Худшая ложь ложь самому себе

Солнце пекло невыносимо. Листья на деревьях даже пожелтели и более того — периодически опадали на землю, как осенью.

Один из таких листьев, гонимый слабым-слабым ветром, который и верхушки деревьев раскачать толком не мог, лег на могильный крест. Мужчина, стоящий около могилы, смахнул его тыльной стороной ладони. Он стоял молча, не говоря ни слова и не издавая никаких звуков вовсе, не было слышно даже вздохов. Где-то в глубине кладбища было слышно, как старуха причитает и рассказывает умершему мужу о горестях и радостях.

Послушав подобное, он тоже заговорил. Голос у него был низкий, хрипловатый и тихий.

— Я принес тебе лилии. Ты их очень любила при жизни. Прости, что их всего лишь две… — он вытер слезу в уголке глаза и положил цветы на могилу. — Любимая, как ты там? — он кусал губы и заламывал пальцы.

Сегодня девять дней, как ее нет рядом. После ее гибели в его душе образовалась пустота. Раньше, когда она была жива, его грела мысль о том, что она рядом, что с ней он чувствует себя полноценным, чувствовал, что он живет.

А теперь он лишь существует. Бессмысленно дышит, бессмысленно делает что-либо, бессмысленно погружается в рутину, зная, что уже никогда не будет так, как раньше.

Ее убили вечером, в дождливый день. Кровь, вытекающая из раны на животе, смешивалась с дождевой водой и, словно река, красноватой жидкостью текла по переулку. В ее остекленевших глазах, которые она попросту не успела закрыть, читались боль и отчаяние. Ее губы были искажены от того, что она попыталась закричать, но смерть настигла ее раньше.

Именно он нашел ее тело. Он рыдал, как ребенок. Он словно прочувствовал всю ту боль, что чувствовала она.

И все, что он хотел сейчас — отомстить неведомому убийце.


Ее похоронили на третий день. Она лежала в гробу, по цвету напоминающим красное дерево. На ней было надето ее любимое темно-синее платье. Она была в этом платье, когда они впервые познакомились. Она еще потом ни раз говорила, что оно — счастливое…

А после похорон ему не раз снилась она, в том самом синем платье. Она шептала, что ей одиноко и холодно, звала его к себе. И он приходил каждый день на кладбище, принося то розы, то лилии. Но она продолжала сниться ему и звать его к себе.

— Невосполнимая потеря, не правда ли? — неизвестно откуда послышался мужской голос.

— После ее смерти я словно сам умер, — согласился он и погладил фотографию, стоящую у креста. — Простите, а кто вы? И зачем я вам?

— Это довольно-таки провокационный вопрос, — усмехнулся его собеседник и почесал висок. — Я пришел сюда лишь для того, чтобы выполнить свою работу.

— Вы служитель кладбища? Я вам мешаю? Может, мне отойти?

— Нет, к счастью, я не связан с кладбищем ни коем образом. Я вообще не люблю кладбища, хоть здесь можно и найти достойную работу. Тут ужасно воняет смертью. Она имеет крайне неприятный запах — запах прелых листьев, незабудок, подвявших роз, ладана и церковных свечей. Жуткая смесь ароматов, знаете ли…

— Кто вы такой? Вы сумасшедший? — вдруг забеспокоился мужчина. Его напрягал этот странный незнакомец, который заводил темы, приносящие ему только лишь боль в глубине души.

— Все мы сумасшедшие. Кто-то больше, а кто-то — меньше. Но лучше бы я был сумасшедшим. А так я всего лишь продавец желаний, — последние два слова прозвучали как-то зловеще в совокупности с кладбищенской тишиной, где не было слышно даже причитаний той старухи. — И я продам тебе твою мечту, взяв за нее мизерную плату, — он улыбнулся, обнажая ряд ровных белоснежных зубов. — Так что желаете? Богатство, красоту, успешную карьеру и личную жизнь или, может быть, бессмертие? — он сейчас говорил тоном змея-искусителя, соблазняя своего покупателя на достойную покупку.

— А вы и правда сможете сделать все-все? — его голос слегка дрожал. То ли от надежды, то ли от страха перед этим человеком.

— Не все, но многое. Мертвых я воскрешать не умею, к примеру. Вернее, умею, но я смогу воскресить лишь тело, а не душу. Трижды подумай перед тем, как пожелаешь вернуть свою возлюбленную. Возможно, ты воскресишь вовсе не ее.

— Тогда я хочу, чтобы ее убийца умер также, как и она. А после, удостоверившись, что он мертв, я хочу умереть сам.

— Два желания за одну цену? Играешь с огнем, наивный человек. Но, что же я могу ответить… Я попробую, но гарантировать что-либо точно я не могу.

— И какова будет цена?

— Цена — твоя жизнь. Я заберу ее у тебя, хоть это и есть часть твоего желания. Но, учти — твоя смерть будет отнюдь не безболезненной. Ты согласен на такие условия? — в глазах торговца мечтами заплясали «искорки», а на губах была улыбка, с коей он всегда заключал договоры со своими клиентами.

— Я на все согласен, — тихо, но уверенно ответил покупатель.

— Да будет так, — громко, что даже в ушах еще несколько секунд стоял неприятный звон, произнес продавец грез, а после щелкнул пальцами.

И он, и покупатель, и кладбище растворились в воздухе.

<center>* * *</center>

Он бормотал себе под нос что-то о продавце желаний, параллельно нарезая хлеб себе на ужин. Он уже успел обдумать все о том утреннем разговоре и пришел к выводу, что торговец, если, конечно, его так можно назвать, обычный сумасшедший, решивший поиздеваться над его чувствами.

За раздумьями он и не заметил, как порезался. На его ладони от среднего пальца до запястья алела полоса. Прошипев от боли, он сунул руку под струю холодной воды.

Царапина тем временем разрасталась. Предплечье уже было наполовину расцарапано, кожа стремительно рвалась, а раковина уже была перепачкана кровью полностью.

— Ну, как, тебе понравился мой подарок? — также неожиданно, как и тогда, на кладбище, раздался над его ухом ехидный голос.

— Ты… — хрипло начал он, но тут же был прерван.

— Я. А ты расплачиваешься за свое желание.

— Но я же не удостоверился, что убийца мертв…

— А этого и не нужно. Ровно девять дней назад, в 22:16 вы вместе возвращались через тот переулок. Ты предложил зайти к тебе, но она отказалась. Ты на нее очень разозлился и хотел привести ее силой, но она попыталась убежать. И тогда ты достал из кармана складной нож, который везде и всюду носил с собой, догнал ее и вонзил лезвие ей в живот. А когда до тебя дошло, что ты сотворил, ты начал строить из себя безутешного и убитого горем. Ты смог «запудрить» мозги всем — следователям, родственникам, даже самому себе. Но меня ты обмануть не смог. А когда ты загадал подобные желания, я исполнил их оба одним махом. Искупляй теперь, у тебя есть еще время, пока ты не обескровлен полностью. А я пойду. И мой тебе совет — если ты когда-то переродишься — никогда не лги самому себе. Это самое низкое, что есть в мире, — продавец желаний уже было занес руку, чтобы щелкнуть пальцами, как тут услышал хриплое и тихое:

— Не бросай меня, прошу…

— Нет уж, — торговец поморщился, — Ненавижу запах смерти. Умирай же в одиночку, как умирала она, ведь ты это так просил, — тот, кто торгует мечтами, щелкнул пальцами и растворился в воздухе, оставив после себя лишь светло-серый дым, который вскоре рассеялся.

А убийца, который солгал всем, даже самому себе, и приносил каждый день цветы на могилу к убитой возлюбленной, надеясь искупить свои грехи, медленно и мучительно умирал.