Крест. 1

БАБАХ…
Я схватился за голову…Господи… Нестерпимая боль, сотней игл вонзающаяся в мозг через воспаленные глаза, дрожь, тошнота… Руки плещутся в нагретом солнцем воздухе, ища опоры…
Крест. Люди, как призраки, бесплотны и оттого – прозрачны. Что ты? КТО ТЫ?
Вспышка за окном…
Нет! НЕТ!
Я вскакиваю со стула (остекленевший взгляд схватывает темную фигуру в дверном проёме) и падаю на пол. В гудящей голове бабахает гром, словно передразнивая такой же, раздирающий небеса на лоскутья снаружи. Стул грохается рядом, поблескивающими стальными ножками в стену.
Лампа под потолком – замороженная молния.
Как же больно…

Тем ранним июньским вечером меня схватил жестокий приступ мигрени. Я не обращал внимания на растущее и ширящееся полосатое пятно перед глазами (небезызвестная АУРА), пока первый шип не пронзил левый висок. Потом он, продравшись дальше, вылез из правого.

-Дима! Ты…
-Все в порядке, - я не узнал его по голосу. Приподнялся на локте и сквозь туманную дымку, затянувшую глаза, разглядел своего помощника, Андрея, - Сейчас я…погоди…уже начинаем?
Не рановато ли?
Андрей присел, взял меня под руку и помог встать. Пока я стряхивал с помявшейся рубашки пыль и приводил себя в хоть какой-нибудь порядок, он поставил стул и придвинул его к компьютерному столику. На мониторе висел открытый в «MicrosoftWord» поименный список нашего оркестра.
Выезд?.. Ничего не помню…
На улице шелестел дождь. Серебристые струи, подчиняясь не утихающему ветру, то колотили в окно, то отстранялись, будто в испуге. Шум в ушах перестал, и я мог расслышать гул голосов в коридоре, шаги и одинокое соло скрипки вдали… Нет, мне это не казалось: просто скрипач, наш первый скрипач, десятый раз проигрывал своё соло из первой части Первого концерта для фортепиано с оркестром Сергея Рахманинова.
Чем-то напоминает… «Шехерезаду»?
Получалось неплохо.
-Спасибо, Андрюх, - он уже вручил мне белый стаканчик, наполненный пузырящейся водой. Я мигом осушил его, - Что мы вообще делаем?
Я улыбнулся, чувствуя, как внутри всё встаёт на место. Пустой стаканчик я поставил к клавиатуре.
-Репетируем, Дим! – он глянул на часы, висящие над дверью, - Ты уверен, что тебе не нужна помощь? Бледный ты какой-то… Может, отпросишься?
Я взглянул за спину Андрея. На воткнутом в самый угол черном кресле лежал мой альт. Он как будто всем своим видом, каждой струной отговаривал меня от последнего часа репетиции, поддерживая в этом Андрея. И действительно, бодрящий эффект эйфории, воскрешенный газировкой, покидал меня – через дрожащие руки, пересыхающее горло, колокольчик боли далеко в затылке.
-Похлопай нашим, будь так добр… - последняя просьба вышла на выдохе. Андрей сощурил левый глаз в каком-то недоверии, - Отпрошусь я. Сил мало, проклятая мигрень… До дома бы доехать… или…
Крест. Крест.
Слово, лишенное подкрепляющего образа, пульсировало в такт сердечному ритму.
Андрей с тревогой всмотрелся в моё бледное, с красными щеками, лицо.
-Или – что?
-Время, Андрей! – я
крест крест
вытолкал его в коридор и толкнул в спину по направлению к оркестровой студии.
В коридоре было темно. Не работала ни одна лампа, и я соседствовал с тенями, которые раздражали все-таки не так сильно, как безжалостные искры света.
Среди шума, доносящегося с поливаемой дождем улицы, я различил  хлопки: Андрей сзывал засидевшихся в Комнате Отдыха музыкантов на репетицию. Как ни странно, но меня до сих пор забавлял этот ритуал, поскольку напоминал, как какое-нибудь стадо загоняют под крышу. Не хватало возмущенного блеяния.
Гроза ушла, и это не могло не радовать. На улице должно было посвежеть, даже несмотря на накрапывающий дождик. Я закрыл дверь кабинета, не погасив свет, и направился в сторону кабинета начальника оркестра. Каждый шаг тяжеленным колоколом, в который – сюрприз – обратился  «колокольчик в затылке», отзывался в голове. Подташнивало.

…Петр Александрович принял меня в радужном настроении. Мельком посмотрев на его рабочий стол, я понял причину – и пожал протянутую руку. Он был навеселе; галстук болтался, прикрепленный к рубашке, только благодаря золотистой «птичке». Он напоминал увядший в вазе цветок, сложившись вдвое. За расстегнутым воротником военной рубашки я видел белые волосы. Две звезды, нанизанная каждая на свой просвет, взрывались, попадая под лучи света. В скором времени, ходили слухи, между ними (и чуть выше) должна была возникнуть третья. Последняя в этом составе.
«Мы в военном оркестре, Димон. Помни это»
Так Петр Александрович сказал мне две недели назад. Как будто, чёрт возьми, я об этом и не подозревал…или, говоря это, он обращался ко мне уже как к ВРИО инспектора нашего оркестра? Тогда смысл фразы кардинально менялся и требовал к себе повышенного внимания.
-Димон, оркестр укомплектован? Мне важно это знать, прежде чем отпускать тебя. Ты же понимаешь, дорогой, я не могу допустить, чтоб концерт провалился. Чья голова полетит первая?
Если хотите знать, одна уже полетела.
Слово за слово, и Петр Александрович отпустил меня на пару дней. Он не преминул напомнить, что я и сам являюсь заменой. Я поручился за Андрюху. Да и что может случиться за эти два дня? Тем более что второй выпадал на субботу, а вот в воскресенье Петр Александрович назначил одну из последних репетиций. Концерт на носу. Собираясь навестить уже играющих вовсю оркестрантов и обрадовать их последней новостью, он повязал обратно галстук, пригладил жидкие волосы. И предложил мне выпить. Я отказался.
О своем временном повышении Андрюха узнал из отправленной мною смс. Я спустился, вышел на прохладную улицу, перебежал дорогу и, разблокировав двери своего автомобиля, нырнул внутрь. Там вдохновляюще пахло сосной. И хотя этот искусственный аромат заставлял беспокойный желудок спазматически сжиматься, я был рад. Выбрался.
-И чтоб в воскресенье, в три часа дня, сидел на репетиции, Димон! Ты мне нужен и как прекрасный музыкант, и как инспектор. Кстати, а когда Лена возвращается?..
…как прекрасный музыкант. Как прекрасный альтист! Неожиданно для себя я рассмеялся, завел двигатель и, вырулив на большую дорогу, похожую на один гигантский нефтяной потёк, погнал вперёд.

…Настроив магнитолу и отыскав радиостанцию, на которой безумолку трещал очередной ведущий, отвечая на лавины вопросы охочих до информации слушателей, я всмотрелся сквозь своё прозрачное отражение в мелькающие городские пейзажи. Через несколько минут я поравнялся с высоким шестом, на котором, медленно вращаясь, красовался толстенький усатый повар в обнимку с большим клубнем картошки.
И всё-таки я хочу есть.
То, что надо. Тем более что обедал я часов шесть назад, в перерыве между составлением списков на концерт и разучиванием партий (иногда, при всей своей сумасшедшей занятости, я уделял полчасика оркестровым трудностям, как того требуют прописные музыкальные истины). Закусочная «Крошка-Картошка» выручала меня не раз и не два. Я заказал себе дымящуюся, ароматную картошечку с двумя наполнителями, гигантский прожаренный тост и Кока-Колу. За трапезой, которую я разделял с диким сосновым амбре, я перестроил радио с разговоров о политике на какую-то зажигательную композицию. Витиеватая, как цепочка ДНК, мелодия не показалась мне незнакомой.
Затем, после посвященного наступившему лету джингла, вступил Павел Воля, с новым юмористическим монологом.
Крест.
Я дёрнулся. Резко обернулся. Никого.
А в голове от одного виска к другому перекатилось необъятное пушечное ядро. Подцепив вилкой кусочек пюре, я поморщился и отправил его в рот. Какой крест? Видимо, очередная, преисполненная аллегориями односторонняя беседа с ветераном нашего оркестра. Как ни хотел я встречаться с представителями их народа, однако они частенько заглядывали в мой кабинет («Дмитрий Сергеевич, а можно я…») или подсаживались за мой столик в Комнате Отдыха в тот самый, почти священный момент, когда я отстранялся от всего мира, оставаясь наедине с обедом.
Но определенных воспоминаний с КРЕСТОМ не было. Или мне совершенно не хотелось думать об этом. Слишком вкусной была стремительно заканчивающаяся картошка, слишком красив был июньский закат.
О приступе мигрени уже ничего не напоминало. На всякий случай я проглотил таблетку Амигренина, запив ее остатками Колы, выбросил желтый лоток с фольгой и лоскутами картофельной кожицы и, пристегнувшись, рванул дальше.

…Сказать честно, о двухдневном отгуле можно было лишь мечтать. Трижды постучавшись в дверь Петра Александровича и услышав задорное «Да-да, войдите!» (при традиционно злобном «ДА!»), я засомневался. Переступил порог шикарного кабинета – и сомнение усилилось, буквально стиснув горло.
Мы заканчивали сезон, оркестр пора было распускать на отдых, но, наверное, с неба грохнулось заманчивое предложение: дать большой концерт где-то под Смоленском. В программе – Рахманинов, Прокофьев, несколько известных оперных арий и народные песни в новомодной аранжировке. Попотел я конкретно, пребывая в активном поиске достойных музыкантов, профессионалов, которые могли обеспечить это мероприятие. Основной акцент ставился на Фортепианный концерт Рахманинова и кантату «Александр Невский» Прокофьева. Музыкантов я дёргал из Большого театра, Филармонии – да отовсюду, откуда только можно было.
В телефонной книге значилось триста номеров. Иногда я сам себе не верил.
Елена Владимировна, когда вы уже вернётесь?..
Притормозив в хвосте образовавшегося затора, я воспользовался моментом, запустил руку в бардачок и вытянул оттуда зарядку, питающуюся прикуривателем. Маленький держатель крепился на стекле на липучке.
Два дня. Даже немного больше – если учесть, что на работе следует быть («сидеть») в три часа дня в воскресенье…в два часа, для решения всегда ВНЕЗАПНО возникающих организационных вопросов.
Спасибо вам, Пётр Александрович.
Сетовать на судьбу не приходилось, да и смысла особого не имело. Поблагодарить её, что выпал шанс – долгожданный, как сейчас постепенно начало выясняться, - подзаработать чуть больше денег, чем обычно. Автомобиль требовал кое-каких вложений; а сам я совсем недавно подсел на коллекционирование раритетных изданий романов ужасов и фантастики. Деньги, деньги, деньги…
Провести эти замечательные выходные я решил на природе. А именно – в той самой деревне, куда меня каждые летние каникулы возили мама с папой - погостить у бабушки. Я подключился к Интернету через 3G, когда красные стоп-сигналы машины впереди погасли и она проехала пару метров. Я двинулся следом, краем глаза наблюдая прерывистую загрузку веб-страницы Яндекса на экране телефона. Как влитой, сидел он в пластмассовом крэдле. Шнур зарядки змейкой свернулся на сиденье рядом.
Жёлто-белый интерфейс поисковика прогрузился довольно быстро. Новости, биржевые котировки, погода, пробки (2 балла). Я ткнул пальцем в пустующую строку; на выскочившей снизу сенсорной клавиатурке напечатал: «деревня Сосенки». Подумав секунду, добавил: «деревня Сосенки, шоссе Н***»
Поиск.
Миновав висящий над дорогой светофор, я увеличил скорость до семидесяти километров в час. Опустил стекло, и в тоненькую щелочку с завыванием ворвался ветерок и заиграл моими волосами. По радио передавали песню Avicii. Я прибавил громкости, и количество кайфа, получаемого мною от поездки, возросло в геометрической прогрессии. Сергей Васильевич и Сергей Сергеевич остались позади.
По обочинам тянулись лесные полосы, кое-где прерывающиеся открытыми воротами, небольшими кафешками, автозаправками. С проселочных дорожек выезжали запылившиеся автомобили. Резвящийся в салоне ветер как будто прочистил мою голову, скрупулезно выскреб из мозга проблемы и вышвырнул их за окно.
Хотя бы на пару дней.
Выехав из города, я свернул к краю дороги, чтоб не преграждать движение, и, до конца опустив стекло в дверь, посмотрел на предоставленные Яндексом результаты.
«Деревня Сосенки Московской области… объезд…длительные дорожные работы…»
«Шоссе Н*** перекрыто в районе… деревня Сосенки…»
Все ответы датировались две тысячи девятым годом. Неприлично устаревшая информация. Дописал в строке 2014, обновил результаты – и всё одно и то же: ремонтные работы, дорога перекрыта, объезд -  через ближайший посёлок. «11 апр. 2009 г.»
Единственная ссылка, содержащая указанную дату, была посвящена расширению шоссе Н*** на востоке города.
Я отсоединился от Сети, воткнул зарядку в телефон и вывернул на дорогу, едва не столкнувшись с мчащимся гоночным болидом. От звука его двигателя в ушах закололо.

…Стемнело. Я ехал по пустынной трассе, приглушив радиоприёмник (по причине усиливающихся статических шумов) и включив фары; они двумя окружностями скользили перед бампером и высвечивали ленту потрескавшегося асфальта. В сгущающейся тьме от встречных автомобилей (а их до момента, когда меня нещадно начало вырубать, я насчитал девять) оставались лишь приближающиеся белые или жёлтые кружочки – они слепили… и исчезали в одну долю секунды.
Да сколько же еще ехать?..
Я помнил: автобус, на который мы с родителями всегда садились, поворачивал после указателя «Сосенки – 12». А сама поездка неизменно занимала час-полтора. Я добирался уже третий час, жалея, что не посоветовался с GPS и ринулся в путь, полагаясь на память. Я клевал носом, затрачивая усилия на то, чтобы разглядеть среди деревьев синий указатель с белыми буквами. С десяток ему подобных притаивались в придорожных зарослях и вспыхивали оттуда словно петарды.
Но не тот, что нужен был мне.
Я засыпал. Провел пальцем по экрану телефона, который, ожив, доложил: СЕТЬ НЕ НАЙДЕНА.
Замечательно.
Я дрожал от холода, пока не догадался поднять стекло. Сбавляя скорость и словно соскальзывая в ночь, глубже и глубже, я остановился, приглушил мотор и вылез на улицу. Прохладный воздух тонкими щупальцами обхватил меня, и я, пританцовывая на гравии, пожалел второй раз: не захватил с собой хотя бы ветровку.
Утром я надел обыкновенную майку: прогноз погоды был, естественно, далёк от правды и пророчил двадцатидевятиградусный зной. А в середине дня сгустились тучи.
Склонившиеся надо дорогой, деревья образовали колышущийся тоннель. Я перезагрузил телефон. Мимо продребезжала какая-то тарантайка. «ВЫПОЛНЯЕТСЯ ПОИСК СЕТИ» на дисплее трансформировалось в уже знакомое «СЕТЬ НЕ НАЙДЕНА».
Батарея была полностью заряжена. В голове звучали отголоски «Крестоносцев во Пскове». Я вернулся в автомобиль, засыпая на ходу, хлопнул дверью…и замер.
Затем медленно потянулся к ключу зажигания и провернул его, выключая двигатель. Сон как рукой сняло. Я видел то, чего не должно быть здесь. Или должно…но ближе к Сосенкам…
Две тысячи девятый?
В свете оставленных гореть фар светился упавший знак «Ремонт дороги». Стрелка, обозначающая объезд, как будто специально указывала на сделанное жёлтой краской объявление: 

ОБЪЕЗД ЧЕРЕЗ ПОСЁЛОК КРЕСТ.
НАЧАЛО РАБОТ: 23 МАРТА 2009 Г.
ОКОНЧАНИЕ РАБОТ: 4 ИЮНЯ 2014 Г.

Буквы тихонько поблескивали: свежая краска. Внезапно у меня закружилась голова и я грохнулся на острые камни. Назавтра рассеченная щека была заклеена пластырем.
Четвёртое июня. Это же сегодняшний день.