04 Хьаляль

Иду с краевой нашей дурки. На днях.

Меня там, как всегда, пытали. Кровь сосали с разных мест, кокаин толчёный в глотку сыпали, кислород под кожу загоняли, какао с молоком на ночь поили.

Энтр-нами, какао – это психостимулятор, от него не заснуть никак. От молока же я чешусь.

Напоследок финала попал я в лапы психологов. Спрашивали они про атмосферное явление, невозможное зимой. Прочёл им лекцию про сухие зимние грозы. Обиделись.

Просили изобразить неизвестное животное – нарисовал им шар со швом по меридиану. Обиделись, решили, что это попа. А ещё у Роберта Шекли… Ну, да ладно.

Напоследок требовали сказать число, месяц и год. Ну какой же майор милиции, даже в отставке, выдаст секретную информацию?

Дали на прощание пинка, даже не покормив. Можно подумать. Да у них в буфете даже чай без косточек!

Иду я голодный. «Нам хотелось выпить. Выпить и заку`сить, мы зашли в шикарный рэ-сто-ра-а-ан…» Захожу я в богатый магазин. Первое, что бросилось в глаза – витрина с табличкой «Кошерное вино». Подумалось сразу, что в нашем местечке не найдётся столько покупателей. Наши евреи всё больше православные или физики.

Затем вспомнилась легенда про правила изготовления такого вина. От Дины нашей Рубиной. Якобы десятина урожая винограда должна отдаваться Храму. Поскольку Храм тот давно разрушен, ту самую десятину сжигают. Винограда. Ага. Хотелось бы посмотреть.

Впрочем, если подойти к делу рационально, да без фанатизма – получается изюм…

Так вот, добавил я ещё сто рублей, и купил свиную лопатку. А пока жарил её, вспомнилась мне история возникновения картины «Настенный суповой набор».

Сидели мы в странной компании. Я, армянин и азербайджанец, хотя дело было уже после Арцаха-Карабаха. И рассуждали о достоинствах блюда «Шашлык-машлык».

Аккурат перед тем я выпил молока – и руки чесались. Вот и получился эскиз будущей работы. Композиция из запчастей ягнёнка.

Выставком Союза художников, конечно, картину не принял. Зато лет через несколько Чечня кинула клич на восстановление Музея современного искусства. Только, чур, говорят, не дарите обнажёнку и портреты. Дал я своей мясной картине не столь эпатирующее название «Натюрморт  “Хьаляль”» и подарил Музею.

Кто не знает, «хьаляль» – это то, что Исламом разрешено. В том числе баранина. Однажды друг мой, художник Руслан Маршанкулов, щедро отломил мне кусочек карачаевской курдючной барашки. Чуть больше килограмма. Было это в ущелье Джамагат, в первом часу ночи. Я пытался убедить Маршанкулова, что если не умру через час, то к утру – точно! На что Руслан сказал: «Э, диетическое».

Прошли годы… А я, между прочим, колбасу не ем. Нет, на халяву, конечно, люблю, а так… Зайду, бывалоча, в магазин. Вижу некую колбасу справа. Хочется, конечно. Гляну налево – курица. Курица хоть недавно бегала, а вот откуда приползла эта колбаса?

«Олгой-хорхой» Ефремова помните? Та монгольская колбаса у него по пескам каталась, электричеством стреляла. Как вспомню – волосы дыбом!

А на днях попался я на культурном любопытстве. Увидел на витрине варёную колбасу «Хьаляль».  Не удержался. Вспомнил друга, Маршанкулова. Художник художника не отравит.

Принёс домой, отведал пяточку. Вкусная, но от той, которую варят из доктора – ничем не отличается. Остаток положил в холодильник, на чёрный день.

Чёрный день наступил через час. Если помните, кот мой Дымок из холодильника еду крадёт, а взамен туда мышей на откорм пускает. Подхожу – от вожделенной колбасы только оболочка валяется. А кот сладко так потягивается и говорит мне: «Хьаляль!»

Амбарный замок повешу. Только не знаю, как к дверке холодильника присобачить.