительности. А компъютер отключился сам.
   Сегодня была суббота и вся семья блаженствовала дома. Но не бывает бочки мёда без ложки дёгтя! По субботам мать Штефани, фрау Мюллер, всегда устраивала грандиозную уборку в доме, после которой он напоминал стерильную операционную.
   Впрочем, не было бы ничего удивительного, если бы потребовалось ходить по дому в медицинских халатах, масках и шапочках. Фрау Мюллер работала старшей медицинской сестрой в крупной клинике, а её муж, герр Мюллер, вёл врачебную практику в собственном праксисе.
   Поэтому можно было понять заботы Штефани, которая находилась в эпицентре маминой активности. Не последняя роль отводилась и отцу. Здесь, дома, субординация была грубо нарушена и медсестра самым тираническим образом командовала врачом. Бедный папа едва успевал поворачиваться. Он жаловался, что за целую неделю работы в праксисе так не устаёт!
   Фрау Мюллер бралась за дело с уверенностью Геракла, решившего совершить очередной подвиг. Словно стремительный тайфун поднимал сотни предметов, очищал их от пыли и водворял на место. На улице выбивались, получая незаслуженную взбучку, ковры. А в доме, считая себя оперной звездой первой величины, солидно гудел старенький пылесос.
   Но подобная уборка была необходима.
-  Не превращать же дом, - говорила мама, - в хижину дяди Тома!
   И потом, каждая девочка в возрасте Штефани, а ей было уже целых тринадцать лет, обязана заботиться о чистоте. Чтобы, ненароком, не стать замухрышкой и не прослыть в школе неряхой. С подругами и любопытными взглядами мальчишек придётся тогда навсегда распрощаться.
   Девочка прервала размышления и торопливо спустилась по рассохшейся, издающей всю гамму звуков, лестнице, ведущей от её комнаты в гостиную. О, это была особая, немного старомодная лестница, ступеньки которой умели петь, скрипеть, ворчать или бесшумно прогибаться! Всё зависело от настроения человека, который шёл по ней. Гладкие, отполированные до блеска, широкие перила, словно причудливо извитые человеческие руки, вились сверху вниз. За несколько десятилетий лестница стала неотъемлемой частью дома, как его стены, потолок или перегородки. Герр Мюллер уже не раз подумывал заменить её на более современную, но это было бы всё равно, что пересадить человеку другую печень или сердце. Возможно, после операции, пересаженный орган работал бы даже лучше прежнего, но иначе.
   Штефани  была  самой  обычной  девчонкой  из  самой  обыкновенной  и  прилежной
немецкой семьи. Жила она в типичном двухэтажном домике с зелёной лужайкой в пригороде  Кёльна.  Она  совершенно не  умела летать,  совсем  не  могла колдовать и,
представьте себе, даже не была Золушкой, чтобы покорить сердце сказочного принца.
   Это была живая и непосредственная девочка с голубыми глазами и роскошной копной огненно-рыжих волос. Почему рыжих? Мама уверяла, что в них слишком много солнца. На её ровный носик и щёки вскарабкалась целая дюжина  веснушек. Им здесь так понравилось, что они решили остаться тут навсегда. Мнение хозяйки лица их не интересовало.
   Она училась в обычной школе, сером двухэтажном, вытянутом подковой, здании. Вокруг него были разбиты тенистые аллеи и цветочные клумбы. Естественно, у нее были подруги. Одна из них, Моника, томно закатывая глаза, любила говорить, что лучшие свои годы она вынуждена провести в школе.
   А Кристиан, мальчик с большими выразительными глазами, скажем по секрету, был давно, тайно и безнадёжно влюблён в Штефани. Но, то ли она этого не замечала, то ли делала вид. Хотя, внезапно встряхивая чёлкой, как бы случайно бросала на несчастного молниеносный взгляд, который превращал его парту в электрический стул!
   Девочка усердно вытирала пыль, а мысли её вертелись вокруг этого недотёпы Кристиана. И это придавало скучной процедуре уборки особый романтический оттенок. Под приятный хоровод тайных девичьих грез она была готова вытирать пыль сутки напролёт.
   В солнечных лучах, пронизывающих комнаты, мириады светящихся пылинок в золотистых платьицах исполняли замысловатые танцы.
-  Милая, что с тобой, - ворвался в её мысли тревожный голос матери, - ты вытираешь пыль в этом месте уже третий раз?!
-  Значит впредь не стану здесь вытирать! – нашлась та.
-  Да уж, - иронично произнесла фрау Мюллер, - твоё счастье, что это не дворец короля Франции Людовика ХIII. Там за полдня не управишься!
-  А меня, мамочка, больше волнует не дворец, а дискотека сегодня вечером! - отпарировала дочка.
-  Но, дорогая, мы же сегодня собирались в гости к Шрёдерам!
-  Пожалуйста, без меня! – сделала жалобную гримаску Штефани.
   Скажите на милость, разве это нормально: чинно восседать, как каменный истукан, за столом, делать умное выражение лица и, усердно подавляя зевоту, отвечать на глупые и бестактные вопросы взрослых?
   Другое дело – дискотека! Там пенится, словно шампанское, весёлая музыка, а воздух расцвечен акварелью софитов и наполнен какими-то волнующе-возбуждающими флюидами, там можно танцевать до самозабвения под восхищённые взгляды парней, забыв обо всем на свете!  Вероятно, придёт и Кристиан. Ну-ну, посмотрим каков этот тихоня на дискотеке!
    До вечера было ещё далеко. Мать занималась домашними хлопотами, а отец забаррикадировался у себя в кабинете книгами и журналами. Штефани поднялась к себе в комнату. Надо было подобрать подходящий наряд к дискотеке. Все девчонки знают, как это нелегко. По Интернету следовало просмотреть журналы мод и последние новости из светской хроники, чтобы не выглядеть в глазах подруг абсолютным дилетантом.
   Джинсы подойдут, пожалуй, идеально. Ибо какая же современная девчонка носит платья и юбки? Это всё уже в далёком прабабушкином прошлом. А чёрная футболка с красным черепом – последний писк моды! Отец по её просьбе из Парижа привёз! Хотя он постоянно твердит, что не одежда украшает человека, а наоборот. На самом же деле, чем меньше на человеке одежды, тем он привлекательнее. Не потому ли все газеты и журналы пестрят обнажёнными женскими телами? А поп-звёзды выбегают на сцену в одном нижнем белье!  Конечно, Штефани себе такого позволить не может, но вот полоска живота под короткой футболкой должна быть видна непременно.
   Девочка,  прикрыв глаза,  уже  предвкушала  удовольствие.  У неё  сегодня  удачный день. Всё получается само собой! Она рано встала, помогла матери в уборке дома и без проблем подобрала наряд для дискотеки.
   Но что-то было не так. На её постели лежала большая красивая кукла. Штефани узнала Лауру. Это был давний подарок родителей. Несколько лет назад она забросила её куда-то на чердак, в пыльный угол. Девочка твердо помнила, что сегодня в руки она Лауру не брала. Сейчас она выглядела, как новенькая! Словно не было выдранных волос, порванного невзначай платья и повреждённой руки. Озадаченная хозяйка, не раздумывая, отнесла её обратно на чердак и опустила в большую плетёную корзину. Там пылились ненужные книги, журналы, старые коробки и соломенные шляпки.
   Вот ещё! Кукол ей не хватало! Современные девчонки не играют с ними. Каждая из них мечтает о карьере топ-модели, предпринимателя или политика. Не торчать же всю жизнь на кухне! Женщины служат даже в армии! А с куклами пусть возятся и детей воспитывают мужчины, как шутит иногда мама. Это же смешно, когда под рукой телевизор, видеомагнитофон и компьютер, отдавать предпочтение игрушкам!
   С сознанием выполненного долга Штефани вернулась в комнату и обомлела. Лаура  вновь была на прежнем месте! Совершенно ясно, что родители сделать это не могли. Трудно было представить, чтобы мать оторвалась от кухонной плиты, а отец – от своих книг с намерением подшутить над дочерью. Они были людьми слишком занятыми и серьёзными, чтобы заниматься такими проделками.
   Кот Аристотель до такого не додумался бы. В круг его интересов входили только элегантные кошечки, острастка соперников и сытная еда. Всё остальное занимало его не больше, чем древние рисунки пещерных людей. Тем более, что он хорошо помнил, как, однажды, Штефани уже посягала на его жизнь. Ей было тогда четыре годика. Она решила, что в комнате слишком жарко и, пожалев несчастного кота, вознамерилась снять с него шубку. Повалив непослушного Аристотеля на пол, она не нашла на его меху ни пуговиц, ни даже «молнии»! Тогда ребенок позвал на помощь родителей. Они долго объясняли дочери, что раздеть кота невозможно, потому что это его собственная кожа, покрытая шерстью. Девочке тогда показалось обидным, что ни у её отца, ни у матери нет такой роскошной, мягкой шерсти. Как было бы приятно зарываться с головой в их пушистую грудь! 
   В доме жил ещё старый пёстрый попугай Наполеон. Но, во-первых, жил он в клетке, а во-вторых, несмотря на свой почтенный возраст, всегда мудро молчал, видимо, следуя умной поговорке: «молчание - золото».
   На всякий случай Штефани спустилась в гостиную, чтобы воочию удостовериться. Да, птица мирно дремала в клетке, всем своим видом демонстрируя, что ей не могла прийти в голову столь вероломная мысль. Но, затем, стряхнув сонливость, она лукаво взглянула на хозяйку и отчётливо произнёсла:
-  Добрый веч-чер. Сегодня от-т-личная погода, не п-р-равда ли?
   Она поторопилась к себе. Что-то было, определённо, не так. Эта, давно позабытая кукла, этот вечный молчун попугай, из которого раньше пытками невозможно было вытащить ни слова... Мало того, кукла вдруг открыла глаза и тихо заговорила:
-  Штефани, много лет я была твоей лучшей подругой. Перед сном ты всегда клала меня рядом и спала всю ночь в обнимку. Я прогоняла от тебя ночные кошмары и страхи. Ты поверяла мне свои маленькие секреты и открытия. Я помню каждое твоё слово и каждый поцелуй! Ты наряжала меня в лучшие платья, холила и лелеяла. Не думай, что мы просто пластмассовые бесчувственные игрушки. Любовь человека способна нас оживить, мы можем чувствовать его радость и боль. Но ты повзрослела и за ненадобностью выставила меня на чердак. Я жива ещё лишь потому, что не остыла во мне любовь к тебе. Я – частичка  твоего прошлого, я – частичка твоей любви. Разве можно  всё  это  выбросить  на  свалку?  С друзьями  так  не  расстаются,  -  печально закончила она.
   В груди у девочки что-то дрогнуло, по щекам заструились слёзы. Она схватила куклу, прижала к груди и горячо зашептала:
-  Прости меня, Лаура! Я была самым счастливым человеком в мире, когда мне тебя подарили! Прости мою неблагодарность!       
   Ответа не последовало. Кукольное личико приняло прежний невозмутимый вид. Штефани усадила её рядом с постелью, на туалетный столик.
   В комнату вошла мать.
-  Доченька, мы отправляемся в гости к Шрёдерам. Не задерживайся, пожалуйста, на дискотеке, береги наши нервные клетки, - улыбнулась она. - Ах, какая красивая кукла! Неужели та, которую мы когда-то подарили тебе? Выглядит, как новенькая, ты прекрасно её сохранила! - похвалила она дочь.
-  Трудно сказать, мама, кто кого сохранил, она меня или я её, - задумчиво сказала та. - А с дискотеки я вернусь вовремя.
   Она ещё раз прошлась в джинсах перед зеркалом. Они прекрасно облегали её стройные ноги. Но где же футболка с черепом - последний «писк моды» из Парижа? По правде говоря, не очень она ей нравилась, но надо же отдать дань моде! Запропастившаяся вещь оказалась в самом неподходящем месте, под книжным шкафом, куда Штефани никак не могла её засунуть!
   Может быть, эта деталь её туалета не понравилась ещё кому-то? Родителей в доме нет, попугай Наполеон не в счёт, хотя ведёт себя необычно. Кот Аристотель важно и лениво разгуливает по крышам. Да, в доме ещё много цветов. Но где вы видели, чтобы цветы прятали чужую одежду?! Им что, больше делать нечего?! Поиск футболки отнял немало времени, так что пришлось поспешить.   
   Cнаружи дискотека напоминала гигантский экзотический цветок, который причудливо переливался всеми цветами радуги. У входа толпилась и шумела пёстрая толпа подростков. Их внешность представляла собой все направления моды: от кожаных курток с цепями и заклёпками до прострелянных во многих местах футболок, словно их обладатели были бессмертными. От голов, лишённых волос, до роскошных, выкрашенных в яркие цвета, причёсок типа «а-ля-легионер» или «взрыв на цементном заводе».
   Девочка пошарила в карманах. Конечно, в спешке она позабыла захватить деньги, чтобы оплатить вход в дискотеку. Прекрасно! Что же ещё ожидает её?
 - Штефани, рад видеть тебя! - к ней подошёл Кристиан. - Ты извини, но если позволишь, сегодня я беру все расходы на себя, - уверенно сказал он.
   Она милостиво предоставила ему эту привилегию. Пара монет сейчас показалась ей дороже, чем все её сбережения дома.
-  Что-то случилось? - спросил он. - У тебя бледное лицо.
-  Всё в порядке, - нервно улыбнулась Штефани, - если не считать, что меня поучает мой собственный попугай и едва не расплющил грузовик.
-  Уж не чёрный ли кот сидел за его рулем? – в тон ей спросил Кристиан.
-  Не разглядела, к сожалению. В тот момент я не была настолько любопытна. Не угостит ли меня мой рыцарь пепси-колой? – перевела она разговор в другое русло.
-  Охотно! Только к ней полагается ещё кусочек торта.
-  Но тогда я располнею и ты не станешь обращать на меня внимание!
-  В этом случае ты станешь ещё симпатичнее, - заверил её друг.
-  Ого, молодые люди! – услыхали они голос Романа Бергмана, забияки из их класса. – Такой большой заказ! Надеюсь, после вас здесь ещё что-то осталось? - съязвил он.
-  Вы только посмотрите на этого тихоню Кристиана, - вторили ему приятели, -  он же нас всех обскакал!    
-  А взгляните-ка на Штефани, - насмешливо продолжал Роман, - бледное лицо и чёрная  футболка с красным черепом! Круто, прямо-таки леди Макбет! Кристиан, - ухмыльнулся он под вызывающий хохот приятелей, - ты не боишься?
   И зачем только она надела эту злосчастную футболку,  ведь не зря та оказалась под шкафом! - казнила себя девочка.
   В уши ударила оглушительная музыка, по залу поплыли разноцветные  блики и
весёлая кампания, ухмыляясь, удалилась. Через минуту она уже лихо отплясывала в центре большого зала.
-  Штефани, не переживай из-за их дурацкой выходки, - успокаивал её Кристиан.  –  А футболка мне очень нравится, она такая оригинальная!
-  Спасибо за комплимент, - улыбнулась его подруга, - думаю, если бы на мне был саван, он бы тебе тоже понравился.
-  А что, до такого ещё никто не додумался! Появиться на дискотеке в саване – это было бы круто!
    Гремела музыка, в дьявольском темпе отбивал ритм барабан, надсадно выли гитары,  красно-зелёные блики скользили по возбуждённым лицам подростков. Впервые Штефани не понравилась эта музыка, было в ней нечто агрессивное.
   Она не верила своим ушам, но эта какофония неожиданно сменилась на мелодичные звуки песни «Yesterday». Она продолжалась даже тогда, когда диск-жокей в замешательстве отключил аппаратуру.
-  Потанцуем, - предложил Кристиан.
-  С удовольствием, - протянула ему руку девочка. - Это моя любимая песня.
-  Нет, вы полюбуйтесь на этих голубков! - расталкивая окружающих, к ним подошёл Роман. - Они танцуют под эту убогую музыку!
-  А Кристиан готов даже с призраком танцевать! - поддержали его друзья.
-  А больше никто на него и не посмотрит! - продолжал глумиться Роман под гомерический хохот своей свиты.
   Это было уже слишком! Кристиан готов был стерпеть выпады в свой адрес, но позволить оскорблять Штефани не мог. Роман был не по годам рослым и сильным парнем, занимался спортом, но это не смутило Кристиана. Сжав кулаки, он ринулся на обидчика, свита которого завизжала от удовольствия, предвкушая забавную потеху. Исход поединка был предрешён. Роман ловко увернулся и собрался нанести противнику сокрушительный удар.
   Он так и застыл в этой позе, поразительно напоминая восковую фигуру из музея мадам Тюссо, где были собраны копии выдающихся людей мира. Но Роман застыл, явно, не по этой причине. Сначала его приятели подумали, что это хитрый манёвр уверенного в своей силе спортсмена. Но он, действительно, не двигался! В полном недоумении они ощупывали его, толкали, но тщетно.
   Штефани и её друг также были обескуражены. Кристиан, конечно, хотел наказать обидчика, но не до такой же степени!
   Под любопытные взгляды шокированной публики два дюжих флегматичных санитара, словно они делали это ежедневно, увезли  Романа на носилках, как статую, в нелепом положении и с занесённой для удара рукой.
   Кристиан проводил подругу домой. Была тёплая летняя ночь. Высоко в небе купалась луна. Звёзды пили маленькими ртами прозрачный воздух. Ярко освещённые фонарями деревья бросали на дорогу фантастические силуэты.
-  Я не понимаю, что стряслось? – развёл в стороны руки мальчик. – Ничего подобного не ожидал!
-  А что? Это произошло весьма кстати! - весело заявила его подруга.
-  И пожалуй, послужит Роману уроком.
-  Мне кажется, что он вел себя бездумно, как механическая кукла, - заметила она. – Так пусть же узнает на самом деле, что это такое.
   Они простились и Штефани заторопилась к дому. В окнах гостиной ещё горел свет.







Могут ли соловьи хрюкать?


   И кто только придумал этот понедельник?! Ну почему  не сделать два воскресенья подряд! Или, лучше, три! Тогда можно было бы не стаскивать так рано собственное тело с постели и не заставлять его двигаться.  Что может быть приятнее, чем тёплая, набитая добрыми снами, подушка!
   Вы видели, когда-нибудь, бегство татаро-монгол? Тогда посмотрите на комнату Штефани! Её хозяйка в это время вприпрыжку мчится в школу, поглядывая на часы. В комнате царит живописный беспорядок. Всюду разбросаны одежда, книги, тетрадки, фломастеры. На люстре, невесть каким образом, повис носок. Разве не понятно, что человек спешит в школу?! Между прочим, ещё в зеркало посмотреться надо!
   Мать отловила её в прихожей.
-  Всё ли захватила, доченька? Ничего не забыла? – спросила она, по опыту зная, что это не так.
-  Конечно, мамочка!
-  Веди себя хорошо, будь умничкой! - традиционно напутствовала мать, подставляя щеку для поцелуя.
-  Разумеется, мамочка!
   Этот ритуал неизменно повторялся каждый день и не мог быть нарушен даже всемирным потопом. Разве может быть иначе, когда девочке только тринадцать лет, а её родители не чают в ней души?!
   Как известно каждому школьнику, посещение школы – это не простая процедура, а очень таинственный процесс, окружённый целой системой школьных суеверий.
   Так, например, если по дороге в школу вы замечаете, что моросит дождь, вас ожидают неприятности. Но против этого имеется верное средство: ровно три минуты подержать за пуговицу первого встречного прохожего. Пуговицу при этом отрывать не рекомендуется. Только таким образом вы избежите проблем.
   В случае, если вы совершенно не готовы к урокам, вам следует идти в школу левым боком. Желательно, чтобы вас заметил кто-либо из учителей. Тогда они все вместе решат не травмировать лишний раз вашу нежную детскую психику.
   А когда вас ожидает трудная контрольная, необходимо шагать в школу, заложив голову под мышку левой руки. Если сразу не получится - не отчаивайтесь, потренируйтесь. Безотказное средство!
   Бывает ещё, что какая-нибудь легкомысленная птичка, пролетая над вами, с завидной меткостью капнет на вас. По невежеству своему она совсем не слышала о теории относительности, которая утверждает, что такое попадание возможно только в одном из ста тысяч случаев.  Радуйтесь! И не ругайте птичку. Представьте только на её месте слона или бегемота! Конечно, птичьи экскременты – это не орден почётного легиона, но, по школьным повериям, приносят счастье.
   Если вы из-за гениальной рассеянности забыли дома учебники, а вместе с ними и портфель, не волнуйтесь. Хуже было бы, оставь вы на кухне невыключенную электропечку или наступив на мину. Вам придётся только проскакать на одной ноге тридцать три метра,  затем три раза повернуться по часовой стрелке вокруг себя и  три
раза медленно обойти город. Проверенное средство. В этот день в школе вас ругать не будут. Это точно!
   Когда вы мирно шествуете в школу, а дорогу вам перебегает чёрная кошка – это к счастью. В школу, значит, идти не надо!
   А если вас, как магнитом тянет в школу, вы должны сесть под ближайшее дерево в позе лотоса и семь минут, закрыв глаза, медитировать. Затем спокойно отправляйтесь дальше.
   Иной раз дорогу вам может перебежать голубь. Как будто ему мало неба! В таком случае ждите сюрпризов. Это не нормально. Голубям полагается летать, а не бегать. Выйти из положения можно при условии, что вы будете переходить пешеходные дорожки у светофоров только по белым полосам!
   А чтобы Фортуна была благосклонна к вам целый день, полагается встать с постели с правой ноги, повернуться на восток и простоять на одной ноге в положении ласточки три минуты и три секунды. Это несомненно принесёт удачу. Особенно, если вы основательно подготовились к занятиям.
   Честно признаться, Штефани далеко не всегда следовала этим мудрым традициям, но некоторые ученики не мыслили себя без них. По пути школьница встретила свою лучшую подругу Клаудию, которая, вопреки клятвенным заверениям, не была вчера на дискотеке.  Может быть, тогда сложилось бы всё иначе. Ведь Клаудиа с её огромными чёрными глазами и загадочной улыбкой была «слабостью» Романа.
-  Извини, Штефани, мы вчера встречали гостей, - опередила она вопрос подруги.
   Глаза её блестели от любопытства.
-  Я слыхала, на дискотеке что-то ужасное стряслось, появились какие-то свирепые черепа и набросились на Романа, - продемонстрировала собеседница свою осведомлённость. – Его даже в больницу увезли! Это правда?!
   Ох, уж этот телефон! Такого наговорят, что специально не придумаешь. Некие черепа ещё объявились. Уж не с её ли футболки?
-  Ничего особенного, - пожала плечами Штефани, - Роману стало плохо и его увезли в больницу. Бывает, - философски добавила она.
-  Ты что-то недоговариваешь, - ушлая Клаудиа недоверчиво прищурила глаза, - а ещё лучшая подруга!
   Она горько сожалела, что не видела всё собственными глазами и узнала об этом лишь по телефону из бессвязного рассказа одного из друзей Романа. Любопытство снедало её на протяжении всего пути в школу, но добиться от спутницы эксклюзивной информации ей не удалось.
   Они вошли в класс, который шумел как растревоженный улей. Все обсуждали вчерашнее событие на дискотеке. Сегодня оно ещё изрядно обросло слухами.
   Округлив глаза и таинствено озираясь по сторонам, Маргарет, крупная девочка с соседней парты, с придыханием рассказывала:
-  Что там было! Как только началась музыка, на несчастного Романа напали загадочные крутые черепа! Даже полиция не помогла! Говорят, он сейчас при смерти и лежать ему в больнице не меньше года!
-  Что ты чепуху несёшь! - возмутился Мейсон. – Никакой полиции не было, а Романа в драке Кристиан завалил!
-  Почему же тогда Роман застыл, как каменный истукан?  -  авторитетно вмешался первый ученик класса Фредерик. - К тому же Кристиан просто физически не мог завалить такого парня!
   С ним все согласились. Трудно было поверить, чтобы этот тихоня, который и муху не обидит, бросил вызов самому Роману. Разве мог обычный поросёнок наброситься на искушённого в битвах волка и загрызть его до смерти?! Кристиан молча сидел на задней парте, скромно потупив глаза.
   В разгар споров и пересудов дверь тихо отворилась и в класс бодро, собственной персоной, вошёл Роман. Видимо, лежать в больнице целый год ему показалось скучно. В классе воцарилась мёртвая тишина. Обстановка напоминала игру, в которой всем участникам предложили замереть.
   Пожалуй, удивления было бы меньше, если бы ожил стоящий в углу человеческий скелет и совершил круг почёта по классу, раздавая каждому из учеников тумаки и подзатыльники. Класс был в шоке!
   Обычно Роман всегда лихо подъезжал на скейтборде к классной двери. Он быстро нёсся по коридору, как летучий голландец, одержимый одним страстным порывом: не опоздать! Скейтбордом он владел в совершенстве, но не настолько, чтобы избежать в школьном коридоре неприятных столкновений. Проворные школьники, как правило, успевали увернуться. А вот рассеяному и не столь резвому учителю математики, господину Циммерману, не везло. Три раза подряд на него, как ураган, налетал Роман, так что создавалось впечатление, что он умышленно наезжал на близорукого учителя. Хотя происходило всё это совершенно случайно!
   В конце концов герр Циммерман был сам во всём виноват! Разве он не видит, что ученик торопится, боится, несчастный, опоздать на уроки?! А посему ему следует уступать дорогу и всячески поощрять! К тому же в школьных коридорах, как вы знаете, совсем отсутствует дорожная разметка. Нет также ни одного пешеходного перехода или светофора! Никто из учителей не догадывается, почему-то, это ввести.
   Опытный математик, разумеется, знал, что первый наезд на него – это  случайность, второй – тенденция, а третий – уже печальная закономерность. Поэтому он коренным образом изменил свой маршрут, мудро полагая, что дерзкий подросток будет двигаться к своему классу, как метеор, кратчайшим путём.
   Роман не расставался с скейтбордом даже на переменах, демонстрируя в школьном дворе фигуры высшего пилотажа. А в этот раз он пришел пешком. Возможно ли это!?
   Но прозвенел звонок, в комнату вошёл учитель и всё пошло своим чередом.
   Жертва черепов вёл себя тихо и прилежно, от его вызывающего поведения не осталось и следа. А своих приятелей, которые поспешили к нему на перемене, он просто прогнал, что окончательно сбило их с толку.
   Надо ли говорить, как была заинтригована Клаудиа! Она, буквально, не спускала с Романа завороженных глаз и не раз отвечала невпопад на вопросы учителей. Если бы от девичьего взгляда парень мог воспламениться, то предмет её пристального интереса являл бы собою живой факел. Но природа мудро позаботилась, чтобы этого не случилось.
   Второй раз класс был шокирован после окончании занятий. Роман встал со своего места и направился к Штефани. Все затаили дыхание в ожидании непредсказуемой развязки. Но он лишь вежливо извинился за своё поведение на дискотеке. Это прозвучало, как гром среди ясного неба! Все были совершенно озадачены!
   Коровы стали мяукать, коты – мычать, соловьи – хрюкать, а свиньи – рассыпать соловьиные трели! Весь мир сошёл с ума! И извольте в такой обстановке ещё заниматься!!


   




Эдельвейсы не растут под окнами

    
   Знаете ли вы, кто самый счастливый человек на свете? Конечно же, школьник после занятий в школе! Когда он после трудов праведных, свысока глядя на суетящихся воробьёв, шествует домой. Едва ли знаменитый полководец Александр Македонский был столь доволен плодами своих блестящих побед!
   Школу стоит посещать хотя бы потому, чтобы испытать это блаженое чувство! Штефани не была исключением из этого правила. И не потому, что школа тяготила её. Напротив, все предметы, кроме противных физики и истории, давались ей легко.
   Её отец утверждает, что каждый должен делать свою работу хорошо. Строитель – строить,  врач – лечить, а учитель – учить. Что хорошего, если  дом сочтёт себя автомобилем и начнёт двигаться, если врач превратится в Терминатора, а учитель будет рассказывать на уроках только анекдоты!?
   Представьте себе, как полицейские в униформе исполняют танец маленьких лебедей из балета Чайковского «Лебединое озеро», а балерины на пуантах преследуют преступников и вступают с ними в ожесточённые перестрелки!
   Чем прилежнее учишься, тем легче получить образование и сделать удачную карьеру. Быть может, даже стать премьер-министром!
   Правда, Штефани ещё не определилась, кем быть. Зато в раннем детстве она знала это точно. Сначала ей безумно хотелось стать полицейской овчаркой из знаменитого телесериала, потому что собака всегда знала лучше полицейских, как раскрыть преступление. Потом девочка твёрдо решила быть гигантской обезьяной – Кинг-Конгом, так как тогда ей не пришлось бы ходить в детский садик, ограничивать себя в сладостях и терпеливо сносить обиды мальчишек. Наконец, после долгих размышлений она остановила свой выбор на принцессе. Во-первых – она гораздо красивее Кинг-Конга, а во-вторых – возможностей не меньше.
   Штефани всегда хотелось поскорее стать взрослой. Ибо только они могут дышать сладким воздухом свободы и вести независимую жизнь, в которой таким словам, как «не смей», «не трогай», «нельзя» нет места.
   Конечно, хорошо бы сразу родиться не только с врождённым сосательным рефлексом, но и  знаниями родителей. Тогда учёба стала бы лишней и не обременяла бы заунывными голосами учителей неокрепший детский ум. Но, очевидно, так удобнее взрослым. Во-первых, чтобы заумно поучать собственных отпрысков, а во-вторых, куда девать целую армаду учителей!?
   Насколько интересно учиться – зависит и от учителя. Так, целых две недели класс Штефани был в неописуемом восторге оттого, что учитель математики, герр Циммерман, на уроках с лихорадочным усердием обосновывал математическую  модель происхождения  человека.  Естественно, всё это время он ни к кому из учеников не приставал с вопросами! Правда, от директора школы он почему-то получил взбучку, но зато своей популярностью среди школьников затмил президента страны!
   А талантливым учеником, Мартином Кляйн, заинтересовались даже спецслужбы по борьбе с терроризмом. Не потому, что он пытался взорвать себя или угнать самолёт в знак протеста против окисления металлов. Просто на одном из уроков химии, пытаясь добыть из воды золото, он изобрёл очень стойкий слезоточивый газ. Две недели школа была  закрыта.
   Учёба – это ведь тоже работа, как у взрослых. А мать Штефани считает, что учиться ей было не в пример тяжелее,  чем работать в клинике.  Но мечтает при этом,  хоть на
минутку, вернуться в своё далёкое школьное прошлое. Странные люди, эти взрослые. Часто противоречат себе!
   Девочка степенным шагом пересекла двор и позвонила в дом. Вопреки обыкновению дверь отворили тотчас. Брови Штефани поползли вверх. Нет, ей открыл дверь не кот Аристотель и не попугай Наполеон в парадной ливрее. За дверью не было никого! На столике в гостиной лежала записка матери, из которой следовало, что она отправилась за покупками.
   Фрау Мюллер не заставила себя долго ждать. Переступив порог, она обняла дочь, поцеловала и сказала:
-  Какая ты у меня сегодня умница! Я не ожидала, что ты идеально приберёшься в своей комнате и украсишь гостиную цветами! Когда только успела!?
   Штефани опешила. Какие ещё цветы? Она вопрошающе посмотрела на мать. Та не шутила.
-  А что, это было нетрудно, - нашлась дочь, невольно краснея. 
   В голове её с калейдоскопической  быстротой вертелись мысли.
   Попугай Наполеон понимающе уставился на неё, и как показалось девочке, даже подмигнул.
-  Усп-пела, усп-пела, - хрипло проворчал он.
   Лицо матери вытянулось.
-  Ты слыхала, Штефани, попугай заговорил!
   Она подошла к клетке и стала пристально рассматривать Наполеона. Он жил здесь в полном молчании почти двадцать лет. Что побудило его заговорить?
   На столике в гостиной, действительно, возвышался великолепный букет из белых и алых роз. Такие же цветы росли у их дома.
   «Хорошо, что не эдельвейсы, - весело подумала Штефани. – Они растут на вершинах Альп и я явно не успела бы их за одну ночь нарвать!»
   Никогда раньше не стремилась она так к себе в комнату! Что там в конце концов стряслось!?
   Комната сияла. Абсолютная чистота, все вещи на своих местах, цветы ухожены и политы. В воздухе разлит душистый аромат. Не сразу заметила она букет ландышей, её любимых цветов. Он стоял на столике у её постели, рядом с куклой. Хрупкие, изящные, отточенные природой до совершенства, ландыши источали тончайший запах. Но эти цветы растут только ранней весной, а за окном правила разноликий бал осень! О ландышах мама ничего не говорила, значит они появились только что! А поставил их сюда тот же, кто и букет в гостиной. Странные вещи в доме творятся!
   В то время, когда она усиленно размышляла, мимо её окна, выходящего на крышу, лениво прошествовал кот Аристотель.
-  Нет, - подумала Штефани, - только не Аристотель. Не мог же он в своих лапах цветы принести, они у него для этого просто не приспособлены. Другое дело – лазать по крышам или раздавать тумаки соседским котам.
   Но как была обрадована и удивлена мама! Девочка, конечно, бессовестно солгала, но что ей оставалось? Если это сделали не родители, то кто же, если не она? Ей уже тринадцать лет и она вполне соображает, как отличить белое от чёрного.
   Но тут её пронзила мысль, а будет ли это завтра? Позаботится ли кто-либо о её комнате, поставит ли новый букет в гостиной? Мама уверена, что это сделала дочь. Как же она будет разочарована, когда вновь увидит «рабочий беспорядок» в её комнате, а в гостиной не окажется свежих роз!
   Она хорошо знает свою мать. Та, как всегда, будет с ней добра и не станет упрекать. Но досадное разочарование, как мелкая заноза, надолго останется в её душе. Штефани это чувствует, возможно, оттого, что, как утверждает мама, дочь является её маленькой взбалмошной частичкой.
   В ней словно боролись два человека.
-  Это же нужно раньше подниматься! - ныл один.
-  Но мама не будет разочарована, - отвечал другой.
-  Подумаешь, пройдет день – два и всё забудется, - настаивал первый.
-  Но мама будет разочарована, - твердил второй.
-  Ничего страшного. Она добрая, простит.
-  Да, но будет разочарована.
-  Но ты не привыкла так рано вставать!
-  Зато мама будет довольна. Я уже почти взрослая и могу решать сама.
Этот довод окончательно смутил оппонента и он обиженно замолчал.
   Послышался лёгкий стук и в комнату вошла мать.
-  Ты представляешь, доченька, этот негодник попугай вновь молчит, как воды в рот набрал!
-  Куда воды набрал, в рот или в клюв? - переспросила Штефани.
   Обе рассмеялись.
-  Откуда у тебя такие чудные ландыши!? – мать наклонилась, чтобы вобрать в себя их аромат. - Неужели поклонники появились?
   Она присела на постель рядом с дочерью.
-  Ты у меня уже совсем взрослая, как быстро летит время, - в раздумье произнесла она.







Чем роскошнее розы, тем больше на них шипов

    
   После ухода матери Штефани уже не колебалась расстаться с частью своих утренних привилегий.
   Будильник вырвал её с трудом из сладких объятий сна. Он сковывал её, дурманил голову, клеил ресницы и волочился вслед хмельным шлейфом. Бесшумно спустившись по притихшей лестнице, она вышла во двор.
   Занимался рассвет, было свежо. По сторонам от входа в дом были разбиты две цветочные клумбы, на которых росли розы. Девочка отчётливо помнила, что эти красивые крупные розы были лишены запаха. Но сейчас они благоухали, и ароматом их был пропитан весь воздух. На бархатистых лепестках сверкали крупные росинки.
   Штефани опустилась на колени и стала срезать твёрдые, унизанные острыми шипами, стебли. Чем роскошнее были розы, тем больше было шипов на них.
   Несколько раз она больно укололась, кровь сочилась из ранок и оставалась на срезанных розах. Когда образовался большой букет, она осмотрела клумбу, ожидая увидеть следы своей работы. Но все цветы были на месте, словно никто к ним не прикасался.
   А к белым и красным  розам прибавились ещё чёрные, синие, оранжевые, голубые, зелёные, коричневые и других расцветок! Как вам нравятся розы чёрного цвета в белую шахматную клеточку или синие в красный горошек!? Обе клумбы напоминали палитру одержимого художника, которому земных красок показалось мало!
-  Что скажут мои бедные родители, когда увидят это!? - весело покачала головой дочь.
   Она поставила букет в гостиной и на цыпочках двинулась в свою комнату. Времени вполне хватило, чтобы убрать в комнате, собраться в школу и повертеться перед зеркалом. Увы, ничего общего с Клеопатрой и даже Мерилин Монро! Какая-то серая, вернее, рыжая мышка. Боже, а какие кривые ноги!! И как только Кристиан обратил на неё внимание!?
   Сегодня школьница могла позволить себе, как нормальный человек, позавтракать на кухне, а не на бегу. Там уже хозяйничала мама, от которой не укрылся свежий букет в гостиной. Фрау Мюллер была очень довольна новыми привычками своей дочери. Она хлопотала у стола, норовя скормить Штефани весь яблочный пирог.
   Герр Мюллер, будучи сторонником здорового образа жизни, совершал в это  время пробежку  вокруг дома. И, конечно же, от его бдительного хозяйского ока не укрылись метаморфозы, которые произошли на цветочных клумбах. Здесь высаживались всегда декоративные алые и белые розы.
   Но что это за цветочный бунт!? Доктор Мюллер был образованным человеком и твёрдо решил, что это оптический обман зрения. Как в таких случаях поступает человек? Правильно, он призывает других, которые подтвердили бы его догадку.
   Вызванные в спешном порядке жена и дочь в один голос утверждали, что розы в самом деле разноцветные и вполне реальные. Герр Мюллер недоверчиво переходил от одного цветка к другому, щупал их стебли, касался упругих лепестков.
- Редкий случай семейной галлюцинации! - догадался он. - Медицине уже известны подобные феномены.
-  Вероятно, какой-то шутник их перекрасил, - робко предположила фрау Мюллер.
-  Нет, Тереза.  Абсолютно никаких следов красок,  эти розы естественных цветов, - возразил её муж.
-  Это было бы забавно, - хмыкнула Штефани, - выкрасить розы акварелью, гуашью или масляными красками!
   Хотела бы она посмотреть на такого смельчака. А если бы ценой героических усилий ему это удалось, так только до первого дождя!
-  А  может, тогда, дело в удобрениях для цветов? –  вновь высказала идею мама.
-  Нет,  мы используем  их постоянно, но ничего подобного не  возникало,  - отверг отец Штефани и эту версию.
   Он погрузился в глубокое размышление, напрягая всю свою интеллектуальную мощь.
-  Ах, вот оно что! – наконец  озарило его. – Всё  дело в дождях! Как раз вчера прошёл дождь!
-  Что ты имеешь в виду, Манфред? – спросила мужа фрау Мюллер.
-  Вполне научный подход. Современные дожди содержат всю химическую таблицу Менделеева! Вот они и перекрасили наши розы! Кстати, приглашу сегодня к нам Ганса Келлер. Он возглавляет в городе партию «зелёных». Пусть полюбуется на плоды своей работы!
-  Извини, Манфред, но посмотри на цветы у наших соседей, - остудила фрау Мюллер благородное негодование мужа.
   Доктор с научной методичностью совершил обход ближайших соседей. Там было всё в порядке. Не могли же дожди пролиться только на их розы!
-  Ничего не понимаю! - схватился он за голову.
   Штефани стало смешно. Слышать подобные слова от всезнающего отца было внове. А вид его являл собою сплошную скорбь и растерянность.
-  Какая разница, что и как случилось!? - разумно рассудила мама. - Главное, что эти цветы очень красивы и замечательно пахнут! Не переживай, Манфред. Должно же быть на свете нечто, что ты не можешь объяснить.
-  Но, дорогая, - возразил тот, - я только ищу правдоподобную версию.
-  Действительно, папа, оставь эту затею, - охотно поддержала девочка мать.
-  Ещё древний философ заметил, что нельзя объять необъятное. Пожалуй, он был прав, - достойно вышел из щекотливой ситуации герр Мюллер. - Между прочим, Штефани, ты опаздываешь в школу, могу подбросить, - предложил он.
   Доктор вошёл уже в свою колею и вновь был уверенным в себе человеком, что так ценили в нём его пациенты.







Домовые не бывают братьями

   
   У каждого человека есть своя ахиллесова пята. У Штефани их было даже  две: физика и история. Сколько ни зубри, никак не желают запоминаться! День, от силы неделю, клетки её мозга хранят эту информацию, а потом говорят: - Пока! Приятно было познакомиться!
   И выбрасывают её, как ненужный хлам, даже не советуясь со своей хозяйкой. Не память, а просто решето! Похоже, она дана человеку только для того, чтобы всё забывать!
   Иное дело: красивые наряды, драгоценности, известные топ-модели и кинозвёзды! Тут и стараться не надо. Такие вещи запоминаются сами собой!
   Вот и сегодня на уроке физики у классной доски выглядела она не лучшим образом.  Кристиан и Клаудиа, правда, подсказывали, проявляя чудеса изобретательности. Но скажите на милость, какие уши она должна иметь, чтобы слышать, что они там шепчут с дальних парт!? Жаль, что нельзя использовать мегафон.
   Размышляя, Штефани прошла мимо цветочных клумб, которые утром наделали так много переполоха. Никакого чуда, просто разноцветные розы.
   Дверь гостеприимно распахнулась.
   „ Может быть, отец вмонтировал в дверь фотоэлементы, как в магазинах? – подумала школьница. Хотя, едва ли. Тогда любой человек с улицы мог бы легко проникнуть в дом“.
    Клетка попугая была пуста.
- Наполеон хочет есть, а физика подождёт! – внезапно раздался сверху требовательный глас.  Девочка испуганно вздрогнула.
   Ах, вот оно что! Очевидно, утром, в спешке, его забыли покормить. В знак протеста он оставил клетку и сейчас гордо восседал на люстре. Уж не возомнил ли он себя горным орлом на непреступной скале? Но при чём тут физика? Опять Наполеон темнит!
   Штефани покормила его и водворила на место. Сытость всегда действовала на птицу усыпляюще. Но, перед тем как надолго смежить веки, попугай поучительно изрёк:
-  Не переж-живай, моя пти-ччка. У Эйнштейна в дет-тстве тоже были пр-роблемы с физикой.
   Школьница встрепенулась. Снова он про физику! Сыпет соль на рану! А в отношении Эйнштейна мелет полный вздор! Она не настолько глупа, чтобы не знать о знаменитом физике. А попугай твердит о странных вещах. Не спорить же ей с невежественной птицей?! Этого ещё не хватало!
   Чтобы убедиться в своей правоте, она отыскала в домашней библиотеке книгу об Эйнштейне. И обнаружила, что будущий физик оказался в школе столь бестолков, что учителя были в отчаянии и даже родители сомневались в умственных возможностях своего сына.
   Пришлось признать, что попугай и в этот раз оказался прав. Хорошенькое дело, может быть Наполеон ещё и физику лучше её знает!? Штефани с обидой взглянула на попугая, но тот, разомлев от обильной еды, блаженно дремал.
   Разборки с Наполеоном и хлопоты по дому, чтобы поддержать свое новое реноме, съели львиную долю времени.
   Глухо хлопнула входная дверь и в прихожую, смахивая с плаща капли дождя, вошла мать.
-  Сегодня пришлось немного задержаться, - устало сообщила она. - Ты нашла, что поесть?
-  Не только нашла, но и пирог для вас с папой испекла!
-  Моё сокровище! Спасибо! Дай я тебя поцелую! - мать ласково обняла дочь. – Ты спасаешь меня от голодной смерти!
-  А как там наши цветы, хулиган их вновь не перекрасил? – лукаво спросила Штефани.
- Это камешек в чей огород? – рассмеялась фрау Мюллер, вспомнив своё предположение. - Нет, стоят такие же пёстрые.
-  А вот и папа! – воскликнула девочка.
   Доктор Мюллер был в особом расположении духа.
-  Представьте себе, что я сегодня на день рождения фрау Мартинсон, жене моего шефа, наши розы преподнёс! – возбуждённо начал он. – Именинница, разумеется, чинно встречает гостей, важно раскланивается и с изысканным светским лоском позволяет себя поздравить. Но вы бы видели её глаза, когда я вручил ей роскошные розы всех цветов!
-  Что это? – растерянно спрашивает она.
-  Розы, сударыня, - отвечаю я.
-  Но этого быть не может! Вы меня разыгрываете?! – не верит она.
-  Почему, вы же держите их в руках! - убеждаю я её. – Между прочим, даже Клеопатра не могла себе этого позволить! Тереза, - обратился герр Мюллер к жене, - ты, пожалуйста, не волнуйся, но фрау Мартинсон осчастливила меня таким лучистым взглядом, так многозначительно сжала мне руку! Тут я возблагодарил судьбу, что рядом  не оказалось моего шефа, ибо он ревнивец, каких мало! Но что мне делать на следующий день её рождения, чтобы её не разочаровать? Разве что кусок Марса добыть!? – закончил он под всеобщий смех.
-  Папа ведёт себя сегодня как мальчишка, совсем на себя не похож! - с интересом заключила Штефани.
   Она поймала себя на мысли, что ей это нравится. Сегодня её семья была монолитна, как никогда. Отец не рвался в свой кабинет, а был словоохотлив и остроумен, а мать забыла про усталость и заразительно смеялась. Уныло вздохнув, школьница нехотя побрела к себе, чтобы немного позаниматься. Её не оставляла мысль о предстоящей на днях контрольной по физике.
   На сегодня довольно. Девочка решила немного развлечься. Компьютер укоризненно смотрел на неё широким глазом монитора. В последнее время она совершенно забросила своего любимца. Нужно было послать электронное письмо подруге, а затем порыскать по Интернету в поисках последних светских и музыкальных новостей.
   Быстро вспыхнул экран монитора. На всех программах Интернета шла информация только по физике! Ясные примеры, иллюстрации, объяснения. Как прикажете это понимать!? Компьютер объявил независимость?
   Хорошо, в таком случае включим магнитофон. Музыкальная коллекция Штефани  - одна из самых больших в школе и скучать ей не придётся. Она нетерпеливо поставила кассету с популярной немецкой группой, мягко нажала на клавишу и прикрыла глаза в ожидании знакомых звуков.
   Трудно поверить, но зазвучали голоса певцов, которые под музыку, в песенной форме излагали основы физики!! Как вам это нравится!? Она в лихорадочном азарте поставила вторую, третью, четвёртую кассету. Бесполезно, всюду одно и тоже! Даже на пластинках с сказкой о Дюймовочке и снежной королеве!
   Что случилось с фонотекой, предметом её гордости и зависти сверстников? Неужели она покупала не музыкальные кассеты и диски, а лекции по физике!?
   Взяв пульт, она быстро включила телевизор. К её изумлению, на всех шестидесяти каналах шла передача по физике. И именно той части, в которой она нуждалась! Это было настолько интересно и захватывающе, что Штефани невольно заслушалась. Но потом спохватилась и выключила телевизор. Тут уж дело принципа!
   Что же это получается? Вся аппаратура, включая её новый компьютер, объявила забастовку!? А не прикажете ли ещё плясать на дискотеке под курс физики!? Представьте только себе, что репертуар модной музыкальной группы состоит лишь из песен о физических свойствах жидких и твердых тел! Кошмар!
   Что происходит в последнее время? Не дом, а сплошной Бермудский треугольник из смеси цветов, попугая Наполеона, говорящей куклы и капризов современной техники! Кто объяснит!?
-  Я, сударыня, если позволите, - раздался спокойный голос.
   Штефани оторопела. У распахнутого окна её комнаты стоял черноволосый юноша. При известной доле фантазии можно было предположить, что некий хулиган забрался к ней с крыши. Если бы не нелепый наряд, в который он был облачён.
   Неужели человек в безупречном чёрном фраке, белоснежной манишке с бабочкой и в старомодной шляпе-цилиндре на голове станет забираться на крышу? Лакированные туфли его блестели, в руках он держал пару белых перчаток. 
   Девочка застыла с открытым ртом. Нет, она не испытывала страх. Наоборот, её распирало от возмущения! Какой  нахал! Забрался в комнату и даже не соизволил постучать в дверь! Да ещё в таком маскарадном виде!
-  Нам пора объясниться, сударыня. Иначе вы выставите меня за дверь, - мягко сказал незнакомец, пряча улыбку. – Я не проникал в дом ни через окно, ни через дверь. Я живу в нём с тех пор, как он существует.
   Вежливые манеры и речь юноши, в которой он обращался к собеседнице на «Вы», немного  успокоили девочку.
-  То-есть, как это вы здесь живёте? – не удержалась она от вопроса. 
Значит, у неё есть брат, а родители столько лет искусно скрывают это? Интересно!
-  Нет, сударыня, к сожалению, я не ваш брат. Я – домовой и зовут меня Штефан. Правда, наши имена похожи?
-  Вы знаете мое имя? – удивилась школьница.
-  Мы, домовые, знаем всё.
-  А сколько же вам лет?
-  Я выгляжу немного старше вас. По человеческим меркам, мне уже за пятьсот. В любом доме, - продолжал Штефан, - есть домовой. Он обязан  заботиться о доме и о его жильцах.
-  Я читала о летающих в квартирах утюгах, оживающей мебели и странных звуках по ночам. Их тоже производят домовые? Кажется, это называется  полтергейст, - Штефани была довольна, что вспомнила это сложное слово.
-  Это делают домовые, когда они недовольны жильцами, - объяснил собеседник.
-  Скажите,  пожалуйста, - решила внести ясность девочка, - грузовик, который на меня едва не наехал, события на дискотеке и попугай Наполеон – это дело ваших рук?
-  С попугаем пришлось изрядно повозиться, крепкий орешек попался. Кстати, он замолчал после того, как его смертельно обидел в 1812 году император Наполеон. Он обозвал его круглым идиотом из-за того, что попугай усомнился в его победе над Россией. А сейчас, будто в насмешку, вы именуете эту несчастную птицу Наполеоном. Ни один, уважающий себя попугай, не станет в таком случае говорить и выполнять ваши просьбы.
-  А дискотека?
-  Я прекрасно знал, что происходит там, каким унижениям вы и Кристиан подвергались. Для меня не составило труда проучить зарвавшегося Романа. Я отправил его ненадолго в средневековье, на перевоспитание к одному крупному феодалу. Целый год ему пришлось трудиться в поле, страдать от голода и холода, постоянных побоев и унижений от заносчивых слуг феодала.  За строптивый нрав его едва не казнили. Надеюсь, он изменился к лучшему.
-  Вы говорите, целый год! Но Роман появился в школе на следующий день! - выразила сомнение Штефани.
-  Я не оговорился. Время – понятие относительное. Ближе всех к этому подошёл известный  физик  Эйнштейн.  Вы уже читали о нём,  -  улыбнулся  домовой.  - Человек может провести в другом времени целый год, а его современникам покажется, что он отсутствовал лишь минуту. Как вы думаете, - неожиданно спросил Штефан, -  сколько океанов существует на Земле?
-  Четыре, - отпарировала девочка.
-  Неправильно!
-  ?!
-  В действительности, их - пять. Конечно, если учесть, что существует ещё бескрайний океан времени, волны которого омывают нашу планету. Как в любом из океанов, в нём имеются различные течения и водовороты. Случайно угодив в них, человек, незаметно для себя, может исчезнуть на несколько десятков лет. Теперь понятно?
-  Понятно, - вздохнула почтительно Штефани, вовсе запутавшись. – А почему вы перекрасили розы?
-  Неужели вы думаете, что я работал кистью? Я просто изменил их окраску. Только два цвета, красный и белый, показались мне ужасно унылыми. И потом, мне хотелось вознаградить вас. Вы встали непривычно рано, чтобы поставить в гостиной свежий букет и вас не испугали даже острые шипы.
-  Большое спасибо. Цветы просто сказочные! Но почему вы появились именно сейчас?
-  Хороший вопрос, - наморщил лоб домовой. – Думаете, грузовик, который едва не погубил вас, тоже дело моих рук? Не в моих правилах так шутить. Вам действительно угрожала эта опасность. На свете этом ничего случайно не происходит. Грузовику предстояло в нужном  времени и месте сыграть свою роль. А я к вам очень уж привязался. Пришлось нарушить традиции нашего мира и вмешаться. Но я не жалею. Кто бы меня тогда попытался  выставить за дверь? – пошутил он.
-  Меня в самом деле могло не стать!? – прерывающимся голосом спросила Штефани.
   Слёзы выступили у неё на глазах. Ей не верилось, что в тринадцать лет, когда вся жизнь впереди, когда рядом милые родители, когда зарождается первое робкое чувство любви, всё это могло оборваться!
   Домовой грустно слушал её мысли. За более чем пятьсот лет он многое повидал и никогда не вмешивался.
-  Успокойтесь, - коснулся он её руки, - этого не случилось.  А теперь скажите, почему Ваше Величество не желает заниматься физикой?
-  Фи, - передёрнула плечиком девочка, - такой противный предмет!
-  Не оттого ли, что не даётся? - улыбнулся Штефан. - Но ведь вам понравилось то, что я предложил? 
-  Вы имеете в виду все мои музыкальные диски, компьютер и телевизор, нафаршированные лекциями по физике!? Хороши шуточки!
-  Но согласитесь, что они не так унылы, как классные занятия.
-  Да, - вынуждена была признать она.
-  Итак, сударыня, какой вид техники выбираете? Магнитофон, телевизор, компьютер или предпочтёте по книгам?
-  Пожалуй, телевизор, - обречённо опустила плечи школьница.
   Вслед за её словами приветливо вспыхнул экран. Вообразите себе, что известный диктор, который обычно ведёт программу новостей, вдруг переключается на чтение лекций по физике. И делает это очень остроумно, потешно имитируя полёт воздушного змея, брачный танец фламенго или звуки льющейся из крана воды!
   А знаменитая светловолосая топ-модель демонстрирует действие изучаемых законов и беседует с символами и знаками, которые, взявшись за руки, образуют несложные формулы!
   С   таким   захватывающим   интересом   Штефани   не   смотрела   даже   любимые мультфильмы! Тем более, что можно было задавать вопросы  диктору  и топ-модели. И они, обращаясь к девочке по имени, отвечали!
   Раздался телефонный звонок.
-  Ты уже знаешь, какой номер отколола голливудская кинозвезда Коко Моро!? Это просто умопомрачительно!! – захлебывалась от восторга Клаудиа.
-  Нет, а что случилось?
-  Ах, Штефани, такого не знать! Ты чем занимаешься!?
-  Физикой.
   Последовало долгое молчание. Наконец, подруга пришла в себя.
-  У тебя всё в порядке?
-  Разумеется. Ты извини, пожалуйста, но мне пора. Диктор из-за меня прервал передачу, - Штефани положила трубку.
   Прошли последние кадры, прозвучали последние слова и экран телевизора погас. Домового рядом не было. На пороге комнаты стояла мать.
-  Солнышко, уже поздно, пора в постель. Завтра в школу, – напомнила она.
   Фрау Мюллер погасила свет и тихо затворила дверь. Её дочь, утомлённая перепитиями прошедших дней, тут же уснула. Ей снилась Клаудиа, которая, будучи пчелой, чинно восседала на громадной фиолетовой розе и излагала основы физики; попугай Наполеон,  вместо ног у которого вертелись автомобильные колёса и кукла Лаура, танцующая на дискотеке в паре с котом Аристотелем. Жизнь продолжалась.





Эликсир жизни
   

  В любом дворце, доме, квартире и даже самой маленькой лачуге, обитатели которой перебиваются с хлеба на воду, живёт домовой. Он следит за порядком, защищает дом от пожаров и воров, неназойливо поучает жильцов и контролирует поведение домашних животных.
   Его нельзя обижать или бранить. Естественно, вы никогда его не видите, так как он принадежит к другому миру, который тесно связан с нашим. Едва ли кто-то из вас встречался с домовым лицом к лицу или наблюдал, как он расхаживает по комнатам, морщится от многовековой боли в суставах, проверяет пыль под кроватью и недовольно хмыкает.
   Но во время обеда может незаметно исчезнуть ложка. Стул, на который вы намереваетесь сесть, неслышно отодвинется, и вы совершите мягкую посадку на пол. Неизвестно куда вдруг запропастятся брюки или ключи от квартиры, хотя вы прекрасно помнили их место. А странный топот на чердаке, глухое завывание ветра в печной трубе и ощущение безотчётного страха?
   Если обитатели дома прилежны, а дети послушны и хорошо учатся, у них нет проблем с домовым. Напротив, чем больше они стараются, тем больше успехов. А в доме создаётся уютная атмосфера, когда всё ладится и спорится.
   Домовым приходится несладко, так как непоседливый человек всё время что-то выдумывает и изобретает. То элекрический свет, то радио, то телевизор, то компьютер! И домовые прилежно корпят над схемами, поскольку должны прекрасно знать всё хозяйство.
   Штефан изучал компьютер целых два дня. Хотя, где вы видели, чтобы домовой этим интересовался!? А может ему ещё свою электронную страничку завести и общаться с коллегами через Интернет? Весьма занятно!
   Человек жил слишком просто. Поэтому он изобрёл компьютер, чтобы заодно и время экономить. Но этот монстр его не только не экономит, а безжалостно пожирает, словно прожорливая гусеница сочный лист.
   Среди людей, животных и даже домовых встречаются свои «белые вороны», которые ведут себя иначе, чем все остальные их собратья. О таком человеке обычно беззлобно говорят:
-  Вон, смотрите, чудак пошёл, человек не от мира сего!
   Именно к этой, редкой даже среди людей категории, принадлежал домовой Штефан. В его среде не принято было вмешиваться в человеческие судьбы. В особенности, когда речь шла о жизни или смерти. Об этом им всем, собирая раз в сто лет, напоминал Великий Магистр, глава их мира.
   То ли симпатия к девочке, имя которой так созвучно его имени, то ли жалость и сострадание разрывали ему сердце, но он решил нарушить строгий запрет.
   Штефани на роду было написано умереть в тринадцать лет, в этом цветущем и безмятежном возрасте. В одну стройную цепь выстроились визит к подруге, её поспешность, автобус и грузовик, который на миг потерял управление.
   Домовой это прекрасно понимал, но холодный ум его не хотел допустить, чтобы в дом вместе с бездыханным телом его любимицы ворвалась скорбь. Тогда-то и стали наблюдаться столь необычайные события.
   А Штефан был незамедлительно вызван в Мир Прозрачных Кристаллов. Великий Магистр уже ожидал его. Это был сухощавый, благообразный старичок в чёрном фраке с бабочкой. Он стоял, заложив руки в белых перчатках за спину, и гневно смотрел на приближающегося коллегу. Ему было уже за две тысячи лет. В своё время он видел Иисуса Христа, внимал каждому слову его проповедей, слышал тяжёлую поступь римских легионов.
   Домовой почтительно склонил голову и стал на одно колено. Так было принято 
приветствовать главу их мира.
   Под величественными сводами хрустального зала гулко загремел голос Магистра:
-  Штефан, вы грубо нарушили незыблимое правило нашего мира! А именно – не вмешиваться в судьбу человеческую, не искажать ход событий божественного предначертания. Ваша миссия важнее ничтожной человеческой жизни, вы обязаны следовать нашим законам, а не разрушать их! Я был вами доволен, но с недавних пор ваши действия переходят все границы!
-  Но, мессир! Я не пытался остановить смерть, а только её отсрочил, руководствуясь благими намерениями.
-  Мне это известно, - голос Великого Магистра смягчился. – Вы думаете, мне не хотелось когда-либо вмешаться, думаете, я спокойно наблюдал за бурными и кровавыми событиями человеческой истории?
-  И вы никогда никому не помогали?
-  Помогал. Когда была на то Высшая Воля, - при этих словах он поднял вверх указательный  палец. – Подумайте, что случилось бы, если все домовые вздумали бы вмешаться в дела человеческие? Был бы Хаос и вопиющие нарушения Божественной Воли, - продолжал Магистр. -  Каждому человеку уготована только его участь, точно взвешена только его толика боли и страданий. Если он успешно пройдёт все испытания, душа его становится чище и совершеннее, словно бриллиант, который засверкал после долгой обработки алмаза. Вы согласны с этим, Штефан?
-  Да.
-  В таком случае будем считать ваш проступок досадным недоразумением. Вернитесь в прошлое и не мешайте грузовику.
-  Извините, мессир, я не согласен с вашим решением! – голос собеседника звучал твёрдо.
-  Вы понимаете, чем это вам грозит? В пространственно-временном континууме образовался вакуум, который требует компенсации, -  бесстрастно произнёс Великий Магистр. – Вам придётся расстаться с четвертью вашей жизни.
-  Хорошо, я согласен.
-  Можете идти. И прошу вас, Штефан, не становитесь человеком. Это не в ваших интересах.
   Мгновенье спустя юноша в черном фраке был в доме семьи Мюллер.
   Штефани давно вернулась из школы. Пальчики её весело бегали по клавиатуре компьютера, а голубые глаза сияли. Сегодня выдался неплохой день, в дневнике гордо теснились отличные оценки. И Кристиан задержал её руку дольше обычного! Он такой забавный и неуклюжий!
   Девочка обернулась, почувствовав на себе посторонний взгляд. Домовой стоял рядом и, о чём-то размышляя, рассеянно смотрел на неё.
-  Ой, Штефан, у вас такой вид, будто бы вы получили взбучку! - посочуствовала она.  - Наверное, отругали, поставили в угол и лишили сладкого?
   Именно так родители когда-то наказывали её за непослушание.
-  Можно сказать, что я стоял в углу, - улыбнулся тот. – Хотя это и непедагогично. Вообразите только себе, мне пятьсот лет, я домовой и стою в углу! Как вам это нравиться, миледи?
   Его собеседница звонко рассмеялась. Ей, правда показалось забавным, что домового можно таким образом наказать. Обычно это было печальной привилегией непослушных детей.
-  Чем вы сейчас занимаетесь? – поинтересовался Штефан.
-  Готовлюсь к контрольной по физике, - грустно вздохнула школьница. – Вы знаете, у меня совершенно нет памяти! – смешно сморщила она носик.
   О, боги! Это очаровательное создание, которое хватает всё на лету, жалуется на отсутствие памяти!
-  Это потому, что физика интересует вас не больше, чем кота Аристотеля, - заметил собеседник. - А вы ещё недовольны своей памятью! Нужно не только знать материал, представлять его, но и ощущать. Немного напрягите свою фантазию и вы увидите учёного, который открыл законы и поймёте, как он это сделал. Фантазия, как нить Ариадны, не позволит вам заблудиться в лабиринтах формул.
-  Улыбка кота без самого кота, - подвела итог Штефани. – Но ведь у учёных совершенная память и без особой фантазии.
-  Ну, не скажите. Томас Эдисон забывал иногда свою собственную фамилию. Леонардо да Винчи почти ничего не мог запомнить, не записав. Сэр Вальтер Скотт также имел плохую память, однажды приняв своё стихотворение за стихотворение лорда Байрона.
-  Но бывает же уникальная память! – вступилась за человечество девочка.
-  Бывает, не спорю. Аса Грей, американский ботаник, мог по памяти назвать свыше 25 тысяч видов растений. Известный английский историк Маккей на спор выучил наизусть за одну ночь книгу «Потерянный рай». А Юлий Цезарь помнил имена всех своих солдат.
-  Ах, мне бы такую память, - мечтательно произнесла школьница.
-  Я могу помочь, но это будет уже не ваша память. Но, прежде, позвольте мне доказать, что вы зря грешите на свою память.
-  Каким же образом? – вскинула голубые глаза Штефани.
-  Я приглашаю вас совершить небольшое путешествие.
   Они тотчас оказались в убогой и мрачной комнате. Её обстановку составляли топчан, голые доски которого едва скрывало рваное одеяло и грубо сколоченный деревянный стол. В комнате была ещё одна дверь, которая вела в соседнее помещение.
-  Где мы? - с изумлением озиралась по сторонам спутница.
-  Это жилище средневекового алхимика. Он первый наблюдал законы физики, которые вы сейчас изучаете. А вот, кстати, и хозяин.
   Прямо на девочку шёл древний алхимик. На заросшем щетиной измождённом лице его лихорадочно горели тёмные глаза. Всклокоченные, беспорядочно разметавшиеся длинные волосы скрывали его возраст. Одет он был в ветхое нищенское рубище, двигался с трудом, волоча за собой искалеченную левую ногу.
   Штефани вскрикнула. Алхимик прошел сквозь неё, как через прозрачную дымку.
-  Отлично, - удивилась она, - где же моё тело!?
   Ей приходилось терять ключи, книги, вещи, но собственное тело – никогда!
-  Не беспокойтесь, мы для него невидимы, - объяснил домовой. – А сейчас пройдём через эту дверь в лабораторию.
   Вторая комната выглядела побольше. Она была сплошь заставлена диковинными, из витого стекла, колбами, ретортами и непонятными приборами. Всё это жило своей собственной жизнью, кипело, клокотало, жидкость в колбах меняла свой цвет и издавала удушливый запах. На полках лежали мёртвые лягушки, несколько змей и чёрных кошек.
-  В это время алхимик занимается опытами, которые легли в основу физики. Именно они вас сейчас интересуют. Посмотрите внимательно.
   Широко открытыми глазами гостья следила за действиями ученого. А он неспеша кипятил воду, прогоняя пар через систему стеклянных трубок, что-то бормотал и делал записи. Школьница отлично понимала, что он делает, все формулы и цифры отчётливо всплыли в её памяти.
-  А почему он хромает? – осведомилась девочка.
-  В эти времена все алхимики считались колдунами. Святая инквизиция жестоко расправлялась  с  ними.  А его хромота  –  следствие пыток.  «Испанский  сапог»  -  это страшная вещь, которую придумал человек.
-  А как же он уцелел?
-  Благодаря покровительству одного вельможи, близкого к королю. Алхимик  спас когда-то его жену и детей от верной смерти.
-  А как его зовут? 
-  Имя его вам ничего не скажет. Через двести лет эти законы физики станут известны, но под именем другого учёного, которого вы знаете. А этого человека ожидает забвение. Через год его, вместе со всем населением города, унесёт в могилу эпидемия чумы. К сожалению, - задумчиво сказал Штефан, - жизнь похожа на розу с шипами. Роз без шипов не бывает.
-  А для чего ему понадобились дохлые кошки и змеи?
-  Всю свою жизнь он, как, впрочем, и его коллеги, провёл в поисках эликсира жизни, чтобы люди получили вечную молодость и бессмертие, а вместе с ними счастье и свободу. Вы, вероятно, слыхали о выдающихся врачах древности: Парацельсе, Авиценне, Нострадамусе. Они достигли большего, чем другие, но никто из них не получил вожделенный эликсир.
-  А почему? Его так трудно синтезировать?
-  Нет. Эликсир жизни вне человека не существует. Он присутствует в самом человеке. Чем больше человек совершает добрых дел, тем больше накапливается в нём эликсир вечной жизни. Он нужен человеку не столько для короткой земной жизни, сколько для того, чтобы душа его получила безграничные возможности в высших мирах, куда она попадает после смерти тела.
-  Значит, человек не обречён? – вопрос Штефани прозвучал не по-детски.
-  Нет. Вы можете себе представить стакан воды?
-  Да, - ответила девочка, не зная куда клонит домовой.
-  А разве вы плачете, когда выливаете воду из стакана, поливая цветы?
-  Нет.
   Она вовсе не имела привычки плакать во время этой процедуры.
-  Стакан остаётся, а вода уходит в землю. Верно? Но она не исчезает, она только меняет свою форму! Вы уже знаете из курса физики, что вода  существует в трёх формах: жидкой, твёрдой и газообразной. Её невозможно уничтожить! Она вечна!
-  А при чём тут стакан воды? - выразила недоумение его спутница.
-  Стакан – это человеческое тело, а вода – душа. Но разве можно сравнивать!? Человеческая душа – самое ценное, что есть во Вселенной! Природа не настолько расточительна, чтобы позволить ей бесследно пропасть. Ещё великий Гёте заметил, что «наш дух есть сущность, природа которой остаётся нерушимой и который будет действовать непрерывно и вечно». Если вы не видите душу, это не значит, что её нет. Я же, к примеру, существую, несмотря на то, что был невидимым свыше пятисот лет! Станете ли вы утверждать, что человек не существует, если он живёт в другом городе?
-  Значит, человек продолжает жить в других мирах?  И много их?
-  Бесконечное множество, от ужасных до невообразимо прекрасных. В каком из них оказаться – зависит лишь от человека. А смерть – это способ перехода из одного мира в другой. Как такси, - улыбнулся домовой. - Так зачем же плакать, провожая близкого человека в высшие миры? Тем более, если он своими добрыми делами накопил в себе достаточно эликсира вечной жизни!
-  А если не накопил, если грешил всю жизнь? – предположила Штефани. – Попадёт ли он в ад, как в один из ужасных миров? И как он выглядит?
-  Вы увидите много, но ад я вам показывать не стану, – предупредил юноша. - Скажу только, что путь туда лежит через сырой тёмный тоннель, со стен которого на грешника сыпятся  змеи  и пауки. Невыразимый ужас охватывает душу. После  выхода из тоннеля человек видит мир двух цветов – красного и чёрного. Всюду дымится и горит под ногами земля. Много людей,  которые в отчаянии кричат, плачут и вымаливают у Бога прощение.
   Между ними снуют омерзительные твари, а над головами вьются огромные чёрные птицы с острыми когтями, которыми норовят cхватить людей. Когда  человек  начинает идти, его ноги, а затем всё тело покрывается густой чёрной грязью, так что становится трудно передвигаться. Перед грешником разверзается огненное озеро с языками пламени.  Вода в нём дышит вечной смертью. 
   Надеюсь, я достаточно рассказал, чтобы отбить желающим охоту там побывать? - иронично закончил домовой.
-  Да, уж, местечко не для слабонервных! – поёжилась Штефани. - Не мешало бы туда организовать экскурсии, чтобы люди видели, что это такое.
-  Людям и так достаточно дано, но они всё-равно не видят очевидного, потому что многим  выгоднее жить с закрытыми глазами. Но каждый пожнёт плоды дел своих. Доброму человеку нечего бояться.
   Девочка вспомнила, как несколько лет назад присутствовала на похоронах дедушки. От безысходного горя рыдала бабушка, плакала мама, уткнувшись в папино плечо. Аромат цветов, смешанный с дымом ладана и ещё каким-то незнакомым приторно-сладковатым запахом, навсегда врезался в её память.
   Значит, дедушка жив, а это главное!
-  Не пора ли нам домой? – напомнил Штефан. - Ужин стынет, а ваша мама уже поднимается к вам в комнату.







Наполеон становится  Цицероном

    
   Штефани любила проводить вечера вместе с родителями. Как приятно неторопливо пить чай из тонкой фарфоровой чашки и смотреть, как сквозь красивый  абажур  просачивается мягкий золотистый свет. У дальней стены приглушённо мерцали электропечь и холодильник, который тихо нашёптывал свои монотонные мелодии. Впрочем, он и не пытался составлять конкуренцию соловью. В недрах его бушевала вечная зима.
   Это было маленькое мамино королевство, где правила только она. Надо заметить, что благоразумный герр Мюллер на её права и не посягал.
   Вся кухня была выдержана в бело-голубых тонах и казалась частью владений снежной королевы. А сама «королева» сидела рядом с мужем и с удовольствием лакомилась вкусными булочками, запивая их ароматным чаем.
-  А вы знаете, -  сообщила фрау Мюллер, - что в нашем доме бесследно пропали все мыши! Ни одной не осталось! Я часто спускаюсь в подвал и иногда натыкалась на них.
-  Не удивительно, - равнодушно заметил её муж, - к нам недавно приезжала служба по борьбе с грызунами. Люди не зря зарплату получают.
-  Ну, папа, не скажи. После их визитов этих грызунов становилось ещё больше! Они, наверное, травили их шоколадом! – весело хмыкнула дочь.
-  Да, Манфред, - подтвердила его жена, - мы живём в этом доме почти двадцать лет, но мыши исчезли лишь теперь.
-  Значит, Аристотель провёл с ними беседу на тему: «Как нехорошо водиться в доме, где живут славные люди», они устыдились и ушли в глубокое подполье, - назидательно изрек герр Мюллер. Он часто прибегал к шуткам в непонятных случаях.
   Кот Аристотель был молод, упитан и чрезвычайно ленив. Его любимым занятием было греться на солнышке, гонять зарвавшихся соседских котов и смущать сердца хорошеньких кошечек. Мыши его интересовали в такой же мере, как скажем, астрономия или бухгалтерский учёт. Он был и без того всегда сыт, ухожен и доволен своей независимой кошачьей жизнью.
   Но в один прекрасный день перед ним неожиданно предстал домовой. Аристотель был хоть и молодой, но достаточно сообразительный кот. Эта встреча не сулила ему ничего хорошего. Он сделал вид, что торопится по неотложным делам. Однако его лапы, такие гибкие и сильные, внезапно обмякли и стали непослушными.
-  Ах, Аристотель, я в вас бесконечно разочарован. Вы совсем позабыли о своих обязанностях, - обратился к нему Штефан.
   Кот, потупив глаза, мудро молчал. Раз уж он попался, придётся выслушать наставления на путь истинный. Это ни к чему не обяжет. По правде сказать, его гораздо больше занимала предстоящая встреча с очаровательной кошечкой, чем эти нудные поучения.    
-  Ошибаетесь, - вмешался в ход его мыслей домовой. – Встречу с кошечкой придётся отложить. Сначала изведите мышей.
-  Но их слишком много! – возмутился тот.
-  Вы что, их считали? Но это ваши проблемы. Уклоняться у вас хватает сообразительности. И запомните: если вздумаете увиливать, сами превратитесь в мышь!
   Весь лоск мигом слетел с Аристотеля. Перспектива превратиться в презренного грызуна и, при этом, быть съеденным на обед одним из его котов-недругов, явно не прельщала его. Выбора не было. Изменив своим привычкам, он рьяно взялся за поручение, переловив и разогнав  всполошившихся  мышей. Застигнутые врасплох, они никак не могли понять, почему этот благодушный кот вдруг так озверел!?
   Таким образом, герр Мюллер был недалёк от истины. Разница была только в том, что Аристотель действовал более жёстко.
-  Будем считать, что кот исправился, - заметил отец Штефани. -  Если бы ещё попугай заговорил! Я за него заплатил, как за хорошую скаковую лошадь! Продавец поклялся, что эта порода самая способная!
-  Папа, уж не думаешь ли ты выставить несчастного попугая на бега? - рассмеялась дочь.
-  Я, кажется, однажды слышала, как он говорит, но чётко не разобрала, - вспомнила фрау Мюллер.
-  А давайте мы его переименуем! - предложила девочка. – Может ему его имя не нравится. Он же не торт, чтобы его Наполеоном величать!
-  Но, Штефани, - возразила мать, - попугай ведь не дом, не фабрика и не корабль, чтобы его так просто взять и переименовать!
-  А что, - добавил герр Мюллер, - мы ничего не теряем. И с чиновниками-бюрократами согласовывать не надо. У попугая-то нет паспорта!
-  Какое же имя мы ему подберём? - спросила мама.
-  Давайте назовём его Цицероном! – быстро отреагировала Штефани.
-  Ты думаешь, от этого он станет разговорчивее? – засомневался её отец.
-  Я не против, - согласилась мать. - Дадим попугаю шанс. Надо птицам доверять! - назидательно заявила она.
   О том, что его переименовали, не знал только сам попугай. Он уже привык к обидному имени настолько, что оно стало частью его самого, как роскошный хохолок на голове. Наполеон был мудр и прозорлив. Но ему даже в голову не приходила шальная мысль, что кто-то может его переименовать. Сначала он внимания не обратил, что к нему обращаются по иному имени. Но имя «Цицерон» произносилось всё настойчивее и чаще. Так что он приоткрыл один глаз, чтобы выяснить, что ещё за Цицерон здесь объявился?
   Оказывается,  эта милая семейка так обращается к нему! Конечно, попугай обиделся, что его так вот, за милую душу, взяли и переименовали! Даже не посоветовались! И решил не реагировать.
   Но после зрелых размышлений, он пришёл к выводу, что имя «Цицерон» звучит, пожалуй, неплохо. Птице даже польстило, что такое же имя носил выдающийся древнегреческий оратор. Не чета этому неудачнику и выскочке Наполеону!
-  Цицерон, Цицерон, Цицерон, - сладострастно повторял он, осваиваясь в новой ипостаси. И наконец, когда вся семья Мюллер была в сборе, он хрипло выкрикнул:
-  Цицер-р-ррон! А что, неплохо звучит, чёрт побер-р-рри!
   Очевидно, он произнёс длинную речь, сравнимую с выступлением депутата в парламенте, потому что тут же устало и важно смежил веки.
   Его слова произвели настоящий переполох! Герр Мюллер уронил газету, а его жена едва не лишилась чувств. Эта птица ещё и ругается!? К тому же в присутствии такого впечатлительного ребёнка, как Штефани! А ребёнка разобрал такой смех, она смеялась так долго и заразительно, что мать стала опасаться, не задохнётся ли её дочь?
-  Манфред, дорогой, кого ты купил!? – пришла в себя его жена. – Он же сквернословит!
-  Но, дорогая Тереза, трудно ожидать, что птица будет читать только молитвы, проповеди и распевать псалмы, - пытался убедить тот жену.
-  Бесспор-р-рно! – подтвердил Цицерон.
   Попугай отныне заметно повеселел. Его клетка была всегда открыта и птица порхала
по дому, как крупная тропическая бабочка. Несмотря на почтенный возраст, он проявлял недюжинную активность: напоминал главе семейства голосом его шефа о ближайшей конференции, следил, чтобы фрау Мюллер не забывала зонтик и губную помаду, когда спешила на работу, и легко находил запропастившиеся в доме вещи. А Штефани, когда она приходила из школы, садился на плечо и маминым голосом вопрошал:
-  Как пожив-вает моя ненагляд-дная птич-чка?
   Цицерон освоил даже телевизор. Когда дома никого не было, он плюхался рядом с пультом и точно рассчитанным движением клюва нажимал на кнопку. Таким же образом он переключал каналы. Из телевизионных передач он предпочитал детективы, мультфильмы и фильмы о природе. Политиков он не переносил, считая, что они гораздо больше говорят, чем делают.
   Какой страх испытала однажды фрау Мюллер! Она вошла в собственный дом и услыхала истошный крик:
-  Стой! Ни с места! Лови её, держи! Справа заходи! Ах, растяпа!
   А затем последовала перестрелка. Неужели банда гангстеров оккупировала её дом!? Нет. Оказывается, это Цицерон смотрел телевизор и по ходу фильма делал собственные комментарии.
-  Лучше бы мы его не переименовывали, - рассмеялся герр Мюллер, когда жена поведала ему эту историю.
    Попугай навсегда распрощался со своей вечной меланхолией. Единственно, кого он опасался, был кот Аристотель. С ленивым равнодушием тот следил за его полётом и в чёрных зрачках его плясали искры. Он охотно бы полакомился этим зазнайкой, но боялся наказания домового. Стать мышью или тараканом ему ужасно не хотелось.


   


Голубой терьер уже в пути

   
   Девочка собрала школьный рюкзак и с трудом приладила его на спину. Сегодня пришлось захватить ещё спортивную форму. Поэтому кожаный рюкзак выглядел так же вызывающе, как горб сытого, довольного жизнью, верблюда.
   На  пути к выходу она ласково прикоснулась к листьям герани и услыхала слабый, едва внятный, шёпот:
-  Полей нас, пожалуйста, Штефани, полей. Мы уже три дня без воды.
   Ах, из-за кавалькады странных событий она совсем позабыла о цветах в своей комнате! А ведь они тоже живые существа, как и люди, только не двигаются.
   Листья на них бессильно поникли, словно руки у тяжело больного человека. Даже тёплые солнечные лучи не радовали их.
   Школьница готова была поклясться, что обращаются к ней именно цветы! Хотя видеть говорящие растения ей ещё не приходилось. И ещё странно было  наблюдать, как политые цветы, прямо на глазах, бойко выпрямляли свои стебли и увядшие листья.
-  Спасибо, Штефани, спасибо, Штефани! – благодарно шептали они.
   А один красивый цветок даже сделал ей реверанс, отчего девочка пришла в полный восторг. И после этого она должна отправляться в школу!? Какая несправедливость!
   Но это был первый печальный закон, известный каждому школьнику: всегда что-то интересное происходит тогда, когда спешишь. Штефани взглянула на часы. Она безнадёжно опаздывала! Но была ли в этом её вина? Просто действовал второй печальный закон: если человек чем-то увлекается, минуты превращаются в часы. Этот закон, очевидно, знал и попугай Цицерон. Он устроился хозяйке на плечо и философски изрёк:
-  Не переж-живай, моя птич-чка. Быв-вает.   
   А потом, без всякой связи, прокуренным голосом старого матёрого матроса, хрипло выкрикнул:
-  Свист-тать всех нав-верх!
   Штефани отчаянно перебирала варианты. Помочь ей могло только чудо!
-  Отлично, Цицерон, отлично, - раздался иронический голос домового. – И как  только вы додумались использовать меня в качестве автобуса?
   Школьница оглянулась. Домовой сидел в глубоком кресле и укоризненно качал головой.
-  Извините, Штефан, но Цицерон не виноват! Не он опоздал в школу, а я. Слишком увлеклась говорящими цветами.
   Тот перевёл взгляд на её увесистый рюкзак, на разметавшиеся по плечам золотистые волосы. В широко распахнутых голубых глазах застыло раскаяние и безмолвная просьба.
-  Хорошо, - сказал он, - я помогу, но в первый и последний раз! Разве цветы обязаны напоминать, чтобы их поливали? – улыбнулся он.
   В это время долговязый верзила Мартин Кляйн развернулся к задней парте.
-  А вам известно, - язвительно сообщил он, - что Штефани приглашена сегодня королевой Англии в Букингемский дворец?
-  Да, действительно, но только вместе с тобой! - непринуждённо добавила девочка, внезапно появившись рядом.
   Мартин, который недавно на спор в полночь забрался на кладбище и трижды там прокукарекал, всполошив жителей окрестных домов; Мартин, который голыми руками брал огромных мохнатых пауков, побелел, как полотно!
   А его отвисшую челюсть заметила даже подслеповатая учительница биологии фрау Шульц. Но она решила, что на этого любознательного мальчика такое выразительное впечатление произвели тычинки и пестики. Она лишний раз убедилась в эффективности своего метода.
   Мартин, видно, настолько увлёкся биологией, что даже пересел на переднюю парту!
   На перемене Штефани вместе с Кристианом вышла в школьный двор. Осень стояла в разгаре. Невидимая кисть художника прошлась по деревьям и щедро потеснила зелёный цвет. В пёстрых кронах играли в лапту солнечные блики. Пахло опавшей листвой, в воздухе парили серебристые паутинки. Всюду деловито сновали непоседливые воробьи.
-  Что же ты, негодник, натворил!? - донёсся до школьницы тонкий голосок. - Как же ты умудрился выпасть из гнезда?
   Штефани присмотрелась и увидела невдалеке развесистое дерево. У корней его беспомощно барахтался желторотый птенец. Над ним, растопырив крылья, озабоченно вилась его мать.
-  Вот погоди, зададим мы с отцом тебе трёпку за то, что ты такой непослушный! – возмущалась она.
   Воробьиха ещё больше всполошилась, заметив приближающегося кота.  Она пыталась подхватить глупо улыбающегося малыша, подталкивала его к морщинистому дереву, но тщетно! Худой, облезлый кот неторопливо приближался. Он, словно удав, не сводил с птенца завороженных жёлтых глаз.
-  Ах, этот противный кот съест моего бедного малютку! – причитала  воробьиха. – Что же мне делать!?
   Она метнулась к недругу. Рискуя жизнью, она пыталась отвлечь его и увести в сторону. Но тому хорошо были известны птичьи повадки. Он отмахивался от воробьихи, как от назойливой осенней мухи и уверенно продвигался к несмышлёнышу. А тот, широко раскрыв клюв, с азартным любопытством следил за развитием событий. Видимо, он вовсе не считал себя лакомым блюдом.
   Кристиан также обратил внимание на отчаянный щебет и поведение воробьихи. Штефани пришлось разрушить коварные кошачьи замыслы. Она с трудом поймала взъерошенного желторотика. Он чувствовал себя не меньше, чем боевым соколом и даже ущипнул свою спасительницу за палец.
   Кристиан без лишних уговоров водворил грозно ощетинившегося виновника переполоха в гнездо. Можно было подумать, что птенцу помешали  растерзать злополучного кота!
-  Ах, спасибо милая девочка! Если бы не твоя помощь, не видать бы мне моего крошки! – благодарила её воробьиха.
-  Ну, знаешь ли, дорогая, - заметил подоспевший вовремя воробей-папа, - среди людей тоже порядочные встречаются. Хотя они и не воробьи. Я даже готов отдать этим детям лучшего червяка!
-  Что ты, милый! – возразила его жена. – Люди же не едят червей!
-  Пожалуй, ты права, - согласился тот. – К сожалению, они не понимают толк в хорошей еде.
-  «Да уж!» - весело подумала Штефани.
   Она рассмеялась, живо представив себе, как они с Кристианом лакомятся червяком на школьной перемене. Весьма подходящее занятие!
-  Ты почему смеёшься? – спросил её друг. - Что кота в дураках оставили?
-  Нет. Просто я невольно подслушала воробьиный разговор.
   Штефани подробно пересказала его, не допуская даже мысли, что ей не поверят. И она была права. Нужно доверять человеку, которого обожаешь. Этому способствовали также странные события на дискотеке и джентельменское поведение заносчивого парня на следующий день.
  Так почему бы не допустить, что его подруга говорит чистую правду? Тем более, что так оно и было.   
   Если и грызёт  кого-то  крошечный червячок сомнений,  то он,  безусловно,  испустит дух, потому что голубой терьер по кличке Шерри уже выбежал на улицу.








В семье Мюллер прибыло

   
   Главная улица города была многолюдной. Вдоль нарядных витрин магазинов и лавок чинно прогуливались горожане. Большая часть улицы была вымощена булыжником, и это придавало ей особый романтический вид. Казалось, вот-вот из-за ближайшего угла вылетит группа рыцарей в железных доспехах, и подковы их лошадей будут звонко высекать искры.
   Штефани нравилось возвращаться по этой улице домой. Здесь было немало диковинных восточных лавочек, пахло поджаренными каштанами, сдобными булочками и свежим кофе.
   Естественно, Кристиан исполнил безмолвное желание своей спутницы и раздобыл пару свежих горячих булочек.
-  Это не червячок, к сожалению, но есть можно. Если вы, сударыня, не возражаете.
   Его подруга не ответила, поскольку уже уплетала за обе щеки.
   Их внимание привлекла небольшая собачонка, голубой терьер. Он отчаянно лаял, скулил и ошалело бросался под ноги прохожим. А некоторых, к их испугу и недоумению, хватал за одежду и тянул, словно звал куда-то. Кристиан бросил терьеру кусочек булочки, но тот не обратил на неё  внимания.
-  Помогите, пожалуйста, помогите! – услыхала Штефани отрывистый собачий голос. – Моя бедная, моя несчастная хозяйка лежит без чувств! Она очень старенькая, больная и может умереть! Пойдемте же со мной кто-нибудь, ну пойдемте же! Помогите мне!
-  Далеко живёт твоя хозяйка? – осведомилась девочка.
   Голубой терьер подбежал к ней и дружелюбно завилял хвостом.
-  В одном квартале отсюда, - ответил он.
-  А телефон у вас в квартире есть?
-  Да, конечно же. Но я-то не могу им воспользоваться!
   Кристиан и прохожие смотрели во все глаза. Со стороны этот диалог выглядел весьма забавно. Штефани задавала вопросы, а собачонка отвечала ей лаем. Её тельце, покрытое серебристой, с голубым отливом, шерстью, дрожало от волнения, а глаза благодарно светились.   
-  Есть у твоей хозяйки в городе родственники?
-  Никого. Она живет одиноко много лет.
-  Тогда идём, не будем терять время!
   Они обнаружили старушку на полу, у кухонного стола. Рядом валялись осколки разбитого стакана, в котором, судя по всему, был сладкий чай. Очевидно, она пыталась его выпить, но не успела.
   Штефани сняла телефонную трубку. Ох, уж эта «Скорая помощь»! Она не интересовалась лишь тем, ходила ли старушка в детский сад и как она относилась к событиям на Ближнем Востоке. Создавалось впечатление, что редакция солидной газеты берёт интервью. А в центре внимания оказалась школьница, а не больная, лежащая без чувств. Разве этих взрослых поймёшь? Во всяком случае, она вызвала «Скорую» быстрее, чем это получилось бы у голубого терьера. Хорошо ещё, что Шерри, так звали животное, указал место, где хранился паспорт и страховая карточка хозяйки.
   Врач осматривал старушку, а пёс беспокойно вертелся рядом. Он жалобно скулил и тесно прижимался к хозяйке. А когда больную увозили в клинику, он бежал за машиной, выбиваясь из сил. Железные челюсти ворот городской больницы с лязгом сомкнулись перед ним. Здесь его дети и нашли.
-  Куда же ты теперь? – спросила Штефани.
-  Не знаю. У меня никого нет. Хозяйка подобрала меня на улице, -  в собачьих глазах застыла тоска.
-  Поживёшь у меня, - решила девочка, - пока она не поправится.
   Терьер подошёл к ней и доверчиво уткнулся в колени мохнатой мордой.
-  Ну вот, - торжественно объявил герр Мюллер, - теперь у нас почти полный комплект. Кот, попугай и собака. Не хватает только нильского крокодила!
   Почему именно нильского, он не уточнил.
-  Шерри у нас недолго поживёт, пока его хозяйка не выйдет из больницы! – настаивала дочь.
-  В самом деле, Манфред, - поддержала дочь фрау Мюллер.  – Ты только посмотри, какие у него умные и добрые глаза. И в них столько печали!
-  Я не против, - сдался глава семьи. – Пусть остается.
   Сердце фрау Мюллер гость покорил чистоплотностью и  сообразительностью.  Он лежал лишь на отведённом для него коврике, ел аккуратно и с достоинством, как прирождённый аристократ, а в случае нужды подходил к двери и красноречиво лаял.
   Хозяину дома он приносил вечером свежие газеты. А азартный танец с домашними тапочками в зубах был эксклюзивным номером. Никто в семье не умел его исполнять.
-  Ничего не скажешь,  воспитанный пёс, - одобрительно говорил в таких случаях герр Мюллер.
   Иногда Шерри подходил к Штефани, благодарно клал ей голову на колени и грустно вздыхал. Он тосковал по хозяйке. Девочка гладила его по короткой жёсткой шерсти и утешала. Несколько раз они навещали старушку в больнице. Она была так рада их визитам! А врачи утверждали, что после них больная быстро пошла на поправку.
   Цицерон отнёсся к новичку с симпатией. Ему нравился этот тихий и спокойный пёс, которого несчастье привело в их дом. Ему импонировало также, что терьер с большим уважением относился к нему. Попугай даже взял шефство над гостем. Он помогал ему освоиться в доме и давал мудрые советы. Они  прекрасно ладили и понимали друг друга.
   Было забавно наблюдать их вместе. Кучерявый новосел ходил по дому, а рядом, не желая отставать, смешно семенил Цицерон. Что поделаешь, ведь его новый приятель абсолютно не умел летать! Может быть, это и к лучшему. В противном случае хозяевам собак пришлось бы обзаводиться длинными поводками, чтобы их любимцы могли спокойно парить под облаками, составляя конкуренцию воздушным змеям!
   В общем, все домочадцы были новичком довольны. Кроме кота Аристотеля. Появление голубого терьера в доме он воспринял, как ущемление своих исконных прав. Его кровь кипела от потомственной  неприязни к собакам. Если раньше кот вольготно разгуливал по дому, то сейчас уже опасался. Ему всё казалось, что он чувствует на своём пушистом загривке горячее собачье дыхание.
   А тут ещё этот кривоногий недоумок Цицерон вздумал водить с гостем дружбу. Таким образом, попугай образовал против кота что-то вроде оппозиции. Этот  искушённый  интриган заключил союз с псом из соображений безопасности, чтобы создать противовес ему, Аристотелю!
   И что за жизнь пошла! То тебя хотят в мышь превратить, то плетут ловчую сеть из собачьих клыков. Но ничего, всё станет на свои места, когда постоялец вернётся домой. Кот даже зажмурил глаза от удовольствия.
   Наступил день, когда хозяйка Шерри выписалась из больницы. За  время, что он здесь провёл, все домочадцы привязались к нему за исключением Аристотеля.
   Особенно трагически переживал разлуку Цицерон. Он всем своим птичьим сердцем полюбил приятеля, будучи для него словно родным отцом. А расставание он воспринял так, будто ему придётся расстаться с частью собственной плоти, скажем, крылом или глазом. Попугаю повезло, что они были лишены своего мнения и не могли отделиться от его тела по своему усмотрению.
   Не могут части тела разгуливать сами по себе! Можно представить тогда себе ситуацию: утром просыпаешься и не можешь обнаружить ногу или руку. А им просто вздумалось подышать свежим воздухом. А что дальше?
-  Мама, ты мою левую ногу не видела? Папа, ты мою правую руку не  встречал?
   Но природа мудро предусмотрела, чтобы по этой причине ученики не опаздывали в школу, а птицы не преследовали части своего тела.
   Попугай даже пытался уговорить друга остаться в доме навсегда, но его красноречие не могло поколебать голубого терьера.
-  Извини, Цицерон, - твёрдо сказал он, - но я никогда не брошу свою хозяйку. Я хорошо помню, как она подобрала меня на улице. Только смерть разлучит нас.
   Тот был до слёз тронут благородством своего товарища. Он успокоился только тогда, когда гость пообещал почаще навещать его. А ему можно было верить.
   Аристотель с нескрываемым удовольствием наблюдал эту трогательную сцену. Он даже отложил традиционную прогулку по крышам, чтобы сполна насладиться незабываемым зрелищем!
   Пёс спешил, как никогда. От радости и возбуждения, что возвращается домой, он крутился вокруг Штефани, прыгал и повизгивал. Он пробегал уже здесь сотни раз. Но никогда не был ему так мил этот угол дома, который скрывал его улицу, никогда эта дорога не казалась столь длинной и никогда не были настолько желанны скромные серые стены его дома!
   У ворот их ожидала фрау Аррингтон. Это была приветливая и добрая старушка. Выцветшие глаза её излучали радушие и радость. Вокруг головы сиял белоснежный ореол из поредевших седых волос.
   Её любимец, увидев хозяйку, бросился к ней очертя голову, так что едва не сбил с ног. Он визжал от удовольствия, обнимал её передними лапами и норовил лизнуть в лицо.
-  Шерри, дорогой мой мальчик, успокойся, - радовалась фрау Аррингтон, нежно гладя его, - мы опять вместе. А твоя вкусная косточка уже ждёт тебя. Всё как в старые добрые времена!
   Девочка стояла рядом и счастливо улыбалась. Сердце её колотилось, к горлу подступил какой-то мягкий ком, а на глаза навернулись слёзы. Она не раз в жизни испытывала радость. Когда в первый раз покупала себе джинсы, когда получала отличные оценки или отмечала в кругу друзей свой день рождения. Но эта радость была особой! Когда поёт и трепещет душа, а тело становится лёгким и невесомым, растворяясь в счастье.
-  Ах, Штефани, - обратилась старушка к ней, - без чая мы с Шерри тебя не отпустим! Правда, дорогой?
   В знак согласия раздался звонкий лай.
-  Милое дитя, - продолжала хозяйка, - ты спасла мне жизнь и приютила мою собаку. Ты даже не знаешь, как много для нас сделала! Не врачи вернули меня в этот мир, а твоё великодушие и доброта.
-  Ну что вы, фрау Аррингтон, это мог сделать любой из ваших соседей, - смутилась та.
-  Пожалуй. Мог, но не сделал. Хотя мои соседи очень славные люди. Но ты, живя в трёх кварталах отсюда, оказалась ближе.
-  Но это Шерри поднял тревогу, - упрямо отказывалась от лавров Штефани, - он и привёл меня с Кристианом сюда. У вас прекрасный пёс!
-  Да я смотрю, у вас он тоже не бедствовал, - приятно удивилась старая дама. – Даже немного поправился!
-  Это уже в последнее время, - заметила гостья. –  А сначала он не прикасался к еде.  Цицерону пришлось с ним изрядно повозиться!
-  Какому ещё Цицерону? –  вопросительно изогнула брови старушка.
-  Так мы зовём нашего попугая, с которым Шерри очень подружился.
-  Подружился с птицей!? – округлила глаза хозяйка терьера.
-  А что? Наш попугай – личность. Он был знаком даже с Наполеоном! А с Шерри вёл себя, как родной отец. Надеюсь, вы позволите своему питомцу навещать своего приятеля?
-  Конечно, но при условии, что Цицерон не станет учить моего терьера летать.
-  Это исключено, - рассмеялась Штефани, - иначе у нас и кот Аристотель порхал бы!
   Они простились, когда на небе уже вспыхнули первые звёзды. По пути домой девочка остановилась перевести дух в городском парке. Она присела на изящную деревянную лавочку у старого клёна. Только тут она заметила, что ножки скамьи обвиты мощными узловатыми корнями дерева, словно он обнимал их.
   «Случайно», - подумала она.
-  Нет, не случайно, - тихо прозвучал печальный голос.
   Штефани догадалась, что с ней говорит старое дерево.
-  Много лет рядом со мной росла милая очаровательная берёзка. Мне казалось, что на свете нет никого более красивого и совершенного. Мы полюбили друг друга. Небо осыпало нас звёздными дождями, а луна облачала мою любимую в дивную фату из лунного света. Днём солнечные лучи резвились в нашей листве, а ветер напевал восхитительные мелодии. Любовь согревала нас в зимнюю стужу, а ледяные струи дождей ласкали нашу кожу, под которой пылали возвышенные чувства.
   Клён ненадолго замолчал.
-  Но пришли люди и срубили её. Я проклинал небо, что оно приковало меня к одному месту и  лишило возможности защитить возлюбленную или умереть вместе с ней. Душа моя разрывалась от боли и отчаяния! 
-  Я люблю тебя! - кричала любимая мне, когда взвыли пилы. Я люблю! - повторяла она, когда падала, шурша листвой. Люблю! – шептала она, когда её серебристое тело трепетало на земле.
   Я молил о смерти, о том, чтобы молния испепелила меня дотла, чтобы ураган вырвал  меня с корнем и швырнул в сладкое озеро забвения! Но я был обречён жить дальше. По странной иронии судьбы лавочка, на которой ты сидишь, сделана из моей любимой берёзки. Я узнал бы её из тысяч подобных, потому что только у неё было такое прекрасное, нежное и ласковое тело.
   Штефани торопливо встала.
-  Извините, я не знала об этом! – смущённо потупила она взгляд. – Мне так жаль вас обоих!
-  Не надо жалеть меня, девочка. Потому что я по-прежнему люблю. В ясные лунные ночи на месте этой лавочки появляется моя возлюбленная. Её стройное тело вновь украшает сияющая лунная фата, а наши ветви тесно сплетаются в упоительном восторге!..
-  Штефани, - неожиданно окликнул её  кто-то, - ты что здесь делаешь!?
   У лавочки стоял Кристиан в спортивной форме и с сумкой через плечо. Он возвращался домой с тренировки.
-  Как видишь, дышу свежим воздухом, - нашлась его подруга. - Учёные утверждают, что через пятьсот лет воздух станет намного хуже, - улыбнулась она, увидев вытянувшееся лицо своего поклонника.
-  Я надеюсь, ты позволишь проводить тебя домой, несмотря на такие мрачные прогнозы? - сориентировался Кристиан.
-  Конечно! Вот только возьму на память пару опавших кленовых листьев. Это особенное дерево.   
   Они  медленно  брели  по  аллеям парка.  В тёплом  воздухе  неспешно  кружились,
словно невесомые брюссельские кружева, пожелтевшие резные листья. Это был их выпускной осенний бал, первый и последний в их короткой жизни.
   Ах,  да!  Сегодня  Штефани  пропустила дискотеку,  куда настойчиво  приглашали её подруги. Новый диск-жокей, оригинальная программа, потрясающая музыка! Все в школе об этом только и судачат.
   Девочка не жалела, что провела вечер в обществе простой старушки. Ибо даже десяток дискотек не в состоянии вызвать то чувство, которое она испытала. Кто бы мог подумать, что помощь другому человеку может доставить столько радости!
   А исповедь старого клёна, который доверил ей свою сокровенную тайну!?   
   Но почему вдруг ей стал понятен язык растений, животных и птиц? Как будто рухнула прозрачная стена, которая глушила и искажала звуки их речи. Она припомнила, что в четыре-пять лет понимала не только своих кукол, но и растения, бабочек,  птиц. Позже Штефани потеряла эту способность, а теперь вновь обрела. Неужели опять происки домового?





Кактусы цветут,когда их полюбят

   
   Она переступила порог комнаты и увидела домового. Он сидел за письменным столом и улыбался.
-  Неплохо бы меня призвать к ответу за бесконечные козни против вас, милая Штефани. Но признайтесь – ведь было интересно? 
-  Да, уж, - неопределённо хмыкнула девочка.  - Я только с червяками  не беседовала!
-  Это не проблема. Мы можем их навестить.
-  Вы предлагаете мне стать червяком!? Нет уж, увольте! Это чересчур! – наотрез отказалась собеседница.
   Она вообразила, как будучи дождевым червём, медленно продвигается под землёй в кромешной мгле. И, потом, легко можно стать добычей проворных птиц и кур. Не носить же дождевому червю бронежилет! Вы можете себе представить червя в бронежилете? А разве могут эти примитивные существа посещать дискотеки? Нечего сказать, хорошо они бы там выглядели!
-  А вы знаете, Штефани, точно так же думают о людях дождевые черви, - огорошил её домовой.
-  Это как же?
-  У них тоже имеются свои развлечения. Главное из них – нежиться под тёплыми, упругими  струями дождя. О, какое наслаждение они при этом испытывают! Даже рискуют жизнью, выбираясь на открытые места, тропинки и дороги. Здесь их, незаметно для себя, может раздавить любой прохожий или автомобиль. Но, поверьте мне, это стоит дюжину ваших дискотек!
   Девочке показалось обидным, что домовой так низко оценил дискотеки, но перечить ему она остерегалась. Превратиться в червя, чтобы лишний раз убедиться в правоте Штефана, ей не хотелось бы.
-  Представьте себе, что даже среди этих примитивных существ имеются свои чудаки, - продолжал собеседник. – Хотите услышать одну интересную историю?
-  Охотно!
-  В один из тёплых летних дней, когда солнце клонилось к закату, земля зашевелилась и наружу высунулся юный дождевой червячок. Ласковый ветер налетел на него и обдал душистым ароматом луговых цветов. По небу лениво плыли белые пушистые облака, в изумрудной листве деревьев пели птицы, а в прозрачном воздухе проносились серебристые стрекозы.
-  Мартин, - донёсся до него голос матери. – Не задерживайся там, иначе солнце обожжёт твою нежную кожу!
-  Хорошо, мамочка, - отозвался он, отвлекаясь от созерцания и с грустью подумал, что своим странным поведением невольно тревожит родителей. В то время как его братья и сёстры весело копошились под землёй, рыли тоннели, гонялись друг за дружкой, играли в прятки, он, ненормальный, выползал наверх к солнцу и свету. Хотя, что может быть лучше тёмной подземной мглы, которая всегда прохладна и бесстрастна, мудра и безопасна.
-  В семье не без урода, - тяжело вздыхала мать, а отец печально соглашался.
   Взгляд Мартина привлекла небольшая стайка пёстрых бабочек. Они кружились в весёлом хороводе, чудесно танцевали и звонко смеялись. Одна из них неожиданно отделилась от подруг и опустилась рядом с червячком, который восхищённо застыл. Он мог бы любоваться на это существо целую вечность! И надо же было ему чихнуть!
   Прелестная  фея  в  страхе  отпрянула.
-  Ой, кто вы?! – заметила она смущённого незнакомца.
-  Меня зовут Мартин, - робко поклонился он. – Извините за беспокойство. Я вами только любовался. Вы восхитительны.
-  Ах, я уже не сержусь! - улыбнулась бабочка. – Кстати, моё имя Летиция, - сделала она изящный реверанс.
   Никогда в жизни Мартину не было так хорошо. Его неловкое тело растворилось в каком-то сладостном восторге, а душа ликовала оттого, что рядом, сложив крылья и переступая на точёных стройных ножках, стояло существо неземной красоты, сотканное из лучей солнца!
-  Летиция, - пробормотал он, - Летиция. Какое очаровательное имя!
-  Ну, что вы, - смутилась бабочка. – Самое обычное. Кстати, - спросила она, - а где вы живёте?
-  Под землёй, - потупился Мартин. – Там, правда, немного сыровато, но жить можно. Я хотел бы пригласить вас в гости.
-  Спасибо! – просияла собеседница. – Но я не умею рыть подземные ходы, - смешливо развела она руками. – А что вы делаете здесь?
-  Смотрю на облака. Они постоянно двигаются, под землёй их нет.
-  А хотите увидеть больше? - посмотрела на него сочувственно Летиция.
-  Хочу, но как? – кинул он взгляд на своё длинное неуклюжее тело. 
-  Хватайтесь за меня! – протянула она ему изящные ручки.
   Бабочка подхватила его и взмыла ввысь. Поток тёплого воздуха увлёк их за собой. Солнце уже коснулось вершин деревьев. Розовые облака, подкрашенные лучами, были совсем близко, так что путешественник мог бы коснуться их. Внизу проплывали луга, рощи, сверкающие излучины широкой реки. Это было так необычно, но Мартин не испытывал страха, потому что с ним была Летиция.
-  Ну, как? – спросила она.
-  Здорово. Я никогда в жизни такого не видел.
   Его подруга развернулась и устремилась в обратный путь. Она осторожно опустила приятеля на землю.
-  Спасибо, - поблагодарил он. – Теперь я знаю, какой мир огромный.
- Не за что, - улыбнулась бабочка. – Мне было приятно показать вам его. Вы такой необычный.
-  Сынок! Ты где, дорогой? – послышался голос матери. –  Мы ждём тебя к ужину!
-  Мне пора, - вздохнул тот.
-  Мне тоже, - подхватила его подруга. - Уже темнеет.
   С этого дня они подружились и стали часто встречаться. Друзья забирались на травинку или цветок, беседовали и вместе смотрели на плывущие облака. Их дружбу заметили.
-  И что ты в этом гадком червяке нашла?! – удивлялись подруги Летиции. – Фи, у него такое уродливое и мерзкое тело! – морщились они. – И живёт-то он под землёй!
-  Он добрый, - объяснила она.
-  Ну и что? Господин Блюм, навозный жук, тоже добрый. К тому же – богатый вдовец, глаз с тебя не спускает.
-  Нет, девочки, господин Блюм очень скучен. А Мартин – особенный, - настаивала Летиция.
   Многочисленная родня её друга тоже не сидела без дела.
-  Вы слыхали о пассии нашего племянничка, - ехидно судачили тётушки. – Самая настоящая вертихвостка с яркими пёрышками! Как же она будет рыхлить ими землю и прокладывать тоннели?! – возмущались они. - То-ли дело такая девушка как Миранда, - кивали они на свою соседку. – Бедняжка души не чает в этом бездельнике, а он, видите ли, вздумал водить дружбу с бабочкой! И что только в ней нашёл?!
-  Она красивая, - рассеянно улыбался племянник. – Разве недостаточно того, что она просто существует?
   Друзья продолжали встречаться. Однажды червячок прихватил для подруги горсть свежих сочных корешков. Чтобы собрать их, он голодал целых два дня.
-  Спасибо! - рассмеялась Летиция. - Разве ты не знаешь, что я питаюсь цветочной пыльцой? - нежно посмотрела она на него.
-  Очень вкусно, между прочим, - заметил её друг.
   Большая тень внезапно накрыла их. Над бабочкой навис страшный птичий клюв. Ещё мгновение – и её не станет!
-  Нет! – крикнул Мартин и, быстро свернувшись, молниеносно бросился на птицу. Он угодил ей прямо в выпученный глаз. Чудовище растерялось и взмыло в небо. Так он спас от неминуемой смерти свою милую подругу. Но острый коготь невольно ранил его.
-  Сумасшедший, - ворчала мать, прикладывая к его телу компрессы. – Ты же мог, дурачок, погибнуть!
   Он выполз на поверхность уже осенью. Солнце сияло не так ярко, веяло прохладой, деревья обрядились в золотисто-багряные одежды. В воздухе, в прощальном бальном танце, парили резные листья.
   Мимо пролетело несколько бабочек. Они покружили над ним и исчезли. А потом прилетела Летиция. Её великолепные крылышки потускнели, чудесные локоны поседели, а стройная спина выгнулась. Но всё равно она была прекрасна.
-  Ах, Мартин, я так переживала за тебя! - обняла Летиция червячка.
   В её лучистых глазах дрожали слёзы.
-  Я прилетала сюда каждый день, чтобы увидеть тебя. И с каждой минутой моя надежда таяла.
-  Спасибо, - поблагодарил её друг. - Я тоже ужасно скучал по тебе. Почему ты так печальна? И смотришь, словно прощаешься?
-  Это так.
-  Ты куда-то улетаешь?
-  Да. В страну, где живёт моя мама и бабушка. Они ждут меня. Там всегда светит солнце, зеленеет трава, цветут сады. Попасть туда очень просто – надо только надолго уснуть.
-  Понятно, - ответил червячок. - Там тебе будет хорошо.
-  Нет, - возразила Летиция. - Мне будет нехватать тебя.
   Мартин задумался. Ему никто и никогда не говорил таких слов. Даже Миранда, которая мечтала выйти за него замуж, иметь просторную сырую квартирку и кучу послушных ребятишек-червячков. Пределом её желаний была возможность выползать всей семьёй наружу во время проливных дождей и нежиться там под упругими тёплыми струями.
-  Мы ещё встретимся, - убеждённо сказал он. - Мы обязательно встретимся.
   Они сидели, обнявшись, на сухом цветочном стебле и смотрели на бегущие облака. Вот, собственно, и всё. 
-  Спасибо, - поблагодарила Штефани. – Никогда не думала, что обычные черви способны на такие трогательные поступки. 
-  Не надо обладать особыми талантами, чтобы понимать язык животных, птиц и цветов, - объяснял домовой. - Любой ребёнок с трёх лет отлично в нём разбирается. Однако, позже он идёт в школу, наваливаются новые обязанности, взрослые штампы и он теряет этот дар. У него нет уже ни времени, ни сил на любовь к ним. Дерево он воспринимает, как полено для растопки печи, а не как мыслящее существо. А без этого никакого чуда не произойдёт.
-  А животные понимают человека?
-  Не только животные. Растения и птицы тоже. И разве можно допустить, что человек глупее их, если не понимает их речь? Так же, как и человек,  растения страдают, радуются и любят. Они мыслят, но по-иному, чем мы. Два цветка могут испытывать любовь или неприязнь, если поставить их рядом. И, даже, ревность! Если вы уделите одному цветку больше внимания,  другой зачахнет от тоски и отчаяния, - продолжал Штефан. – Обратите внимание на кактус, который вы сегодня мимоходом погладили.
-  Ой, - воскликнула Штефани, - какой он красивый!
   На его верхушке распустилось три роскошных пурпурно-красных цветка с золотистыми точками на лепестках. Она подошла к кактусу, наклонилась, уловив тончайший аромат, и поцеловала один из цветков. Ей показалось, что кактус зарделся от смущения.
-  Да, это действительно так, - подтвердил Штефан. – Этот вид  цветёт раз в сто тридцать лет.  Кактусы цветут не тогда,  когда  достигнут  нужного  возраста,  а  тогда,
когда их кто-то полюбит. А вы слышите этот чудесный запах? Это признание в любви к вам, это запах любви!
   Его собеседница озадаченно уставилась на кактус. Вот уж не думала, что эта сморщенная зелёная колючка может так восхитительно цвести, завораживая своим терпким ароматом, да ещё питает к ней такие чувства!
-  У этого кактуса колючее и безобразное тело, но очень нежная и ранимая душа, - грустно произнес домовой. – К сожалению, это не сказочный принц, которого мог бы расколдовать ваш поцелуй. Но как только вы его поцеловали, он забыл о своём уродливом теле. Оно перестало для него существовать. Разве это не чудо!
-  Я тебя тоже очень люблю, милый кактус! - взволнованно произнесла девочка и ещё раз поцеловала его. Как только она наклонилась для поцелуя, острые шипы-колючки ушли внутрь растения, обнажив нежную зелёную кожу.
-  Я лишь немного помог вам, Штефани. Чуть больше любви, доброты и вам вновь стал понятен язык существ, которые вас окружают.
-  Но неужели взрослые, такие большие и умные, не понимают его?
-  Увы, его понимали только друиды. Они жили более двух тысяч лет назад в древней Галлии, Ирландии и Британии. У каждого из них было своё дерево, о котором он заботился всю жизнь и к которому приходил со своими недугами и заботами.  Дерево щедро делилось с ним накопленной энергией, которую впитывало с солнечными лучами. Между ними словно возникала родственная связь. Когда умирал человек – умирало и его дерево. И поныне существует гороскоп друидов, согласно которому характер человека похож на определённое дерево. Вот вы, например, родились двадцать второго февраля, значит у вас характер сосны.
-   А что это значит ?
-  Изысканный силуэт, красивая, умеет подчеркнуть свои достоинства. Очень любит дом, независима и отважна. Умеет выйти из самой сложной ситуации. Да, кстати, - внезапно перешёл домовой к другой теме, -  как прошла  контрольная по физике?
-  А вы не знаете? – лукаво подняла брови школьница.
-  Абсолютно! – ответил Штефан, не моргнув глазом.
-  Единица с плюсом!
-  Вот как полезно бывает подключить фантазию или посетить средневекового алхимика, - назидательно изрёк домовой. – А вы говорили о плохой памяти!
-  Не станете же вы меня сажать в Бастилию, чтобы я лучше знала историю Франции! – иронически сложила губки Штефани.
-  А почему бы и нет! Там сидели такие знаменитости! Для нерадивых учеников это пришлось бы кстати. Не дать ли нам объявление в газеты?
-  С удовольствием, - подхватила школьница. – А звучать оно будет примерно так: «Домовой Штефан набирает группу из двадцати нерадивых учеников для обучения истории Франции в стенах Бастилии времён семнадцатого века». Уж оттуда они, голубчики, не сбегут! - весело заключила она.
-  Однако, я не мог бы поручиться, что все они благополучно вернутся, - благодушно заметил домовой. - Возможно, кто-либо из них пожелал бы стать исторической личностью.
-  Достаточно было предсказать некоторые события, как Нострадамус, - с улыбкой
предположила девочка.
-  Кстати, Штефани, вас ждут к ужину, - напомнил собеседник. – И не забудьте утром полить кактус.






Бал у короля Франции Людовика ХIII

   
   Что может быть скучнее долгого осеннего вечера? Когда ты дома одна, родители ещё не вернулись с работы, а за окном моросит затяжной дождь. В такую погоду Цицерон не изрекал мудрых сентеций, а мирно дремал. Кот Аристотель уютно примостился у камина, умиротворённо наблюдая за пляской пламени.
   Завтра суббота и вновь предстоит грандиозная уборка в доме, который к счастью, как заметила мама, не напоминает своими размерами дворец Людовика ХIII.
   «Если бы короли сами убирали свои дворцы, то они были бы намного меньше, - считала Штефани. - Иначе им некогда было бы заниматься государственными делами!».
   Представьте себе, что король, отложив корону в сторону, моет пол. К нему, кланяясь, подходит министр и говорит:
-  Сир, извините за беспокойство, но наши соседи объявили нам войну!
-  Что вы пристаёте ко мне со всякими пустяками! - отвечает раздражённо король. - Не видите, что я мою пол!
-  Сир, они уже оккупировали половину нашей страны! Что делать!?   
-  Прежде всего, я должен домыть пол ещё в девяноста девяти комнатах и смахнуть паутину в углах.
-  Но, Сир! – в отчаянии закатил глаза к потолку министр.
-  Ну, хорошо, хорошо, - недовольно поморщился король. - Только протру от пыли тринадцать фамильных сервизов и заштопаю свои носки. А потом, так и быть, займусь  делами.
   Однако, швабра или пылесос в августейших руках!? Это же смешно!
-  Действительно, - внезапно подтвердил голос домового.
   Штефан предпочитал появляться неожиданно и всегда знал мысли девочки.
-  А не желает ли сударыня увидеть короля Франции Людовика ХIII в более привычной для него обстановке? – предложил он.
-  Что вы хотите этим сказать? – в глазах собеседницы вспыхнуло любопытство.
-  Не хотите ли посетить бал,  который устраивает его величество король Франции Людовик ХIII?
-  Настоящий король!?
-  За кого вы меня принимаете? –  обиделся домовой.
-  С удовольствием!
   На её языке вертелись сотни вопросов, но задать их она не успела по той причине, что они уже стояли во дворце, перед дворецким в роскошной ливрее с золотыми лилиями.
   Штефани была одета в голубое газовое платье, такое лёгкое, воздушное, ажурное, что оно казалось сотканным из крыльев стрекоз. Платье было усеяно крошечными бриллиантами, сверкающими, как вскипевшая на солнце роса. Подол и корсаж были отделаны синим бархатом и золотой парчой с крупными прозрачными рубинами. Искусное ожерелье на шее слепило глаза обилием золота и драгоценных камней.    
   В волосах сиял крупный карбункул, окружённый розовыми жемчужинами. Каждая из них стоила целого состояния. В ярком свете сотен свечей украшения переливались всеми цветами радуги.
   Из больших, в человеческий рост, зеркал, на Штефани смотрела изящная, сказочной красоты, девушка! Ей понадобилось некоторое время, чтобы осознать происходящее. Изумление и восторг делали её ещё привлекательнее.
   Её спутник выглядел молодым человеком лет двадцати, в расшитом золотыми галунами и жемчугом, камзоле. На голове его возвышался пышный, как львиная грива, парик.
-  Виконт Люсси де Бержерак и графиня Штефани де Бергиш! – торжественно объявил дворецкий.
   Под любопытные взгляды изысканных дам и кавалеров, гости прошли анфиладу комнат и вступили в главный зал.    
   Огромный зал дворца был облицован белым мрамором с золотистыми прожилками и отделан голубым бархатом и позолотой с изумительными фресками на потолке и гобеленами на стенах.
   Под высокими потолками висели бронзовые ажурные люстры. В несколько ярусов в них сияли сотни свечей, словно крошечные осколки солнца.
   Между фресками, на стенах, были закреплены тончайшей работы канделябры с множеством свечей.
   Элегантные стулья и столики, стоящие вдоль стен, были обиты синим бархатом и подбиты гвоздиками с бирюзовыми шляпками.
   Всё было настолько ослепительно, что девочка застыла в немом восхищении ! Если бы не твёрдая рука спутника, она бы сочла это за чудный сон! Они неторопливо шли по залу, среди важных министров, блистательных генералов, иностранных послов и их восхитительных дам, одетых по последней парижской моде ХVII века. До Штефани доносились обрывки фраз:
-  Вы только посмотрите, кузина, какое чудесное платье на этой девушке!
-  На ней больше драгоценностей, чем в казне короля!
-  Но её имя мне ничего не говорит. Я совершенно не знаю эту графиню, как, впрочем, и её кавалера!
-  Год 1640, - наклонившись к Штефани, напомнил домовой, - дворец короля Франции Людовика ХIII. А вот и он сам, - указал он взглядом.
   Король стоял довольно далеко и она сумела разглядеть только крупное лицо, огненно-рыжий парик и роскошный наряд короля. В общем, ничего особенного. Школьный хаусмастер герр Маркс выглядел  бы на его месте гораздо  представительнее.
-  Ну, конечно же, рядом с королём его неизменная тень кардинал Ришелье, -  с легкой иронией продолжал Штефан. - Фактически, страной правит он. Этот человек всегда всё знает. Даже о семейной жизни его Величества ему известно лучше, чем тому самому. Это внушало матери короля Марии Медичи серьезные подозрения, что обычные мухи подслушивают беседы людей и доносят кардиналу. Чуть поодаль стоит братец Людовика ХIII, герцог Орлеанский Жан-Батист Гастон, организатор нескольких заговоров против кардинала Ришелье.
-  Подумать только! – удивлённо воскликнула девочка. - Сейчас он любезно беседует с кардиналом!
-  Обычные дворцовые интриги, - брезгливо поморщился собеседник. – Власть и кровь неразлучны. А вот фаворит короля, маркиз Де Сен-Мар Анри. Между прочим, большой модник. В его гардеробе насчитывается только триста пар обуви. Ныне он в силе, но через несколько лет будет казнён, как один из участников очередного заговора против Ришелье. Умирая, он не верил, что король отвернулся от него.
-  А у короля есть сын? – справилась Штефани.
-  Уж не собираетесь ли вы за него замуж? – улыбнулся домовой. – Людовику ХIV только два годика и у него всё  впереди.  Придворные  льстецы  назовут  его  «король-солнце».  Самым знаменитым его изречением станет:  «Государство – это я». Франции весьма не повезёт с этим монархом.
   В зале торжественно зазвучал менуэт.
-  Разрешите, графиня! – поклонился Штефан.
   Его прелестная спутница возблагодарила судьбу за то, что несколько лет брала уроки танцев у известного хореографа из Кёльна. Это позволило ей быстро освоиться. Домовой же чуствовал себя в своей стихии.
   Галантные кавалеры и изящные дамы чинно шествовали рядом, менялись парами, кружили вокруг друг друга и церемонно кланялись.
   Штефани была в восторге! Разве возможно сравнить королевский бал с дискотекой!
   Вновь зазвучала музыка. Её партнера на этот раз опередил блестящий молодой человек.
-  Позвольте представиться, графиня. Маркиз Арман де Гиш. Я поражён вашей красотой! Вы появились на балу словно фея и лишили меня покоя! - горячо шептал он.
-  Вероятно, вы кузина виконта Шарля де Люсси?
-  Нет.
-  Ну, тогда племянница графа Пьера де Маке?
-  Не угадали.
-  Кто же вы тогда? Почему я вас нигде не встречал?
-  Так ли это важно, маркиз? - с очаровательной улыбкой парировала Штефани. 
   В самом деле, не признаваться же ей, что она простая школьница из будущего. И что её, вообще, в это время не существует! Как бы это выглядело и что подумал бы тогда благородный маркиз Арман де Гиш?
   Девочка поискала глазами домового. Он стоял неподалёку и мило беседовал с кардиналом Ришелье. Это обстоятельство её встревожило. Её друг не искал встречи с могущественным вельможей. Он прибыл на бал исключительно ради неё.
   Беспокойство юной гостьи имело под собой почву. Осторожный кардинал сразу заметил появление незнакомцев. Ещё больше его удивило, что их имена значились в списках приглашённых на бал. Вся пикантность заключалась в том, что списки эти составлял он лично!
   Естественно, Ришелье оказался случайно рядом со Штефаном и завязал с ним непринуждённую беседу. К каким только коварным уловкам он не прибегал, чтобы выяснить, кто же такой виконт Люсси де Бержерак. Но тщетно. Этот загадочный человек, казалось, наперёд знал его вопросы. И не скрывал, что ему известно о кардинале всё, включая тайную изнанку его стремительной карьеры, встречи и замыслы.
-  Кто бы ни был этот незнакомец, - решил Ришелье, - он опасен, потому что слишком много знает.
   И кардинал распорядился незаметно арестовать виконта и поместить в Бастилию. Там он сможет спокойно разобраться с ним.
   Шло время, а ему всё не докладывали об исполнении распоряжения. Вельможа нервничал. Наконец капитан его охраны смущённо доложил, что он сам, лично, видел виконта Люсси де Бержарак одновременно в трёх местах! А потом тот как сквозь землю провалился!
-  Не удивительно, - процедил сквозь зубы кардинал, - если не только у вас, а у всех двадцати человек в глазах троится. Идиоты! Когда только напиться умудрились!?
   Штефани, потеряв из виду домового, не на шутку встревожилась. Но тут к ней подошёл один из гостей короля и знакомым голосом спросил:
-  Вы не меня ищете, графиня? Некоторые лица стали проявлять к моей скромной персоне чрезмерный интерес. Теперь я маркиз Рауль де Сент, - раскланялся домовой. - Хотя настоящий маркиз лежит в своей усадьбе, тяжело раненный на дуэли.
-  Ба, кого я вижу! - раздался над самим ухом девочки громовой голос. – Неуж-то  маркиз Рауль де Сент собственной персоной?!
   Штефани пришлось поднять голову, чтобы увидеть настоящего гиганта с необъятным
животом, опоясанным широким кожаным ремнём.
-  Никак граф Жюль де Монте, который больше всего на свете обожает свиной окорок и доброе вино! - рассмеялся в ответ Штефан.
-  Да, это моя слабость, - вздохнул гигант. – А вас, маркиз, я видел пару дней назад на смертном одре. Этот негодяй Бутвиль де Франсуа проткнул вас шпагой насквозь!
-  Вы правы, но королевское приглашение на бал придало мне сил.
-  Ну, раз так, мне тоже известны ваши слабости, - расхохотался граф. - Одну из них я вам сейчас продемонстрирую!
-  О чём это вы?
-  О весьма хорошенькой даме. И не делайте вид, что не знаете её!
   Он сгрёб собеседника огромной ручищей и потащил в другой зал. Штефани не могла сдержать улыбку, глядя на растерянное лицо домового. Сейчас ему ещё предстояло отражать женские чары. Тот заметил её взгляд и озорно подмигнул. Его трудно было застать врасплох.
   Только они дошли до первого кресла, как граф Жюль де Монте грузно рухнул  в него и уснул глубоким сном праведника.
   Штефани давно не было так весело и интересно, никогда не танцевала она с таким упоением! Это был первый в её жизни бал! Настоящий королевский бал!
   Жаль только, что её подруги, Клаудиа и Моника, не могли разделить её восторг. Видимо, домовой был сегодня к девочке особенно благосклонен, потому что подруги немедленно выросли рядом.
   На Клаудии было платье из золотой парчи, украшенное жемчугом и бриллиантами. Красивую длинную шею оттеняло изысканное колье из чёрных жемчужин. Не хуже выглядела и Моника. Было непривычно видеть её в платье. Она никогда не расставалась с джинсами, словно они к ней приросли. Но дворец Людовика ХIII не то место, где в них можно было разгуливать, тем более дамам.
-  Ой, где это мы? – испуганно съёжилась Моника.
-  Не на лавочке в парке, это точно, - ответила не менее обескураженная Клаудиа.
-  Ах, какие красивые платья! - воскликнули обе и принялись рассматривать друг друга и окружающих их дам.
-  А эти драгоценности настоящие? – усомнилась Моника.
-  Конечно, - вступила в разговор Штефани, - как и дворец его величества короля Франции Людовика ХIII, в котором он дает бал. Мы находимся в 1640 году.
   Обе подруги непонимающе уставились на неё.
-  Ты не шутишь? – сдавленным от волнения голосом спросила Клаудиа.
-  Нет, она  не шутит. Посмотри  на себя  и вокруг. Мы, действительно, во дворце. Это просто сон, - рассудила Моника. – Я сплю и вижу сон. Вот сейчас ущипну себя и проснусь!
-  Попытайся, - согласилась Штефани, - только не наставь себе синяков.
   Но та как ни старалась, её догадка не подтверждалась. Со стороны забавно было наблюдать, как юная пригожая девушка щиплет себя.
-  Маркиза, - вкрадчиво прозвучал мужской голос, - позвольте мне. У меня это лучше получается.
   Это говорил один из двух cимпатичных юношей. Штефани узнала в нём фаворита Людовика XIII, маркиза Де Сен-Мар Анри. Она похолодела. Сейчас Моника, которая никогда не стеснялась в выборе слов, задаст ему!
   Второй юноша опередил опешившую от возмущения гостью:
-  Ах, маркиза, простите, пожалуйста моего друга! Он совсем потерял голову, увидев вас!
   Его учтивость и благородная осанка очаровали Клаудию, её щёки покрылись ярким
 румянцем.
-  Совершенно  верно.  Приношу  свои  извинения  и  готов  искупить  вину, -  бойко
продолжил Де Сен-Мар Анри. – А хотите, я познакомлю вас с королём?
   Моника была обезоружена. Её назвали маркизой, изысканно извинились и даже предложили свести знакомство с королём Франции!
   Скажите, пожалуйста, кому в её школе или городке выпадала такая честь!? Сон продолжался, и она охотно согласилась составить фавориту короля партию в танцах, хотя дальше дискотеки её танцевальные возможности не простирались.
   Штефани с любопытством следила за ней. А та, ведомая за руку своим кавалером, величаво плыла по залу. Лишь на короткое мгновенье взметнулся подол её платья. Подруга изумлённо ахнула. Модные кроссовки фирмы «Адидас» выглядели неплохо. 
«Могло быть и хуже, - подумала Штефани, - если бы Моника оказалась на роликовых коньках!» По залу прокатился лёгкий ропот. Наблюдательные дамы также успели заметить необычную обувь незнакомки. Домовой перехватил взгляд спутницы.
-  Простите, сударыня, за маленькую оплошность! Конечно же, в это время не было ни кроссовок, ни роликовых коньков.
   Моника так и не заметила смены своей обуви.
-  Извините, маркиз, - обратилась она к своему поклоннику, - у вас сигареты не найдётся?
   Школьница курила с десяти лет и в её кругу сигарета считалась символом  престижа и независимости.
-  Сигареты? – озадаченно переспросил её партнер. – Ах, сигареты! Нет, к сожалению, я отдал её на днях в починку, она совсем обветшала.
   Тут только до Моники дошло, что в XVII веке не было сигарет. И придворные короля были лишены соблазнительной возможности пускать дым в потолок в виде колечек и спорить, какие именно сигареты вызывают рак легких.
   Появись она здесь в джинсах и с сигаретой во рту, история, быть может, пошла бы иным руслом! А какова была бы реакция маркиза на густые клубы дыма, исходящие из её рта!?
   Скорее всего, эти невежественные люди сожгли бы её, как настоящую ведьму, на костре. Моника весело фыркнула. В её городке каждый второй школьник мог бы разделить её печальную участь. Их счастье, что живут они в цивилизованном мире, где не принято сжигать курильщиков.
   А графиня Клаудиа также кружилась в танце с виконтом Раулем де Ла-Фер. Он олицетворял собой любезность и остроумие, непрерывно сыпал комплиментами и приглашал очаровательную девушку посетить его скромный родовой замок в Бургундии.
   Штефани же непрерывно танцевала с маркизом Арманом де Гиш, она совершенно не чуствовала усталости, потеряв в счастливом забытье ощущение времени.
   Было уже далеко за полночь,  когда гости короля стали медленно расходиться. У дворца их ожидали роскошные кареты и экипажи с родовыми гербами.
   Улучив момент, когда маркиз Арман де Гиш на минутку оставил Штефани, к ней подошёл домовой.
-  Вы довольны, графиня? – улыбнулся он.
-  Ах, у меня просто нет слов! Как жаль, что уже пора!
-  Не сокрушайтесь, это не последний бал в вашей жизни.
-  А что с  Клаудией и Моникой? Не оставим же мы их здесь!?
-  Конечно. Хотя они были бы не против. А Монике это пошло бы на пользу, так как во всей Франции нет ни одного автомата с сигаретами.
-  Вездесущие сигаретные концерны ещё не добрались сюда! - рассмеялась его спутница, с живым любопытством разглядывая отъезжающие экипажи.
-  Я вижу, как вам хочется прокатиться в карете, - заметил Штефан. - Но, поверьте, в ваше время лучше вернуться другим образом. Карета едет слишком медленно.

 



Прокалывать школьников шпагой непедагогично!


               
   Водитель автобуса был поразительно похож на  короля Франции Людовика XIII.  Штефани невольно улыбнулась. Она представила себе, как король,в свободное от работы время, просто подрабатывает.  Должен  же  он что-то на «карманные расходы» иметь! А может быть, это его хобби, маленькая королевская прихоть, о которой никто не догадывается. Даже могущественный кардинал! Как хочется, порой,королю быть обычным водителем автобуса, а не жонглировать судьбами своих подданных!
   Не исключено также, что королеве вздумалось обновить свой гардероб, потому что некоторые придворные дамы стали затмевать её своими нарядами. Естественно, она попросила об этом пустяковом одолжении короля. А что тому оставалось делать?
   За окнами автобуса хлестал осенний дождь. В Германии все дожди напоминают многосерийные телефильмы. Они длятся много дней подряд с тем отличием, что выключить их по желанию невозможно. Хотя бы потому, что кому-то они нравятся и он будет активно возражать против их отключения. Может быть, даже в суд подаст!
   Временами  колёса автобуса полностью скрывались под водой и он выглядел тогда, как один из уютных прогулочных пароходов на Рейне, на которых Штефани обожала кататься.
   О таких дождях её отец, герр Мюллер, обычно говорил, что они моросят также часто и назойливо, как некоторые лотереи в Германии предлагают каждому жителю страны стать миллионером.
   Девочка так засмотрелась в окно, что не заметила, как рядом примостилась Клаудиа. Глаза её возбуждённо блестели, намокшие чёрные локоны разметались по плечам.
-  Штефани, ты не поверишь, что мне приснилось! Я была графиней и танцевала на балу во дворце короля Франции Людовика XIII! На мне было восхитительное платье, а танцевала я, - Клаудиа загадочно округлила глаза, - с виконтом Раулем... де.. Ла-Фер!
-  У тебя хорошая память, - рассмеялась её подруга.
-  Я не шучу, - обиделась Клаудиа, - он пригласил меня даже в свой родовой замок! Между прочим, - она поджала губы, - ты с Моникой тоже там была!
-  А вот ещё одно стихийное бедствие к нам приближается, - весело сообщила Штефани.
   Она не сразу узнала Монику. Настолько та преобразилась! Свою вторую кожу, тоесть джинсы, она сменила на симпатичное платье. Оно прекрасно облегало её стройную фигуру. Должна была произойти катастрофа всемирного масштаба, чтобы убедить школьницу расстаться с любимыми джинсами!
-  Ой, девочки, вы не поверите, что мне приснилось! - сделала Моника большие глаза. - Я была приглашена на бал к самому королю Франции Людовику XIII! И танцевала с его фаворитом .., - она наморщила лобик, пытаясь вспомнить его сложное имя.
-  Маркизом Де Сен-Мар Анри! – продемонстрировала Клаудиа прекрасную память.
-  Точно! – удивилась Моника. – Вы, девочки, кстати, тоже  были  в моём сне! Вы были одеты в чудесные платья, украшенные драгоценными камнями. Ты, Штефани, танцевала с  каким-то знатным маркизом, а ты, Клаудиа, не расставалась с благородным виконтом.
-  А кто просил сигарету у маркиза? – лукаво прищурила глаза Штефани.
-  Но разве я виновата, что он сдал её в починку! Она, оказывается, совсем обветшала! – с комичным видом произнесла Моника. – Не сдать ли и мне мои сигареты  в починку?
- Девочки, а вы видели присутствующих на балу дам? Они такие изящные и утончённые!
-  Да, они совсем не похожи на фрау в наше время, - согласилась Моника.
-  Что ты имеешь в виду? – спросила Клаудиа.
-  Современные фрау какие-то ненастоящие. Уже не женщины, но ещё не мужчины. Так, что-то среднее, - уточнила подруга.
-  Да уж, - усмехнулась Клаудиа, - моя мама, к примеру, работает в полиции. Так она может любого мужчину простым приёмом завалить. Дома всё делает сама, а на кухне возится только папа.
-  Постойте, девочки, - опомнилась Моника, - значит, нам всем одинаковый сон приснился?
-  Это уже не на сон, а на кино похоже. Разве может быть сон одинаковым? – усомнилась Клаудиа.
-  А я в кино, девочки, уже сто лет не была, -  призналась Моника, -  мне телевизора и видика вполне достаточно!
-  Видеокассету с Людовиком XIII мы также не смотрели вместе. Иначе, зачем нам всё отрицать? Не могли же мы все сразу потерять память, - вторила ей Клаудиа.
-  Знаете, девочки, - задумчиво сказала Моника, - я где-то лицо моего маркиза встречала... Да, - вспомнила она, - помните, недавно мы ходили всем классом в музей живописи. Там висит картина, на которой изображен король Людовик XIII на охоте. А слева от него, точно, мой маркиз!
-  А нет ли там виконта Рауля де Ла-Фер? – загорелись глаза у Клаудии.
-  С вами, девочки, всё ясно. Влюбились по уши! – заключила Штефани.
-  Но это был только прекрасный сон, - вздохнула Клаудиа.
-  Сон это был или нет, но я до сих пор чувствую поцелуй маркиза. У него были колючие усы, - добавила для пущей убедительности Моника.
-  Маркиза, графиня, - воззвала Штефани голосом строгой классной дамы, - наша остановка! Прошу на выход! Клаудиа, не забудь свой зонтик!
   Это было не лишнее напоминание, поскольку эти предметы, когда их забывают, не имеют обыкновения возмущаться, а с удовольствием продолжают свой путь в тёплом автобусе. Ведь больше всего на свете они не любят дожди. Кто бы придумал какой-нибудь зонтик для зонтика!
   Прикрываясь ими, как щитами, девочки побежали к школьным воротам. Их примеру следовали остальные ученики. Школьный двор они преодолевали длинными перебежками. Можно было подумать, что школьники с вожделением торопятся занять свои места и поскорее приступить к любимым занятиям!
   Увы, в просторном школьном вестибюле их не встречал дворецкий и не объявлял:
-  Графиня Штефани де Бергиш!
Или:
-  Маркиза Моника де Бюсси!
   А на его месте трудно представить директора школы господина Коха, даже при всём желании. Казалось, он родился с неизменным чёрным портфелем в руках. При этом сначала извлекли портфель, а потом его самого. Интересно, не мешает ли он ему спать?
   А как уныло и однообразно одеты учителя! Просто в сон клонит. Неужели в немецких магазинах нет ничего, кроме брюк, футболок и свитеров? Куда только смотрит правительство?  Вероятно, в далёкое будущее.
   Но вы только подумайте, даже на безликих джинсах и футболках нет ни одного, хотя бы маленького бриллиантика или жемчужины!
   А учитель физики герр Функ или учитель математики герр Циммерман не носят самой плюгавенькой шпаги! В этом случае нерадивый ученик был бы поставлен перед выбором: быть заколотым строгим учителем или прилежно учиться.
   Правда, чтобы рассеянный  учитель математики герр Циммерман мог проткнуть ученика, тот должен был сам ему помочь. А именно: первое –  не двигаться, второе – умолять сердобольного учителя  поскорее  проткнуть  его,  третье – помочь дрожащей руке наставника  удержать шпагу  и  четвёртое – прислонить её острый конец  к  своей
груди.
   Вы только вообразите, как приятно было бы учиться! Никто не мешал бы, худшая часть класса была бы заколота учителями! Каждый ученик решал бы сам, быть ему или не быть! А сегодня, похоже, учителя и ученики поменялись местами. Каждый норовит учителю  кнопку на  стул подложить, лягушку в  портфель сунуть или надерзить. А всё потому, что педсовет решил, что протыкать шпагой непослушных школьников непедагогично! А что сказал бы по этому поводу кардинал Ришелье?
   Как ни странно, но окончание уроков всегда приятнее, чем начало. Штефани вполне разделяла это мнение, а Клаудиа и Моника - тем более. Пока их одноклассники устало укладывали учебники, обе подруги уже пересекали школьный двор.
   Поэтому Роман, который вынашивал заманчивые планы на нынешний вечер с Клаудией, не успел довести их до предмета своей страсти.
-  Куда это они? – с недоумением спросил он.
-  В музей живописи, - бесстрастно ответила Штефани.
   Парень не верил своим ушам. Чтобы после уроков Клаудиа, а тем более Моника, чьи интересы были короче её собственного носа, ринулись в музей!?
-  Но ведь сегодня дискотека! – напомнил он.
- Ну и что? – равнодушно пожала плечами девочка. - Имеют люди право пойти в музей?  Может быть, они хотят свой кругозор расширить?
   Роман удручённо вздохнул. Ему ужасно не хотелось плестись туда и делать вид, что он едва ли не с пелёнок увлекается картинами старых мастеров.
 
               




Может ли секрет подгореть?


   В жизни любого школьника бывают дни, когда приходиться особенно напрягать фантазию. Не тогда, когда он стоит у классной доски и ищет ответ на потолке, не тогда, когда он пропускает уроки и с видом праведника утверждает, что виноваты инопланетяне и даже не тогда, когда он выпустил из ранца во время уроков мышь только из благого намерения приобщить глупого грызуна к знаниям.
   Разумеется, это день рождения мамы.
   Штефани долго размышляла о подарке. Это событие казалось ей таким грандиозным! А её возможности такими мизерными! Она даже загрустила. Сердце её распирала любовь и благодарность к маме, однако найти подарок, который мог бы всё это выразить, она не могла. Коробка конфет, флакон духов, красивая вышивка собственной работы ни на йоту не соответствовали бушующим в её груди чувствам. Это было бы всё равно, что подарить ангелу жевательную резинку. Даже если она тает во рту, а не в руках и круто пузырится.
   Девочка совсем было отчаялась. Завтра мамин день рождения, а она всё ещё на распутье!
-  А почему бы вам не сделать торт? - вопрос домового был как нельзя кстати.
-  Торт, - разочарованно протянула собеседница, - только и всего?
-  Это будет не простой торт! - многозначительно посмотрел на неё Штефан.
-  А какой же? – воспрянула духом девочка.
   В её груди затеплилась надежда, что не всё потеряно.
-  По рецепту главного придворного повара короля Франции Филиппа Красивого. Первый раз он был выставлен перед королём в 1310 году и стал его любимым лакомством. Впрочем, и моим тоже, - скромно добавил Штефан.
-  А торт будет большим?
   Она придавала особенное значение тому, чтобы его нельзя было поместить под микроскоп.
-  О, на этот счёт можете не беспокоиться, - пообещал домовой. – Маме вашей исполнится сорок лет. Возьмём сорок больших коржей особой выпечки. На них будут размещаться сорок шоколадных фигурок диковинных зверей и птиц. А вершину торта будет украшать сказочный замок. Кстати, вашей маме придётся хорошо потрудиться, чтобы задуть сорок свечей.
-  Но где же мы наберём столько продуктов? – затронула Штефани практическую сторону дела.
-  Ну, во-первых, не так много их и требуется. Четверть тонны муки, сто литров сливок, двести килограммов сливочного масла, восемьсот яиц, сто пятьдесят килограммов сахара, сто восемьдесят килограммов шоколада, травы, прянности и ещё кое - какие мелочи, - перечислил  домовой. – А во-вторых, эти продукты мы извлечём из личных погребов короля Франции Филиппа Красивого. Надеюсь, он не обеднеет.
-  А почему не из обычного магазина?
   Поверьте мне, они совсем другого качества, чем нынешние. Современные продукты, пожалуй, могли бы заменить любой яд в средневековье. И не надо было бы ломать придворным короля головы, как устранить конкурентов, - пошутил её друг.
-  Но всё это не разместится на нашей кухне, - испуганно заметила девочка.  - К тому же, совсем нет времени!
-  Ничего страшного, кухню расширим, а время пока работает на нас, - деловито сказал собеседник.
-  Тоесть, как расширим? – с недоумением спросила Штефани.
   Она представила себе, как они крушат ломами и кувалдами стены кухни, выложенные дорогим кафелем. Хороший подарочек для мамы!
-  Нет! - рассмеялся юноша, снимая белые перчатки. - Нам не придётся орудовать этими допотопными инструментами. Вот, смотрите!
   Стены кухни беззвучно раздвинулись. Образовался просторный зал, который превосходил размерами  весь их дом. В центре его стояло несколько больших кухонных плит. Стены и потолок над плитами были увешаны кухонной утварью, огромными кастрюлями, сковородками и противнями. У стен, в мешках и деревянных бочонках, стояли продукты. Штефани не выдержала и отведала немного сливок.
-  Ну как? – спросил домовой.
-  Скорее делаем торт, иначе я могу выпить всё! Очень вкусно!
-  Хорошо, вот рецепт. Если не будете возражать, я вам немного помогу.
   Ей не потребовалось таскать мешки и огромные противни. Они послушно передвигались сами. Штефани взяла муки, вернее, мука самостоятельно переместилась широким шлейфом в нужное место, размешала её с маслом, яйцами и взбила тесто. Сделать это было нетрудно, потому что полутонная масса сдобного теста легко подчинялась малейшим движениям девочки. Затем она добавила туда сливок, прянности и травы.   
   Стоило ей только подумать о коржах, как тесто само разделилось на сорок больших коржей, которые медленно подплыли к ожидающим их противням и плавно опустились на них.
   Несколько проворных поварят с королевской кухни помогали ей. Домовой  ненавязчиво давал советы.
   Затем Штефани принялась за приготовление крема. Она очень старалась соблюдать все пропорции. Это было главным.
   Шоколадные фигурки  выливались в особых формочках. Работа спорилась и скоро все части торта были готовы. Требовалось лишь собрать их воедино.
-  Вы сделали главное! – одобрительно отозвался её наставник. – Королевский шеф-повар был бы вами доволен! А сейчас соберём этот шедевр.
   Он три раза хлопнул в ладоши. Все части торта взмыли в воздух, а когда опустились, Штефани ахнула.
   Королевский торт предстал во всём своём великолепии! На самом верху его возвышался искусно сделанный из крема разных оттенков сказочный замок! По боковой поверхности торта, словно горный серпантин, вилась лесенка, на которой расположилось сорок свечей. Основание торта украшала затейливая вязь из красных и белых роз, любимых цветов фрау Мюллер.
-  Ах, какая прелесть! - вырвалось у девочки.
   Никогда в жизни она не видела торт больше и красивее!
-  Не удивительно, - мягко заметил её друг, - ведь вы трудилисьс любовью и прилежанием. А они творят чудеса.
-  Мне хотелось бы, чтобы мама увидела этот торт завтра утром. И потом, он такой большой, что займет половину нашей кухни! Вокруг него можно хороводы водить!
-  Он появится утром на большом столе в гостиной.  А ваша кухня обретёт прежний вид. Нельзя родителей преждевременно волновать, - улыбнулся  домовой.
   Вслед за его словами стены кухни бесшумно сдвинулись,  придав ей обычный облик.
Торт же прямо на глазах растаял в воздухе, оставив едва уловимый аромат.
   Это было вовремя. В дверях кухни стояла мама. По пути с работы она заехала в магазин  и  загрузила багажник автомобиля грудой продуктов.  Фрау  Мюллер не могла допустить, чтобы кто-либо из её гостей умер голодной смертью.
-  А чем это так вкусно пахнет? – повела она носом.
-  Я  тут кое-что испекла, - скромно отвела глаза Штефани.
-  Что же? – удивилась фрау Мюллер.
   Её дочь никогда к её дням рождения подобных сюрпризов не преподносила. Обычно она дарила какие-то безделушки, духи или конфеты. Кухня была не её стихией.
-  Пока секрет, мамочка!
-  Хорошо,  - не настаивала та. - Надеюсь, что твой секрет не подгорел?
Она явственно представила себе обуглившийся, почерневший пирог или торт.
-  Совсем немножко, - ангельским голосом ответила Штефани.
- Завтра посмотрим на твой «шедевр», - фрау Мюллер ласково обняла дочь и погладила по голове. – А сейчас помоги мне, пожалуйста, на кухне.
-  А гостей будет много, мамочка?
-  Мы пригласили около двадцати человек.
-  А бабушка приедет?
-  Непременно, моя прелесть.  Она ведь тебя так давно не видела!
   Когда герр Мюллер вошёл на кухню, там что-то жарилось, варилось, пеклось, пыхтело, шумело, клокотало, издавая весь спектр известных человечеству запахов.
-  Я предвкушаю завтра просто королевский стол! – весело предположил он.
В одной руке отец держал яркую коробку с тортом, в другой – изящную корзинку с цветами.
-  Это тебе, любимая, - протянул он цветы жене. – С днём рождения! Но главный подарок ты получишь завтра! – таинственно пообещал он.
-  Спасибо, дорогой. Кстати, я совсем позабыла купить торт. Хороши бы мы были без него!
-  Надеюсь, всем гостям достанется, - с сомнением прикинул её муж.
-  А если нет, тогда воспользуемся творением Штефани, - с серьёзным видом сказала фрау Мюллер. - Она тоже что-то испекла, - брови её лукаво выгнулись.
   Мамины пассажи только насмешили дочь.
-  Думаю, вы не будете разочарованы. Даже если торт немножко подгорел, - глубокомысленно изрекла она, но в глазах её плясали солнечные зайчики.





Цветочный дождь

   
   За окнами завывал пронзительный зимний ветер. Мороз уже успел набросать своей студёной кисточкой на стёкла пушистые узоры из снежной бахромы. В комнате было тепло и уютно. Словно маяк в безбрежном море тьмы, мерцал ночник. В ногах её, удобно свернувшись, дремал кот Аристотель.
   Если Штефани и уснула, так только для того, чтобы сразу проснуться.
   Было раннее утро. За окном сияло тусклое зимнее солнце. День выдался на редкость тихим и погожим. Лёгкий снежный плед укутал землю, как кутает мать в тёплый пуховый платок своего продрогшего ребёнка.
   Сгорая от нетерпения, девочка спустилась в гостиную. Домовой сдержал своё слово.
   На большом столе возвышался гигантский торт! Он был настолько велик, что занимал весь стол, который, казалось, мог рухнуть под его тяжестью. Торт выглядел великолепно! Не зря Филипп Красивый отдавал ему предпочтение. Это был настоящий король тортов из четырнадцатого века!
   Даже попугай Цицерон, которого трудно было удивить, выпучил глаза.
   Штефани на цыпочках вернулась в свою комнату и стала ожидать реакцию родителей. Благо, дел у неё хватало. Надо было позаботиться о цветах, уделить внимание кактусу, который так трогательно её полюбил, причесать пушистые волосы кукле Лауре и не забыть о собственном наряде.
   Сегодня особенный день! Конечно, она не сможет так выглядеть, как на балу у короля  Франции Людовика  XIII, но в её скромном гардеробе тоже кое-что найдётся.
   В гостиной послышались громкие голоса. Родители встали пораньше, чтобы подготовиться к празднику. Герр Мюллер преподнёс в подарок своей жене ювелирный гарнитур из золотых серёжек и кольца с изумрудом.
   От него не укрылось, как однажды его жена, проходя мимо витрины ювелирной лавки, остановилась, как зачарованная. Она не могла отвести от этого гарнитура взгляд! Но цена была астрономической.
   Глаза его жены вспыхнули от счастья.
-  Ах, Манфред! Я и мечтать об этом не смела! – она бросилась на шею мужу.
   О, это был бы звёздный час в жизни любого мужчины! Сделать невозможное возможным!
-  Пустяки, дорогая, - будничным тоном обронил он.
-  Но это же так дорого!
-  Один твой мизинец, любимая, стоит сотни таких украшений. Не волнуйся, мне не пришлось грабить банк. Я просто позже приезжал с работы.
   Пока его жена возилась на кухне, герр Мюллер отправился в гостиную, раздумывая, как расставить столы к приходу гостей. Распахнув дверь, он замер.
   Если это и была галлюцинация, то очень вкусная. Часть её осталась даже на его пальце. Когда мужчины оказываются в тупике, они всегда прибегают к помощи женщин, желая, вероятно, убедиться, что их лучшая половина, действительно, лучшая. Потрясая пальцем с остатками торта, герр Мюллер ворвался на кухню.
-  Тереза, дорогая, - сказал он возбуждённо, - если я ещё не проснулся, то ущипни меня покрепче!
   Его жена поспешила в гостиную. Ибо на свете было немного вещей, которые могли вывести из равновесия её мужа.
   В центре комнаты, на столе, уходя вершиной к потолку, возвышался громадный, в человеческий рост, торт! Его основание состояло из искусно перевитых алых и белых роз. Каждый листок и лепесток был сделан из крема настолько филигранно, что казался живым. Торт был украшен шоколадными фигурками диковинных зверушек и птиц. Вершину его венчал восхитительный замок со стрельчатыми окнами, башенками и зубчатыми стенами! И среди всего этого великолепия ярко горели красные, с позолотой, старинные свечи! Их было ровно сорок штук!
   У фрау Мюллер перехватило дыхание.
-  Манфред, это ты заказал!?
-  Если я и сумасшедший, так не до такой же степени, дорогая! – последовал ответ. – Кстати, этот торт не прошёл бы через наши двери. Его тут, вероятно, по частям собирали, как мебель, с помощью небольшого подъёмного крана.
-  Но это исключено! – развела руками его жена.
-  Почему же, милая? Торт вполне существует. Между прочим, очень  вкусный, можешь снять пробу.
-  Мамочка, это мой подарок тебе! Как видишь, он не подгорел. Если вашего торта для гостей окажется недостаточно, можете угостить моим, -  великодушно разрешила Штефани.
   Она была отмщена и упивалась своим триумфом!
-  Бедный ребёнок, - пробормотал её отец. –  Может быть, ты плохо спала?
-  Нет, папочка, я спала отлично, - отпарировала дочь. – А торт сделан по рецепту придворного повара короля Франции Филиппа Красивого. Посмотрите, вот рецепт.
   Пока герр Мюллер осмысливал происходящее, его жена схватила листок. Она впилась в него с таким вниманием, с каким не читала любовные письма своего жениха. Фрау Мюллер превосходно разбиралась в рецептах и быстро убедилась, что речь идёт о королевском торте. Вполне возможно, что дочь нашла этот рецепт в домашней библиотеке.
-  Штефани, но почему он такой большой? – пыталась она выяснить.
-  Так получилось, мамочка. Во-первых, я очень старалась, во-вторых, ты сама сказала, что будет много гостей, в-третьих, если бы  этот торт был, как моя любовь к тебе, он бы занял тогда весь город!
-  А нашей коммунальной службе пришлось бы расчищать улицы и дороги от сдобного теста и вкуснейшего крема! - вторил ей отец.
-  Это сколько же дней понадобилось бы этой службе, чтобы съесть весь торт? – озабоченно поинтересовалась девочка.
-  Не меньше трёх, с учётом активной помощи горожан, - подсчитал отец. – Что тебе, Тереза, ещё не ясно? – обратился он к жене.
- Пожалуй, всё ясно, - нервно рассмеялась фрау Мюллер. – Штефани нам всё доходчиво объяснила. А теперь пора накрывать на стол. Доченька, пожалуйста, принеси столовые приборы.
-  Мамочка, а что будем делать с ним? – кивнула та на торт, купленный отцом.
   В сравнении с королевским он смотрелся  невзрачно, как ощипанный воробей рядом с царственным лебедем.
-  Унеси на кухню. Если твоего торта на всех не хватит, воспользуемся папиным, - дипломатично рассудила мать.
   Звонок в дверь известил о приходе первого гостя. Штефани, опередив отца, распахнула дверь и попала в объятия бабушки. Фрау Финдтайзен, несмотря на свои шестьдесят с хвостиком, выглядела моложаво. Недавно она перенесла серьёзную операцию и на лице её прибавилось морщинок. Они бежали по её лицу, словно ручейки времени.
   Только она умела так обнимать, улыбаться и утешать.
-  Боже мой, внученька! Когда же ты успела так вырасти!?
-  А я, бабушка, часто гуляю под дождиком!
-  Вы слышали? – рассмеялась та. - Вам скоро, дорогие мои, придётся поднимать потолок!
-  Нам едва не пришлось это сделать по другой причине, - улыбнулся герр Мюллер. – Полюбуйтесь-ка на этого красавца!
   Фрау Финдтайзен задрала голову, затем совершила короткую прогулку вокруг торта, охала, ахала и крестилась.
   О подарках она вспомнила не сразу. Штефани, как всегда, досталась очередная кукла. Хорошо ещё, что не погремушка для младенца. А фрау Мюллер была подарена семейная реликвия – красивая брошь из старинного серебра. Она не стоила кучи денег, но была дорога бабушке. К ней прикасались ещё руки её прабабушки. Мать Штефани с благоговением приняла подарок из далёкого прошлого. Этот кусочек потемневшего от времени серебра хранил в себе тепло рук дорогих ей людей, их речь, их смех, их робкое дыхание, когда шли они на первое в своей жизни свидание.
   Входная дверь уже не закрывалась. Гости шли один за другим. И все несли с собой цветы. Капризные розы, чопорные гвоздики, изысканные орхидеи, гордые тюльпаны, упрямые нарциссы, нежные хризантемы.
   Если гость не знал, что сказать, за него говорили цветы. Голосом хрустящей бумаги, грациозным движением гибких стеблей, трепетом тонких лепестков, музыкой красок. Цветы умеют превращать даже скучную чёрно-белую зиму в яркую весну. Они встречают на свет человека и провожают его в последний путь.
   Все гости уже собрались, а среди них были тёти и дяди Штефани, дальние родственники, соседи, коллеги отца и матери. Все с почтительным интересом взирали на королевский торт. Каким образом Мюллерам удалось соорудить этого гиганта!?
   Став на стул, мать Штефани целых пять минут задувала свечи.
   А девочке приходилось изрядно вертеться, чтобы гости не засиживались над пустыми тарелками.
-  Помилуйте, - простонал кто-то, - у меня же места в желудке для торта не останется!
   Отцу Штефани, под смех и шутки, пришлось взобраться на стул. Он вооружился самым длинным ножом, похожим на короткий римский меч, чтобы отрезать часть торта. Этот кусочек оказался человеческого роста и его с трудом держали двое мужчин.
-  Как же измельчали современные кавалеры, если они не в состоянии поднять даже кусочек торта! – смеялись дамы.
-  Наше счастье, что это торт такой огромный, а не дамы. Иначе нам следовало бы нанимать свадебный экскаватор! – шутили, в свою очередь, мужчины.
   Штефани вообразила себе мощный экскаватор, украшенный пёстрыми лентами и цветами. За рычагами сидел жених в чёрном костюме и белой рубашке с бабочкой, а в ковше, в белоснежном свадебном платье и длинной фате, торжественно восседала полутонная невеста...
-  Неужели опять снег повалил!? – воскликнул один из гостей.
-  Нет, это не снег, - предположил другой.
-  Это же цветы! – тихо ахнула фрау Гительманн, тётка Штефани.
   В глаза бросались её роскошные рыжие волосы и глубокое декольте, из которого норовила вывалиться пышная грудь.
   Гости вместе с хозяевами высыпали на улицу.
   Действительно, с безоблачного неба медленно сыпались алые и белые розы. Они не падали, ломая стебли и лепестки, а мягко ложились на землю, устилая её чудесным цветочным ковром. Цветы сыпались только на дом и во двор семьи Мюллер, словно невидимый дирижёр искусно руководил их полётом.
   Скоро весь двор и крыша дома были завалены благоухающими цветами.
-  Вероятно, герр Мюллер заказал вертолёт с розами, - робко высказал предположение
коллега отца, герр Бар. - Но, только его, почему-то, не видно.
-  Это каким же надо быть богатым,  чтобы позволить себе подобную роскошь!?  Герр Мюллер просто сорит деньгами!
   Примерно так думали все гости, соседи и прохожие, столпившиеся у ворот.
   Мимо проезжал чиновник из налогового ведомства. Он прервал свой путь, чтобы выяснить у словоохотливых соседей, что за  миллионер тут шалит.
-  Манфред, это правда, что ты нанял вертолёт!? – побледнела его жена.
-  Нет, Тереза, мне и в голову это не приходило! – озадаченно отбивался тот. –  Вы только посмотрите, - обратился он к присутствующим, - как падают розы? Ни один лепесток не повреждён! Разве могут так падать цветы с вертолёта? 
   Все вынуждены были с ним согласиться. Но, тогда, что же!?
-  Я думаю, тут никакой загадки нет, - решительно объявил дядя Штефани, герр Тильманн. – Я читал, что однажды ураган обрушил на какой-то город в Латинской Америке тонны морской воды вместе с рыбой. Своего рода рыбный дождь! А в крупном городе Америки воздушный вихрь разрушил один из банков и весь город был завален долларами.
   При этом тон у дяди был такой обыденный, как будто он сам собирал эти доллары каждый день, и это изнурительное занятие его чудовищно утомило.
-  Но сейчас стоит абсолютная тишина, - возразил ему кто-то, - никакого ветра нет и в помине!
-  Мамочка, - догадалась Штефани, - эти цветы для тебя! Кого в нашем городе так ещё поздравляли!? Об этом мечтает каждая фрау!
-  Ах, милая, мне не верится, что это так.
-  Мамочка, а ты посмотри,  как ложатся во дворе розы. В виде двух цифр – четвёрки и нуля!
-  В самом деле, Тереза, - подключился к разговору герр Мюллер. - А тебе ведь сегодня сорок лет! Это что же за поклонник завёлся у моей жены? – спросил он с нарочитой свирепостью в голосе.
-  Ах, дорогие мои, я сегодня так счастлива! - повторяла фрау Мюллер, прижимая к груди охапку роз и вдыхая их аромат. На ресницах её дрожали слёзы.
   Пока все наблюдали за цветочным дождём, подозревая в скромном господине Мюллере подпольного миллионера, никто не заметил, как во дворе распустилась магнолия. 
   Это дерево не цвело уже десяток лет. Но нынче оно, будто отдавая сторицей давний долг, выбросило множество белоснежных, с розовым оттенком, цветов. И это зимой, вопреки всем законам природы!
   Гости оторопело уставились на магнолию. Некоторые подходили ближе и недоверчиво прикасались к изящным точёным лепесткам.
   Если по поводу цветочного дождя можно было выставить правдоподобное объяснение, то как поступить с цветущей зимой магнолией? Не мог же герр Мюллер договориться с деревом, даже посулив ему пару миллионов!?
   Хозяин дома был уже на чеку и сумел разглядеть, что на дереве распустилось ровно сорок цветов! Выходит, дерево поздравляло его жену с днём рождения! Одни гости были согласны с этим мнением, другие не разделяли его. Последним, видимо, требовалось ещё письменное подтверждение от дерева, заверенное большой гербовой печатью и подписью.
   Фрау Мюллер погладила шершавый ствол магнолии. Она подошла к дереву так близко, что плотные листья и белые атласные кувшинки касались её. Она что-то шептала и горячие жидкие жемчужины беззвучно падали на холодные лепестки.
   Штефани знала, что люди плачут от горя, но оказывается, они могут плакать и от счастья.
   А это дерево её отец пытался осенью спилить. Уже взвыла бензопила и острые зубья приблизились к шероховатой коже.  Но его  жена не допустила этого.  Она верила,  что старое дерево ещё зацветёт. И это случилось именно сейчас!
   Цветочный дождь прекратился, тайна цветущей магнолии была раскрыта, но гости не расходились, хотя в гостиной их ожидал королевский торт. Уж слишком необычно было всё на этом празднике. А может быть, всё так и было задумано, чтобы поразить людей?
   Современная наука и техника позволяет проводить любые трюки. Но сколько же недюжинной расторопности проявил герр Мюллер, чтобы так оригинально отметить день рождения своей жены!?
-  Смотрите, смотрите, - послышались возбуждённые возгласы, - воздушные шары!
   Низко над городом проплывала целая эскадрилья огромных, раскрашенных в разные цвета, воздушных шаров. На каждом из них бросалась в глаза цифра сорок и надпись: «Мы любим тебя, Тереза!»
   Стало окончательно ясно, что герр Мюллер, владелец скромного врачебного праксиса, не тот человек, за которого себя выдаёт.
   А Штефани, её мать и отец стояли, обнявшись, и смотрели на воздушные шары до тех пор, пока они не скрылись из виду.
-  К сожалению и это сделал не я, - огорчённо признался герр Мюллер.
   Но жена его только крепче прижалась к нему.







Кто придумал любовь?

      
   У Штефани не было сомнений в том, кто устроил цветочный дождь, заставил расцвести засохшую магнолию и запустил над городом воздушные шары.
   Городок их  был небольшим, и все жители отлично знали друг друга. А воздушные шары, покрывающие всё небо над городом, да ещё с такими словами, как признание в любви, появлялись здесь далеко не каждый день. Все горожане запрокидывали головы и с приятным удивлением читали надпись.
-  Ах, как же повезло фрау Мюллер! - завистливо вздыхали женщины. – Наши-то мужья до этого ещё не додумались!
-  Это так романтично, заявить о своей любви на весь свет! – восхищались юные девушки. – А вы слыхали о дожде из роз, цветущей магнолии и гигантском торте? Это непостижимо!
-  Герр Мюллер, - говорили практичные мужья, - швыряет деньги на ветер. Едва ли он их печатает. Совсем потерял голову из-за любви к жене, - осуждающе качали они головами.
   Довольные, но несколько озадаченные, гости нескоро разошлись по домам. Вся семья Мюллер, включая бабушку, принялась собирать розы во дворе. Ночью обещал быть мороз и цветы могли замёрзнуть.
   Фрау Финдтайзен до сих пор не могла прийти в себя.   
-  Святая дева Мария, сколько живу, но падающих с неба цветов ещё не видела! – не переставала она удивляться.
   Цветов набралось столько, что все комнаты в доме были ими завалены. Пробираться приходилось через узкие коридоры между цветочными стенами из отборных роз, что необыкновенно забавляло Штефани. При желании можно было играть даже в прятки, но взрослым было не до этого.
   Попугай Цицерон, порхая над цветочными  вершинами, издавал нечленораздельные хриплые звуки. Если считать, что попугаи таким образом смеются, это был, пожалуй, смех. У Цицерона с чуством юмора было всё в порядке.
   Весь дом напоминал розовые джунгли, а семья Мюллер сновала в них, как аборигены в дебрях Амазонки.
   Наконец, Цицерон уселся на люстру и с пафосом произнёс:
-  Моя дорогая Тереза, я возложу к твоим ногам все цветы мира!
   Попугай всегда полагал, что «краткость – сестра таланта», и поэтому говорил мало, но веско.
-  Вы только на него полюбуйтесь, - иронично заметил герр Мюллер, - Цицерон пытается присвоить себе чужие лавры!
-  Не знаю, из какого фильма он взял эти слова, но мне нравится! – взяла птицу под свою защиту мать Штефани.
-  Мамочка, а что мы с этими цветами будем делать, – спросила дочь, - их же так много!?
-  Тут уже поступило одно деловое предложение от нашего соседа, господина Энгель, -  сообщил её отец. - Он хотел скупить у нас розы, чтобы потом выгодно перепродать.
-  Ну, нет! – решительно воспротивилась фрау Мюллер. – Цветы, которые я получила в день моего рождения, продать!? Это же кощунство!
-  Примерно так я ему и ответил.
-  Правильно, папочка! - подхватила девочка. – Если один цветок – это  внимание, три –  уважение, пять –  признание, семь – любовь, то сколько же любви в этих тоннах!
-  Эти цветы мы можем только дарить, - предложила её мать. – Давайте развезём их по больницам, домам престарелых, школам и детским садикам. Пусть эти чудесные розы радуют людей, как маленькие кусочки счастья, которое испытала я.
-  Бес-сс-по-рр-но! – авторитетно прохрипел Цицерон. И невозмутимо добавил: - Главное, вовремя остановиться.
-  А это из какого фильма? – рассмеялась Штефани.
-  Вероятно, он имеет в виду торт, - догадался герр Мюллер. - Бедный Цицерон объелся им и теперь, видно, мается животом.
-  Кстати, - спросила дочь, - а что нам делать с тортом? Мы его за месяц не одолеем, даже с помощью Цицерона и Аристотеля!
-  А мы с ним поступим так же, как с цветами, - ответила мать. - Часть отдадим в детские садики, часть в дома престарелых. Все старички ужасные лакомки и сладкоежки. А остальное унесешь в школу, там уж торту несдобровать!
-  А можно мне угостить фрау Аррингтон? – вспомнила Штефани о хозяйке голубого терьера.
-  Разумеется, - улыбнулась мать. - И не забудь, пожалуйста, угостить того, кто устроил мне этот королевский праздник, –  многозначительно взглянула она на девочку. - Если сможешь, поцелуй его, пожалуйста, за меня. Надеюсь, твой отец не обидится.
- С чего это мне обижаться? Я теперь самый популярный человек в городе, - благодушно рассмеялся  герр Мюллер. – Благодаря моему таинственному помощнику.   
   А тот не замедлил проявиться, как только Штефани переступила порог своей комнаты. Он был явно доволен произведённым впечатлением.
-  Надеюсь, сударыня, вы не станете меня бранить? – улыбнулся домовой.
-  Это было что-то немыслимое! Я давно не видела маму такой счастливой! Спасибо вам, Штефан!
-  Я сделал это охотно, мне не пришлось себя утруждать. Вы с отцом поздравили мать, а мне прикажете оставаться в стороне?
-  Это был королевский праздник!
-  Короли себе такого позволить не могут. Это не в их власти. Нельзя заказать цветочный дождь или весну во время зимы, - весело возразил собеседник. – Между прочим, мне не пришлось уговаривать магнолию, чтобы она расцвела. Дерево благодарно вашей маме за спасение.
-  Моя мама ему тоже. Она даже прослезилась!
-  Будь моя воля, я бы каждой земной женщине устраивал подобные праздники. Они этого заслуживают.
-  А в ваших силах съесть кусочек королевского торта, который доставлен вам по поручению моей мамы?
-  Спасибо, Штефани, очень тронут! Последний раз меня угощали им в XVIII веке.
-  Но это не всё, - загадочно усмехнулась девочка. – Я должна выполнить ещё одно поручение мамы.
   Она подошла к домовому и три раза его поцеловала.
-  Это за маму, это за папу, а это от меня!
-  За пятьсот лет меня ни разу никто не целовал, - смутился Штефан. – Я, вероятно, единственный домовой в мире, который удостоился этой чести, - то ли в шутку, то ли всерьёз добавил он.
-  А мне тринадцать лет, но я не помню, сколько раз меня только мама целовала. Это так обычно, потому что мы любим друг друга. А в вашем мире есть любовь? – поинтересовалась Штефани.
-  Сложный вопрос, - задумчиво сказал её друг. - В моём холодном и рациональном мире нет любви. Это чувство нам, домовым, неведомо. Оно опасно и мятежно, как пламя.   Оно  облагораживает  ваш  грубый,   полный  жестокости  и  страдания,   мир, который состоит из бунтующей крови и плоти. Любовь – главное его достояние и украшение.
-  Но она может и погубить, - вспомнила Штефани старую историю о Ромео и Джульетте.
-  Верно, но это сладостная и лёгкая смерть. Любовь выжжена калёным железом в мозгу у человека, и он не может противостоять ей. Орфей из любви к Эвридике спускался в подземное царство Аида. Император Наполеон из-за любви к Жозефине терял рассудок. Наследный принц Великой Австро-Венгерской империи Рудольф погиб из-за любви к баронессе Марии Ветсере, хотя на другой чаше весов лежала молодость, богатство, слава и трон Габсбургов. Эдгар По, из любви к своей рано ушедшей из жизни жене Вирджинии, написал строки, перед которыми меркнут все мои возможности.
-   «Если светит луна, то приносит она
     Грезы от Эннабел Ли;
     Если звёзды горят, - вижу радостный взгляд
     Прекраснейшей Эннабел Ли;
     Много, много ночей там покоюсь я с ней,
     С дорогой и любимой невестой моей –
     В тёмном склепе у края земли,
     Где волна бьет о кромку земли», – процитировал домовой.
    Штефани не была любителем поэзии, но слова эти почему-то взволновали её до глубины души, на глазах выступили слёзы. В подобных случаях мама говорит, что у неё глаза на «мокром месте».
-  Любовь – это восхитительный полёт! – добавил домовой после короткого молчания.
-  Полёт? – удивлённо переспросила девочка.
-  Именно. Человеческие руки – это атрофированные крылья, которые вновь расправляются и радостно трепещут в потоках воздуха. И неважно, где человек в это время находится, на эшафоте ли, за тюремной решёткой или в королевском дворце.
-  Как же вам, Штефан, не повезло! Вы родились в мире, где нет любви, - с сочуствием сказала собеседница. - Ваш мир похож на бездушный отчёт чиновника.
-  Нет. Мой мир иной. В нём нет любви, но  в нём нет и ненависти. В нём царит покой и  логика. Но что лучше – прожить две тысячи лет без любви, как полевая трава, или двадцать лет, но окружённым любовью? Это ещё вопрос.


   



Дьявол не играет на скрипке

    
   В один из зимних вечеров Штефани решила пересмотреть свою фонотеку. Она не зря составляла предмет её гордости. Не каждый школьник имел такое солидное собрание. С трёх лет родители дарили ей различные музыкальные истории и сказки. Позже она стала сама пополнять свою коллекцию.
   Тихонько напевая мелодию из модного шлягера «Я плюнула ему в лицо», девочка неспеша перебирала музыкальные пластинки, кассеты и лазерные диски. Здесь было всё: от сказки о Золушке до последнего музыкального писка – группы «Волкодавы из Дюссельдорфа». Правда, из-за грохота и металлического лязга слов их песен не разобрать, но зато это была модная группа. А вот свежий диск скандально известной молодой певицы под названием «Любовь до гроба» имеют немногие из меломанов. Штефани раздобыла его с трудом.
-  Коллекция, конечно, большая, - раздался скептический голос домового, - но где же  классическая музыка?
   Девочка уже привыкла к внезапному появлению своего друга, но вопрос смутил её. Этого не было в её коллекции. Ей казалось, что подобная музыка неудержимо клонит в сон и поэтому её так обожают слушать одинокие бабушки, страдающие бессоницей.
-  Где? А её всю старушки раскупили! – бойко отпарировала  она.
-  Понятно, - улыбнулся собеседник. - У меня есть одно заманчивое предложение.
-  Какое? – насмешливо отреагировала Штефани. – Я должна обзавестись музыкой Шопена, Моцарта, Бетховена и все вечера услаждать ею свой слух!? – фыркнула она.
-  Вы почти угадали, сударыня. Только самая лучшая запись – это жалкая тень живой музыки. Я предлагаю побывать на настоящем концерте. Скажем, хотя бы, Паганини. Вы согласны?
   Странный вопрос? Нужно ли уговаривать ребёнка съесть шоколадку, купить себе  в престижном магазине любую игрушку или принять от сердобольных родителей деньги на карманные расходы!?
-  Конечно! Но что же мне одеть?
   Она подошла к зеркалу и критически осмотрела себя.
-  Вот, вот, - прокомментировал домовой, - вы уже начинаете взрослеть. Все женщины начинают с этого вопроса. Не беспокойтесь, предоставьте это мне.
   Штефани незаметно прихватила фотоаппарат. Мгновеньем позже они были уже в просторном зале театра. Под огромным куполообразным потолком, на длинной цепи, была закреплена массивная люстра. В её железных кружевных объятиях теснились ярко горящие свечи. Потолок и стены были украшены лепкой дивной красоты, в стенных нишах молчаливо стояли мраморные статуи, которые иногда оживали в неверном свете свечей.
   Театр был переполнен. Народ толпился даже в проходах. Первые ряды партера занимала местная знать, одетая в соответствии со своим положением. Женщины щеголяли нарядами и драгоценностями. Впрочем, они не забывали пристально разглядывать присутствующих в ложах важных особ.
   Штефани и её спутник сидели в центре зала, среди публики средней руки, и ничем не выделялись. На девочке было простое, но прелестное платье из лёгкой ткани. Шею обвивал розовый шёлковый шарф, а голову украшала белая изящная шляпка с розовыми цветами. Домовой был облачён, как большинство мужчин вокруг, в строгий, с высоким воротником, сюртук.
   Только галерка, на которой собрался простой городской люд и студенты, выглядела пёстро и непринуждённо, как потрёпанный в боях пиратский бриг.
-  Год 1820, Генуя, родной город Николло Паганини, - тихо  обронил домовой, наклонившись к спутнице. - Естественно, на земляка пришли посмотреть все, кто только способен двигаться. Тем более, они убеждены, что великий маэстро продал душу дьяволу. Иначе не мог бы человек так играть!
-  Я читала, - вспомнила школьница, - что в детстве отец запирал его в чулан и требовал, чтобы он целыми днями играл на скрипке.
-  Да, сначала мальчик возненавидел скрипку, а потом полюбил и доверял ей самые сокровенные мысли. Скрипка отвечала ему взаимностью, она стала частью самого Паганини. Когда он играет на ней, это не струны звучат, это поёт его душа, а струны превращаются в натянутые нервы.
-  Почему же он не выходит? Публика уже собралась.
-  Он выйдет через две минуты. Надеюсь, вы не уснёте во время концерта, - галантно заметил домовой.
   Появление Паганини Штефани сравнила бы с землетрясением. Публика  неистовствовала, не щадя ни рук, ни ног.  Особенно старалась галерка.
   Это был высокий, худощавый, нескладный мужчина средних лет. Руки его выглядели непропорционально длинными, с узловатыми нервными пальцами. Высокий лоб обрамляли чёрные, вьющиеся по плечам, волосы. Бакенбарды и крупный, с горбинкой, нос удлиняли его лицо. Глаза смотрели на публику устало и мудро.
   В абсолютной тишине прозвучали первые звуки. Музыка увлекла девочку. Скрипка, как живое существо, смеялась, грустила и плакала в его руках. Она пела о восхитительных рассветах, о каплях росы на лепестках цветов, о журчании ручья. Пела о том, что на смену холодной зиме всегда  приходит тёплая  весна, оплакивала  короткую и мятежную человеческую жизнь и дерзко бросала вызов вечности. И в унисон с этой колдовской музыкой колотилось сердце Штефани.
   Темп музыки был чрезвычайно высок, скрипка, словно торопилась допеть до конца из опасения, что её могут безжалостно прервать. Мелодия казалась такой знакомой и естественной, словно она жила в недрах души уже давно, но только теперь воспринималась на слух. Паганини закончил играть, но музыка продолжала звучать в девочке.
   Зал, в котором собрались сотни людей, был погружён в странное оцепенение, а потом тишина взорвалась запоздалыми аплодисментами. Многие плакали и не стеснялись своих слёз. Это были, как после исповеди, очищающие и возвышающие душу слёзы.
   Штефани видела, как таял холодный лёд сословных различий между людьми, как растворялась в них, сковывающая души, словно броня, безобразная кора из невежества, равнодушия и предрассудков. Каждый был простым смертным со своими неизменными страстями и пороками, мудростью и глупостью, любовью и ненавистью. И музыка не осуждала их, а жалела и звала туда, где нет места ни подлости, ни злобе, ни смерти.
-  Что это было? - опомнившись, спросила девочка своего спутника.
-  «Вечное движение» Паганини.
-  Поразительно! Я никогда ничего подобного не слышала!
-  В ваших магазинах есть кассеты с записью его музыки. Разница лишь в том, что её исполняет не сам маэстро.
   Концерт продолжался. Мастер играл настолько виртуозно, что создавалось впечатление, будто смычок сам порхал над скрипкой, а рука едва успевала за ним. Временами Штефани не оставляло ощущение, что играет целый оркестр и она даже пыталась разглядеть на сцене невидимых музыкантов.
-  Каприччо в ля-минор, Каприччо в си-минор, Соната в ми-минор, Соната концертата в ля-мажор,  Карнавальные  зарисовки,  -  перечислял  домовой  произведения,  которые
исполнял Паганини.
   Как известно, Штефани умудрилась незаметно прихватить с собой фотоаппарат. Конечно, она попыталась украдкой снять гениального артиста.
-  Ничего не выйдет, - невозмутимо заметил её сосед. – Прошлое можно увидеть, но нельзя запечатлеть. Плёнка будет пуста. Может быть, вы ещё репортёров пригласите, чтобы они взяли у Паганини эксклюзивное интервью?
   В разгар концерта случилось непоправимое! На скрипке музыканта, одна за другой, стали лопаться струны!   
-  Они были подпилены недругами великого маэстро, - шепнул на ухо спутнице домовой.   
   Артисту предложили другую скрипку, но он отказался и довёл концерт до конца, играя на одной струне и немного взвинтив темп. Чудесная музыка, лёгкая, прозрачная, неземной красоты, наполняла зал. Штефани, прикрыв глаза, парила в потоке тепла, света и любви.
   Когда концерт закончился, публика  вскочила с места и стала бурно выражать свой восторг.
   Паганини вежливо улыбнулся, поклонился и поднял вверх двумя руками скрипку. Она заслуженно разделяла его успех.
-  Вы не уснули, сударыня? – обратился к девочке её друг.
-  Как видите, нет.
-  Вы слыхали историю о Паганини, связанную с лопнувшими струнами?
-  Нет.
-  Музыкант спешил на концерт и с трудом поймал извозчика. А тот узнал маэстро и заломил неслыханную цену.
-  Почему так дорого!? – возмутился Паганини.
-  А вы играете на одной струне и получаете за это шальные деньги, - простодушно ответил извозчик.
-  Хорошо, - согласился тот, - я заплачу, но при условии, что вы поедете на одном колесе.
-  Не думаю, что ему это удалось! – скептически хмыкнула Штефани. – А Паганини напоминает мне Орфея, но без Эвридики.
-  Почему же? Его Эвридика – это скрипка, ей суждено намного пережить Мастера. Она звучит и в ваше время в руках талантливых музыкантов. Но звучит иначе, - печально добавил домовой.
-  А какова судьба Паганини?
-  Ему отмеряно ещё двадцать лет. Церковь запретит предавать его тело земле. Оно долго будет скитаться по свету, пока не найдёт приют в безлюдном месте.
-  И никто не знает, где он погребен?
-  Никто из людей. Но на могиле его всегда лежат свежие цветы. Кстати, - спохватился
собеседник, - не пора ли вам быть уже в постели?
   Штефани почуствовала подушку под головой и приятную тяжесть тёплого одеяла. За заиндевевшим окном медленно плыла голубая луна. Она услыхала скрип рассохшихся ступенек. «Музыкальная» лестница предупреждала её о чьём-то визите. Это была мама.
-  Ты уже в постели, моё сокровище? – она ласково провела рукой по волосам дочери.            
-  Конечно, мамочка, где же мне ещё быть?
-  Звонила твоя подруга Клаудиа. Ты не слыхала телефонного звонка?
-  Нет. Наверное, я задремала.
-  Она просила тебе передать, что достала лазерный диск, о котором ты мечтала. Если не ошибаюсь, он называется «Оборотни из Кёльна».
-  Не нужен мне этот дурацкий диск. Лучше я приобрету записи Моцарта, Шопена и Паганини.
   У фрау Мюллер удивлённо поползли вверх брови.
-  Доченька, ты никогда не интересовалась классикой! Это довольно сложная музыка!
-  Мамочка, но я же взрослею. У меня к тебе просьба. Мне бы очень хотелось научиться играть на скрипке!
-  На скрипке!? – переспросила мать. – Ты хочешь играть на скрипке !?
-  Можно было бы на фортепиано или на флейте, но скрипка мне больше нравится.
-  Хорошо, хорошо, дорогая, -  поспешно согласилась фрау Мюллер.
   Она поцеловала дочь и в полном недоумении оставила комнату. В спальне родителей состоялся экстренный педагогический совет.
-  Что тут такого, что Штефани изъявила желание играть на скрипке? – утешал герр Мюллер свою жену. - Ребёнок растет. Хорошо ещё, что она выбрала скрипку, а не контрабас или барабан!
-  Манфред, но меня тревожат её внезапные метаморфозы! И не отразится ли её увлечение на учёбе?
-  Обязательно отразится, Тереза, - заверил её муж, - но только в лучшую сторону! На днях купим ей инструмент.
   Так в доме появилась настоящая скрипка, сверкающая элегантными лакированными изгибами. Больше всех от непрерывных музыкальных упражнений девочки страдал попугай Цицерон. Он истерически закатывал глаза и мрачно твердил:
-  Этот р-р-****ок мен-ня до-б-бьёт! Бесс-пор-ррно!
   В такие минуты он мечтал о каком-нибудь необитаемом острове, где мог бы наслаждаться тишиной, уединением и жить в своё удовольствие.






Ходят ли коты под зонтиком?


   Как бы вы назвали человека, который в разгар зимы, когда каждая клеточка тела тоскует по солнцу, отказался побывать на Мальорке?
   Именно так поступила Штефани, несмотря на настойчивые увещевания родителей, у которых появился очередной случай провести две недели на этом солнечном острове.
   Что может быть лучше, чем сбежать от опостылевшей чёрно-белой зимы в райский уголок?  Где полыхают тропические цветы, лениво покачиваются высокие пальмы, а набегающая пенная волна томно целует песчаный берег!
   У фрау Мюллер в голове не укладывалось, почему её дочь наотрез отказалась с ними лететь. Они отдыхали там ежегодно, и Штефани всегда с радостью  соглашалась.
-  Я не понимаю, в чём дело? – озадаченно морщила она лоб. - Неужели учёба так увлекла её?!
-  Что поделаешь, - вздыхал герр Мюллер, - переходный возраст. В это время они все такие шальные. Не тащить же ребёнка на Мальорку силой.
-  Но ведь она останется в доме одна!
-  Поч-чему од-дна, - обиженно вклинился  в разговор Цицерон, - а я?
   Попугай справедливо полагал, что он не книжная полка, не торшер и не кресло, а вполне самостоятельная личность. И стало быть, в состоянии присмотреть за девочкой, а при необходимости даже потрепать её за ухо.
   Кот Аристотель, который норовит постоянно улизнуть из дома, не в счёт.
   Но родители не стали полагаться только на Цицерона, а спешно вызвали ему в помощь бабушку Штефани, фрау Финдтайзен, из Берлина. А затем улетели, разочарованные отказом дочери.
   А школьница вовсе не помешалась на учёбе и коварный переходный возраст был незаслуженно обвинён. Просто ей нравилось общество домового. Это был целый кладезь информации. Никакой компьютер не мог с ним сравниться! Он знал решительно всё, от особенностей роста полевых цветов до последних моделей дамских причёсок!
   Штефани побывала не только на концерте Паганини, но и Моцарта, Шопена, любовалась античными Афинами, ступала по широким площадям древнего Рима. Там она случайно познакомилась с молодым патрицием, который своим обликом и повадками поразительно напоминал Кристиана. Он даже также морщил высокий лоб и улыбался.
   В отличие от домового, девочка могла осуществить свои желания только через  усердный труд и время. Она не могла тасовать события, как колоду карт. Действительно, невозможно было стать взрослой, а затем пойти в первый класс, немыслимо из весны попасть в осень или выйти за пределы своего времени.
   Однажды она посетовала на это Штефану.
-  Не  такое это уж лёгкое дело – выбрать желание, - задумчиво произнес домовой.
-  Это не трудно, - поймала его на слове собеседница. - Вот исполнить его – это проблема!
-  Хорошо, сударыня, уговорили! – рассмеялся её друг. - Вы получите возможность осуществить три своих желания.
   Вскоре она убедилась в его правоте. Шли дни, а особенных желаний не было! Прошлое было известно, а в будущее она заглядывать не хотела, поскольку жизнь тогда потеряет свой интерес и будет похожа на классное расписание годовых занятий.
   Пожелать себе дорогие духи, набор одежды от модного парижского дизайнера или самый мощный в мире компьютер? Но всё это выглядит так банально и примитивно, а ей хотелось чего-то необычного. А зачем ей компьютер, превосходящий своей мощностью компьютеры Пентагона? Не собирается же она, в самом деле, создавать противоракетную оборону и вести звёздные войны с агрессивными инопланетянами!
   Первое желание пришло неожиданно.
   Как уже не раз случалось, внезапно хлынул дождь, потому что Штефани позабыла захватить зонтик.
-  Ах, если бы капли падали мимо! – невольно загадала она желание.
   По лицу её ещё стекали струйки, но они, не получив подкрепления, быстро выдохлись. Вокруг девочки образовался большой прозрачный шар, за пределами которого хлестала и пенилась вода. Внутри его дышалось необычайно легко, было тепло и сухо. Будучи невесомым, он совершенно не мешал при ходьбе.
   Редкие прохожие шарахались в сторону и долго провожали школьницу взглядами. Один из них, высокий худощавый юноша, сняв очки, усиленно протирал стёкла, считая их виновниками забавной галлюцинации. Абсолютно сухой человек, беззаботно шествующий по улицам во время ливня, встречается нечасто.
   Бабушка заметно нервничала, ожидая внучку из школы. В прихожей немым укором стоял позабытый зонтик. На улице крепчал мороз. Затем разразился этот мерзкий дождь. В такую погоду девочка могла превратиться в Снегурочку, только с кашлем, насморком и температурой. Хороша она будет, когда вернёт родителям больного ребёнка!
   Как только Штефани вошла в дом, фрау Финдтайзен поспешила к ней. Она собиралась помочь ей снять мокрую, застывшую на морозе, одежду, напоить чаем и уложить в постель.
-  Да ты совершенно сухая! - изумилась она.
-  Конечно, - с озорством ответила та, - я  бежала домой между каплями дождя!
   С этого времени обычный зонтик был отправлен в отставку. Он стоял в дальнем углу прихожей, наслаждался покоем и теплом и с содроганием вспоминал ледяные струи дождя. В то время, как видавший виды зонтик фрау Финдтайзен десятки лет подвергался дождевой экзекуции и даже, чудак, гордился этим.
   А попугай Цицерон и кот Аристотель в зонтиках не нуждались. Случалось ли вам видеть когда-нибудь котов с зонтиками? Это исключено! Потому что коты считают ниже своего достоинства ходить на задних лапках.
   В один из ненастных дней, когда потоки воды трудолюбиво полировали школьный двор, Штефани увидела Клаудию. Она стояла у школьных ворот, нахохлившись, как большая продрогшая ворона. Капюшон куртки слабо защищал её.
   Девочка подошла к подруге. Невидимый зонтик обладал ещё одним свойством: он укрывал от непогоды и того, кто стоял рядом с хозяйкой.
-  Кого ждём? – поинтересовалась она.
- За мной должны заехать родители. Мы едем в филармонию слушать Бетховена, - процедила Клаудиа таким тоном, будто перед ней стоял невежественный африканский абориген.
-  Что именно, симфонию номер пять до-минор, симфонию номер шесть «Пастораль» фа-мажор или сонату номер три для виолончели и фортепиано?
-  Откуда ты так хорошо знаешь Бетховена!?
-  Я  бывала на его концертах.
-  Скажешь тоже! Может, ты ещё побывала на концертах Моцарта?
-  Да.
   Посиневшие от холода губы Клаудии расплылись в улыбке.
-  В таком случае, ты давно уже умерла! - весело константировала она.
-  Да? А с кем же ты тогда разговариваешь? – вывернулась та.
-  С призраком замка «Моресвиль»! - медленно и мрачно произнесла Клаудия.
   Обе подруги расхохотались.
   Клаудиа вдруг обратила внимание на странное поведение дождя. Он хлестал в метре от них. Штефани стояла без зонтика и ни одна капля не касалась её! Водяные струи словно огибали невидимый купол вокруг них. Продрогшая Клаудия успела даже согреться.
-  Что это? – провела она рукой вокруг себя. – Где же ливень!?
-  Это мой зонтик, - беспечно ответила подруга. - Ты что, никогда не видела таких? – перешла она в наступление.
   В наше время почти каждый школьник имеет «хенди», по которому родители легко отслеживают своё чадо. А когда-то он тоже считался  восьмым чудом света. Резонно
предположить, если существуют «хендики», то почему не быть и зонтику, который
продемонстрировала Штефани?
-  Вообще-то, не видела ещё, но слышала, - дипломатично увернулась Клаудиа, чтобы не прослыть полной невеждой. – А как он выглядит?
   Девочка извлекла изящный брелок для ключей.
-  Ой, какой он крошечный! – восхитилась Клаудиа. – А где же ты его купила?
-  Отец из Вашингтона привёз. Последний крик науки! – продолжала Штефани играть свою роль.
   В школе новости распостраняются с быстротой лесного пожара. Необычный зонтик, точнее, брелок от ключей, стал предметом всеобщей зависти. Некоторые родители были посланы в Америку капризным чадом с распоряжением без подобного зонтика домой не возвращаться. Но их даже там не оказалось! Жуткий  дефицит!
   Всему этому ажиотажу не удивлялся только школьный учитель физики, герр Функ. Подобный зонтик он изобрел на бумаге давно. Но ни одна из фирм его разработками не заинтересовалась. Как, впрочем, и его версией вечного двигателя.
   В один прекрасный, вернее, дождливый день, брелок Штефани неожиданно исчез. Вероятно, к этому был причастен честный человек, так как ключи, которые висели на брелке, остались на месте.
   Но зонтик упрямо не желал работать, как только похититель не изощрялся! Ни на прикосновения, ни на уговоры, ни на угрозы брелок не реагировал. Промокший насквозь похититель разумно рассудил, что требуется ещё нечто, чтобы появился эффект. Огорчённый этим открытием, он незаметно вернул его хозяйке. И правильно сделал. Не может простой брелок, даже при всём желании, стать суперзонтиком!


   




Человек, который не смеялся

   
   
   Клаудиа давно приглашала Штефани навестить её. Посмотреть коллекцию настоящих африканских масок, которые её отец-археолог привёз из Африки, полистать свежие журналы мод и просто обсудить тет-а-тет все девичьи секреты.
   А почему бы не нагрянуть к ней именно сегодня! Тем более, что было воскресенье, что родители ещё отдыхали на Мальорке и что впереди был такой длинный день!
   Правда, у подруги были свои причуды. Так, она коллекционировала носки! Цветные и чёрно-белые, с персонажами из мультфильмов, обычных фильмов и книг. Особо гордилась Клаудиа носками, на которых был изображён мальчик, умеющий колдовать. Иногда она надевала носки в школу. Изящно вытягивая ножку, она демонстрировала носки любопытным. Хотя кое-кого из мальчишек её ножка интересовала куда больше, чем носки.
   Клаудиа, разумеется, полагала, что её увлечение должны разделять и другие. Штефани придётся запастись терпением, чтобы в очередной раз пересмотреть всю коллекцию. Но что не сделаешь для лучшей подруги!
   Бабушку не пришлось убеждать и скоро её внучка бодро шагала по улице. Лёгкий мороз приятно холодил щёки. Обледеневшие ветви деревьев сверкали серебром в скупых лучах зимнего солнца. Проворные воробьи затевали шумные игры, стараясь перещеголять друг друга. Отощавщие за зиму вороны степенно и важно наблюдали за их вознёй. Впрочем, эти «скромные» птицы не упускали случая разделить с воробьями их случайную трапезу. Даже если те в пылу борьбы забывали их пригласить.
   В воздухе уже витал волнующий запах весны. Штефани предстояло пересечь старый городской парк и перейти через большой мост над автобаном.  В парке она замедлила шаг, с любопытством наблюдая за резвящейся рыжей белочкой. Распушив хвост и выгнув спинку, она металась между деревьями. Белочка выбрала подходящее дерево, стремительно взобралась по стволу и растворилась среди ветвей.
   Автобан был  ограждён по обе стороны высокой бетонной стеной, над которой мощно вздымался металлический мост для пешеходов. Лёд на ступеньках лестницы немного подтаял, обнажив чёрную ребристую поверхность.
   Девочка, придерживаясь за перила, осторожно взобралась на мост. Она заметила одинокую человеческую фигуру, которая совершала странные движения. У перил, грузно опираясь на костыли, стоял человек в тёмной куртке. Подойдя ближе, Штефани узнала в нём Марка, своего сверстника. Но зачем он оказался здесь? Внизу, под мостом, с грохотом и воем проносились тяжёлые грузовики.
   Мальчика знала вся округа, как печальную местную достопримечательность. Он родился таким. Руки и ноги его совершали невообразимые бессмысленные движения, голова постоянно дёргалась, на лице, одна за другой, появлялись уродливые гримасы. Казалось, какой-то могущественный и жестокий шутник неутомимо дёргал его за невидимые ниточки. Тело жило само по себе, демонстративно игнорируя хозяина. Невероятным усилием воли Марк заставлял его двигаться на костылях. Но он не мог усмирить распоясавшиеся мышцы.
   За особенности его ходьбы безжалостные местные мальчишки окрестили его вертолётом. Марк был лишён многих мальчишеских радостей. Он не мог играть в теннис,  гонять  с  друзьями  футбольный  мяч,  кататься  на  велосипеде.  Ему  была недоступна простая человеческая речь.  Вместо  слов  раздавалось  нечленораздельное мычание.
   Смеяться он также не мог, отнюдь не потому, что в его положении это было неуместно.
   Болезнь не коснулась своей когтистой лапой только его глаз. Штефани избегала встречаться с Марком взглядом. Там было столько страдания и безысходной тоски! Проходя мимо, она всегда отводила глаза, словно чувствуя себя виноватой за своё цветущее и послушное тело.
   Несчастный не мог даже есть без посторонней помощи. Фрау Фогель, его мать, с пелёнок трогательно ухаживала за сыном. Сердобольные соседи давно советовали ей сдать сына-инвалида в специальную клинику и не осложнять себе жизнь. Она с негодованием отвергала эти советы.
   До десяти лет мальчик был прикован к инвалидному креслу. Движимый материнской любовью и неистовым желанием встать на ноги, он научился ходить на костылях. Какой ценой ему это далось, знали только они оба. Зато сколько радости было в семье, когда он сам в первый раз прошёл по комнате!
   Но он видел раннюю седину в волосах матери и глубокие морщины на осунувшемся лице. Марк не хотел быть обузой.
   Мост над автобаном находился невдалеке от его дома. Но у него ушло больше часа, чтобы вскарабкаться на него.
   Подойдя ближе, Штефани окликнула Марка. Её голос прозвучал неожиданно. Мальчик вздрогнул и обернулся. Мышцы его лица беспорядочно плясали, а взгляд был отрешённым. Там простиралась холодная бездна. У девочки родилось недоброе предчуствие. Отчего-то защемило сердце. Подойдя к спуску с моста, она оглянулась.
   Марк пытался перебросить непослушное тело через перила. Но оно, догадываясь, какая участь его постигнет, упрямо сопротивлялось.
-  Нет! - отчаянно крикнула Штефани.
   Этот крик вобрал в себя её страстное желание помешать Марку в его ужасном намерении, страх, боль за него и надежду видеть здоровым. Сердце её отчаянно колотилось, она не успевала схватить его и оттащить в сторону.
   В эту минуту какая-то могучая сила мягко отбросила парня на холодные плиты моста. С обиженным ропотом разлетелись в стороны костыли.
   Школьница подбежала к Марку. Тело его обмякло, он потерял сознание. Уложив его голову к себе на колени, Штефани горько сожалела, что не захватила «хенди». Тогда легко можно было бы вызвать «скорую»! Как нарочно, в эти минуты мост был совершенно безлюден!
   Тело мальчика дрогнуло, напряглось. Он пошевелил ногой, приподнял бессильно лежащую руку и открыл глаза. Некоторое время он смотрел на Штефани, осознавая происходящее. В глазах его блеснула досада и гнев.
-  Зачем, зачем ты помешала мне!
-  Но ты совсем здоров! – воскликнула девочка. – От твоей болезни не осталось и следа!
   Тем временем Марк уже и сам сообразил, что прекрасно чувствует своё тело, оно стало непривычно лёгким, гибким и послушным. Он сидел на мосту, опёршись руками о шершавые плиты, и покорно ждал, что эти восхитительные мгновения вот-вот сменятся обычной пляской мышц, а горло сведёт судорогой.
   Он был уверен, что болезнь только на время оставила его, чтобы потом вновь, ещё крепче, впиться. Что может быть мучительнее и изощрённее? Ведь теперь он знает, что такое свободное, парящее над землёй, тело!
-  Марк, - весело потребовала девочка, - может быть, встанешь!? Ты же простудишься!
-  Я попытаюсь, - неуверенно ответил тот.
   Он робко встал на ноги, сделал несколько шагов. С каким наслаждением он двигался,ощущая каждую  клеточку  своего существа! Несколько  раз он  даже  подпрыгнул на месте.
-  Ах,  Штефани, мне до сих пор не верится!  Скажи, что это сон. Я чувствую себя птицей! Это такое счастье – свободно двигаться и говорить!
-  Должна тебя разочаровать, - сияла радостью его собеседница, - это не сон! Можешь забыть о костылях!
   Они совершенно не заметили строгого полицейского в зелёной униформе. Можно было подумать, что он вырос прямо из-под земли, вернее, из-под моста.
   Из своего скудного опыта Штефани знала, что полицейские всегда появляются внезапно и тогда, когда меньше всего этого ожидаешь. То неправильно дорогу переходишь, то не по той стороне улицы едешь на велосипеде! Похоже, что им вообще делать нечего, как только отлавливать школьников на улицах города!
   Полицейский подозрительно уставился на них.
-  Добрый день! – хором приветствовали его дети.
-  Добрый день. Вы не знаете, чьи это костыли? - кивнул он в сторону.
-  Мои, - признался Марк.
-  Тоже мне, шутник нашёлся, – нахмурился полицейский. - Я видел только что твои пируэты.
-  Он не шутит, - нашлась Штефани, - у него кто-то из родственников ногу вывихнул.
-  Вот в чём дело! Уж не думаете ли вы, что больной человек получит костыли быстрее, если они будут тут валяться?
-  Мы остановились тут, чтобы немного поболтать. А костыли он просто в сторону отложил, - с простодушным видом объяснила девочка.
-  Хорошо, - согласился полицейский, - забирайте костыли и уходите! Здесь не место для прогулок.
   Обоих как ветром сдуло! По дороге они оживлённо беседовали. Говорил в основном  Марк, компенсируя тринадцать лет вынужденного молчания. Он расспрашивал об истории города,  школе, где ему предстоит учиться, автомобилях, велосипедах, футболе и обо всём, чем положено интересоваться человеку его возраста. Он был озабочен лишь тем, как воспримет мать историю его исцеления. Уж очень она выглядела неправдоподобно!
   По другой стороне улицы, навстречу им, деловито семенила группа местных подростков. Их широкие, мешковатые штаны напоминали паруса бригантин. Один из них, пристально разглядывая спутника Штефани, наскочил на фонарный столб, что вызвало взрыв смеха у его друзей. Но он, открыв рот, только показывал пальцем в сторону Марка.
-  Так это же «вертолёт»! – ахнул кто-то.
   Выразительности их лиц мог бы позавидовать памятник бременским музыкантам.
-  Привет, ребята! – махнул им рукой Марк.
   Живая скульптурная композиция «Подростки на прогулке» не шевельнулась.
-  Забавно, - улыбнулся мальчик, - неужели я похож на Кинг-Конга?
-  Ещё круче, - добавила его спутница, - гигантская обезьяна их не удивит!
   Опасаясь реакции матери, Марк попросил Штефани сопровождать его. Фрау Фогель, увидев их, застыла на кухне у беспокойно шипящей сковородки.
-  Мамочка, ты, пожалуйста, не волнуйся. Всё в порядке. Я нечаянно упал, а когда очнулся, болезнь полностью прошла! - медленно и внятно объяснил он.
-  О, святая дева Мария! Я знала, что мой мальчик поправится! Тринадцать лет я молилась об этом!
   Она вышла из оцепенения и, обливаясь слезами, обнимала и целовала сына.
   Штефани оставила их наедине. Морозный, пропитанный солнцем, воздух приятно освежал разгорячённое лицо. Она была счастлива, душа её ликовала. Одним несчастным человеком в мире стало меньше! Так осуществилось её второе желание.





Болезнь трудных подростков

    
   Виктория появилась в их классе неожиданно. В комнату робко вошла, в сопровождении директора школы господина Коха, худенькая сероглазая девочка.
-  С сегодняшнего дня вас в классе станет больше, - обратился к ученикам директор. - Новенькую зовут Виктория Хауф. Её семья приехала к нам из России. Давным–давно её предки эмигрировали из Германии в Россию по приглашению царицы Великой Екатерины II. А сейчас их потомки вновь возвращаются на свою историческую родину. За плечами многих из них ссылка, концлагеря, каторжный труд. Многие были расстреляны только за то, что они – немцы.
   Директор снял очки и протёр запотевшие стекла.
-  Виктория ещё плохо знает немецкий язык, - продолжал он, - и нуждается в  вашей помощи. Я прошу не обижать её.
   В классе восцарилась напряжённая тишина. В их городке уже были семьи  переселенцев из России. Но многие ученики и не подозревали об их существовании. Это выглядело так отвлечённо и напоминало, скорее, телевизионные передачи о голодающих детях Африки или озонных дырах в Арктике.
   А сейчас в классе стояло живое воплощение далёкой и загадочной России. Эта страна ассоциировалась с бескрайними просторами, дикими нравами, сибирскими морозами, русской водкой и свирепыми медведями. Кое-кто утверждал, что там процветает даже каннибализм.
   Штефани незаметно осмотрела класс. Кто-то глядел на Викторию насмешливо, кто-то настороженно, а кто-то с неприязнью. И лишь немногие – доброжелательно.
   Возникло ощущение, что новая ученица приехала вовсе не из России, а с Марса или Альфа-Центавра один.
   «Неужели, - подумала девочка, - отношение к человеку определяется цветом кожи или страной, откуда он прибыл? Мы все одинаковые. Душа не имеет ни цвета, ни национальности».
   Виктория тем временем, потупив глаза, робко шла между столами в поисках свободного места. Кто-то расторопно подставил ей подножку и класс разразился смехом. Штефани убрала свой рюкзак с соседнего места и приветливо улыбнулась новенькой.
-  Ну вот, - раздалось язвительное замечание, - у нас появилась приёмная мамочка!
-  А ты что, в папочки напрашиваешься? - смутила та своего оппонента.
   Сероглазая школьница тихонько присела рядом.
-  Не обращай на него внимания, - поучала Штефани соседку, - такие «остряки» есть в каждом классе.
   Виктория сносно понимала немецкую речь, но говорила, смешно коверкая слова. Непримечательная с виду девочка проявила столько усердия, что быстро освоила школьную программу. А в физике и математике ей не было равных. Эти обстоятельства ещё больше возбудили неприязнь её недругов. Они почему-то полагали, что человек, приехавший из другой страны, должен быть непременно глупее их.
   Она походила на слабое юное деревце, которое всеми силами пыталось закрепиться на новой почве, под новым небом и звёздами. На переменах её преследовали насмешки, язвительные реплики и смех. Дети обычно отличаются от взрослых тем, что говорят о том,  что думают,  а  не  думают,  что  говорят.  Их  ровесница  была  лишена
возможности  дать  им  достойный  отпор,   она   стыдилась   своего  немецкого  языка.
   Штефани же, которая покровительствовала ей, не всегда находились рядом.
-  Почему ты не жалуешься родителям, что тебя обижают? - однажды спросила она её. - Они обратятся к директору школы и проблемы не будет.
-  Спасибо за совет, - поблагодарила сверстница. - У родителей своих дел достаточно. Я справлюсь сама.
   К недоумению Штефани, отдельные учителя открыто говорили Виктории, что с её знаниями немецкого она ничего не добьётся в жизни. Притом, что она жила здесь всего полгода и писала хорошо всевозможные тесты.
   Разве можно человеку отказать в уме, если он слабо владеет языком? Почему взрослые так несправедливы и так усложняют отношения? А говорят при этом о свободе личности и демократии? Почему учителя не обрывают оскорбительные выпады учеников  по отношению к сверстникам, делая вид, что у них происходит полное отключение слуха и зрения? Вот такое уникальное заболевание!
   А тем временем у новенькой появилась «королевская привилегия». Она обзавелась «личной свитой» из городских подростков. Они находили невыразимое удовольствие вычислять её маршрут и упражняться в сквернословии. 
   Появление переселенцев в городе, определённо, подействовало на них, как красная тряпка на быка. С разницей в том, что эти «быки» умели ругаться и пускать сигаретный дым в лицо. Каждый из них считал за честь «боднуть» лишний раз свою беззащитную жертву.
   Надо же детям, в конце концов, заполнить чем-то свой досуг! И разве это плохо, что они, в своём патриотическом порыве, оскорбляют какую-то девочку-переселенку? Сама виновата, не надо было сюда ехать! Все это читалось в глазах безучастных взрослых, при которых эта «крутая кампания» наседала на Викторию.
   Сначала она приезжала в школу на велосипеде, но вскоре была вынуждена от этого отказаться. Колеса были кем-то проколоты.
   Штефани стало всё известно, когда она случайно оказалась в одном автобусе со своей однокласницей. Конечно, там была и её «свита» из четырёх подростков.
-  Зачем приехала сюда, дура!? – злобно спросил высокий, наголо стриженый парень в кожаной куртке.
-  Убирайся обратно в свою вонючую Россию! – вторил ему другой, с крашеным гребнем волос на бритом черепе.
-  Ребята, нельзя же так! – прервала их Штефани. - Что вы говорите!? Она же тоже человек!
-  Какой она человек? Переселенка! – презрительно сморщился парень в кожаной куртке. – И говорить толком не умеет!
-  А это ещё что за защитница объявилась? – процедил сквозь зубы третий подросток, в носу которого торчала серьга. - Смотри, - пригрозил он ей, - в этом городе, иногда, на головы падают кирпичи!
-  Побеспокойся лучше о своей голове! – гневно отпарировала Штефани.
   Она закрыла на секунду глаза и загадала третье желание.
   Подростки, встретив достойный отпор, оставили в покое Викторию. В зловещем молчании они обступили её подругу. Один из них намеревался что-то сказать. Губы его шевелились, но с них не слетало ни слова! Второй, с вопросительным  выражением лица, хотел его о чём-то спросить, но губы его двигались беззвучно. Двое других, находя поведение приятелей забавной шуткой, попытались рассмеяться, но тщетно. Все четверо онемели! Естественно, им было уже не до разборок. На первой же остановке они опрометью выскочили, впопыхах ощупывая шеи, смешно открывая рты и пуча глаза.
-  Что это с ними? – в недоумении подняла брови Виктория.
-  Вероятно, объелись мороженого и потеряли голос! - весело предположила её спутница. - Я хочу, чтобы ты почаще улыбалась.
-  Спасибо, Штефани, за защиту. Сегодня мне эта кампания особенно докучала.
   Слова у Виктории вырвались сами собой, естественно, как дыхание. Речь её стала безупречной и приобрела местный акцент. Она даже не задумывалась, какое слово подобрать и как грамматически верно составить предложение. Она говорила так же легко, как на русском языке!
-  Непостижимо! – недоумевала девочка. – Что со мной?
-  Ничего особого. Ты стала прекрасно говорить по-немецки. Лучше, чем некоторые местные! – радостно заключила её собеседница.
   С этого времени у новой ученицы не стало проблем. Если кто-либо из сверстников и ребят постарше оскорбляли её, они просто теряли дар речи, а вместе с этим и возможность демонстрировать своё остроумие.
   Оторопевшие учителя, которые посмеивались над её немецким, дар речи не теряли, а с интересом разглядывали новую ученицу. Они удивлялись необыкновенному таланту девочки.
   А в их городке близ Кёльна появилась странная болезнь, которую врачи окрестили как «Болезнь трудных подростков». Потому что она поражала, как правило, ребят, которые уклонялись от школы, хамили взрослым и хулиганили. А некоторые из них состояли на учёте в полиции.
   Симптомы болезни заключались в том, что, в один прекрасный день, они лишались голоса.
   Один из городских докторов, господин Вольф, был чрезвычайно горд тем, что первым в мире описал это заболевание. Из скромности он не возражал бы, чтобы «Болезнь трудных подростков» назвали его именем. Величайшим учёным мира –  Авиценне, Гиппократу, Роберту Коху и другим пришлось бы тогда изрядно потесниться. А родной город, между прочим, мог бы раскошелиться ему на памятник при жизни!
   Медицинские светила в Кёльне заявили, что болезнь эту вызывает неизвестный вирус, выделить который наука, пока, не в состоянии.
   И они были абсолютно правы. Вирус хамства не может выделить ни одна лаборатория в мире, сколь сложные реактивы она не использовала бы!


   

 


Прав ли был Шекспир?

   
   Как хорошо долгими зимними вечерами сидеть дома у камина и смотреть на весело пылающие поленья!
   Вообще-то природа допустила грубую ошибку. В одних странах слишком много солнца, а в других – слишком мало! Штефани отнюдь не возражала бы, если бы Рейн напоминал бассейн реки Амазонки, а под тропическим солнцем Германии круглый год цвели бы экзотические цветы и на сотни километров простирались непроходимые джунгли...
   Рядом в кресле, укутавшись в плед, сидела бабушка. Она вязала, и спицы проворно мелькали в её руках. Клубок шерстяных ниток уменьшался на глазах.
-  Сегодня звонила твоя мама, - она сделала  многозначительную паузу.
-  Бабушка, не томи, я умираю от любопытства! – не выдержала внучка.
- Так вот, - продолжала собеседница, поправляя на носу очки, - они прекрасно отдохнули и завтра возвращаются.
-  Что мама ещё говорила? – оживилась девочка.
-  Что они очень любят тебя и скучают.
-  Я тоже. А ведь прошло только две недели!
-  Любовь, внученька, не знает времени. Она вне него.
-  Мы встретим их в аэропорту?
-  Конечно, солнышко. Я думаю, им приятно будет нас там увидеть. Но тебе придётся пораньше лечь. Самолёт прибывает ранним утром.
   С чувством человека, которого ожидают приятные события, Штефани отправилась к себе. Ступеньки скрипучей лестницы исполнили бравурную мелодию.
   У окна комнаты, выходящего на заснеженную крышу, стоял домовой.
-  Надеюсь, сударыня, что ваши три желания уже исполнены? Вы довольны?
-  Да, Штефан! Спасибо! Но выбрать их было нелегко. У меня ушло на это целых одиннадцать дней!
-  Обычно разница между желанием и его осуществлением занимает долгие годы. Тем приятнее результаты. Жизнь стала бы ужасно унылой оттого, что каждое желание человека тотчас выполнялось бы.
-  Но, порой, всё это время человек вынужден страдать! – возразила Штефани.
-  Ваша идея с зонтиком была весьма оригинальной, - с лёгкой усмешкой сказал домовой. – По этой части вы даже меня превзошли. А вот второе ваше желание оказалось сложно выполнить. Это удалось только благодаря молитвам, вере и горячей любви матери Марка. В судьбу этого парня я не вправе был вмешиваться. Но мне дали знак свыше, что не возражают. Думаю, что не столько мы помогли ему, сколько его безутешная мать. Она пролила столько слёз, простояла на коленях в молитвах столько времени, окружила своего калеку-сына такой любовью, что могла бы оживить даже камень!
-  Но мать едва не потеряла его, - печально вздохнула собеседница.
-  Это было исключено, - загадочно ответил её друг. – Всему своё время. Я доволен, - продолжал он, - что вы так великодушно отнеслись к Виктории. У вас доброе сердце. Но что произойдет с подростками, которые её оскорбляли? Они останутся навсегда молчунами?
-  О, нет! – улыбнулась девочка. - Речь к ним вернётся, как только они поумнеют и раскаются в своих проступках.
-  Я вижу, Штефани, будь у вас такая возможность, вы всех подростков мира сделали бы шёлковыми, - с лёгкой усмешкой в голосе заметил домовой.
-  Не только их. Ведь в мире столько жестокости и несправедливости!
-  Тогда бы это был неестественный мир. Он таков, каков человек, который сам должен сделать выбор. Сам – ошибаться, страдать, падать, подниматься и идти к озарению. Никто за него этого не сделает.
-  Ещё Шекспир сказал, что жизнь – это театр, а люди в нём актёры, -  вспомнила Штефани. – Вы хотите сказать, что каждый играет свою роль?
-  Нет, здесь я с Шекспиром не согласен, - скептически покачал головой домовой. - Жизнь – это не театр, а школа, а люди - не актёры, а ученики. Кто-то оканчивает эту школу с высшим баллом, кто-то - с низшим, независимо от социального положения или образования.  Да, кстати, - изменил, по своему обыкновению, тему разговора Штефан, - вы уже знаете, что ваши родители завтра возвращаются?
-  Да, мне бабушка только что сообщила. Но мне хотелось бы знать подробнее, как они провели время.
-  В общем-то, ваши родители прекрасно отдохнули. Если не считать, что восемь дней назад на вашего отца напала акула. Вероятно, он показался ей очень аппетитным. Но всё обошлось. Теперь её чучело украшает интерьер ресторана. Ещё, увлёкшись друг другом на пляже, они потеряли ключи от номера. А вашу маму во время прогулки по парку ужалила оса. Ей пришлось два дня провести в больнице.
-  Да уж! – возмущённо поджала губки Штефани. - Доверяй взрослым после этого! Их, как малышей, нельзя оставлять одних! Мы втроём отдыхали там каждый год и никогда ничего не случалось. Стоило мне один раз остаться дома, как там даже акулы появились!
-  Не думаю, что ваше появление их спугнуло бы. Между прочим, когда вы завтра выезжаете?
-  В пять утра.
-  Ни в коем случае не езжайте по главному автобану! Выберете другой путь.
-  Почему?
-  Могут быть неприятности, - уклончиво ответил собеседник. - Пожалуй, на сегодня довольно. Позвольте пожелать вам спокойной ночи, сударыня.
   Девочка только смежила веки, как звонок бдительного будильника разбудил её. Пока она приводила себя в порядок, фрау Финдтайзен вывела из гаража машину и прогрела мотор. Было ещё темно. Под ногами хрустел замёрзший снег. В свете уличных фонарей тускло сверкала  обледеневшая дорога. В такую погоду не каждый водитель отважится выехать в путь.
-  Бабушка! - приятно удивилась внучка, - да ты любому водителю «формулы один» фору дашь!
-  Ну, не знаю, милая. Я сорок лет за рулем. Автомобиль – это, как швейная машинка, только попроще.
   За  окном мелькали скованные морозом деревья и заснеженные поля. Приглушённо шумел мотор, играла лёгкая музыка. Салон автомобиля напоминал крошечный оазис уюта в безбрежной пустыне холода и льда. В мозгу Штефани вспыхнуло предостережение домового.
-  Бабушка, а какой дорогой мы едем?
-  По главному автобану.
-  Поедем другим путем!
-  Каким же, дорогая? - фрау Финдтайзен удивлённо вскинула брови.
-  Каким угодно, только не по автобану!
   Необычное поведение внучки внушило спутнице безотчётную тревогу и она поспешила,  при  первой  возможности,  свернуть.   Несмотря  на  изрядный  крюк,  в
кёльнский аэропорт они прибыли вовремя.
   Авиарейс с Мальорки задерживался. Встречающие начали волноваться. Потому что, как выразился один университетского вида старичок, нынче стало модно захватывать и взрывать самолёты.
   Кто-то собирает значки, кто-то – почтовые марки, а кто-то обожает захватывать самолёты. Эдакое маленькое невинное увлечение.
   «Может быть, - подумала Штефани, - родители не могли в своё время, из-за бедности, купить ребёнку игрушечный самолёт. Тем временем он вырос, а вместе с ним подросли и его желания».
   Все облегченно вздохнули, когда колёса возушного лайнера коснулись земли.
   Родители Штефани не ожидали, что их встретят в аэропорту. Бодрые и загоревшие, они уже направлялись к выходу, когда перед ними внезапно выросла их дочь с бабушкой.
   Девочка превратилась в эстафетную палочку, которая переходила от матери к отцу и обратно.
-  Осторожно, - всполошилась фрау Финдтайзен, - вы же задушите бедного ребёнка!
   А «ребёнок», у которого всё лицо было в маминой губной помаде, блаженно закрыв глаза, обнимал родителей.
-  Как вы тут поживали без нас? Не шалили? – бодро спросил герр Мюллер. 
-  Ещё как шалили! - лукаво подмигнула бабушка. - Каждый вечер ходили с мальчиками в кафе, напивались пива, а потом до утра плясали на дискотеках!
-  Ты видишь, Тереза, что они вытворяли?! – обратился муж к жене. – А ведь нас не было только две недели!
- Но, папочка, за кем надо приглядывать, так это за вами! – уверенно заявила Штефани. – На кого напала акула, кого ужалила оса, кто потерял на пляже ключи от номера?! – выпалила она.
-  Откуда тебе всё это известно?! – в смятении уставилась на дочь фрау Мюллер.
-  А мне пчела Майя обо всём поведала! – рассмеялась та.
   Когда они были уже в пути, музыка, звучавшая по радио, была прервана и чёткий голос диктора сообщил, что на главном автобане в пять тридцать утра произошла крупная автокатастрофа. Пострадало много людей.
-  Вы не поверите, - повернулась фрау Финдтайзен к спутникам, - но Штефани отсоветовала мне ехать в аэропорт этим путём. В пять тридцать мы были бы в районе катастрофы!
-  Не слишком ли много знает она для своего возраста? - ласково обняла дочь фрау Мюллер.






Мир струящегося света
   
    
   Был конец февраля, но зима упрямо не желала уступать место своей вечной сопернице – весне. Ледяными пальцами она цеплялась за каждое деревце, куст и бугорок. На улицах хозяйничал её верный слуга – холодный обжигающий ветер.
   Штефани на минутку отвела взгляд от учебников. В памяти всплыли слова домового о других мирах. Возможно, там нет зимы, и выглядят они совершенно иначе. Её друг обещал ей показать их.
-  Моё обещание остаётся в силе, - прозвучал сперва голос домового, а потом появился он сам.- Не угодно ли сейчас прогуляться?
-  А какой мир вы собираетесь мне показать?
-  Мир струящегося света – один из высших миров.
   Девочка вознамерилась было уточнить, почему он так странно называется, но было поздно.
   Они стояли в центре парка немыслимой красоты. Под ногами тихо шуршала шёлковистая трава изумрудного цвета. Всюду цвели и благоухали чудесные цветы. Некоторые из них были  похожи на земные розы, хризантемы и орхидеи. Их продолговатые листья отдавали перламутром. Среди них порхали крупные, с человеческую ладошку, пёстрые бабочки и серебристые стрекозы.
   Шершавые фиолетовые ветви деревьев были окутаны нежно-розовой листвой, среди которой полыхали цветы невообразимых оттенков! Между ветвями сновали и пели птицы. Их раскраске, пожалуй, мог позавидовать и попугай Цицерон.
   Солнца не было. Но всюду струился яркий и мягкий свет. Ощущение безмерного покоя, счастья и любви охватило Штефани.
   По дорожкам из прозрачного жёлтого янтаря прогуливались люди. Их одежда напоминала одеяния древних римлян. Мужчины были одеты в длинные белоснежные тоги, украшенные линиями золотисто-синего и красного цветов. Женщины, также облачённые в ослепительно белые тоги с множеством ниспадающих складок, выглядели более нарядно.
   От гостьи не укрылось, что при ходьбе, лёгкие сандалии людей едва касались земли. Иные из них, слегка разведя в стороны руки, взмывали вверх и парили над парком. Лица людей  были  необычайно красивы и молоды, а глаза излучали доброту и любовь. Неподалёку играли дети. Их смех и весёлый визг оглашал окрестности.
   Для этих мест Штефани выглядела весьма экзотично в джинсах и футболке с надписью на спине «Adidas».
   По лужайкам беспечно бродили олени и лани. Но вот перед хрупкой ланью внезапно выскочил из зарослей могучий тигр. Девочка в страхе схватила за руку домового.
-  Не бойтесь, - развеял он её тревогу. – Это не то, что вы думаете. Тигр играет с ланью. Вы можете подойти и потрепать его по загривку, как котёнка. Уверяю вас, это ему понравится.
   Штефани смотрела широко раскрытыми глазами. Тигр катался по траве, а лань, кокетливо склонив голову, прыгала вокруг него и не помышляла о бегстве.
-  Почему?! – изумленно выдохнула спутница домового.
-  В этом мире нет места ни смерти, ни болезням, ни голоду, - ответил тот. - Его обитателям в  голову  не  придёт кого-то съесть.  В нём царит мир  и  покой,  любовь  и
духовное совершенство.
-  И всегда так красиво?
-  Да. Здесь вечное лето, всегда цветут деревья и цветы. И нет ночи.
- Как же тогда живут эти люди? Ведь они должны спать и есть? – недоумевала собеседница.
-  Верно. Этот мир, как и другие, купается в океане космической энергии. Каждый из этих людей усваивает её вместе с дыханием. Это и составляет их пищу. Если же кому-то очень хочется отведать земные овощи или фрукты, он легко может их материализовать.
-  Что такое «материализовать»?
-  Что бы вы сейчас желали съесть? – задал Штефан встречный вопрос.
-  Допустим, шоколадное мороженое!
-  Пожалуйста! – протянул домовой ей холодное, в запотевшей бумаге, мороженое. - Это и называется «материализовать». Сделать это нетрудно. Нужна только особая духовная подготовка.
-  Так эти люди могут материализовать всё, что угодно? Даже деньги?
-  Ах, Штефани, какие деньги! Они в этом мире – ничто! Их здесь нет. Ценится лишь духовное развитие человека, способность к любви и добру.
-  А каким образом эти люди спят? – вернулась девочка к своему вопросу.
-  Мозг их настолько мощен, что короткой медитации довольно, чтобы заменить сон. Вам уже известно, что сон у обычного человека занимает треть жизни. Это время вычёркивается из его активной жизни. Обитатели этого мира времени не теряют.
-  Но они всё равно теряют его в магазинах, на транспорте, - возразила девочка.
-  Здесь нет ни магазинов, ни транспорта.
-  ?!
-  Всё, что необходимо человеку для духовного роста, он может материализовать сам. А что касается транспорта, жители этого мира, как вы уже наблюдали, могут перемещаться по воздуху. А если спешат или необходимо преодолеть большие расстояния, то с помощью телепортации.
-  А что это такое?
-  Штефани, надеюсь, вы заметили, что мы прибыли сюда не на автобусе?
-  Ах, это! – воскликнула собеседница. – А как же люди общаются? Я не видела, чтобы они беседовали?
-  Они могут делать это телепатически, тоесть, мысленно. Приветствуя друг друга и прощаясь, они обязательно говорят: «Свет и Мир».
-  А почему все они такие молодые? Среди них нет ни одного старика!
-  В Мире струящегося света нет стариков. Их души приходят сюда в самом цветущем земном возрасте. Главный критерий для этого мира – уровень развития души, её способность любить и творить добро. Только тогда человек, после смерти своего тела на Земле, возрождается в этом мире, чтобы идти дальше.
   Беседуя, они приблизились к великолепной анфиладе фонтанов из светлого хрусталя. Игра света и воды создавала очаровательное красочное зрелище. В центре каждого фонтана возвышалась золотая скульптурная композиция из библейских сюжетов. Они были выполнены настолько виртуозно, что вода, скользящая по ним, вызывала впечатление, что статуи двигаются.
-  А школы здесь есть? – поинтересовалась гостья.
-  Разумеется. У каждого ученика есть свой духовный  наставник. Школы необходимы для детей и новичков в этом мире, чтобы они могли в нём освоиться и проявить себя. Сколько людей на Земле не смогли заняться любимым делом и раскрыть свой талант! - с горечью сказал домовой. - Как вы думаете, Штефани, - спросил он, - кто был самым великим полководцем на Земле?
-  Вероятно, Александр Македонский?
-  Нет.  Ни Юлий Цезарь,  ни Ганнибал,  ни Чингисхан и не Александр Македонский.  А
простой сапожник из Франции начала XIV века Франсуа Дюбуа.
-  Но почему?!
-  У него не было возможности раскрыть свой гений полководца. До конца своих дней Франсуа вынужден был зарабатывать себе на жизнь сапожным ремеслом. А знаете ли вы гениального художника Наомо Микеле из Эфиопии? – продолжал домовой.
-  Нет. Никогда не слыхала.
-  Он умер в раннем детстве от дизентерии. Его семья не смогла, из-за нищеты, купить ему лекарство. А известно вам имя Рудольфа Райнеке?
-  Нет.
-  Великолепный математик родился в XVII веке в семье раба и всю свою  короткую жизнь трудился на плантациях Северной Америки. В юности он был до смерти забит своим хозяином за то, что задумался и отвлёкся от работы.
   Штефани грустно примолкла. Сколько же умного и доброго потеряло человечество?! Считал ли кто-нибудь, сколько надежд, планов и гениальных идей покоятся под холодными могильными плитами?!
-  В школах, - продолжал домовой, - преподаются те же предметы, что и на Земле, но на более высоком уровне. С учётом многомерности этого мира, телепортации на другие планеты и достижений других миров. Акцент делается на духовное развитие человека и изучение космических законов.
-  А полиция здесь существует?
-  Ах, Штефани! – укоризненно посмотрел на неё домовой. - Вы только представьте себе полицию в раю?! Может быть, прикажете доставить сюда ещё и полицейские машины?! Ни полиции, ни врачам, ни продавцам тут делать нечего. Страх, преступления и болезни остались за воротами этого мира. Но здесь очень много поэтов, художников, музыкантов, математиков, архитекторов, учёных и просто умных талантливых людей.
-  А Гёте и Шиллер были в этом мире?
-  Да, как, впрочем, и Леонардо да Винчи, Дюрер, Моцарт, Бах, Паганини, Ганс Христиан Андерсен, Байрон, Жанна Д;Арк и многие другие. Здесь пребывали также души первых христиан, которых на аренах древнего Рима, по приказу императора Нерона, растерзали дикие звери.
-  А простые люди могут попасть в этот мир?
-  Он, в основном, и состоит из них. Часто простой человек превосходит в своём духовном развитии известных политиков, дипломатов или богатых нуворишей. Он достойно и смиренно несёт свой крест страданий на Земле.
-  А что собой представляют дома местных жителей?
-  Увидите, как только мы выйдем из парка.
   У выхода к Штефани подбежал матёрый волк. Она присела и ласково потрепала зверя по могучему, заросшему шерстью, загривку. Он поднял морду и лизнул её в лицо горячим шершавым языком. Девочке показалось, что он улыбается.
   Волк не желал расставаться с ней. Как только она пыталась выпрямиться, он опускал ей на плечо тяжёлую лапу, прижимался мордой к её груди и преданно заглядывал в глаза.
-  Далеко не часто в этом парке появляются такие гости, как вы, - рассмеялся домовой. – К тому же этот волк детей просто обожает!
-  Мне тоже неохота с ним расставаться, - вздохнула юная гостья. – Он такой милый и хороший, - обняла она зверя.
-  Вы напоминаете сейчас богиню охоты Диану, только более миролюбивую, - улыбнулся Штефан.
-  Даже в джинсах и футболке? – озорно усмехнулась его спутница.
   Животное подняло голову и пристально посмотрело ей в глаза.
-  Оставайтесь здесь, - прозвучал в её мозгу голос.
-  Я не могу. Меня ожидают родители, я должна посещать школу, - мысленно ответила
девочка.
-  Понимаю, ещё не время. Я подожду.
   Волк отвёл взгляд и отошёл в сторону. Он проводил их до ворот.
   Это были живые ворота, которые состояли из искусно перевитых друг с другом алых и белых роз, образующих форму сердца. На этих цветах не было шипов.
   Перед Штефани открылся вид на город. У неё захватило дух! В мягком ровном свете сверкали гранями невысокие, изящные коттеджи. Дома были построены из дымчатого, нежных тонов, горного хрусталя. Широкие, утопающие в цветах и зелени, улицы были вымощены светло-розовым мрамором с голубыми прожилками. В высокое сияющее небо ввинчивались золотые купола и шпили церквей и храмов.
   Гостью поразило, что в городе не было ни дорог для автомобилей, ни светофоров, ни дымящих труб, которые являлись неотъемлемой частью любого земного города. Чистый прозрачный город, казалось, парил в небе.
   Улицы были заполнены людьми в белых одеждах. Некоторые из них прерывали свой путь, подходили к школьнице, беседовали с ней и гладили по голове. В каждом их слове, жесте и мелодичной речи было столько доброты и любви!
-  Штефани, милая моя, что ты здесь делаешь?! – раздался рядом изумлённый возглас.
   Прямо перед девочкой стояла фрау Евгения. Её усадьба располагалась неподалёку от дома семьи Мюллер. Если кому-то из соседей требовался совет или у кого-то случалось несчастье, все шли к ней. Невзирая на преклонные года она всегда кому-то помогала и постоянно возилась с беспомощными переселенцами из России, несмотря на то, что её муж сложил свою голову на войне, под Сталинградом. О ней говорили ещё, что в войну она спасла от гибели десятки евреев. Когда ей напоминали об этом, она хмурилась и недовольно ворчала:
-  Что в этом такого? Это так же обычно, как есть или пить. Мы же не восхищаемся нашей способностью переваривать пищу?!
   Всё это мгновенно всплыло в голове у Штефани. Её соседка умерла год назад от сердечного приступа. Только теперь это была не глубокая старушка, а красивая молодая женщина.
-  Добрый день, фрау Евгения, - немного опешила девочка. – Можно сказать, что я здесь на экскурсии.
-  Надеюсь не по туристической путёвке? – пошутила её собеседница. - Было бы странно, если бы сюда добрались туристические фирмы.
   Она ласково обняла Штефани.
-  Фрау Евгения, могу ли я передать что-либо вашей семье?
-  Только не привет с того света, - улыбнулась та. – Всё равно не поверят. Если сможешь, милое дитя, скажи моему сыну, где ему следует искать очки. Он забыл их на лавочке в саду и не может найти уже третий день. Ах, Роберт у меня был всегда такой рассеянный!..
-  Непременно, - пообещала девочка.
   Фрау Евгения поблагодарила её и поцеловала на прощание. 
-  Здесь так красиво и славно! – восхитилась Штефани.
-  Мир этот населяют люди с чистыми душами, - ответил домовой.
-  А как выглядят их дома внутри?
-  Скромно. Рабочий стол, несколько стульев и ложе составляют всю обстановку. Много света, зелени и цветов. При желани можно материализовать бассейн с золотыми рыбками или сад с тропическими птицами. Это уже зависит от фантазии.
-  Разве возможно жить без телевизора или компьютера?
-  Вполне. Мозг этих людей получает любую информацию и способен её голографически воспроизводить. Это лишь ничтожная часть их возможностей.
   Мимо беззвучно прошествовал мужчина. От его белых одежд исходило сияние.
-  Кто это? – вопросительно взглянула на домового спутница.
-  О! Это гость  из  более  высокого мира.  Очевидно,  он  прибыл  сюда  по  делам  или
навестить друзей.
-  А как долго живут эти люди?
-  Хороший вопрос, - одобрительно заметил Штефан.  – Согласно земному времени, человек пребывает здесь от трёхсот до пятисот лет.
-  А потом?
-  Затем он переходит в более высокий мир. Вы, кстати, только что видели гостя оттуда. Когда-то он жил здесь. Это непрерывный процесс.
-  Но как это происходит?
-  Немного иначе, чем на Земле. Не соблаговолите ли войти в храм, сударыня? – спросил домовой, остановившись перед величественным, напоминавшим кёльнский собор, зданием.  Гостья с любопытством прикоснулась к его белоснежным, наполненным светом, стенам.
   Внутри приглушённо играл орган, сквозь узкие стрельчатые окна струился серебристый свет. Штефани, прислушавшись, узнала музыку Баха.
   Их встретил красивый юноша по имени Аурель. На его белой одежде, слева на груди, выделялся голубой крест. Между ним и Штефаном состоялся беззвучный диалог.
   Аурель согласно кивнул. Девочка отчётливо увидела большой круг, по периметру которого восседали в белых одеждах тринадцать человек. От одного из них исходило такое сияние, что было больно глазам.
-  Это Совет Тринадцати, - объяснил Аурель. – Его возглавляет представитель Мира Абсолютного Совершенства. Внутри круга находится кандидат на Переход в более высокий мир.
    Действительно, в центре круга стоял человек в белом одеянии. Вокруг него бушевали потоки радужного света, расходясь концентрическими кругами к периферии. Все тринадцать человек встали одновременно и склонили головы.   
   Ослепительная вспышка света поглотила кандидата. Когда свет рассеялся, центр круга был пуст. Переход состоялся. Изображение померкло и медленно растаяло в воздухе.
-  Это была голограмма, - сказал домовой. – Надеюсь, вы получили ответ на свой вопрос.
   Они поблагодарили Ауреля и вышли наружу. По-прежнему стоял яркий день, свежий воздух благоухал запахами цветущих цветов и деревьев, весело перекликались птицы. Штефани не оставляло чувство нереальности происходящего. Казалось, сейчас к её плечу прикоснётся мама,  и она очнётся от сладких грез.
-  Штефан, а мы сможем ещё посетить этот мир?
-  В этом нет необходимости, - с улыбкой ответил её друг. – В сердце каждого человека существует частичка Мира струящегося света. Он наполняет его, когда человек любит, помогает своему ближнему или делает доброе дело.
   Они присели на лавочку, в тени развесистого дерева, похожего на цветущий каштан. Рядом сверкал водной рябью живописный пруд с кувшинками. По его зеркальной глади величественно скользили белые лебеди.
-  А в этом мире имеются моря и океаны?
-  Несомненно. Мы можем там побывать.
   Домовой взял свою спутницу за руку.
-  Ага, телепортация, - сообразила она.
   Они стояли у пенистой кромки безбрежного океана. Насколько хватал глаз, простиралась водная поверхность с сверкающими гребешками волн.
   Песчаный берег был усеян перламутровыми раковинами и ракушками причудливых форм. В потоках света искрились прозрачные крошечные камешки. Штефани собрала их целую ладошку.  Наклонив голову, она любовалась переливами света на их гранях.
-  Как называются эти камешки?
- У вас изысканный вкус, сударыня! – рассмеялся домовой. – Это алмазы. Но мне больше нравятся раковины.
   Кроме них, в этом месте, отдыхало ещё несколько человек. Даже не сняв светлых одежд,  они  медленно  погрузились  в  воду.  Шло  время,  но  из   воды никто  не показывался! Девочка забеспокоилась. Здесь совсем не было спасателей!
-  Не волнуйтесь, - обнял её за плечи домовой, - я же говорил, что в мире этом нет смерти. Его обитатели путешествуют сейчас по дну и любуются подводными пейзажами. Там есть на что посмотреть. Как говорят на Земле, здесь это популярный вид народного отдыха. Местные жители могут быть под водой неограниченное время.
   Штефани сняла кроссовки, закатала штанины брюк и осторожно вошла в воду, которая была тёплой, как парное молоко.
   Когда она вышла из воды, ссадина на её правой голени совершенно затянулась. Она получила её на днях, при падении с велосипеда.
-  Да, - подтвердил спутник её догадку, - это живая вода. На Земле она появляется очень редко.
   Школьница села на розовый песок и, обхватив руками колени, с удовольствием подставила лицо неземному свету.
-  Увы, наше время истекло. Мы не можем здесь больше оставаться, - напомнил домовой. – Но, прежде, - он загадочно улыбнулся, - сюрприз для вас!
-  Какой?!    
   К ней приближался стройный черноволосый мужчина. Белая одежда подчёркивала его гибкую фигуру. Он улыбался и смотрел на Штефани, не отрывая глаз. Ей показались знакомыми черты его лица. Тот же крупный нос с горбинкой, те же крепко сжатые губы, крутой подбородок и выражение глаз. Дедушка?! Но, насколько она помнила, он всегда хромал, задыхался при ходьбе, а после инсульта так и не поднялся с постели. И он был седой, как лунь.
-  Да, милая внученька, это я, - узнала она родной голос. – Я рад, что ты здесь как гостья и счастлив, что могу обнять тебя. Мы не виделись целую вечность.
-  Ах, дедушка, - она припала к его груди, - мы так скучаем по тебе! Нам так тебя не хватает!   
-  Ну вот, опять глаза на мокром месте. Ах, женщины, женщины! – он обнимал её и целовал в мокрое от слёз лицо. - Я прекрасно всех вас помню и люблю. Отсюда я слежу за вашими успехами. Я знаю, милая, что ты хорошо учишься, неплохо играешь на скрипке, растёшь доброй и великодушной. Я благодарен Штефану за заботу о тебе.
-  Дедушка, - горячо шептала внучка, - мне так хочется побольше побыть рядом с тобой. Мы никогда уже не пойдём вместе в зоопарк, ты больше не посадишь меня на карусель и не будешь баловать лакомствами! Я так люблю тебя!
-  Я тебя тоже, моя ненаглядная девочка. Но тебе нельзя здесь больше оставаться. Ты не от мира сего.
-  Что мы можем сделать для тебя, дедушка?
-  Не забывайте обо мне. Это много для нас значит. И возьми, Штефани, пожалуйста, вот это.
   Он протянул ей небольшую раковину, отдающую серебристо-голубым перламутром и флакон с живой водой.
-  Если будет трудно, эта раковина всегда поможет. Ты только прислони её к груди. А живой водой ты знаешь, как пользоваться.
   Внучка благодарно приняла подарки, с восторгом разглядывая изящную раковину. Она была тёплой и слегка мерцала. Это был кусочек Мира струящегося света, мира её дедушки. Во флаконе из чистого горного хрусталя серебрилась живая вода.
   Когда девочка оторвала от подарков взгляд, она вновь была в своей комнате. За замёрзшим окном сгущались фиолетовые сумерки.
   Всё, что случилось, казалось плодом безудержной фантазии. Но в руках были раковина и флакон с живой водой. В памяти отчётливо всплыл образ дедушки. Да, именно так он выглядел на старых, пожелтевших от времени, фотографиях. Штефани ещё чувствовала прикосновение его губ.
   Дверной звонок возвестил о приходе гостя. Внизу послышались приглушённые голоса, затем кто-то шумно взбежал по лестнице к её комнате. Дверь распахнулась и внутрь ворвалась Клаудиа. Румяная от мороза, с блестящими глазами и с таким выражением лица, будто она знает нечто, о чём никто не ведает. В руках её топорщились несколько каталогов модной одежды.
-  Штефани, ты умрёшь на месте оттого, что я тебе расскажу! – тараторила она. –  Кошмар! У Моники появился поклонник! Как ты думаешь, кто?! Отличник из восьмого класса Лукас Беккер! – не дождавшись от подруги внятной реакции, выпалила она. – Сейчас они сидят в уютном кафе за чашечкой кофе и увлечённо щебечут! Ясное дело, что не о растущей инфляции! Что ты на это скажешь?!
-  По-моему, ты уже всё сказала, - иронично заметила та.
-  Ты думаешь, - разочарованно протянула Клаудиа.
   Она ожидала более бурную вспышку интереса. А сверстница отреагировала так, будто речь шла о безликих инфузориях! Тут Клаудиа увидела в руках у подруги перламутровую раковину.
-  Ах, какая прелесть! - воскликнула она. -Точно такую я видела в турецкой сувенирной лавке, рядом с нашей школой. Ты там её приобрела?
-  Нет, в другом месте, чуть подальше, - правдиво  ответила Штефани.
   И высокое неземное небо отразилось в её глазах.






Плетут ли верблюды паутину?

   
   Бывает время, когда у всей страны болит голова. Всё население, от мала до велика, мается головной болью!
   Не оттого, что все города охватила эпидемия гриппа, не оттого, что увеличилась солнечная активность и не оттого, что неуклонно растёт безработица.
   Это состояние известно каждому. Оно приходит в канун Рождества. Когда все заражены подарочной лихорадкой. Кто-то дарит своим домочадцам роскошный замок в Англии, кто-то необитаемый остров в Тихом Океане, а кто-то обычную коробку цветных карандашей.
   Некоторые умудряются подарить даже дачный участок на Венере или, ещё круче, одну из звёзд в созвездии Большой Медведицы.
   Разумеется, существует немалая разница между замком в Англии и целой звездой. Последние обычно дарят друг другу влюблённые, у которых в карманах шумит ветер. А то обстоятельство, что к звезде ещё полагается мощная ракета, изрядный запас горючего туда и, желательно, обратно, а также надёжный скафандр, совсем не учитывается. В самом деле, стоит ли занимать себя такими ничтожными пустяками!
   Эти хлопоты начались и в семье Мюллер. Каждый ломал себе голову, чем бы других порадовать. Не такое это простое дело. Не станешь же дарить на Рождество ту же вещь, что и в  предыдущий раз! Иначе в доме соберутся целые коллекции из кухонных комбайнов, компьютеров и мужских галстуков. А члены семьи станут подозревать у тебя развитие раннего склероза.
   В этих сложных условиях герр Мюллер мудро принял соломоново решение, которое устраивало всех!   
   Однажды вечером его жена и дочь обнаружили в гостиной красиво перевязанный пакет с их именами. Надо ли говорить о женском любопытстве?! Пакет был немедленно вскрыт.
-  Ах, какой сюрприз! – обрадовалась мать Штефани. – Путёвка в Париж на Рождество для всей семьи!
-  Отлично! Мы встретим Рождество на Эйфелевой башне! У наших ног будет лежать весь Париж! – захлопала в ладоши девочка.
   Герр Мюллер вошёл неслышно и молчаливо наблюдал эту сцену.
-  Ах, Манфред, спасибо, дорогой! – расстрогалась его жена. – Как тебе пришла в голову такая замечательная идея?
-  Ну, знаешь ли, Тереза, на Рождество ещё не такие идеи приходят! Тем более, я прекрасно знаю, что вам обоим нравится Париж. Так почему же не исполнить маленькую женскую прихоть?!
-  Спасибо, папочка! – чмокнула его в щеку Штефани. - А на Эйфелевой башне лифт есть?
-  Надеюсь. Но, на всякий случай, прихватим альпинистское снаряжение.
-  Манфред, ты предлагаешь нам карабкаться на Эйфелеву башню? – поползли изумлённо вверх брови его супруги.
-  Не на верблюдах же, дорогая, туда доставляют туристов.
-  Да, мамочка, - поддержала отца дочь. – Не могут же верблюды ползать, как пауки, и вить для страховки паутину!
-  Не беспокойся, дорогая, - продолжал герр Мюллер, - на вершине башни уже не раз бывали наши соседи, герр и фрау Вегенер. А им уже за девяносто перевалило.
-  Не думаю, что это их хобби – штурмовать башни или небоскрёбы, - разгадала игру мужа и дочери фрау Мюллер. – Но раз другие семьи карабкаются на башню, то почему бы это не сделать и нам?! Надеюсь, полиция не помешает!
   Все дружно рассмеялись.
   Супруга, в свою очередь, преподнесла в подарок мужу английские часы. Они были пунктуальными и строгими. В то время как предыдущие имели независимый и взбалмошный характер, могли спешить, отставать, а то и устраивать себе перерыв. Чем, в конце концов, их сложный механизм хуже человека, который нуждается в отдыхе? Они умудрялись путать не только время, но и даты. И тогда их хозяин опаздывал всюду.
   У них была ещё одна уникальная способность. Если, в то время, когда они стояли, их владелец бросал на циферблат взгляд, стрелки тут же приходили в движение, демонстрируя безупречную работу. А в мастерской, куда их сдавал возмущённый герр Мюллер, часы шли с абсолютной точностью. Поэтому у мастера возникали сомнения, всё ли в порядке у самого их хозяина?
   Английский подарок был лишен всех этих недостатков, а подставлять человека ему и в голову не приходило.
   Новые часы пришлись по душе отцу Штефани. А старые, несмотря на их восточную изворотливость, были отправлены на пенсию в дальний ящик стола. Тут они могли отдыхать годами в кампании других, отработавших своё время, словоохотливых хронометров.
   Наступил черед девочки. Жестом волшебника она извлекла флакон духов.
-  Это, мамочка, для тебя. Совершенно эксклюзивные! С изысканным и неуловимым запахом долларов! Чувствуешь?
-  Не знаю, насколько он изысканный, но неуловимый, - это точно! – переглянулась с мужем фрау Мюллер. – Спасибо, моё солнышко!
-  Мамочка, когда ты надушишься этими духами и пройдёшь по улице, все мужчины вывернут себе шеи!
- Ты уверена? Хорошо, что не мне. Это опасные духи, доченька. В городе сразу вырастет смертность.
-  Ну и поделом этим мужчинам! – охотно констатировал герр Мюллер. – Пусть не пялят глаза на мою жену!
-  Правильно, папочка! Я и о тебе не забыла. Как ты посмотришь на это?
   Дочь протянула ему книгу в роскошном кожаном переплёте.
-  Спасибо, не ожидал! Последнее издание стихов Гёте! Спасибо, доченька! Гёте – это моя слабость!
-  И моя т-тоже! – прохрипел невесть откуда взявшийся Цицерон.
-  Оказывается, дорогой, у тебя с попугаем общие интересы! – заметила фрау Мюллер.
-  А почему бы и нет, Тереза. Цицерон – на редкость умная птица. За двести лет, что он прожил, можно было не только Гёте изучить.
-  «На свете много, др-руг Горацио, т-такого, что и не снилось наш-шим  муд-дрецам», - назидательно процитировал попугай.
-  Странно, что в этом доме ещё только Аристотель молчит, - сокрушённо покачал головой герр Мюллер.
-  А о чём он мог бы рассказать? – смешливо фыркнула Штефани. – О ловле мышей или кошачьих боях?
   Кот Аристотель, чинно возлежавший в кресле, поднял голову и обиженно смерил взглядом юную хозяйку. Он, конечно, не мог цитировать Шекспира или Гёте, но кое в чём толк знал. Попробовала бы эта девчонка хоть одну мышь поймать!
-  Не обижай, пожалуйста, его, - вступилась за кота фрау Мюллер, - он извёл в доме всех мышей. Это нелегко!
-  Да, - согласился герр Мюллер , - пожалуй, я бы так не смог! Кошачьи бои и ловля мышей – это целое искусство!
-  Но, Манфред, тебе не придётся этим заниматься, - весело пожала плечами его жена. – Не хватало ещё, чтобы ты в кошачьих боях участвовал!
-  Между прочим, - проявил эрудицию её муж, - давно известно, что присутствие кота в доме способствует здоровью всех членов семьи. Он очищает и защищает дом от плохой энергии.
   Аристотель самодовольно ухмыльнулся в усы. Наконец-то его работу оценили. Оказывается, даже одно его присутствие приносит пользу людям. А этот любимчик семьи, придурковатый Цицерон, только и умеет открывать клюв и болтать всякий вздор.
   Между тем наступила ночь и домочадцы, пожелав друг другу спокойной ночи, разбрелись по комнатам.
   Обычно перед сном фрау Мюллер, как большинство женщин, накладывала на лицо косметическую маску и долго втирала различные кремы. Ничего не поделаешь, красота требует жертв. Со временем трудно бороться. Оно так и норовит «украсить» твоё лицо очередной морщинкой.
   На этот раз она обнаружила на своём ночном столике новый крем. В золотистой упаковке с изящной этикеткой, на которой были изображены иероглифы. Ах, это опять Манфред! Он иногда приносил ей новые косметические средства. Так мило с его стороны!
   Новый крем издавал тонкий аромат цветущих лилий. Женщина вознамерилась его немедленно испытать. Крем легко ложился на лицо, вызывая приятное тепло и бесследно впитывался. На мгновенье ей показалось, что лицо её помолодело. Видимо, давала себя знать дневная усталость и неверный свет торшера.
   Спала она хорошо, как никогда, и снились ей дивные сны. По многолетней привычке оба супруга проснулись одновременно.
-  Тереза, дорогая, что у тебя с лицом! – изумлённо приподнялся в постели герр Мюллер.
   По его реакции можно было подумать, что ложился он рядом с одной женщиной, а проснулся с другой!
   Как любая дама, фрау Мюллер считала себя красивой, но не до такой же степени, чтобы её муж был в одно прекрасное утро настолько потрясён!
   Она стремительно бросилась к зеркалу. Уж не превратилась ли за ночь её кожа в крокодилью?!
   Нет! Но на неё смотрело её лицо в двадцать лет! Ни одной морщинки, ни одной складочки! Даже волосы на голове стали более густыми и шелковистыми! И маленький шрам над правой бровью совершенно рассосался!
-  Может быть, это зеркало с дефектом? - выразила она сомнение.
-  Зеркало возможно. Но не мои глаза! – ответил муж. – Рядом с тобой, милая, я буду выглядеть глубоким старцем! - весело пошутил он.
-  Не старцем, а любящим и заботливым мужем. Ведь этот крем принёс мне ты!
   Герр Мюллер задумался. Действительно, накануне он преподнес жене очередной крем. Работая в праксисе, он часто имел дело с представителями фармакологических фирм, которые оставляли ему образцы своей продукции. В том числе и косметические средства. Он приносил их домой и вручал жене. Они временно улучшали питание кожи и цвет лица, но только и всего. Хотя рекламные проспекты обещали вечную молодость.
   Но этот крем обладал непостижимым эффектом! Обычная упаковка с какими - то иероглифами. Да, вполне возможно, что он его и принёс.
-  А что я скажу на работе?! Мне же никто не поверит! – взмолилась его супруга. – Всего за одну ночь!
-  А ты скажи, что у тебя очень заботливый муж. Разве этого не достаточно?
-  Вполне, дорогой. Плюс ещё одна мелочь – этот чудесный крем! – добавила она.
-  Ой, мамочка, я тебя не узнаю, ты так помолодела! - воскликнула Штефани за завтраком.
-  Ничего особенного, доченька. Просто воспользовалась новым кремом, который принёс твой отец.
-  А можно мне его попробывать?
-  Ни в коем случае! - категорически запретил ей герр Мюллер. – Ещё, чего доброго, младенцем станешь! Достаточно того, что ты и мама похожи на двух сестер. Пожалуйста, больше без сюрпризов!
   На этот счёт глава семьи глубоко заблуждался. Потому что вечером, вместе с газетами, он извлёк из почтового ящика необычное письмо из Австралии на свое имя. Вскрыв его, он обнаружил там лотерею.
-  Интересно, знают ли обо мне ещё на островах Зелёного Мыса? - раздраженно проворчал он и занёс руку с письмом над мусорным ящиком.
-  Не надо, папочка! – остановила его дочь.
-  Почему? Это же обычный клочок бумаги. Сколько я не играл в различные лотереи, никогда не выигрывал! Это просто обман. Цунами с Японских островов накроют Германию скорее, чем я что-либо выиграю.
-  Это не простая бумажка! – убеждённо сказала Штефани. - На Рождество всякое случается. Вот увидишь!
-  Хорошо, пусть полежит, - уступил отец. - Не всё ли равно, когда её выбросить? Но играю последний раз в жизни, ради тебя!
   По случайному стечению обстоятельств, слова девочки оказались пророческими. Скоро пришло сообщение, что герр Мюллер выиграл два миллиона триста тысяч австралийских долларов.
-  Ну что, папа?! Где обещанные цунами с Японских островов? – потешалась дочь.
-  Знаешь ли, - отбивался отец, - один  раз в жизни стреляет и незаряженное  ружьё.
   Австралийские доллары, между прочим, тоже деньги. Не какие-нибудь раковины каури, которые когда-то племена Африки использовали вместо денег. А вполне полновесные деньги, которые помогут семье рассчитаться с банковскими кредитами. Ибо работать приходиться только на них. Наконец-то у хозяина дома не будет болеть голова!
   Сказать по правде, вырваться из банковских силков было страстным желанием отца Штефани. Но оно оставалось бесплодной мечтой, потому что банк, по своему обыкновению, брал больше денег, чем давал.
   В то время, когда герр Мюллер в кругу семьи предавался приятным размышлениям, не чувствуя уже на своей шее цепкую хватку банка, в дверь позвонили.
   На пороге стояли два сотрудника почты.
-  Вам посылочка, герр Мюллер. Распишитесь, пожалуйста, - попросил один из них.
   Они с трудом  внесли в прихожую тяжёлый деревянный ящик метровой высоты. Он был перевязан толстым шпагатом и скреплён несколькими сургучными печатями. В получателях значилось имя Штефани. Сколько вся семья ни всматривалась, разобрать полустёршийся адрес отправителя так и не удалось. То ли Америка, то ли Африка, то ли Антарктида?
-  От кого же это могло быть? – наморщил лоб герр Мюллер. – У нас же там нет родственников! Не от пингвинов же?
-  Это если не считать, что все люди произошли от обезьян, - сделала  оговорку его жена.
-  Папочка, это неважно, - приплясывала от нетерпения девочка, - главное, что там внутри?!
-  Надеюсь, не ядерная бомба, - предположила мама, - это был бы несерьёзный подарок для ребёнка!
   Её муж, вооружившись инструментом, заправски, как будто всю жизнь этим занимался, вскрыл ящик.
   Перед их глазами предстал большой светло-розовый диск. Он слегка двигался и дышал. Глянцевая поверхность его плавно втягивалась и выпячивалась. Вдруг он стал стремительно менять окраску: из розового превратился в жёлтый, затем в зелёный, синий, красный. Иногда он переливался всеми цветами!
-  Этот диск живой! – нарушила Штефани затянувшееся молчание. – И он приветствует нас!
-  Ты думаешь? - пришёл в себя её отец. – Тогда, что же это такое?
-  Неизвестно! – вскинула брови мама. - Во всяком случае, это не похоже на нашего Цицерона!
   После её слов диск, словно в раздумье, замер. Но только на секунду, так как в следующий миг появился второй попугай, копия Цицерона! Он также неуклюже расхаживал по комнате, задрав хохолок, и смешно косил глазом.
   Любознательный Цицерон, который наблюдал за происходящим, увидев своего двойника, поперхнулся. Сердито распушив крылья, он отчаянно, по-птичьи, заверещал:
-  Нах-хал! Самозван-нец! Вы т-только на него полюб-буйтесь! Ка-к-ков нах-хал! - разобрала Штефани.
   Диск тут же его успокоил, предоставив возможность наблюдать сразу за двумя семьями Мюллер. Итак, в комнате присутствовало два господина Мюллер, две его жены и две дочери. Отличить их было невозможно даже опытному глазу попугая.
   Девочка восторженно захлопала в ладоши.
-  Ой, мамочка, которая же я настоящая?! – воскликнула она.
   Её копия точно воспроизвела её жесты и мимику, но оставалась беззвучной.
-  Ага, - торжествующе возгласил герр Мюллер, - вот в чём дело! Этот диск может
превращаться во что угодно, даже в людей, но их копии не умеют говорить!
-  Но таких существ в природе не существует! – уверенно заявила фрау Мюллер.
-  Почему же, дорогая? Возможно, этот вид науке ещё неведом.
-  Мне остаётся только поверить, что он был открыт не в труднодоступных горах или джунглях, а в нашем доме! – нервно рассмеялась мать Штефани.
-  И открыл его папа! – торжественно сказала дочь. – Интересно, а в дерево оно может превратиться? – снедало её любопытство.
   Двойники семьи Мюллер сразу испарились, уступив место лохматой лесной ели. Вершина её упиралась в потолок, а ветвям было тесно в небольшой  прихожей.
-  Штефани, - взмолилась её мать, - только не проси его превратиться в слона, океанский танкер или самолёт! Оно же, тогда, разнесёт наш дом!
-  Хорошо, мамочка, уговорила. В таком случае, я буду брать его с собой, как брелок для ключей.
-  Конечно, милая, если диск согласится. Это очень доброе и умное существо.
   Фрау Мюллер ласково погладила колючие ветви. Диск вновь обрел прежний облик. Если человек краснеет от удовольствия, то диск стал белоснежным и даже  взмыл под потолок.
-  Мамочка, ты ему понравилась! Смотри, как он засиял!
   Диск медленно опустился на пол и расплылся по нему. Прихожая и гостиная стали похожи на цветущий весенний луг. Всюду полыхали красные маки. Слышался стрекот кузнечиков, жужжание пчёл, вокруг порхали яркие бабочки.
-  Какая прелесть! – всплеснула руками женщина.
-  Мамочка, а маки настоящие! – авторитетно заявила Штефани.
-  Отлично, - иронично заметил глава семейства, - никогда ещё наш дом не был цветущим лугом.
   Именно в это время кота Аристотеля угораздило возвратиться с прогулки. Проскользнув в прихожую, он оказался в густой высокой траве. Мимо его носа озабоченно прыгали кузнечики, а мохнатый шмель едва не спикировал ему в глаз. Среди цветущих маков, путаясь в траве, важно расхаживал Цицерон. Кот ошарашенно повертел головой. Но присутствие домочадцев придало ему уверенности и он осмелел настолько, что даже попытался поймать бабочку. Он взвился в прыжке, а приземлился уже на твёрдый пол. Никакой травы! В доме всё было по-прежнему. Пожалуй, он сегодня на прогулке немного перемёрз.
   А диск превратился в элегантный брелок для ключей и перекочевал в руку Штефани. Только на столе в гостиной остался стоять большой букет из полевых маков.
-  Мамочка, - сказала дочь тихо, - а ведь этот букет – часть его тела!
   У себя в комнате она долго и с интересом рассматривала брелок. Он постоянно менял окраску, а в темноте даже светился.
   Что же это за загадочное существо, откуда и почему было прислано на её имя? Скорее всего, к этому имел отношение домовой.
-  Ну, не только к этому, - прозвучал спокойный голос Штефана. – К омолаживающему крему и лотерее тоже.
   Он сидел за письменным столом, опершись подбородком о руку в белой перчатке.
-  Рождество Христово – это особый праздник не только для вашего мира, - продолжал домовой. - Поэтому я позволил себе исполнить ваши заветные желания. Ваша мама мечтала помолодеть и я предложил ей крем, который был известен ещё Клеопатре. А ваш отец был озабочен мыслью, как вернуть банковский кредит. Откровенно говоря, я сам недолюбливаю ростовщиков и банкиров. Редко кто из моих подопечных избегал их сетей. А вам, Штефани, хотелось чего-то необыкновенного. Что именно, вы и сами точно не знали. Надеюсь, я угадал?
-  Спасибо, Штефан! Я в восторге!
-  Это существо принадлежит к другой планетарной системе. На его родной планете с раскалённой поверхностью вечно бушевали бури и огненные смерчи. С виду такое нежное, оно выдерживает температуру плазмы. Без способности к различным превращениям оно не могло бы там выжить. Несмотря на это, у него добрый и кроткий нрав. Его зовут Кирр.
-  А чем же он питается?
-  Десяток камней в месяц составляет его обычный рацион. А пара поленьев для камина просто изысканный деликатес. Он может поглощать также железо.
-  Я заметила, что у него совершенно нет глаз!
-  Это ему не мешает. Он прекрасно видит всем телом.
-  А почему же Кирр оказался здесь?
-  Увы, его планеты больше нет. Они, как и люди, рождаются и умирают. Я успел его оттуда перенести сюда. Кстати, в незапамятные времена подобные существа населяли и Землю.
-  Ах, Штефан, спасибо! Вы так много делаете для нас! Моих родителей сейчас просто не узнать!
-  Почему бы, иногда, этого не делать в доме, где так много любви?


 



Стальные  деревья

   
  Молодая женщина приковала себя к дереву и категорически заявила полицейскому:
-  Только через мой труп!
   По соседству с ней ещё несколько человек стали добровольными узниками. Вокруг шумела возмущённая толпа горожан.
   Маленький городок, в котором жила Штефани, напоминал сегодня растревоженный пчелиный улей. Ей ещё не приходилось видеть столько возбуждённых и воинственно настроенных людей. Правда, в отличие от пчёл, они никого не жалили, а разбили в парке палатки. Рядом были установлены плакаты.
   В глаза бросались крупные надписи: «Не дадим уничтожить парк!», «Защитим природу!», «Деревья не хотят умирать!».
   Да, этому небольшому уютному парку в центре города угрожала гибель. Горожане  любили  проводить здесь свой досуг. По тенистым дорожкам бегали любители спорта, у пруда играли дети, на лавочках отдыхали словоохотливые старушки.
   Была весна. С первыми лучами весеннего солнца всё в одночасье распустилось и расцвело. Бесшумно взрывались тугие бутоны, выбрасывая на свет нежно-зелёные клейкие листочки, дымчатая фата цветущих деревьев радовала глаз. Каждый лист, веточка и травинка в парке жадно поглощали благотворный солнечный дождь. Жизнь здесь била ключом. Над деревьями вились птицы, в прошлогодней листве шуршали мыши и ежи. Казалось, ничто не может нарушить эту вечную идиллию.
   Но могущественный промышленный концерн «Skorpi&» думал иначе. Он собирался осчастливить этот маленький городишко суперсовременным автозаводом, который разместится, разумеется, на территории парка.
   Вокруг, как на параде, выстроились полицейские и пожарные машины. Полицейские благодушно взирали на происходящее. А их вспотевший шеф, герр Жюк, переходил от группы к группе встревоженных горожан и тщетно уговаривал их разойтись. Ему до сих пор не верилось, что добропорядочные бюргеры устроили самый настоящий бунт. Кошмар! Что скажет начальство? А у него, между прочим, семья!
   С мнением местной общественности концерн не считался. Эти люди просто не понимали своей выгоды, протестуя против него. А что касается особенно настырных активистов, то полиции не составит труда их усмирить.
   С этим Штефани была несогласна. Она решила посоветоваться с домовым.
-  Увы, - заметил грустно её друг, - человек постепенно превращается из венца природы в её терновый венок. Но что вы предлагаете? – оживился он .
-  Строители не должны попасть в парк! – выпалила девочка.
-  А что, идея оригинальная! - одобрил домовой. -  Мне нравится.
   В это время колонна мощных грузовиков, с тракторами и экскаваторами на платформах, двинулась в путь. Возглавлял её один из молодых и перспективных менеджеров концерна Патрик Вагнер. Это была уже пятая его стройка. Талантливый инженер делал блестящую карьеру. Фортуна улыбнулась и в этот раз, когда ему поручили возведение суперсовременного автомобильного монстра.  С ним концерн связывал особые надежды. В нем были задействованы технологии завтрашнего дня.
   Патрик уже предвкушал гигантский размах работ и ясно видел стремительно взметнувшиеся в небо корпуса. Это будет застывшая музыка из стекла и бетона! А творцом её будет он, выпускник элитного Гарвардского университета! Под рукой у него было сотни людей и механизмов. Он чуствовал себя всесильным дирижёром, по мановению палочки которого перемещаются сотни тонн земли и стали.
   Менеджер отвлекся от приятных мыслей и взглянул на часы. По времени им следовало быть на месте. Он заблаговременно изучил маршрут и не раз бывал на будущей строительной  площадке.
   Но за окном автомобиля простирался иной ландшафт! Они ехали в другую сторону!
-  Марко, - обратился он к своему водителю, - ты уверен, что мы едем в нужном направлении? А с нами и вся колонна?
-  Герр Вагнер, вы сами видели, что я никуда не сворачивал! - обиженно нахмурился тот.
   Между тем он успел заметить и сам, что что-то неладно.
-  Ты, случайно, не «зелёный»? – засомневался Патрик.
-  Нет, шеф, - поспешил отмежеваться от партии «зелёных» Марко, - я их на дух не переношу! Тоже мне, защитники природы! – съязвил он.
-  Ну, тогда поезжай назад, - успокоился инженер.
   На этот раз он не отрывал от дороги пристального взгляда. Спустя некоторое время он вновь обнаружил, что они едут в противоположном направлении. Молодой человек готов был поручиться головой, что следовали они строго по маршруту! Чертовщина какая-то!
   В этот раз он лично сел за руль. Тяжёлая вереница грузовиков снова развернулась и тронулась в обратный путь. Патрику было не до смеха, поскольку он опять сделал неприятное открытие. Колонна остановилась.
   Рабочие, которые ехали вместе с ней, стали роптать. В самом деле, сколько можно гонять колонну туда-сюда! Неужели герр Вагнер решил подобным образом поразвлечься? Или же он просто не знает дороги?!
   Молодой инженер позвонил своему боссу, руководителю проекта, господину Хаммеру. Тот вспылил:
-  Вы что же, запутались в трёх соснах?! Может быть, прикажете, вместо вас малыша из детского сада пригласить?!
-  Герр Хаммер, - настаивал Патрик, - вы можете сами приехать сюда и убедиться!
-  Думаете, мне больше нечем заняться? Хорошо, ждите! – собеседник сердито бросил трубку.
   Он даже не подал коллеге руку. Не выходя из белого «Мерседеса», герр Хаммер повёл колонну за собой. Он был уроженцем этих мест и превосходно знал дорогу. Не в пример некоторым молодым и ретивым выпускникам Гарварда, которые ориентируются хорошо только в женских сердцах.
   Какова же была его растерянность, когда он убедился в правоте подчинённого!  Действительно, вереница грузовиков, направляясь к городу, следовала в обратном направлении!
-  Я же вам говорил! – оправдывался Патрик.
-  Сделаем так, - жёстко сказал босс. – Я сам поеду в город, а оттуда позвоню вам.
   Через четверть часа он был там. Защитники парка из партии «зеленых» у поворота с автобана заблокировали дорогу, чтобы грузовики с техникой не могли проехать. Но полиция тоже не дремала.
   Герр Хаммер позвонил молодому инженеру и велел двигаться к городу. Но сколько он ни всматривался, колонна не появилась. Она бодро глотала километры, удаляясь всё дальше. Замечательно! Дюжина взрослых людей, знающих дорогу, как свои пять пальцев, не может добраться до города!
   Пришлось доложить на совете директоров. После бурного обсуждения было решено перенести постройку суперзавода в другое место. Ибо время шло, а попытки пробиться к строительной площадке оставались бесплодными.
   Надо ли говорить, с какой радостью защитники парка встретили эту новость! По неизвестной причине концерн вдруг изменил планы. Местная общественность и партия
«зеленых» ликовали - они отстояли жизнь своих беззащитных друзей!
   Но не тут-то было. Когда страсти улеглись, и всё вошло в свою колею, эта история была постепенно предана забвению. Вот тогда-то, внезапно, концерн протянул свои щупальцы.
   Герр Хаммер не забыл поражения и, прихватив бригаду опытных рабочих, нагрянул в город. Техники и здесь было достаточно. А цветущий клочок земли был давно собственностью концерна.
   Школа, в которой училась Штефани, раполагалась по соседству с парком. Появление там рабочих было сразу же замечено. Ученики и жители окрестных домов высыпали на улицу, стараясь не допустить расправы с растениями.
   По всем правилам военной науки полиция оцепила будущую стройку, так что туда не могла проникнуть даже мышь. Шеф местной полиции, герр Жюк, довольно потирал руки. Операция по охране рабочих была проведена им блестяще!
   Взревели бензопилы, и рухнуло несколько деревьев. Они доверяли людям и не могли себя защитить.
   Штефани вспомнила о своем брелке, вернее, Кирре. Как всегда, он был при ней, меняя окраску подобно хамелеону. Она поднесла его к лицу и что-то прошептала. Прозрачными  каплями он скользнул на землю, наполняя собой каждую травинку, куст и дерево в парке. Он легко проникал в любые материалы и менял их свойства.
   Бензопилы продолжали визжать, но деревья уже не падали. Острые лезвия цепей высекали на их стволах снопы искр, но не оставляли ни следа! Даже чахлые кусты оказывали отчаянное сопротивление и не желали поддаваться!
-  Да что они, стальные, что ли! – в сердцах воскликнул один из рабочих.
   Несколько бензопил вышло из строя, другие, при прикосновении к стволам, падали в траву и бесследно исчезали. Трава как будто всасывала их.
   Герр Хаммер, который наблюдал за ходом работ, был раздражён. Что за  растяпы эти рабочие! Не умеют, как следует, с бензопилой обращаться, а четверо из них умудрились потерять свой инструмент! А Патрик его уверял, что это – лучшая бригада! Над ними потешается уже полгорода, даже полицейские ухмыляются, видя вытянутые лица его подчинённых!
   Прошло немного времени, а большая часть бензопил была потеряна, часть обречённо дымилась, а на остальных таинственно поисчезали острые ножи. Их, как корова языком слизала!
-  Господа, - выкрикнул из толпы какой-то острослов, - не принести ли вам наш инструмент?!
-  Конечно! – поддержал его кто-то. – Он у них из пластилина!
   Последовал взрыв хохота. Горожане смеялись, держась за животы.
-  Но где гарантия, что они и наш инструмент не потеряют!
   Это было уже чересчур. Босс приказал выкорчевать деревья трактором. Натужно выл мотор, тугой струной натянулся металлический трос. Мощный трактор несколько раз чихнул, окутался облачком дыма и заглох. В довершение всех бед трос ещё куда-то запропастился!  Его так и не нашли в траве. Определённо, сегодня руководителю проекта не везло.
-  Может вам одолжить мой велосипед? - не унимался острослов. - Он будет помощнее вашего трактора!
   Герр Хаммер выхватил у рабочего уцелевшую бензопилу и ринулся к ближайшему дереву. Только он занёс над стволом бешенно вращающиеся ножи, как вместо дерева перед ним предстала его жена. Восковая бледность заливала её лицо. Она молчала.
   Инструмент выпал у него из рук. Остальные деревья также приняли человеческий облик. Кого-то из этих людей он хорошо знал, с кем-то дружил, с иными встречался мимоходом. Они стояли неправильными рядами, бледные и молчаливые.
-  Мы тоже живые существа и хотим жить. Зачем же вы с нами так жестоко поступаете? – вопрошали их печальные глаза.
   В глубокой тишине раздался грохот и металлический лязг. На глазах у всех развалился на части трактор.
    Герр Хаммер обвёл присутствующих безумным взглядом и бросился прочь. Вслед за ним и рабочих как ветром сдуло. Никто не хотел оставаться в этом заколдованном месте, где даже надёжная техника была бессильна.
   Собравшиеся у парка горожане дивились происходящему и смеялись от души над 
незадачливой бригадой.
   А брелок Штефани немного потяжелел. Кирр сегодня неплохо пообедал.


 



Летающий  автобус

   
   
   От скуки ещё  никто не умирал, но учителя решили подстраховаться и разнообразили унылые школьные занятия.
   Сегодня класс Штефани ехал на экскурсию в соседний город, чтобы полюбоваться на весенний японский сад. Цветущая японская сакура! Что может быть прекраснее!
   Учительница биологии фрау Шульц посвятила ей в своих обширных конспектах почётное место. К сожалению, её надеждам привить детям чувство красоты не суждено было сбыться. Коварный грипп беспрекословно уложил её в постель. Ему не было никакого дела до того, что она полгода готовилась к этому дню. И даже выступала перед зеркалом, сократив объем речи с десяти часов до пяти. Ибо нет предела совершенству!
   Надо признаться, её болезнь странно совпала с увеличением числа желающих увидеть цветущую сакуру. Видимо, дети решили подобным образом проявить солидарность с любимой учительницей.
   Теперь их сопровождал добродушнейший человек, учитель математики герр Циммерман. Он слыл в школе большим демократом и абсолютно ничего не соображал в тычинках, пестиках и растительных семействах. Они не имели привычки появляться на классной доске, как дроби, синусы или косинусы.
   Автобус был заполнен галдящими школьниками, каждый из которых превосходил господина Циммермана в росте. Что поделаешь, современный школьник растет в геометрической прогрессии. Сегодня он двойка, а завтра уже четвёрка!
   Герр Циммерман был талантливым математиком, но всякий раз, когда он пересчитывал школьников, получалось новое число! Пришлось вывести среднее арифметическое.
   Когда автобус выехал из школьных ворот, его салон напоминал гремучую смесь из дискотеки, парламента и изысканной светской гостиной.
   Как полагала Штефани, школьники шумят в зависимости от возраста. Самые младшие галдят больше всех, перекрывая даже шум Ниагарского водопада. Старшие школьники вежливо беседуют на умные темы или мудро молчат. Сверстники Штефани занимали по этой шкале среднее место. Из этого следует, что чем школьник младше, тем он больше знает.
   Громко играла темпераментная латиноамериканская музыка и кто-то пытался танцевать в проходе, кто-то ожесточённо спорил и размахивал пепси-колой, кто-то, сосредоточившись на красивой соседке, сыпал остротами.
   Это был возраст, который компромиссов не признавал. Мальчишеские мысли витали, в основном, вокруг спорта. Два футбольных фаната обнаружили, что они болеют за разные команды. Каждый из них усердно пытался втолковать другому, что настоящая-то футбольная команда только его! А остальные ей и в подмётки не годятся! Спор зашёл настолько далеко, что в аргументы могли превратиться и кулаки. Господин Циммерман вынужден был вмешаться.
   Жёсткой критике подвергся теннис и «формула один». После долгих дискуссий все сошлись на мысли, что в теннисе никто толком не умеет владеть ракеткой, а в «формуле один» – держать руль. Любой из присутствующих здесь мог легко это доказать на деле! Но разве взрослые из-за своей дремучести это допустят?!
   Девочки, чопорно поджав губы, обсуждали светскую хронику. В центре внимания была новость о знаменитой топ-модели. Она ухитрилась перепутать крем для выведения волос на ногах с шампунем для мытья головы. Естественно, ей пришлось лишиться своих роскошных светлых кудрей. А вместе с ними сбежал её муж и любимый пудель! Непостижимо! Не правда ли?
   Автобус мчался по автобану. Штефани сидела рядом с Кристианом. Её маленькая рука покоилась в его руке. Они молчали. Слова были лишними. Девочка блаженно прикрыла глаза, подставив лицо солнечным лучам. Радужная игра света и тени создавала фантастические картины. Как чудно было плыть наяву, когда рядом гулко билось сердце Кристиана!
   Впереди возник какой-то шум. Водитель автобуса чертыхался и непрерывно нажимал на рычаги и клавиши. Герр Циммерман выглядел обеспокоенно. Они коротко и тревожно переговаривались.
   Школьный автобус потерял управление, тормоза не подчинялись. Он нёсся, набирая скорость, в неизвестность.
   Учитель математики, словно наседка, бегал по проходу и успокаивал учеников. Водитель суетился и предпринимал неимоверные усилия, но тщетно. Стрелка спидометра зашкаливала. Автобус неуклонно сворачивал на встречную полосу. А по ней стремительно приближался огромный грузовик.
   Штефани охватил ледяной озноб. Она узнала его! Это был тот же, сверкающий сталью и никелем, монстр, который когда-то едва не наехал на неё!
   Столкновение было неминуемо. Кристиан прикрыл девочку собственным телом. Свободной рукой она нащупала брелок. Кирр был на месте. Он всё понял и мгновенно растаял в руке.
   Грузовик был уже перед автобусом, за его лобовым стеклом угадывалось перекошенное страхом лицо водителя. Дети закрыли глаза в ожидании страшного удара.
   А когда открыли, то увидели, что вокруг простирается только голубое небо! Автобус парил под облаками!
-  Ой, - сказала Моника тоненьким голосом, - мы уже все умерли и превратились в ангелочков! Это было совсем не больно!
-  Насколько мне известно, - осторожно выразила сомнение Клаудиа, - ангелы имеют другой вид.
-  Да, - поддержала её Маргарет, - на нас куртки, джинсы и кроссовки. И ни у кого нет крылышек!
-  А у Мейсона в руках пиво и коробка сигарет, – заметил кто-то. – Едва ли ангелам разрешают курить!
   Мейсон растерянно вертел в руках бутылку пива. Он явно не чувствовал себя ангелом.
-  Никакие мы не ангелы! - твёрдо заявил Фредерик, лучший ученик класса. – Автобус просто превратился в дирижабль. Современная техника и не на такое способна! – добавил он важно.
   Ему было всё ясно, в отличие от несчастного господина Циммермана и водителя автобуса. Учитель математики не успел даже оставить завещания! А водитель никогда не ожидал, что станет пилотом дирижабля. Он и не подозревал, что автобусы этого типа могут летать! 
   Очевидно, на экстренный случай они оборудованы автопилотом. Кто же он, в конце концов, водитель или пилот? Вот в чём вопрос! И как посмотрит на это дело полиция? Впрочем, за ближайшим облаком её не было видно.
   Водитель совсем повеселел, когда обнаружил при себе сигареты. Что ещё надо мужчине для полного счастья?! Разве что солидную прибавку к зарплате за часы в воздухе. Это почему-то договором не предусматривалось. Но он поставит перед начальством вопрос ребром!
   Герр Циммерман  не верил в происходящее. Его опыт и знания говорили  об одном, а глаза констатировали совсем другое. Неужели у него началось раздвоение личности? Не зря жена советовала ему не перенапрягаться на работе!
   Но тут Мартин, бывший сосед Штефани по парте, извлёк «хенди» и позвонил:
-  Привет, мама. Я звоню из автобуса.
-  Мартин, ты? Что случилось? Вы уже приехали?
-  Почти. Полёт проходит благополучно.
-  Какой полёт?
-  Всё в порядке, мама. Дома всё расскажу. Пока, целую!
   Все школьники, как по команде, вспомнили о своих «хендиках».
   Учитель хорошо понимал, что с того света невозможно было позвонить. Стало быть, это обыкновенный летающий автобус. Вернее, автобус-дирижабль.
   А какой восхитительный вид открывался с высоты птичьего полёта! Многие ученики захватили фотоаппараты и теперь лихорадочно снимали захватывающую дух панораму. Ничего подобного в жизни они не видели!
   Аккуратные разноцветные квадраты полей, лабиринты дорог-ниточек, игрушечные дома и деревья, золочёные купола церквей и острые шпили костелов! Люди казались крошечными муравьями!
   С земли было видно летящий автобус. Но люди уже не раз наблюдали воздушные шары и дирижабли в форме коровы, бутылки пепси-колы, пачки сигарет и даже дамской туфельки. И летающим автобусом их было не удивить. Обычный рекламный трюк.
   Мимо огромной серебристой птицей величаво проплыл пассажирский самолёт. Он шёл на посадку в кёльнский аэропорт. Пилоты долго не могли оторвать взгляд от автобуса, из окон которого им приветливо махали руками дети. Уж лётчики-то могли отличить обычный воздушный шар от настоящего автобуса!
   Радары уже засекли неизвестный летающий объект и два истребителя долго барражировали вокруг злосчастного автобуса.
-  Ого! Нас сопровождает почётный эскорт! – сделал значителное выражение лица Фредерик. - Какая честь!
-  А нас не собьют? – жалобно простонала Моника.
-  Где ты видела, чтобы истребители сбивали автобусы? – справедливо  заметил отличник.
-  Для полноты ощущений не хватает только стюардессы! – весело посетовал Роман.
-  Мы рады приветствовать вас на борту нашего лайнера, - прозвучал по репродуктору приятный женский голос.
   В проходе появилась симпатичная стюардесса. Она молча угощала оторопевших школьников напитками, печеньем и конфетами. Штефани бросилось в глаза, что красивая стюардесса, как две капли воды, напоминала девушку из телерекламы кофе. У Кирра оказался неплохой вкус. Вместе со своим приятелем Цицероном он часто смотрел телевизор.
-  Кто знает, какого цвета стоп-кран в поездах? - таинственно прищурился Мартин.
-  Красного, - не задумываясь, ответила Моника.
-  А в самолётах?
-  Вероятно, белого.
-  Вот и неправильно! - рассмеялся Мартин. –  В самолётах нет стоп-крана!
-  Как это нет! – возмутилась девочка. - А это, по-твоему, что? – указала она рукой.
   Глазам её собеседника предстал стоп-кран белого цвета! Он подошёл и рванул его на себя. Автобус неподвижно завис под облаками.
-  Кто ещё хочет убедиться, что это стоп-кран? – справился весело Кристиан.
-  Лучше   не  надо, -  предложила  Штефани  под  дружный смех, -  наче  мы  не скоро
доберёмся до Японского сада.
   Автобус невозмутимо продолжал движение, пока не оказался у цели.
-  Идём на посадку, - раздался чёткий женский голос. – Попрошу пристегнуть ремни безопасности.
-  Это в автобусе - то?! – язвительно усмехнулся Мартин.
-  Так мы же на них сидим! – обнаружила Клаудиа.
   Действительно, под каждым учеником находились аккуратно сложенные ремни розового цвета!
   Автобус мягко опустился на залитую солнцем зелёную лужайку невдалеке от трёх проницательных старушек на лавочке. Хотя они были увлечены беседой, но приземляющуюся машину заметили. Они замерли на полуслове, глаза за толстыми стеклами очков расплылись.
-  Что это?! – запоздало вымолвила одна из них.
-  Автобус! - ахнула вторая.
-  Но, позвольте, это недоразумение! – прошепелявила третья.
   Дверь у «недоразумения» распахнулась и оттуда, с ликующими криками и смехом, вывалилась ватага школьников. Последними оставили автобус два пилота. Это были водитель автобуса и герр Циммерман. Учитель математики, щурясь на солнце, осмотрелся. Под ногами пружинила ухоженная трава, вокруг цвели деревья и кусты.
   Тысяча косинусов!! Он выполнил поручение директора школы и доставил детей к месту экскурсии! Но что ему пришлось пережить?!
   К нему подошла Маргарет.
-  Как было интересно! – восхищённо протянула она.  – А обратно мы тоже полетим? 
   В близоруких глазах учителя появился стальной блеск.
-  Нет, уж! – твёрдо заявил он. – Обратно мы пойдем пешком!
   Если вы не видели Японский сад, значит вы много потеряли. Природа дала здесь простор своей безудержной фантазии и показала, что она может не только извергать раскалённую лаву, низвергать горы и повергать в ужас всё живое. Она могла ещё быть нежной и хрупкой, трепетной и немыслимо красивой, как кусты и деревья в этом зелёном уголке.
   Сакура была в самом цвету. Скромные бледно-розовые цветочки разметались по ветвям, образовав восхитительные соцветия. С сакурой ревниво соперничали карликовые хвойные деревья, папирус, ирис, каллы, японские золотые клёны и другие не менее именитые обитатели.
   Здесь расположилась небольшая, но изысканная пагода. Всюду было множество ажурных мостиков и маленьких водопадов. В прудах с прозрачной водой лениво двигали плавниками императорские карпы. Расплавленными слитками золота они важно проплывали мимо.
-  Почему эти карпы называются императорскими? – спросила Моника.
- Когда-то они водились в императорских прудах Японии и их мог есть только император. Ослушавшихся ожидала смерть, - бойко ответила всезнающая Клаудиа.
-  А не могли бы вы меня с ними сфотографировать?
-  Только если ты будешь рядом с ними или они рядом с тобой, - отозвалась Штефани. – Иначе они позировать не согласятся!
    Герр Циммерман тоже любовался парком, но отдавал предпочтение своему блокноту, карандашу и логарифмической линейке. Гениальные идеи приходят в голову не по расписанию.
    А может быть, он рассчитывал математическую схему цветка или полёт полосатого шмеля. По его мнению, математические модели растений выглядели бы куда лучше, чем они сами. Сразу понятно, с чем имеешь дело. При этом сад являл бы собою полное собрание цифровых схем местной флоры. Но, к сожалению, модели и формулы сами расти не умеют.
   Штефани  подошла  к  лилиям.  Смотрелись  они  бледно,  невзрачно  и  выглядели
больными. Девочка присела на корточки и прикоснулась к ним.
-  Ах, - едва слышно пожаловались они, - этот несносный кустарник губит нас, его длинные корни душат наши клубни уже три года.
   Зато буйно разросшийся вблизи кустарник был доволен. Его плотные продолговатые листья лоснились на солнце, а мелкие жёлтые цветочки пытались оспаривать первенство у соседей.
   Штефани рассказала об этом садовнице. Они немного подрыли землю и обнаружили, что клубни полностью опутаны тонкими и прочными, как проволока, корнями кустарника.
-  Вот в чём дело! – обрадовалась сотрудница сада. – А мы не можем понять, что происходит? Поливаем их, ухаживаем, специальные удобрения подсыпаем и всё напрасно! Ах ты, разбойник! – погрозила она пальцем кустарнику. - Завтра же тебя пересадим!
   Солнце клонилось к закату, когда уставшие ребята собрались на автобусной остановке.  Желания возвращаться пешком в родной город никто не  испытывал. Герр Циммерман на этом не настаивал, но потребовал ехать другим автобусом. Целую вечность он перезванивался и согласовывал все формальности.
   Учитель снова сосчитал детей. На этот раз получился один лишний. В самом деле, не могли же его подопечные размножаться вегетативным путем! В конце концов, один лишний – это не один недостающий. Главное - никого не забыть!
   Второй автобус оказался совершенно нормальным и быстро доставил детей домой.
   На следующий день в школе наблюдалось необычайное оживление. Школьники сновали друг к другу в классы, размахивали руками и закатывали глаза. Речь шла о поездке в Японский сад, вернее, о полёте туда. Кто не верил, мог посмотреть фотографии, сделанные с высоты птичьего полёта.
   Директор школы, герр Кох, был завален просьбами учеников совершить очередную поездку в Японский сад. Он был чрезвычайно удивлён взрывом любознательности у детей.
   В конце недели заказали целую колонну автобусов. Редкий школьник не запасся фотоаппаратом, а самые предусмотрительные прихватили с собой парашюты. Знаете ли, и современная техника, иногда, подводит.
   На сей раз учеников сопровождала целая группа преподавателей, включая учительницу биологии фрау Шульц. Однако ничего особенного так и не случилось. Если не считать, что автобусы с детьми экскортировали две полицейские машины, а фрау Шульц продемонстрировала свои обширные познания и исключительное ораторское искусство.






Орлеанская  дева
    

    
   Они шли уже давно, но лес не становился реже. Штефани порой казалось, что они не выбираются из него, а, напротив, ещё больше углубляются.
   Но Кирр, идущий рядом в облике высокого, крепко сложенного юноши, шагал уверенно. Он прекрасно ориентировался в незнакомых местах. Спутница едва поспевала за ним. Иногда он спохватывался и замедлял шаг.
   Среди высоких стройных сосен царил густой полумрак, приятно пахло свежей хвоей .
   Девочке было в диковинку пробираться по настоящему заросшему лесу. Деревья стояли сплошной стеной, ноги уходили в  слежавшуюся листву, а колючий кустарник так и норовил ужалить нежданных гостей, нарушивших его вековой покой. Казалось, здесь не ступала нога человека.
   Но это была только видимость. Кирр часто останавливался и показывал искусно замаскированную травой и ветвями ловчую яму или капканы. В этом девственном и безмятежном, на первый взгляд, лесу, опасность подcтерегала на каждом шагу.
   Как мало эта чаща напоминала современные ухоженные немецкие леса, где каждому дереву и травинке было отведено свое место, где были проторены многочисленными туристами тропы и на каждом углу стояли щиты с указателями и планом местности. А уставшие путники могли устроить привал у массивного деревянного стола с удобными скамьями и вовсе не опасаться вероломно пущенной стрелы.
   Между высоких крон деревьев изредка мелькали клочки голубого неба, сквозь густую  листву пробивались солнечные лучи. Из-под ног испуганно вспархивали потревоженные тетерева.
   Разница ещё была в том, что это был 1414 год.
   Штефани невольно припомнила разговор с домовым. Её друг выглядел озабоченно.
-  Что бы вы сказали, - обратился он к ней, - если бы я предложил вам посетить с одной важной миссией Францию начала XV века?
-  Ой, как интересно! – обрадовалась она. – А что мы будем делать?
-  Увы, я лишен возможности там побывать, - печально улыбнулся Штефан. - Что касается дела, то вам предстоит вынести из огня одну маленькую девочку, - будничным тоном добавил он. – Всего-навсего.
-  Мне? Из огня?! – удивилась школьница.
   В памяти  её всплыли  виденные по телевизору кадры:  горящие здания, пожарные машины, карабкающиеся по длинным лестницам пожарники, мощные струи  воды из брандсбойтов...
   А Штефан говорит так, словно вытаскивать из огня девочек – её хобби! Это что, так же просто, как волосы расчесать?!
-  Не волнуйтесь, пожалуйста, - ободрил её домовой. – Всё гораздо проще. Выбор пал на вас, потому что сделать это может только человек с чистой и безгрешной душой. Сопровождать  вас будет Кирр.
-  В таком случае, я готова, - согласно кивнула собеседница.
-  Вы можете отказаться, это ваше право. Я не настаиваю. Тем более, времена тогда были смутные. Франция находилась в состоянии столетней войны с Англией. Это была самая длительная в истории человечества война, – с 1337 по 1453 год. Англия не мыслила себя без французских земель, особенно богатой Фландрии. Население Франции подвергалось опустошительным набегам, как англичан, так и своих хозяев,бесчисленных маркизов, герцогов и баронов.  Им приходилось содержать свои родовые поместья и свою собственную армию для борьбы с англичанами и друг с другом.
-  В такой заварушке мне скучно не будет! – пошутила школьница. - А на мне будет кольчуга? – перешла она к делу.
-  Нет. Оболочка из времени надёжнее любой кольчуги. Поверьте мне.
   Лес стал постепенно редеть, густые заросли сменились на редкий кустарник. Откуда-то потянуло дымком. Кирр остановился и прислушался. Определённо, здесь были живые существа.
   Внезапно раздался сильный шум и злорадные крики. Сверху на них падала тяжёлая грубая сеть. Кирр резко вскинул голову и сеть в воздухе тут же сгорела, осыпав их теплым пеплом.  Вокруг засвистели стрелы. Несколько из них, попав в Кирра, отскочили. Это лишь озлобило нападающих. Среди деревьев, поблизости от путников, замелькали люди в домотканных одеждах.
   Они не обращали внимания на Штефани, а все свои усилия сосредоточили на Кирре, ибо он так дерзко вздумал им сопротивляться. Они осыпали его градом стрел, способных пробить любую кольчугу и метали в него копья. Но этот рослый юноша был как заговоренный, не падал на колени и не просил пощады.
   Арсенал лесных разбойников был разнообразен. На Кирра рухнула разлапистая вековая сосна. Её толстый ствол с глухим треском расщепился на две части, а этот странный парень даже не дрогнул. Схватив огромное дерево, он легко поднял его над головой и метнул в нападающих.
   Видимо, могучий юноша приглянулся вожаку и он дал знак схватить его живым. Его сподручные дружно навалились на незнакомца. В воздухе замелькали их тела. Главарь  подскочил сзади и проворно приставил к его горлу нож, но лезвие расплавилось у него в руках!
   Штефани с любопытством наблюдала за развитием событий. Кирр, улыбаясь, выставил свою руку перед лицом опешившего противника. На глазах у того рука стала превращаться в остро отточенный меч.
   Приняв незнакомца за лесное божество, разбойники пали ниц и стали пятиться к зарослям. Вслед за предводителем они обратились в паническое бегство. Кирр благодушно смотрел, как мелькают их пятки и беззвучно смеялся. Ох, уж эти люди! Они смелы и отважны, когда нападают на слабого. Но куда девается их удаль и отвага, когда они сталкиваются с превосходящей силой!
   Он вопросительно взглянул на Штефани. Она всё-таки ребёнок и могла перепугаться лесных головорезов.
-  Всё в порядке, Кирр, - обнадёжила его спутница. - Ты здорово намял бока этим разбойникам. Они бежали, бедняжки, быстрее собственной тени!
   Девочке нравилось, что её приятель не пытался кого-то искалечить или умертвить. Это было не в его привычках.
   На ней же не было ни царапинки. Пара шальных стрел, не коснувшись её кожи, просто растворилась. Защитная оболочка из времени действовала отлично! Действительно, разве могла стрела, пущенная из лука в 1414 году попасть в 2007 год и поразить цель? Это, пожалуй, было бы не по силам даже легендарному Робин Гуду.
   Вскоре они наткнулись на сгоревшую лесную избушку. В беспорядке валялись обугленные брёвна и остатки кровли. Эту безотрадную картину облагораживала лишь буйно разросшаяся на пепелище трава и лесные цветы.
   Они продолжили путь и вышли на довольно широкую, изрезанную колёсами телег, неровную дорогу. Здесь идти было несравненно проще и Штефани вздохнула с облегчением. Она уже успела с непривычки устать.
   Путники прошли большую часть пути, когда впереди послышался топот копыт и из-за поворота показались повозки в сопровождении большой группы всадников. Они были облачены в блестящие, сверкающие на солнце доспехи и щегольские шлемы с цветными пышными плюмажами. На боку у каждого болталась шпага, большинство ещё было вооружено пиками. Некоторые воины держали в руках наготове арбалеты. Это  были  всадники  именитого  феодала,  хозяина  здешних  мест.  Они  колесили  по округе, выколачивая из подданных многочисленные подати.
   Стражники наперечёт знали всех крестьян. В путниках они сразу определили чужаков. А кто мог поручиться, что они не были подосланы англичанами? Девочка ещё сносно отвечала на вопросы, а её спутник подозрительно молчал. Его юная подруга утверждала, что он немой. Но у них в крепости достаточно средств, чтобы развязать язык даже немым. И не таких заставляли говорить!
   Командир стражников, всадник с глубоким шрамом через всё лицо, коротко кивнул головой. Это был привычный сигнал, по которому незнакомцев следовало связать, заковать в цепи и отправить в поместье хозяина. С чужаками не пристало церемониться.
   Несколько всадников спешились и расторопно бросились выполнять приказ. Они остановились на полпути, скованные суеверным ужасом.
   Перед ними на громадном белом коне возвышалась величественная фигура белого рыцаря! В белой кирасе с широкими белыми латами, с белым щитом с высеченной на нём белой розой, в белом шлеме с белым, вьющимся до плеч, плюмажем. Забрало шлема было приподнято.
   Суровый взгляд рыцаря пригвоздил воинов феодала к земле. Грозно ощетинившееся острие тяжелого боевого копья нетерпеливо дрожало в его руке.
   Несомненно, это был призрак белого рыцаря!
   Во времена деда нынешнего феодала, в глухих застенках его замка, был невинно казнён белокурый рыцарь. Лишь за то, что невеста его приглянулась жестокому владыке. С тех пор, по местным поверьям, он вырастал, словно из-под земли, молчаливо оказывал помощь нуждающимся, наводя панику на насильников, и столь же внезапно исчезал.
   В довершение всего вдруг взбунтовались лошади. Выкатив белки глаз и став на дыбы, они ринулись прочь, увлекая за собой объятых страхом всадников.
   Кони в повозках также обезумели и, оборвав постромки, ускакали. Оказавшиеся на земле шесть всадников, как тараканы, проворно скрылись в ближайших кустах.
-  Великолепно! – захлопала  в ладоши Штефани. – Кирр, ты просто неподражаем!! – поцеловала она его в порыве чувств.
   Её друг вырос на планете, где не раз смотрел смерти в глаза. Он выжил благодаря тому, что никогда не терял контроль над собой и обстоятельствами. Но поцелуй девочки на сотые доли секунды вывел его из равновесия. Этого не могла сделать ни раскалённая лава, ни губительный космический холод, ни непрерывно падающие метеориты.
   Юноша с достоинством поклонился. Надо ли было знать Штефани, что с помощью домового он основательно изучил все нравы, обычаи и особенности местности, куда им предстояло отправиться? В отличие от подруги, Кирр не жаловался на свою уникальную память.
   Их внимание привлекли стоны, исходящие от одной из повозок. В ней лежали двое измождённых и избитых крестьян. Их нищенская одежда была изодрана в клочья, а в тело хищно впились железные кандалы. Это были должники местного владыки.
   Кирр без труда разжал железные обручи на руках и ногах несчастных и зашвырнул цепи в кусты.
   Крестьяне выбрались из повозки и рухнули на колени.
-  Спасибо вам, добрые люди! – горячо благодарили они. – Если бы не вы, не видать бы нам больше солнца! Наш хозяин, маркиз Антуа Мар де Пампадур, долгов не прощает. А откуда же у нас водиться деньгам, если англичане грабят, разбойники отнимают последнее, а  маркиз разве что за воздух податей не взыскивает!
-  Но вы можете объединиться,  прогнать англичан и заставить маркиза  уважать  ваши права! – решительно посоветовала Штефани.
-  Что  ты,  что  ты,  девочка!  –  испуганно  стал  озираться  по  сторонам   крестьянин постарше.  – За  такие  мысли  не  один человек  сложил голову на плахе!  Этой  земле дожди не нужны, она обильно поливается кровью, - горько добавил он.
-  А правда, - спросил другой крестьянин, помладше, - что здесь был призрак белого рыцаря? Я слыхал это от воинов маркиза.
-  Правда, - ответила Штефани. - Он прогнал стражников и освободил вас. Но лошади оказались умнее всадников, - со смехом добавила она.
   Крестьяне были так ослаблены, что с трудом держались на ногах. Штефани отдала им свой узелок с едой и водой, а Кирр молчаливо вручил на дорогу по увесистому кожаному мешочку с луидорами.
   Уже в сумерках, подходя к нужной деревне, они увидели зарево над ней. Путешественники ускорили шаг. Поселение было объято пламенем. Горели дома и надворные постройки, по улицам метались люди, стараясь спасти скотину и уцелевший скарб. Их преследовали вооруженные мечами и пиками воины в острых шлемах.
   Девочка отсчитала седьмой дом с правой стороны. Как и другие, он был охвачен пламенем. Закопчённые стены завалились. С шумом, в снопах искр, падали потолочные балки. Во дворе, почернев от горя, причитала, плача, молодая женщина. Она была избита и выброшена из дома. А когда пришла в сознание, дом горел. Её маленькая дочь осталась внутри. Муж её был в отъезде и не мог защитить семью. Впрочем, все мужчины в селении полегли в неравном бою.
   Отшвырнув напавших на них воинов, Кирр вместе со Штефани вошёл в полуразрушенный дом. В дыму, среди обуглившейся мебели и балок, они не сразу отыскали девочку. Когда ворвались захватчики, двухлетняя Жанна забилась под массивный, стоящий в углу, стол. Она едва не задохнулась. На улице малышка быстро пришла в себя и доверчиво обхватила ручонками шею своей спасительницы. Та бережно передала ребенка матери.
   Кирр в это время усердно отбивался от наседавшего на него противника, вознамерившегося проучить непочтительного парня, а вернее, заколоть.
   Выросший рядом с школьницей воин пытался её схватить. Он протянул руки, но не увидел их. Отпрянул назад – и его руки появились вновь. Но это были уже другие руки, старческие, ссохшиеся и трясущиеся. Они не в состоянии были удержать даже ложку, не то что меч.
   Его товарищи, распознав в рыжеволосой гостье ведьму, кинулись к ней с оружием. Но их шпаги, пики и мечи, коснувшись её оболочки из времени, превращались в тлен и рассыпались в руках. Кирр с улыбкой следил за Штефани, которая уже сама преследовала здоровенных солдат. Стоило ей только прикоснуться к кому-то из них, как тот становился немощным старцем и не мог двигаться.
   Кирру уже порядком надоело валить шеренгу за шеренгой. На глазах у озадаченного неприятеля он стал размножаться. Все воины были связаны и аккуратно уложены рядами на земле.
   Они выполнили свою миссию и, выйдя на окраину деревни, растаяли в воздухе.
-  Штефани, знаете ли вы, кого спасли? – пристально  посмотрел на неё домовой.
-  Очень симпатичную девочку! Разве этого не достаточно?
-  Её звали Жанна Д;Арк. В семнадцать лет она возглавила борьбу французского народа с англичанами и в 1429 году освободила осаждённый Орлеан. В народе её окрестили Орлеанской девой.
-  Я знаю это, - вспомнила собеседница. – Жаль, что она была казнена.
-  Верно. Преданная французской знатью, она попала при Компьене в плен. В мае 1431 года, в девятнадцать лет, она была сожжена на костре. К сожалению, второй раз спасти её было не в нашей власти.







Индюк преследует льва

   

   Штефани обожала посещать зоопарки с тех пор, как научилась ходить. Одной ехать туда, конечно, скучно.  Родителей  вытащить  из  дома  в  выходные дни – целая проблема! Они обладают уникальной способностью быть всё время занятыми. Отец в таких случаях всегда спрашивал с добродушным видом:
-  А что, разве тебе общества попугая и кота не достаточно?
Как будто Цицерон мог заменить африканского слона, а Аристотель – неуклюжего бегемота!
   Клаудиа и Моника лишь понимающе переглянулись, когда Штефани предложила вместе посетить зоопарк. Они давно уже вышли из детского возраста и считали, что их ждут более достойные дела.
   Только верный и надёжный Кристиан охотно согласился.
   Штефани наскоро собрала маленький рюкзак. Взгляд её упал на серебристо – голубую раковину, подаренную дедушкой. Она полюбовалась ею и машинально сунула в карман куртки.
   Был конец марта. Погода выдалась, как по заказу. В весеннем небе царило ослепительное солнце. Под голубым хрустально-чистым небосводом звенели птичьи голоса. Они наполняли всю округу беспечной радостью, ликованием и беззаботностью. От их бесхитростного щебета сладко замирало сердце, а тяжёлые мысли отступали прочь, словно рваные клочья тумана под натиском утренней зари.
   За окном электрички бушевало жёлтое и бело-розовое зарево из цветущих деревьев и кустарников. Истосковавшаяся за зиму по солнцу, земля жадно впитывала животворную солнечную влагу.
-  Посмотри, Кристиан! Правда, красиво!
-  Да! Обрати внимание на дома. Почти все они имеют элементы готической архитектуры, которая придает им возвышенный и торжественный вид.
-  Отлично! - иронично заметила его подруга. - Сейчас ты прочтёшь мне целую лекцию о различных формах кирпича!
   Её спутник с младых ногтей увлекался архитектурой. Его комната была завалена десятками строительных конструкторов, моделями домов и замков. Он мог часами рассказывать о составах строительных смесей, марках цемента, бетонных перекрытиях и балках. Он знал даже, какие растворы использовали строители древнего Вавилона, Иерусалима и Рима!
   Они вышли на центральном вокзале. Пройти к зоопарку Штефани могла бы с закрытыми глазами.
   По его дорожкам уже бродили многочисленные посетители с детьми.
   Пухлый малыш пытался угостить печеньем жирафа. Поскольку разница в росте была весьма внушительна, животному пришлось потрудиться, чтобы взять лакомый кусочек. У жирафа  не укладывалось в голове, как же эти люди, существа с такими короткими шеями, могут добывать себе пищу? Вероятно, она растёт слишком низко, так что они могут не вытягивать шеи, чтобы добраться до неё.
   А у клеток с мартышками собралась целая толпа детей. На первый взгляд, было совершенно непонятно, кто кому больше рожицы строит? Дети –  мартышкам или мартышки – детям?  И у тех и у других это получалось одинаково хорошо. Впрочем,  обезьянкам это скоро наскучило и  они отдали пальму первенства соперникам. Когда кто-то из обидчиков надоедал им своими изощрёнными ужимками, они метко запускали в него банановой кожурой. Глупые существа! По части кривляний они не могли конкурировать с могучим человеческим разумом!
   По соседству с жирафом, в просторном вольере, разместился верблюд. Выпятив нижнюю губу, он надменно разглядывал посетителей. Что делают здесь эти праздные людишки? В пустыне им нашлось бы дело, ибо там выживает тот, кто много работает. Странное дело! Когда он, изнемогая под тяжкой ношей, шел в караванах, он мечтал об отдыхе, сытой еде и покое.  Сейчас всё это есть у него.  Он располнел  и обленился, потерял былую силу и выносливость.  Но как он скучал по палящему солнцу, раскалённым пескам и песчаным бурям! Даже свист бича погонщика не омрачал его воспоминаний!
   Напротив, в большом вольере со всеми удобствами, блаженно растянулся царь зверей - огромный африканский лев. Если речь идет о всех удобствах, это не значит, что у него  в распоряжении находился уютный диван, телевизор, компьютер или факс. Свирепый хищник с роскошной рыжей гривой скромно довольствовался клочком земли с двумя низкорослыми деревьями, высокой травой и ручьём с проточной водой.
   Еды всегда было вдоволь. Ему не надо было подстерегать, выслеживать и преследовать добычу. Но рядом не было родного прайда, где он занимал видное место. Рыжый красавец появился здесь пару месяцев назад и не успел ещё привыкнуть к новой обстановке. Его раздражали новые звуки, запахи и шумная возня мартышек в вольере неподалеку. Иногда новосёл вскакивал и, играя мощными мускулами, метался по вольеру, оглашая окрестности глухим рёвом. В этот момент все звери в зоопарке замирали от страха.
   Лишь обезьяны бесновались в своем вольере пуще прежнего и вызывающе демонстрировали грозному соседу свои красные ягодицы. Они чувствовали себя в полной безопасности и хмелели от собственной отваги. Этому ободранному страшилищу просто повезло, что он не угодил в их цепкие руки!
-  Посмотри, Штефани, как они хорохорятся перед львом! – удивился Кристиан.
-  Видимо, когда-то им пришлось улепётывать от его сородичей, - рассмеялась девочка.  -  А здесь они пытаются отыграться.
-  А почему дверь вольера у этого африканца не заперта? – указал пальцем её друг.
Мало того, она ещё медленно и со скрипом, под собственной тяжестью, стала открываться.
-  Надо срочно закрыть! – всполошилась Штефани.
-  Поздно!
   В три прыжка могучий узник достиг выхода. Публику сковал ужас. Лишь немногие ринулись прочь, уводя с собой детей. Но люди зверя не интересовали, он был достаточно сыт. А вот убежище мартышек не казалось ему неприступным бастионом.
   Навстречу хищнику, близоруко щуря глаза и простодушно улыбаясь, семенила старушка, опираясь на тележку перед собой. Либо она не видела опасного гиганта, либо приняла его за очаровательную газель. Для полной убедительности ей необходимо было ощупать гриву и оскаленную пасть. Естественно, зверь в этот момент должен был вести себя покорно, чтобы не пугать нервную посетительницу.
   Кто-то из  мужчин оттащил её в сторону и придал нужное направление.
   Один из проворных сотрудников зоопарка, раздобыв сеть, пытался набросить её на беглеца. Но был отброшен могучей лапой и сам запутался в ней.
   Через несколько метров на опасного африканского гостя бесстрашно набросилась лохматая болонка. Маленькая собачонка, захлёбываясь от ярости, наскакивала на опешившего от подобной наглости великана и даже норовила укусить.
   Разглядев, наконец, кто перед ним, косматый зверь сделал мгновенный выпад и собачонка  с  визгом отлетела в сторону.  Она продолжала истошно лаять, но  уже на почтительном расстоянии, удерживаемая за поводок своим хозяином.
   Лев, недовольно зарычав, двинулся дальше. Кисточка его хвоста раздражённо била по земле. Его вывел из себя раздавшийся рядом выстрел. Это незаметно подкравшийся полицейский пытался водворить нарушителя порядка на место. Но тот не понял его благородных намерений и, молниеносно развернувшись, рванулся к обидчику. В конце концов, сколько можно ему мешать?! Сейчас он задаст взбучку этому шумному человечку в зелёной униформе. Будет долго помнить, если жив останется!
   Взбешённое животное уже было настигло свою жертву, когда Штефани прижала к груди серебристо-голубую раковину. Лёгкое облачко окружило царя зверей.
   Он уменьшился в размерах настолько, что напоминал маленького котёнка с большой рыжей гривой! А полицейский показался ему целой горой, заслонившей солнце. Соотношение сил заметно изменилось и карлик, грозно рыча, отступил. Рычание его было едва ли громче, чем мяуканье котёнка.
   Настырная болонка, быстро оценив ситуацию, вырвалась из рук растерянного хозяина и навалилась на грозного малыша.
   Мог ли себе представить царь зверей, настоящий африканский лев, не знающий пощады, что ему придется отбиваться от мелкой собачонки, которая не стоила даже его внимания?!
   Он никогда не нападал на слонов, этих мощных и крупных великанов. Но с болонкой, величиной со слона, он встретился впервые. От острых зубов его спасала пышная грива и быстрая реакция. Удариться в паническое бегство ему не позволяла гордость и он медленно, с достоинством, отступал.
-  Держите болонку! Она же загрызёт несчастного льва! – крикнула какая-то сердобольная фрау.
   Странный котенок не заметил, как оказался за тонкими прутьями ограды. Сюда болонка проникнуть не могла, но победоносно поглядывая по сторонам, звонко заливалась лаем.
   Спасённый облегчённо вздохнул. А напрасно. Он попал на священную территорию, куда не ступала нога чужака. Это была территория индюшачьего семейства. Увидев у себя непрошенного гостя, глава семейства, тучный индюк, издав боевой клич, наскочил на нахала и больно клюнул его в голову.
   Если бы лев мог умереть от стыда, он давно это сделал бы. О, Великий Лев! Что сказали бы его сородичи, его подруга?! Он отступает перед натиском взбешённого индюка!! Правда, это был гигантский индюк, но от этого не легче. Изрядно вывалявшись в пыли, несчастный улизнул в соседний вольер.   
   А индюк, победно распушив хвост и тряся красной бородой, гордо прохаживался перед своим семейством. Ещё бы! Он прогнал самого льва! Теперь эта история станет украшением семейной хроники. Его потомки до седьмого колена будут им гордиться и воспевать его подвиг!
   Приключения горемыки на этом не закончились. На этот раз он угодил в вольер, где на толстых сучьях дерева уютно примостилась большая птица. Это была старая и мудрая сова. В отличие от склочной болонки и спесивого индюка, она не налетела сразу на необычного пришельца, поскольку была вежливой и учтивой. Повертев головой и хорошо рассмотрев крошечное существо, сова нашла, что он принадлежит к особому семейству мелких грызунов. А ими так любят лакомиться ночные птицы!
   Штефани опередила её. Девочка успела через ажурный узор ограды схватить беглеца и извлечь наружу. Она держала его в руках и гладила, как напроказившего котёнка. Он смешно, по-кошачьи, рычал и безуспешно пытался прокусить ей палец.
   Посетители зоопарка, став свидетелями этой истории, приняли её за новое оригинальное шоу. Испытав сначала шок, когда свирепый хищник вырвался на свободу, они теперь аплодировали и фотографировали Штефани с карликовым львом на руках.  Особенно старался пронырливый репортер местной газеты.
   Это было крутое шоу! Администрация зоопарка, для правдоподобия, пригласила даже полицию в бронежилетах и специалистов по отлову сбежавших  диких  животных.
А в небе кружил вертолёт!
-  Что ты будешь делать с ним? – спросил Кристиан, потрепав безобидного льва по гриве.
-  Ничего. Водворю на место, - ответила школьница.
   Она подошла к открытому вольеру и выпустила подопечного. Тот торопливо засеменил к знакомым деревьям и спрятался за обглоданной костью.
   Девочка захлопнула дверь. Глухо щелкнул замок.
-  Ну вот, теперь всё в порядке, - довольно сказала она.
   Новичок из Африки вновь обрёл свои прежние размеры, что вызвало у публики шумный восторг. В свою очередь, он прекрасно помнил, что с ним произошло. Ощутив прежнюю силу и мощь, зверь оглушительно зарычал. Он непременно жаждал реванша! Где эта несносная собачонка и глупый индюк?! Рыжий гигант в ярости грыз железные прутья, но выбраться уже не мог.
-  Обычное рекламное шоу, - заметил искушённый репортер местной газеты.  - Всего-навсего сменили льва на котёнка и наоборот.
-  А где же вы были во время первой части?
-  Сначала я побывал в гостях у своих почивших предков, а затем раздумал и вернулся на грешную землю, чтобы сделать пару отличных фотографий!
   Но к всеобщему недоумению тех, кто фотографировал Штефани со львом на руках, на плёнке была снята только девочка. Без льва!
   Разгадка была проста. Не существует в природе карликовых львов!


 


Немного солнца в холодной душе


   Говорят, что жизнь похожа на пешеходный переход, состоящий из белых и чёрных полос. Но, иногда, чёрных полос намного больше.
   Штефани лихорадочно, уже в который раз, осматривала велосипедную стоянку. Увы, напрасно. Её велосипед кому-то приглянулся и был украден, несмотря на замок. Вероятно, благородный вор решил, что пешком ходить гораздо полезнее для здоровья. Но его трогательная забота отнюдь не привела школьницу в восторг.
   Это был уже третий случай. Их крали у девочки с завидным постоянством, через каждые два года, тренируя волю и выносливость хозяйки. Собственно, почему велосипедом должен пользоваться только один человек? Это же эгоизм!
   Она очень любила своего двухколесного друга. Он терпеливо сносил её прихоти и капризы, чувствовал настроение хозяйки и грустил, если о нем забывали. Это была не просто система из металлических полых трубок, колёс, шестерёнок и цепи. В железной груди его билось преданное сердце.
   Во время езды Штефани срасталась со своим железным конем, а его колёса с мелькающими спицами превращались в её ноги. И не резиновые шины, а нежная девичья кожа чувствовала каждый камешек и выбоину на дороге.
   Пешком ходить, конечно, полезно, но не тогда, когда у тебя стащили велосипед. Примерно так же чувствует себя черепаха, у которой незаметно увели панцырь.
   Но неприятности на этом не закончились. Из-под самого носа Штефани ускользнула утренняя электричка. Хотя её водитель видел бегущую девочку. Это был мастер своего дела! Он умудрился захлопнуть двери, когда школьница была почти внутри! Ювелирная работа! Если бы это можно было считать спортивной игрой, он, несомненно, заслужил бы титул гроссмейстера.
   А может быть, ему не понравилась причёска Штефани или слишком длинная юбка? А вдруг жена уличила его в наличии дополнительного банковского счёта, о котором ей вовсе не полагалось знать? Мало ли какие могут быть у человека неприятности! А захлопнул дверь перед зазевавшимся пассажиром, - глядишь, и на душе полегчало. Оттого, что и другим плохо!
   Девочка уехала следующей электричкой. На одной из остановок, шаркая на костылях, в салон вошла старушка. Рядом чинно восседал парень атлетического вида. Появление старой дамы только усилило его интерес к газете. Действительно, разве не заслуживает внимания статья о страдающих от нищеты детях Африки? Сердце кровью обливается, что кто-то так страдает! А тут появляется  какая-то старушенция и норовит тебя отвлечь от столь благородных порывов! Тем более, что сидеть гораздо приятнее, чем стоять.
-  Молодой человек, - обратился к нему мужчина с седой головой, - не смогли бы вы уступить фрау место?
-  А почему я должен уступить? – недоумевал тот. - Оно,что, забронировано?
-  Но она больна, ей трудно стоять!
-  А что, в электричке имеется только моё место? Все остальные пассажиры стоят?
-  Но вы тоже когда-то будете нуждаться в помощи! – настаивал мужчина.
-  Чтобы этого не произошло, я должен уже сейчас о себе позаботиться! - отпарировал парень. - «Старость – это жизнь на сэкономленных ресурсах», - процитировал он кого-то. – Вот я их сейчас и экономлю! – цинично усмехнулся он.
   Сидящей перед ним даме средних лет надоела эта перепалка и она уступила старушке свое место.
-  Почему люди так жестоки друг к другу?! – размышляла Штефани. – Судьба переменчива. Сегодня кто-то нуждается в помощи, а завтра – ты. И все зависят друг от друга. Чужого горя не бывает! Как в домино. Если рядом на ребро выставить все костяшки, то достаточно толкнуть только одно, чтобы все остальные попадали!
   Утверждают – где тонко, там и рвётся. По пути домой девочка забежала в магазин, чтобы купить печенье. На кассе её попытались обсчитать.
-  Почему два евро? - удивилась школьница. - Ведь одна пачка стоит одно евро!
-  Ну, тогда возьми ещё одну пачку, - равнодушно предложила кассирша, тучная, уже не молодая фрау.
   Она считала себя опытным психологом и не ожидала от ребенка подобной прыти. Обычно в такой ситуации человек теряется и ведёт себя безропотно, подобно кролику перед удавом.
-  Почему люди так поступают? – вновь задавала себе вопрос Штефани. – Отчего они так беспощадны друг к другу? Почему в школе ученики не принимают в свою среду тех, кто иначе мыслит или говорит на другом языке?
   Её отец часто рассказывает о том, как к нему обращаются люди с такой проблемой на работе. Коллеги не хотят принимать их в свой круг и неутомимо чинят препятствия. При этом они доброжелательно улыбаются и ведут себя с изысканной вежливостью. А при увольнении жертвы могут ей даже посочуствовать.
   Домовой говорил, что мир таков, каков человек.
   На днях их маленький городок взбудоражило преступление века! На десять миллионов евро был ограблен городской банк!! А полиция только глубокомысленно разводит руками.
   Недалёкие преступники не догадались оставить на месте преступления ни паспортов, ни визитных карточек. Но при этом они не забыли надеть маски бургомистра города, шефа полиции и директора ограбленного банка.
   Весь фокус заключался в том, что этих людей всего трое, а преступников было шестеро. А именно: два бургомистра, два шефа полиции и два директора банка! Причём, все они талантливо позировали перед видеокамерами! Маски выглядели, как живые!
   Естественно, важные персоны были крайне возмущены! Их можно было понять. Фантазия преступников была настолько скудна, что они не могли выбрать другие лица!
   Полиция терялась в догадках. Все окна, двери и даже крыша были в целости, сигнализация отлично функционировала. Не могли же преступники просочиться сквозь стены?! Взоры детективов обратились к директору банка. Кому же, как не ему, знать о всех секретах? Тем более, что при ограблении он присутствовал там в двух лицах.
   Глава банка срочно прервал свой отдых в Испании, чтобы доказать, что он не может существовать одновременно в трёх лицах! Ему вполне одной зарплаты хватает. И даже ещё что-то остается на покупку вилл и яхт.
   Шеф полиции, герр Жюк, срочно прибыл из Берлина, где делал доклад об успешной борьбе с преступностью в родном городе. Здесь он узнал, что был одним из участников преступления, вернее, сразу двумя. На всякий случай его временно отстранили от службы.
   Бургомистр города в этом беспрецедентном ограблении подозревал своих политических конкурентов, которым не давал покоя его высокий пост. Поэтому дело находилось под его личным контролем. Но, несмотря на свою значимость,  преступление не раскрывалось, а его участники бесследно растворились вместе с деньгами.
-  Неужели человек не может быть лучше? – размышляла Штефани. – Разве мятежная плоть и бунтующий дух, как утверждал домовой, делают его  неисправимым?
   Если нельзя изменить мир в целом, то возможно ли изменить его в одном маленьком городке? Например, в том, где живет она? В нём всё так красиво и уютно, много цветов
 и зелени, но, иногда, встречаются безрадостные лица и погасшие глаза людей.
-  Штефани, вы неисправимы, - одобрительно покачал головой домовой. - Вы хотите невозможного,  даже в  пределах вашего городка.  Мы не можем  торопить  события.  К
тому же, одному мне это не по силам.
-  Значит, ничего нельзя сделать?!
-  Хорошо, попытаюсь, - вздохнул Штефан. - Хотя бы потому, что вы просите это не для себя. Но прежде, как говорят ваши чиновники, я должен провести необходимые совещания в верхах, - выставил он вверх указательный палец.
   Домовой появился через день. В уголках его губ блуждала довольная улыбка.
-  Странно, - сообщил он, - но у меня нашлось много сторонников даже в Мире Абсолютной Истины!
-  Разрешили?! – не выдержала девочка.
-  Мне было бы неприятно огорчить существо, которое не ищет свой пропавший велосипед, а старается всех людей в собственном городе сделать лучше.
   На следующее утро Штефани с нетерпением вышла на улицу. На первый взгляд, ничего не изменилось. Те же люди и те же дома.
   Её внимание обратило на себя необычное зрелище. Известный в городе своей скупостью и злобным нравом булочник Баух, весело, с лотков на улице, раздавал бесплатно всем желающим свежие булочки, пирожные и пироги. Две горожанки остановились, выпучив глаза.
-  Вы поверите, фрау Кац, чтобы герр Баух раздавал бесплатно булочки?! Или мне это
кажется? – спросила одна из них.
-  У этого скряги прошлогоднего снега не выпросишь! -  ответила  ее спутница.  -  Наверное, сбывает залежалый товар.
   Лавочник краем уха уловил их разговор.
-  Нет, милые дамы, - улыбнулся он, - я раздаю булочки и всё остальное просто так! Не желаете отведать? – предложил он.
   В его голосе звучало столько радушия и доброты, что обе женщины не выдержали искушения. А поскольку булочки им очень понравились и обе обожали возиться на кухне, завязалась непринуждённая беседа о рецептах приготовления сдобного теста.
   Штефани  настолько увлеклась, что едва не опоздала на автобус. Но его водитель терпеливо поджидал бегущих к нему людей. Все пассажиры улыбались и были отменно вежливы. А несколько молодых людей даже затеяли спор, кому из них принадлежит право первому уступить место старичку. Тот от неожиданности прослезился и с благодарностью выбрал ближайшее место.
   Молодой мужчина-иностранец не знал, как добраться до городской ратуши. Ему охотно объяснили, а два человека вызвались проводить его туда.
   Девочку трудно было удивить. Ни высадка человека на Луну, ни полёт зондов к Марсу, ни рекорды книги Гиннеса не могли этого сделать. Но теперь удивление и радость не сходили с её лица.
   Недалеко от школы она встретила Мейсона, своего одноклассника. Раньше он не обратил бы на неё внимания, а при возможности мог и напакостить. В этот раз он с удовольствием нёс её увесистый школьный рюкзак.
   В школе учителя никого не ругали и не унижали, а постоянно твердили, какие все ученики способные и талантливые. Ведь талант – это не только хорошая учёба, но и умение слушать, общаться, любить или быть просто обаятельным. Неталантливых учеников не бывает, как не бывает в природе цветов без лепестков.
   Преподаватели так интересно вели уроки, что никто из учеников не засыпал, не пропускал занятия и не пытался увековечить своё имя на парте перочинным ножом.   Весь учебный материал усваивался без труда, а звонок к окончанию урока воспринимался с досадой. Отстающим ученикам учителя бескорыстно предлагали помощь.  Они следили за успехами своих питомцев,  поддерживали  их  уверенность  в
своих силах, а потом радовались от души высоким результатам и вручали сертификат «За победу над собой!»
   На переменах прекратились стычки между школьниками, не стало оскорбительных реплик,  обидного  смеха,  мелкого  воровства.   Каждый   школьник чувствовал себя личностью! А разве личность, да ещё талантливая, способна воровать или оскорблять?! Это же нонсенс!
  Поэтому не было ничего особенного в том, что школы маленького городка близ Кёльна стали занимать первые места на престижных конкурсах в стране и Европе. А прежде безучастные к наукам ученики и хулиганы стали поступать в лучшие университеты. Городок сделался педагогической Меккой и учителя всей Европы устремились сюда, чтобы изучить местный феномен.
   В первые же дни Штефани обнаружила на велосипедной стоянке три своих украденных велосипеда. Причём, два последних преобразились настолько, что она их едва узнала. Кто-то тщательно позаботился о том, чтобы не иметь неприятностей с их бывшей хозяйкой и полицией.
-  Доченька, - изумилась мать, - что это за коллекция?!
-  Мамочка, это же мои велосипеды! Разве я виновата, что мне их вернули?!
-  Хорошо, моё сокровище! – рассмеялась фрау Мюллер. -  Я знаю одну семью переселенцев. Они только что приехали. Представляешь, много детей и ни одного велосипеда!
-  Мамочка, ты говоришь так, как будто велосипеды тоже рождаются. Но я не против, что бы их семья стала больше на два велосипеда!
-  Спасибо, моё солнышко! Дети будут так рады! – обняла она дочь.
   Улыбка стала визитной карточкой их городка. Всюду царило праздничное настроение, все жители улыбались друг другу, с удовольствием беседовали и вместе решали проблемы. Это была не дежурная натянутая улыбка, которая в любой момент могла превратиться в увесистый булыжник, а живая, непосредственная и бесконечно добрая. Если человек – это микрокосмос, то его улыбка – это солнце, делающее лицо божественно-прекрасным. Ни одно существо на свете, кроме человека, не умеет улыбаться.
   Отец Штефани однажды сказал, что она родилась благодаря улыбке.
-  Как это? – не поняла его дочь.
-  Когда я выходил из дома, мне улыбнулся хаусмастер.
-  Ну и что? – недоумевала она.
-  А то, что от этого у меня возникло отличное настроение, и я улыбнулся на улице прекрасной ненакомке, твоей будущей маме. А она улыбнулась мне. Теперь ясно?
   Конечно! Не в капустных же листьях она появилась на свет!
   Как ясно и то, что родители стали приезжать с работы иными. Спокойными и счастливыми! Оказывается, работа может быть не только как необходимость зарабатывать себе на жизнь, но и приносить удовольствие!
-  У меня не стало проблем в больнице! - рассказывала мама Штефани. - Куда только девались  споры с медсёстрами и придирки шефа. Я уже стала подозревать, что он желает на  моём  месте  видеть свою протеже. И, конечно,  нервничала, боялась потерять место. Так вот, - мама  сделала  торжественную паузу, - сегодня шеф извинился и похвалил меня!
-  Могу себе представить, Тереза! – подхватил герр Мюллер. – На днях мне позвонил мой коллега. Десять лет прошло с тех пор, как он несправедливо обвинил меня в смерти больного. И только сейчас извинился! Я не знаю, что на него нашло! А сегодня на приём, - продолжал он, - приходила моя бывшая больная. Проблемы с давлением, сердцем, сном. Коллеги  по работе не  замечали  её  вопросов, игнорировали, а несколько  раз  крупно подставили. Каждый день  она шла  на  работу,  как  на  Голгофу.  Несчастен тот человек,  который мечтает об окончании дня,  когда он ещё не
начался.
-  Мне понятно это состояние, - посочуствовала фрау Мюллер.
-  Так вот, сегодня это был совсем другой человек! – возбуждённо заключил отец Штефани. – Самочуствие чудесное, сон замечательный! Расцвела, похорошела! Коллеги поздравили её с днем рождения! А заместитель шефа подошёл к ней, поцеловал руку и извинился. Они считали её человеком не их круга, потому что была она иностранкой.
-  Но почему эти люди так резко изменились? - спросила его жена.
-  Вот в том-то и дело! – озадаченно развёл руками герр Мюллер.
-  Папочка, а сколько к тебе на приём больных приходит? –  подключилась к разговору Штефани.
-  Раньше по тридцать - пятьдесят человек в день, сейчас – от силы, человек десять. Боюсь, что скоро стану безработным, - улыбнулся её отец. – Даже старые мои больные распрямили плечи, а их здоровье улучшилось. Они жаловались не столько на болезни, сколько на проблемы в семье, с чиновниками, на работе. А там где проблема – страх, неуверенность, зависть, гнев. А это – источник всех болезней. Виноват, таким образом, сам человек! Побольше внимания, доброты и любви друг к другу и болезни исчезнут! – убеждённо закончил он свой монолог.
-  Кстати, Манфред, - справилась его жена, - ты читал сегодня городскую газету?
-  Пока нет. А что там, собственно? Наша футбольная команда выиграла чемпионат мира или где-то опять родилось восемь близнецов?
-  Ещё  круче. В единственном городе страны, нашем городе, не стало безработных!
-  Одно из двух, - наморщил лоб глава семьи, - либо безработные стали сознательнее, либо биржа труда ответственнее.
-  А вы видели, что творилось у здания полиции?! - воскликнула фрау Мюллер.
   Да уж, такое представление забыть невозможно! Штефани ходила туда даже несколько раз. Не каждый день увидишь длинные очереди желающих попасть на приём в полицию. Самое занятное состояло в том, что очереди состояли сплошь из отпетых преступников! Кто-то из них двадцать лет назад совершил преступление, а кто-то только вчера. На инвалидном кресле прикатил глубокий старичок. Ему не давало покоя преступление тридцатилетней давности – ограбление кассы в маленькой лавочке.
   Собрался весь цвет преступной элиты, которая, волей случая, оказалась в городе: угонщики автомашин, фальшивомонетчики, брачные аферисты, торговцы наркотиками, банковские служащие, провернувшие сомнительные делишки и квартирные воры.
   Закоренелые преступники, терзаемые муками совести, промучавшись ночь-другую, потеряв сон, шли с повинной в полицию. Не помогало даже бегство в другие города. В памяти их, не прекращаясь, десятки раз всплывали преступления, а глаза жертв с немым укором неустанно преследовали. Только в зале суда преступники облегчённо вздыхали.
   Ведь память, этого немого и бесстрастного свидетеля их тёмных дел, невозможно было зашвырнуть в угол, как несвежую рубашку.
   Из Новой Зеландии дружно прилетели шесть преступников, ограбивших городской банк. Из десяти миллионов им удалось успешно потратить пять, но зато остальные пять они честно вернули. Кстати сказать, помог им стать «прозрачными» заместитель директора банка, с которым они по-джентльменски поделились.
   Предусмотрительный заместитель удачно раскинул сети. Он намеревался стать директором банка плюс получить комиссионные за труды. Накануне визита в полицию он перестал спать, вскриковал по ночам, пугая пышнотелую жену, осунулся. Хватаясь за голову, в отчаянии твердил:
-  Что я наделал, что я наделал! Таких подлецов поискать надо!..
   Посетителей было настолько много, что местная полиция не справлялась. Пришлось
подкрепление из Кёльна вызывать.
   А потом наступило затишье и полиция осталась не у дел.  Никто из жителей и гостей
   города не желал совершать нарушение закона, даже самое маленькое!
   Шеф полиции, реабилитированный герр Жюк, поначалу в надежде спрашивал:
-  Были какие-нибудь нарушения?
-  Нет, - отвечал дежурный офицер.
-  Пьяные драки? – уточнял шеф.
-  Не было.
-  Семейные разборки?
-  Увы, не было.
-  Пробки на автобане?
-  К сожалению, нет.
-  Неправильная парковка в городе?
-  Не наблюдалось, - виновато отвечал дежурный.
-  Ну, так устройте сами что-нибудь! – выходил из себя герр Жюк. – Или привлеките голубей к ответственности за то, что пачкают памятники!
   Это рычал в нём старый матёрый полицейский волк, но в глубине души шеф полиции был доволен. Наконец-то он навёл порядок в городе!
   Скучать полиции не пришлось, так как коллеги из других городов страны хлынули перенимать уникальный опыт её работы. А господина Жюка пригласили даже выступить в парламенте. А оттуда министерское кресло так близко!
   Об этом кресле мог мечтать не только шеф полиции. Город переживал настоящий экономический бум. Никогда прежде промышленность, торговля и образование не достигали такого расцвета!
   В пригороде вырос гигантский спортивный комплекс и появилось рукотворное озеро, в котором водилась отменная форель.
   В прилегающих к городу районах фермеры собирали невиданно высокие урожаи. Может быть потому, что почти всегда сияло солнце, а дожди шли только тогда, когда в них была нужда. В то время, как по всей стране неделями не прекращались обильные ливни, вызывая местами обширные наводнения.
-  Попробуйте угадать, Штефани, - предложил домовой, - почему люди так изменились? Стали добрее и внимательнее друг к другу?
-  Наверное, всё дело в совести.
-  Верно. Мы только усилили это чувство  в жителях города. Совесть – это голос души,  а она никогда не ошибается. Только многим было проще жить без неё. Но это лишь иллюзия. Проблемы бумерангом возвращаются к человеку.
-  А вы знаете, Штефан, у нас в школе уволились три учителя.
-  Они поняли, что это не их призвание. Учитель – это не профессия, а состояние души. Нужно быть особенно чутким и деликатным, чтобы ненароком не унизить ребенка. Если человек занимает не своё место, это уже не работа, а тягостное занятие, жизнь по инерции. При этом страдает и дело, и люди вокруг.
-  Папа утверждает, что скоро останется без работы! - весело хмыкнула девочка.
-  Этого не произойдет, - заверил домовой. - Но больных станет меньше. Болезни ушли вместе со страхом, завистью, обидой и злобой. А в такой атмосфере человек расцветает.
- А что с погодой? Синоптики предвещают дожди, а у нас почти всё время светит солнце. В городе растут кокосовые пальмы, кипарисы и даже баобабы!
-  Рад, что вы это заметили. Видите ли, человек своими делами и мыслями влияет на состояние погоды. А ваш город – это оазис доброты, искренности и любви.
-  Штефан, а разве нельзя разбудить совесть у всех людей в мире? Ведь тогда навсегда исчезнут войны, голод, болезни!
-  Увы, нет. Человек  сам  должен сделать выбор. К счастью,  хотя  и  поздно,  но это произойдет.






Планета поющих деревьев

   
   
   В окрестностях городка, где жила семья Мюллер, произошло неординарное событие. Однажды утром фермеры обнаружили на пшеничных полях правильные концентрические круги.
   Вскоре нашёлся свидетель, коммивояжер из Вупперталя, герр Пуш. Он утверждал, что проезжая ночью мимо поля, наблюдал посадку трёх светящихся объектов сферической формы. Ничего предосудительного в этом коммерсант не обнаружил. Возможно, это НАТО проводило какие-то секретные испытания.
   Но мотор его машины заглох. А когда он попытался выйти наружу, луч ослепительного света парализовал его. Он смутно помнил, как странные, похожие на людей, существа с тёмными лицами внимательно рассматривали его, словно насекомое, хотя он занимал видное место в фирме и пользовался уважением коллег. Даже чувствуя себя высокопоставленным насекомым, он решил через суд призвать обидчиков к ответу. Это была его последняя мысль.
   По распоряжению шефа полиции господина Жюка, у свидетеля был проведен тест на алкоголь. Результаты его повергли полицию в уныние. Алкоголь в крови отсутствовал!
   Тогда инициативу перехватили психиатры. Видавшие виды профессора безнадёжно качали седыми головами. Такого пациента им не приходилось встречать. Герр Пуш клятвенно их заверял, что помолодел лет на тридцать, что полупарализованная после инсульта левая рука ожила, что у него появилась феноменальная память и способность читать чужие мысли!
   Короче, типичный случай ярко выраженной и запущенной шизофрении с маниакальным психозом! Человек не должен выделяться из себе подобных!
   Естественно, родственники господина Пуша не узнали его. Молодой, здоровый, розовый, как молочный поросёнок, он мало походил на прежнего –  слабого, тщедушного, с висевшей плетью левой рукой.
   Этот цитировал часами Гёте, Ницше, Сократа, а того интересовали только женщины, пиво и газеты. Этот помнил все подробности из своей жизни и своих родственников до седьмого колена, а тот не помнил даже дня рождения своей жены и не мог назвать точное количество своих детей по всей Германии.      
   Мало того, этот монстр нагло вознамерился огласить вслух мысли своих родственников о наследстве! Всё ясно! Самозванец! С паспортом их дорогого незабвенного родственника, господина Пуша!
   Но тут напрашивается вопрос: если имеется паспорт, где же тогда живой  человек, его владелец?!
   Утратившая было интерес к господину Пушу полиция, вновь засуетилась.
-  Интересный случай в клинической практике! – заметил  за ужином герр  Мюллер.
-  Несчастный коммивояжер стал главной темой для всех газет, - с сочуствием отозвалась его жена.
-  Папа, почему случай, - возразила Штефани, - может быть, это правда?
-  Вздор! – категорически отвёрг тот её версию. – Летающие тарелки водятся только на кухне, когда супруги ссорятся! – с иронией добaвил он. – Человек очень устал, вот ему и померещилось.
-  Возможно, он и устал, - сказала фрау Мюллер, - но не настолько же, чтобы выдавaть себя за другого!
-  Во врачебной практике всякое бывает, - авторитетно подчеркнул её муж.
-  Папа, а как ты объяснишь круги на пшеничных полях? – задала каверзный вопрос дочь.
-  Существуют же любители разрисовывать стены. Так почему не быть людям, хобби которых создавать подобные круги на полях? – уверенно объяснил глава семьи. - В Англии, я слышал, полиция уже задержала таких.
   Удалившись в свою комнату, Штефани продолжала размышлять, прав ли был отец? Она смотрела на далёкие звёздные россыпи, на которых, возможно, также бурлила жизнь. А небо тоже наблюдало за ней глазами звёзд. В мозгу её величественно звучал их таинственный хор, она отчётливо видела их дрожь и трепетное мерцание. Незримые узы взаимности протянулись сквозь бездну между ними и девочкой, быть может потому, что Земля была одной из этих звёзд, а Штефани – ее плотью.
-  Увы, на этих небесных телах жизни нет, - послышался сзади голос домового. –  Но она имеется в других галактиках.
-  Это далеко?
-  Да, - улыбнулся собеседник. – На велосипеде туда не доберёшься.
-  Ах, хотя бы одним глазком взглянуть!
-  Отчего же только одним? Можно и двумя. Тогда мы должны быть в три часа ночи в старом городском парке.
-  Замечательно! – запрыгала от радости Штефани. – А почему в парке?
- «Дыры» имеются в определённых местах не только во времени, но и в пространстве. Их нельзя заказать на дом, как горячую пиццу.
-  А куда мы отправимся?
-  В галактику Трёх солнц. На планету, название которой в переводе на земной язык звучит как «Мерилин».
-  Это же женское имя! У мамы есть подруга, которую так зовут и она тоже работает медсестрой! Это очень добрый и милый человек!
-  В отличие от земной Мерилин, эта планета находится на расстоянии в семьсот пятьдесят восемь тысяч световых лет. Человеческой жизни недостаточно, чтобы добраться туда современными средствами.
-  Надеюсь, обратно я не вернусь глубокой старушкой? – с весёлой  озабоченностью спросила девочка.
-  О, нет, - в тон ей ответил домовой. – Хотя вы могли бы тогда не посещать школу, а сразу выйти на пенсию.
   Городской парк ночью был охвачен глубоким сном. Неподвижно и чинно стояли, освещённые фонарями, цветущие каштаны. Заросшие лужайки были залиты лунным светом.
-  Здесь! – остановился домовой.   
   Штефани с трудом  разглядела, что прозрачный воздух перед ними едва колышется и покрывается серебристой рябью, как поверхность воды после лёгкого порыва ветра.
   Они шагнули вперед. Девочка закрыла глаза и провалилась в мягкую бездну.
-  Мы уже на месте, - услыхала она голос своего друга. -  Если вам удобно с закрытыми глазами, можете их не открывать.
   Вот ещё! Она что, летучая мышь? Девочка собралась с духом и открыла глаза.
   Три оранжевых солнца царили в светло-жёлтом небе. Под ногами мягко прогибалась земля голубого цвета, хотя она была совсем лишена травы. Всюду росли странные деревья и кустарники причудливой коралловидной формы. Их прозрачные, словно медузы, ветви медленно шевелились, разворачивая к солнцам множество отростков с обилием крупных, очень красивых цветов.
-  Мерилин – одна из планет в галактике Трёх солнц, - напомнил Штефан. – Время на ней течёт иначе, чем на Земле. Здесь вы можете пробыть неделю, а на Земле пройдет десяток лет.
-  А почему моё тело такое лёгкое?
-  На  этой планете  слабая гравитация.  Если вы сделаете шаг,  то  на  короткое  время
зависнете в воздухе.  Ваша походка станет летящей.
-  Как здорово! – обрадовалась его спутница. - Можно прыгать с небоскрёбов! Слышишь, Кирр?! - обратилась она к брелку для ключей. – Ты, кстати, можешь погулять.
   Тот не стал медлить и став большим розовым диском, с энтузиазмом принялся исследовать незнакомую местность.
   Немного освоившись, Штефани обратила внимание на парящие между деревьями шарообразные предметы разной величины и цвета. По мере увеличения размеров их окраска менялась от белой до фиолетовой.
-  А что это за шарики? – спросила она.
-  Эти «шарики» – местные жители, - усмехнулся домовой. – Наконец-то вы их заметили.
-  Так это мерилиниане? – изумилась собеседница. - А почему они разного цвета и размеров?
-  Те, которые поменьше, – дети, а побольше – взрослые существа. Чем они темнее, тем старше. Вы можете пообщаться с ними.
   От общей группы отделился крупный мерилинианин и направился в их сторону. Когда он приблизился, Штефани рассмотрела его во всех деталях. Там, где обычно у человека находятся ноги, располагалось четыре крупных морщинистых шара, которые служили основанием для всего тела. Вверх, из углубления между шарами, росло клиновидное туловище, на котором покоилась голова, превосходя по величине в два раза каждый из нижних шаров.
   Макушку головы занимал заострённый, крестообразно расположенный гребень со слуховыми щелями. Больше всего девочку поразили глаза мерилинианина. Их было шесть и находились они в средней части головы, по всей её окружности. Прямоугольной формы, без зрачков, они имели сетчатое, как у мухи, строение и смотрели, не мигая.
   В нижней части головы разместилось две тонких коротких складки. Очевидно, это были губы. Существо ловко перемещалось в воздухе и проворно опустилось прямо перед пришельцами. Длина его тела была около полутора метров.
- Добро пожаловать на нашу планету, дорогие гости! Рад видеть тебя, Штефан! - произнесло оно ровным бесцветным голосом.
   Мерилинианин хорошо говорил на земном языке и, сверх того, был уже знаком с домовым!
-  Я также рад с тобой повидаться, Кархлисс! - обнял тот его.  - Сколько же лет мы не виделись?
-  В земном времяисчислении сто девяноста три года, десять месяцев, двадцать пять дней, тринадцать часов и пятьдесят восемь минут.
-  Не удивляйтесь, Штефани, что я знаком с Кархлиссом, - объяснил домовой.  – Он долгое время был наблюдателем на Земле в обычном человеческом облике и жил в моём доме в Кёльне.
-  Каким наблюдателем? – не поняла его юная спуница.
-  Рад познакомиться с такой очаровательной девушкой! – сделал Кархлисс ей комплимент. – Дело в том, что мы всегда имеем на Земле наших наблюдателей, которые следят за развитием вашей цивилизации. Мы заинтересованы лишь в том, чтобы она не погибла. А ваш городок, кстати, я хорошо знаю. В своё время я познакомился там с одной милой девушкой.  Она и не подозревала, какой я на самом деле страшилище!
-  Ну что вы! - возразила Штефани, - вы выглядете замечательно!
-  Спасибо за добрые слова. Мы не всегда так выглядели. Тысячи лет тому назад мы были  похожи  на вас. Да, да, я не оговорился,  -  заметив  её  реакцию,  повторил Кархлисс.  –  Мы  были  похожи  на обычных земных  людей, разве  ростом немного поменьше. На руках и ногах у нас было по семь пальцев  с  перепонками  между  ними. Грудь, спина и часть головы были покрыты мощными роговыми пластинами.
   Но наши двухглазые пращуры не могли выжить в тех условиях. Они были перебиты карехатидами – могучими подземными змеями с немыслимой реакцией. Выжили их четырёхглазые потомки, но и они были не в состоянии долго противостоять чудовищам. Секунда промедления стоила им жизни. Лишь наши шестиглазые предки с совершенным зрением, быстрым умом и слухом, улавливающим малейшие колебания почвы при движении карехатид, смогли избежать печальной участи.
   Наша цивилизация быстро развивалась, несмотря на войны и эпидемии. Нас тоже волновала проблема старости и смерти. Любое живое существо, в сущности, лишь совокупность клеток. В человеке, к примеру, их шестьдесят триллионов. Они стареют, отмирают и замещаются новыми. Но со временем этот процесс нарушается. Организм  стареет и вскоре погружается в небытие. Сотни лет назад наши учёные выращивали органы из кусочков ткани и замещали ими больные. Но организм диктовал им свои условия, они быстро старели и выходили из строя. Проблема была решена лишь на генетическом уровне. Отмирающие клетки непрерывно восполняются свежими и здоровыми, за этим следит сам организм. Время стало над нами не властно. Благодаря этому каждый из нас решает сам, когда ему умереть.
   Мы развили нашу технику до совершенства и можем мысленно управлять ею, а нашей главной задачей стало просто мыслить. Нам удалось изменить свой обмен веществ настолько, что наши тела стали легко передвигаться по воздуху. Питательные вещества организм синтезирует сам, под воздействием солнечных лучей. Мы никого не убиваем, чтобы использовать в пищу, это претит нашей природе и философии.
-  А воду вы пьёте? – поинтересовалась Штефани.
-  Нет, у нас нет ни желудка, ни кишечника. Достаточно раз в месяц принять водную ванну, насыщенную  биоэнергией. Наша кожа вбирает необходимое количество жидкости.
-  А как выглядит вода?
-  Она отличается от земной. Очень вязкая, зелёного цвета. В ней невозможно утонуть.
-  А почему у вас вместо ног шары? – донимала Кархлисса вопросами девочка.
-  Мы  достигли  той  степени развития,  когда  стали   перемещаться  по  воздуху  и управлять всем мысленно. Конечности нам стали не нужны и постепенно атрофировались. Мы изменили наши тела до такого вида, в котором они находятся сейчас. Это наиболее совершенная форма в нашем мире. В шарах находятся жизненно важные органы, системы управления телом в пространстве, биоэнергетическая защита и прочее.  Не могли же мы всё это разместить в голове!
-  Да, - согласилась земная гостья, - сердце рядом с мозгом – это нелепо!
-  Вы правы, - отметил Кархлисс. – Хотя существуют цивилизации, где всё шиворот-навыворот. Кстати, нам пришлось немало поработать, чтобы придать нашим наблюдателям облик земного человека. Но как мне хотелось, после возвращения с Земли, выпить глоток свежей минеральной воды и прогуляться пешком!
-  А каким образом вы добираетесь до нашей планеты? – не унималась собеседница.
-  Сначала наши космические корабли напоминали земные, на ракетной тяге. Затем появились фотонные, антигравитационные. Но до вашей планеты мы  добираемся на кораблях, которые используют энергию времени и пространства. Наши челноки с этих кораблей вы называете «летающими тарелками».
   Беседуя, они медленно двигались по аллее между причудливыми коралловидными деревьями. Воздух был наполнен тихими мелодичными звуками. При приближении их  маленькой группы цветы на прозрачных шевелящихся  ветвях становились белоснежными.
-  Что это за звуки, – недоумевала Штефани, - и почему цветы на деревьях меняют окраску?
-  Это поют наши деревья.  А их цветы приобретают чистый белый цвет в присутствии добрых,  с  чистыми намерениями,  существ.  Они   никогда  не  ошибаются.  В  давние
времена, когда у наших предков имелись сомнения в том, виноват ли подозреваемый в совершении преступления, они приводили его к такому дереву. Оно становилось либо белоснежным, либо чёрным.
   Кирру так понравился этот рассказ, что он из двойника Кархлисса превратился в одно из деревьев.
-  Ваш друг, - заметил инопланетянин, - просто уникален. Мы не умеем так быстро менять нашу форму. Можно одолжить его у вас на несколько часов для наших учёных?
-  Кирр, ты согласен? – спросила девочка.
   В ответ тот превратился в её двойника и развёл руками в знак согласия. Надо, так надо. Нет проблем!
   Гости остановились около играющих детей. Они занимались тем, кто быстрее умножит в уме десятизначные числа и извлечёт из полученных цифр корень.
   Самые маленькие из них не достигали в росте и тридцати сантиметров. Они с любопытством парили около Штефани и что-то оживлённо обсуждали. Их речь напоминала щебет птиц.
-  Ах, какой красивый язык! – восхитилась она.
-  А мы, между прочим, знаем и ваш язык! – сообщили малыши.
-  Откуда?! – непроизвольно вырвалось у неё.
-  Нам известны языки всех цивилизаций, где побывали наши наблюдатели, – охотно обьяснили дети.
-  Я чувствую себя, как дома! – рассмеялась гостья.
   Эти дети, такие милые и смешные, с шестью глазами и маленькими гребнями-ушами на макушках так ей понравились, что она ласково обняла некоторых из них. В воздухе тут же выстроилась очередь!
-  Не обижайтесь на них. В нашем рациональном мире им не хватает внимания и нежности, - извинился Кархлисс.
-  А матери у них есть?
-  Нет. Они выводятся в лабораториях генными методами. Мы моделируем их пол, внешность, здоровье, способности и особенности поведения. Все случайности исключены. Мы давно не используем для этого женский организм. Это довольно примитивно и опасно.
-  А в вашем обществе есть женщины? – задала девочка нескромный вопрос.
-  Конечно, - ответил Кархлисс и две его короткие складки в нижней части головы поползли вверх, словно пытались изобразить улыбку. – Они внешне ничем не отличаются от нас. Существуют только нюансы, такие, как голос, походка и женская психология. С этим мы ничего поделать не можем. Но они видят то, что не замечаем мы.
-  А любовь у вас существует?
-  Какая любовь? – все шесть глаз Кархлисса расширились. – Ах, любовь! – вспомнил он. – Как же, слышал и читал об этом на Земле. Из древних голограмм нам известно это чувство. Любовь к женщине, окружающей среде, пище. Нет, мы не нуждаемся в этом чувстве, - бесцветным голосом произнес он. - Всё и так логично и взаимосвязано. Странно, если бы я испытывал любовь к пище, которую синтезирует мой организм или к природе, частью которой являюсь.
-  А любовь к женщине? – настаивала Штефани.
-  В вашем мире это возможно, в нашем – нет необходимости. Это отнимало бы время и отвлекало бы нас от главного. Смысл нашей жизни – мыслить, анализировать и улучшать нашу цивилизацию. В этом высшее счастье и цель.
   Понятно. Вот почему к ней так льнули эти забавные шестиглазые малыши. Им не хватало настоящего тепла и любви.
   Они вышли из рощи и увидели перед собой город. На голубой земле стояли невысокие белоснежные дома сферической и шаровидной формы. Штефани не заметила ни одного острого угла. Везде росли поющие деревья. Мимо, шурша крыльями, стремительно проносились существа, похожие на летучих мышей, но с головами стрекоз. Через водоёмы с зелёной вязкой водой были перекинуты ажурные серебристые мостики. Штефани перегнулась через перила и коснулась рукой поверхности воды. Она ощутила тёплую густую массу. Когда она вытащила руку из воды, она была сухой!
   Мимо девочки, на уровне человеческого роста, неторопливо и чинно проплывали местные жители. Она терялась в догадках, кто же среди них женщины?
   Жителям планеты было уже известно о визите землян, и каждый из их шести глаз разглядывал несуразно и уродливо, по их мнению, сложенных людей. Мерилинианам не приходилось оглядываться, чтобы рассмотреть землян. Ведь их глаза были так удобно расположены!
   Внимание Штефани привлекли большие, размером с «Мерседес», круглые аппараты, похожие на гиганские мыльные пузыри, потому что также сверкали и переливались. Они плавно взмывали в воздух и мгновенно исчезали из виду. Подобные шары часто появлялись над улицами города и совершали посадку. Наружу выбирались мерилиниане и неспеша шествовали по своим делам.
-  Если вы не устали, я могу показать вам нашу планету, - любезно предложил Кархлисс.
-  С удовольствием! – выразил общее мнение домовой.
   Инопланетянин подлетел к одному из аппаратов и галантно предложил Штефани войти. Она нерешительно замешкалась. Как же входить, когда там нет входа?!
-  Смелее, - подбодрил её домовой, - не ищите дверь! 
   Девочка шагнула прямо в радужную прозрачную стену, она расступилась и пропустила её внутрь. За ней последовали остальные. Стена бесшумно сомкнулась, как смыкается вода над упавшим в неё камешком.
-  Мы называем этот аппарат «чакойри» – объяснял Кархлисс. - В нём нет двери, но он пропускает любые биологические существа, на которые запрограммирован. В нём мы обычно перемещаемся по нашей планете, но он способен совершать и межпланетные рейсы.
   Внутри шар оказался гораздо больше, чем снаружи. Стены его излучали приятный мягкий свет, а средняя часть стены по всему периметру стала сплошным экраном. Все разместились в уютных креслах, которые приняли форму тела. По желанию, мысленно, их можно было увеличить, поднять или опустить.
   Ни громоздкого пульта управления с множеством клавиш и мигающих лампочек, ни штурвала  не было.
-  Пожалуйста, район Великих Вод, - назвал маршрут Кархлисс.
   Он сказал вслух намеренно, чтобы земляне видели, как просто управлять аппаратом. Тот мгновенно взлетел ввысь, и перед путниками открылась, захватывающая воображение, панорама. Множество белоснежных городов-мегаполисов на голубой земле, широкие зелёные нити рек, пёстрые  рощи из  поющих деревьв!
   Чакойри резко опустился вниз и полетел над бескрайней водной гладью. Океан был неспокоен, громадные валы вздымались один за другим, вода бурлила и клокотала, брызгая чёрной пеной, а чудовищные воронки увлекали за собой сотни тысяч тонн воды.
-  Самый крупный на нашей планете океан, - прокомментировал Кархлисс. – Но отдалённые галактики мы изучили лучше, чем этот океан. Он своенравен и непредсказуем. Вода в нём имеет память и способна образовывать любые  фигуры и образы. Порой океан поразительно напоминает земную поверхность с городами и рощами, порой – поле сражения наших далёких пращуров.
   Волнение  океана  внезапно улеглось, и Штефани увидела на его необьятной, гладкой, как экран, поверхности девочку, катающуюся на качелях. Она  заразительно смеялась, голубые глаза излучали восторг, а золотистые локоны развивались на ветру. Земная гостья узнала себя, ей тогда было семь лет.
   Чакойри увеличил скорость, метнулся к одному из оранжевых солнц, наклонился и поплыл над огромным горным массивом. Внизу простирались вздыбившиеся, тёмно-красные, словно из граната, горы. Глухие узкие каньоны, глубокие трещины и бездонные пропасти внушали страх.
-  Наибольшая в нашей галактике горная гряда, высотой в десять минтерей или, по- земному, пятьдесят километров. Видите круглые воронки? – спросил Кархлисс.
-  Да, - ответила Штефани, - они похожи на кратеры земных вулканов.
-  Это тоже вулканы, - сказал Кархлисс, - только наоборот.
-  Как это? – не поняла юная собеседница.
-  Земные вулканы выталкивают содержимое земли наружу, а эти, напротив, втягивают в недра планеты горы и даже часть атмосферы. Когда-то это было страшное бедствие, которое сопровождалось землетрясением и оглушительным грохотом. Но теперь мы умеем предупреждать его. Эти воронки – излюбленное место обитания карехатид.
-  Это подземные змеи? – вспомнила девочка.
-  Да, только уже не подземные, а горные. Мы вытеснили их сюда.
-  А почему же вы их не уничтожили?
-  Это противоречит нашей философии. Одна жизнь не должна подавлять другую.
-  А если они на вас нападают?
-  Мы их нейтрализуем и переносим в горы. За сотни тысяч лет мы научились их укрощать. Правда, они стали хитрее и изощрённее, плюются ядом на десятки метров. Их яд разрушает всё живое. Вы скоро сможете, Штефани, полюбоваться на них в рохитериуме.
-  А что это такое?
-  Это сооружение типа вашего зоопарка. В нём мы собрали интересные образцы животных со всех, доступных нам, галактик.
-  Ой, я хотела бы на них взглянуть!
-  Непременно, - пообещал Штефан. - В зоопарке вас ждёт сюрприз. Но только завтра. На сегодня впечатлений достаточно. Вам пора немного поспать.
   Кархлисс развернул чакойри. Юная путешественница не успела досчитать даже до семи, как аппарат опустился в том месте, откуда взлетел.
-  А что, - сморщила она недовольно носик, - уже ночь? А в небе светят три солнца!
-  Для  вас – ночь, - подтвердил домовой. - Я же говорил, что время течёт тут иначе.
-  Ясно, - сонно сказала его спутница, - что ничего не ясно.
   Она даже не разглядывала комнату, которую ей отвели. Гостья уснула сразу, как только голова её коснулась подушки, которая так напоминала нежные мамины руки.
   Когда девочка открыла глаза, она долго не могла сообразить, где находится. Сферическая комната с прозрачными стенами, за которыми были видны поющие деревья с гроздьями роскошных цветов на фоне жёлтого неба, казалась нереальной.
   Но мебель была точно такая, как в её родной комнате! Её кровать, её подушка, тумбочка с куклой Лаурой и даже телевизор! Как прикажете это понимать?! Ах, да! Она же на другой планете. Отлично, очутиться здесь, чтобы всё проспать?! Где же Штефан? Он обещал сводить её сегодня в рохитериум!
 - Конечно, - не замедлил предстать перед ней домовой. – Но сначала вам следует позавтракать. Ваше тело не способно само обеспечивать себя пищей.
   Завтрак состоял из горячих свежих булочек, пары варёных яиц, мясного рулета, салата и йогурта.
-  Это всё для меня синтезировали, даже мясо? – просияла Штефани.
-  Да. В отличие от мебели в комнате вся пища съедобна. А мясной рулет выращен в готовом виде. Закалывать поросенка не пришлось, - улыбнулся собеседник.
   Кирр, полакомившись осколком скалы, превратился в двойника Кархлисса и бодро полетел за спутниками. Очевидно, такое тело большего всего приглянулась ему.
-  А где же Кархлисс? – озабоченно справилась девочка.
-  Он просил извиниться перед вами.  Его отвлекли неотложные дела.
-  В этом случае, нам его заменит Кирр. У него это неплохо получается! – весело отозвалась  Штефани.
   Рохитериум располагался на окраине города. Ни металлического забора вокруг него, ни привычных массивных ворот не было. Они спокойно прошли сквозь прозрачную голубую стену.
-  Это и есть забор? – в голосе спутницы прозвучало сомнение.
-  Да, - рассеял домовой её сомнения, - и его разрушить невозможно.
   Животные, свезённые сюда с других галактик, размещались в больших вольерах, в которых была воссоздана атмосфера, условия и рельеф их родных планет. От зрителей их отделяла абсолютно прозрачная стена, убедиться в существовании которой можно было, только потрогав её.
   Они подошли к первому вольеру. В нём возвышался холм песочного цвета.
-  А где же животное? – разочарованно протянула девочка.
-  Этот холм и есть животное, - объяснил домовой. - Оно лежит неподвижно и смотрится, как один из холмов, которые его окружают. Как только добыча к нему приближается, щупальца его, спрятанные под землёй, хватают её и тащат к телу.
-  Подумать только! А на вид такой безобидный холмик! Но если его щупальца спрятаны под землей, оно может, пожалуй, и нас схватить!
   На всякий случай она отошла от вольера подальше.
-  О нет! Оно надёжно изолировано от зрителей, - успокоил её друг.
   В следующем вольере бесновалось огромное змеевидное существо.
-  Её величество карехатида! – представил Штефан. – Вы уже слыхали о ней. Очень умное и свирепое существо. Одно время они серьезно угрожали местным жителям. Но потом мозг мерилиниан научился генерировать импульсы, которые парализуют змей.
   Земная гостья с интересом уставилась на карехатиду. Она вела себя агрессивно, сворачивалась кольцами, совершала немыслимые прыжки и издавала пронзительные, леденящие кровь, крики. Две крупные змеиные головы венчали её тело с двух сторон. С их острых зубов стекала пена и яд. Вдоль всей спины проходил острый, как у дракона, роговой гребень. Карехатида не желала смириться с неволей. В её немигающих маленьких глазках пылала холодная ярость.
-  Это какое-то исчадие ада! – брезгливо поморщилась Штефани и поспешила перейти к другому вольеру.
   Здесь она была очарована. В нескольких шагах рос большой, изумительной красоты, цветок. Лепестки его, расположенные в несколько ярусов и окрашенные в нежные цвета, слабо шевелились и вращались в разных плоскостях. От них исходило радужное сияние!
-  Это же цветок! –  возмущённо  воскликнула девочка. – А его сюда, за решётку, как карехатиду!
-  Этот цветок не лучше карехатиды. Разве, пожалуй, спокойнее. Вы видите радужное сияние вокруг него? Это очень ароматный, но смертельный газ, который выделяет столь изысканное животное. Действует он в радиусе сотни метров. Любое существо, привлечённое запахом или видом «цветка», погибает. Хищник перемещается к нему с помощью щупалец и пожирает. Его пасти могут позавидовать акулы. Красота, иногда, бывает очень опасна.
-  Жаль, - вздохнула Штефани.
   Они прошли дальше. За прозрачными стенами вольера медленно перекатывался колючий шар около двух метров в диаметре. Каждая из его иголок, густо усеявших тело, походила на остро отточенный метательный дротик.
-  А это что за ёжик? – весело сверкнула глазами путешественница.
-  В отличие от ежа, это животное не такое уж благодушное. Оно метко метает свои иглы с ядом в того, кто неосторожно проходит мимо. А потом накатывается на уже переваренную ядом жертву и поглощает её. Как видите, всё очень практично.
-  Да, -  в раздумье произнесла Штефани, -  не  хотела бы я с таким «ёжиком» на узкой тропе встретиться.
   Они продолжали осматривать живые экспонаты рохитериума. Самая изощрённая фантазия не в состоянии была предположить существование всех этих летающих, ползающих, прыгающих или неподвижно затаившихся в засаде тварей, пожирающих друг друга.
   Девочке особенно запомнилось одно немыслимое существо, которое жило и прекрасно себя чувствовало вопреки всем законам природы.
   По вольеру, словно осенние листья, гонимые ветром, передвигались нежные, светло-жёлтые пятна. Их было так много, что они покрывали всю поверхность просторного вольера и даже ползали по стенам.
-  А это тоже животное? – гостья была озадачена.
-  Можно сказать. Каждое из этих пятен, не больше листа с дерева,  живёт вполне самостоятельной жизнью, как отдельное существо. Они всеядны. Если пищи достаточно и им не угрожает опасность, они живут в таком виде, как вы наблюдаете.
-  Штефан, что вы хотите этим сказать? – уточнила девочка.
-  Мы сейчас поместим голограмму карехатиды в этот вольер и вы всё увидите.
   Домовой взглянул на стену вольера и там замерцали какие-то знаки. Все скоро погасли, кроме одного.
   В вольере появилась извивающаяся карехатида. Брызгая ядом, она стала жадно глотать эти нежные пятна. И тут случилось нечто невообразимое! Все пятна, до единого, соединились, образовав существо темно-жёлтого цвета чудовищных размеров, без головы и без конечностей. Свирепая карехатида выглядела рядом с ним беспомощным червяком. Гигант накрыл её своим телом и неподвижно застыл.
   Через несколько минут всё было кончено. Могучее тело существа посветлело и рассыпалось по поверхности вольера множеством прозрачных, светло-жёлтых пятен. Карехатиды в вольере не было.
-  Непостижимо! – Штефани была потрясена.
   Кирр также замер у вольера. Ему ещё не приходилось наблюдать подобное зрелище.
-  А сейчас сюрприз! – торжественно объявил домовой. – Взгляните - ка сюда!
   За стеной вольера мирно пощипывало травку стадо коров.
-  Ах! – умиленно воскликнула спутница. – А можно к ним войти?
-  Естественно, коровы, как известно, не являются хищниками.
   Девочка обняла ближайшую корову за теплую шелковистую шею и ласково погладила. Корова посмотрела на неё большими влажными глазами и протяжно замычала. Ей уже наскучило общество мерилиниан, у которых они пользовались неизменной популярностью и симпатией.
-  Это ещё не всё, - таинственно произнес Штефан, - вас ждет ещё кое-что!
-  Вероятно, вы хотите показать мне свиней?
-  Вы почти угадали! – поднял  вверх  указательный  палец  собеседник. - Если не считать, что свиньи эти размером с ваш дом.
   По вольеру бродило несколько громадных, покрытых густой лохматой шерстью, свисающей до земли, слонов. Их загнутые бивни были необычно длинными и мощными.
-  Неужели мамонты?!
-  Да. Их генетический материал прекрасно сохранился на Земле. Здешние учёные вырастили несколько экземпляров.
-  А динозавров тут, случайно, нет? – рассмеялась школьница.
-  Вы очень проницательны, - смеясь, ответил домовой. – Конечно же, есть! Не желаете ли взглянуть на этих красавцев?
   Среди пышной тропической растительности, высоких деревьев и папоротников двигались исполинские туши доисторических динозавров.
-  Это диплодоки, - указал Штефан. - Самые крупные из них достигали двадцати пяти метров, но питались они растительнойт пищей. Чуть дальше, в стороне, видны тираннозавры, крупные, тяжеловесные, но быстро бегавшие на задних лапах, хищники с пастью, вооружённой массивными зубами. А вот промчалась группа лёгких и подвижных струтиомимов с роговой пластинкой вместо зубов. Но я бы не советовал встречаться им на пути.
-  А вон бродит стегозавр! – узнала Штефани динозавра с большими костными пластинами и шипами, расположенными вдоль шеи, спины и хвоста.
-  Отличный экземпляр! Наше счастье, что он в вольере.
-  Ой, какие крошечные динозаврики! - показала  девочка  пальцем  на  стайку миниатюрных ящеров, размером с котёнка. Они скачут, как кенгуру!
-  Да, это был самый маленький в мире динозавр, - подтвердил её собеседник. - Его назвали компсогнатусом, обитал он на Земле 140 миллионов лет назад. Как видите, едва ли он напоминает безобидное домашнее животное.
-  А что это там, вдали, за птичка? – прищурилась юная гостья. - Она напоминает ощипанную летучую мышь.
-  Я бы не стал так выражаться об археоптериксе. Эта «птичка» весом с тонну, очень опасна из-за своей зубастой пасти и когтей.
   Штефани понадобилось ещё пара дней, чтобы бегло познакомиться со всеми обитателями рохитериума. Между делом она прекрасно освоила чакойри и вместе с Кирром побывала в самых отдалённых уголках планеты.
   Незаметно пролетело время. Попрощаться с ними прибыл Кархлисс. Он выглядел очень встревоженным. Из общения с местными жителями  девочка неплохо научилась распознавать их чувства.
-  В чём дело, Кархлисс? – взволнованно спросил домовой. - Можем ли мы помочь тебе?
-  Ах, друзья, - печально ответил мерилинианин, - я не буду скрывать от вас, что нашей планете угрожает нападение эонов, одной воинственной цивилизации из соседней галактики. Они уже дважды нападали на нас. Поэтому, чем быстрее вы отправитесь на Землю, тем лучше.
-  Но что мешает вам отразить их нападение в третий раз? – с детским простодушием спросила Штефани.
-  Они могут применить чудовищное оружие, запрещённое Высшим Межгалактическим Советом.
-  Ты имеешь в виду спирали из антиматерии? – уточнил домовой. – Я слышал о них.
-  Именно. Эоны усовершенствовали это оружие, одушевив спирали своей агрессивной биоэнергетикой. У нас нет противоядия...
   Ему не дал договорить чудовищный грохот, расколовший небо. Земля под ногами вздрогнула.
   На горизонте выросли исполинские, уходящие в небо, закрученные чёрные смерчи, которые всё пожирали на своём пути, оставляя космический вакуум.
-  Они напали на нас раньше, чем мы ожидали. Но мы успели почти всех жителей эвакуировать на другую планету. Вам пора! – коротко напомнил Кархлисс.
-  Но где же Кирр?! – спохватилась Штефани.
   А он уже мчался к чёрным спиралям, на ходу перестраивая тело в пенящийся поток раскалённой лавы. Ему удалось захлестнуть одну из ревущих спиралей, но следующие смяли его. Потеряв часть тела и собрав последние силы, Кирр отпрянул назад. Он с трудом долетел до своих спутников и рухнул к ногам подруги.
   Она склонилась над ним. Слёзы заливали ей лицо и капали на оплавленное, рваное тело Кирра. Он слабо пошевелился. Жалость и любовь вспыхнули в сердце Штефани.
   Она подняла голову и как-то по-новому посмотрела вокруг. За время, которое она здесь прожила, она успела полюбить эту прекрасную планету с жёлтым небом и тремя оранжевыми солнцами, с поющими деревьями и вязкой зелёной водой, с загадочным океаном и такими смешными малышами, которые льнули к ней, как к матери и сладко закрывали все свои шесть глаз, когда она прижимала их к груди.
   Домовой пристально посмотрел  на  свою  спутницу.  Он не остановил её,  когда  она
подбежала к чакойри.  Кархлисс тоже ничего не предпринимал, доверяя приятелю.
   Хозяйка приказала аппарату лететь к спиралям. Она вышла неподалёку от них и, счастливо улыбаясь, пошла навстречу.
   Спирали с жутким рёвом приближались. А девочка, раскинув руки в стороны, словно птица в полёте, шла к ним. Любовь, безмерная любовь, заполнила её сердце и каждую клеточку. Но этому чувству было тесно в таком крошечном тельце и оно выплеснулось наружу, наполняя всё пространство струящимся ярким светом.
   Чёрные смерчи спиралей остановились перед невидимым препятствием, затем стали пятиться, потеряв силу и мощь и, наконец, охваченные золотистым сиянием, растворились в нём.
   Обессилевшую Штефани подхватили руки домового.
-  Как видишь, - обратился он к Кархлиссу, - есть средство против оружия, перед которым оказался бессильным даже Высший Межгалактический Совет. Оно заключено в сердце этой хрупкой земной девочки и называется Любовь.
-  Если позволишь, мы ненадолго поместим ребенка в реналиум – нашу больницу. Она потеряла  много сил, - предложил мерилинианин.
-  Конечно. Тем более, что нам завтра возвращаться.   
   Когда юная гостья пришла в себя, первая её мысль была о Кирре. Жив ли её отважный друг?
   Он  был рядом, заботливо принимая то образ её матери, то отца, то подруги Клаудии.
-  Не надо, Кирр! – весело поморщилась она. – Будь самим собой!
-  Он не отходил от вашей постели, - наклонился к ней домовой. – Чтобы восстановить своё тело, нашему приятелю пришлось проглотить целую скалу.
-  А мерилиниане с малышами вернулись в свои дома?
-  Да. Они очень благодарны вам за спасение их планеты. В каждом доме любуются вашими голограммами, находя человеческий облик не таким уж уродливым, - с лёгким юмором сообщил Штефан.
   Стены комнаты бесшумно раздвинулись, пропустив Кархлисса и целую толпу знакомых  шестиглазых детей, которые непринуждённо болтали на своем «птичьем» языке.
-  К вам посетители, сударыня! – весело поклонился домовой.
   Дети, норовя подлететь поближе, окружили девочку.
-  Спасибо, Штефани, вы спасли наш мир! – благодарили они наперебой.
-  А ещё у нас появились мамы! – поделился  радостной новостью один из малышей.
-  Спасибо за урок! – вступил в разговор Кархлисс. –  Мы недооценивали Любовь, отдавая предпочтение Логике. Перед тем, как расстаться с вами, мы хотели бы вручить вам на память маленький кусочек нашей планеты.
   К девочке подплыл небольшой цветочный горшок с поющим деревцем!
-  Наши учёные адаптировали его к земным условиям. Примите его в знак нашей Любви к вам, Штефани. Это первый в нашей истории подарок разумному существу из далёкой галактики.
   Возвращение домой проходило не совсем гладко. Они все, почему-то, очутились на  верхушке огромного дерева, в большом гнезде, где могло разместиться несколько лошадей. Внизу шумели джунгли кроваво-красного цвета.
-  Что это значит, Штефан? – растерянно озиралась по сторонам его спутница.
-  Ошибся на несколько тысяч световых лет, - смущённо признался тот.  - Сейчас я откорректирую наш путь.
-  Только, пожалуйста, побыстрее, пока нас не заклевала эта птичка!
   В то время, как домовой, сосредоточившись, выполнял какой-то ритуал, Кирр отбивался от громадной птицы, которая была хозяйкой гнезда. Он принял облик археоптерикса и успешно отражал все её атаки. Получив достойный отпор, озадаченная птица отступила.
   Перед ними вновь, как в парке, воздух подёрнулся серебристой дымкой. Друзья вошли в неё.
   В старом городском парке уже совсем рассвело. Было прохладно. По росистой траве стлался дымчатой вуалью лёгкий туман. Не успела девочка озябнуть, как оказалась дома, в своей комнате. В руке она бережно держала цветочный горшок с поющим деревцем.
-  Ну, вот мы и дома! – обвёл взглядом комнату Штефан. - Как я и обещал, вы не стали глубокой старушкой. А теперь, сударыня, позвольте откланяться. И не забудьте утром полить этот кусочек планеты Мерилин.


 



Сколько стоит грамм счастья?

   
   В просторном зале дискотеки царила мелодичная музыка. Под высоким потолком вращался сверкающий шар, брызжущий во все стороны яркими разноцветными бликами. Они выхватывали из сиреневого полумрака блестящие глаза, полуоткрытые влажные губы, весёлые улыбки и гибкие тела танцующих подростков.
   Вся эта человеческая масса напоминала один организм, одержимый мятежным пламенем цветущей молодости, счастья и радужных надежд. Здесь не было озабоченных родителей, педантичных учителей и серой промозглой повседневности.
   Напротив Штефани танцевал Кристиан. Он смешно, в такт музыке, тряс головой, но это не мешало ему не сводить с подруги влюблённых глаз. Иногда они касались друг друга, и тогда всё переставало существовать в потоках острого блаженства.
   На этот раз девочка одела короткую футболку, так что была видна обнажённая полоска живота. Это был последний писк моды и школьницы тотчас взяли её на вооружение. Разница была лишь в цвете футболок и ширине обнажённых участков. Но пупки при этом, как  своеобразная изюминка, должны быть непременно видны! Некоторые модницы украсили свои животики металлическими горошинами или кольцами. Естественно, прятать под одеждой такие шедевры было бы крайней глупостью!
   А Моника сделала себе ещё крутую татуировку на руке. Оскаленная тигриная пасть должна была внушить окружающим, что её хозяйка далеко не кроткий ягнёнок. Штефани бросилось в глаза, что Моника необычайно возбуждена и беспричинно смеётся. Её светло-зелёные глаза стали огромными, чёрными и странно блестели. Она энергично танцевала два часа подряд без малейших признаков усталости, загнав уже не одного своего партнёра. 
   Настораживало ещё и то, что последний месяц Моника избегала общества своих подруг, пропускала школьные занятия, а если приходила, то вела себя замкнуто и раздражённо. Её жизнерадостность угасла, взгляд потускнел, а лицо потемнело и осунулось. У школьных ворот девочку всегда поджидали какие-то подозрительные типы, с которыми она исчезала в тёмных подворотнях.
   Очередной партнёр Моники, смуглый парень в цветастой рубашке, продолжал танцевать, а она сама в разгар танца вдруг неуклюже рухнула на пол. Тело её свела судорога, лицо побагровело, из носа и рта заструилась кровь. Плотная толпа подростков растерянно обступила её. «Скорая помощь» увезла обмякшее тело. Штефани с Кристианом отправились вслед.
-  Неужели наркотики? – спросила она.
-  Боюсь, что да, - мрачно предположил её друг. - Я не хотел тебе говорить, - добавил он, - но Моника связалась с дельцами, промышляющими наркотиками. У них мёртвая хватка.
-  Но почему она это сделала?
-  Я думаю из-за несчастной любви. Её парень, Лукас Беккер, перешёл в другую школу и они перестали встречаться. Вот она и вообразила, что он её бросил. Каждый решает проблему по-своему.
   Дежурный врач окончательно рассеял сомнения Штефани.
-  Наркотическое отравление, - констатировал он. – В этот раз мы её вытащим, а в следующий –  не знаю.
-  Мы должны ей помочь! – заявила школьница Кристиану.
-  Ты представляешь, как это опасно – стать на пути у наркомафии? - предостерёг он её. - Но в принципе я с тобой согласен. Только как помочь?
   Девочка решила прибегнуть к помощи домового.
-  Наркотики – это излюбленное зелье дьявола. Он забирает душу взамен нескольких граммов призрачного счастья, превращая тело в безжизненную оболочку, - в раздумье произнёс Штефан. - Один великий писатель точно подметил, что мир – это борьба между Богом и дьяволом, а поле битвы между ними – человеческая душа. Дьявол скупает души за бесценок, а человек ему при этом ещё приплачивает. Парадокс! Человек боится лишиться пальца на руке, потому что это больно, но охотно отдает жизнь за минуту сладкого миража.
-  А нельзя ли его убедить расстаться с наркотиками?
-  Не так просто. Это всё равно, что сказать больному: - Как ты мог заболеть раком? У тебя же семья?!
-  Как же быть с Моникой? Неужели нет выхода?!
-  Милая Штефани, это чудесно, что вы с Кристианом вызвались ей помочь! Никогда не следует опускать рук. Для начала вам необходимо съездить в Кёльн, в одну крупную клинику. Там найдете Лукаса Беккера. Побеседуйте с ним. Да, кстати, прихватите с собой флакон с живой водой.
-  Могу ли я поехать в Кёльн с Кристианом?
-  Я понимаю, что вам приятно его общество, но лучше поезжайте сами. Вернее, с Кирром. Так будет спокойнее.
   На следующий день Штефани разыскала в Кёльне больницу, которую указал домовой. Она нашла Лукаса в палате интенсивной терапии. Он сидел у постели женщины. Голова её была забинтована, на лице и шее были видны следы ссадин и глубоких ран. Окутанная дюжиной разноцветных проводов, она дышала, но дыхание её было неровным, как слабый огонёк свечи.
   Лукас поднял на юную посетительницу покрасневшие глаза.
-  Это твоя мама? – девочка сочуственно прикоснулась к нему. – Что случилось?
- Автокатастрофа, - глухо ответил он. - Ей сделали сложную нейрохирургическую операцию, но врачи говорят, что это почти безнадёжно. Она тает на глазах. Пять лет назад я потерял отца, а сейчас умирает моя мама, - голос Лукаса дрожал, в глазах стояли слёзы.
   Вот почему он так резко прервал отношения с Моникой! Сутки напролёт он коротал у постели больной матери!
   Парень смахнул слёзы и подошёл к окну. Он не хотел, чтобы Штефани видела его плачущим. Она быстро открыла флакон с живой водой, плеснула себе на руку и обрызгала ею голову, шею и тело больной. Дыхание её стало ровнее, бледные щеки порозовели, длинные ресницы дрогнули. Жизнь вновь возвращалась в израненное тело.
-  Обед! - в комнату вплыла полная медсестра с подносом в руках. - Мне покормить твою маму или сам справишься? – спросила она Лукаса.
-  Спасибо, сестра Мелани. Я сделаю всё сам.
-  Хорошо, - с готовностью согласилась та. – У тебя это неплохо получается. Только слюнявчик не забудь.
-  Это кто тут меня собирается как младенца кормить?! – приподнялась с постели фрау Беккер. Она озорно улыбалась, с живым интересом рассматривая окружающих.
   Медсестра Мелани уже выходила из палаты, когда услыхала эти слова. Её тучное тело замерло и напряглось. Она медленно оглянулась. Безнадёжная больная сидела на постели и беспечно разматывала бинты на голове.
   Кто полагает, что полные люди не могут быстро двигаться, очень заблуждается, потому что медсестра тут же испарилась.
-  Лукас, дорогой, я чувствую себя прекрасно! Зачем меня сюда привезли? - искренне недоумевала больная.
   Сын бросился к матери, осыпая поцелуями её руки.
-  Мамочка! Ты пролежала здесь целый месяц!
-  А разве меня не вчера привезли?
   В палату вошли три врача, а за ними толпился в полном составе медперсонал. Медсестра Мелани могучим ураганом пронеслась по отделению и наделала немало шума.
-  Фрау Беккер, как вы себя чувствуете? – подошёл к больной её лечащий врач, доктор Хорц.
-  Прекрасно! Только почему меня так плохо кормят? Какая-то жидкая похлёбка! Здесь что, нормальной еды нет?!
-  Но вам, фрау Беккер, это питание пошло впрок. Посмотрите, как вы похорошели и расцвели! - нашёлся доктор. Такой комплимент мог растопить сердце любой женщины. - Позвольте мне осмотреть вас.
   Он внимательно исследовал её голову, но не обнаружил ни швов, ни даже послеоперационных рубцов!
-  Доктор, когда же меня, наконец, выпишут? – стала роптать пациентка.
-  Как только сделаем компьютерную томограмму головы, - пообещал врач.
   На новых снимках, в отличие от прежних, никакой патологии не оказалось.
-  Больная поступила с переломом основания черепа, а часть мозга была просто размозжена. У неё не было никаких шансов! – горячился молодой нейрохирург доктор Бергер.
-  Мы удалили ей повреждённые участки мозга, но взгляните на свежие снимки. Никаких  признаков тяжёлого перелома черепа и операционного вмешательства! Мозг полностью восстановился! – заметил доктор Хорц.
   Пока они спорили и пытались научно обосновать этот случай, Штефани, Лукас и его мать прогуливались по уютным аллеям парка вокруг клиники.
-  Едва не забыла! – спохватилась девочка. – Лукас, тебе привет от Моники!
-  Передай ей мои извинения. Я совсем потерял голову и позабыл ей позвонить. Если сможешь, вручи ей эту записку.
-  С удовольствием.
   Все получилось даже лучше, чем она ожидала. На выходе из парка она не выдержала, замедлила шаг и посмотрела через плечо. Мать и сын, обнявшись, неторопливо брели вдоль цветущих цветочных клумб.
   Теперь, когда Штефани точно знала, почему подруга нашла забвение в наркотиках, она надеялась её образумить.
   Моника встретила её враждебно.
-  Это ещё что за явление Христа народу? – съязвила она. – Тебе что, больше всех надо? Пришла спасать заблудшую овечку?! Отстаньте от меня все! – и она демонстративно отвернулась к стене.
-  Хорошо, я уйду. Но только знай, что ты не могла встретиться с Лукасом оттого, что он весь месяц провёл у постели умирающей матери. Он просил извиниться перед тобой, поскольку от горя совершенно потерял голову и забыл тебя предупредить.
   Моника развернулась в постели и недоверчиво уставилась на подругу.
-  Вот записка от него, - протянула та листок бумаги.
   «Милая Моника! Скучаю! Люблю! Остальное скажет Штефани. До встречи!», - прочла больная. Взгляд её прояснился.
-  Поздно, - надтреснутым голосом сказала она. – Я слишком глубоко увязла.
-  Ах, так! – гневно заявила Штефани. – Тогда посмотри на себя!
   Они внезапно оказались в здании дискотеки, и Моника увидела перед собой собственное тело, распростёртое в луже крови.
-  Так ты выглядела на дискотеке перед тем, как тебя откачали в больнице.
   Раздался звонкий хлопок, и они очутились на окраине города у обшарпанной стены заброшенного дома. К ней, прислонившись спиной, сидело небрежно одетое, измождённое существо неопределённого пола и возраста. Серое морщинистое лицо, глубоко запавшие глаза, спутавшиеся седые волосы производили жуткое впечатление.
-  Кто это?! – в ужасе отпрянула Моника.
-  Это ты через два года. Но это ещё не всё.
   Вновь последовал хлопок. Была осень. Резная листва деревьев уже покрылась золотистым багрянцем. В небе мягко сияло солнце. Пахло опавшей листвой и дымом. Вокруг возвышались одни памятники. Они были на кладбище. Моника всмотрелась в фотографию девочки на одном из памятников и узнала в ней себя. На чёрном мраморе были высечены слова: «Почему я родилась, чтобы так рано умереть?!»
-  Это твоя могилка через три года, - прокомментировала Штефани. – Можешь подойти и потрогать. Всё настоящее. А вот сюда направляется твоя мама. Знаешь, как тяжело, когда родители переживают своих детей?
-  Нет! – закричала Моника. – Довольно!
   Она сидела в палате на кровати и рыдала, уткнувшись в плечо подруги. Девочка была потрясена, её колотил нервный озноб. Правда не всегда бывает такой, какой мы хотим её видеть.
-  Знаешь, - мягко сказала Штефани, - все наркоманы прекращают принимать наркотики. Но кто-то из них делает это ещё при жизни.
-  Спасибо тебе! – всхлипывая, благодарила её сверстница. - Я не хочу умереть так рано! Что ещё Лукас тебе говорил? – тонким голосом спросила она и прижала к груди его записку.
-  Что очень любит тебя. Ты же понимаешь, что в таких случаях говорят мужчины. Он встретится с тобой на днях. Ты должна выглядеть, как топ - модель!
-  Я постараюсь, - утирая слёзы, пообещала та.
   Она наклонилась к постели и задрала простыню.
-  Вот, - сунула она подруге несколько зелёных таблеток со знаком «Е» и прессованных кубиков, - выброси эту гадость. Мои новые «приятели» и здесь меня не забывают, - горько усмехнулась Моника. – Но теперь с этим покончено!
   Они не могли видеть, что у полуоткрытой двери палаты стоял высокий парень в короткой кожаной куртке и тёмных очках и прислушивался к их разговору. На его губах блуждала кривая уcмешка.
   Штефани вышла из клиники и глубоко вдохнула нагретый солнцем воздух. Ей не нравилось бывать в больницах, она воспринимала их как лабиринты боли и страдания.
   У старинного здания городской библиотеки она умерила шаг, чтобы полюбоваться тремя каменными атлантами. Они с раннего детства  волновали её воображение. Огромные, высотой в три человеческих роста, атланты служили колоннами и держали на своих могучих плечах часть крыши. Их каменные мускулистые тела дышали несокрушимой мощью.
-  Эй, ты! – услыхала девочка.
   Позади её стояли два коротко стриженых парня в тёмных очках.
-  Вы ко мне обращаетесь? – уточнила школьница.
-  Именно, - со скрытой угрозой в голосе сказал один из них.
   Он неспеша затянулся сигаретой, выдохнул на школьницу дым и добавил:
-  Не лезь в наши дела. Моника принадлежит нам.
- Ошибаетесь. Она не вещь, чтобы кому-то принадлежать! - возразила Штефани. - Сами оставьте её в покое!
-  В таком случае поедешь с нами, - грубо схватил её за руку парень пониже ростом. – У нас ты запоёшь иначе.
   От мощных размеренных ударов под ними задрожала земля.
-  Жак, что это? – пятясь к машине, пролепетал его побледневший напарник.
   Тот  обернулся  и  увидел,  что средний атлант,  сойдя  со  своего места,  проворно направляется к ним. Оставив девочку, они бросились к машине. Но каменный гигант опередил  их.  Его тяжёлый  полутонный  кулак  расплющил  капот  машины  вместе  с мотором. На глазах изумлённых парней он играючи поднял машину и швырнул в сторону, превратив в груду дымящегося металлолома. Затем атлант ловко сгрёб их рукой и поднёс к Штефани.
-  Итак, - со скучающим видом произнесла она, - вы слыхали, что я вам сказала? Оставьте Монику в покое, если не хотите проблем! Ясно?
-  Да, да, всё ясно. Мы просто пошутили! - трясясь от страха, согласно кивали головами бандиты.
-  С вами приятно иметь дело. Такие сообразительные! Кирр, отпусти их.
   Каменный атлант разжал руку и слегка подтолкнул мафиози. Но они не нуждались в ускорении. Их вдохновенному бегу могли бы позавидовать лучшие спринтеры мира. Оба перевели дух только у ограды роскошного особняка.
-  Жак, что скажем шефу?
-  Не переживай, Удо, он уже в курсе, - ответил тот.
   Засуетились продолговатые тела видеокамер и ворота распахнулись, пропустив их во двор.
   Шеф, действительно, если не всё, то кое-что знал.
-  Где же ваша машина, господа? – мягко спросил он. – Обычно вы въезжаете в ворота, а не входите.
-  У нас проблема с одной девчонкой, - пробормотал Жак. – Когда мы пытались с ней разобраться, на нас напала каменная статуя. Она превратила наш автомобиль в железный хлам, мы едва уцелели!
-  Какая статуя, болваны! – вышел из терпения босс. -  Может быть, вы ещё скажете, что в ваш автомобиль угодил метеорит?!
-  Нет, это была статуя, - подтвердил Удо. – Девчонка звала её Кирром.
   Шеф встал из-за стола и, заложив руки за спину, прошёлся по кабинету. Он был человеком здравого ума и всегда точно знал, где, когда и что происходит. Но тут что-то не состыковывалось. Проблемы с какой-то девчонкой? У его людей?!
-  Чтобы завтра она была здесь! – приказал он.
-  Кто? – не понял Удо. – Статуя?
-  Идиот! Я говорю о девчонке!
-  Но мы нуждаемся в усилении. Вдвоем мы с ней не справимся! - испуганно заметил Жак.
   Босс безнадёжно махнул рукой и ласково сказал: 
-  Вам понятно? Завтра. Иначе сами станете статуями. И не вздумайте мне вторую машину разбить.
   На этот раз похитители получше подготовились к встрече, захватив с собой ручной гранатомёт, связку прочной веревки и одного отчаянного приятеля.
-  Что берём? - деловито уточнил тот. - Банк или инкассаторский броневичок? Жак и Удо переглянулись.
-  Для начала мы должны доставить к шефу одну школьницу, - небрежно отмахнулся Жак.
   Поскольку с атлантом им уже не хотелось иметь дело, они припарковали автомобиль у школьных ворот. Тут уж никакая статуя девчонке не поможет!
   Занятия окончились, школа опустела, а Штефани всё не показывалась. Наконец она вышла и беспечно зашагала к воротам.
-  Попалась птичка! – весело прищурил глаза Удо.
   Как только жертва вышла на улицу, все трое ринулись к ней, но их пыл сразу же остыл. Из ворот продолжали выходить другие Штефани! Всего мафиози насчитали семнадцать или восемнадцать абсолютно одинаковых учениц!! Неужели близнецы?! Весёлой девичьей стайкой они прошли мимо.
-  Привет, ребята, как поживаете? – помахала им рукой одна из девочек.
-  Жак, ты говорил об одной девчонке! – напомнил его крутой приятель.
-  Хватайте любую! – выкрикнул тот и, настигнув ближайшую школьницу, схватил её за плечо. Но не смог сдвинуть даже с места!
-  Помогите же мне! –  раздражённо позвал он на помощь своих озадаченных коллег.
   Втроём они пытались поднять ученицу и унести в машину, но их усилия оставались бесплодными. Девчонка стояла на месте и беззвучно смеялась. Остальные, образовав полукруг, с улыбкой наблюдали, как трое здоровых мужиков возились и пыхтели, стараясь оторвать от земли хрупкую девочку.
   Одна из них подошла к автомобилю и прикоснулась к нему. Всё железо тотчас вспучилось, осклабившись обугленным остовом.
-  Ребята, а вам не кажется, что вы не сможете нас увезти? – спросил кто-то из школьниц. – Взгляните-ка на свою машину. Правда, она неплохо выглядит?
-  Проклятье! – прохрипел Жак.
   Он запустил руку в карман, но вытащил вместо пистолета уже застывший слиток железа.
-  А теперь, по старой традиции, вы покажете нам, как быстро умеете бегать, - сказали одновременно все Штефани, хотя создавалось впечатление, что говорил один человек.
   Над троицей  взметнулись дубинки и принялись их охаживать.
   У Жака и Удо имелся уже опыт по части бега, а их крутой приятель был в летах, но бежал, поджав брюшко, довольно резво, слыша над собой свист дубинки и крякая от каждого удара. Таким образом, они достигли особняка своего босса.
-  Садитесь, господа, - вежливо предложил шеф, не выпуская гаванской сигары изо рта. Он гордился своими светскими манерами, аристократическим происхождением и элитным образованием. – И объясните мне, где девочка и почему вы опять пешком? Решили вести здоровый образ жизни?
-  Спасибо, мы лучше постоим, -  морщась от боли, выразил Жак общее  мнение. -  Дело в том, что эта девчонка опять нас провела.
-  Совершенно верно! – перехватил инициативу словоохотливый Удо. - Оказывается, она не одна, а целых восемнадцать человек! Близнецы, короче. И такие тяжёлые, что вы себе представить не можете! Мы втроём не могли сдвинуть с места одну девчонку! А потом они избили нас дубинками!
-  Допустим, - вкрадчивым голосом сказал шеф. – А что с машиной?
-  Мы её не разбивали! – клятвенно заверили его все трое.
-  Конечно, господа. Вы её сожгли. Очень остроумно.
   Босс нажал кнопку на столе, и в комнату ворвалось пятеро его подручных.
-  Проверьте карманы этих молодцов и разденьте их, - отдал он распоряжение.
На его стол легли три увесистых бесформенных слитка железа.
-  Что это? – поморщился он.
-  Наше оружие! – с готовностью ответил Удо.
-  А теперь, господа, повернитесь, - потребовал шеф.
   Если все трое могли так изощрённо врать, то их тела не могли себе этого позволить. На широких спинах были видны свежие следы от ударов дубинкой, а ягодицы у всех троих отекли и являли собой сплошной багрово-фиолетовый синяк. Вот почему они так дружно отказались сесть. Стало быть, они не врали.
-  Одевайтесь, господа, - разрешил босс. – Можете идти. И не забудьте возместить стоимость двух машин.
   Он выпустил голубую струйку дыма изо рта и погрузился в размышление. Ситуация выходила из-под контроля. У него были длинные руки и высокие связи, а все его распоряжения выполнялись неукоснительно. Он навёл справки о семье Мюллер. Ничего особенного, хотя его интуиция говорила о другом. Шеф решил поручить это дело своему заместителю.
   А Штефани, не подозревая какую головную боль причиняет главе местной мафии, в очередной раз навестила Монику. Глаза подруги искрились счастьем. Она бросилась посетительнице на шею и сообщила, что приходил Лукас. Вся палата была заставлена цветами от него.
-  Он так долго извинялся, что не мог мне позвонить из-за несчастного случая с его мамой! И так смотрел на меня!
-  А откуда он узнал, что ты лежишь в больнице?
-  От моей мамы. Он примчался к нам домой, а оттуда, как сумасшедший, сюда.
-  А Лукас не спрашивал, почему ты здесь?
-  Ты знаешь, я призналась ему, что наглоталась экстази и что его записка мне очень помогла. Не хочу начинать жизнь со лжи, - продолжала она. – Он понял меня.  Ах, Штефани! Как восхитительно видеть его, дышать с ним одним воздухом, слышать его голос!
-  И когда же тебя выписывают?
-  Завтра! – просияла девочка.
   Она была приятно удивлена, когда, выйдя из больницы, наткнулась на целую толпу своих друзей, среди которых были Штефани, Клаудиа, Кристиан и, конечно же, Лукас. И все принесли с собой цветы. Их набралось так много, что Моника не могла их удержать, и матери пришлось ей помочь.
-  Доченька, тебя встречают, как королеву! – радостно улыбалась она. - Спасибо вам, мои дорогие! - обратилась она к друзьям Моники. – Я не знаю, чтобы я без вашей помощи делала.
-  Вероятно, мамочка, мне надо почаще в больницу попадать! – сделав наивную гримаску, заявила её дочь под всеобщий смех.
   Только они поравнялись с тремя чёрными автомобилями, застывшими у тротуара, как оттуда высыпало с десяток человек в пятнистой униформе и окружили их.
-  Какая изысканная кампания! – насмешливо сложил губы один из мужчин с коротким седым ёжиком волос. – Вы уж извините, что потревожили вас. Все могут спокойно идти домой, - щёлкнул он пальцами. – Кроме Штефани и Моники. За вами небольшой должок. Прошу, - открыл он дверь машины, - карета подана! Помогите девушкам, - кивнул он своим людям, - они такие робкие и нерешительные.
-  Нет! – выступили вперед Лукас и Кристиан. – Вы не имеете права!
-  Почему же? Вот наше право, - и мужчина привычным движением извлёк из под полы  автомат. – Почему леди ещё не в машине? – обернулся он к своим подчинённым.
   Глаза у него расширились. Его люди отчаянно дёргались, пытаясь сдвинуться с места, но медленно погружались в ставшую вдруг вязкой булыжную мостовую! Незаметно для себя, он сам уже стоял по колена в земле, а ноги уходили всё глубже и глубже. В ярости он вскинул автомат и нажал на курок. Но из ствола плеснула только безобидная струйка воды. В руках он сжимал пластмассовый водоналивной автомат, из которого обычно поливают друг друга дети.
   Все, кто был свидетелем этой сцены, невольно рассмеялись.
-  Вы думаете нас этим освежить? – иронично заметил Кристиан.
-  Очень мило с вашей стороны! – вторила ему Клаудиа. - У моего семилетнего брата точно такой же автомат.
-  Вам следовало бы знать, что в этом месте очень рыхлая почва, - назидательно поучала их Штефани.
   Погружение прекратилось, когда над поверхностью остались торчать только головы, которые издалека можно было принять за обычные булыжники.
   Поскольку улица была достаточно многолюдной, вокруг голов быстро собралась толпа любопытных горожан. Чем больше она была, тем быстрее росла.
-  Наверное, это защитники окружающей среды, - предположил сухонький старичок.
-  А я думаю – религиозные фанатики! – сказала молодая женщина. – Они просто привлекают к себе внимание.
-  А, может быть, они ревматизм лечат? – догадался парень в очках, по виду студент медицинского факультета.
-  Нужно археологов пригласить, - предложил солидный мужчина с дипломатом.
-  Здесь нужны не археологи, а полиция! – громко заявила Моника.
   Но несколько дюжих полицейских уже пробирались через толпу, стараясь обнаружить причину стечения народа. Причина в виде десятка живых голов была скоро выявлена и полицейские поспешили это место огородить, отогнав праздную толпу на приличное расстояние.
   Прибывший инспектор нашёл, что половина голов принадлежит людям, которых давно разыскивает полиция. Но как они умудрились зарыться так глубоко?!
   Чтобы вызволить их, пришлось применить отбойные молотки и небольшой экскаватор. Шеф полиции, герр Жюк, лично руководил ходом раскопок. Откровенно говоря, он не был обескуражен таким приятным урожаем. На ловца и зверь бежит. А герр Жюк считал себя опытным ловцом.
   Несмотря на свою проницательность, даже глава полиции не обратил внимания на то, как  шевельнулись жалюзи в одном из окон дома, стоящего напротив. Вслед за этим от него бесшумно отъехал чёрный лимузин, который благополучно доехал к известному особняку.
   Штефани не давала покоя мысль, что Монику и её будут постоянно преследовать. Эти мерзавцы не остановятся ни перед чем. Она решила пробраться в таинственный особняк, который Кирр уже великолепно изучил. Её интересовали документы, проливающие свет на деятельность мафиозной структуры.
   Тёплым летним вечером она подошла вместе с Кирром,  принявшим образ  ковбоя из 
популярного телесериала, к высокой ограде. Её друг провёл рукойи раскалённый кусок ограды вывалился, образовав удобный проход.
   Быстро сгустились сумерки. Вокруг дома зажглись фонари, вырывая из объятий тьмы ухоженные газоны, цветочные клумбы, деревья и мраморные статуи. Они миновали искусственный пруд с белоснежными кувшинками. На тёмно-зелёной водной глади лениво плясал свет фонарей. Кирр остановился, прислушался и увлёк спутницу в густую тень. Мимо неслышно прошёл вооружённый охранник.
   У подъезда дома собралось десятка два автомобилей. Из этого следовало, что хозяин особняка принимал гостей. У парадного  входа замерли два  стража. Едва ли они пропустили бы Штефани, даже если бы она им всё чистосердечно рассказала.
   Хозяин уделял повышенное внимание своей безопастности, значит,  у него были на то причины. Где вы видели, чтобы обычный бюргер содержал личную, вооружённую до зубов, охрану, а его видеокамеры неустанно следили за всем, что происходит снаружи? Бюргер этого не делает отнюдь не потому, что его зарплаты хватает только на погашение банковских кредитов, а финансамт может отказать в оплате расходов на эту роскошь.
   Поскольку в дом требовалось проникнуть незаметно, они подошли к его задней стене. Даже самый искушённый в детективах человек не мог бы заметить тут входа в дом, так как его, действительно, не было. Разросшийся плющ по-хозяйски накрыл зелёным шуршащим пледом всю стену.
   Кирр приблизился к толстой стене и, не останавливаясь, прошёл сквозь неё, оставив после себя четкий, словно вырезанный из бумаги, силуэт ковбоя.
-  Замечательно! - шёпотом похвалила своего друга Штефани. - А теперь проводи меня, пожалуйста, в комнату, где хозяин дома хранит свои бумаги.
   Её спутник галантно приподнял шляпу и улыбнулся. Он уже побывал в этом особняке и знал его не хуже хозяина. Повторив несколько раз свой трюк со стеной, он привёл девочку  в  комнату,  обстановка  которой  состояла  из  массивного  красного  дерева,
письменного стола,  на котором  важно  расположился компьютер,  кожаного  кресла  и
большого стального сейфа, вмурованного в стену.
   Ящики стола бесшумно выдвинулись, а все семь секретных замков на двери сейфа защёлкали и завращались, выставив на обозрение содержимое сейфа. Он был завален пачками долларов в банковской упаковке, а на особой полке, за внутренним кодовым замком, находилась пухлая папка с документами. Девочка извлекла их и начала рассматривать.
-  Отлично! - поделилась она удачей с Кирром. - Здесь списки всего клана и банковские счета. А вот досье на членов организации. Среди них есть даже полицейские!
   На всех бумагах были пометки на полях и крупная размашистая подпись, очевидно, хозяина.
   Ковбой осмотрел ящики стола, но там, кроме гаванских сигар, зажигалки, револьвера и порнографического журнала ничего не оказалось.
   Штефани собрала все документы, которые хотела бы унести. С помощью здешнего компьютера не составило бы труда сделать копии, но оставить их в сейфе вместо настоящих документов, она опасалась. Хозяин мог это обнаружить и предпринять непредсказуемые шаги. Он ничего не должен был заподозрить! В то же время ей самой требовались оригиналы. Настоящие документы выглядят куда убедительнее.
-  Кирр, - попросила его спутница, – ты можешь сделать второй экземпляр этих бумаг так, чтобы они ничем не отличались?
   Тот жестом фокусника взял у неё одну пачку бумаг, а вернул две. Отличить их она не смогла.
-  Прекрасно! Но я хотела бы побольше узнать о главном мафиози.
   Её друг подошёл к столу и нажал потайную кнопку. Одна из стен комнаты стала прозрачной и школьница увидела большой кабинет с длинным столом, за которым собрались гости. Хозяин особняка, он же шеф, стоял во главе стола и что-то говорил.
   Штефани не могла отвести удивлённых глаз. Это был почётный гражданин их города, хозяин сети крупных магазинов и общественный деятель герр Лафонт. Его благообразное лицо часто мелькало на страницах газет, а на благотворительных мероприятиях он всегда играл первую скрипку. Безупречная репутация, красноречие и проникновенный голос снискали ему доверие горожан.
   Кирр нажал на столе ещё какую-то кнопку и оратора стало слышно.
-  Господа! – герр Лафонт торжественно повысил голос. - Я думаю, вы все согласитесь со мной. Чтобы жизнь прожить, надо пройти по натянутой над пропастью струне красиво, уверенно и стремительно. Полагаю, нам всем это удаётся. Наша организация процветает. Конечно, господа, не всё без накладок, но мы ведь не ангелы, а обычные смертные люди, - обаятельно улыбнулся он.
-  Жаль, что нельзя записать его речь! - сокрушённо вздохнула Штефани.
   Её сообщник, как заправский сыщик протянул ей портативный диктофон, а сам принялся снимать видеокамерой. Определённо, в этом деле он был незаменим!
-  А сейчас, господа, - перешёл к делу герр Лафонт, - хочу сообщить вам о грандиозной операции с оружием и наркотиками, которую нам предстоит провести в кёльнском аэропорту. В одну страну необходимо доставить две тонны наркотиков и двадцать тонн оружия. Не так уж и много, учитывая грузоподъёмность современных самолётов, - пошутил он. – И мы, и наши коллеги из других городов, придаём большое значение этой сделке, мы вложили в неё крупные деньги, но получим гораздо больше. Другие варианты исключены. Нужные в аэропорту люди помогут нам. Деньги, господа, открывают любые сердца, - философски заметил он. – И уверяю вас, этот осёл из полиции, герр Жюк, ничего не пронюхает. Он спит даже на работе, - иронично усмехнулся босс под всеобщее оживление.
-  Каким образом наркотики и оружие будут грузиться в самолет? - задал кто-то вопрос.
- В виде гуманитарной помощи – продуктов, товаров и медикаментов. Это будет выглядеть как обычная гуманитарная акция. Каждый из вас получит подробные инструкции, - подвёл черту хозяин особняка. - Для неофициальной части приглашаю вас, господа, в соседний зал. Шампанское не может ждать!
-  Уходим, – шепнула Штефани Кирру. – Сделай, пожалуйста, всё как было.
   В коридоре они едва не наткнулись на охранника, но перед ним успела вырасти глухая стена. Тот уставился на неё и пожал плечами. Утром её здесь не было. Зачем понадобилось шефу, который слыл большим оригиналом, перегораживать коридор? Но он никогда не задавал лишних вопросов. Охранник убедился в своей правоте, когда пришёл сюда позже. Стены не было. Скорее всего, она ему померещилась из-за сильного удара в голову, который он получил вчера на тренировке.
   Девочка расслабилась лишь за оградой. Этот особняк был похож на осиное гнездо.
   На следующий день, вернувшись с работы домой, герр Жюк получил объёмистый заказной пакет. С минуту он колебался: сразу вскрыть или отложить? Его, между прочим, ждала  ещё большая посылка с оловянными солдатиками из Великобритании. Солдатики были его страстью, он собирал их с детства, укомплектовав к нынешнему времени несколько полных армий.
   Но любопытство взяло верх. Комиссар не разочаровался. Он просидел в своём кабинете до утра, с азартом разбирая документы, присланные ему неизвестным доброжелателем. Особенно порадовала его видеокассета. Задним числом можно сказать, что шеф полиции и сам подозревал этого господина в махинациях, но из подозрений улик не сошьёшь. А тут ему в руки шла такая неслыханная удача! Не то что крупная дичь, а просто мамонт!!
   Он тут же нейтрализовал полицейских, которые работали на господина Лафонта. Кого-то отправил в отпуск, кого-то в командировку в другие города. Не доверяя телефону, герр Жюк персонально съездил в Кёльн, в спецуправление, не забыв прихватить с собой улики. Ситуация была слишком серьёзной, чтобы контролировать её собственными силами. Итак, к схватке всё было готово.
   То обстоятельство, что его глаза и уши, а именно трое полицейских, работающих на него, остались не у дел, стало известно господину Лафонту, но не насторожило его. У шефа полиции, - считал он, - хватает способностей только на то, чтобы управлять своими оловянными солдатиками. На большее он не способен из-за своей природной ограниченности.
   Босс сосредоточился на подготовке к операции. Всё шло гладко, товар был доставлен на склад, проверен и упакован. Полиция не подозревала, что творится у неё под носом.
   Погрузка в самолёт проходила безупречно и ничем не отличалась от сотен подобных ежедневных работ. Всюду сновали его люди, все подступы к аэропорту контролировались, и никто не мог проскочить незаметно.
   Штефани стояла на верхнем этаже здания аэропорта, откуда открывался прекрасный обзор. К самолёту пошла последняя партия товара. Руководитель работ вытащил хенди и коротко с кем-то переговорил. Всё было проведено на высшем уровне.
   Но вся эта мирная безмятежная обстановка была в одночасье взорвана. Как гром среди ясного неба на поле появилась полиция и спецподразделения. Бронированные автомобили из группы захвата заблокировали самолёту путь. Деловой гул аэропорта разрывали сирены полицейских машин.
- Сдавайтесь, вы окружены! Сопротивление бессмысленно! – прогремел в мегафон голос господина Жюка.
   Каким путём этот старый полицейский лис здесь очутился, было загадкой. По данным господина Лафонта, он в это время загорал на своей пригородной даче.
   Между двумя сторонами завязалась ожесточённая перестрелка. Никто не хотел уступать. Что хорошо было для одной стороны, не устраивало другую. Обычно этот принцип вечного двигателя работает до тех пор, пока кто-то из противников ещё жив.
   Кирр появился на поле в форме полицейского. Рассекая воздух, засвистели бесчисленные тонкие нити. Падая на мафиози, они захлёстывали их и обволакивали липкой слизью, так что те были похожи на большие влажные коконы. Перестрелка прекратилась.
   Стоящий неподалёку от самолёта лёгкий вертолёт ожил, его лопасти стали вращаться всё быстрее. Герр Лафонт понял, что проиграл, но он был человеком предусмотрительным.
   Кирр чёрной молнией метнулся к нему. Верхняя часть вертолёта вместе с бешенно рвущими воздух лопастями винта была отсечена и с грохотом, высекая искры, обрушилась на землю. А пилот с боссом беспомощно барахтались в липкой и прочной сети.
   Для шефа полиции наступил исторический момент. Он величественно подошёл к вертолёту, вернее, к его нижней части на трёх колёсах, и с замысловатым реверансом открыл дверь.
-  Кого я вижу! – радостно воскликнул он. – Господин Лафонт собственной персоной! Вам не кажется, что вы уже прилетели? - наслаждался триумфом полицейский. –  С вашей стороны было бы невежливо отказываться от нашего гостеприимства. Тем более, что ваши коллеги такого провала вам не простят! - ворковал герр Жюк. - Как, кстати, вы меня назвали? Ослом? Если я осёл, то кто же тогда вы? – распрямил он плечи. – Возьмите-ка этого молодца! – распорядился опытный сыщик.
   Штефани разделяла радость главы полиции, он оправдал её ожидания. Город стал чище и светлее, а страшные слова на памятнике Монике никто никогда не прочтёт.
   Если мир – это борьба между Богом и дьяволом, то почему бы совсем немножко не помочь Богу? 







Херуски уходят к звёздам


    Может ли любопытство загнать человека в болота? Штефани на собственном опыте убедилась, что это возможно. Ей то и дело приходилось вытаскивать ноги из вязкой трясины. Под ней предательски прогибался и хлюпал зелёно-бурый ковёр из мшистых кочек. Одно неверное движение – и болото жадно проглотит свою жертву. Местами на их пути вспучивались и глухо лопались болотные пузыри. Острый запах сероводорода пропитал всю округу. Ко всему прочему, моросил ещё мелкий нудный дождик.
   Впереди шагал домовой. По только ему известным признакам он определял безопасный маршрут. Девочке было непривычно видеть его в одежде древнего римлянина.
   Замыкал шествие могучий германский воин, вооружённый длинным мечом. Он не спускал с Штефани глаз и часто помогал ей выбираться из коварных болотных ловушек. Это был, естественно, Кирр. Чтобы легче было передвигаться по зыбкой трясине, он соорудил себе три пары ног, благо места эти были совершенно безлюдными.
   А всё случилось потому, что она в разговоре с домовым неосторожно обмолвилась, что понятия не имеет о своих предках. Он любезно предложил ей восполнить этот пробел. И вот они бредут через это ужасное зловонное болото.
-  Где же мы находимся? – уточнила девочка.
-  Год 36, - ответил её друг.  – Земля  эта является одной из римских провинций, в которой живут покорённые германские племена. К одному из них, где находятся ваши «корни», Штефани, мы и направляемся.
-  А нельзя ли было выбрать дорогу поудобнее?
-  Между прочим, мы шагаем сейчас по улицам Кёльна, вернее, будущим улицам, - улыбнулся Штефан. – Совсем  рядом протекает Рейн.
-  А почему эта земля так неприветлива? – заметила спутница.  - Сплошные болота!
-  Ещё  римский  философ Тацит описывал эту страну, как край лесов и топей,  безрадостную для обитания и для взора. Земля здесь плодородная, но непригодна для выращивания плодовых деревьев. Племена занимаются, в основном, разведением мелкого скота.
   Болото постепенно перешло в твёрдую почву с низкорослым кустарником, а через некоторое время путники вступили в густой девственный лес. Девочка остановилась у гиганского дуба и принялась с восхищением его разглядывать. На его ветвях висели какие-то разноцветные тряпочки. Чтобы обхватить морщинистый ствол руками, понадобилось бы не меньше шести Кирров! Смутное волнение овладело ею.
-  Вот, вот! - рассмеялся домовой, -  в вас говорит родовая кровь. Дуб этот – священное дерево херусков. Уже не один человек поплатился жизнью за то, что, по незнанию, пытался его срубить. Это считается страшным богохульством.
   После небольшого привала путники двинулись дальше. По мере их продвижения плотный лес сменился на редколесье. Штефани показалось, что неподалёку кто-то всхлипывает. Кирр проворно забрался в колючий кустарник и выудил оттуда плачущую девочку лет семи. Видимо, рослый воин не внушал ей доверия, несмотря на то, что благодушно улыбался. Другое дело –  Штефани, которая сумела быстро успокоить ребенка.
-  Как тебя зовут? – спросила она.
-  Агриппина, - ответила та.
-  А почему ты прячешься?
-  После того, как умер мой отец, Германик, император Тиберий сослал нашу семью в эти места. Здесь умерла моя мама, а старшие братья и сёстры были схвачены легионерами. Мне же удалось бежать, - поведала не по годам смышлёная девочка.
-  Это особая история, - грустно сказал домовой. - Германик был племянником римского императора Тиберия. Он проявил себя прекрасным полководцем и пользовался безграничным доверием римских легионов. Он был способен занять высшую должность в государстве, а это не нравилось Тиберию. В расцвете сил Германик загадочным образом умирает, а его семья ссылается сюда.
-  Но с детьми осталась мать!
-  Она уморила себя голодом, опасаясь, что её отравят. Ей был хорошо известен нрав Тиберия. Старшие дети бесследно исчезли. Остались только младшие, Калигула и Агриппина.
-  Бедная сиротка, - посочуствовала Штефани. – Не бойся, мы не дадим тебя в обиду! – обняла она её за худенькие плечи.
   Они вышли на дорогу и прошли совсем немного, когда их нагнала небольшая группа римских всадников. Их потемневшие от усталости лица выглядели хмуро. Быть может, они проскакали бы мимо, выполняя какое-то важное поручение, если бы один из всадников в коротком красном плаще не впился взглядом в Агриппину. Он на полном скаку осадил лошадь и громко сказал, обращаясь к воину с властными чертами лица:
-  Смотри-ка, центурион! Перед нами дочь Германика, Агриппина! Тиберий приказал разыскать её и доставить к нему, а заодно и её покровителей.
-  Хорошая возможность для нас оставить эти проклятые богом места! – весело выкрикнул кто-то из всадников. – Император не забывает услуг!
   С минуту центурион мрачно рассматривал путников.
-  Кто такие? – сурово спросил он.
-  Я – Антоний Квинт, свободный римский гражданин. Направляюсь к своему дяде в провинцию, чиновнику Марку Флавию. А это мой приятель из племени маркоманов, - представил домовой Кирра. - По пути мы случайно наткнулись на девочку, которую вы называете Агриппиной. Что плохого в том, что мы приютили бездомного ребёнка?
   Центуриону пришёлся по душе смелый ответ соотечественника. Тем более, что он знал,  какая участь ожидает юную пленницу, когда она окажется в руках Тиберия. Но воин не мог позволить себе отпустить Агриппину и её спутников. Он был не один. У императора всюду глаза и уши. Подобного великодушия он не простит.
-  Связать их, - коротко бросил он.
-  Тит Плиний, - назвал Штефан центуриона по имени, - я понимаю тебя, но пойми и ты меня.
   Соскочившие с лошадей римляне с разбегу наткнулись на невидимое препятствие. Вскрикнув, они попадали. Не столько боль, сколько изумление овладело ими. Они ощупывали прозрачную стену, стараясь отыскать выход из замкнутого круга. Но напрасно. А их короткие римские мечи, которые приводили в трепет врагов, ломались как щепки, при ударе о странную преграду.
-  Не утруждайте себя, - посоветовал домовой, - вы будете свободны только завтра на рассвете.
   Путников настигла ночь. В стороне от дороги они разбили палатку и развели костёр. Вокруг простирался кромешный мрак, внушающий страх и недобрые предчуствия.
-  Не опасно ли тут ночевать? – встревожилась Штефани. – На нас могут напасть!
   Агриппина разделяла её мнение, пугливо поднимая голову и прислушиваясь к ночным шорохам.
-  Можете спать спокойно, - обнадёжил их спутник. – Во-первых, с нами Кирр, который никогда не спит, а во-вторых, - он таинственно приподнял брови, - человек с недобрыми намерениями к костру не сумеет приблизиться.
-  Как это? – у Агриппины заблестели глаза.
-  А вот так! – объяснила ей попутчица. - Злой человек будет в двадцати метрах от костра, но не сумеет к нему подойти, сколько бы ни шёл. Понятно? – рассмеялась она.
-  Понятно, - кивнула сообразительная дочь Германика. – Вы сговорились с лешим.
   Как только взошло тусклое солнце, друзья отправилась в путь. К полудню они добрались до живописного озера, у которого расположилась большая деревня.
   Штефани с интересом рассматривала приземистые, грубо сколоченные из неотёсанного дерева, избы местных жителей. Крыши их были покрыты слежавшимся камышом, который торчал во все стороны. Камень строители не использовали, а черепица была им ещё неведома. Судя по неказистому внешнему виду домов, их обитателей отнюдь не смущали проблемы дизайна.
-  Как мало эти дома похожи на наши! - разочарованно протянула она.
-  Это ещё хоромы, - ответил домовой. – Здесь принято также рыть подземные ямы, поверх которых наваливают много навоза и которые служат убежищем на зиму. Там же хранятся запасы пищи.
-  Это первая деревня на нашем пути, - поделилась наблюдениями Штефани. –  Где же остальные?
-  Германские племена свободолюбивы и горды, они не выносят соседей и всегда селятся подальше, где кому понравится, – объяснил её спутник.
   По улицам деревни неторопливо расхаживали люди, одетые в одежды из звериных шкур, бегали полуобнажённые дети. Здесь же деловито рыли землю длинные поджарые свиньи. В загонах теснились козы, взбалмошно кудахтали куры.
-  Здесь живёт племя херусков, одно из старейших германских племён, - сообщил домовой. – Отсюда исходят ваши корни, Штефани.
-  Вы хотите сказать, что в этой деревне живут мои пращуры? – подняла брови собеседница.
-  Да, - задумчиво ответил тот. – Не каждому человеку дано видеть их.
   Как водится в таких случаях, первыми заметили появление незнакомцев дети. Оставив свои игры с деревянными мечами и копьями, они окружили их плотной стайкой. Появление чужаков в деревне было целым событием.
-  Эй, римлянин! – задиристо выкрикнул долговязый подросток, - ты не перепутал дорогу?
-  О, нет! – рассмеялся домовой. – Дорогу так же трудно перепутать, как твоё имя с другим. Не так ли, Сегест?
   Взрыв смеха сверстников обрушился на незадачливого парня. Он попятился.
-  Откуда ты знаешь моё имя?
-  Это было нетрудно. Я слышал, как твои друзья к тебе обращаются. Не скажешь ли, достойный юноша, как пройти к старейшине племени?
   Сегесту польстило, что молодой римлянин столь почтительно обращался к нему.
-  Как же не знать, если имя Алариха известно даже в Риме! – подросток за словом в карман не лез. – Вот же его дом, прямо перед вами!
   Внимание путников привлёк нарастающий шум. Из-за поворота вылетела повозка с взбешёнными лошадьми. Они мчались, не разбирая дороги. С оскаленных морд падали клочья пены. В повозке, оцепенев от страха и судорожно вцепившись в доски, сидела девушка. Несколько здоровых мужчин бросились на перехват, но были отброшены обезумевшими лошадьми.
   К повозке рванулся Кирр и, жёстко схватив лошадей за узду, остановил их. Рослый парень обладал нечеловеческой силой. У наблюдавших эту сцену даже создалось впечатление, что лошади вместе с повозкой на мгновение зависли в воздухе.
   Затем он подошёл к повозке и галантно помог выбраться оттуда полуобмершей от пережитого ужаса девушке. Глаза её излучали благодарность. На шум сбежались германские воины. Они подходили к Кирру и одобрительно хлопали его по плечу. Все мужчины племени херусков были массивными и крупными с ясными голубыми глазами и длинными русыми волосами.
-  Совсем неплохо для воина из племени маркоманов, - услыхала Штефани спокойный голос. - Вы оказались у нас кстати.
   У дома старейшины стоял мужчина средних лет в грубой льняной тоге, перехваченной на груди серебрянной пряжкой, и доброжелательно смотрел на чужаков. Длинные пряди седых волос, кустистые брови над пронзительно-голубыми глазами и гордая осанка выдавали в нём вождя племени.
-  В повозке находилась моя внучка, - продолжал он.  – А теперь скажите,  что привело вас сюда?
   Штефан склонил голову, прижал правую руку к сердцу и сказал:
-  Достопочтимый Аларих! Мы устали в пути и просим у тебя крова на несколько дней.
-  Ну что же, - ответил тот, - мы встречаем врагов с мечами, а друзей с радушием. Туснельда, - ласково обратился он к внучке, - проводи гостей в дом.
   Девушка, не сводившая с Кирра влюблённых сияющих глаз, с радостью выполнила его поручение.
   Едва путники успели привести себя в порядок, как Туснельда пригласила их к обеду. За длинным, грубо сколоченным столом сидело множество мужчин. Их крупные тела были расслаблены, а на заросших лицах добродушно светились голубые глаза.
   Добрая дюжина херусков вернулась с охоты в дремучих лесах и на столе возвышались добытые ими трофеи: зажаренные и лоснящиеся от жира туши диких кабанов, зайцев и фазанов. В больших деревянных блюдах были навалены куски тёмно-бурого медвежьего мяса. Во дворе жарилась на вертеле оленья туша. Часть водившейся в озере рыбы, разумеется, не по своему желанию, перекочевала на стол. Хлеб никто не резал на аккуратные ломтики, а просто разламывали руками.
   Мясо воины ели прямо с ножей или, ухватив кость рукой, жадно её обгладывали. Вино, стоявшее на столе в объёмистых кувшинах, поглощалось в несметном количестве. Впрочем, херуски не забывали и о напитке из перебродившего дикого мёда.
   Гостям достались почётные места по левую руку от Алариха. С доброй усмешкой он следил, как они едва прикасались к пище. Без привычной вилки и столового ножа Штефани было явно не по себе. Она не столь виртуозно орудовала длинным ножом и руками, как окружающие. Оставалось только надеяться, что новая привычка не закрепится и не заставит её мать, фрау Мюллер, падать в обморок.
-  В этом племени люди любят поесть, - заметила наблюдательная девочка.
-  Это одно из немногих удовольствий, которые они могут себе позволить, -  ответил домовой. - В мирное время мужчины охотятся в ближайших лесах или проводят время в полной праздности, предаваясь сну и чревоугодию. Беспробудно пить сутки напролёт ни для кого не позорно. Их трудно убедить вспахать поле, чтобы когда-нибудь получить урожай, но легко уговорить сразиться с врагом. Они считают за трусость упорным трудом получить то, что может быть добыто в бою кровью.
   Штефани взяла низкий серебрянный кувшин с мёдом диких пчёл и принялась разглядывать на нём искусный узор. Интересно, как он попал сюда, в качестве трофея или подарка?
- Это дар Тиберия, - объяснил её друг. –  Херуски, как и остальные германские племена, не дорожат ни золотом, ни серебром. К этому серебрянному сосуду они относятся не лучше, чем к вылепленному из глины.
   Разговор за столом шёл о непомерных налогах, которыми римляне обложили германские племена и о произволе властей.
-  Римские чиновники совсем распоясались! – гневно сказал высокий, широкоплечий молодой воин. – Сначала они боялись ступать ногой в наши земли, а теперь грабят, ссылаясь на указания Тиберия! 
   Глаза его недобро сверкнули.
-  Клянусь великим Вотаном, когда-нибудь я всажу меч в их жирные тела! – воскликнул он под всеобщее одобрение.
-  Кто такой Вотан? – тихо спросила Штефани домового.
-  Бог неба, войны и победы, в которого германские воины свято верят.
-  А помните, совсем недавно они продали нам пропавшее зерно! – недовольно напомнил могучий бородатый херуск.
-  И это, несмотря на то, что мы по договору с Тиберием охраняем границы империи и поставляем в римские легионы отличных воинов. Они служат даже в личной гвардии императора, - добавил седой воин, у которого вместо левого глаза распластался широкий рубец.
-  Другие племена тоже недовольны, - вступил в разговор Аларих. - Я говорю о племени маркоманов, сугамбров, фризов и хаттов. Вместе мы представляем внушительную силу, и римлянам следовало бы это учитывать.
-  Они забыли уже своё поражение в Тевтобургском лесу двадцать семь лет назад, - мрачно заметил воин с рубцом вместо левого глаза. - Помнишь, Аларих, как это было? Я лишился там своего глаза.
-  Да, Одоакр. Я был тогда молод и силён. Мы заманили римлян во главе с наместником провинции Варом в дремучий лес. Три дня мы сражались с ними под проливным дождём. Римляне бились, как черти! Я потерял там родного брата. Но тридцать тысяч легионеров нашли в лесу свою могилу. Оставшихся в живых мы принесли в жертву богам. О, это было славное время! – закончил Аларих.
-  Неужели нельзя разрешить проблемы мирным путем? – обратился к старейшине Штефан. - Тиберий – тоже человек и не в его интересах проливать римскую кровь.
-  Ты говоришь разумно, - ответил вождь. –  Но римляне признают только силу, как те взбесившиеся лошади, которых остановил твой друг. И римская кровь – это не собственная кровь императора.
   Ночь путники провели на мягких подстилках из свежего сена. Девочка не видела, как Кирр снял с себя тулуп и заботливо прикрыл её.
   Утром Штефани разбудил истошный женский крик. Oна поспешила во двор. Глазам её предстало невероятное зрелище. По улице, бежала, размазывая слёзы по лицу и причитая, молодая нагая женщина. Волосы её были уродливо обрезаны, а спина кровоточила красными полосами. Её преследовал разъярённый рослый мужчина с бичом в руках. С вожделенным свистом бич впивался в молодое тело. Следом бежала толпа, которая криками поощряла избиение несчастной.
-  Что происходит? – обескураженно спросила гостья.
-  Эта женщина согрешила, - просветил её домовой. – Муж, внезапно нагрянув домой, застал её с любовником в постели. В таких случаях наказание следует немедленно. Муж должен обрезать ей волосы, раздеть донага и выбросить из своего дома. Всё это происходит при родственниках и соседях. Муж гонит грешницу по всей деревне, настёгивая бичом. Клеймо вечного позора никогда не даст ей вновь выйти замуж, какой бы красивой она ни была. Разврат среди германских племён не в чести.
-  А совратитель женщины получит взбучку? – поинтересовалась девочка.
-  Нет. Виновной принято считать женщину.
-  Так это же дискриминация! – возмутилась она. – И почему бы соблазнителю самому не жениться на своей жертве?!
-  А что такое дискриминация? – с трудом произнесла сложное слово Туснельда.
- Это когда из двух виновных людей одного наказывают, а другой остаётся безнаказанным, - доходчиво объяснила Штефани.
-  А, понятно! Дискриминация – это обычай! – сообразила дочь Алариха и кокетливо взглянула на Кирра.
   В свои шестнадцать лет она была необыкновенно хороша. Яркие голубые глаза оттеняли длинные пушистые ресницы, на щеках блуждали очаровательные ямочки, а упругость и белизну кожи подчёркивали роскошные каштановые волосы.
   Только всего этого не замечал молчаливый воин из племени маркоманов по имени Кирр, на котором так часто останавливался взгляд пригожей девушки.
   Штефани подружилась с Туснельдой, а поскольку обе были молоды и непоседливы, во время частых прогулок их сопровождал Кирр. Когда он ловил на себе трепетный и робкий взгляд Туснельды, то начинал с особым любопытством рассматривать траву под ногами, ближайшее дерево или пушистое облако над головой.
   Во время одной из прогулок Штефани увидела на окраине деревни дома, выглядевшие  победнее остальных.
-  Кто живёт в них? – справилась она у подруги.
-  Наши рабы, - охотно объяснила та. – Каждый раб имеет свой дом, семью и участок земли, на котором он сам распоряжается. Раз в год он обязан отдать хозяину часть зерна и скота.
-  А если раб не сможет отдать то, что требует хозяин?
-  Тогда он будет убит, -  небрежно пожала плечами Туснельда. – Нам не нужны ленивые рабы.
   Они перешагнули корни вековых деревьев и спустились к озеру, окружённому глухими зарослями. В холодной прозрачной воде его мелькали стайки рыб.
-  Мне рассказывала бабушка, - таинственно понизила голос Туснельда, - что в центре озера цветут прекрасные розовые кувшинки. Они приносят счастье тому, в чьих руках окажутся. Но добыть их не просто, они растут в глубоком месте и стерегут их свирепые водяные духи. Самые сильные мужчины нашего племени не отваживаются заплывать туда, - шёпотом закончила она.
   Кирр поднял голову, вгляделся в даль и быстро вошёл, не раздеваясь, в воду. Он плыл настолько стремительно, что вскоре превратился в едва заметную точку.
   Туснельда побледнела.
-  Он не вернётся! – сказала она дрогнувшим голосом.
-  Считай, что кувшинки у тебя уже в руках! – успокоила её Штефани. –  Мой друг всегда точно знает, что делает.
   Вслед за её словами подруги увидели над поверхностью воды охапку розовых кувшинок. Одной рукой Кирр держал их над водой, а второй греб, оставляя за собой пенный след. И никакие водяные духи не преследовали его!
   Он выбрался на берег и, не обращая внимания на стекающие с него струйки воды, подошёл к Туснельде и вручил ей букет крупных восхитительных кувшинок. Она замерла в немом восторге, не веря собственным глазам.
-  Ну, вот, я же говорила! – весело воскликнула её подружка. – Теперь ты станешь самым счастливым человеком на свете!
-  Спасибо, Кирр, - странно изменившимся голосом поблагодарила Туснельда и, прижав букет к груди, подошла к нему так близко, что юноша почувствовал её горячее дыхание. Она смотрела на него в упор. Он пытался отвести взгляд, но всюду были только её бездонные сияющие глаза.
-  Ну что же, нам пора, - пришла ему на помощь Штефани. – Нас ждут к обеду, - беспечно напомнила она, заложив руки за спину.
   На обратном пути они повстречали группу парней, которые развлекались тем, кто дальше забросит большой тяжёлый камень. Их крепкие мускулистые тела лоснились от пота.
-  Эй, маркоман! – крикнул Кирру один из них, - покажи-ка, на что ты ещё способен! Девушек сопровождать может и ребёнок!
   Тот взглянул на камень и скептически хмыкнул. Парни расценили его поведение как отказ от вызова и проявление слабости. Однако чужак прошёл мимо камня, схватил громадный кусок скалы, вырвал его из земли и швырнул. Очертив длинную дугу, он шумно рухнул на лес, завалив несколько деревьев. Кирр похлопал оторопевшего херуска по плечу и пошёл к поджидающим его спутницам.
   Но друзья были не одни.  За ними неотлучно следовала одна человеческая тень.  Это был  Тор,  молодой  воин,  давно  влюблённый в  Туснельду,  но она  не  отвечала  ему взаимностью.  Наблюдая за  знаками  внимания  своей  избранницы  к  незнакомцу, он пылал от негодования. Когда он крался за ними, в голове его созрел план.
   Когда гости вышли из избы, в воздухе со свистом пронёсся нож и вонзился, дрожа острым лезвием, в дерево, над головой Кирра. Неподалёку стоял Тор с мечом в руках и вызывающе смотрел на своего недруга. Это был вызов на поединок.
   Маркоман с недоумением обернулся к домовому.
-  Пресловутая человеческая ревность, мой друг, - объяснил тот. – Она слепа и лишена благоразумия. Этот парень вообразил, что ты отбиваешь у него девушку. Он давно влюблён в Туснельду. Ты обязан принять вызов, это – один из местных обычаев.
   О, Боги! Только лишь из-за симпатии к нему одного человека он должен убить другого или погибнуть самому! Где здесь логика? Как легко привыкли люди проливать кровь!
   Тор, несмотря на молодость, был искушённым воином и провёл, сражаясь в римских легионах, не один год. Он был твёрдо уверен в победе над чужаком. Его длинный меч со свистом порхал в воздухе, исполняя леденящий душу танец смерти. Вокруг противников быстро собралась толпа.
-  Он убьёт Кирра! – побледнела Туснельда.
-  Не думаю, - уверенно возразила Штефани. – Оба будут живы.
-  Это точно! – поддержала Агриппина, - ведь Кирр в сговоре с лешим и даже с водяным, который позволил ему сорвать розовые кувшинки!
   Маркоман нехотя извлёк из ножен меч. Оба противника сражались без щитов. Это означало, что битва будет бескомпромиссной и кому-то из них придётся умереть.
   Тор с яростью набросился на соперника. Он надеялся решить исход поединка с первых минут. Но его меч лишь неистово кромсал воздух. 
   Если легионер виртуозно владел мечом, то Кирр в совершенстве от него уклонялся. Он мгновенно вычислял направление и силу удара противника и опережал его. Порой Тору казалось, что он поразил соперника, но тот, как ни в чём не бывало, продолжал битву.
-  Херуск не выдержит такого темпа, - заметил Штефан, - он загонит себя. Германские воины способны только к кратковременному усилию.
   Прошло немало времени. Кирр молниеносно уклонялся и изредка лениво отражал удары. Тор устал, его рука предательски дрожала, а меч, такой послушный и грозный, становился всё тяжелее и непокорнее. Его же соперник был свеж и бодр.
   Легионер, выждав момент, нанёс сокрушительный удар. Но его меч, наткнувшись на стальной клинок чужака, сломался у самой рукоятки. Толпа выжидающе притихла. Молодой херуск должен был умереть. Он кинул презрительный взгляд на противника и сплюнул. Смерть не страшила его. Лишь одно лицо искал он лихорадочно в толпе. И он нашёл эти голубые глаза-омуты, опушённые чудными ресницами. Больше ничего не требовалось ему в этом мире.
   Туснельда смотрела на него с жалостью и состраданием, нежностью и восхищением. Ради неё Тор готов быть умереть! Все ждали от Кирра рокового удара. Он занёс меч над головой и ... отбросил его в сторону. Затем подошёл к противнику и подал ему руку. Ни торжества, ни заносчивости не было в его глазах. Только сочуствие и понимание светились в них. Соперник, помедлив, протянул ему свою руку. По толпе пронёсся одобрительный ропот.
-  Твой друг, римлянин, прекрасный воин, - похвалил Кирра Аларих. - Он победил, ни разу не ударив. Думаю, Тор не пощадил бы его.
-  Победить не сложно. Врага превратить в друга гораздо труднее, - выразил своё мнение домовой.
-  Не каждого врага, - возразил вождь. – Иногда только смерть может разрешить конфликт.
   На следующий день всё племя дружно устремилось к озеру.
-  Куда это они? – недоумевала  Штефани.
-  К заповедной роще, - объяснила Туснельда. - Чтобы услышать предсказания жрецов. 
Выиграем ли мы сражение с римлянами? Пойдём, посмотрим!   
   Подойдя к роще, все остановились и с суеверным благоговением стали ждать. Вскоре послышался топот копыт и все увидели, как два седовласых жреца вывели из рощи белоснежных коней, запряжённых в колесницы. Заметив людей, кони остановились и протяжно заржали.
-  Удача! Нас ждёт удача! – громко объявил один из жрецов, подняв вверх посох.
   Толпа облегчённо вздохнула. Боги были на их стороне.
-  Что это значит? – не поняла юная гостья.
-  Жрецы вывели из заповедной рощи священных коней, запряжённых в божьи колесницы и по их ржанию определили, будет ли удача в битве, - сказал домовой. – Этот обычай описал ещё Тацит, - добавил он. – Кстати, у других германских племён существуют более кровавые обычаи. Жрицы из племени кимвров перерезают горло своим жертвам и по вытекающей крови гадают об исходе сражения.
-  Но это же вздор! – возмутилась его собеседница. – Это  всё равно, что гадать по ромашке, отрывая лепестки!
-  Человек нуждается в уверенности, что Боги поддерживают его.
   Ближе к ночи в деревне царило необычайное оживление. То и дело прибывали гонцы из соседних племён, шли к Алариху и о чём-то оживлённо спорили. Ночь прошла неспокойно в напряжённом ожидании каких-то событий. И они не преминули последовать. На рассвете всё племя херусков, снявшись с насиженного места, двинулось в путь. Туда, где оно в союзе с другими племенами должно было разгромить римские легионы. Ситуация была благоприятной и римлянам было неоткуда ожидать подкреплений.
   Заскрипели оси телег, под нестройной поступью тысяч ног задрожала земля. В этот шум вплетались резкие гортанные голоса людей, плач детей и ржание лошадей.
-  Можно ли остановить это побоище?! – встревоженно взглянула на домового Штефани. –  Ведь погибнет столько людей!
-  Нет. Это уже произошло и мы не вправе перекраивать историю. Херуски верят своим богами и иное мнение считают враждебным.
-  А почему тогда воины следуют к месту сражения со своими семьями?
-  Это особенность германских племён. Во время сражения их семьи находятся недалеко и наблюдают за ходом битвы. Они подбадривают сражающихся своим присутствием и криками. А вопли их женщин и плач младенцев – самое священное, что есть у германских воинов. К тому же их боевые отряды состоят только из родственников. Если рядом погибает отец или брат, это усиливает ярость и гнев остальных. Бегство с поля боя для воина считается несмываемым позором, и вся его семья изгоняется из племени. Смерть или победа! Другого пути нет. Поэтому их так боятся римские легионеры.
   По пути к племени херусков присоединились другие племена: маркоманов, фризов, сугамбров и хаттов. Это была внушительная сила, перед которой, казалось, ничто не устоит.
   Весь день они провели в дороге, а на ночь расположились на отдых в холмистой местности с тем, чтобы утром двинуться к небольшой крепости с римским гарнизоном. Вокруг лагеря были выставлены сторожевые посты.
   С первыми лучами солнца германские воины увидели по другую сторону холма римские легионы. Они стояли в полном боевом порядке грозными прямоугольниками. На ветру трепетали их боевые штандарты и знамёна. Кто-то заблаговременно предупредил неприятеля о восстании германских племён. Римляне имели большое численное преимущество.
   Старейшины поднялись на холм, чтобы лучше разглядеть противника и составить план действий. А римляне, заметив их, выслали двух гонцов. Пришпорив коней, они молодцевато подскакали к вождям. Молодой римский всадник с коротким жёстким гребнем над шлемом надменно передал ультиматум:
-  Или вы сдаётесь и выдаёте нам заговорщиков, или будете разбиты!
   Не  дожидаясь ответа, они развернули лошадей и ускакали.
   Римскими войсками командовал Гай Кассиодор. Двадцать лет провёл он в походах и сражениях во славу империи. Подавление мятежей было для него привычным ремеслом. Но если усмирение черни не составляло проблем, то битва с германскими племенами всегда вызывала в его легионах страшное опустошение. Эти варвары не ведали страха смерти.
-  Мы ещё посмотрим, кто будет разбит! – зло прищурил глаза Маробод, вождь племени маркоманов. – Римляне всегда были заносчивы и спесивы.
-  Они оскорбили нашу честь! – вторил ему Руфин, старейшина племени хаттов. – Я скорее готов умереть, чем уступить их наглому требованию!
-  Расклад сил не в нашу пользу, - трезво заметил Аларих, - но мы не бросим тень на святое имя Вотана!
   Ответом неприятелю стал грохот от множества ударов мечами по щитам, вслед за которым германские племена ринулись на римлян. Легионеры, ощетинившись мечами и копьями, двинулись навстречу твёрдым размеренным шагом, хотя редко у кого из них не дрогнуло сердце от дикого боевого клича врага.
   Умереть на поле боя считалось честью у германских воинов. Погибших ожидали особенные почести: девы-валькирии из личной свиты великого Вотана вознесут их в небесное царство. Там, в райской Валгалле, освещённой блестящими мечами, валькирии будут прислуживать павшим воинам и угощать их мясом вепря и медовым молоком божественной козы.
   Ряды воинов смешались и смерть начала свою страшную жатву. Слышались только глухие удары мечей, храп лошадей и предсмертные крики. Там, в гуще сражения, бились в кровавом угаре забытья Тор и Аларих. Одноглазый Одоарх уже неподвижно лежал, раскинув руки и обняв родную землю.
   Кирр чуствовал себя неловко. Он принадлежал к племени маркоманов и был обязан находиться в их рядах на поле боя. Но Штефан рассудил иначе. Они только наблюдатели.
   Германские женщины поглядывали на Кирра искоса, а Туснельда – с недоумением. В то время, когда его соплеменники истекали кровью, он стоял и наблюдал за сражением. На его глазах блестели слёзы. Он всё больше становился человеком.
   Школьница стояла между друзьями и с ужасом смотрела, как смерть правила свой алый бал. Агриппина же наблюдала за побоищем совершенно спокойно, с несвойственным ребёнку хладнокровием. За свою короткую жизнь она успела уже привыкнуть к виду крови.
-  Штефани, - вывел её из оцепенения домовой, - мы можем уйти, если вам тяжело.
-  Нет, - отказалась девочка. - Я хочу видеть, как жили и умирали мои далёкие предки.
Я, кажется, начинаю их понимать.
   Германская конница всегда славилась своей дерзостью и бесстрашием, она сумела смять правый фланг римлян, которые стали организованно отступать. Но из-за засады, в клубах пыли, вырвалась свежая римская конница, которая  постепенно переломила ситуацию.
   Прекрасно обученная римская пехота стала теснить германских воинов. Всё меньше было заметно рогатых германских шлемов, всё больше напирали в предчуствии скорой победы легионеры.
   Римляне понесли громадные потери, утратив две трети своего войска, но нанесли противнику поражение. Оставшиеся в живых германские воины были пленены.
   Несколько легионов ворвались в германский лагерь. Здесь изумлению римлян не было предела. Женщины, которые во время битвы ободряли своих мужей, бесстрашно бросились на легионеров, не уступая своим мужьям ни в мощи, ни в отваге. Ещё немного, и женщины, почуствовав бесплодность своих попыток, начнут убивать себя и своих детей, чтобы избежать плена и не стать презренными римскими рабами.
   Штефани бросила на домового умоляющий взгляд.
-  Хорошо, - согласился он, - дамам можно помочь.
   Кирр только этого и ждал. Он с немыслимой быстротой метался между легионерами и могучими ударами глушил их, так что женщинам не составило забот расправиться с ними.
   Но напирали новые шеренги римлян, которые пришли в ярость оттого, что тут их ожидал жесткий отпор. Внезапно среди них появился всадник в золоченных, сверкающих на солнце, доспехах. Сильной рукой он резко осадил коня, который захрапел и встал на дыбы.
-  Прекратить! – раздался его повелительный голос. – Немедленно увести легионы!
   Центурион Марий поднял налитые кровью глаза и узнал в нём наместника провинции Гонория, приятеля и соратника императора Тиберия.
-  Эта добыча принадлежит нам по праву! – возразил воин.
-  Ваша добыча на поле боя, а не среди женщин и детей! Я приказываю!
-  Мы подчиняемся твоему приказу, Гонорий, - заскрипел зубами Марий и сделал жест рукой.
   Поредевшие легионы нестройным шагом, в пыли и крови, отправились восвояси.
   Наместник проводил их взглядом и неторопливо соскочил с коня. Когда он развернулся лицом к Штефани, она увидала домового.
-  А теперь мы должны торопиться, - сказал он, - римляне скоро опомнятся и придут за трофеями.
   Гай Кассиодор скупо усмехнулся. Он выполнил поручение Гонория. Победа досталась тяжёлой ценой. Германские воины, связанные друг с другом кровными узами, сражались отчаянно. Лишь немногих удалось пленить, включая Алариха. Римляне набросили на него сеть, не дав возможности покончить с собой. Но где же женщины и дети?         
   Перед полководцем угрюмо проходили только закованные в цепи воины. Они будут проданы в рабство, и судьба их будет плачевна. Многие станут гладиаторами, чтобы к удовольствию римской публики сеять смерть на арене, сражаясь друг с другом или с дикими зверями. Это достойное варваров место.
   Наместник попросил его ещё об одном деликатном одолжении: доставить к нему Туснельду, внучку Алариха, о красоте которой ходили легенды. Она стала бы неплохим товаром. Гонорий всегда нуждался в деньгах.
-  Я не вижу среди пленных женщин, - заметил Гай Кассиодор, - где они?
   Вперёд выступил центурион Марий:
-  Наместник провинции Гонорий лично приказал, чтобы мы их не трогали. Хотя под женскими мечами пал целый легион.
   Воины согласно закивали головами, подтвердив слова Мария.
-  Что?! Гонорий лично?! – язвительно воскликнул полководец. – Да он не высовывает носа дальше своего дворца! Хотел бы я его здесь видеть! Покажите-ка мне германский лагерь! – потребовал он.
   Когда всадники прискакали на место, там уже ничего не было, кроме тел погибших легионеров. Поиски не увенчались успехом. Огромный лагерь, как сквозь землю провалился! Женщины, отлично зная повадки римлян, успели перекочевать в безопасное место, а Кирр позаботился об отсутствии следов.
-  Сможешь ли ты повторить свои слова перед Гонорием? – насмешливо обратился Гай Кассиодор к Марию. – Думаю, он будет приятно удивлён.
-  Я готов повторить свои слова ещё сотню раз потому, что это был именно он, - твёрдо отчеканил центурион.
   Незаметно подкралась ночь, которая накинула сверху бескрайний звёздный полог. Уставшие за день женщины обнимали во сне своих погибших мужей и сыновей. Штефани не спалось. Одна мысль не давала ей покоя. Когда домовой крепко уснул, она тихонько оставила своё ложе и прокралась к Кирру. Бесплотными тенями они скрылись в ночи. Штефан приподнялся и посмотрел им вслед. «У этой девочки доброе и отважное сердце,» - подумал он.
   Она задумала с помощью Кирра освободить пленённых воинов. Римляне заперли их на ночь в большом амбаре, у дверей которого выставили усиленную охрану.
   Внутри, на голой земле расположились около сотни воинов из различных племён. Кто-то тихо стонал, кто-то сыпал проклятиями, кто-то, смирившись с судьбой, безучастно молчал.
   Маркоман подошёл к задней стене, сложенной из толстых брёвен и поднял правую руку. Она раскалилась докрасна и вошла в твёрдое дерево, рассекая его словно масло. Второй рукой он аккуратно снимал и складывал отрезанные части. Его подруга в это время приглядывала за стражей.
   По другую сторону стены пленные с удивлением следили за тем, как странная огненная струя быстро и бесшумно резала дерево, образуя широкий проход. Вскоре через него в амбар проникли две человеческие фигуры.
-  Штефани! – окликнул  кто-то.
   Она вгляделась в темноту и с трудом различила Алариха. Рядом звенел цепями Тор. Оба были настолько слабы из-за многочисленных ран, что двигались с трудом.
-  Тише! - попросила девочка.  -  Мы выведем вас отсюда!
   Все воины были закованы и связаны одной цепью, что абсолютно исключало одиночные побеги смельчаков.
   Кирр, стараясь не шуметь, рвал руками железные оковы, освобождая человека за человеком. Помогая друг другу, узники осторожно выбирались из амбара и растворялись в ночном мраке. Маркоман нёс на руках обессилевшего Алариха. Штефани помогала идти Тору. Правая рука его была перебита и висела плетью, на груди и шее запеклась кровь. К счастью, раны были не смертельными.
   Женщины в германском лагере спали чутко. Услышав слабую поступь и стоны, они повскакивали. Призрачный неверный свет луны очертил в темноте знакомые лица мужей, отцов и братьев. Да, это было возвращение с того света. Несмотря на большие потери, женщины ликовали. В каждое племя вернулось более десятка уцелевших, израненных мужчин. А это значило, что род их не прерывался.
   Туснельда сменила Штефани, и Тор теперь шёл, опираясь на её нежное округлое плечо. Любовь, пылавшая в нём, обезболила его раны, а горечь поражения не так сильно жгла ему сердце.
-  Римлянин, - обратился к домовому Аларих, - твои друзья совершили невозможное, вырвав нас из римского плена. Я знаю, - продолжал он, - что вы не те, за кого себя выдаёте. Ибо не было ещё случая, чтобы Гай Кассиодор упустил женщин и имущество разгромленных племён, а наши воины так легко бежали из его уз. Но кто бы вы ни были – вы наши друзья до тех пор, пока существует этот мир.
-  Аларих, - улыбнулся Штефан, - быть может в отношении нас ты прав, но вот эта девочка по имени Агриппина – настоящая. Она – младшая дочь Германика, который умер именно тогда, когда это было удобно Тиберию. А теперь император разыскивает её. Я хотел бы попросить тебя позаботиться о ней.
-  Германика я знал как честного и храброго воина. Он никогда не гнушался есть с солдатами из одного котла. То, что он умер не в бою, было для меня загадкой. Девочка может жить в моей семье столько времени, сколько ей понадобится. А сейчас нам надо уходить.
-  Подожди, Аларих, - неожиданно вмешался Тор.
   Он подошёл к Кирру и острым ножом слегка надрезал кожу на своем пальце. Затем протянул нож маркоману. Тот понял всё без слов. Штефани зажмурила глаза. А вдруг сейчас у её друга  потечёт не кровь, а машинное масло или какая-нибудь зелёная жидкость! Но её спутник рассёк кожу на пальце, и оттуда заструилась алая человеческая кровь. Тор прижал свою ранку к ранке Кирра и сказал:
-  Теперь у тебя есть кровный брат. Чтобы ни случилось, ты всегда можешь рассчитывать на меня, пока бьется моё сердце.
   Маркоман расстроганно обнял парня.
-  Ну вот, теперь и ты мой родственник! – весело заявила ему Штефани.
   Здесь они расстались с херусками, которым предстояло глухими тропами добираться до враждебных Риму племён, живущих на северо-востоке.
   Девочка наклонилась к Агриппине и поцеловала её.
-  Расти умной и великодушной, - пожелала она. – Удачи тебе и счастья. Никогда не забывай о приютивших тебя людях.
-  Я постараюсь, - пообещала та, неловко обняв свою рыжеволосую знакомую.
-  Прощай, Туснельда, - обернулась к подруге гостья. – Твоя бабушка была права, розовые кувшинки принесли тебе счастье. Потому что Тор любит тебя больше собственной жизни!
-  Сначала мне больше нравился Кирр, - зардевшись от смущения призналась девушка. – Он очень сильный и добрый, но в нём что-то не так. Я не могу объяснить, но я это чувствую. С Тором же совсем по-другому.
   Привычно заскрипели телеги с нехитрым скарбом и чёрное бархатное покрывало ночи задёрнулось за беглецами. Кирр печально смотрел им вслед. Кто знает, быть может он думал о прекрасной Туснельде.
-  Штефани, можете ли вы сказать, кто из этих людей станет вашими прародителями? – тихо спросил домовой.
-  Мне бы очень хотелось, чтобы ими были Туснельда и Тор.
-  Так оно и есть. Даже если бы Тор был продан в рабство и стал гладиатором, он всё равно встретился бы с девушкой. Любовь помогла бы ему выжить.
-  А как сложится судьба Агриппины?
-  Она оказалась не столь благонравной, как её мать. В двенадцать лет её выдадут замуж за престарелого полководца Домиция Агенобарба. После рождения сына, которого нарекли Нероном, он вскоре умер. Агриппина оклеветала Мессалину, жену императора Клавдия, а после её казни вышла замуж за своего дядю-императора. Взойдя на престол, она отравила своего мужа, а немного спустя – его сына Британика. Так она пришла к власти вместе с Нероном, своим сыном. Агриппина прекрасно знала местные нравы. Несколько дегустаторов пищи следили за тем, чтобы в её еде не оказалось яда. Не доверяя им, она принимала перед каждой трапезой микстуру, состоящую из сорока пяти различных противоядий. Но это не помогло ей. Нерону было тесно вдвоём на троне и он со второй попытки убивает мать.
-  Неужели Агриппина не совершила ни одного доброго поступка? –  расстроилась Штефани.
-  Так нельзя сказать, - возразил собеседник. – На месте военного лагеря, в котором она родилась, дочь Германика основала колонию для легионеров-ветеранов. Это поселение, которое на картах обозначалось как Colonia Agrippina, спустя много времени превратилась в Кёльн. Надеюсь, вы знаете этот город? – улыбнулся  домовой.
   Они остановились в лесу у священного дерева херусков. Многовековой дуб было трудно чем-либо удивить. Даже тем, как трое людей, стоящих перед ним, внезапно исчезли. В этом мире непредсказуемые события происходят гораздо чаще, чем можно было бы предположить.







Тайна нефритовой статуэтки

   
   
   Можно ли в тёмной комнате найти чёрную ворону, особенно, если её там уже нет?
Примерно так рассуждала Штефани, извлекая дома из школьного рюкзака учебник истории.
-  Это почему же? – услыхала она скрипучий голос. –  Иногда это случается.
   На подоконнике степенно восседала иссиня-чёрная крупная ворона. Слегка склонив голову, она нахально уставилась на опешившую школьницу блестящим глазом. Заметив смущение девочки, ворона стала на глазах менять свою форму, превратившись в домового.
-  Извините меня, сударыня, за птичий вид, но я решил немного разнообразить своё появление.
-  Это было забавно, - весело хмыкнула школьница. – Хорошо, что вы не явились в облике крокодила или змеи!
-  Речь шла только о вороне, - улыбнулся домовой, - потому что вы явно не довольны уроком истории.
-  Конечно! – фыркнула собеседница. – Сегодня мы изучали следы древних цивилизаций. Но это же нелепо, если вам предлагают обед по телевизору! - возмущённо вскинула она брови. – Будете ли вы от этого сыты?
-  Вы не верите в существование древних цивилизаций?
-  Я не верю в их следы. Запах булочки – это ещё не булочка!
-  Понятно, - весело усмехнулся её друг, - вы хотите сегодня увидеть ворону, которая была вчера. Хорошо, - продолжал он, - не согласитесь ли вы посетить одну из таких цивилизаций? Тем более, что я должен навестить там своих коллег?
-  Охотно! - загорелись глаза у Штефани. – А куда?
-  Примерно двенадцать тысяч лет тому назад, на один интересный остров.
-  О! Эти люди давно превратились в пыль, - грустно заметила девочка.
-  Я бы предпочёл сказать, что они живут в прошлом, - мягко возразил домовой. - Вы же не станете отказываться от своего тела, которое было у вас в семь или десять лет, даже если вам тогда не нравились ваши худые ноги или длинная шея?! Так и во времени всё взаимосвязано. Вопрос лишь в том, как попасть в прошлое. К сожалению, здесь даже вездесущее такси бессильно.
-  Возьмём ли мы с собой Кирра?
-  Конечно. Он бывает незаменим, особенно, когда вам требуется что-то важное осуществить, - многозначительно взглянул на девочку её друг.
   Он развёл руки в стороны и поднял вверх глаза. Тотчас всю комнату заполнил яркий пульсирующий свет. Когда он рассеялся, комнаты, как ,впрочем, и всего остального, не было.
   Они стояли в заросшем пышной растительностью, живописном горном ущелье. Красно-коричневые склоны его были покрыты большими папоротниками, цветущими кустами с розово-фиолетовыми листьями и морщинистыми извитыми стволами деревьев, перевитых длинными лианами. В их густых кронах выделялись продолговатые жёлтые и оранжевые плоды.
   Штефани перевела взгляд на спутников. Домовой и Кирр выглядели настоящими гигантами. Их рост достигал около трёх метров. Облачены они были в синие хитоны с множеством складок. Широкие серебрянные обручи с изображением человеческого глаза, в котором вместо зрачка была отчеканена Луна, обвивали их головы.
   Девочка со страхом перевела взгляд на собственное тело. Не зря она испытывала лёгкий дискомфорт. Точно! Она, как и её спутники, изрядно подросла! Поскольку Штефани была ещё ребёнком, рост её не превышал двух метров, но размер ноги был не меньше, чем у снежного человека. Её кожаные сандалии походили на короткие спортивные лыжи. Из-за ног немыслимой длины она не могла избавиться от ощущения, что стоит на ходулях. Хорошо ещё, что никто из одноклассников не мог созерцать её величественную фигуру. Kазалось, что она смотрит на землю с высоты американской статуи Свободы!
-  Не волнуйтесь, - обнадёжил её домовой, - мы выглядем так же, как население этого острова, находящегося между Европой и Африкой с одной стороны и Америкой с другой. 
-  Какого острова? – выдохнула его спутница.
-  Двенадцать тысяч лет назад здесь был остров, превышающий своими размерами Европу. Быть может, вы слыхали об Атлантиде, легендарной стране с высокой цивилизацией?
-  Конечно! – воскликнула собеседница. – Но ведь этот остров затонул!
-  Да. Очень скоро он окажется в пучине Атлантического океана. А пока на нём жизнь бьёт ключом. Тут тёплый мягкий климат, всегда светит ласковое солнце, а жители не ведают, что такое зимняя стужа. Еще древнегреческий философ Платон писал, что этот остров тучен, приволен, богат стадами, виноградом, пшеницей и изобилует всевозможными плодами.
   Путники, цепляясь за кусты и лианы, выбрались из ущелья наверх. Временами под ногами глухо вздрагивала земля и слышался неясный отдалённый грохот.
-  Уж не динозавры ли? – поёжилась девочка.
-  Увы, нет, - покачал головой домовой. – Есть нечто пострашнее. Сейчас увидите, - интригующе пообещал он.
   По мере того как они взбирались вверх, буйная растительность постепенно менялась на красно-бурые, причудливо нагромождённые, скалы. Выбравшись из сумрачного ущелья, Штефани поражённо ахнула. Они стояли на небольшой горной вершине в потоках тёплого прозрачного воздуха. В лазурно-голубом небе царило яркое солнце.
   Впереди возвышались величественные, подёрнутые голубоватой дымкой, горы. Над одной из них вспыхнули отблески пламени, и потянулся дымный шлейф. Вслед за этим раздался грохот, и заходила ходуном земля. Вихрь из огня и пепла хлынул в небо, оглашая пространство сатанинским ревом, огромные каменные глыбы, словно пушинки, веером взлетели в воздух. Из жерла вулкана стала медленно стекать раскалённая лава. Путники, как завороженные, наблюдали за демонической симфонией огня.
-  Эта горная цепь является Срединно-Атлантическим хребтом, - нарушил молчание Штефан. – Он тянется вдоль всей Атлантиды. Вершины гор превышают шесть километров.
-  А вулканов тут много? – озабоченно осведомилась его юная спутница.
-  Более двадцати. Атлантида - довольно молодой остров, ему только двадцать миллионов лет и он ещё формируется. Поэтому на нём так много вулканов.
-  А каким образом он появился?
-  Из глубин океана. Частые землетрясения и извержения подводных вулканов приводят к появлению и гибели островов.
-  И много здесь людей? – полюбопытствовала девочка. 
-  Старинные карты изображают в этом районе океана загадочные земли с многочисленным населением и большими городами. Атлантиду называли ещё островом Семи Городов.
-  Не мало ли для такого острова?
-  Семь крупных и дюжина мелких, не говоря уже о многочисленных поселениях. Кстати, крупнейший город Атлантиды лежит в долине, позади вас.
   В холмистой местности, среди буйных тропических зарослей, юная путешественница рассмотрела чудесный город с островерхими крышами, зубчатыми стенами и башенками. Вокруг разместились обширные плантации кокосовых пальм, виноградников и жёлтых прямоугольников пшеничных полей. Лёгкие порывы тёплого ветра доносили запахи цветущих деревьев и цветов.
-  Как здесь красиво! - восторженно отозвалась Штефани. – Настоящий рай!
-  Вы рассуждаете, как древние греки, - с улыбкой заметил домовой.  -  По их мифам,
праведники и герои после смерти отправлялись в поля блаженных – Элизий, где всегда солнечно и нет ни зимы, ни ливней. Этим местом греки считали Атлантиду.
   Путникам не пришлось долго пробираться через буйно разросшиеся тропические заросли. Среди роскошного зелёного хаоса, оживляемого россыпями восхитительных цветов, причудливым кружевом переплетенных лиан и уханьем длиннохвостых обезьян, были проторены едва заметные тропинки. Девочка удивилась, что в джунглях совсем не было птиц.
   Её друзья внезапно остановились. Штефан обернулся к спутнице и сделал знак замереть. При этом он смешно округлил глаза, давая знать, что происходит что-то неладное. Кирр вопросительно взглянул на домового, тот улыбнулся и согласно кивнул головой. Его спутник невозмутимо двинулся вперёд. Он не прошёл и десятка метров, как на него сверху, из зелёной мглы, стремительно обрушилось какое-то длиннотелое существо. Это была змея невероятных размеров, поражающих воображение! Её толщина была больше, чем высота легкового автомобиля, а длина – не меньше железнодорожного вагона! Точнее Штефани не могла определить её размеры, так как была лишена возможности измерить тело змеи школьной линейкой. Едва ли это чудовище было способно оценить научные порывы девочки.
   Могучее тёмно-пёстрое тело молниеносно обвилось вокруг Кирра. Все движения змеи были виртуозно точны. Стальное кольцо вздувшихся мышц сжало свою жертву.
-  Что это? – испуганно прошептала школьница.
-  Тропическая анаконда, - ответил домовой. -  В джунглях нет никого, кто мог бы ей противостоять. Это уникальная машина убийства. Но с нашим приятелем ей не справиться.
   Анаконда приблизила к Кирру свою приплюснутую голову, с мгновенье рассматривая его холодным, немигающим взглядом. Так смотрит на свою жертву смерть. С привычным равнодушием она открыла пасть, чтобы проглотить свою слабую, незадачливую добычу. Но этот тщедушный человечек стал вдруг увеличиваться, раздвигая в стороны её железные объятия. С непостижимой реакцией мелькали змеиные кольца, стараясь захлестнуть жертву, в маленьких глазках пылала холодная ярость. В этот момент она напомнила карехатиду, злобно беснующуюся в прозрачном вольере.
   А Кирр, вопреки усилиям монстра, превратился в исполинского доисторического мамонта, покрытого густой свалявшейся шерстью. Длинные двухметровые бивни угрожающе кромсали воздух, от каждого шага сотрясалась земля. Мамонт схватил врага мохнатым хоботом, оторвал от себя и швырнул в заросли, поломав несколько деревьев.
   Змея бесследно исчезла. Добыча явно была крупнее той, на которую она рассчитывала. Но говорить о её поражении было рано. Анаконда изменила тактику. Пока мамонт топтался на месте, неуклюже озираясь по сторонам, она вылетела из-за стволов ему под ноги, повалив противника на землю. Через доли секунды его шея и голова были закованы в мышечный корсет, так что он должен был неминуемо задохнуться.
   Но мохнатый гигант, со странной для такого грузного тела быстротой, встал на ноги, подцепил змею бивнями и со страшной силой обрушил на землю, проворно прижав её передней ногой. Тело анаконды описывало в воздухе немыслимые петли, нанося врагу сокрушительные удары, но он только сильнее прижимал её. Когда змея вконец обессилела, мамонт убрал ногу, брезгливо поддел её жёсткими бивнями и вновь швырнул в джунгли.
   Третий раз она уже не решилась напасть. Здесь был некто посильнее её.
   Мамонт неторопливо развернулся, осторожно приблизился к Штефани и, став на одно колено, поклонился ей.
-  Превосходно, Кирр! – девочка была в восторге. – Ты надолго отбил охоту у этого страшилища нападать на людей!
   Солнце не успело ещё описать в небе полукруг, как друзья вышли на окраину города. Они легко прошли через главные ворота, паспорта и визы у них никто не требовал. Поселение даже не было окружено крепостной стеной.
   В глаза путникам бросились, прежде всего, горожане. Они были разного роста! Большинство были такими же же крупными, как и они, но немалую часть составляли «лилипуты» – люди обычного роста.
   Высокорослые атланты были одеты в легкие хитоны различного цвета, но у каждого на голове сиял серебряный или золотой обруч с изображением глаза с Луной вместо зрачка. Люди нормального роста довольствовались одеждой поскромнее – хитонами из грубой ткани.
   Нередко мимо Штефани, понурив головы или неестественно глядя прямо перед собой, проходили люди в коротких набедренных повязках. Они не останавливались как другие, чтобы поболтать немного, не рассматривали окружающих и не любовались красивыми фонтанами, а равнодушно шествовали дальше. В их тусклых глазах не было мысли. Это немало озадачило школьницу.
-  Кто все эти люди? – обратилась девочка к домовому. – Почему они такие разные?
-  Вы видите этих крупных, ростом свыше двух метров, людей? Это элита Атлантиды, собственно атланты. Их здесь большинство. Чтобы представить себе их ум и память, возьмите лучшего отличника своей школы и умножьте его на десять. Атланты отличаются от людей обычного человеческого роста уникальными способностями. Они не нуждаются в компьютерах. Их мозг мгновенно всё анализирует, рассчитывает и запоминает. В истории человечества их  способностям нет равных.
-  А почему на них одежда различного цвета?
-  В этом обществе, которым управляют атланты, существуют своеобразные касты: в фиолетовых хитонах с золотистыми нитями ходят жрецы научной касты, в красно-пурпуровых – представители правительственной касты, в оранжевых – священнослужители. Высшие сановники, члены кворума, носят хитоны небесно-голубого цвета, а глава Атлантиды – Наместник Творца, облачён в одежды цвета полной Луны.
-  А кто же эти обычные, нормального роста, люди?
-  Это – чернь, обыкновенный народ, без присущего атлантам высокого интеллекта и поэтому стоящий на нижних ступеньках иерархии. Они служат атлантам. Каста ремесленников обязана носить серые хитоны из грубой ткани, крестьяне – хитоны зелёного цвета, а каста рыбаков – коричневой окраски.
-  А люди в набедренных повязках? – напомнила Штефани.
-  Это рабы, - смущённо сказал её собеседник. – В основном, люди из других земель, захваченные атлантами в плен. Но есть и собственные граждане из низших каст, которые угодили в рабы за инакомыслие. Чернь должна работать, а не бунтовать. Так думают атланты.
   Девочка хотела ещё о чем-то спросить, но засмотрелась на красивое, в каменных узорах, здание. Дома атлантов были выстроены с учетом их роста и казались необычайно высокими. Они ровно вытянулись вдоль улиц, мощённых гладко отшлифованным булыжником. Штефани залюбовалась ровными сверкающими гранями мраморных колонн с изысканными портиками, которые были непременной частью зданий. Их украшали замечательные мраморные статуи, скульптурные композиции и резьба. На массивных дверях выделялось уже знакомое ей изображение человеческого глаза. Улицы были спланированы так, что все они вели к центру города.
   На площадях били вверх тугие струи фонтанов, выложенных янтарём и цветной мозаикой. Тут же у множества лавочек и разложенного прямо на земле товара теснились люди. Здесь были огромные перламутровые океанские раковины, крупные ветви розовых, красных и чёрных кораллов, гигантские крабы, диковинные рыбы невообразимых форм, морские водоросли, груды всевозможных плодов, овощей, сладкого винограда, одежда, красиво расписанные амфоры и посуда, изящные статуэтки из мрамора, бронзы и кораллов.
   Покупатели расплачивались с продавцами антами – золотыми монетами квадратной, круглой и треугольной формы. Наиболее ценились квадратные анты, за ними следовали по стоимости круглые и треугольные. С одной стороны на монете был отчеканен человеческий глаз с Луной вместо зрачка, а на другой – солнце.
   Воздух был пропитан тонкими ароматами местных прянностей, терпким запахом огородной зелени и морских водорослей. Резкими гортанными голосами кричали зазывалы, назойливо приглашая посетить их лавки. Всюду пылала пронизанная солнечными лучами неправдоподобно яркая листва, в знойном мареве чинно дремали высокие пальмы с мохнатыми стволами, а сказочно прекрасные тропические цветы вызывали восхищение. Казалось, ткни в эту благодатную почву сухую палку и она тут же расцветёт.
   Штефани стало обидно, что даже в этом райском уголке существуют рабы.
   Стоящий перед ней сутулый старичок в серой обветшавшей тоге вдруг схватился за грудь, уронив свои покупки. Под ноги гостье покатились кокосовые орехи и манго. Она машинально собрала их и с радостью вернула хозяину.
   Старичок  поднял голову и со страхом посмотрел на неё. Девочка - атлантка снизошла до такого поступка, как помощь простому смертному! Неслыханно!
-  Вот, пожалуйста, - протянула она ему собранное, - и больше не теряйте. Между прочим, - спросила незнакомка, - как называется ваш город?
   У старика в глазах появился ужас, словно перед ним вырос призрак. Штефани даже бегло осмотрела себя. Ни хвоста, ни рогов, ни ужасных клыков при ней не было. Тогда что же? 
   На плечо ей сзади легла тяжёлая рука. Шесть стражников трёхметрового роста, с серебристыми пластинами на груди, окружили путников. В руках у каждого было длинное копье с тупым веретенообразным наконечником. На их шлемах с острым продольным гребнем также было выгравировано изображение глаза с Луной.
-  Я тебе говорил,  что эти люди ведут себя странно, -  сказал один из стражников другому. - Теперь ты убедился сам. У них наша внешность, но чужие повадки.
   Насчет повадок Штефани готова была поспорить. Как вам это нравится?! Подходят, дают волю рукам, да ещё и хамят! Совсем забыли правила хорошего тона!
-  Кто такие? – спросил старший по чину атлант.
-  Туристы, разумеется! – вызывающе ответила девочка. – Может быть, вам ещё и паспорт показать?!
-  Мы вынуждены подвергнуть вас реклагенации, - невозмутимо объявил стражник.
-  Это ещё что такое? – наивно округлила глаза незнакомка.
-  Своеобразный экспресс-тест на интеллект, - объяснил  домовой.  - Они сомневаются, что мы настоящие атланты. Не думаю, что ваш ответ рассеял их подозрения.
-  Перечислите сто выдающихся членов пяти последних кворумов! – начали атланты опрос со Штефани.
-  Откуда я знаю?! – искренне удивилась та. – Я же не спрашиваю у вас, сколько в Германии политических партий?
-  Элементы, из которых была создана Вселенная?
-  Звёздная пыль! – вспомнила школьница.
-  Неправильно. Сколько будет, если три тысячи шестьсот восемьдесят семь умножить на семь тысяч девятьсот восемьдесят три и разделить на пять?
-  Подождите немного, я должна посчитать! Штефан у вас не найдётся бумаги с карандашом?
-  Отвечайте не раздумывая! - настаивали стражники.
-  Не знаю! – беспечно пожала плечами юная особа. – Я же не с Луны свалилась!
При этих словах атланты выразительно переглянулись.
-  Происхождение человека? – продолжали они опрос.
Штефани прекрасно знала ответ на этот вопрос.
-  Естественно, от обезьяны! – выпалила она.
-  Всё ясно, - подвёл черту атлетически сложенный стражник. – Можно не продолжать. Она издевается над нами.
   Подобным образом атланты стали опрашивать Кирра. Но этот могучий парень упорно молчал и только улыбался. В отличие от Штефани, у него было преимущество: он не мог отвечать на вопросы, даже если бы знал ответ. Только на сложный математический вопрос он ответил мгновенно. Кирр просто начертал ответ рукой в воздухе в виде одной цифры.
   Итак, второй незнакомец, он же Кирр, оказался поумнее девочки, но всё равно не соответствовал требованиям.
   Домовой отвечал на вопросы играючи, подтвердив свою принадлежность к высшей касте. Но он был вместе с этими двумя подозрительными личностями.
-  Пойдёте с нами! – непререкаемым тоном потребовал глава стражи.
   Штефани была, конечно, любопытна, но не до такой степени, чтобы идти туда, куда её заставляют.
-  Нет! – категорически отчеканила она.
   Стражник наклонил к ней копье, но не успел коснуться. Все копья стали вдруг извиваться, словно живые змеи, и, обвившись вокруг плеч атлантов, застыли, сделав их беспомощными. Неимоверная физическая сила стражей порядка лишь слегка ослабила железные тиски. Но тут из-под земли показались корни деревьев, росших поблизости. Они набросились на атлантов и туго перепеленали их. Штефани посмотрела на Кирра. Он был сосредоточен, часть его тела жила и бурлила в этих корнях.
  Непостижимо! Атланты-стражники получили отпор. Какие-то безумцы вздумали им сопротивляться! С дальнего конца площади на помощь торопилось, сверкая доспехами, подкрепление.
-  Ну что, друзья, - весело сказал домовой, - нам пора уносить ноги.
-  Да, гостеприимными этих людей не назовёшь, - подхватила девочка.
-  Сюда, скорее! – приглушённо позвал их кто-то.
   У угла дома стоял уже знакомый девочке старичок. Со стороны забавно было видеть, как впереди быстро семенил маленький  седовласый человечек, а за ним торопливо шагали три рослых атланта. Топот позади нарастал. Преследователи приближались, несмотря на то, что проводник вёл беглецов глухими переулками. Они свернули ещё пару раз. Штефан оглянулся и стены домов за ними бесшумно сдвинулись, перекрыв преследователям путь. Не подозревая об этом, стража ринулась в ложном направлении. Старичок пробежал ещё немного, остановился и прислушался. Затем облегчённо вздохнул.
-  Кажется, оторвались, - удовлетворённо выдохнул он, переводя дух и утирая пот со лба. - Атланты не прощают подобных проступков.
-  Должен же был кто-то преподать им урок вежливости! – рассмеялась Штефани. -  Пусть теперь побегают по городу со своим интеллектом!
-  Напрасно ты смеёшься девочка, они очень умны.
-  Почему они? А разве вы не считаете себя атлантами?
-  Что ты, дитя! Мы простые люди и обязаны им прислуживать! – замахал руками старик.
-  Неужели вы боитесь их тупых копий? – насмешливо бросила его собеседница.
-  Одно прикосновение такого копья парализует волю человека, и он следует, куда прикажут.
-  Неплохо, - весело прокомментировала школьница, - совсем как электрические дубинки у полицейских. А этот дурацкий тест на интеллект?! Мы с Кирром, по их мнению, выглядим, как тараканы! Они могли бы даже Эйнштейна, Гёте и Шекспира отнести к недоумкам!
-  Не забывайте, что это другая цивилизация, - напомнил домовой. –  Вы видели рабов на улицах города?
-  Да.
-  Вы заметили их бессмысленный взгляд?
-  Да, но кому же понравиться быть рабом?!
-  Нет, не поэтому. Они просто не умеют думать. За инакомыслие и поступки, несовместимые с правилами этого общества, они были подвергнуты дэнкенурации.
-  А что это такое?
-  Лишение человека способности мыслить. Такие люди могут только выполнять распоряжения. Атланты не любят проливать кровь и предпочитают другие  методы.
-  Ты прав, незнакомец, - подтвердил старичок. – Жрецы в фиолетовых хитонах хорошо знают своё дело.
   Так, разговаривая в дороге, они вышли на окраину города. Здесь приютились дома попроще, выстроенные из белого известняка. Но всё облагораживала роскошная тропическая растительность с изобилием восхитительных экзотических цветов. Вот только птиц не было заметно.
   Старичок увлёк своих спутников к одному из домиков, окружённым небольшим, но уютным садиком. Среди деревьев весело журчал ручей. С деревянных опор свисали тугие гроздья винограда, наполненные солнечным светом.
   На пороге дома гостей встретила молодая элегантная женщина с девочкой, сверстницей Штефани, но гораздо ниже ростом.
-  Познакомьтесь, - представил их старичок, - моя дочь Нефиатра и внучка Амисутри. А меня, между прочим, зовут Реатрикс, - улыбнулся он.
   Хозяин дома  вкратце изложил родным, что произошло.
-  Чувствуйте себя спокойно, - радушно  сказала  Нефиатра, - здесь  сотни таких домов, как наш. Атланты не могут перетрясти весь город в поисках нескольких человек.
   Она говорила немного медленно и певуче, а её продолговатые голубые глаза искрились добротой и сочуствием, так что Штефани сразу прониклась к ней доверием.
-  Спасибо за кров, - поблагодарил домовой. – Мы не станем злоупотреблять вашим гостеприимством.
   Раздались глухие раскаты, и юная гостья отчетливо почуствовала колебание почвы под ногами. Она так привыкла к земной тверди, что это лёгкое землетрясение показалось ей просто нелепым недоразумением.
-  Не волнуйся, - смешливо фыркнула Амисутри, - это бывает почти каждый день. Мы уже привыкли. Пойдем, я покажу тебе дом, - предложила она.
   Рослой Штефани пришлось наклоняться в дверных проёмах, что ужасно смешило её. Вот уж не думала, что будет чуствовать себя неуклюжим слоном в посудной лавке! Собственные ноги казались ей настолько длинными, что требовалось время, чтобы они сообразили, чего же добивается от них хозяйка?! Юркая Амисутри, лукаво поджав губки, насмешливо посматривала на  неповоротливую спутницу.
   В доме из нескольких просторных комнат, царила спартанская обстановка. Незамысловатая мебель состояла из пары столов, дюжины стульев с гнутыми ножками и низкими спинками и больших, обитых ажурными железными скобами, сундуков.
   Спали хозяева дома на жёстких циновках. Основную часть кухни занимал закопчённый каменный очаг, напоминающий солидный камин. В одной из комнат Штефани заметила много гончарных предметов: расписные тарелки, продолговатые амфоры, кувшины с узкими горлышками, статуэтки. Особняком лежали украшения из золота и серебра, игра света делала их ещё выразительнее. Реатрикс слыл в округе талантливым ремесленником.
   Ни компьютера, ни телевизора, ни даже радио у этих людей не было!  Как же они тогда жили?! Штефани зачахла бы здесь от тоски!
-  А это особая комната, - с гордостью сказала Амисутри, остановившись у резной двери. - Здесь мы взываем к нашему Творцу! Такая комната имеется в каждом доме.
-  Так вы молитесь здесь Богу?
-  Нет, Творцу! – строго поправила собеседница. – Он создал нас на Луне, а поселил на Земле.
   Гостья хотела было поспорить в отношении происхождения человека, но мудро воздержалась. Её новая подруга могла бы обидеться, узнав, что на самом деле она произошла от общих с обезьянами предков. Ведь эти древние люди даже не подозревали о работах Чарльза Дарвина!
   Открыв дверь, девочка благоговейно сложила руки на груди и вошла внутрь. За ней робко протиснулась Штефани. У дальней стены стояла широкая деревянная икона, на глянцевой поверхности которой было изображение человеческого глаза с Луной вместо зрачка. По обе стороны ровным светом горели керамические лампадки.
   Вот почему в городе всюду изображен человеческий глаз! Это символ Творца, его всевидящее око! А Луну население Атлантиды считает своей колыбелью. О происхождении от обезьян не могло быть и речи! Хорошо, что она благоразумно промолчала!
   В углу комнаты на треножнике лежала стопка папирусных листов, которые были густо испещрены клиновидными иероглифами. Причём человек писал их снизу вверх. К приятному удивлению Штефани, значение иероглифов было ей понятно! Это была история народа Атлантиды!
-  Ты умеешь читать? – поинтересовалась Амисутри. - Эти записи сделал мой дедушка.
-  Не только читать, но и писать, решать уравнения, играть на скрипке и работать на компьютере, - скромно потупив взгляд, ответила рослая гостья.
   Не зря же она ходит в школу!
   Амисутри замерла, услышав незнакомые слова.
-  Скрипка, компьютер, уравнения, - перечислила она, - что это такое? Я выросла на окраине и школу для атлантов не посещала.
   Штефани наморщила лобик, обдумывая ответ. Верно говорили древние, что язык мой –  враг мой.
-  Дети! К столу! – позвал их Реатрикс.
-  С удовольствием!  – отозвалась юная путешественница и проворно выскользнула из дома в уютный дворик, где её поджидал обед.
   Хозяин был в восторге от своих гостей. Молчаливый Кирр очистил и углубил ручей, вырубил в скале за считанные минуты глубокий колодец с ключевой водой и перекрыл крыши подсобных построек.
   А Штефан прекрасно знал всю историю, нравы и обычаи его страны и, сверх этого, мог увлечённо рассказывать о том, что происходит в соседних странах.
    Реатрикс недоумевал, почему эти атланты вступили в конфликт со стражей и, более того, снизошли до того, чтобы посетить его дом? Дом обычного смертного человека.
-  А ведь вы не обычный человек, - обратился к нему Штефан. -  Вы родились в семье атлантов.
-  Да, вы правы, - побледнел старик. - У меня есть старшие братья, они настоящие атланты и по росту, и по интеллекту. А я вышел уродцем и поэтому был отлучён от семьи. Таких людей, как я, достаточно много. Атланты терпят нас, потому что на рабов они положиться полностью не могут. Вы знаете теперь, что они делают с инакомыслящими. Только их количество, - понизил он голос, - не уменьшается! Слава Творцу, жрецы ещё не могут читать наши мысли!
-  А вы знаете, Реатрикс, что в действительности не вы, а атланты являются уродами? Но так как их большинство, уродами они сделали вас! - заметил домовой.
-  Что вы хотите этим сказать? – подняла удивлённо брови Штефани.
-  Атланты  пришли на этот остров давным - давно, когда он соединялся цепочкой мелких островков с материками – Африкой и Европой. Так вот, в Европе, в одном большом племени произошла мутация и там стали рождаться необычайно умные и рослые люди. Постепенно они стали теснить своё родное племя и соседей. В конце-концов их обычные, мелкие сородичи, которые видели в мутантах грозных конкурентов, объединившись, прогнали их.
   Так атланты оказались здесь. Это доказывает и их внешность: голубые глаза, белая кожа, светлые волосы. На острове атланты создали высокоразвитую цивилизацию. Но, иногда, в их семьях рождаются нормальные люди, как вы, Реатрикс. В этом обществе уже изгоями становитесь вы. Страх, холодный липкий страх, что родится мелкий уродец, всегда витает в семьях атлантов.
-  А это правда, что люди были переселены на Землю с Луны? – не удержалась школьница от вопроса.
-  Старинные тексты гласят, что Луна сыграла важную роль, как в образовании Земли, так и в населении её человеческими существами. Первичные сущности зарождались именно там, а затем для дальнейшего развития были перенесены на Землю плодами, - рассказывал домовой. - Поэтому атланты так чтут культ Луны. Наряду с этим они поклоняются также Солнцу. Творец послал их на Землю, а Солнце помогло выжить.
-  Вы видели уже пирамиду в центре города? – спросил у домового хозяин дома.
-  Ещё нет, - ответил тот. - К сожалению, стража лишила нас этого удовольствия, но завтра мы наверстаем упущенное.
   Тропическая ночь наступила неожиданно быстро. Густая непроглядная тьма поглотила яркие краски дня. Небо усеяли крупные звёзды, среди которых медленно и величаво плыла Луна.
-  В этой части мира особенно удобно наблюдать за звёздами, - подчеркнул домовой. - Атланты создали совершенную карту неба. А их календарь превосходит по своей точности античный и европейский.
-  Как это им удалось? - озадаченно спросила юная спутница.  -  Ведь у них нет даже телескопов?!
-  Они ведут наблюдения с высоких башен-обсерваторий с помощью специально обработанных кристаллов, которые, как линзы, многократно увеличивают изображения небесных объектов, - объяснил домовой.  - Прибавьте к этому ещё острый ум и феноменальные математические способности.
   Штефани полагала, что в дом им придется пробираться наощупь. Тёмная мгла вокруг была так плотна, что осязалась почти физически. Но в доме внезапно зажёгся свет. Неужели пожар! Когда они вошли внутрь, то увидели пару ослепительно сияющих коротких трубок на стенах.
-  Что это?! – оторопела девочка-атлантка.
-  Так мы освещаем наши жилища, - попытался объяснить Реатрикс.
-  Атланты создали эти лампы с помощью кристаллов, способных накапливать, а затем отдавать в виде света, солнечную энергию, - добавил домовой. - Жрецы владеют в совершенстве знанием кристаллов.
-  Улицы  города в центре тоже освещаются таким же образом, -  присоединилась к разговору Нефиатра. - Солнце светит у нас даже по ночам.
   Её дочь с весёлым недоумением рассматривала гостью, которая не знала столь очевидных вещей, известных даже простым смертным!
   Надо же! Штефани опять опростоволосилась! Откуда же ей было знать, что атланты, жившие десятки тысяч лет тому назад, подготовили столько сюрпризов?!
   Она даже уснула с мыслью непременно разобраться с этой коварной энергией. 
   Юная путешественница открыла глаза, когда все были уже на ногах. Солнечные лучи щедро заливали комнату. За окнами на фоне чистого голубого неба застыли вершины пальм. Тут что-то шлёпнулось ей на живот и побежало к голове. Она испуганно вздрогнула и повернула голову. Крошечная пёстрая обезьянка со смешной красно-жёлтой рожицей деловито примостилась ей на грудь. Выпучив глазки и не обращая на девочку никакого внимания, она принялась усердно чесать себя под мышками.
- Лючинда! Что ты тут делаешь, негодницବ¬¬¬¬¬¬¬¬?! – раздался звонкий голос, вслед за которым в комнату вбежала Амисутри . – Ты же разбудила человека!
   Обезьянка от неожиданности отпрыгнула в сторону и с простодушным удивлением уставилась на юную хозяйку. Она была явно недовольна, что её утренний туалет так вероломно прервали.
-  К счастью, я уже не спала! – рассмеялась Штефани. – По правде сказать, не каждый день на меня сыпятся мартышки!
   Услыхав незнакомый голос, обезьянка скорчила рожицу, что-то пропищала и, метнувшись к полуоткрытому окну, исчезла в кустах.
   Наскоро перекусив, друзья отправилась осматривать город. На сей раз, девочка вела себя осмотрительнее, не вертела ошалело головой и не задавала вопросов незнакомым людям. В конце концов, они прибыли сюда не для того, чтобы постоянно демонстрировать страже свои пятки!
   Путники миновали несколько широких многолюдных улиц и вышли на площадь. На ней не было ни построек, ни торговых рядов. В центре её взметнулись к небу три огромные, расположенные друг к другу под одинаковым углом, согнутые полукругом широкие полосы из сверкающего ребристого металла. В середине круга, образованного металлическими полосами, громоздились конусы из больших друз прозрачных кристаллов.
   Внутри этого циклопического сооружения беззвучно плясали тонкие голубые молнии. В нескольких десятках метрах выходили из под земли и вновь ныряли такие же широкие, винтообразно закрученные полосы из светлого металла. На их боковых гранях переливались дымчатые кристаллы.
-  Что это может быть?! – воскликнула  Штефани.
-  Соляритер – аккумулятор солнечной энергии, - охотно объяснил домовой. – Для этого атланты используют кристаллы вместе с уникальными сплавами редких металлов. То, что вы видите, только верхушка айсберга. Основная часть скрыта глубоко под землей и соединена со всей энергосистемой острова.
-  Но зачем атлантам столько энергии?
-  Они используют её для освещения городов, для подъёма пресной воды с больших глубин, для приведения в действие различных механизмов, для своих быстроходных кораблей и летательных аппаратов.
-  Имеются даже самолеты?!
-  Жрецы используют другие технические принципы, поскольку владеют специальными знаниями. Их аппараты способны достигать далёких территорий. Иногда аборигены, живущие там, изображали атлантов на наскальных рисунках, как богов, спускающихся с неба. Эти люди могут попасть на соседние материки, их же не может достигнуть никто.
-  Почему? Ведь Атлантида лежит совсем  рядом с Европой, Африкой и Америкой?
-  Чужеземные корабли не могут подойти к острову, так как вокруг него расположены многокилометровые металлические дуги, связанные с островной энергосистемой. Они способны сжигать суда противника на большом расстоянии от берега. Атланты ещё используют эти сооружения для добычи рыбы или как маяк при возвращении своих кораблей домой.
-  Вот почему никто не может сбежать отсюда! – догадалась Штефани. – Каждое суденышко под контролем! До такого даже Пентагон не додумался!
-  Этот остров гораздо прекраснее, чем жизнь на нём, - грустно заметил домовой. – Несмотря на то, что здесь не бывает ни засухи, ни голода, ни страшных эпидемий чумы.
   Они продолжили свой путь. Ещё на подходе к центру города друзья увидели верхушку исполинской пирамиды, царящей над всеми окрестными домами. По мере приближения к ней пирамида росла, заслонив собою половину неба. Пришлось хорошо задрать голову, чтобы рассмотреть её во всех деталях.
   Она была сложена из огромных тёмно-серых базальтовых блоков, ювелирно пригнанных друг к другу и лесенками уходящими ввысь.
-  Прямо  как  пирамида  фараона  Хеопса  в  Египете! – невольно  вырвалось  у  девочки. - Неужели атланты тоже хоронят в них своих вождей?
-  Нет, - возразил домовой. – Эта пирамида ориентирована по сторонам света и предназначена для ритуальных целей. Жрецы в оранжевых хитонах определяют всю политическую и хозяйственную жизнь Атлантиды. Внутри её находится оракул, устами которого вещает сам Творец. Даже наместник не смеет ослушаться его.
-  А атланты могут туда входить?
-  Да. Лишь один раз в год, на полнолуние. Нам повезло, это как раз сегодня. Вы всё увидите.
-  А обычные люди допускаются сюда?
-  Нет, только атланты – элита общества и мира, как они себя считают.
-  А почему храм построен в форме пирамиды?
-  Потому что в этих строениях концентрируется много космической энергии, которая благотворно влияет на всё живое. Доказано, например, что семена пшеницы, побывав в пирамиде, дают высокие урожаи, а заболевший человек – быстрее выздоравливает.
   Осмотрев гигантскую постройку, друзья двинулись дальше. Путь им пересекла необыкновенная процессия. Впереди важно шли два могучих атланта. Они держали перед собой полосатые, чёрно-оранжевые жезлы. За ними следовали запряжённые цугом восемь крупных мохнатых лошадей, которые тащили громадную каменную голову, высотой не менее четырёх метров. Лицо изваяния было выполнено с удивительной точностью. Штефани не поверила своим глазам. Под статуей не было повозки с колёсами! Лошади просто тащили её, а она висела в воздухе в метре над землей!
   Вдоль каменной статуи, с обеих сторон, шло десятка два рабов. Процессию замыкали  два атланта с полосатыми жезлами. Почтительно замершие случайные прохожие и  высыпавшие из окрестных домов жители разошлись по своим делам.
-  Что происходит, почему статуя парит? – опомнившись, спросила девочка.
-  Эта каменная голова из базальта весит тридцать тонн, - начал домовой. - Её притащили в город из каменоломни в сотне километров отсюда. Жрецы используют для перемещения таких грузов небольшие антигравитационные устройства. - Наша планета, - продолжал он, - покрыта колоссальной энергетической сеткой и в местах пересечения силовых линий возникает концентрация электромагнитной энергии Земли, с чьей помощью можно перемещать предметы в пространстве и времени, независимо от веса. Даже не все атланты знают об этом, а простые люди лишний раз убеждаются в могуществе жрецов.
-  И куда же тащат эту каменную голову?
-  В одно пустынное место. Мы можем проследить её путь.
   Идти пришлось довольно долго, прежде чем они оказались за городом, в гористой местности. На вершине холма, поросшего мхом, они увидели двенадцать каменных голов, стоящих полукругом. Иные из них превышали своими размерами статую, которую доставили атланты. Глаза всех голов были устремлены в небо.
-  Я слыхала о таких истуканах на острове Пасхи, - припомнила Штефани. – Имеется ли связь между ними?
-  Да, - отозвался собеседник. - Атланты воздвигали эти статуи везде, где они хоть ненадолго задерживались. Поэтому следов их поселений на Пасхи учёные не могут обнаружить.
   Руководитель процессии отдал короткое распоряжение. Рабы освободили лошадей и отвели их в сторону. Тяжелый груз продолжал висеть в воздухе. Затем часть рабов навалилась на него и сдвинула к нужному месту. Один из атлантов подошёл к статуе и прикоснулся к ней в нескольких местах. Базальтовая голова плавно перешла из горизонтального в ровное вертикальное положение. Тот же человек снял с неё какие-то плоские предметы и она грузно рухнула на подготовленное, слегка углублённое, ложе.
-  Все очень просто! - беспечно прокомментировала школьница. - А в наше время ученые ломают головы над тем, как эти статуи были установлены. А всё потому, что считают атлантов глупее себя!
-  С сегодняшнего дня наступило полнолуние, - сообщил домовой, - и завтра всё население города соберется здесь. В отличие от пирамиды, сюда могут приходить все желающие, кроме рабов. Как видите, в дни Великой Луны атланты довольно демократичны, - скептически  заметил он.
   Оставшееся время они провели, осматривая город. На фоне домов из серого базальта бросались в глаза высокие, напоминающие восточные минареты, но увенчанные круглыми куполами, башни, с которых жрецы вели наблюдения за звездами.
   В рукотворных каналах тихо плескалась холодная прозрачная вода, над которой склонились развесистые папоротники, кокосовые пальмы и цветущий кустарник.
   Путники подошли к белоснежному, пронизанному солнечными лучами, зданию прямоугольной формы, стены которому заменяло множество мраморных колонн. Их основания были опоясаны великолепным орнаментом, выложенным золотыми брусками разных оттенков. Вокруг был разбит странный сад, в котором всё ослепительно сверкало и переливалось.
-  Что это значит? – пораженно прикрыла глаза рукой Штефани.
-  Все деревья в этом саду, а также цветы, животные и даже насекомые выкованы из чистого золота, - объяснил её спутник.
-  Интересно! – недоверчиво протянула девочка, подходя к одному из деревьев.
   Действительно, ветви его и листва были сделаны из светло-желтого, пластичного металла. Каждый лист был филигранно отточен, со всеми прожилками и изгибами, так что выглядел живым. На ветвях, распушив перья, восседало несколько экзотических птиц виртуозной работы. Вместо глаз сияли драгоценные камни. Казалось, увидев непрошеных гостей, они готовы были испуганно вспорхнуть. У соседнего дерева настороженно застыла изящная золотая лань.
   Они прошли по дорожкам, посыпанным золотым песком, к строению. В глубине здания прямо в воздухе парил пылающий шар.
-  Что это за дом? – вопросительно вскинула брови Штефани.
-  Мы находимся в священном месте, у храма Солнца, -  ответил домовой. - А  в  нем сияет его миниатюрная голограмма, спроецированная в воздух лучами кристаллов. Талантливая и очень убедительная для простого люда работа жрецов. Вы, кстати, можете подойти и потрогать солнце, оно не обожжёт.
-  Не советую! – раздался предостерегающий голос.
   К ним бесшумно подошел жрец-атлант в оранжевом хитоне. На груди его висела массивная, мерцающая цепь с крупным медальоном, на котором было отчеканено Солнце.
-  Не советую, - повторил он, - иначе солнечные змеи растерзают девочку! Разве вы не знаете об этом?
-  О чём это вы? Какие змеи? – с наигранно-веселым удивлением спросил Штефан.
   Девочка подошла к висящему раскалённому шару и спокойно погрузила в него руку. Она даже повертела ею для пущей убедительности. Сначала жрец испуганно съёжился, но затем лицо его изумлённо вытянулось.
-  Где же ваши солнечные змеи? - рассмеялась незнакомка. – Вероятно, у них сейчас обеденный перерыв?!
   Жрец, ни слова ни говоря, надменно  развернулся и исчез за колоннами.
-  Последуем его примеру, - весело предложил домовой, - через три минуты здесь будет стража.
-  А солнечные змеи действительно существуют? – решила выяснить его спутница.
- Да, - кивнул её друг. – Так называют ярко-жёлтых горных змей, укус которых смертелен для человека. При приближении к солнечному шару эти твари сыпятся с потолка на несчастную жертву. Но Кирр лишил их этой возможности. Иначе, когда же ещё могли бы вы потрогать Солнце руками!
   Они отошли от храма на почтительное расстояние и могли видеть, как туда ринулся целый отряд отборной стражи, который, впрочем, так же резво выскочил обратно. Здание кишело ядовитыми змеями!
- Как говорила одна старая ворона, - рассмеялась Штефани, - главное – вовремя смыться!
  Ночь, как обычно, внезапно опустила над городом свои чёрные бархатистые крылья. На улицах зажглись фонари.
  Со всех сторон к пирамиде заструились разноцветные ручейки, состоящие из атлантов в цветных хитонах. Они шли молчаливо и торжественно.
   «Такое впечатление, - подумала девочка, - что они идут на выборы в Бундестаг или в цирк. Хотя, несомненно, дни Великой Луны – событие для атлантов более значимое, чем приезд к ним цирка из двадцать первого века. Ещё, чего доброго, начнут определять интеллект артистов и сочтут их за каких-то прыгающих человекообразных насекомых. Но циркам это не грозит, потому что им хватает работы и в настоящем времени».
   У входа в пирамиду выстроилась в две шеренги стража. Она словно сканировала взглядами проходящую мимо публику. В священную пирамиду мог попасть только избранный народ Творца.
  «Прямо как в кинотеатрах, - весело пронеслось в голове у Штефани, - где детям до шестнадцати вход запрещён, но каждый ребенок может смотреть этот фильм по «видику!».
   Непривычно было видеть пирамиду изнутри. Её размеры подавляли. Стены цвета небесной лазури вызывали ощущение бесконечного простора. Даже высокие атланты казались здесь крошечными муравьями. Всем пришедшим с лихвой хватило места. Впереди, как в первых рядах партера в театре, расположились высшие сановники и сам Наместник. Но в этом месте им не пристало повелевать. Здесь хозяевами были жрецы в оранжевых хитонах.
   В центре пирамиды на возвышении был устроен большой круг. По всему периметру его располагалось множество тайных знаков и иероглифов. Каждой части света соответствовал голубой карбункул. А в центре круга царил восхитительный, величиной с человеческую голову, чистой воды бриллиант.
-  Это что ещё за устройство? – тихо справилась Штефани.
-  Оракул. Он предсказывает атлантам самые важные события. Даже Наместник обязан следовать его советам.
   К возвышению с оракулом вышел Высший жрец Луны. Благообразная седина залила его длинные волосы, голубые глаза неистово горели, а обилие морщин не могло скрыть крутые и властные черты лица. Правой рукой он сжимал короткий толстый жезл, увенчанный магическим глазом с Луной.
-  Сегодня, в первый день нашей праматери, Великой Луны, - гулко прозвучал его голос, - мы собрались в этом священном месте, чтобы узнать о предстоящих событиях года и о том, как нам следует жить дальше. Устами оракула с нами будет беседовать сам Творец! – торжественно возвестил жрец.
   Он поднял жезл, и в пирамиде наступила непроницаемая тьма. Вскоре забрезжил слабый свет. Штефани задрала голову и с изумлением увидела, что стены пирамиды медленно отходят четырьмя треугольными лепестками в стороны, открывая бездонное небо, в котором, прямо над пирамидой, зависла большая полная луна.
   По периметру круга засияли голубые кристаллы, игра света на их гранях отразилась на бриллианте в центре. Он вспыхнул, и тонкий голубой луч упал на шкалу круга, высветив на узком участке знаки и иероглифы.
-  Нас ждут трудные времена, - прикрыв в экстазе глаза, предрек Высший жрец. - Творец создал мир. Мы, его любимый народ, избраны этот мир совершенствовать. Наш остров ненадёжен и зыбок и может когда-нибудь уйти в пучину океана. Мы должны расселиться по всему миру, превращая примитивные существа в рабов во славу нашего процветания и замыслов Творца! – громко закончил он свою короткую речь.
   Как только его выступление прекратилась, стены сомкнулись вновь и, как  прежде, стало светло.
   Атланты молча и степенно расходились. Слова были неуместны, всё было предельно ясно.
-  Ничего себе, - съязвила Штефани, - аудиенция у Луны! Додуматься только! - весело возмущалась она. - Даже наши политики себе такого не позволяют!
   Она представила себе в Бундестаге оракула, который заменил бы всех депутатов и невольно рассмеялась. Сколько денег сэкономила бы тогда казна?!
- Тут дело в другом, - печально заметил домовой. - Атланты стремятся к мировому господству, а это опасно.
-  А разве высокий интеллект не гарантия, что его обладатели на плохое не способны?
-  К сожалению, этого мало. Природа  щедро одарила атлантов умом и физической мощью, но обделила нравственностью. Да, они не любят убивать, они не выносят, в отличие от древних римлян, зрелища крови. Но они обезличивают рабов, превращая их в послушных зомби. Любое инакомыслие преследуется.
   Друзья добрались домой глубокой ночью. На окраинах города путь им освещала полная Луна. В её неверном голубоватом свете завороженно застыли сказочными персонажами дома, пальмы и цветущие кактусы. Лунные блики трепетно водили хороводы на поверхности воды в каналах и ласково шептали ей слова любви.
   Было тепло, но Штефани слегка знобило от возбуждения из-за пережитых событий. Она с радостью прильнула к Нефиатре, которая поджидала их, несмотря на позднее время.
-  Ну что, довольны? – спросила хозяйка. -  Наверное, проголодались! – она заботливо выставила на стол еду.
-  Очень довольны и ужасно проголодались! - быстро отреагировала юная гостья. - Мы с Кирром можем съесть целую скалу!
-  Пожалейте свои зубы, - пошутил домовой, - иначе вам не поможет даже Лунный Столб!
-  А это ещё что такое?
-  Завтра ночью, в дни Великой Луны, мы идём к священным статуям за благословением Творца, - объяснила Нефиатра. - Поэтому ты должна хорошо выспаться!
   Она поднялась на цыпочки и погладила по голове сидящую рослую Штефани, совсем как мама. Только той это делать куда проще, потому что дома её дочь совсем другого роста.
   Гостья вовремя добралась до постели, поскольку тут же рухнула и сладко уснула.
   Она открыла глаза уже за полдень и увидела над собой смеющееся лицо Амисутри.
-  Ну ты и спишь! – с весёлой укоризной покачала та головой.
-  А что, сегодня уже завтра? – протирая глаза, сонно спросила девочка.
-  Нет, сегодня – это сегодня! – с озорной усмешкой возразила её подруга.
-  Надеюсь, я не проспала Столб с Луны или, как его, Лунный Столб? – сладко зевнула собеседница, щуря глаза от яркого света.
-  Пока нет, - с лёгкой иронией посмотрела на неё Амисутри. –  В таком случае тебе придётся подождать ещё год. Едва ли ты сможешь уговорить Луну сделать это раньше!
   Штефани с трудом подняла своё большое тело с постели. Оно казалось таким тяжёлым и неуклюжим!
-  Между прочим, - внучка Реатрикса загадочно поджала губки, - во дворе тебя ждёт сюрприз!
   Кто же в таком случае станет медлить?! Гостья проворно выскочила наружу. И не узнала двор.
   И сад, и скромный огородик за домом были превращены в немыслимо роскошный цветник. Цветы занимали каждый сантиметр земли, оставив только узкие тропки. Это было целое цветочное зарево, состоящее из пёстрых, невообразимых форм, цветов. Здесь цвели цветы в форме человеческой руки, сосновых шишек, причудливо завитых океанских раковин, изысканных снежинок и крупных тропических бабочек. Были даже цветы с зеркальными лепестками, так что в них можно было смотреться, как в зеркало. Земные цветы чудесным образом перемешались с цветами из других миров, в которых Штефани уже побывала.
   Тут же росли цветущие магнолии, цвели даже пальмы, их мохнатые стволы и широкие листья были увиты мелкими пурпурно-красными цветочками. А многочисленные папоротники по своей красоте напоминали застывшие в небе новогодние фейерверки. Гроздья винограда с ягодами величиной с яблоко согнули опоры, так что хозяину дома пришлось срочно их укреплять. На огороде цвели овощи невиданных размеров. Среди всего этого великолепия стоял и улыбался Кирр.
   Вот уж не думала Штефани, что её молчаливому спутнику так понравится работа садовника!
-  Твой друг творит что-то невероятное! – с восторгом озиралась Амисутри.  - Всё это выросло сегодня!
-  Кирр умеет находить общий язык со всем, что растёт, - многозначительно посмотрела на неё рослая подруга.
-  А моей маме он преподнёс букет из цветных роз в её рост! Ты не поверишь, но цветы улыбались ей! 
-  Это потому, что твоя мама – очень добрый человек. Всё вокруг пропитано теплом её рук и любовью. Я видела её мозолистые ладони, но когда она ими ласкает, они становятся нежными и шелковистыми. Она так похожа на мою маму, - с рассеянной улыбкой закончила гостья.
   Девочки замолчали, задумчиво разглядывая благоухающие цветы.
-  А ты, Амисутри, в школу не ходишь? – с интересом спросила Штефани.
-  Нет. Школы существуют только для атлантов. Но меня отец обучил грамоте. Это должно быть такое счастье – учиться!
-  Да, уж, – неопределённо вздохнула собеседница. - А ты можешь меня научить писать некоторые иероглифы?
   Амисутри оторопело вскинула глаза: девочка - атлантка просит её о таком одолжении!
-  С удовольствием, - ответила она, скрыв своё смущение.
   Из дома была вынесена пара тяжёлых глиняных табличек. Человек мог писать по свежей глине остро заточенной палочкой.
   Штефани открыла было рот, чтобы спросить, нет ли обычной бумаги с карандашом, но вовремя спохватилась. Она и так уже напоминала человека, который только вчера родился.
-  Этот знак, - показала Амисутри, - означает жизнь, полную  тоски и  разочарований, этот – цветущую землю, этот – обилие воды в каналах.
-  А какой знак означает любовь? – прервала ее подруга.
-  Вот этот.
-  Вполне возможно, - согласилась Штефани, - потому что он  похож на человеческую улыбку. А остальные иероглифы нельзя сделать попроще?
-  Как это попроще? - округлились по-птичьи глаза у девочки.
-  Они такие сложные для запоминания! Прямо как китайская грамота!
-  Эти знаки мы получили от Творца. А запоминаются они очень легко, - возразила удивлённая собеседница.
   Они позанимались ещё немного, а затем внучка Реатрикса пригласила подругу в мастерскую своего деда.
   Старик сидел за гончарным кругом. Комок глины в его мокрых узловатых руках медленно превращался в изящный кувшин.
-  А вот и наша гостья пожаловала! – обрадованно сказал он, продолжая работу. - Если хотите мне помочь, девочки, можете разукрасить пару сосудов. 
   Выбор гончарных, только из печи, изделий  был велик. Штефани приглянулись несколько небольших элегантных амфор. В верхней их части она изобразила полевые ромашки и подсолнухи, красиво оттенив их вязью из зелёных листочков, а в нижней части написала готическими буквами по-немецки: «Привет из Атлантиды. Штефани».   
   Реатриксу её работа с узором из готических немецких букв так понравилась, что он попросил её разукрасить таким же образом ещё десяток амфор.
   Справившись с порученным делом, девочки принялись помогать Кирру. Он решил усовершенствовать гончарный круг так, чтобы его вращала вода из ручья. Хотя подруги больше мешали, чем помогали, он был доволен. А Реатрикса обуял детский восторг, когда молчаливый атлант продемонстрировал ему своё изобретение.
   С наступлением ночи на окраину города, где расположились многотонные каменные головы, потянулось всё население города. Это был второй день Великой Луны. На нём разрешалось присутствовать всем, кроме рабов.
   Атланты стояли впереди, а за ними толпился простой народ. Всем хотелось получить благословение Творца. В небе плыла полная Луна, заливая всю округу бледноватым призрачным светом.
   Прямо перед каменными статуями была разбита площадка, напоминающая по форме широко распахнутый человеческий глаз. По наружной её границе были установлено семь крупных розовых кристаллов. Этой церемонией руководил Высший жрец Луны. Выпрямившись в полный рост, он воздел руки к небу и громко произнес:
-  Весь народ приходит сюда каждый год, чтобы почтить нашу колыбель – Луну, где мы были зачаты, а потом переселены на Землю, дабы могли совершенствоваться сами и выполнять волю Творца, улучшая этот бренный мир. А теперь каждый из вас получит благословение Творца.
   Жрец наклонился и коснулся рукой нескольких розовых кристаллов. Тотчас молочно-белый лунный свет заплясал на их поверхности и рассыпался на лицах истуканов. Впадины их глаз засияли друзами прозрачных камней. Лунный свет, льющийся сверху, упал на них и, отразившись, брызнул дюжиной светлых лучей на семь розовых кристаллов. По всей окружности вспыхнул прозрачный розоватый столб света, вершина которого терялась в небе!
   Пройдя через Лунный Столб, человек очищался от скверны, грехов и получал благословение. Прежде всего, это сделал избранный народ Творца – атланты, а потом стали подтягиваться остальные.
   Вслед за домовым и Кирром в Лунный Столб вступила Штефани. Счастье, радость и безмерный восторг охватили её. В этом магическом розоватом свете она перестала ощущать своё тело, оно куда-то пропало, растворилось! Девочка почувствовала себя крошечной  частичкой  бездонного  неба,   далёких  мерцающих  звезд  и  безмерного пространства, которое жило, дышало и смотрело на неё с бесконечной мудростью и любовью. Все земные мысли показались ей в этот момент такими ничтожными. Её захлестнуло чувство, которое невозможно было выразить словами. Когда она вышла из круга, ей понадобилось время, чтобы вернуться к действительности. Домовой и Кирр с пониманием наблюдали за ней.
-  Эти кристаллы способны обострять ум и чувства человека, - заметил Штефан. - Добавьте к этому ещё чудесный оптический эффект и длительное ожидание человеком этого события. Жрецы – прекрасные психологи.
-  А мне понравилось! – возразила Штефани. -  В этом Лунном Столбе столько тепла, мудрости и любви! – поделилась она своим открытием.
-  Я бы сказал, - добавил домовой, - что здесь человек общается с Творцом. А главный элемент при этом не кристаллы, а человеческая душа.
-  Теперь ясно, почему люди готовились к этому дню, как к празднику, - догадалась девочка. - Лунный Столб играет ту же роль, что и стены церкви!
   Вновь послышался глухой протяжный гул, и мелко задрожала земля, словно неподалёку перекочёвывало большое стадо мамонтов. У Кирра потемнело и нахмурилось лицо.
-  Жаль, - печально обронил домовой, - но все эти люди последний раз общались здесь с Творцом.
-  Вы хотите сказать, что дни Атлантиды сочтены? – с тревогой спросила Штефани.
-  Да. Через семь дней её не станет. Цветущий остров навсегда уйдет под воду. Извержение подводных вулканов приведёт к чудовищному землетрясению, которое расчленит остров на части и ввергнет в бездну океана. А повреждение энергетической системы вызовет серию мощных взрывов, которые ускорят гибель острова. Страшное зрелище.
-  Мы должны помочь простым людям и рабам бежать с острова! У нас есть ещё время!  Реатрикс с Нефиатрой рисковали из-за нас своей судьбой! – настаивала собеседница.
-  Я знал, что вы это скажете, - ответил её друг. - Мы поможем людям. Они смогут перебраться на соседние материки и жить там среди коренного населения, которому они передадут свою культуру.
-  Теперь я понимаю, почему на этом острове нет птиц, - в раздумье произнесла девочка. - Они всегда чувствуют приближение катастрофы и улетают.
   Обратно возвращались все вместе. Их радушные хозяева шли притихшие, сияющие. Рассеянная мягкая улыбка блуждала по их лицам. Они общались с Творцом. Догадываются ли эти великодушные люди, какая ужасная участь их ожидает? Была уже поздняя ночь, и домовой не стал лишать гостеприимных хозяев сна.
   Солнечным утром все собрались за столом. От дальних подземных толчков мелко вздрагивала и позвякивала посуда.
-  Не нравятся мне эти землетрясения, - озабоченно заметил Штефан.
-  Мне тоже, -  вторил ему Реатрикс. - За последнее время они участились, ожили почти все вулканы на острове. Знакомые рыбаки рассказывали, что уже не стало одного мелкого островка по соседству с нашим.
-  Ты наблюдательный человек, - продолжал домовой, пристально глядя на собеседника. - Через шесть дней ваш остров будет полностью разрушен и станет дном океана. Вам нужно бежать, пока не поздно. Мне больно об этом говорить, но это так, - подвёл он черту.
-  А почему вы уверены, что это случится? – вступила в разговор Нефиатра. - Нашему острову тысячи лет и отчего он погибнет именно сейчас?
   Она заметно волновалась: сообщение атланта повергло её в замешательство. Ведь то, что говорит этот странный человек, отразится на жизни множества людей!
-  Штефан прав, - возразил её отец. Совсем недавно наш остров оставили даже птицы. И потом, - смутился он, - я вчера спросил об этом Творца и он ответил так же, как наш друг.
-  Сможете ли вы за оставшееся время предупредить всех простых людей? –  перешёл к делу домовой.
-  Конечно, у меня много друзей, - уверенно заверил Реатрикс. - Сегодня же они отправятся во все части острова.
-  Раздайте каждому из них по флакону, - показал гость на дюжину сосудов с прозрачной зеленоватой жидкостью. - Это для рабов. Несколько капель достаточно, чтобы вернуть им человеческое мышление. Жрецы воздействовали на их мозг излучением  рубиновых кристаллов. Но против яда всегда есть противоядие.
-  Но, как и когда нам следует бежать? – уточнил старик. –  Подводные подковы вокруг острова могут сжечь наши корабли!
-  Нужно отплыть, как только взойдёт солнце. Через полчаса начнется мощное землетрясение, которое выведет из строя энергосистему острова и запасы накопленной энергии выплеснутся наружу в виде взрывов и пламени. Атлантам будет не до вас.
-  Спасибо, - проникновенно сказал Реатрикс, - я чувствовал, что вы пришли к нам с особой миссией!
- Мы принесли плохие вести, - грустно заметила Штефани, обнимая плачущюю Нефиатру.
-  Не будем расставаться на печальной ноте, - предложил домовой. -  Вы благополучно переберётесь в Египет, а в недалёком будущем Амисутри выйдет замуж за знатного египетского вельможу.
   Говоря эти слова, Штефан как-то особенно посмотрел на хозяина дома. Тот смущённо отвёл взгляд. Он не собирался уезжать.
-  Вот ещё! - зарделась Амисутри. - Не стану я выходить замуж, да ещё за египтянина!
-  Куда ты денешься, если полюбишь! – весело возразила ей подруга.
-  Спасибо за гостеприимство, - поблагодарил домовой. - Нам пора.
-  Так вы уже уходите? –  подняла на него Нефиатра заплаканные глаза. - Я соберу вам кое-что в дорогу.
-  Спасибо, не надо, - мягко отказался атлант.  -  Мы живём совсем рядом.
-  Едва не забыл, - спохватился Реатрикс, - это я приготовил для тебя, Штефани!
   Он протянул ей изящную статуэтку девочки из зелёного нефрита. Правой рукой она прижимала к груди большую охапку цветов.
-  Так это же я! – радостно удивилась гостья, - разглядывая филигранную работу мастера. Поверхность камня была гладкой и тёплой, словно человеческая кожа. У подножия статуэтки было выбито несколько иероглифов.
   Путники попрощались и оставили радушный дом. Остановившись в саду, Штефани обвела всё вокруг долгим взглядом. Она хотела навсегда сохранить в памяти этот солнечный, цветущий, с живописным белым домиком, кусочек Атлантиды. Реатрикс проводил их за город.
-  Так ты остаёшься? – тихо спросил его домовой.
-  Да, - вздохнул тот, - я  всё обдумал. Семью  отправлю в Египет. А сам останусь здесь, где родился, где стоит мой дом и цветёт мой сад. Прощайте, друзья! Спасибо ещё раз за ваше великодушие и помощь.
   Перед тем, как войти в джунгли, Штефани оглянулась. Далёкая человеческая фигурка печально смотрела им вслед. Она не терялась на фоне буйной зелени, цветущих кактусов и пальм, судьбу которых Реатрикс решил разделить.
   Кирр мягко коснулся плеча девочки. Он также был глубоко тронут поступком старика, который смело шел навстречу смерти. На свете существуют вещи, которые гораздо сильнее её.
-  Останется ли что-нибудь от Атлантиды? – с надеждой спросила школьница.
-  Да. Это группа Азорских, Канарских островов и острова Зелёного Мыса, которые были когда-то вершинами высоких гор затонувшей Атлантиды. Её вулканы активны и в наши дни. Их извержение подогревает воду могучего течения, которое люди называют Гольфстримом. Оно влияет на погоду в Германии и на всей планете.
-  А правда, что в Атлантическом океане, на месте бывшей Атлантиды, находится Бермудский треугольник, который бесследно поглощает корабли и самолеты?
-  В этом месте дно океана неровное: горы и бездонные пропасти; унылые глубоководные равнины и извергающие лаву подводные вулканы; каньоны, ещё более грандиозные, чем Большой каньон. Прибавьте к этому коварные течения и сокрушительные ураганы. Поэтому здесь покоится так много испанских галеонов, груженных золотом и серебром. Вы это хотели услышать, Штефани? - улыбнулся домовой.
-  Не совсем. Я слыхала, что атланты приспособились к жизни в океане и время от времени похищают технику вместе с людьми.
-  Это было непросто. Катастрофа разразилась внезапно. Но высшие жрецы вместе с Наместником, обладая необходимой энергией и магическими знаниями, успели уйти в параллельное измерение. Их потомки живут там и поныне, контролируя эту часть мирового океана. Разумеется, они довольно любопытны.
-  Погибла ли Атлантида случайно?
-  Вам уже известно, что этот остров - далеко не самое спокойное место на Земле. К тому же атланты извратили и нарушили эволюционные законы. Их общество построено на страхе и насилии. Любое государство, где нет места любви и состраданию, обречено на вымирание. Быть может, из-за этого огромный цветущий остров постигла катастрофа планетарного масштаба.
   Они осторожно спустились по крутому склону в ущелье.
-  Штефан, только не забудьте, пожалуйста, вернуть мне мой прежний рост?! – напомнила девочка.
-  А разве вы не хотите стать достопримечательностью в своём городе? – шутливо спросил домовой.
-  Нет уж, спасибо! Одна телебашня у нас уже имеется!
-  Хорошо, - с улыбкой согласился её друг. - А теперь, сударыня, подойдите к нам поближе, если не хотите оставить тут часть вашего тела.
   Возвращение домой прошло безупречно, если не считать, что девочка довольно чувствительно зацепила стул в своей комнате.
   Как же это здорово: вновь оказаться в своём милом доме, в своём родном городе, где под ногами не трясётся земля, где вулканы не плюются раскалённой лавой и где на улицах людей не подвергают реклагенации!
   Некоторое время Штефани привыкала к своему старому телу. Она всё ещё боялась нечаянно опрокинуть мебель и ходила наклонив голову, чтобы не задеть потолок.
-  Ах! – всполошилась девочка. - Я  же  забыла свою статуэтку в доме у Реатрикса! Положила её на минутку, да так и оставила! – горько сетовала она.
-  Ну, уж, теперь ничего не поделаешь, - развёл руками её друг. - Но, возможно, когда-нибудь, вы ещё услышите о ней, - добавил он загадочно.
   Был вечер. На улице сгущались тёмно-синие тени. День угасал. Родившись ребёнком, он  быстро набирал силу и превращался в могучего юношу с кудрями из облаков, а вечером, став немощным старцем, безропотно растворялся в ночи, чтобы завтра вновь разбудить мир горстями солнечных лучей, шаловливыми порывами ветра и задорным пением птиц.
   Штефани показалось, что она целую вечность не видела своих родителей. Она торопливо спустилась в гостиную. На софе, перед мерцающим экраном телевизора, сидели, прижавшись друг к другу, её родители и о чём-то тихо беседовали.
-  Мамочка, папочка, как я по вам соскучилась! – бросилась к ним дочь.
   Она обняла их и поцеловала. Они лишь озадаченно переглянулись. Тут на глаза девочке попался попугай Цицерон. Она схватила его и исступлённо прижала к груди. Цицерон, выпучив глаза, с трудом вырвался из цепких объятий и взлетел на люстру, где почувствовал себя в безопасности. В самом деле, как это называется, когда человек ходит равнодушно мимо тебя десяток раз в день, а потом вдруг хватает и начинает тискать едва ли не до смерти?! Он даже слов подходящих не смог подобрать и не нашёл ничего лучшего, чем возмущённо взроптать:
-  Молилась ли ты на ночь, Дездемонна?! 
-  Отлично! – рассмеялся герр Мюллер. – Вы с Цицероном явно сговорились! С каких это пор он стал таким набожным? И потом, Штефани, мы же расстались с тобой только час тому назад!
- А что тут удивительного, папочка? – беспечно пожала плечами дочь. – Время – понятие относительное.
   Отец наморщил лоб и глубокомысленно покачал головой. С этим аргументом трудно было спорить.
   По телевизору, между тем, передавали последние новости.
-  А теперь о сенсационной находке подводных археологов! – интригующе сообщил диктор. - На дне Атлантического океана в том месте, где некогда находилась легендарная Атлантида, обнаружены уникальные находки: древняя амфора и статуэтка из зелёного нефрита. По предварительным данным, этим предметам около двенадцати тысячи лет.
   После его слов на экране крупным планом была показана прекрасно сохранившаяся статуэтка девочки с охапкой цветов. У подножия виднелось несколько иероглифов.
-  «Девочка, которая пришла», - шёпотом прочла Штефани.
-  Ты что-то сказала? – спросила её мать.
-  Чудесная статуэтка, мамочка. Не правда ли?
-  Да. Вероятно, атланты были очень красивы.
   Дочь втиснулась между родителями и ласково обняла их.
-  Но ещё большую загадку представляет амфора, на которой изображены немецкие слова, - продолжал диктор.
   Действительно, в нижней части амфоры были чётко видны слова, выведенные готическими немецкими буквами: «Привет из Атлантиды. Штефани».
-  Что это? Искусная подделка или, в самом деле, древний сосуд, покажет тщательное научное исследование, - с улыбкой закончил диктор.
   Вот так, совершено неожиданно, ниточка из далёкого прошлого, сквозь мрак столетий, протянулась в её мир. Перед Штефани всплыло смуглое лицо Реатрикса с голубыми, цвета неба Атлантиды, глазами и его последние слова: «А сам останусь здесь, где родился, где стоит мой дом и цветёт мой сад».
   По телевизору промелькнули кадры разрушенного всемирного центра в Нью-Йорке, сбитого террористами пассажирского самолёта и взорванной фешенебельной гостиницы, в которой беззаботно отдыхали туристы со всего мира.
   Затем выступил известный учёный, который объявил, что едва ли в истории человечества  найдётся пара недель, когда бы не велось войн, и не проливалась кровь. А стало быть, человечество – это биологический тупик, что подтверждает гибель могущественных империй.
  «Нет, - подумала Штефани, утирая почему-то набежавшие слёзы , - пока  существуют такие люди, как Реатрикс, человечеству не угрожает биологический тупик!».






Золотые кудри


   Погода выдалась дождливой и взбалмошной. Ясные дни бывали редко. Казалось, что одна из сестёр, Весна, занемогла ангиной и слегла в постель. А прилежная старшая сестра, Зима, охотно её подменила. Поэтому на юге Германии шёл мокрый снег, а на севере не прекращались холодные ливни.
   Но сегодня приболевшая Весна вспомнила о своих обязанностях. С самого утра город заливал яркий солнечный свет, деревья были объяты зелёным пламенем свежей листвы, а у домов поспешно распускались цветы.
   Сидеть в такую погоду дома было бы равносильно заточению в Бастилию. Поэтому не удивительно, что Штефани решила немного прогуляться. На лестнице её поджидал домовой.
-  Доброе утро, сударыня, - поклонился он. – В парке вас ожидает необычная встреча.
-  С кем же? – лукаво взглянула на него девочка. – Уж, не с драконом ли?
-  Нет. С человеком, которого вы спросите, готов ли он пойти на риск, чтобы обрести свои прежние волосы?
-  Как интересно! Звучит, как пароль. Этот человек, случайно, не из ЦРУ?
-  Увы, но не буду забегать вперёд. Увидите всё сами.
   Школьница медленно брела вдоль улицы. Рядом бежала, помахивая пушистым хвостом, крупная колли.  Конечно же, это был её приятель Кирр. В последнее время он увлёкся собаками, которые приводили его в восторг. Колли гордо шествовала перед хозяйкой, иногда забегала вперёд и терпеливо поджидала.
   Так же, как в незапамятные времена все дороги вели в Рим, в их маленьком городке все улицы вели в уютный городской парк. По его дорожкам прогуливались горожане с детьми, бегали спортсмены и катались велосипедисты.
   Собака остановилась у высокой смолистой сосны и, задрав голову, возбуждённо завиляла хвостом. Там, вверху, по сучковатым веткам ловко прыгала белка. А дальше произошло непредсказуемое. Пёс прыгнул на ствол дерева и вскарабкался на вершину, где мелькал в зелёной хвое рыжий зверек. Тот испуганно шарахнулся и, совершив акробатический прыжок, скрылся в густой листве соседнего дерева.
-  Кирр! – позвала хозяйка. – На место!
   Он неохотно спустился и виновато уставился на девочку, сообразив, что где-то допустил оплошность.
- Собаки не умеют лазать по деревьям! Не путай их с кошками! Договорились? - ласково потрепала она его по лохматой груди.
   Штефани хотела продолжить путь, но её остановила пожилая фрау с пекинессом, который пушистым белым облаком лениво возлежал у неё на руках.
-  Девочка, это твоя собака?
-  Да.
-  Oна может лазать по деревьям?!
-  Иногда, когда хорошая погода.
-  Ах, так! – глубокомысленно протянула дама, разглядывая колли сквозь толстые линзы очков.
   Школьница прошла на окраину парка, к небольшому живописному водоему. По зеркальной поверхности деловито сновали дикие утки, вспахивая безмятежную гладь. У водной кромки зелёными фонтанами застыли плакучие ивы.
   На берегу стояло несколько лавочек. На ближайшей разместилась шумная молодая семья с ребенком, а на дальней неподвижно сидел одинокий мужчина в плаще с поднятым воротником и надвинутой на глаза шляпе. Он отрешенно смотрел вдаль.
   Штефани заняла среднюю лавочку. Кирр внезапно встрепенулся и девичья рука, запущенная в его шерсть, повисла в воздухе.
   Юные родители увлеченно целовались, а их трёхлетний малыш усердно пытался дотянуться до красивой серой уточки. Подмытый край берега рухнул, и непоседа с глухим криком плюхнулся в воду. Молодая пара вскочила и бросилась к ребенку. Но пёс уже вытащил его, бережно держа зубами за шиворот. Юная мать в страхе схватила сына и прижала к груди.
-  Ах, Оливер, как же ты нас напугал! – отчитывала она его. – С тобой всё в порядке?
   Испуганный малыш зашелся в плаче. Он хорошо помнил холодную ванну.
-  Надо снять с него мокрую одежду! – предложил встревоженный отец.
-  Но она совсем сухая!
-  Действительно. Ничего не понимаю! Я сам видел, как ребёнок тонул и его вытащила эта собака! – кивнул он на животное.
-  Кирр действует всегда быстро, - подтвердила его хозяйка. – А ваш Оливер немного напуган, только и всего.
-  Спасибо, - поблагодарила её молодая женщина, - твой пёс спас нашего сына!
   Малыш уже успокоился и не спускал восхищенных глаз с своего спасителя. А тот ходил перед ним на передних лапах, смешно прыгал через голову и делал стойку. Потрясенные родители поспешили увести упиравшегося ребенка домой.
-  Молодец! - похвалила своего приятеля Штефани. - Ты так ловко вытащил и высушил этого карапуза!
   Она присела на одно колено и обняла его за пушистую шею. Тот же, зорко осмотрев водоём и убедившись, что никто больше не тонет, кинулся в погоню за крупным майским жуком.
   Неожиданный порыв ветра сорвал шляпу с головы мужчины, который сидел на соседней лавочке. Описав в воздухе неровную дугу, она скрылась в колючем кустарнике.
   Школьница удивленно захлопала ресницами. В лучах майского солнца волосы на голове у соседа ослепительно сверкали, словно витрина ювелирной лавки. Раздосадованный владелец головного убора стал лихорадочно его искать.
-  Кирр, - попросила девочка, - принеси, пожалуйста, шляпу!
   Собака оставила в покое ворчливого майского жука и ринулась в густые заросли. Через минуту незнакомец держал пропажу в руках. Вблизи можно было лучше рассмотреть его волосы. Длинные, густые, они сливались в золотые локоны и пряди. Не может быть! Хотя, однажды, в газете была заметка о человеке с золотыми волосами. Но едва ли ей кто-то поверил, считая заурядной газетной уткой.
-  Благодарю, - сухо кивнул он, нахлобучивая шляпу и тщательно заправляя волосы. Лишь на мгновение в его глазах сверкнуло отчаяние и боль. Штефани присела рядом.
-  Извините, вам плохо? – робко спросила она.  - Могу ли я помочь?
   Тот горько усмехнулся.
-  Последнее время мне никто не задавал такого вопроса. Каждый занят собой, ревниво следя за успехами других и расталкивая локтями более слабых. Если бы твой вопрос, девочка, прозвучал раньше, возможно, всё сложилось бы иначе, - задумчиво сказал он. – А теперь мне никто не может помочь: ни министры, ни президенты, ни опытные профессионалы, одна минута работы которых стоит пять тысяч долларов.
   Собеседник ненадолго замолчал, словно размышляя, стоит ли продолжать дальше. Во всяком случае, он ничего не терял. А вопрос юной незнакомки вновь разбередил старые раны.
-  Всё дело в моих волосах, - вздохнул он безрадостно.
-  Почему же? У вас такие красивые золотые локоны ! Я бы не поверила, если бы не увидела собственными глазами!
-  Когда-то у меня были настоящие живые волосы, светлые и шелковистые, как у тебя. Моя любимая девушка Габи любила их перебирать, - на губах его заиграла рассеянная улыбка. - А эти пряди – моё вечное проклятие, с которым мне суждено сойти в могилу. Я пытался от них избавиться. Перекрасить, выстричь, вытравить кислотами и даже выжечь. Всё тщетно! Они отрастают вновь и становятся ещё гуще, - мрачно добавил он.
   Штефани переглянулась с Кирром. От него отделилась пара прозрачных муравьев, которая вскарабкалась мужчине на плечи и исчезла под шляпой.
-  У вас вновь настоящие волосы! – засияла соседка. – Вашего проклятия больше нет!
   Незнакомец запустил руки в волосы.
- Невероятно! – воскликнул он. - Где же моё зеркальце? Ах, я совсем позабыл, - опомнился он, - что в моём доме нет зеркал.  Мой вид постоянно терзает мне сердце.
-  Пожалуйста! – протянула ему школьница своё.
-  Чудесно, великолепно! – радовался он, как ребёнок, рассматривая себя.
   Но он зря ликовал. Количество золотых прядей стало быстро увеличиваться. Кирр повторил свой приём. Частицы его тела, проникнув в мужские волосы, изменили их вид, поглотив золото. Через минуту они стали снова сверкать. Вновь и вновь Кирр пытался придать им человеческий вид, но тщетно. Он вопросительно взглянул на Штефани. Здесь было что-то могущественное и необъяснимое. Скоро золотые волны рассыпались по голове, не оставив никакой надежды.
-  Увы, - вздохнул несчастный. - Но несколько минут у меня были настоящие живые волосы! Не так уж мало за последние двадцать лет, - грустно улыбнулся он.
   Девочка догадалась, что проблема лежит глубже, чем она предполагала.
-  Извините, - мягко сказала она, - я не знаю вашего имени.
-  Оно мелькает чаще, чем мне хотелось бы. Меня собираются внести даже в книгу рекордов Гинесса, словно редкое насекомое.  Моё имя Вито Штрак, - протянул он руку.
-  А меня зовут Штефани.
-  Эта история началась два десятка лет тому назад, - начал свой рассказ собеседник. – Я был молодым художником, подающим большие надежды. Мне нравилось смотреть, как с каждым мазком краски начинают дышать, а холст оживает. Понимаешь, есть профессии врача, инженера, строителя или учителя, но они действуют в узких рамках схем и инструкций. А профессия художника – это полёт фантазии и возможность создавать картины, которые, кроме тебя, никто не напишет! У меня в голове роились блестящие замыслы и идеи, которые я переносил на холст.
-  Да, - говорили мои приятели и знатоки живописи, - свежо, оригинально.
   Но никто не покупал мои картины. Выношенные мною, как дети, они тихо чахли и плесневели в сырых углах. Директора картинных галерей и залов вежливо отказывались от моих услуг, предпочитая известных мастеров кисти. Никто из них не задавал мне твоего вопроса. Я был нищ, как церковная крыса. Этим сытым господам было наплевать на то, что отчаяние захлёстывало меня, а душа моя кровоточила. Они милы и образованы, но интересы их не простираются дальше собственного кармана. Только тогда я понял, что такое убийственная вежливость. Это когда тебе всюду вежливо отказывают в работе. Эти люди словно говорят человеку, летящему в пропасть:
-  Извините, ничем не можем помочь. Падайте дальше, удачного пути!
   Хотя прекрасно знают, что любая бездна имеет дно. Всё дело было в том, что я принадлежал к особому человеческому виду – безработным.
-  Что вы имеете в виду?
-  Видишь ли, девочка, в мире этом имеются три вида людей: мужчины, женщины и безработные.
-  Разве последние могут считаться третьим видом?
-  Вполне. Их дыхание прерывисто, сердце колотится чаще, а в душе испуганным мотыльком бьётся надежда, - объяснил Штрак. - На их лицах – печать отвержения, от которой шарахаются деловые люди. Я не мог заплатить за квартиру, и хозяйка выставила мои чемоданы на улицу. Меня приютил приятель. Когда-то мы вместе учились. Я поселился у него на чердаке. Зимой пальцы мои коченели, а краски замерзали. А дела моего покровителя процветали. Он писал вывески для ресторанов, рисовал плакаты для кинотеатров и копировал картины старых мастеров, не особенно утруждая себя сходством.
-  Хочешь жить, - поучал он меня, - умей вертеться!
   Но мне не было дано стать флюгером в живописи. Я рисовал на улицах экспресс-портреты и подрабатывал, не гнушаясь, разгрузкой вагонов. Но долги мои росли, а вместе с ними тоска и безысходность. Если бы моё отчаяние могло быть жидкостью, оно бы затопило весь город! Я был распят на кресте нищеты. Я не мог пригласить в кафе любимую девушку. Габи выросла в зажиточной семье, и её родители были вправе требовать от меня такого же уровня. Стыд, не знающий пощады, стыд оказаться в их глазах нищим оборванцем жёг меня калёным железом. Я позвонил Габи, - лицо художника потемнело, - я позвонил своей божественной Габи, - повторил он, - и сказал, что у меня другая женщина и между нами всё кончено. Моя бедная любимая! Она бы примчалась, если бы я лежал при смерти, просил милостыню на паперти или превратился в беспомощного калеку! Но я рассчитал верно. Против соперницы у женщины нет аргументов. Так я вырвал из сердца эту занозу.
   Собеседник перевёл дыхание, рассеянно разглядывая плывущие облака.
-  Я потерял ощущение времени. Глухая злоба и отчаяние стали моими постоянными спутниками. Я забросил поиски работы и погрузился в призрачное состояние прострации, когда живёшь только по инерции, на автопилоте. Временами у меня вспыхивало непреодолимое желание рисовать. Я хватал холст и краски и лихорадочно наносил мазки. Когда не стало белой краски, я использовал вместо неё клей такого же цвета.
-  А когда у вас появились золотые волосы? – напомнила Штефани.
-  Однажды на  свалке я подобрал старые иконы. Они высохли и облупились, так что фигуры на них едва просматривались. Заняв у приятеля красок, я привёл их в порядок. Волосы святых я расписал золотом, отчего они выглядели потрясающе, как живые.
-  А что это были за иконы?
-  Я не большой специалист по этой части. Если не ошибаюсь, там были изображены святой Варфоломей, святой Николай, святая Троица и другие. К моему удивлению товар стал охотно раскупаться. У меня появились первые заказы и оптовые покупатели. Я писал вполне профессионально, даже с искрой божьей, расписывая золотом лики и кудри святых. Дела мои пошли на поправку.
   Но как-то у моего лотка остановился монах в чёрной грубой сутане с низко надвинутым на глаза капюшоном. Он покачал осуждающе головой и изрек:
-  Негоже так, отрок. Большой грех это, расписывать золотом угодников божиих. Они жили и умирали в простоте своей. Тебе дар дан не для этого.
   Не знаю, что на меня нашло, но я, в сердцах, злобно выкрикнул:
-  А для чего, если я не могу заработать даже на кусок хлеба?! Будь проклят тот день, когда Бог дал мне талант в насмешку над его бессилием! Одной одарённостью сыт не будешь!
   Монах с жалостью взглянул на меня, развернулся и ушёл. В глаза бросились его старомодные кожаные сандалии. Больше он не появлялся. Продав последние иконы, я понуро поплёлся домой. Разговор оставил тревожный след в душе. Меня преследовало ощущение, что лицо это мне знакомо.
   Бутылка виски немного успокоила меня и погрузила в зыбкий сон. Моё тело парило в небе, словно птица в потоках свежего воздуха. Подо мной раскинулся чудесный белоснежный город с золотыми куполами церквей. Как восхитительны были кружева зданий, как красивы улицы, утопающие в цветах и зелени, как великолепны серебристые фонтаны! Чувство упоительного восторга охватило меня. Между домами можно было порхать, как ласточка! И тут неизменная мысль посетила меня: показать возможности человека в цирке, мои возможности! Тотчас подо мной оказалась круглая арена. Трибуны вокруг были заполнены притихшими людьми. С замиранием сердца, предвкушая изумление зрителей, я поднял руки и попытался взлететь. Но случилось невообразимое! Мои ноги не смогли оторваться от земли! По арене неуклюже бегал жалкий паяц. Свист, топот ног и насмешки публики были мне наградой.
   Отчаяние заставило меня проснуться. Превозмогая боль в затылке, бросил взгляд на часы. До встречи с заказчиком оставалось немного. Наскоро ополоснул лицо и посмотрел в зеркало, чтобы привести в порядок всклокоченные волосы. Но они выглядели необычно, став жёсткими и блестящими, словно начищенная медная проволока. Шальная мысль закралась мне в голову. Зеркало подтвердило догадку. В ярком свете дня мои кудри засверкали!
   Штрак прервал свою историю, поправляя трясущейся рукой воротник дорогого плаща.
-  Так вы догадались? – спросила заинтригованная девочка.
-  Да. Чтобы рассеять сомнения, я срезал ножницами прядь и отнёс ювелиру. Тот подозрительно окинул меня взглядом, взял её и принялся изучать под лупой.
-  Четыреста долларов вас устроит? – предложил он. 
-  Вполне, - сдерживая радостный трепет, согласился я.
   Да, это было чистое золото. С этого дня жизнь моя круто изменилась. Все долги были погашены, а мой приятель, который терпел меня из милости, получил сумму в размере своего годового дохода. Человек обязан всегда помнить добро. Правильно говорят, что деньги идут к деньгам. Мои старые картины стали необыкновенно популярны. В художественных салонах стало модно выставлять мои полотна. Богатство росло, как на дрожжах.
-  А писать вы не прекратили?
-  Увы, с тех пор, как у меня изменились волосы, талант пропал. Остался художником, но лишился того, что отличает подлинного мастера от ремесленника. Ушло то восхитительное чувство, когда вспыхнувшая в мозгу мысль полностью переносится кистью на холст и живёт там в искрящихся красках.
   Я начинал картину и не мог закончить. Приходилось откладывать работу на завтра, потом на послезавтра, затем – на неделю. А спустя некоторое время вовсе перестал рисовать. У меня не было больше в этом потребности. Меня закрутила светская круговерть. Хотелось испытать всё то, что упустил в жизни. Времени не оставалось. Оно уходило на бесконечные балы, приёмы, светские интриги, посещение всех модных выставок и спектаклей, на которых бывали особы королевских кровей.
   А точное количество высокопоставленных друзей, которые появились у меня вместе с богатством, затрудняюсь назвать. Mногие из них одалживали у меня деньги, но никогда не возвращали. У меня не было в них недостатка. Огромные доходы приносили ценные бумаги и биржевые спекуляции моих банкиров.
-  Так это же хорошо, - заметила собеседница. – Вы стали богатым человеком и смогли решить все свои проблемы!
-  Сначала мне тоже так казалось. Знаешь, Штефани, когда мало денег – это плохо, но когда их слишком много – ещё хуже. Моим уделом стало безделье и праздная жизнь. Её страницы мелькали с ужасающей быстротой, дни заканчивались, ещё не начинаясь. Такова особенность этой жизни. Постепенно изменился мой характер, став раздражительным и нетерпимым. Помня, как начинал, я поддерживал бедных молодых художников, создав для них специальный фонд. Но зависть, это ничтожное неизменное чувство, прежде неведомое мне, неустанно грызла меня, как корабельный червь. 
   Новость о моей золотой шевелюре стала достоянием крикливых газет. Папарацци не преследовали   меня,   пожалуй,   только   в   туалетах.   Книга   Гиннеса   предложила
зарегестрировать меня, как редкий экземпляр Homo sapiens.
-  А что же ваша любовь к Габи?
-  Она куда-то уехала с родителями. Сначала я ужасно скучал и пытался её разыскать. Позже у меня появилось множество поклонниц. Быстро привык к обществу сказочно красивых дам из высшего света. У меня за плечами лежала молодость и баснословное богатство. А эти два обстоятельства действуют на любую женщину неотразимо. Каждая из них заботится о том, чтобы и она, и её потомство никогда не знали нужды. Это заложено в них природой и было бы опрометчиво за это их упрекать. На любовь к нищему способны лишь единицы не от мира сего.
-  А вы были женаты? - воспользовалась короткой паузой девочка.
-  Дважды. Первая моя жена – графиня Клотильда фон Шевалье принадлежала к обедневшему дворянскому роду. Я прекрасно знал её отца. Пожалуй, даже лучше, чем его прелестную дочь, которая всегда была со мной мила. Я совсем потерял голову. После венчания мне стало известно, что она любит другого, а за меня вышла замуж по настоянию отца. Когда у нас родился мальчик, мы расстались. У него тоже были золотые кудри. Мне пришлось выдержать в суде ожесточённую битву за свой капитал. Половина моего состояния жене показалась мало.
   Второй мой брак с урожденной баронессой Гольштайн длился целых пять лет и принёс нам двух златокудрых девочек. Жена занималась благотворительностью и покровительствовала бедным поэтам. Одним из них она и увлеклась. Моя персона стала ей не интересна. Мой банковский счёт вновь похудел, но я был настолько богат, что почти не заметил этого. Я решил больше не заключать браков. У меня есть несколько внебрачных детей. Они растут, ни в чём не испытывая недостатка.
   Порой у меня возникало ощущение, что женщины используют меня. Златокудрый ребёнок мог избавить их от любых материальных затруднений. После одной отвергнутой поклонницы на горизонте тут же возникала следующая. Вполне допускаю, что я был нужен им в качестве кошелька или племенного быка-производителя.
   Постепенно я превратился в циничного, чёрствого монстра и стал противен самому себе, находя утешение в винном угаре и сомнительных оргиях. Погряз в кутежах, не вылезал из злачных мест, а в казино оставлял астрономические суммы. По ночам просыпался и отчётливо понимал, что качусь в пропасть, из которой нет выхода. Взгляд чёрного монаха преследовал меня. В нём не было возмущения, а светилась только глубокая жалость и сочуствие. Было ясно, что нужно разорвать этот проклятый золотой круг. За деньги можно купить всё: власть, уважение, славу и любовь прекрасных женщин. Блеск золота парализует волю любого человека. Мне стало скучно, я потерял интерес к жизни и чувствую себя живым покойником.
   Но маховик  судьбы продолжал вращаться. Болото праздности всё глубже засасывало меня. Я перебил в доме все зеркала, чтобы не видеть ухмыляющуюся физиономию дьявола с золотыми кудрями.
   Художник извлёк из кармана золотой портсигар, нервно прикурил сигару и продолжал:
-  А недавно мне приснился сон. Я умер и стою перед Богом:
-  Чем ты занимался на Земле? – спрашивает он меня.
-  Я делал деньги.
-  Нет, - говорит он, - не ты делал деньги, а они делали тебя.
   Мне нечего было ответить. Он был прав. Иногда у меня появлялось странное желание бросить всё и уехать подальше, в лес или какой-нибудь маленький городок, как этот. Мне нравится смотреть на деревья, слушать шелест листвы и пение птиц. Природа всегда, в отличие от человека, чиста и непорочна. В моей душе, где-то глубоко-глубоко, придавленные золотыми слитками, вновь оживают доверчивость, великодушие и доброта.
   Собеседник глубоко затянулся, выпустил  голубое облачко изо рта и замолчал.
   Штефани вспомнила слова домового.
-  Готовы ли вы пойти на риск, чтобы обрести свои прежние волосы?
-  Да! Всем сердцем и душой! Ах, если бы это было возможно!
   Он продолжал ещё что-то говорить, но слов уже было не разобрать. Ландшафт перед ними померк, промелькнули искажённые, вытянувшиееся, как тени, деревья и наступила тьма.
   Было темно и прохладно. Высоко в небе тускло мерцали звёзды. Вдали с трудом угадывались очертания гор.
-  Где это мы? – поёжилась школьница.
- Да, уж, не в парке, - отозвался её спутник. - Похоже, в этот раз я уехал дальше обычного.
   Он снял плащ и накинул его на плечи девочки. Кирр прижался к ногам хозяйки, давая знать о себе. Он внимательно просканировал местность, но ничего подозрительного не обнаружил.  Кроме того, что за горой простирался большой город.
-  И куда же нам идти? – озирался по сторонам Штрак. – Ни одного дорожного указателя или щита! – возмущался он.
-  Давайте просто пойдём за собакой, - предложила Штефани. - Кирр выведет нас к людям, если они, конечно, здесь есть.
   Колли уверенно затрусила вперёд. Когда они были у вершины горы, из-за горизонта медленно выкатился солнечный шар. Всё вокруг нестерпимо засверкало, ослепив путников. Девочка прищурила глаза и присела на корточки. Она подняла жёлтый камешек и тщательно рассмотрела его. Затем ощупала лепестки невзрачных горных цветов, ярко сияющих на солнце. Её спутник наклонился, разглядывая жёлтый, словно витый из золотой проволоки, мох. Из расщелины в скале выскочила небольшая ящерица и, сверкая золотистой чешуей, растворилась среди камней. Всё вокруг было жёлтого цвета, только различных оттенков и всё это состояло из золота! Песок под ногами, мелкие камни и громадные валуны, низкорослые деревья и кустарники! Даже лепестки на цветах отливали золотом!
-  Немыслимо! - удивлялся художник, ощупывая плотные листья растений.   
   Он посмотрел на свою соседку и оторопел.
-  Штефани, ты знаешь, что у тебя золотые волосы?! – воскликнул он. – И у собаки тоже!
   Роскошная, длинная шерсть переливалась на колли, словно сказочное золотое руно. Школьница озадаченно погладила свои жесткие волосы и неожиданно заявила:
-  А у вас, между прочим, самая обычная шевелюра!
   Это было правдой. В этом призрачном жёлто-золотом мире мужчина вновь обрёл свои белокурые льняные волосы.
   Кирр попытался вернуть себе прежнюю рыжую шерсть. Его хозяйка с весёлым интересом наблюдала, как он становился то рыжим, то золотым, опять рыжим и опять золотым. Причём золотая шерсть на нём становилась всё плотнее, так что он скоро напоминал закованную в золотые доспехи боевую лошадь.
-  Оставь это занятие!  - рассмеялась девочка, - если не хочешь превратиться в золотой валун!
   Путники стали осторожно спускаться с горы. Прямо перед ними в лёгкой жёлтой дымке вытянулся огромный город со сверкающими башнями и шпилями храмов. На пути всё чаще встречались заросли золотых кустарников и деревьев. Очевидно, они впитывали влагу вместе с растворённым в ней золотом. Вдоль кромки обширного поля лежали, выбранные и жёлтой земли, золотые камни. Оказывается, они засоряли почву! У широкого ручья, на дне которого сверкали золотые россыпи, путешественники остановились. До города было подать рукой. Собака тревожно завертелась на месте.
-  Успокойся, Кирр, - провела Штефани рукой по его золотистой шерсти, - нам нечего бояться. Мы ничего плохого не совершили.
   Из-за кустов высыпала большая группа людей, которые молча окружили путников. Волосы на их головах, увенчанных плоскими баранкообразными беретами, были золотыми. Глаза с узкими жёлтыми зрачками, опушённые необычно длинными ресницами, смотрели на чужаков настороженно. Они были вооружены длинными золотыми копьями и короткими мечами. Из под тонких плащей на груди виднелись сверкающие  пластины с орнаментом.
-  Добрый день! - приветствовала их юная незнакомка.
   От группы отделился стройный молодой воин.
-  Куда направляетесь, чужеземцы?
-  В этот город, - указала непрошеная гостья рукой.
-  Мы должны вас задержать, - сурово сказал солдат, не сводя глаз с спутника Штефани.
   Остальные тоже уставились на него. На широких смугло-жёлтых лицах мелькнуло отвращение и страх.
-  Следуйте за нами!
-  Очень гостеприимно ! - заметила пленница. – Ни разу не ходила с таким почётным конвоем.
-  Я тоже, - вторил ей Штрак. – Как бы мне не пришлось лишиться волос вместе с головой, - усмехнулся он. - Уж очень свирепо поглядывают на меня эти ребята.
-  Похоже, им не нравятся ваша прическа.
   Их провели к центру города. Девочка во все глаза смотрела по сторонам. Ведь не каждый день увидишь дома, дороги и тротуары из чистого золота! Путников ввели в роскошный дворец и заставили пасть на колени перед троном, на котором восседал полный человечек небольшого роста с золотыми локонами под короной из белого металла. Это было приятной неожиданностью. В этом жёлто-золотом мире существовали ещё другие цвета!
-  Кто  такие? – спросил король придворных. –  Почему не знаю?
-  Может быть потому, Ваше Величество, что эти чужеземцы ещё не сидели в вашей крепости?
-  Почему?
-  Они были схвачены только сегодня.
-  Ах, так! Тем хуже для них, - невозмутимо сказал человечек.
-  Это почему же? – не вытерпела Штефани.
-  Потому что вы нарушили вековой покой моего королевства, ответил тот. - Сбылось страшное предсказание: у нас появился человек с такими жуткими волосами!
-  Но что тут такого? – осмелилась поднять голову гостья.
-  А то, деточка, что согласно пророчеству, появление такого урода в моём королевстве вызовет непредсказуемые последствия. А этого наше Величество не допустит!
-  Так что же делать?
-  Мы, король, перехитрим судьбу. Этот человек должен согласиться иметь такие же волосы, как у остальных, - обвёл король рукой вокруг. – Мои маги займутся им. И тогда вы все станете желанными гостями.
-  Нет, - прозвучал твёрдый голос.
   Художник смотрел на короля, не отводя взгляда.
-  Нет, - повторил он.
-  Нет?! – недоверчиво уставился на него владыка страны.
   Он обиженно осмотрелся по сторонам. Его мудрое и великодушное решение было так вероломно отвергнуто!
-  О, недостойный! Ты где находишься? – спросил коротышка таким тоном, словно беседовал с тяжелобольным.
-  В королевстве, Ваше Величество!
-  В чьём?
-  В вашем.
-  Вот то-то же! - победно обвёл тот взглядом окружающих. - А ты знаешь, кто я такой?
-  Король, Ваше Величество.
-  Правильно, - довольно кивнул человечек в короне. - Мы – честь, ум и совесть нашего народа, а также его голос. А мнение народа надо уважать! - назидательно сказал он.
   «Любопытно, - подумала Штефани, - как это голос народа можно посадить на трон?»
-  Я знаю, Ваше Величество, - смело поднял голову Штрак. – Но не хочу лишиться своих волос!
-  Тогда лишишься головы, - равнодушно пожал плечами собеседник. - В башню его! Всё! Мне пора обедать! – закончил он аудиенцию.
   Девочка с собакой были милостиво отпущены. Они спустилась по золотым ступенькам дворца наружу и углубилась в один из многолюдных переулков, где бойко шла торговля. Изрядно попетляв по рынку, путники остановилась у лотка с пухлыми булочками. Несмотря на жёлтый цвет, выглядели они вполне съедобно. Да, но надо же чем-то расплатиться! Штефани развернулась к Кирру и столкнулась с мальчишкой лет десяти, который тащил на плече большой кувшин. От неожиданности он выронил глиняный сосуд, который разбился на десятки осколков. На землю хлынула маслянистая жидкость.
-  Что же мне теперь делать?! – в отчаянии воскликнул он. – Отец убьёт меня! Это же было оливковое масло!
-  Не убьёт, - возразила незнакомка. – Вот, смотри!
   На глазах у мальчика все части кувшина стянулись в одно целое. А разлившееся оливковое масло живым шлейфом потекло обратно в узкое горлышко.
-  Порядок! Кстати, сколько стоит твоё масло?
-  Очень дорого! Целых десять торо!
-  Ты можешь показать мне монетку?
   Мальчуган порылся в карманах и извлёк её.
-  О! – искренне удивилась чужеземка. – Это же обычный дорожный камешек, только круглой формы и с королевским гербом! Посмотри, Кирр! – показала она собаке монетку.
-  Нет, это не камешек, - обиделся мальчик, - это деньги. Их добывают в глубоких шахтах!
-  Ах, так! – поползли вверх брови Штефани. – А хочешь, я покажу тебе фокус?
   Она с таинственным видом запустила руку в золотистую шерсть Колли и вытащила оттуда горсть таких же монеток.
-  Ух ты! – восхитился мальчик.
-  Бери, они твои, - великодушно предложила школьница. – Скажи, пожалуйста, как тебя зовут?
   Это было непостижимое имя! Его звали Аль-Шабани Абукарим Хамед Камо Пхагаватерабха Бендурия Вальнато Абулем Купер Абакар Оулавюр Каурас Прабхаманор Виннарпис Маннойр Кохута Сатха Коре Аллигор Трусте Ланникор Иннохеп Мультиш Радзая Арате Беканзе Маха  Мультиш Реваролашнавар  Баримапрек Окешерп Коллеримакенритолл Бербахуцвар Анневайнеговул Татхагатая Арате Сам Як Бутхаятаята Махаритшапробипарр Каурассорунопос Фенантренус Иннохеп Симвастатинус Бисопрололатива Рамиприл Фелодипинекра Конкордус Аккупрольтива Соталексир Модип Норваскенгол Кандесартан Тельмисартанр Правастатинпусс Клопидегреннекрасс Ипратропиумвар Пиперарахинупра Карбапенемрод Метампролавар Рефобацинолфлавиус Циенампролд Шлопракендра Сукральфат аль  Риспердальтиф  Женритварисс Пацеум Пушкариниус Рокситромицинусавра Вапрус Еналаприус Конкордантус Валиум Амитриптилинфиус Актозолванир Транксилиумвар Жовер де Абракодабенус.
-  Повтори, пожалуйста, - попросила гостья.
   Тот выполнил просьбу. Имя было непостижимым, потому что, когда начинаешь его произносить, забываешь конец, а когда заканчиваешь – забываешь начало. Сначала девочка пыталась запомнить его, но затем принялась с интересом подсчитывать слова. Ничего себе! Больше семидесяти!
-  Почему такое длинное?!
-  Оно состоит из имён моих предков. - А разве иначе бывает?
-  А короче можно?
-  Вообще-то, да. Зови меня просто Аль-Шабани, - разрешил он. - Так зовут меня родители. 
-  Спасибо, это гораздо легче.
-  А как твоё имя? Я сразу понял, что ты чужестранка.
-  Штефани, - назвала она себя. – А вот один из моих друзей заключён в башню, - вздохнула собеседница.
-  Так это твой друг? – странно взглянул на неё Аль-Шабани. – Мой отец об этом рассказывал. Он служит в королевской гвардии. Чужеземец сидит в третьей башне, самой неприступной. - Извини, мне пора, - с сожалением сказал он и, вскинув на плечо кувшин, зашагал прочь.
   Между тем солнце клонилось к горизонту и пора было подумать о ночлеге. Кирр уже определил пустующие дома и привёл спутницу к одному из них. За ветхой дверью царило запустение. Штукатурка во многих местах обрушилась, обнажив золотые кирпичи и балки. Окна были разбиты, а в потолке зияли крупные дыры.
-  Хороша избушка, не хватает только куриных ножек!
   Кирр соскучился по работе и вместе с хозяйкой  принялся наводить порядок. Спустя короткое время помещение преобразилось, напоминая настоящую комнату Штефани. Были даже компьютер и телевизор. Хотя они не работали, потому что при ближайшем рассмотрении оказались обычными глыбами золота.
   Уставшая путешественница плюхнулась на золотую кровать.
-  Такое не снилось даже фараонам! – воскликнула она. – Но, как-то, скучновато. Всё вокруг жёлто-золотое.
   Её друг парил под потолком в своей привычной форме диска. Но, вопреки обыкновению, был не розового, а золотистого цвета. Несколько его попыток обрести обычную окраску, не привели к успеху.
   Девочка повернулась на бок, закрыла глаза  и провалилась в жёлто-золотые сны. Разбудил её гулкий грохот в дверь. Кирр мгновенно превратился в седого старика, прошаркал к двери и отворил её.
-  Все к озеру Забвения! – выкрикнул всадник на гарцующей лошади. – Все к озеру Забвения! – вторили ему другие всадники у соседних домов.
   Чужестранцы вышли на улицу и тут же были увлечены мощным человеческим потоком, который двигался к окраине города.
-  Добрый день, Штефани! – окликнул её мальчишеский голос.
   Она обернулась и увидела своего вчерашнего знакомого.
-  Привет, Аль-Шабани! – обрадовалась девочка. – Ты не знаешь, что случилось? Куда идут эти люди?
-  Все жители обязаны быть на месте казни, - грустно вздохнул тот.
-  Ах, вот оно что! А кого будут казнить?
-  Человека, который оклеветал родного брата, чтобы прибрать к рукам его жену и дом.
-  И в чём же заключалась клевета?
-  Преступник обвинил брата в том, что он играл на музыкальном инструменте. А это страшный грех! Только короли могут извлекать божественные звуки!
-  А что произошло с несчастным, которого оклеветали?
-  Его заточили в башню, где он зачах от тоски и горя. А обман раскрылся только сейчас.
   «Понятно, - подумала гостья, - человеческие страсти бушуют не только в нашем мире».
   Озеро Забвения находилось за городом. Над его пустынной жёлто-золотистой гладью изредка вспыхивали языки яркого пламени и шумно вздымались пенистые фонтаны. Ни одна птица не порхала над ним, а у водной кромки не росло ничего.
-  А как будут казнить? - поморщилась собеседница. – Осужденного обезглавят или утопят?
-  Нет, - объяснил Аль-Шабани, - он должен войти в озеро. Если человек невиновен, вода вытолкнет его.
   Преступником оказался высокий и грузный бородатый мужчина. Подталкиваемый острыми копьями, он вошёл в воду, которая тотчас забурлила вокруг него. Было видно, как стали таять ноги несчастного и, по мере погружения, остальные части тела. Очевидно, он находился в каком-то странном оцепенении, потому что не чувствовал боли и не кричал. Вскоре скрылась его голова с выпученными глазами. По поверхности озера скользили только равнодушные гребешки волн.
    Горожане стали молча расходиться.
   «Неужели, - подумала с содроганием школьница, - и Штрака, ждёт такая участь? Но он же невиновен! А вода в этом жутком озере похожа на царскую водку – смесь разных кислот, способных растворять даже кости! Выдержит ли он это испытание?».
-  Кирр, - обратилась она к своему другу, - пойдём посмотрим, где король содержит своих пленников.
   Девочка не смогла сдержать улыбку. Её спутник абсолютно вошёл в образ благообразного старца. Поредевшие золотые волосы его вились до плеч, густые кустистые брови нависли над глазами, а окладистая длинная борода покоилась на груди.
-  Замечательно! Тебя не отличить от местного жителя. Надеюсь, ты в состоянии ещё передвигаться?
   Они углубились в лабиринт улиц, который нескоро вывел их к крепости. Она была окружена высокой стеной из массивных, грубо подогнанных друг к другу, золотых блоков. Наверху расхаживала бдительная стража с алебардами и арбалетами. За стеной возвышались семь огромных золотых башен с узкими окнами, забранных решётками. А третья башня, в которой содержались особо опасные преступники, была окружена ещё глубоким рвом с водой.
-  Что будем делать, Кирр? Здесь мышь не проскочит!
   Старичок огляделся по сторонам и, убедившись что их никто не видит, плавно провалился под землю. Следом спустилась девочка. Земля над ними сомкнулась. Крепость стояла на золотой скале, которая пришлась Кирру по вкусу. Он шёл впереди, бесшумно поглощая золотую породу и оставляя за собой туннель. За ним следовала Штефани с фонариком. Её друг вышел прямо к тому месту в подземелье, где томился художник. Разрушив стену камеры, смельчаки шагнули внутрь. Старец, при этом, принял почему-то образ короля.
   На голом полу, прикованный цепями, сидел узник. По его плечам разметались спутавшиеся льняные волосы, но взгляд ясных глаз был спокоен. Он мужественно ожидал свою участь.
   Пленник испуганно вскочил и уставился на внезапных посетителей.
-  Извините, что без предупреждения, - улыбнулась девочка.
-  Ах, Штефани! – облегчённо выдохнул Штрак. – Как ты меня напугала! Ты, что, с потолка свалилась? Да ещё вместе с королём! Не сказал бы, что он мой друг, - настороженно заметил заключенный.
-  Нет же, - рассмеялась собеседница. – Это Кирр, мой лучший друг! Он может превращаться в кого угодно!
-  Ах, так! - успокоился узник. – Хотя я уже ничему не удивляюсь: и этому жёлтому небу, и этим золотым стенам, - обвёл он взглядом сырую камеру, - и этим золотым цепям. Я получил то, что заслужил. Но от своих волос никогда не откажусь. Они мне дороже любого золота. Моя мечта – вновь писать картины, а не прожигать жизнь в золотом  угаре. Прошло столько лет, а я всё  не  могу   забыть   свою  любимую, божественную  Габи!  Если  моя нищета возвела между нами стену, то золото – непреодолимую пропасть.
-  Но  вы  можете  погибнуть, -  вздрогнула   Штефани.  -  Озеро  Забвения – страшное место. Вам следует либо согласиться с условиями короля, либо бежать.
   В то время, как они беседовали, окошко в двери приоткрылось и глаза стражника уставились на друзей. Особенно тщательно он разглядывал короля. За дверью послышался возбуждённый разговор и приглушённый шум. Уже три пары глаз, сменяя друг друга, рассматривали Его Величество. А он, заметив интерес к своей персоне, приветливо помахал им рукой. Окошко подобострастно захлопнулось.
-  Мы поможем вам, - уговаривала школьница упрямца. – Правда, Кирр? – посмотрела она на короля, который с интересом вертел в руках корону. Оказывается, она была выплавлена из алюминия и украшена горным хрусталём. Алюминий считался здесь драгоценным металлом, так как был очень редким.
   Тот утвердительно кивнул головой и прошёлся по камере, перебирая десятки вариантов побега. Узник отрицательно завертел головой.
-  Спасибо, милая Штефани. Я не преступник, чтобы бежать от возмездия. А о золотых волосах не может быть и речи. Теперь мне не стыдно смотреть на себя в зеркало. А это главное.
-  Ну, что же, - вздохнула девочка, - как хотите. Вы всегда можете рассчитывать на нас.
-  Да, кстати, - добавил художник, - я вспомнил лицо монаха. Это был Святой Николай.   
   От Аль-Шабани стало известно, что строптивец будет отведён к озеру Забвения на следующий день. Король не любил медлить в делах особой государственной важности.
   На этот раз стражникам не пришлось стучать в окна и двери домов с требованием идти к озеру Забвения. Все горожане знали о том, что казнить будут особого преступника-чужеземца, который посягал на незыблимые основы королевства. Поэтому они охотно потянулись к озеру, чтобы взглянуть на этого смельчака.
   На берегу сидел король со свитой. На голове его сияла алюминевая корона. Конечно, до него дошли слухи, что он сам, тайно, пренебрегая придворным этикетом, навестил в башне своего пленника. Так утверждал даже начальник крепости. Хотя Его Величество в то время вёл изысканную светскую беседу с прелестной молодой маркизой. Вот и доверяй после этого своим подданным!
   То, что сама августейшая особа почтила своим присутствием казнь, говорило о чрезвычайной важности события.
   Народ расступился, пропустив конвой с преступником. Его подвели к королю и заставили пасть ниц. Вокруг воцарилась тишина. Важный коротышка неспеша поправил корону, сделал скучающее выражение лица и лениво спросил:
-  Ну что, чужеземец? Теперь ты согласен расстаться со своими уродливыми волосами? Учти, последний раз спрашиваю!
-  Нет, Ваше Величество! – твёрдо отчеканил тот.
   Король поморщился, словно проглотил воскового головастика и взмахнул рукой с кружевным платочком. Солдаты бесцеремонно подняли жертву и повели к озеру, подталкивая копьями. Художник поднял руку и остановился:
-  Не надо меня принуждать. Я свободный человек и пойду сам.
   На мгновенье он прищурился и всмотрелся в толпу. Увидев выжидательный взгляд Штефани, Штрак улыбнулся и ободряюще кивнул головой. Он вёл себя так, как будто казнили не его, а его тень!
   Толпа оттеснила девочку к королевской свите. Она могла слышать, как молодой придворный насмешливо фыркнул:
-  Чего он тянет? Всё равно его минуты сочтены!
-  Не скажите, - отозвался, стоящий рядом, старый советник. - Если этот человек чист и хоть одно живое существо любит его, тогда озеро Забвения бессильно.
   Кирр в образе старика стоял рядом с Штефани, сосредоточенно наблюдая за входившем в воду осуждённым.  Он был готов в любой момент вырвать этого  человека из цепких объятий губительного водоема.
   Узник уже погрузился в жёлтую воду по грудь, но ничего не происходило.
-  Смотрите, смотрите! – раздались в толпе возгласы удивления. – Он поднимается! Он невиновен! 
   Художник стоял на водной поверхности. Вода вокруг него заклокотола, вскипела и цветными кругами хлынула к берегу. Из озера вверх взметнулась гигантская яркая радуга. Небо засияло лазурно-голубым цветом, вода замерцала серебристой синевой, а вдоль берега, покрывшегося свежей зелёной травой, зацвели луговые цветы.
   Юная гостья пыталась разглядеть в радужных кругах своего спутника. Но его не было видно, а всё вокруг подёрнулось вдруг сизой дымкой, причудливо исказилось и вытянулось. Мягкая волна подхватила девочку и увлекла в голубую высь...
   Они вновь оказались в парке. По правую руку от школьницы сидел Штрак в шляпе, из-под которой вились обычные светлые волосы. Позади лавочки, в густой траве, носилась рыжая колли, преследуя бабочку. Кирр прекрасно себя чувствовал в собачьей шкуре.
   Но они были не одни. Справа от Штрака, на краешке скамьи, примостилась миловидная дама в дымчатых очках. Она так ушла в свои мысли, что даже не заметила, как появились её соседи. Художник нетерпеливо снял шляпу и запустил руки в волосы.
- Наконец-то! - радостно рассмеялся он. - Штефани, как ты находишь мою новую шевелюру?
-  Она выглядит гораздо лучше прежней!
   Собеседник взял дорогую шляпу, размахнулся и забросил подальше в воду. Дама, услыхав громкие голоса, повернула голову. С минуту она изучала мужское лицо. Брови её удивлённо поползли вверх. Дрожащей рукой она сняла очки и спросила:
-  Вито, ты ли это?
   Штрак обернулся на её голос и изумлённо замер.
-  Габи! Моя ненаглядная божественная Габи! – бросился он к ней. – Я так долго тебя искал! Мне так не хватало тебя!
-  Мои родители переехали в Америку, потом в Канаду и поселились, наконец, в Австралии, - со слезами счастья рассказывала его возлюбленная. - Когда ты позвонил и сообщил, что у тебя другая женщина, свет померк для меня. Я не желала мешать твоему счастью и стремилась забыть всё. Но любовь во мне не хотела умирать. Я так и не вышла замуж, потому что, обнимая другого, видела только тебя. После смерти родителей я переехала в этот славный городок. Мне нравится гулять в этом парке, а это – моя любимая скамейка, - погладила она зелёные шершавые доски.
-  Прости меня, Габи! Я любил и люблю только тебя! – взволнованно признался художник. - А тогда бессовестно солгал тебе. В то время моей женщиной была беспросветная нищета. Стыд жёг меня, что не смогу такому ангелу, как ты, обеспечить достойную жизнь. Потом я преуспел, стал баснословно богат, но никогда, никогда не был счастлив!
-  Зачем же ты так жестоко поступил, глупый мальчишка? - улыбалась дама, а по щекам её струились слёзы.
-  Потому что любил тебя и не хотел, чтобы такое неземное существо терзал голод, - оправдывался Штрак, нежно обнимая её и покрывая поцелуями руки. - А теперь я больше не оставлю тебя, даже если весь мир ополчится против меня!
   Он подхватил женщину и закружил её на руках.
-  Ах, опусти меня немедленно! - всполошилась она. - Тебе же тяжело, я уже не девочка!
-  Нет, уж, дорогая! - воспротивился тот. - Я должен пронести тебя на руках через весь город! Пожалуйста, не отговаривай меня!
   Штефани лукаво переглянулась с Кирром, который с любопытством наблюдал эту сцену. Он прекрасно понял её. На влюблённую парочку медленно посыпался  дождь  из белых хризантем.
-  Вито, что это?! -  опешила Габи, сидя у него на руках.
-  Обыкновенный цветочный дождь! Я люблю тебя! - громко закричал он на весь парк. – Люблю!!
   Какое-то странное чувство заставило девочку оглянуться. Недалеко от поникшей к воде плакучей ивы стоял монах в чёрной рясе с капюшоном и смотрел на них. Стоило ей только на секунду отвести взгляд, как его фигура исчезла.
-  Кирр, тебе не кажется, что мы здесь лишние? - сделав довольную гримаску, спросила она.
   Штефани помахала влюблённым на прощание рукой, свернула к выходу и направилась домой.
-  Что-то ты сегодня гуляла дольше обычного? – заметила фрау Мюллер.
-  Но, мамочка, надо же было проучить одного несносного короля! Правда, Кирр?
   Колли утвердительно кивнул головой.
   Герр Мюллер сидел в глубоком кресле и, шурша газетами, удручённо качал головой.
-  Что стряслось, папочка? – подошла к нему дочь.
-  Чудовищный кризис! Целые финансовые империи, банки и состояния лопаются, как мыльные пузыри! Количество банкротов катастрофически растёт!
   Это значило, что Штрак, возможно, лишился своего состояния. Доволен ли он, что золото не растёт на его голове?
   Бесстрастно шелестели дни. Лёгкие и неутомимые часовые стрелки даже не подозревали, что взбивают, словно сливки, целые столетия. С момента загадочной встречи в парке прошло уже несколько месяцев, и память о ней стала потихоньку тускнеть.
   Однажды фрау Мюллер пришла с работы. Глаза её таинственно блестели.
-  Вот! – радостно помахала она в воздухе рукой с полосками бумаг.
-  Что это, дорогая, опять счета? – в голосе её мужа не было особой радости.
-  Нет, милый! – сделала его жена эффектную паузу.
-  Лотереи? – попыталась угадать дочь.
-  Нет! – улыбнулась её мать. – Это билеты на художественную выставку. Говорят, полный аншлаг!
-  И кто же выставляется? – оживился отец Штефани.
-  Известный художник, герр Штрак. Утверждают, что его картины невероятны!
-  Я где-то слышал уже это имя, - стал напрягать память герр Мюллер.
-  Мамочка, а ты на меня билет взяла?
-  Конечно, солнышко! Сколько же ты будешь ещё торчать в четырёх стенах?







Танцующий на волнах


   
   Учительница биологии, фрау Шульц, оседлав своего любимого конька, принялась увлеченно рассказывать о пестиках и тычинках. Класс, погруженный в сонное оцепенение, вяло ей внимал. Она была похожа на отважного индийского факира, который тихими, мелодичными звуками флейты убаюкивал свирепую кобру. Сходство это еще более усиливалось оттого, что голову фрау Шульц украшала модная шляпка, напоминавшая чалму. Пожалуй, она могла бы усыпить змею даже без флейты. При условии, конечно, что пресмыкающееся не помешано на биологии.
   Штефани улыбнулась этой мысли и посмотрела на часы. До конца занятий оставалось пятнадцать минут, а потом – свобода!
   Впереди её сидела, ссутулившись, Мартина Шрак, робкая девочка с продолговатыми серыми глазами. Она оперлась пухлым подбородком о ладонь руки, всем своим видом выражая безропотное внимание. Но вот школьница неожиданно вздрогнула, резко выпрямилась и напряженно застыла. Затем быстро вскочила и хрипло выкрикнула:
-  Тысяча чертей на сундук мертвеца!
   Класс, внезапно проснувшись, с изумлением взирал на неё. Преподаватель замолчала на полуслове с открытым ртом.
-  Тысяча чертей! – вновь выкрикнула Мартина и, отшвырнув на своем пути парты вместе с учениками, прыгнула на подоконник. Раздался звон разбитого стекла. Осколки с шумом посыпались на пол.
-  На абордаж, шелудивые трусы! – дико сверкнула она глазами. – Сейчас мы славно повеселимся, разрази меня гром!
   Первой, как и полагалось, опомнилась учительница.
-  Мартина! – взвизгнула она. – Немедленно прекрати паясничать! Сейчас же слезь с подоконника!
-  Заткнись, сухопутная крыса! – злобно прищурила та глаза. - Пока тебя не вздернули на рее!
   Фрау Шульц растерянно замолкла. Таких изысканных ругательств ей ещё не приходилось слышать.
   Поведение виновницы переполоха не оставляло сомнений, что она выпрыгнет из окна, ни сколько не сомневаясь, что за ней последует весь класс. Кристиан, Роман и ещё пара крепких ребят бросились к ней, чтобы оттащить от опасного места. Но щупленькая ученица расшвыряла их, как котят.
-  Кирр, - шепнула Штефани брелку, - помоги мне.
   В тот же миг она почувствовала, как тело её наполняется чудовищной силой. Подскочив к Мартине, она схватила её за спину и подняла над головой.
-  Тысяча чертей! – яростно отбивалась та. – Клянусь, я проломлю тебе череп!
   Она неистово извивалась и отчаянно молотила кулаками, стараясь дотянуться до врага. Затем её тело вновь застыло, судорожно дернулось и обмякло.
-  Отпустите меня, пожалуйста, - испуганно попросила девочка. - Почему меня держат? Что случилось?
   Приступ прекратился. Перед ними вновь стояла прежняя Мартина.
-  И после всего этого, - фрау Шульц с пафосом обвела рукой сдвинутые парты и выбитое окно, - она ещё спрашивает! Вы только посмотрите на этого ангела!? – возмущенно тряслись её губы.
   В этот момент она напоминала вскипевший чайник. Вот-вот, казалось, из под его крышки хлынет крутой кипяток.
-  Я не понимаю. О чём это вы? – наивно округлила глаза её обидчица.
-  О чём?! – гневно задрожал подбородок у учительницы. – Завтра я хотела бы поговорить об этом с твоими родителями!  Будь добра, передай им мою просьбу!
   Прозвенел звонок, и школьники журавлиным клином потянулись к выходу.
-  Спасибо, Кирр, - благодарно шепнула Штефани своему приятелю, который терпеливо лежал в её кармане. Тот лениво шевельнулся в ответ. – Вот только непонятно, почему Мартина так преобразилась?
   После занятий она проводила одноклассницу домой, благо им было по пути.
-  Вот, жди теперь неприятностей! – вздохнула та. – Фрау Шульц утверждает, что я устроила в классе погром, но я ничего не помню!
-  Посмотри, у тебя рука рассечена осколками стекла.
-  Но что же мне делать?! – с отчаянием спросила сверстница. – Ведь это может повториться!
   Они остановились у её дома, который был окружен высоким, в человеческий рост, кустарником, напоминающим надежную крепостную стену. Только по её плоской вершине не расхаживали вооруженные арбалетами и копьями стражники. На земле лежали свежесрезанные ветви. На небольшой лесенке стояла мать Мартины и сосредоточенно орудовала большими садовыми ножницами, выравнивая верхнюю кромку.
-  Халло, мамочка! – радостно окликнула её дочь.
-  Добрый день, девочки! – обернулась к ним белокурая дама. – Что нового в школе?
-  Как обычно, – пожала плечами Мартина. - Кроме скуки, ни-че-го!
   Она попрощалась с подругой и ловко юркнула во двор.
-  Штефани, - пристально посмотрела на неё женщина, - что-то стряслось? Моя дочь выглядит как-то необычно.
-  Да, фрау Шрак, - не стала та скрывать.
   Она рассказала о том, что произошло и спросила, случалось ли это прежде?
   В глазах её собеседницы мелькнула растерянность.
-  Я знала, что это когда-нибудь произойдёт! – с болью произнесла она.
   Садовые ножницы выпали из её рук и с лязгом ударились о землю.
-  Значит, такие приступы у вашей дочери уже бывали?
   Мать Мартины горько вздохнула.
-  С раннего детства она вела себя странно. Так, её невозможно было выкупать из-за панической боязни воды. Обычно ласковая и послушная, она пару раз устроила в детском садике целые побоища, когда другие дети пытались отнять у неё игрушки. И ещё, - продолжала женщина, морща лоб, - у неё весьма интересное хобби. Мартина собирает игрушечные кораблики, но не для коллекции, а для того, чтобы их сжечь. Это доставляет ей невыразимое удовольствие. В это время к ней не подступиться. Она становится дерзкой и жестокой. При этом часто выкрикивает какую-то дурацкую пиратскую фразу.
-  Тысяча чертей на сундук мертвеца! – припомнила Штефани.
-  Вот, вот! А недавно она едва не сожгла дом. Чтобы её утихомирить, пришлось вызвать полицию. Мы с мужем не могли её одолеть. Она швыряла нас, как щепки и отборно бранилась, как последний портовый матрос! Самое интересное, что это длится недолго, а потом она совершенно ничего не помнит! – горестно закончила фрау Шрак.
-  А вы к врачам обращались?
-  Да. Они выставили какой-то невнятный диагноз и пичкают таблетками. Приступы стали реже, но изощрённее. Когда мы на днях возвращались на автомобиле с загородной дачи, Мартина с такой силой толкнула моего мужа, что он едва не вывалился наружу. Она перехватила руль и с криком: «На абордаж!» пыталась врезаться в огромный бензовоз! Каким-то чудом нам удалось избежать столкновения. Я не знаю, как быть дальше! – с безысходной тоской воскликнула собеседница.
-  Фрау Шрак, а есть ли в вашей семье какие-нибудь особенности?
-  Особенности? Пожалуй. Это может показаться невероятным, но прадед моего мужа утонул в море во время шторма, дед умер от укуса морской змеи, а торговый корабль его отца был торпедирован американской подводной лодкой. Мой муж отлично плавает, - продолжала она, - но едва не утонул в тихую, ясную погоду на городском озере. Я с трудом вытащила его. Было такое впечатление, что кто-то невидимый тащил его на дно, - побледнела рассказчица. – И ещё кое-что. Мне случайно стало известно, что никто из родственников моего мужа не доживал до сорока пяти лет.
-  Может быть, всё это как-то взаимосвязано?
-  Возможно, - нервно передернула плечами мать Мартины. – Врачи говорят о тяжелой наследственности.
   Так, так! Кое-что уже прояснилось. Штефани была заинтригована. Она могла видеть верхушку загадочного дерева, но могучие корни были ещё надёжно скрыты.
   Домовой невозмутимо выслушал её взволнованную речь и сказал:
-  Тяжёлый случай. Над родом Шрак витает страшное проклятие. Вы знаете, как погиб дед Мартины?
-  Его корабль взорвала американская подводная лодка, - вспомнила девочка.
-  Точно. Но дело в том, что этой лодкой командовал потомок одной из жертв беспощадного пирата по прозвищу «Танцующий на волнах».
-  Но при чём тут пират?!
-  Всё дело именно в нём. Он был предком вашей одноклассницы. Его настоящее имя – Клаус Шрак. После одного из убийств в 1659 году он был проклят до тринадцатого колена.
-  А можно ли снять проклятие ?
-  Только одним способом – вернуться в те времена и не допустить убийства. При этом, - подчеркнул Штефан, - обязательно должен присутствовать кто-то из потомков пирата. Чем он моложе, тем лучше.
-  Понятно, - кивнула собеседница. – Я беру это на себя. Кстати, - спохватилась она, - с нами будет Кирр?
-  Разумеется.
   Розовый диск, услыхав это, мигом превратился в грозного и живописного морского корсара. Голова его была повязана платком кроваво-красного цвета, правый глаз прикрыт черной повязкой, вместо левой ноги торчала грубая деревяшка, а под мышкой руки примостился массивный деревянный костыль. На одном боку болталась кривая турецкая сабля, а на другом мрачно притаилась пара мушкетов. Правой рукой пират ловко поймал любопытного Цицерона и усадил себе на плечо.
-  Да, уж! – с уважением выдохнула школьница.
-  Впечатляет, конечно, - иронически поднял брови домовой, - но так не пойдет. Мы должны выглядеть обычными купцами.
   Мартина выслушала Штефани недоверчиво.
-  Это не сказки? Ты не врёшь? – испытующе посмотрела она.
-  Нет. Это не тот случай. Мы должны вернуться в прошлое и помешать этому пирату –  твоему предку, совершить преступление.
-  А как же мы туда вернёмся? - скептически хмыкнула сверстница.
-  Это не проблема. Нужно только твоё согласие.
-  Хорошо, - недоверчиво пожала та плечами.
   Она хотела уточнить, следовало ли ей отпроситься у родителей, но не успела. Яркий мягкий свет окутал их и растворил окружающие предметы. Это продолжалось лишь мгновение. Они оказались в незнакомом месте. Рядом стояли двое бородатых мужчин, одетых в темно-зеленые куртки с блестящими пуговицами и белые кружевные рубахи. На них были короткие, до колен, пышные брюки, а голени стянуты светлыми чулками. Завершали наряд тяжелые, из грубой кожи, башмаки с железными пряжками. Мартина и её спутница были облачены в длинные, до земли, красивые платья с тонкой талией, расшитые серебристыми узорами.
-  Итак, все в сборе, - нарушил молчание домовой, поглаживая окладистую бороду.
-  Мои друзья: Штефан и Кирр, - представила их девочка. - А это – Мартина, - перевела она взгляд на подругу.
-  Прекрасно, - сказал тот же купец, - надеюсь, путешествие не слишком утомило вас?
-  О, нет, – весело отозвалась Мартина. – Оно оказалось короче, чем путь от моего дома до школы!
   Они стояли в центре небольшого поселения. Вокруг теснились одно- и -двухэтажные приземистые дома с обветшавшими стенами и плоскими крышами. Их узкие подслеповатые окна смотрели настороженно. Прямо перед путниками со скрипом распахнулась дощатая дверь и полная, с побитым оспой лицом, женщина выплеснула на улицу помои.
-  Ещё немного и мы бы попали под этот душ! – рассмеялась Штефани, обходя глубокую канаву, заполненную зловонной мутной водой.
-  Хотя бы тротуары проложили, - брезгливо поморщилась Мартина, приподнимая подол платья.
-  Эти люди ещё не знают о таких вещах, - напомнил домовой.
   У порога одного из домов, прямо на голой земле, безмятежно растянулся здоровенный матрос. Грудь его под рваной рубахой мерно вздымалась, а из полуоткрытого рта исходили звуки, которые могли бы составить конкуренцию визгу бензопилы. Прохожие не обращали на него внимания. Похоже, это было в порядке вещей. Безрадостный унылый вид селения скрашивала пышная растительность, кокосовые пальмы и обилие цветов. Казалось, за ними никто не ухаживал, а росли они сами по себе. Над плоскими крышами распласталось великолепное бирюзовое небо.
-  Год 1659, - посмотрел на спутников купец. – Мы шагаем по одному из портовых поселений на берегу Карибского моря. Это - излюбленные места морских разбойников.
-  Так это их город? – догадалась Мартина.
-  Не только. В нём много обычных рыбаков.
-  А почему люди шли в пираты?
-  Ими становились обыкновенные матросы. Как правило, это были отчаянные парни, у которых под ногами «горела земля». Существует даже поговорка: «Если тебе нечего делать на земле, иди в матросы». Но некоторых из них не устраивал тяжёлый труд и скромное жалованье. От матроса до пирата только один шаг. Иногда разбойники, захватив команду корабля, оставляли её служить у себя. И те, и другие выглядели одинаково.
-  А когда появились первые корсары?
-  Ещё в античные времена. Это были финикийцы – прекрасные мореходы. В древней Греции и Риме также процветало пиратство. Кстати, участь пленника не миновала даже Юлия Цезаря. Его корабль был взят на абордаж в Егейском море. Захватчики сообразили, что перед ними знатный римский патриций и пожелали получить за него двадцать талантов. Но он сказал: - Вы безумцы, за такого пленника можно взять минимум пятьдесят талантов!
   Когда Цезаря выкупили, он жестоко расправился с разбойниками, обезглавив их.
-  Я слыхала, что пойманных пиратов всегда казнили? – прищурилась Мартина.
-  Им обычно отсекали головы и насаживали на колья в целях устрашения, чтобы остальным неповадно было. Но это не действовало на тех, кто желал испытать судьбу. Каждый из них думал, что его-то эта печальная участь минует.
   Они подошли к низкому темному зданию, которое расползлось по земле, как краб. От него доносились музыка и возбужденные пьяные голоса. Над массивной дверью висела криво приколоченная вывеска с надписью «Чёрная каракатица».
-  Таверна,  -  кивнул домовой.  – Здесь  пираты  пропивают добычу и вновь становятся
нищими. Редко кто из них возвращается на материк и покупает, к примеру, кабачок.
   От сильного толчка дверь распахнулась и двое здоровых бородатых детин вышвырнули на улицу упиравшегося молодого матроса. Его длинные волосы слиплись от пота и разметались по заросшему лицу с мутными глазами. Пролетев несколько метров, он грузно плюхнулся. Затем со стоном приподнялся, сплюнул кровью и с ненавистью прорычал:
-  Погодите, портовые крысы! Вы ещё попомните Билли!
-  Не повезло бедняге, - иронично заметила Штефани.
-  Хозяин таверны не может себе позволить обслужить клиента в кредит, так как на следующий день должник мог погибнуть в потасовке.
   Они миновали таверну и, пройдя узкими кривыми переулками, вышли к гавани. Перед ними во всей своей величественной мощи раскинулось бескрайнее море. Лазурные волны без устали накатывали на берег. Подсвеченная солнцем морская поверхность переливалась радужными бликами, напоминая вскипевшее серебро.
   В небольшой бухте стояли на рейде несколько крупных судов. Их паруса были подобраны в продолговатые, пузырящиеся на ветру, коконы, в паутине такелажа ловко сновали человеческие фигуры. Длинные, элегантные корпуса, опоясанные рядами пушечных амбразур, лениво покачивались, словно любуясь своим отражением.
-  Как они красивы! – восхитились девочки.
-  Да, они естественны и совершенны, - согласился купец.
   Глаза Мартины возбужденно блестели, к бледным щекам прилила кровь, дыхание участилось.
-  У тебя, случайно, нет спичек? - беспечно спросила её спутница.
-  Увы, - разочарованно вздохнула та. – А у тебя?
   Друзья иронично переглянулись. Уж не пыталась ли юная поджигательница кораблей и здесь следовать своему хобби?
-  Мы кого-то ждём? – догадалась Штефани.
-  Да. Капитана вон того трехмачтового галиота в двести восемьдесят тонн.
-  Это его зовут «Танцующий на волнах»?
-  Именно.
-  Это мой предок, - подключилась к разговору Мартина. - А почему его так прозвали?
-  После одного знаменитого боя. Все пираты мечтают когда-нибудь захватить корабли из «казначейского флота». На них испанцы обычно перевозили ценные грузы. Шрак, оказавшись в море с эскадрой из десяти кораблей, напал на след испанских галионов, везущих золото. Их сопровождали пятнадцать судов охраны. Посредством виртуозных маневров и недюжинной хитрости предводитель разбойников подготовил ловушку и, в конце концов, загнал золотые галионы в бухту. После короткого кровавого боя опытный корсар захватил золото стоимостью почти десять миллионов гульденов. Это была сказочная удача: на эти деньги можно было полгода содержать армию Голландии! Как видите, этот человек –  мастер своего дела.
-  Теперь понятно.
-  А вот, кстати, и он, - иронично кивнул домовой в сторону.
   К берегу неверной поступью приближалось трое заросших бородатых пиратов. Двое из них поддерживали третьего, который слегка прихрамывал. Это не мешало ему осыпать своих подручных ругательствами и проклятиями. Был он высокого роста и могучего сложения. Маленькие глазки смотрели из-под нависших лохматых бровей угрюмо и зорко. Голова его была повязана синим парчовым платком, видимо из трофеев. Поверх куртки из грубого сукна был перекинут широкий кожаный ремень, с которого на левом боку свисала шпага. Справа за пояс были заткнуты два пистолета с длинными дулами. Его спутники выглядели не менее живописно.
   Троица медленно доковыляла до того места, где стояли друзья. Штефани обдало густым пивным перегаром.  Она сморщилась и прикрыла нос.  Её примеру последовала
подруга.
-  Извините, господа! – окликнул их купец. – Я хотел бы видеть капитана Шрака.
-  Зачем? – хмуро уставился на него хромой корсар.
-  У меня к нему дело. Мне срочно нужно на Ямайку. По слухам, этот почтенный джентельмен туда направляется.
-  Перед вами, милейший, тот человек, которого вы ищете. Но я не извозчик. Сожалею, - криво усмехнулся он. – Обратитесь к другому капитану.
- Сэр, вы внушаете мне больше доверия, - учтиво поклонился домовой. – Между прочим, у меня имеется кое-что для вас.
   Он протянул собеседнику серый конверт с сургучной печатью.
   Шрак бросил взгляд на адрес. На его лице мелькнуло удивление. Он вскрыл конверт и бегло прочел письмо.
-  Что же Вы сразу не сказали!? – дружелюбно хлопнул он Штефана по плечу. - Лопни моя селезенка! Это же письмо от старины Боба, с которым мы немало дел провернули. Как он? Этого хитрого дьявола ещё не вздернули на рею?
-  Нет! – рассмеялся купец. – Он – член городского совета Гамбурга, уважаемый в городе человек!
-  Ещё бы! – весело прищурился разбойник. – Деньжат-то хватает! Он всегда был скупым.
-  Со мной ещё три человека, - заметил странник. - Я полагаю, сэр, что мы не будем в тягость, - вложил он в руку капитана увесистый мешочек с золотом.
-  Хорошо, сударь, - осклабил тот редкие желтые зубы. – Тем более, что до Ямайки рукой подать. «Купцы довольно богаты, - машинально прикинул он. И с моей стороны было бы глупо упустить такую возможность. А девочек можно выгодно продать».
   Домовой странно взглянул на него, но ничего не сказал. Кирр тоже всё понял. Мысли пирата, как и его действия, не отличались благородством.
-  Это кто, капитан? Новые матросы? – ухмыльнулся обнаженный до пояса краснолицый детина с глубоким шрамом через всё лицо.
   Он стоял на мокрой палубе босиком, расставив ноги в стороны. Его жёсткие усы смешно топорщились.
-  Не твоё собачье дело, Пит, - беззлобно проворчал Шрак.
-  Не хорошо, капитан, - укоризненно покачал головой тот. - Общим делом занимаемся, а петля одна на всех.
   Главарь развернулся к нему всем корпусом, смерял ледяным взглядом, улыбнулся и ласково сказал:
-  Всё в порядке, Пит. Всему своё время.
   Он не выстрелил в строптивого матроса, не схватился за рукоять шпаги и не разразился потоком ругательств, но его подручный побелел, как полотно. Он вернулся к починке паруса и больше вопросов не задавал.
   Капитан провёл путешественников на корму и, спустившись по крутой лесенке, показал им их каюту. Она состояла из двух комнаток и была обставлена с восточной роскошью. За круглыми иллюминаторами темнела вода.
-  Через час отчаливаем. На палубу выходить не советую. Вы моих парней видели. Всё может быть.
-  Спасибо, сэр, - вежливо поблагодарил Штефан. – За нас не беспокойтесь.
   Их хозяин недоверчиво хмыкнул, мотнул лохматой головой и, прихрамывая, вышел. Было слышно, как под его тяжелой поступью скрипит лестница. 
-  Как романтично! – обрадовалась Штефани. – Мы на борту настоящего парусника, да ещё пиратского! А почему он называется «Весёлая Бетти»?
-  Обычно женщин на таких кораблях не было. Они появлялись там в исключительных случаях. На бригантине Шрака служила одна девушка отчаянной храбрости. Её звали Бетти. Она мастерски владела оружием и не уступала мужчинам в абордажных битвах. В одной из схваток она закрыла своим телом капитана, была смертельно ранена и умерла у него на руках. Поэтому судно носит её имя.
   Корабль вздрогнул. Два стакана, стоящие на столе, поплыли в сторону. В шкафах задрожала фарфоровая посуда.
-  Похоже, что мы снялись с якоря, - предположила Мартина.
-  Ты не хочешь подышать свежим воздухом? – предложила спутница.
-  Нет уж, - поёжилась её подруга.
-  Хорошо. Тогда я пойду с Кирром.
   Молчаливый молодой купец подошёл к ней и учтиво подал руку.
-  Будьте осторожны, - посоветовал домовой.
-  Конечно же, - ангельским голосом пообещала девочка. – Мы только немножко погуляем.
   Корабль шёл на крейсерской скорости. Раздутые ветром паруса несли судно вперед, словно легкое белоснежное перышко. На самой высокой, средней грот-мачте, гордо реял чёрный флаг с черепом и скрещёнными костьми.
   Вокруг деловито сновали матросы. Кто-то закреплял паруса, кто-то следил за кливером, кто-то возился с просмоленным корабельным канатом.
   Ветер свистел в ушах, жаркое солнце слепило глаза, а на губах чувствовался солёный привкус морских брызг. Палуба плавно и мерно дышала под ногами. 
   У открытого люка на корме возился загоревший до черноты юноша. Он спускал вниз тяжёлые бочонки и мешки. Было видно, что он устал. Пот заливал ему глаза, но он не обращал на это внимания и даже напевал какую-то песенку. Штефани прислушалась, чтобы разобрать слова.
-  «А Мэри танцевала неспеша
   И вдруг в таверне распахнулись двери.
   В дверях стоял наездник молодой,
   Глаза его, как молнии блистали.
-  О, Мэри, я приехал за тобой.
   Пираты называли его Гарри.
-  О, Гарри, ты не наш, не наш,
   О, Гарри, ты с другого океана.
-  Сейчас мы посчитаемся с тобой!
   Раздался пьяный голос атамана.
   И в небе засверкали два ножа,
   Пираты затаили все дыханье,
   Все знали, что деруться два вождя,
   Два мастера по делу фехтованья.
   И с шумом повалился атаман,
   и губы Мэри тихо прошептали:
   «Погиб наш атаман. Пусть плачет океан,
   А новым атаманом будет Гарри».
-  Добрый день, сэр, - приветствовала парня гостья. - Отлично поёте! – К тому же вы такой молодой, а уже плаваете на таком большом корабле! – польстила она ему.
   Юноша поднял на незнакомку глаза и смутился. Это было видно даже сквозь его роскошный карибский загар. С ним говорило существо неземной красоты!
-  Ничего особенного, синьорита, - ответил он, переводя дыхание. – Я оказался здесь лишь потому, что пощекотал ножом одного типа, который приставал к моей девушке.
   К ним злобно подскочил широкоплечий низкорослый боцман. В левом ухе его торчала крупная медная серьга.
-  Ты что же, юнга, дурака валяешь!? Почему груз до сих пор на палубе?
   Тяжелый, продублённый кулак обрушился на парня. Пират занёс мускулистую руку ещё  раз,  но  Кирр  перехватил  её и сжал так,  что  тот  застонал.  Боль  на  его  лице смешалась с изумлением. Какой-то безвестный купец опрометчиво поднял на него руку! На боцмана пиратского корабля!
   Смельчак слегка толкнул его.  Пролетев с десяток метров,  моряк уткнулся спиной  в мачту. Десятки глаз следили за ходом поединка. Никто не вмешивался.
-  Клянусь дьяволом! – прохрипел пират. –  Считай себя покойником!
   Он выхватил шпагу и, со свистом рассекая воздух, бросился к противнику. Тот, не сходя с места, схватил голой рукой занесённый над ним стальной клинок. Послышался хруст металла, и в руках нападающего оказался обломок шпаги. Разбойник ошалело отпрянул и вытащил два пистолета. Раздались выстрелы. Когда едкий дым рассеялся, боцман увидел живого и невридимого врага. Он улыбался и держал пальцами две пули, которые были только что выпущены в него! Кирр сделал пару шагов к боцману, тот попятился и неловко задел якорную цепь. Железной петлей его сшибло с ног и едва не выбросило в море. Корсар отделался только вывихом руки и ушибами.
   Оказывается, на корабле служил лекарь. Морские разбойники с уважением величали его хирургом. Он подошёл к пострадавшему, осмотрел его и, согнув руку в предплечье, вправил вывих.
-  Дайте ему немного «Кровавой Мэри». Это успокоит боль, - распорядился он.
   Штефани знала уже, что так называется напиток из крепкого ямайского рома и помидорного сока. Его придумала женщина по имени Мэри Рид, которая разделяла с пиратами их беспокойную мятежную жизнь. После абордажных схваток она любила пропустить пару стаканов этого напитка.
-  Извините, доктор, - обратилась к нему школьница. – Больной не нуждается в повязке?
-  Нет, вывих совсем свежий. Ваш приятель хорошо намял бока этому мерзавцу. Но будьте осторожны! – предостерёг врач. – Вы куда путь держите?
-  На Ямайку.
-  Вам повезёт, если вы туда доберётесь. На этом корабле очень опасно.
-  Почему? Вы же служите здесь?
-  Я – другое дело. Поскольку мне не хотелось работать тут добровольно, капитан подписал со мной договор о принятии на корабль по принуждению. Это гарантирует мне защиту, если власти захватят судно и вынесут команде смертный приговор. Мне хорошо платят. Простите, синьорита, - поклонился собеседник, - у меня дела. – Помните о том, что я вам сказал.
  Капитан стоял на мостике, отдавая короткие распоряжения. Он был свидетелем потасовки, но сделал вид, что ничего не заметил. Наблюдатель, сидящий на верхушке грот-мачты, сообщил, что видит на горизонте корабль. Шрак приказал преследовать его, а затем подозвал молодого матроса и что-то шепнул ему. Тот, ловко лавируя по палубе, подскочил к гостье.
-  Синьорита, капитан настоятельно рекомендует вам вернуться в каюту!
-  Спасибо, - сделала та реверанс. –  Передайте ему, что он очень любезен.
   Вместе с Кирром девочка неторопливо прошла к корме и спустилась к друзьям.
-  Назревает заварушка! – встревоженно сообщила она.
-  Поэтому мы здесь, - спокойно заметил домовой. – Пираты преследуют двухмачтовый бриг, на котором плывет знатный венецианский граф с малолетним сыном. Проклятие осуществится, если мы не сумеем помешать казни ребенка.
   Вскоре прозвучал пушечный выстрел. Разбойники настигли корабль, началась перестрелка. Мартина испуганно втянула голову в плечи. Штефани не выдержала, поднялась по лесенке и, приоткрыв дверь, стала наблюдать за происходящим. Выстрелом из пушки корсары повалили одну из мачт на бриге. Она рухнула вместе с такелажем, разворотив палубу. Обреченная команда ожесточенно отстреливалась. От ружейной канонады преследуемый корабль заволокло клубами синеватого дыма. Следующие пушечные ядра разрушили напалубные постройки и вызвали пожар на паруснике. Корсары вплотную приблизились к нему.
-  На абордаж! – закричали десятки луженых глоток.
   В воздухе замелькали острые клювы абордажных крючьев. Вооруженные шпагами, топорами и мушкетами, морские бандиты яростно бросились на борт отважного судна. Их злоба утроилась оттого, что его команда вздумала им сопротивляться. В кровавом хмельном угаре они крушили всё на своем пути. Слышались лишь звон клинков, глухие выстрелы, брань и предсмертный храп. Спустя некоторое время всё было кончено. Палуба брига была устлана телами его защитников. Впрочем, их врагам тоже досталось. Корабельному хирургу придется изрядно потрудиться.
   На борт галиота перекочевывала добыча: тяжёлые сундуки, мешки с товаром и продуктами, бочонки вина, тюки табака, рулоны роскошных восточных тканей, прянности, ковры и прочее. Довольный Шрак, прищурив глаза и опершись на окровавленную шпагу, принимал трофеи.
-  Сколько человек мы потеряли? – спросил он боцмана.
-  Семь убито и десять ранено, капитан!
-  Гром и молния! - прорычал главарь. – Эти безумцы дрались, как черти!
   Послышался шум и злорадные крики. Несколько дюжих верзил волокли тяжело раненого знатного пленника. Руки его были связаны, дорогая одежда изорвана, а в животе зияла рана, из которой сочилась кровь.
-  Капитан, посмотри-ка, кого мы взяли!  Эта сухопутная крыса отправила на тот свет пару наших ребят! А этот щенок был рядом с ним, - вытолкнули они вперед мальчика лет семи.
   За спиной у Штефани вырос домовой.
-  Нам пора, - сказал он.
   Они вышли на палубу. Взгляды всех матросов были устремлены на пленников. Предстояло потешное зрелище. «Танцующий на волнах» всегда расправлялся с узниками с иезуитской жестокостью.
-  Кто такой? – надменно выпятил губу Шрак.
   Граф с усилием поднял голову. На губах его запеклась кровь, выразительные черные глаза потускнели.
-  Это уже не важно, - едва слышно произнес он. – Скоро я предстану перед Богом.
-  Вздернуть его! – пронеслось среди разбойников. – Нечего с ним церемониться!
-  Со мной можете делать, что угодно, - пересохшими губами шептал вельможа, - но не трогайте моего сына. Не обагряйте руки детской кровью!
   Капитан грубо сгреб испуганного ребенка за шиворот и приподнял над палубой.
-  Этот, что ли?! – ухмыльнулся он. – Клянусь дьяволом, что твой змеёныш последует за тобой!
-  Вы не посмеете! – остановил на нем взгляд венецианский граф.
-  Почему же? – пиратский вожак обвёл весёлым взглядом своих подручных. – Ты, что, меня в угол поставишь?
-  Если вы это сделаете, то будете прокляты до тринадцатого колена!
-  Лопни моя селезёнка! – расхохотался Шрак. – Как он меня напугал! – комически вытаращил он глаза.
- В подтверждение моих слов, - с трудом продолжал раненый, - моё мертвое тело встанет и три раза обойдёт вокруг грот-мачты. Я не шучу, капитан.
-  А это уже интересно, – растянул губы в змеиной улыбке главарь. – Он мне угрожает!
   Взвизгнул кривой меч и голова знатного аристократа с глухим стуком покатилась по палубе.
   Мартина с ужасом прижалась к Штефани. Кирр попытался вмешаться, но домовой удержал его.
-  Не люблю, когда мне угрожают, - недобро улыбнулся предводитель разбойников. – Это неприлично, господа. Не правда ли? – спросил он под одобрительный ропот своей крутой братии. – С покойниками всегда приятно иметь дело. А этого щенка, - брезгливо кивнул он на сына жертвы, - за борт. Нам свидетели не нужны.
   Но тут внимание всех переключилось на обезглавленное тело. Оно зашевелилось и, опершись руками о палубу, встало на ноги. Нетвёрдо ступая, тело три раза обошло грот-мачту и рухнуло на прежнее место.
   Оторопевшие матросы перевели взгляды на своего вожака.
-  Ну, чего притихли, канальи!? – свирепо рявкнул тот. – Делайте, что вам говорят! Или
мне убить этого покойника второй раз?!
-  Нет! - вмешался домовой. – Нет, капитан. Вы не тронете ребенка.
-  Вы полагаете? – на заросшем лице вновь заиграла жутковатая улыбка. – Уж не думаете ли, любезный, что вы бессмертны?
-  Граф сказал правду, - продолжал Штефан. - Все люди в вашем роду будут умирать насильственной смертью, не дожив до сорока пяти лет. Вам ведь именно столько? Ваша мать, Катарина Шрак, родила вас в муках, несмотря на больное сердце. Она любила вас и полагала, что вы, как и ваш отец, станете священником. Но вы служите не Богу, а дьяволу.
-  Что за чушь несет этот купец! – презрительно выкрикнул боцман, выхватывая из ножен шпагу.
-  Пусть говорит, - поднял руку «Танцующий на волнах».
-  Эта девочка, - домовой положил руку на плечо Мартины, - одна из вашего рода. У неё ваша внешность, характер и даже две родинки под левой подмышкой, как у вас, Клаус. Скажи ему что-нибудь, - обратился Штефан к ней, - не бойся.
-  Меня зовут Мартина Шрак, - взволнованно произнесла она. – Мой прадед и дед погибли в море, а отец едва не утонул в озере. Дедушка, не губи этого мальчика! – со слезами попросила его далекая правнучка.
   Капитан настороженно молчал. Этот странный купец рассказал такие подробности из его жизни, о которых никто не ведал. А девчонка и в самом деле была похожа на него, как две капли воды. Но привычное сомнение, словно прожорливый корабельный червь, грызло его душу. Он колебался.
   Его собеседник подошёл к борту галиота и вытянул вперёд руку.
-  Взгляните-ка сюда, Клаус, - предложил он, не оборачиваясь. – Разве вам не достаточно этих жертв?
   Вокруг корабля вспучилось и забурлило море. Сначала из-под воды показались мачты судов с поникшими мокрыми парусами, а затем их поврежденные корпуса. На палубах, с которых шумно стекала вода, стояли, обвитые водорослями, их экипажи. Бледные, землистого цвета лица были развернуты в сторону чёрного корсарского флага.
-  Ха, разрази меня гром! – раздался насмешливый хриплый возглас. – Это же «Святая Мария», которую мы потопили пару лет назад! А это - «Апостол Пётр», который мы пустили на дно у берегов Испании! – показал пальцем одноглазый пират. - А вон стоит бригантина «Северная звезда», в стычке с которой мы потеряли треть команды!
-  А эту шхуну мы растерзали месяц тому назад! – вторил ему коренастый матрос с приплюснутым носом. – Она долго пыталась от нас улизнуть!
   Шрак, сузив, словно от яркого света, глаза, с презрительной ухмылкой рассматривал потопленные им корабли. Он прекрасно владел собой. Лохматые брови его чуть дрогнули.
   В воздухе просвистел кинжал. Острое лезвие прошло сквозь тело домового, не причинив ему вреда.
-  Не утруждайте себя, капитан, - устало заметил Штефан. - В этом мире не всё подвластно смерти.
-  Ладно, - проворчал тот. – Не трогайте этого щенка! – распорядился он. – Все слышали, что я сказал?!
   Штефани, как наседка, ласково обняла мальчика за плечи и увлекла с собой. Путь им преградил рослый, обнаженный до пояса, атлет. Грудь его была похожа на широкую наковальню, на мощных руках перекатывались литые мышцы, а ноги вросли в палубу. С наглой усмешкой он наблюдал с высоты своего роста за чужаками.
   Разбойники выжидающе притихли.
   Кирр, не сходя с места, сделал едва заметное движение. Просмоленная палуба под верзилой внезапно рухнула. С шумными воплями и проклятиями он исчез в трюме.
-  Клянусь дьяволом! – весело хмыкнул старый корсар с выбитыми зубами. – Этому парню не повезло!
   Он хотел ещё что-то добавить, но осёкся под тяжёлым взглядом Шрака.
   Под угрюмое молчание команды путешественники спустились в свою каюту. От пережитого потрясения мальчонка дрожал, как осиновый лист.
-  Не бойся, - утешала его Штефани. – Никто не посмеет тронуть тебя. Как твоё имя?
-  Бартоломео да Винчи, - ответил тот, доверчиво прильнув к девочке.
   Из глаз его хлынули слёзы. Он всхлипывал, неловко размазывая их по лицу. Мартина сочувственно протянула ему носовой платок.
-  Почему, почему?! – твердил он. – Когда пираты напали на нас, я молился Мадонне, но она не помогла! Мой отец погиб. Почему?
-  Бартоломео, твой отец был отважным человеком, - присел перед ним домовой. – Ты можешь гордиться им.
   Рассекая тугие волны, галиот взял курс на Ямайку. Вечерело. Раскаленный солнечный шар уже коснулся поверхности моря. Казалось, вода, соприкоснувшись с ним, зашипит и, взметнувшись клубами пара, скроет линию горизонта. Пурпурные гребни волн беспокойно наплывали друг на друга в вечном танце.
   А на палубе шла попойка. Головорезы шумно отмечали победу над бригом. Трофеи были поделены и выпит не один бочонок крепкого рома.
- Клянусь черепом дьявола! – выкрикнул одноглазый матрос, опустошив очередной кубок. – Эти бородатые купцы – колдуны! Я потопил десятки кораблей, но, обычно видел, как они тонут, а не всплывают, - откровенничал он. – А наш капитан? Вы видели его физиономию?! Словно  вздёрнули на рею! – сипло рассмеялся он.
-  Заткнись, Джон, - лениво посоветовал ему сосед. – Ты ведь знаешь, что случилось с Питом. Беднягу нашли в трюме с перерезанной глоткой.
-  По курсу корабль! - закричал наблюдатель. - Идет прямо на нас!
-  Тем лучше, - ухмыльнулся Шрак, отодвигая бутылку.
   Несмотря на то, что пил он много, ум его всегда оставался ясным, а реакция быстрой.
-  Добыча сама идет к нам, - довольно поджал он губы. – Было бы так всегда, - добавил он под раскаты пьяного хохота.
   Судно приблизилось настолько, что его можно было разглядеть невооруженным глазом. Это был изящный трехмачтовый фрегат. Отсветы закатного солнца выкрасили его паруса в золотисто-розовый цвет.
-  Приготовиться к абордажу! – прозвучала команда.
-  Капитан, - испуганно выдохнул кто-то, - на нём нет экипажа! Оно безлюдно!
-  Не тот ли это фрегат, который мы, когда-то, отправили к праотцам? – вгляделся вдаль молодой матрос. Выдающаяся вперед нижняя челюсть придавала ему вид глубоководной рыбы. - Точно, корма разворочена, а обе мачты повреждены!
-  Не потопить ли нам его ещё раз? – беззаботно улыбнулся изрядно опьяневший детина, прислонившийся к мачте. Стоять сам он уже не мог.
-  Корабль-призрак! – с ужасом пронеслось по рядам. – Летучий голландец!
-  Спокойно, тысяча чертей! – гаркнул предводитель. – Что это вы раскудахтались, как куры! Право руля! – отдал он приказ, надеясь избежать столкновения.
   Но парусник тоже изменил курс. Он летел над волнами, словно чайка, стремительно и легко.
   Разбойники в панике бросились в стороны.
   Фрегат-призрак, приблизившись к пиратскому галиоту, бесшумно прошёл сквозь него. Мимо проплыла пустая палуба с застывшими у бортов пушками, расщепленные ядрами мачты и искорёженная взрывами корма.
-  Капитан, - упавшим голосом сообщил боцман, - половина экипажа мертва.
-  Тысяча чертей!
   «Веселая Бетти» вошла в бухту в полной тишине. Там уже стояли десятки судов. На песчаном берегу кипела пестрая, портовая жизнь: шла погрузка и выгрузка, вели переговоры степенные купцы, покрикивали на своих осликов погонщики, сновали любопытные мальчишки.
   Пришвартовавшись, пираты молчаливо сошли на берег. «Танцующий на волнах» положил тяжелую, пропахшую табаком, руку на плечо домового.
-  Ты думаешь, купец, что я пьян? Черт побери, это зелье уже не берет меня! И не может залить адского пламени, бушующего у меня в груди! Клянусь небом, я предпочел бы видеть вас всех на морском дне! – признался он, вперившись в Штефана мутным взором. – Но вам повезло. На вашей стороне был сам дьявол.
   Шрак пристально посмотрел на Мартину, словно пытаясь запечатлеть её черты. Затем круто развернулся и грузно зашагал прочь. Он растворился в смрадных клубах дыма первого встречного кабака.
-  Подождите минутку, - предупредил домовой друзей, – я сейчас вернусь.
   Он взял за руку мальчика и повел его к серому двухэтажному зданию. Вывеска на нём гласила о том, что здесь размещается солидная кампания по перевозке грузов. Штефан быстро вышел, но уже один.
-  А где же Бартоломео? – вскинула брови Штефани.
-  В надёжных руках. Эта кампания принадлежит его дядюшке.
-  Значит, проклятие с нашего рода снято? – спросила Мартина.
-  Да, - улыбнулся купец. – Теперь ваша семья может жить спокойно.
   Вновь тот же мягкий свет окружил всех, а когда он потускнел, девочка очутилась у себя в комнате. Домовой стоял у двери, заложив руки в белых перчатках за спину, а Кирр парил под потолком.
-  Невероятно! – воскликнула школьница. – Неужели мы побывали на пиратском корабле?!
   Штефан согласно кивнул головой.
-  А что сталось с «Танцующим на волнах»?
-  Всё своё золото, которого набралось несколько сундуков, капитан Шрак потратил на постройку церкви, - задумчиво сказал собеседник. – Это было стройная, белоснежная, устремленная в небо, как птица, постройка. Но в ней невозможно было проводить церковные службы. В просторных, роскошно отделанных залах, слышался иногда рёв ураганного ветра, звучали предсмертные стоны, трепетали отблески пламени, а по белым стенам сочились струйки алой крови. Бог не простил матерого злодея. Величественное здание было заброшено, со временем обветшало и сравнялось с землей.
-  А какова судьба самого пирата?
-  Он сдался властям. Плаха избавила его от пламени, бушующего в нём.   
   На следующее утро Штефани нос к носу столкнулась у школьных ворот с Мартиной.
-  Привет! – задорно сверкнула она глазами. –  Как поживаешь, тысяча чертей?!
-  Спасибо,  хорошо, - с  недоумением покосилась на неё правнучка  пирата. – Только почему ты так странно говоришь? Какие ещё черт






Вечер начинается утром

   

   Какого цвета бывает скука? Штефани была убеждена, что серого. У неё большие грустные глаза, вечно сонный вид и безучастное выражение лица, как примелькавшаяся по телевизору реклама.
   Действительно, разве не скучен этот вечный заколдованный круг: дом – школа, школа – дом? Всё расписано по минутам и согласовано. Даже время сна и регулярное посещение зубного врача. Иногда возникает ощущение, что бегаешь по замкнутой кривой, как послушная и покладистая цирковая лошадка.
   По оконному стеклу бодро змеились струйки охмелевшего от собственной отваги осеннего дождя, который держал город в осаде уже не один день. Серый вечер, серые озябшие деревья, серое, с набухшими простынями туч, небо. Казалось, весь мир был пропитан этим скучным, безрадостным цветом.
   Девочка не могла видеть, как за её спиной появился домовой. Мгновенье он смотрел на Штефани, потом загадочно усмехнулся и растворился в воздухе.
   Утром она проснулась и, не открывая глаз, уныло подумала, что сейчас вновь придётся вскакивать и торопливо мчаться в школу. Как вчера, как неделю и как годы тому назад. Меняются немного только декорации.
   Вслед за лёгким стуком в дверь, в комнату вошла её мать. Но как она ходила?! Штефани глядела во все глаза. Фрау Мюллер двигалась по комнате задом наперед, без труда вращая необычно гибкой шеей!
-  Доченька, уже вечер! Я не ухожу на работу, - торопливо предупредила она. - Надеюсь, ты не пойдёшь сегодня в школу?
   Оригинально! С каких это пор мать стала советовать ей не посещать школу?! И говорит  как-то странно. Что бы это значило?
-  Нет, мамочка, - собравшись с духом, возразила дочь, - сегодня я иду в школу!
-  Почему?! 
   Фрау Мюллер была явно не довольна и даже расстроена ответом дочери. Она подошла к Штефани и потрогала её лоб, желая убедиться, нет ли у ребенка температуры.
   А увидев, как девочка спускается по лестнице в гостиную, побледнела и горестно воскликнула:
-  Ты идёшь совершенно правильно! Задом наперёд! Пожалуйста, упади и сломай себе ребра!
   Штефани шла, как привыкла – грудью вперёд, что, почему-то, очень смутило её мать.
-  Мамочка, так ты хочешь, чтобы я сломала себе ребра? - с весёлым недоумением уточнила школьница.
-  Конечно, моя  уродинка! – ласково проворковала мать.
   Она поцеловала дочь на прощание и добавила:
-  Если всё же не пойдёшь в школу, будь там полной дурой. Я жду от тебя только плохих оценок.
   Итак, её родители уехали на работу вечером. Хотя на улице стояло солнечное утро. А родная мать пожелала ей плохих отметок, обозвала уродиной, призвала свалиться с лестницы и переломать себе ребра. Хорошенькое дело! Что происходит?!
   Штефани выскочила во двор. Она успела заметить, как из ворот выехала машина её отца и задним ходом, стремительно набирая скорость, скрылась за поворотом.
   И что же это за рабочий день, если он начинается вечером? Школьница бросилась к дневнику, из которого следовало, что занятия в школе заканчиваются утром! Но прежде ей следовало посетить музыкальную школу. Всё шиворот-навыворот!
   Она припомнила, что увлеклась скрипкой после того, как побывала на концерте Паганини. С тех пор прошло немало времени и скрипка в её руках уже не напоминает полено для растопки камина, а попугай Цицерон, слушая её игру, не мечтает о необитаемом острове.
   В разгар дня, бодро взвалив на спину школьный рюкзак, девочка вышла из дома. Глубоко вверху, в осеннем, выбеленном солнцем небе, кочевали лёгкие перистые облака.
   Мимо медленно пробежал невысокий грузный мужчина в спортивной форме. Девочка узнала в нём своего соседа-пенсионера, господина Кербеля. Но почему он стал ростом ниже её? Бежал он задом наперед, смешно вскидывая острые коленки. Голова его в спортивной шапочке была развёрнута в ту сторону, куда он двигался. За ним семенила, хвостом вперёд, лохматая собачонка.
   Забавным было то, что все прохожие ходили спиной вперёд, вывернув головы в нужную сторону. Это было для них так же естественно, как дыхание.
   Все машины тоже ездили задом наперед. Водитель автобуса, куда вошла Штефани, степенно восседал за рулем, а голова его была развёрнута назад, чтобы лучше видеть дорогу. Понятное дело, он не мог ездить вслепую. Если кто-нибудь из пассажиров загораживал ему обзор, водитель вежливо просил его отойти в сторону.
   Штефани не переставала удивляться. На жёлтый свет светофора народ реагировал обычным образом, на красный разрешалось переходить дорогу, а на зелёный требовалось немедленно остановиться.   
   С особым трепетом она отворила высокую, украшенную цветными витражами, дверь музыкальной школы. Здесь жила музыка. Приглушённо доносились чинные переборы фортепиано; солидный басок охрипших саксофонов; чистый, по-детски бесхитростный голос флейты; звонкие переливы гитар.
   Фрау Шуман, преподаватель по классу скрипки, уже ждала свою ученицу.
-  Штефани, - довольно взглянула она на часы, - ты как всегда опаздываешь!
   Она была бы права, если бы ученица не пришла за пять минут до начала занятий.
-  Опоздание – вежливость королей! – весело отпарировала её подопечная.
-  Плохо сказано! – понравился её ответ фрау Шуман.
   Это была красивая молодая дама с короткой стрижкой. Лучистые карие глаза оживляли её продолговатое лицо с прямым носом, пухлыми губами и нежным подбородком.
   Для начала преподаватель предложила девочке сыграть один несложный этюд. Ученица, прилежно прижав скрипку к подбородку, начала уверенно играть. Она впилась глазами в ноты и весь мир свернулся в одну крошечную точку между струнами и смычком. Была лишь музыка, медленно тающая в воздухе. Она закончила играть. В красивых, с томной поволокой, глазах фрау Шуман застыл ужас.
-  Что-то не так? – спросила Штефани.
-  Как ты не играешь?! – возмущённо воскликнула её преподаватель. - Всё совсем правильно! Чему я только тебя не учила!
-  Что вы имеете в виду? – вежливо уточнила девочка.
-  Ты должна двигать смычком, а не скрипкой! Вот, не смотри! – нервно взяла она в руки инструмент.
   Она  прижала  скрипку  к  груди,  а  левой  рукой  стала  водить  другой  её  конец  в
стороны, чуть вращая инструмент. Смычок при этом оставался в её правой руке абсолютно неподвижным! 
   Школьница смотрела на это расширенными глазами и с тоской думала, что теперь ей придется заново учиться играть на скрипке, вернее, на смычке.
-  Что с тобой не произошло, Штефани? – с участием спросила фрау Шуман. – Ты ведь уже совсем скверно играла! А сегодня ты меня не удивила. Так нельзя не играть!
-  Но я привыкла играть на скрипке, а не на смычке! - возразила та, думая о том, что сегодня наставница как-то уж очень витиевато выражается.
-  Плохо, - поспешно сказала преподаватель, стараясь успокоить девочку. - Мы обсудим это в прошлый раз. Плохо?
   Штефани попрощалась и, ничего не понимая, медленно поплелась к выходу. Осваивать смычок, как музыкальный инструмент, у неё не было ни малейшего желания.
   Выйдя из автобуса, она наткнулась на свою подругу Клаудию и радостно бросилась к ней навстречу. Та испуганно отпрянула.
-  Штефани! Что не случилось с тобой?
-  А что? – не поняла та.
-  Ты ходишь сегодня совсем правильно! Ты что, не хочешь такой крутой выглядеть?
-  Я хожу как раз правильно! - обиделась школьница. – Это вы все, как ненормальные, ходите задом наперёд!
-  Штефани! – изумилась Клаудиа. – Ты же не ходила до сих пор как все?!
-  Конечно, - пожала плечами её подруга.  – Зачем же тогда у нас глаза на лице, а не на затылке?
-  Как зачем, - расширились глаза у её собеседницы, - чтобы сзади никто не налетел!
-  Уж не хочешь ли ты сказать, что грудь и живот у человека находятся сзади? – задала Штефани коварный вопрос.
- Это не знают даже младенцы! – рассмеялась Клаудиа и как-то подозрительно посмотрела на подругу.
   Та отчетливо почувствовала, что говорят они на разных языках, хотя обе отлично владели немецким.
   Клаудиа мельком взглянула на часы:
-  Мы можем не опоздать! Идём помедленнее!
   А сама так рванула, что подруга едва успевала за ней. Это называется медленно! Штефани бросила взгляд на свои часы. Стрелки шли не слева направо, а наоборот! Это открытие изумило её. В голову закралось одна шальная мысль – уж не оказалась ли она в мире, где всё наоборот?!
   Прохожие, увидав Штефани, прерывали свой путь и в недоумении провожали её взглядами. Она быстро шла за подругой так, как привыкла, грудью вперёд. В то время, как Клаудиа, смешно откидывая ноги и развернув голову, рассекала воздух спиной. Они так и ворвались в класс, который оторопело затих, увидев иноходь Штефани.
-  Ну, что смотрите? – натянула на лицо маску самоуверенности девочка. – Теперь так ходят все топ-модели!
-  Ты права! – отрицательно покачала головой учительница биологии фрау Шульц, которая вошла следом. – Так не ходят люди только в плохих боевиках, - иронически изрекла она, вызвав в классе взрыв смеха. 
   «Что тут смешного, - подумала озадаченная школьница. И учительница как-то уж замысловато изъясняется».
   В ходе урока её подозрения полностью подтвердились. Представьте себе правильный ответ на какой-либо вопрос. А теперь ответьте совсем наоборот!
   Примерно так поступала фрау Шульц. Быть может, это была какая-то мудрая и новая методика преподавания, чтобы ученики лучше усваивали материал! Так, учительница непререкаемым тоном утверждала,  что все  животные растут на земле,  питаясь  лишь
водичкой  и  солнечными лучами,  а  растения передвигаются, щиплют мирно травку  и
даже, случается, вероломно нападают на человека.
   Превосходно! Где вы видели, чтобы цветы нападали на человека?! Но ученики прилежно пыхтели, старательно записывая её слова. При этом они писали справа налево и снизу вверх. Фрау Шульц ходила между партами задом наперед и хвалила учеников:
-  Плохо, Моника! Но ты можешь ещё хуже!
   Школьница расцвела от удовольствия.
-  А у тебя, Роман, очень плохо! –  поощрительно заметила учительница. 
   Тот самодовольно улыбнулся.
-  Почти у всех плохо или очень плохо! – удовлетворённо подвела итог фрау Шульц. - Какие же вы у меня тупицы!
   Тут уж Штефани не выдержала, защищая честь класса от изощрённого, как ей показалось, куража учительницы:
-  Это почему же тупицы?!
-  Потому что вы все выполняете задания очень скверно. А ты, Штефани, одна из самых худших тупиц! – с сияющим лицом, словно говорит ученице комплимент, ответила преподаватель.
-  Извините, но я не тупица! – обиделась девочка.
-  Штефани! – поражённо воскликнула фрау Шульц. – Хорошо же ты себя ведёшь! От кого угодно, но я ожидала этого от тебя! Обычно такая противная и гадкая, сегодня ты ведёшь себя, как ангел!
-  Но вы ведь всё врёте, в ваших словах ни слова правды! – прямо заявила та.
-  Ах ! – растрогалась учительница. - Не очень мило с твоей стороны! Мне ещё никто из учеников таких плохих слов не говорил! – улыбнулась она. – Спасибо!
   Девочка была совершенно сбита с толку. Или у фрау Шульц был незаурядный актёрский талант, или здесь присутствовало нечто другое.   
   В ходе урока в класс вошёл директор школы герр Кох. В своём коротком и энергичном обращении к ученикам он советовал им быть ленивыми, неряшливыми, пропускать уроки,  грубить учителям, обманывать родителей и не забывать устраивать драки на переменах.
   Сказать, что после этого Штефани стало всё ясно, было бы опрометчиво, так как она ещё больше запуталась.
   На уроке физкультуры ученики гуськом бегали по залу, играли в баскетбол и прыгали в высоту. Конечно, делали они всё это по-другому. Это было бы смешно, если бы не было так непонятно. Школьники разбегались задом наперед и, оттолкнувшись от пола, преодолевая планку высоты.
   На сей раз, Штефани шокировала молодого учителя физкультуры господина Шванга.
-  Я не буду прыгать! - заявила она.
   Учитель одобрительно кивнул. Девочка отошла в сторону.
-  Почему ты прыгаешь? – удивился он. – Это ведь так трудно, просто прыгнуть вниз и упасть вверх!
-  Но я не умею падать вверх!
   Школьный плавательный бассейн сверкал водной гладью. Дети дружно посыпались в воду. Штефани плавала неплохо. Плюхнувшись в воду, она тотчас устремилась к другому краю бассейна. Из-за неё едва не утонула часть класса. Не потому, что, оказавшись в воде, девочка превратилась в кровожадного монстра. Когда одноклассники увидели, как она плывёт, у них перехватило дыхание. Их сверстница  быстро плыла головой вперёд, загребая воду руками! В то время как они плыли классически – ногами вперёд!
   Учитель обомлел от удивления, когда разглядел стиль, которым плыла странная школьница. Она делала всё наоборот, но, почему-то не утонула, а даже намного опередила остальных учеников!
-  Штефани! – возмутилась самолюбивая Клаудиа. - Ты же не плыла наоборот!
-  Если я не плыла наоборот, значит, наоборот я не плыла! –  весело отпарировала её подруга.
   Дурной пример заразителен. Как водится в таких случаях, у нового метода появились последователи. Они барахтались в воде, вызывая столько шума и брызг, что остальная часть класса надрывалась от смеха, наблюдая за их потугами.
   Между тем Штефани привела ещё нескольких учителей в замешательство. Они, в свою очередь, проведя короткое совещание, решили показать девочку школьному психологу, господину Кракампу. Она неадекватно реагировала на их слова, часто спорила, называя белое чёрным, а чёрное белым и ходила грудью вперёд, что повергало их в шок! Возможно, у этого ребенка была родовая травма, а может быть, был виновен переходной возраст. Некоторые подростки в это время шалеют и теряют чувство здравого противоречия.
   Психолог, высокий, высохший, словно живая мумия, герр Кракамп встретил её приветливо. Он решил провести хитроумный тест.
-  Что это, Штефани? – спросил он, склонив по-птичьи голову и указывая пальцем на комнатные цветы.
   Ей стало понятно, что, очевидно, не только у водителей автомобилей проводят тест на дебильность.
-  Цветы, - пожала плечами девочка.
-  Как ты думаешь, - проникновенно посмотрел на неё психолог, - в каком случае эти цветы  завянут?
-  Разумеется, если их не поливать, - ответила ученица.
-  Неправильно! – довольно погладил её по голове широкой ладонью герр Кракамп. Он был удовлетворён ответом девочки. С ней, правда, придется ещё повозиться, но к счастью, это был не «клинический случай».
   На перемене школьники стояли маленькими группами в коридоре или чинно прогуливались вдоль стен. Всюду царил обычный школьный гам, состоящий из обрывков фраз, смеха, шуршания пакетов из-под картофельных чипсов и топота ног. Никто не тузил друг друга и не пытался украсить лицо оппонента синяком, к чему так усердно призывал директор школы. 
   И только тут Штефани осенило! В этом мире всё шиворот-навыворот! Вот почему люди ходят здесь задом наперёд и говорят наоборот, то-есть думают одно, а говорят совсем другое! Теперь понятно, почему она ответила правильно на невинный вопрос школьного психолога. На самом деле он спросил, в каком случае цветы не завянут? А её ответ провучал так, что для этого их необходимо поливать.
   Теперь девочке стали ясны слова матери, необычное поведение фрау Шуман и учительницы биологии, фрау Шульц, которая назвала её тупицей. На самом деле она похвалила её, выделив как отличницу. Всё стало на свои места.
   Решительно прозвенел звонок, напоминая ученикам, что перемена не вечна. Штефани сделала попытку идти задом наперед. Сначала было трудно, но только потому, что непривычно. Подобное ощущение девочка уже испытывала в раннем детстве, когда, резко наклонив голову вправо и раскинув в стороны руки, мчалась во весь опор по зелёному лугу. Тогда солнце, небо и земля причудливо смещались, наползали друг на друга и плясали, как в калейдоскопе. Восхитительное впечатление, особенно если стремительный бег внезапно не прерывало выросшее на пути дерево!
   Голова легко вращалась, так что особых проблем с переориентацией не возникло. К своей парте она подошла, ничем не отличаясь от своих сверстников. Краем глаза школьница заметила, как Клаудиа одобрительно хмыкнула, что означало:
-  Наконец-то моя лучшая подруга взялась за ум!
   Штефани была права. Она попала в общество, где царило чувство здравого противоречия. Привычным образом люди говорили одно, а подразумевали другое. Но при этом всё всем было ясно, поскольку каждый впитал с молоком матери такой характер общения.
   Но в семье, как говориться, не без урода. Иногда попадались непослушные дети или, ещё хуже, взрослые, которые говорили так, как думают и делали так, как говорили! Для общества, где всё было наоборот, это было возмутительно. Если опытным психологам не удавалось повлиять на таких людей, это был уже, выражаясь врачебным языком, «клинический случай» и занимались им уже психиатры.
   Как в любой уважающей себя стране, здесь было две главных политических партий. Первая, левая партия, состояла из людей, которые при ходьбе спиной вперёд поворачивали головы с левой стороны. Представители же правой партии предпочитали это делать с правой стороны. В этом заключалась их принципиальная разница.
   Разумеется, всё население страны делилось на их сторонников, в зависимости от привычки поворачивать голову в определённую сторону. Исходя из количества своих приверженцев, к власти приходила то левая, то правая партия. Вся интрига заключалась в том, что одна партия, находясь в оппозиции к другой, критиковала все её действия, выдвигая противоположные предложения. И чем хуже жил народ, тем отважнее звучал её голос. Но как только оппозиция оказывалась у власти, она делала то же, что и её предшественница! 
   На уроке истории Штефани познакомилась с законами этого общества. Это были настоящие шедевры законодательного творчества! Девочка никогда бы не подумала, что законы могут выглядеть, как интересные, круто закрученные детективы. К примеру, как вам нравится закон, который предусматривал полное отсутствие демократии, прав и свободы личности? Это же настоящая диктатура! Но проект был одобрен в парламенте и с благодарностью встречен народом. Правительство приняло также законы, запрещающие право человека на труд, образование и бесплатное медицинское обслуживание. Пенсионеры с умилением встретили закон, который лишал их пенсий.
   Лишь один закон был встречен гражданами сдержанно, а именно – закон, который освобождал их от налогов. Каждому хотелось бы, чтобы и казна была полна, и налоги не взымались. 
   Конечно, все законы следовало читать с чувством здравого противоречия, то-есть наоборот. Поэтому город, где оказалась Штефани, имел цветущий, счастливый и безмятежный вид, а по улицам сновали довольные и упитанные горожане.
   Правда, надо сказать, что чем богаче был человек, тем слабее было у него развито чувство здравого противоречия, что позволяло ему скрывать доходы и не платить налоги. В медицине это заболевание окрестили как «болезнь миллионеров», хотя занимались им не столько врачи, сколько полиция.
   Новые правила необычайного мира захватили девочку, как увлекательная игра, в которой следовало говорить всё наоборот. Она не испытывала больше проблем в общении, а ходьба задом наперёд даже нравилась ей.
   К утру уроки закончились. На улице Штефани бросилось в глаза, что все афишные тумбы усеяны плакатами с призывами политических партий. Шли выборы в парламент и обе партии, левая и правая, старались в самом ангельском виде представить себя. Некоторые политики были изображены в виде пухлых купидонов, витающих в облаках.
   «Мы приведём страну к экономической катастрофе!» - обещала правая партия.
   «Хорошо сказано, - весело подумала Штефани, - лучшей рекламы не надо».
Хотя, в действительности, эта партия обещала экономическое процветание.
   «Наша партия поставит крест на демократии!» - вещали рекламные щиты левой партии. Это означало, что она намерена была развивать демократию. Короче, чем ужаснее звучали предвыборные лозунги, тем привлекательнее они были для обывателя.
   Стояла мягкая осенняя погода. Сияющее глубоко в небе солнце живописно подсвечивало багряно-золотистую листву деревьев. Тёплый ветер лениво перебирал пёстрые листья, которые нехотя  отделялись от веток и падали к ногам подруг. Знакомое  чувство  очарования перед таинством наступившей осени с её фейерверком красок, трепетом зрелой мудрости и грустным ощущением увядания овладело Штефани.
   Широкой вьющейся лентой парк пересекала небольшая речка с каскадом из нескольких водопадов. Вопреки всем физическим законам, вода в них с шумом и пеной падала не вниз и вперёд, а вверх и назад! Прямо не водопад, а водоподъём!
   На аллеях парка часто встречались крошечные старушки с тросточками. Были они ростом не выше метра.  Иногда  они  останавливались  друг  перед  другом,  церемонно кланялись и чинно, по-старушечьи, вели беседы. Их голоса напоминали голоса пятилетних детей, только более приглушённые.
   Девочка очень любила маленьких детей, они все казались ей такими милыми и забавными. Но однажды ей показалось, что у младенца в коляске какое-то пожелтевшее, старческое лицо с морщинами и отёчными мешками под глазами. Она стала внимательнее присматриваться и обнаружила в каждом третьем случае странных морщинистых младенцев, вполне осмысленно глядящих на мир! Что бы это значило? Генетические эксперименты или коварная, неизлечимая болезнь новорождённых?
   А маленькие, как лилипуты, люди встречались всё чаще, иногда – семейными парами. Они неторопливо прогуливались по парку, с наслаждением вдыхая прогретый солнцем осенний воздух.
   Одна из таких пар остановилась у высокого тополя. Маленький сухонький старичок, чуть пониже своей спутницы, погладил шершавый, с грубыми  наростами, ствол дерева.
-  Ты забыла, Барбара, как в юности я не вырезал на этом дереве наши имена? - обратился он к своей жене. - Ты только не смотри туда, - указал он рукой над головой, - они не сохранились ещё там!
-  О, нет! – мой немилый Шон, - ответила она. - Они там не до сих пор! Увы, со временем мы становимся всё больше и больше, а дерево – всё меньше и меньше. Над нами уже не светят иные звезды.
   Штефани перевела этот диалог наоборот и, проходя мимо дерева, осмотрела его. Выше своего роста она увидела три вырезанных ножом слова: «Барбара минус Шон». Только теперь Шону не дотянуться уже сюда не потому, что дерево настолько подросло, а потому, что он стал ниже.
-  Почему в нашем городе так мало лилипутов? - осторожно спросила Штефани у подруги.
-  Это не уходящие люди. Все мы не будем такими , - вздохнула  та  грустно. - Человек не рождается, не растёт, не достигает взрослого возраста, а затем, не старея, он начинает расти, не до точно такого же роста и веса, как и при рождении. Потом не следует смерть, - объяснила Клаудиа своей несмышлёной спутнице.
   Из этого монолога, являющегося образцом ораторского искусства, Штефани заключила, что в этом нескучном мире человек рождается, достигает зрелости и, старея, уменьшается в размерах до того роста и веса, с которыми родился. После этого он умирает, таким же маленьким и беззащитным, как при рождении.
   Это неприятно поразило школьницу. Значит, сначала бабушки нянчат своих внуков, а затем внуки пеленают и выгуливают в детских колясках своих собственных бабушек! Девочка вспомнила о своей бабушке, живущей в Берлине. Неужели она тоже такая крошечная и беспомощная, как эти младенцы с морщинистой пергаментной кожей или медленно бредущие по аллеям парка лилипуты?!
   Ей стало не по себе. Ни себя, ни свою мать она, как не напрягала фантазию, не могла вообразить в образе морщинистого младенца ростом с плюшевого медвежонка. Кошмар какой -то! Но здешние жители к этому привыкли и считали в порядке вещей. А зная свой рост и вес при рождении можно точно вычислить дату смерти. Может быть это и хорошо: спокойно, без спешки и страха подготовиться к этому дню, привести в порядок свои земные дела и достойно удалиться на покой в другие миры.
   Подруги купили мороженое и присели на лавочке у фонтана. По большому каменному шару, снизу вверх, струилась вода. Вдоль нарядных витрин, спиной вперёд прогуливались горожане. Между ними ловко сновали велосипедисты, багажниками вперёд. Кудрявый малыш, смешно  перебирая ножками, пытался настичь пугливых голубей.
   Штефани не оставляло чувство, что она смотрит обычное кино, в котором кто-то умышленно неправильно прокручивает пленку. Но одно дело смотреть фильм в качестве зрителя и совершенно иное – быть его участником. Но, во всяком случае, было нескучно.
   У городской ратуши девочки расстались. Тем временем погода резко изменилась. Мощные порывы холодного ветра прижимали к земле вершины деревьев, трепали афишы на тумбах и с грохотом гнали по земле перевёрнутые мусорные урны. Редкие прохожие жались к стенам и торопились поскорее скрыться. В воздухе носились клочки газет, рекламные проспекты и увесистые, сорванные ветром, ветви деревьев. В небе грозно теснились тёмные, набухшие влагой, облака.
   «Да, - подумала Штефани, с усилием преодолевая встречный ветер, - в такую погоду здесь нетрудно оказаться в небе. Долго бы пришлось там болтаться, пока меня обнаружили бы радары, как неизвестный летающий объект».
   В песочнице школьница заметила заигравшегося малыша. Не обращая внимания на непогоду, он увлечённо возился с песочным домиком. А к нему быстро приближалась, вращаясь в воздухе, огромная сухая ветвь. К ребёнку бежали встревоженные родители, но они не успевали. Штефани ринулась к песочнице. Она успела оттолкнуть малыша, а сама от острой боли потеряла сознание.
   Девочка очнулась, утратив ощущение времени. Боли не было. Но её тело было обёрнуто тёмной, жёсткой плёнкой, так что она не могла освободиться. Очень хорошо! Спеленали, как младенца, хотя она ещё не достигла старости. Уж не думают ли её в таком виде доставить домой? Она, кажется, не заказывала эту услугу!
   А не угодила ли она, случайно, в какую-нибудь гробницу? Ей вовсе не хотелось разделить судьбу фараона Тутанхaмона, каким бы знаменитым он ни был. По правде говоря, её больше интересовала земная жизнь, чем загробная.       
   Но нет, она была просто упакована в полиэтиленовый мешок, как кукла. Вокруг раздавались незнакомые голоса. А может быть, её похитили? В программе вечерних новостей это стало уже модным сюжетом.
   Штефани, извиваясь всем телом, сделала отчаянную попытку выбраться наружу. Кому в голову пришла дурацкая идея упаковать её?! Ведь ей следует быть уже дома! А эта упаковка едва ли прибавит ей скорости!
   Её усилия увенчались успехом. Голоса притихли, а затем она почувствовала, как кто-то робко открывает мешок. Первым она увидела испуганное, побелевшее лицо врача «скорой помощи», а за ним – не менее живописные физиономии полицейских и пожарных.
   Школьница выбралась из мешка и встала на ноги. Она чувствовала себя отлично, хотя веточка была не маленькая. Её куртка была разодрана на груди и пропитана кровью. Но это же ещё не повод, чтобы человека вот так просто взять и упаковать?!
   Тут же стояли в замешательстве родители ребёнка, который беспечно сидел у отца на руках и невозмутимо разглядывал восставшую из мёртвых Штефани. В этом смысле у малыша было преимущество, потому что он ещё понятия не имел, что такое смерть. Между тем его родители видели собственными глазами, как девочку подмяла под себя здоровенная ветка.
   Непогода заметно угомонилась, ветер утих, с неба сыпались редкие капли дождя. «Минута молчания» продолжалась больше минуты. Все испуганно взирали на Штефани. Интересное дело! Из-за какой-то веточки, свалившейся на неё, вокруг собралось полгорода!  Скорая помощь, полиция, пожарные! У них что, больше нет никаких забот?
   Первым стряхнул с себя оцепенение врач. Ему по роду профессии полагалось иметь железные нервы.
-  Девочка, как не зовут тебя? - мягко спросил он.
-  Штефани.
-  Нельзя ли мне тебя осмотреть?
-  Конечно, нельзя! – охотно позволила она. - Но мне кажется, что моя куртка заслуживает гораздо меньше внимания, чем я.
   Врач тщательно осмотрел её грудь и голову.
-  Всё, - пробормотал он. - Абсолютно всё!
   В переводе на нормальный язык это значило, что он ничего плохого у пострадавшей не обнаружил. Его пациентка была совершенно здорова! Врач подошёл к песочнице и уселся прямо на сырой песок. Четверть часа назад он видел бездыханное девичье тело с рваной раной в груди и дюжиной переломов. Она умерла от болевого шока и кровотечения.
   По реакции окружающих школьница сообразила, что им удобнее было бы видеть её мёртвой. Конечно, это было бы весьма печально, но зато исключало бы всякие вопросы.  На ней не было ни малейшей ссадинки!
-  Извините, господа, что мне не пришлось вас потревожить, - вежливо сказала она, отряхивая куртку и брюки, - могу ли я не идти домой? Надеюсь, я нарушила правила уличного движения? – с усмешкой взглянула она на полицейских.
- Конечно! – согласно закивали они головами, думая, что врач «скорой помощи» крупно ошибся, преждевременно «упаковав» девочку.
   Штефани подняла с земли рюкзак и, мило попрощавшись, направилась домой. Она не могла допустить, чтобы мать волновалась из-за её отсутствия. 
   По пути она размышляла, что же, собственно, произошло? В кармане куртки зашевелился  брелок с ключами, вернее, Кирр. Он вылетел наружу, завис в воздухе и превратился в мерилинианина, жителя планеты поющих деревьев, на которой когда-то побывала его хозяйка. Он смотрел на девочку, не мигая, и весёлые искорки плясали во всех его шести прямоугольных сетчатых глазах.
-  Спасибо, Кирр! – улыбнулась она. - Теперь всё неясно, точнее, ясно! – поправилась она. С её другом можно было не говорить наоборот.
   Оказывается, на планете поющих деревьев она провела одну ночь в реналиуме – больнице  мерилиниан и там-то местные врачи немного «усовершенствовали» её тело, так что оно приобрело новые свойства. Даже большие раны могли заживать на ней быстро и бесследно. Штефани невольно хмыкнула. Она была похожа на ящерицу, у которой вновь отрос некогда оторванный хвост. Хорошо, что ей ещё сохранили человеческий облик! Трудно себе представить, как из мешка, куда засунули погибшего человека, вылетает существо со следами человеческого тела.
   А врач  выглядел весьма комично, увидев ожившую «покойницу».
   Фрау Мюллер проворно сновала спиной вперёд по гостиной. Но её дочь это уже не удивляло. Мимо неё лениво, хвостом вперед, продефилировал кот Аристотель, а на плечо мягко спланировал попугай Цицерон. Он умудрялся летать задом наперед, демонстрируя высший пилотаж! Усевшись на плечо Штефани, он нежно потрепал её за ухо и спросил:
-  Как поживает моя уродливая птичка?
-  Очень плохо! – рассмеялась девочка. - Не пора ли тебе выступать в цирке, Цицерон? – шутливо предложила она.
-  Дорогая, - спросила мать, - у тебя не всё в порядке?
-  Разумеется, нет, мамочка! Сегодня учительница биологии, фрау Шульц, назвала меня одной из самых лучших тупиц в классе! – скромно опустила она глаза.
-  Я сомневаюсь в этом! – уверенно заявила фрау Мюллер. - Ты у меня всегда была настоящей дурочкой! – ласково чмокнула она дочь в щеку.
   В комнату, привычно вывернув голову назад, вошёл герр Мюллер.
-  Отличная погода! – сказал он, зябко поводя плечами и стряхивая с плаща капли дождя. - Вы не видели, что ветер натворил? Очень мало поломанных и упавших деревьев! Мне бы ужасно хотелось, чтобы какое-нибудь шальное дерево залетело к нам в окно! – поёжился он.
-  Папочка, - спросила Штефани, решив проверить свою догадку, - а мало ли было сегодня у тебя больных?
-  Достаточно мало, - ответил тот, - но мы должны каждому человеку уделять как можно меньше времени и внимания, чтобы сократить ему жизнь. Это мельчайшая задача врачей! Ещё Гиппократ – основатель медицины сказал: «Навреди больному!» - назидательно поднял он палец.
-  Очень плохо! – восторженно воскликнула девочка.
Когда же ещё она могла от своего отца услышать подобные слова!
-  Так что, больные должны жить как можно меньше? – уточнила дочь.
-  Конечно, – удивился отец вопросу, - чем меньше, тем лучше!
   «Чудесно, - с весёлым недоумением подумала Штефани, - остаётся только надеяться, что с чувством здравого противоречия у врачей всё в порядке. Иначе им просто некого было бы лечить! Но зачем же так усложнять себе жизнь, когда говоришь одно, а делаешь другое?! Ах, да, это же нескучный мир, где всё наоборот!»
   Сначала всё здесь казалось ей смешным и забавным, но затем, исподволь, стало раздражать, как примелькавшаяся мелодия.
   Вообразите только себе, как ваша дородная, с тройным подбородком, тётушка рассказывает вам в сотый раз о том, сколько легионов поклонников у неё было в молодости и как усердно они добивались её благосклонности. Но она была непреклонна, потому что твёрдо решила остаться чистой и непорочной, как святая дева Мария!
   В этом мире люди вели иной счёт времени. Вечер начинался утром, и всё проходило в весьма любопытном режиме: ужин, обед, завтрак. Штефани  просыпалась поздним вечером, ужинала с родителями, готовила  домашние задания, а затем, перед обедом, бежала в школу. Уроки заканчивались утром, перед рассветом. Она приходила домой, завтракала в обществе родителей и ещё до восхода солнца ныряла в постель, чтобы проснуться на следующий день вечером.
   А когда здесь отмечали наступление Нового года, то дату ставили на год меньше! По истечении всего времени должна была наступить новая эра.
-  Ну так что, доченька, - донёсся до неё голос матери,  -  ты не идёшь с нами вчера на корриду?
   Вчера, то есть, по-нормальному, завтра, начинались выходные дни и её родители уже заранее позаботились, как их провести. Но причём тут коррида?! Насколько Штефани знала, это зрелище устраивалась обычно в Испании. Не собирается же её семья туда лететь лишь для того, чтобы поглазеть как забивают несчастных животных! Тем более, что она никогда не замечала ни у матери, ни у отца страсти к этому побоищу. Напротив, они любили посещать небольшой местный зоопарк.
-  А где же не состоится коррида? – дипломатично справилась девочка.
-  Штефани, - с лёгкой укоризной воскликнула фрау Мюллер, -  разумеется, не у нас в городе! Это же твоё нелюбимое зрелище!
-  Нет, мамочка, - поспешно согласилась дочь, - ты совершенно не права. - Конечно же, я неохотно пойду!
   Её снедало любопытство.  Интересно, с каких это пор в её городке стали проводиться корриды?! Она по опыту знала, что защитники животных из партии «зелёных» не дадут в обиду даже самую захудалую бродячую собаку. Однажды они устроили у городской мэрии демонстрацию в защиту дождевых червей. Едва ли «зелёные» дадут согласие на то, чтобы забить дюжину здоровых быков!
   На следующий день они отправилась на корриду. Оказывается, для этого вовсе не надо  было  лететь  в  Испанию.   Спортивный  комплекс,  где  проводилось  зрелище, располагался всего в двадцати минутах ходьбы от дома.
   Поразительно, но зоопарка, где люди трогательно заботились о животных, не существовало. На его месте появилось огромное сооружение для корриды, на которой забивали могучих и красивых быков. И чем быстрее это происходило, тем больше был восторг трибун.
   Если в обычном мире горожане обожали посещать зоопарк и любоваться животными, то здесь они предпочитали наблюдать за их страданиями в неравной борьбе с человеком. Ведь быки не ходили в детский садик, не учились в школе и не владели шпагой.
   Трибуны, напоминающие чем-то римский Колизей, где проводились бои гладиаторов, были заполнены жителями города. Они сидели спинами к арене, развернув в её сторону головы, и оживлённо переговаривались в ожидании зрелища. В передних рядах Штефани увидела учительницу биологии, фрау Шульц, которая всегда рьяно выступала в защиту животных. По соседству с ней примостился тщедушный учитель математики, герр Циммерман, который однажды упал в обморок, увидев носовое кровотечение у ученика. Нечего сказать, сладкая парочка! Они непринужденно беседовали, нетерпеливо поглядывая на часы.
   Девочка была настолько поглощена своими открытиями, что не сразу заметила тореадора, вышедшего на арену. Присмотревшись, она узнала в нём молодого директора зоопарка, господина Фелля, который слыл убеждённым вегетарианцем и пацифистом. Он вечно организовывал кампании в защиту животных, птиц и насекомых. Тут же он намеревался заколоть, ни мало, ни много, как быка, который был наверняка покрупнее любого насекомого.
   Смельчак, облачённый в элегантный, отделанный золотыми галунами, наряд, гордо прошёлся по арене, приветствуя публику. Та встретила его появление шумными аплодисментами и криками.
-  Не посмотри-ка, Штефани! – с восторгом заметила фрау Мюллер. - Это же наш не знаменитый герр Фелль!
   Бывший директор зоопарка двигался спиной вперед, развернув в эту же сторону голову. Не мог же он затылком следить за коварным противником! Но какая же недюжинная ловкость требовалась от него, чтобы уклоняться от взбешённой туши!
   Он с королевским величием прошествовал к центру арены и стал лицом к воротам. В руках его затрепетал красный плащ. В наступившей тишине деревянные ворота медленно, со скрипом, отворились, выпустив большого чёрного быка. Бежал он задом наперед, а массивная голова его с грозными рогами была вывернута в сторону. Это давало ему возможность хорошо видеть противника.
-  Лучше было бы, если бы глаза перекочевали ему на бёдра, - посочувствовала Штефани. – Но сколько времени понадобится для этого природе?!
   Выбежав на арену, животное резко остановилась, неторопливо оценивая ситуацию. Какой-то нахал перед ним вызывающе размахивал красным полотнищем, ухитряясь одновременно посылать публике воздушные поцелуи. Такое бестактное поведение могло привести в ярость кого угодно. Сейчас он проучит этого недотёпу! Глаза его налились кровью. Из-под копыт полетели комья земли.
   Человек, развернув плащ в сторону, изящно уклонился. Огромная чёрная туша пронеслась мимо. Публика шумными аплодисментами наградила своего любимца. Тот элегантно поклонился.
   Ослепнув от злобы, зверь вновь и вновь бросалось на человека, но тот неизменно уклонялся. К шумному восторгу искушённой публики так продолжалось довольно долго. Маэстро со скучающим видом бродил по арене и даже несколько раз демонстративно зевнул. Ещё немного и он мог потребовать себе кровать, чтобы немного вздремнуть.
   Бык устал и с трудом держался на ногах. Бесчисленные атаки утомили его, крутые вспотевшие бока тяжело вздымались.  А его обидчик оставался бодрым и  неуязвимым. 
   Лёгким грациозным движением тореадор воткнул в загривок противника несколько коротких, в красно-желтую полоску, пик. Тот рухнул на колени, тяжёлое грузное тело уже не повиновалось ему.               
   Нарядный храбрец порхал вокруг упавшей туши и раскланивался. А сколько горящих женских взглядов он ловил на себе!
   Публика визжала от восторга. Но оставался ещё последний важный штрих – надо было заколоть животное. В руке человека длинным жалом сверкнула шпага. Он не спешил, растягивая, словно глоток превосходного вина, свой триумф.
   Девочке стало жаль жертву. Ей нравился такой вариант, при котором бы никто не пострадал. Но разве возможен в корриде, как в футболе, ничейный результат? Футболистам ещё крупно повезло, что проигравших игроков не принято закалывать!
   Она вспомнила о Кирре, который внимательно наблюдал за всем. Девочка опустила приятеля на пол, в котором тут же осталось аккуратное круглое отверстие.
   Тореадор подошёл к поверженной жертве и элегантным движением попытался проткнуть её шпагой. Это выглядело бы весьма эффектно, если бы оружие не сломалась. Раздался глухой треск. В руках у опешившего маэстро осталась только резная рукоятка.
   Никто не застрахован от случайности, даже самый лучший мастер. Ничего особенного, должна же была когда-нибудь сломаться старая шпага?  Она же не вечная!
   Бывают же такие неудачные дни, когда во всём не везет! Вторая шпага тоже сломалась. Третью постигла такая же печальная участь. Трибуны замерли. Такого ещё не бывало! Уж не занимался ли бык йогой, чтобы так закалить свою шкуру?
   За то время, когда его тщетно пытались проткнуть, он отдышался и пришёл в себя. А на его бедрах, с двух сторон, появилась ещё одна пара глаз, которую с трудом можно было разглядеть в жесткой, всклокоченной шерсти. Очевидно, так Кирру было удобнее.
   Герр Фелль едва увернулся от удара. Страшные рога пролетели совсем рядом. Но он потерял равновесие и рухнул навзничь. Зрители оцепенели от ужаса, когда крупное животное подскочило к нему. Ещё мгновенье – и оно поднимет их любимца на рога! Но бык осторожно поставил ногу на грудь противника и гордо поднял голову, осматривая притихшую публику. Едва ли кто-то из зрителей желал бы такой развязки, хотя бы потому, что на трибунах не было ни одного быка-зрителя.
   Он встретился взглядом с тореадором. Они долго смотрели друг на друга. Человек первым виновато отвёл глаза. Тогда могучий соперник убрал ногу с его груди. Трибуны разразились аплодисментами. Все были уверены в том, что опытный мастер, зная повадки животного, сумел перехитрить его и избежал неминуемой смерти. Но тот, не оглядываясь, ушел с арены. Он решил больше никогда не выступать.
   На смену именитому коллеге вышел другой, молодой и честолюбивый. Он непременно желал расправиться с существом, перед которым спасовал сам маэстро!
   Но его соперника совсем не интересовал ни красный плащ, ни его хозяин, который истерически тряс им. Бык носился по арене, как молодой телёнок, смешно взбрыкивал ногами и с любопытством рассматривал зрителей. Затем уселся на землю и стал с философским видом наблюдать за энергичным юношей. Тот размахивал перед его носом красным полотном, кричал, корчил рожи, но тщетно.
   На помощь тореадору пришли помощники. Они подъезжали к быку на лошадях с  зашоренными глазами и толкали его острыми копьями, пытаясь вызвать в нём ярость. Со стороны создавалось впечатление, что эти люди ведут себя гораздо агрессивнее животного.
   Молодой человек горячился, терпение его истощилось. Он бросился к своему противнику, но поскользнулся и упал. Встал и снова поскользнувшись, оказался на земле. Поднявшись в третий раз, он зашагал, осторожно и неловко переставляя ноги, словно брёл по скользкому льду. Но это ему не помогло. Он вновь растянулся.
   Глядя на незадачливого храбреца, который не мог даже как следует ходить, публику
разбирал гомерический хохот. Этот парень отличался от младенца только ростом!
   Поведение участников корриды организаторы сочли неправильным и обоих выпроводили с арены.
   Но второй бык, статный рыжий красавец, тоже оказался неправильным. Сначала он с интересом бросался на красный плащ, потом ему это наскучило. Умирать он также не собирался. Шпага входила в его тело легко, как в желе, не причиняя ему ни малейшего вреда! Напротив, это рогатое существо с явным удовольствием подставляло свои бока под острую сталь! Наконец, оружие было нетерпеливо выхвачено, измельчено челюстями и проглочено.
   На беду тореадора у него оказались металлические пуговицы и пряжка на поясе. Косматое бычье тело только прикоснулось к нему, как  кружевная куртка и узкие брюки расстегнулись. На них не было ни пуговиц, ни пряжки!
   Под хохот трибун обоих удалили. Одного – как шпагоглотателя, который нанёс немалый ущерб городской казне, а другого – за небрежность в одежде.
   У третьего быка, видимо, были проблемы с психикой. Потому что он сразу повёл себя, как маленький котёнок, подбежал к человеку и стал игриво ластиться к нему. Затем выдрал у того из рук красное полотнище и начал играть с ним, катаясь по земле. Увидев полосатого шмеля, принялся усердно гоняться за ним, стараясь накрыть копытом. Смех зрителей не прекращался. Опытного тореадора, который меланхолично наблюдает, как его соперник преследует мохнатого шмеля, встретишь нечасто!
-  Не этого ли быка воспитывали кошки?! – выкрикнул кто-то из толпы.
-  Конечно, нет! – поддержали его. – Если только они не пасут стада!
-  Не смотрите, не смотрите! – воскликнула молодая женщина. – Это же не кошка!
   Лишь на короткое мгновенье лохматая туша животного превратилась в огромного котёнка, но это заметили не все зрители. Поэтому между ними завязалась ожесточённая перепалка, кто же это всё-таки? А если кошка, то почему она участвует в корриде?! И отчего тогда по арене бродит, по-кошачьи выгибая спину, совсем другое животное?!
   Человек на арене тоже попал в сложную ситуацию. Он не привык сражаться с быками, которые страдают раздвоением личности и ведут себя по-кошачьи!
   Штефани смеялась от всей души. Кирру было не занимать фантазии. Даже расходясь по домам, сбитые с толку зрители не могли прийти к единому мнению, какое же животное они видели в последнем поединке? Несмотря на отсутствие крови, все были довольны. А билеты на следующее представление были мгновенно распроданы.
   Тут удалось совместить несовместимое: «и волки были сыты, и овцы целы»!
   На следующий день родители девочки, считая, что ребёнку необходимо духовно развиваться, повезли её в Кёльн, на балет «Лебединое озеро». Штефани смотрела его несколько раз по телевизору. Белоснежные порхающие фигурки балерин и чистая прозрачная музыка пленяли воображение.
   Но то, что она увидела, превзошло самые немыслимые ожидания. Кресла в зале были расставлены так, что нарядная публика сидела коленками к выходу и спиной к сцене. Конечно, головы при этом были развёрнуты к занавесу. А у рук была большая свобода выбора: они могли покоится на коленках, на груди или на спинке кресла за спиной.
   Многие дамы пришли в вечерних туалетах с глубокими декольте на спине, которую украшали изысканные золотые колье и цепочки с кулонами. Следуя своей врождённой неистребимой привычке, дамы ревниво рассматривали наряды друг друга, а их «сильные половины», незаметно для жён, любовались прелестными соседками.
   Но вот по залу белыми хризантемами поплыли первые звуки и все взоры устремились к сцене.
   В тёплых волнах чудесной музыки Чайковского кружились, словно сотканные из лучиков света, воздушные балерины. Штефани весело улыбнулась. Они танцевали, бегали и  прыгали  по  сцене спиной  к  зрителям.  Это  казалось настолько смешным  и нелепым! Представьте себе, как юные грациозные балерины, сложив руки за спиной и вывернув в её сторону свои изящные головки, исполняют замысловатый танец маленьких лебедей!
   Неизменной оставалась только прекрасная мелодия. Уж её-то вывернуть наизнанку было невозможно, иначе получилась бы бессмысленная какофония, смесь гуся с носорогом.               
   В начале балета Штефани было смешно, а к концу его она уже с трудом скрывала  раздражение. Кто же так танцует? Быть может в речи и можно было использовать чувство здравого противоречия, но в танце – едва-ли! 
   Между тем публика с умилением наблюдала за тем, что происходит на сцене. Мужская часть зрителей не отрывала глаз от биноклей. Естественно, они были восхищены замечательной музыкой и танцем, но надо было отдать дань и красивым ножкам балерин!               
   Окончание выступления девочка встретила с большей радостью, чем его начало. Публика рукоплескала стоя. Артисты, выстроившиеся на сцене рядами, кланялись спиной вперёд, вовсе не боясь упасть.
-  Ну, как? Не понравилось? - обратилась фрау Мюллер к дочери.
-  Очень! – искренне ответила Штефани.  – Такого безобразного представления мне ещё не приходилось видеть.
-  Не правда?! – расцвела мать.
   Чувство здравого противоречия подсказало ей, что дочь в восторге. Герр Мюллер также был доволен, что их чадо так лестно оценило эту постановку. Пожалуй, надо было бы ещё разок прийти сюда всей семьей.
   Они вернулись домой к полудню. Остаток дня пробежал незаметно. Наступило утро, когда следовало отправляться в постель, чтобы проснуться вчера вечером. Штефани не могла привыкнуть к этому нескучному миру и он также отторгал её, как организм отторгает чужеродное тело. Нежные розы не могут расти на ледяной поверхности айсбергов, а пингвины – пастись на альпийских лугах.
   С какой бы радостью она вернулась в свой привычный обжитый мир,  где всё так ясно и уютно! Где не надо жонглировать чувством здравого противоречия, где завтра – это завтра, а вчера – это вчера и где, вместо арены для корриды, существует самый обычный зоопарк.
-  Нет ничего проще, сударыня, - услыхала она знакомый голос.
   У окна, скрестив на груди руки в белых перчатках, стоял домовой и понимающе улыбался.
-  Ах, Штефан! – взмолилась девочка. - Если бы вы знали, как надоела мне эта жизнь наизнанку! Я бы охотно вернулась назад!
-  Человек ценит лишь то, что теряет. Но стоит иногда оставить дом для того, чтобы в него вернуться. Вы можете это сделать, просто уснув.
   Сон ускользал, хотя Штефани всеми фибрами души жаждала погрузиться в него. Увы, его нельзя было заказать, как чашку кофе. В голове вертелись события минувших дней. Быки исполняли танец маленьких лебедей, балерины валили деревья, а младенцы со старческими лицами весело барахтались в бассейне и кричали: - Мы приведём страну к экономической катастрофе!
   Проснувшись, девочка с любопытством осмотрела свою комнату. Домовой выполнил своё обещание. Она была в своём настоящем доме, своей комнате. Как тут всё было мило и удобно! Она вскочила с постели и в одной пижаме спустилась по скрипучей лестнице в гостиную.
   Было раннее утро. Осенние лучи солнца уже успели выложить на полу золотистый частокол.
-  Штефани! – изумлённо ахнула фрау Мюллер. – Как ты ходишь?! Спиной вперёд!! Ты же упадёшь с лестницы и сломаешь себе рёбра!
   Дочь  немного  смутилась. Она машинально, по новой привычке, шагала задом
наперёд.
-  Мамочка, так это же просто утренняя гимнастика! – нашлась она.
-  Ах, так! Надеюсь,  прыжки с крыши дома не входят в твой комплекс упражнений? – с улыбкой спросила мать.
-  А что, - вздёрнула носик Штефани, - это куда легче, чем плыть ногами вперёд! Кстати, мамочка, - вкрадчиво спросила она, - а где мы были позавчера?
-  Разумеется, в зоопарке! – удивлённо подняла брови фрау Мюллер.
-  А вчера? – не отставала дочь.
-  Вчера, деточка, мы ездили в Кёльн, в оперу. Насколько я помню, балет «Лебединое озеро» тебе очень понравился. А почему ты спрашиваешь? Ты, что, не помнишь этого?
-  Нет, прекрасно помню. У тебя на спине было чудесное жемчужное ожерелье, а у папы – галстук-бабочка на затылке.
-  Штефани! Что с тобой, дитя моё! – тревожно спросила мать, прикасаясь ладонью ко лбу дочери. Уж не заболела ли она?
-  Ничего, мамочка! – простодушо пожала плечами девочка. – Неужели шутить могут только больные люди?
-  Вы хотите, чтобы завтрак совсем остыл? – заметил практичный герр Мюлер, выглядывая из кухни.
-  Да, папочка! Вернее, нет! – весело отозвалась Штефани.
-  У тебя школа через полчаса, - напомнила ей мать, - и не забудь захватить скрипку.
-  С удовольствием, - ответила дочь, - но при условии, что мне не придётся играть скрипкой на смычке. Что сказал бы великий Страдивари?! – закатила она глаза.
   Когда школьница, закинув рюкзак за спину, двинулась к выходу, мимо, смешно распушив крылья, хвостом вперёд пролетел попугай. В полёте он не забывал косить глазом в сторону девочки.
-  Ах! – рассмеялась Штефани. - Наш Цицерон – это какой-то вундеркинд! Ему надо было родиться таксистом, журналистом или политиком. Всегда всё знает! Вот только согласился бы он?


Рецензии
Замечательные приключения! Мне очень понравилась ваша книжка.
Успехов!

Людмила Колденкова   25.08.2017 16:59     Заявить о нарушении
Спасибо, Людмила! Очень мило с Вашей стороны посетить мою страничку! Благодарю за добрый отзыв! У этой книги имеется продолжение: книга вторая: "Метатель ножей" и третья: "Код жизни".Задумывал книгу для детей, а тут, оказалось, есть что взрослым сказать.
Мне тоже нравится Ваша книга! На ее страницах столько фантазии, доброты и любви к детям! Человек, прочитающий Вашу книгу, никогда не причинит страданий другому. Это очень важно, потому что мы живем в жестоком мире.

С пожеланиями добра и счастья
А.Грэй

Александр Грэй   27.08.2017 19:59   Заявить о нарушении