Рериховские университеты Павла Беликова

Рериховские университеты Павла Беликова

Вспоминая о своих встречах и сотрудничестве с выдающимся русским художником, мыслителем и гуманистом Николаем Константиновичем Рерихом, его ближайшая последовательница Зинаида Григорьевна Фосдик, бессменный до конца жизни вице-президент Музея Н.К.Рериха в Нью-Йорке, употребила поразительное по своей точности определение: «Общение с Рерихом было равно посещению одновременно нескольких университетов...»
Точнее не скажешь. Даже те, кто «рериховские университеты» проходит «заочно», без счастья непосредственного общения, при соответствующем уровне прилежности, получают уникальную возможность проникновения в различные сферы человеческого гения.
Возьмём ли искусство Рериха-художника — мы непременно углубимся в познание художественной жизни в России в конце XIX — начале XX веков, влиянии различных школ Запада и Востока, всплывут имена Стасова, Микешина, Куинджи, Кормона, Дягилева, Врубеля, художников объединения «Мир Искусства» и многие—многие другие. А кроме того нельзя будет обойти вниманием развитие театрально-декорационного искусства, графики, мозаики, настенных росписей, прикладных ремёсел... Возьмём ли его историко—археологические изыскания — мы погрузимся в истоки российской истории, обратимся к её переломным вехам, к ярчайшим представителям светской и духовной жизни... Возьмём ли его многочисленные путешествия — по России, Центральной Азии, Тибету, Монголии — мы откроем для себя неведомые земли, зазвучат имена знаменитых путешественников, историков, археологов, собирателей древностей — Спицина, Голубева, Пржевальского, Козлова, Роборовского... Возьмём ли его литературную, культурно—просветительскую, благотворительную деятельность — мы оказываемся на вершинах проявления человеческого духа. Толстой, Станиславский, Блок, Соловьёв, Андреев, Горький, Тагор, Кент, Эйнштейн, Северянин, Милликен, Грабарь, Щусев, Босе, Чаплин... Список имён, входящих в «круг Рериха», громаден. Вершины духа, которые предстоит одолеть вольнослушателям «рериховских университетов», подпирают небесные дали. Путь «каменист»... Но находятся люди, которые не только успешно преодолевают все препятствия, но и сами становятся наставниками этих «рериховских университетов», передавая свои знания поступившим «на первый курс»...
Таким был Павел Фёдорович Беликов. Он родился 29 июля 1911 года в Эстонии, в Нарве. Его «внешний» жизненный путь протекал вполне обычно. Был он и грузчиком, и ткачём, и работником торгового представительства «Международная книга». Последние годы до пенсии работал бухгалтером в небольшом посёлке под Таллинном — Козе-Ууэмыйза. Рядовой путь рядового советского человека... И эти же годы были наполнены творческой деятельностью, равной масштабу деятельности научно—исследовательского института. Предмет исследований — жизнь и творчество семьи Рерихов. Время — после работы, в выходные и праздничные дни, в отпуске. Средства — собственная зарплата. Не имея учёных степеней и званий, он занял одно из ведущих мест в мировом рериховедении.
... Молодость Павла Беликова пришлась на двадцатые—тридцатые годы. Довоенный Таллин... Любознательного юношу влекут к себе литературные занятия, он пишет стихи, печатает заметки в местных газетах... Увлекается христианской теологией, позднее — восточной философией, но одна из книг по этой тематике надолго поубавила интерес к древней мудрости Востока. Однажды ему на глаза попались заметки о путешествии Николая Рериха по просторам Центральной Азии. Некоторые мировоззренческие утверждения вызвали несогласие и он пишет, как он мне говорил, «разгромное письмо» в Индию, Рериху... Неожиданно для него самого получает ответ. И не с отповедью, как предполагал дерзкий юноша, вскрывая конверт, а с предложением сотрудничества, что поразило и навсегда полонило сердце. Как? Вместо того, чтобы упрекать, что он ещё молод, что он ещё многого не понимает, ему предлагают сотрудничать? Всемирно известный художник и мыслитель! Молодой человек был сражён...
Полученное письмо заставило П.Ф. пристальнее взглянуть на суть деятельности Николая Константиновича. Зная о том, что рядом, в Латвии, существует сильное Рериховское Общество, ведущее значительную издательскую работу, П.Ф. загорелся желанием создать такое же Общество в Эстонии. Он понял, что его поиски в христианском направлении, изучение восточной философии пришли к логическому завершению. Но это «завершение» на самом деле будет только началом познания того средоточия мудрости, которое содержится в Агни Йоге... «Эти книги, — говорил он мне, — меня буквально духовно перевернули...»
И ещё его привлёк сам облик русского художника, сумевшего встать над суетой будней, в жизни и творчестве которого Культура и Красота проявились с неисчерпаемой полнотой. Он стал собирать материалы о деятельности семьи Рерихов, не предполагая ещё, что ему выпадет миссия на склоне лет, в другой стране поднять имя Рериха на соответствующую высоту, опубликовав книгу о нём в серии «Жизнь замечательных людей», стать общепризнанным авторитетом в мировом рериховедении.
Хотя цель такую он поставил перед собой уже в молодости. «Между прочим, — писал он 22 декабря 1978 года, — когда мне было лет тридцать, я думал, что могу многое сказать о Рерихе, стремился к этому. Обстоятельства сложились так, что я вышел на профессиональную «арену» с чувством, что теперь—то я могу сказать о Рерихе так как надо, когда был на исходе пятый десяток лет. А теперь, когда на исходе шестой десяток, я гадаю — смогу ли я до конца жизни вообще сказать о Рерихе то, что нужно и так, как нужно. Мой пример, конечно, не эталон, наоборот, он большое исключение, обусловленное какими—то скрытыми от меня самого кармическими следствиями...» (Архив автора. Все цитаты из писем П.Ф.Беликова, С.Н.Рериха, З.Г.Фосдик публикуются впервые).
Завязавшаяся переписка с Н.К., а затем и с его старшим сыном, востоковедом, Юрием Николаевичем, имела под собой и практическое основание. В конце тридцатых годов П.Ф. возглавлял советское представительство «Международной книги» в Таллине. Он с готовностью согласился выполнять заказы семьи Рерихов, прежде всего Юрия Николаевича, на интересующие их книги. В 1957 году, после переезда Ю.Н. в Советский Союз, П.Ф., находясь в Москве, позвонил ему: «Он сразу назвал меня по имени и отчеству, спросил, где я нахожусь и не могу ли сразу к нему приехать. Через полчаса я был возле дома на Ленинском проспекте, где он жил. Юрий Николаевич уже ждал меня и проводил в кабинет. В кабинете, заставленном книжными полками, царил полумрак, горела лишь настольная лампа на большом письменном столе. Показав на полки с книгами, Юрий Николаевич сказал: «Чувствуйте себя как среди старых знакомых. Среди книг много тех, которые вы посылали мне» (П.Беликов. «Величайший победитель в битве...» — Огонёк, 1982, № 9, с.20).
С 1957 года он фактически становится доверенным лицом братьев — Юрия Николаевича и младшего — Святослава Николаевича, проживавшего в Индии...
...Я встретился с Павлом Фёдоровичем в июне 1975 года, когда учился на четвёртом курсе университета. Он приехал в Новосибирский Академгородок в связи с выставкой картин Н.К. из собрания Святослава Николаевича, показываемых тогда в Советском Союзе впервые. Выставку разместили в спортивном зале университета. Одна стена его была сплошь стеклянной. По утрам я любил посидеть на пригорке перед этим своеобразным окном в «Державу Рериха» и всматриваться в неописуемое торжество красок на картинах Великого Мастера в озаряемом лучами восходящего солнца зале. Может быть, это самое сильное впечатление от общения с чудесным рериховским миром, которое я когда—либо испытывал. Негромко шумели кроны сосен и берёз, утреннюю тишину нарушало лишь пение птиц... Между мной и картинами, образующими своеобразную мозаику под названием «Искусство Николая Рериха», была лишь тонкая стеклянная перегородка и в голову невольно шли вбитые со школьных лет строчки: «Двое в комнате. Я и...» В моей интерпретации, конечно, звучало «... и Рерих»...
Находился я тогда на распутье. Довольно основательно, насколько это было возможно по тем временам, при дефиците литературы, я был знаком с творчеством Николая Константиновича. Пришла ко мне и отпечатанная на фотобумаге копия книги «Знаки Агни Йоги». Для дальнейшего продвижения вперёд, которое тогда связывалось мною с изучением всех книг Живой Этики, надо было выходить на контакт с теми, у кого они имелись. Но по имеющимся у меня сведениям такой контакт обуславливался целым рядом условий, в целом не соответствующих, на мой взгляд, и духу, и букве Живой Этики. Я раздумывал как поступить. И в это время в Академгородок приехал один из авторов книги о Н.К. в серии «Жизнь замечательных людей», авторитетнейший рериховед, Павел Фёдорович Беликов.
Эта встреча и последующие, в том числе со Святославом Николаевичем, Людмилой Васильевной Шапошниковой, навсегда убедили меня, что истинно великие люди просты в общении, снисходительны и никогда не откажутся от помощи тем, кто в ней нуждается.
Был солнечный летний день. В зале выставки П.Ф. окружали любители рериховского искусства... Наконец, я улучил момент, когда у П.Ф. выдалась свободная минута, подошёл, представился и попросил найти время для беседы. П.Ф. незамедлительно откликнулся и назначил мне встречу на следующий день.
Никогда не забуду наш первый разговор в моей комнате в студенческом общежитии. 12 июня 1975 года... Как сейчас вижу фигуру Павла Фёдоровича, на фоне солнечных лучей, проникающих через распахнутое настежь окно, склонившегося над книгами, альбомами, вырезками газетных и журнальных публикаций, котор ые я е му показывал... Слышу его голос:
— Вы спрашиваете, стоит ли Вам примыкать к какой-то группе? Вот что я Вам скажу — лучше не надо, лучше остаться самостоятельным. Я сам шёл таким путём и считаю его наиболее правильным. Тем более, когда выставляются какие—то условия... Иерархия складывается сверху вниз, но никак не наоборот. Я вёл как-то два кружка. Мы собирались раз в неделю, создавалась торжественная обстановка, мы читали по очереди Агни Йогу и затем обсуждали. Причём правилом и законом был абсолютно свободный обмен мнениями.
Так же было в Рижском обществе. Мне рассказывала Зинаида Григорьевна (Фосдик — А.А.), что у них в Америке тоже практиковались свободные дискуссии. Агни Йога дана всем, дана так широко, что претендовать на изречение истины в последней инстанции никто не может... Ведь главное — проблема совершенствования. Именно поэтому каждый человек должен индивидуально подходить к книгам Живой Этики, над ним не должно довлеть мнение доморощенного авторитета. Каждый находит своё. Лучше всего самостоятельно духовно перерабатывать то, что приходит ищущему. Можно, конечно, входить в контакт с кем-либо, порой не только можно, но и нужно, но только при условии собственной независимости. Я, например, долгое время работал самостоятельно, хотя рядом в Риге был сильный кружок Агни Йоги. И, Вы знаете, то, что мне нужно было — приходило. А потом уже нас Николай Константинович свёл...
То, что нужно — приходит. Было бы устремление. Встреча с Павлом Фёдоровичем только подтвердила для меня эту непреложную истину. При дальнейших встречах в Новосибирске, у него в Козе-Ууэмыйза, фактически тогдашнем Советским Центром рериховских исследований, в переписке я получал ответы на все вопросы, которые встают перед каждым на пути в «Державу Рериха». Если я уделил внимание своим личным обстоятельствам, то лишь для того, чтобы подчеркнуть готовность П.Ф. каждому «идущему», даже если это простой студент сибирского вуза, оказать всяческую помощь и внимание.
Меня поражала в нём способность настроиться на «волну» собеседника. Дважды он приезжал на «Рериховские чтения» в Новосибирск. В 1976 и 1979 годах. Это, с одной стороны, поднимало их уровень авторитетности, а с другой, давало возможность и сторонникам, и противникам рериховского движения (причём среди тех и других были самые разные оттенки принадлежности) обратиться к человеку, мнение которого нельзя было не учитывать. Особенно ярко помню один такой день «хождения по группа», когда с раннего утра и до позднего вечера Павла Фёдоровича «передавали» из рук в руки, чтобы получить ответы на то, как решить те или иные, у каждого свои, своеобразные, проблемы. И в каждом случае, при разговоре о вопросах, порой не стоящих и выеденного яйца, Павел Фёдорович с полным вниманием включался в их решение. Причём, зачастую тот мелочный повод, который послужил началом разговора, уходил куда—то в сторону, а беседа незаметно входила в русло проблем действительно существенных. И разные люди, с разным отношением к рериховскому наследию, с разным пониманием, по тогдашнему партийному выражению, «задач текущего момента» получали «информацию к размышлению», которая подводила их к осознанию тех самых действительно важных проблем.
К сожалению, появились сонмы «пророков», «кудесников», «посвящённых», среди которых чуть ли не каждый второй «имеет» канал общения с Высшими Мирами, подобно «новым русским» с сотовыми телефонами. «Духовность» становится модным понятием, хотя нелепость этого очевидна. По мнению Павла Фёдоровича, «если даже вне сферы духовности в человеке пробуждается доброта, ответственность, благожелательность и творчество, на первых шагах хотя бы в усовершенствовании мотоциклетных моторов, то и эти задатки могут продвинуть дальше, чем битие лба о каменные плиты в храме»... (письмо автору от 19 января 1977 года).
Мне запомнился тот день ещё и потому, что вечером П.Ф. раскрылся для меня одной из тех граней, которые, конечно же, были характерными для него, но были скрытыми для нас в связи с нашим односторонним отношением к нему только как исследователю рериховского наследия. Наталья Дмитриевна Спирина, нынешний почётный председатель Сибирского Рериховского Общества, попросила П.Ф. послушать песни её ученика, Андрея Юшкова, тогда начинающего самодеятельного композитора и певца. Вечером мы были у неё на квартире. Андрей пел, делился планами будущих концертов, спрашивал совета у П.Ф.. В разговоре всплыло имя Игоря Северянина. Тогда, в середине 70-х годов он был известен, в основном, по знаменитой строчке: «Я гений, Игорь Северянин...» и специфическому «советскому» отношению к эмигрантским писателям и поэтам. А Игорь Северянин последние свои годы прожил в Эстонии. Услышав это имя, уставший после многотрудного дня, Павел Фёдорович как-то сразу встрепенулся, заулыбался, как бы припоминая какие-то ведомые только ему встречи давних лет, и произнёс: «О, это Поэт Божьею милостию!» Оказалось, он не раз в Таллинне слушал выступления поэта, был с ним знаком и с юношеских лет любит его творчество. Он рассказал нам об одном случае. Как-то он ехал в Москву в одном купе с известным артистом Михаилом Козаковым. В разговоре тот упомянул, что готовит для записи на телевидении чтение Пушкинского «Дон-Жуана». Ему Павел Фёдорович прочитал неопубликованное тогда стихотворение «Монолог Дон-Жуана», написанное Игорем Северяниным. Прочитал он, конечно, наизусть и нам, и мы записали под его диктовку:
«Чем в юности слепительнее ночи,
тем беспросветней старческие дни.
Я в женщине не отыскал родни,
Я всех людей на свете одиноче!
Очам не предназначенные очи,
Блуждающие теплили огни.
Не проникали в глубину они.
Был ровным свет.
Что может быть жесточе?
Не находя искомой разве грех
Дробить себя и размещать во всех?
Но что в отдар я получал от каждой?
Лишь кактус ревности, чертополох
привычек,
Да забвенья трухлый мох...
Никто меня не жаждал смертной
жаждой!»
Кстати, поскольку в стихотворении затронута тема отношения к женщине, надо сказать, что один из самых счастливых моментов в жизни П.Ф. была встреча с Галиной Васильевной, спутницей и вдохновительницей до конца его земных дней. Ещё в тридцатые годы им посылала «привет сердца» Елена Ивановна Рерих. В письме к одному из сотрудников в Прибалтике она писала 29 июля (кстати, в день рождения П.Ф.!) 1939 года: «Получили и фотографии супруги П.Ф.Б. Очень понравилась она нам всем. Такой вдумчивый и ясный взор! Думаю, что оба они могут быть прекрасными работниками на ниве труда просвещения. Мысли, высказанные П.Ф. в его последнем письме к Н.К., пришлись мне очень по душе. Бодрость духа есть залог преуспеяния. Именно радость жизни не в роскоши и изобилии, но в проникновенном осознании глубокого смысла и назначения жизни как таковой. Именно тогда всякий труд становится источником радости и восхождения. Шлю им привет сердца...»
Встреча с творчеством Рериха стала для П.Ф. началом обучения в «рериховских университетах». Ведь Н.К. настолько многогранная, многозначительная фигура, что тот, кто по-настоящему увлечён изучением его жизни и деятельности, неминуемо выходит на познание самых различных сфер взаимодействия Человека и Мира. Недаром Святослав Николаевич в письме к П.Ф. писал, что «искусство Жизни было для Н.К. наивысшим искусством» (10 ноября 1969 года. Архив П.Ф.Беликова).
Эти слова в полной мере можно отнести и к жизненному пути Павла Фёдоровича Беликова. В этом году — 15 мая — исполнилось бы пятнадцать лет с того дня, как прекратилось его земное существование...
В одном из писем ко мне он упомянул передачу «Очевидное—невероятное», которую вёл Сергей Петрович Капица. Тогда я машинально отметил, что есть что-то общее у П.Ф. и известного учёного. Даже во внешнем облике. Но главное в другом — всю свою жизнь П.Ф. посвятил изучению «очевидного-невероятного» рериховского мира, который он всеми возможными силами и средствами открывал нам, приближал к нашей повседневности, чтобы она засияла новыми гранями и красками, «невероятными» для нас, «очевидными» для него...

Абакан, 1997 г.
***
Славный день!
Алексей Анненко
ПАВЛУ ФЁДОРОВИЧУ БЕЛИКОВУ - 105 ЛЕТ!

Е. П. Гейман (Беликовой),
А. П. Беликовой,
Г. К. Беликовой



Дорогие Елена Павловна, Алла Павловна и Галя!
Сегодня и у вас, и у меня, и у всех, кому дорога память о замечательных людях планеты - "красный день календаря": 105 лет со дня рождения Павла Фёдоровича БЕЛИКОВА! Сердечно поздравляю вас и передаю самые душевные пожелания!

К сожалению, имя его в нынешние времена не так известно, как он того заслуживает. Его духовная и человеческая вершина заслонена туманными нагромождениями, в которых находится изрядная часть нынешних околорериховцев.
Но вершина существует и всем, кто откроет ее для себя, дарит подлинные духовные радости.

В этом году я специально не стал ничего публиковать в преддверии юбилейной даты. Хотелось посмотреть, а как помнят его другие? Увы! На момент, когда пишу письмо, посмотрел в поисковиках тему - 105 лет Павла Фёдоровича Беликова! - и кроме замечательной статьи Люды Андросовой накануне ничего нет. Мы с ней уже поздравили друг друга.

Со времени ухода П. Ф. не появилось человека, кого хотя бы приблизительно можно бы поставить рядом с Павлом Федоровичем по значению в освоении и применении рериховского наследия.

В моей жизни было огромное счастье - знакомство и общение с Павлом Федоровичем! У меня просто щемит сердце, когда я вспоминаю дни нашего знакомства и последующие встречи. Перечитываю нашу переписку и вновь переживаю те счастливые годы и события.

С самыми наилучшими пожеланиями, А. Анненко

Посылаю свои фотографии, сделанные в июле 1975 года, когда приезжал к нему в Козе-Ууэмыйза. Может и есть у вас, напомню тогда еще раз.

См.: http://vk.com/id54342240?w=wall54342240_340

***

На снимке: П. Ф. Беликов в своем кабинете в Козе-Ууэмыйза. Июль 1975 г.
Фото автора.