памятливый

вроде бы и слов
сказано более, чем
достаточно, а все равно,
чего-то главного-то не хватает.

кто-то чото
грил, кому-то
чото доказывал,
но не переубедил.

фон определял
смысл жизненных
ценностей окружаюсчих,
коли енто так моно назвать.

среди слов гораздо
спокойнее, нежели среди
чувств, жаль выбора не дали,
свабоды, так сказать, движений.

спичечная коробка напоминала челику
о бренности всего сущего и тщетности попыток
понять происходящее с ним, ибо спички были
как чувства, уложенные в ряды сознанием.

бабло окучивали
без корысти спецы,
токмо хайло поширше
раззявили, проинтуичив.

ты, ты и ты, строиться выходи,
бум трепыхание от дыхания отделять,
выстругивать носики-пукалки, чубчики-буколки,
хрящики в ящики учиться складывать в неопределенности.

оборотистая машинка
тарахтела, копотью черной,
дымом смердящим облагораживала
вокруг, телами несогласных покрывала.

цывилизация соцыальных
прожектов оглупленным зомби
шанс давала оттянутьси, культивируя
лицемерие, жестокосердие и двойные стандарты.

"Ибо всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей
и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего."
мир с точкой обезличивает, обманывает, одурачивает,
блазнит, отнимает веру, безнадежных ненавидит.

образ отношения к другим,
уложенный в формулу "не пожелай
другому того, чего не пожелал бы себе",
претерпевал возрастные изменения к худшему.

грят, ирония струмент
такой, коды ужо фсем стало
итак неопределенно хорошо, и оне исчо
ждуть, шобы стало исчо лутшее, чем оно было до того.