Разговор

Он разбил палатку на, только ему,  знакомом месте.
Лужок, участок земли при усадьбе, был большой. И теперь, уже много лет, он ровный.
А раньше, в его детстве, по середине лужка росла большая развесистая черёмуха. А рядом был,  прудик - не прудик – так,  ямка. Круглая такая ямка. Метра три, а может чуть меньше, размером. Ну и в метр глубиной. И что интересно, не пересыхал всё лето.
На этом лужке летом растили травы. А в августе заготавливали сено для скотины на всю зиму … Эта черёмуха  всегда очень мешала. И прудик этот тоже. Косить не удобно и место занимает. Но у деда рука не поднималась срубить черёмуху и закопать  яму – внук приезжал каждое лето. Мальчишка постоянно залезал и целыми  днями сидел на своей любимой черёмухе. В прудике кораблики пускал. Лягушков выращивал. Каждый год приносил с речки вьюнков и запускал в свой пруд.
 Дед был добрый и одинокий старик. Ну, что, ему срубить. Ан, нет! Пусть всё будет, как есть… Жалко. Андрюша приедет - расстроится!
Дед умер, когда Андрюше был четырнадцатый год. Пацан совсем…
Дом достался брату умершей жены деда. Брату бабушки Андрюши. Дяде Коле с семьёй. Они там потом долго в нём жили…
Дядя Коля срубил мешавшее всегда дерево  и выровнял лужок. Вот и не стало ни Черёмухи ни Прудика.
 Но однажды дом сгорел. И  они  всем семейством переехали в район. В Орлов. 

Даниловка  деревня умирающая. Бесперспективная – так говорят.  Таких,  в вятской губернии, хоть пруд пруди. Уезжают люди… А старики умирают…

Вот на месте этой самой черёмухи Шубин и поставил свою палатку.
Ну, куда ещё теперь ехать в отпуск. На море с женой? Опять париться на солнышке?
Или в Европу? Оттуда,  возвращаться не хочется. Рыбалка и охота – не сезон, ещё - лето. В шумные компании тоже не  вариант. Вот он и поехал на свою малую родину. Один.
Четвёртый отпуск за девятнадцать лет. Хочется побыть с самим собой, в одиночестве и тиши. Помолчать и подумать. Уже за сорок… А сложилась жизнь, как то коряво. Нет, всё в общем хорошо. Но совсем не так как хотелось. И есть о чём подумать…

Палатка хорошая. Надувная кровать. И всё с собой. Ружьё зарядил – вдруг волки рядом - лес же кругом. Нож на ремне…

Разбил палатку удобно и по ветру. Разобрал столик и кресло.
Разжег добрый костер. В первую ночь готовить не надо. Всё с собой взял. Еды чуть разогреть и овощи  нарезать. Ну, и водки налить…

Всё так хорошо. Тихо. Только костер постреливает. Пламя  играет. Теплом от костра дышит…
Выпил … Пригрелся… Глаза затуманились… Водка пробежала по жилам…

 И Шубин уснул.

Вот и дом дедов рядом. Только с заднего торца. Через сарай, веранду и, на верх, в избу…
Он встал и прошёл в дом.

Дед как всегда, приветливо улыбнулся - Во!  Андрюша! Заходи. У, какой ты!
– Заходи, дорогой! 
– Дед,  а как ты здесь?
– Здесь я! Здесь. Всё расскажу. Посидим?
– Давай, конечно. Но почему, ты здесь?
– Так, наверное,  тебе лучше знать. Это же тебе надо, чтобы я был.
– Так ты же умер…
– Умер я, и что… Я просто есть…
Дед прошел к столу и сел.
– Как это есть? – не унимался Шубин.
– Скажи, лучше у тебя водка есть?
Андрей кивнул головой.
– Да больше, чем хватит…
– Так ты, наливай, и не думай о плохом. Сейчас так хорошо…
Шубин разлил в граненые стаканы…
– Дед, а смерть вообще есть?
– И есть, и нет.
– Это как?
– Да, просто. Вот ты, своего Чехова  видел? Или Штрауса своего?
– Нет.
– А, как, по - твоему, они есть?- дед хитро прищурился.
– Конечно. Да!
– Вот и ответ. Они все есть, пока есть ты. Они сотворили то, что не даёт им умереть.
Живет их  творчество, значит и они. Смерти разной много. Но есть много жизни. И Вечной жизни тоже.
– А, почему, ты то здесь?
–  Да, что ты пристал…Я здесь, потому что ты живешь. И ты призвал меня… Это ведь ты хочешь поговорить со мной. Вот я и пришёл…
Когда ты родился,  ты стал частью меня – внук,  а как я умер,  я стал частью тебя.
– Это как?
– Я - твоя, память… Детство твоё... Дед, одним словом.
Растерянный Шубин не знал, что сказать… И, вдруг, спросил:
– Дед, а умирать больно?
– Это кому как. И хорошо бы, чтоб тебе повезло...
– А Бог есть?
– Не знаю, я его не видел.
– Так ты же уже  давно... И как это так, что ты его не видел?
– А здесь, нет понятия давно. Времени как такового просто нет.
– А что вообще есть?
– Ожидание. -  грустно ответил Дед.
– Чего?
– А ты чего ждешь? Вот того же самого. Добра или худа.
– И что же дальше?
– Я не знаю.
– А ты сам, ждешь чего?
– Добра, конечно. Прощения.
– Просто хочется или уверен, что оно случится?- Шубин взволнованно посмотрел на Деда.
– Не знаю. Я вот слышал ещё от бабки – «по вере и делам его… Воздастся…» Так то!
– Так у тебя вера была?
– Да как-то нет – дед пожал плечами -  Как, прижмёт – прости и сохрани! А так нет.  Может потому я не в царствии небесном…
– И за дела, тоже переживаешь?
– Да как уж, не переживать. Столько людей погубил…
– Так ты же солдат, на войне же,  не по своей  воле?- возмутился Шубин.
– А ты думаешь, есть разница? Вот ты читал мои наградные документы: «Расстреливал из орудий танка, давил гусеницами…» А ты представляешь, как это выглядит на самом деле…И никто сам не хотел всего этого. Или эти несчастные Гансы, сами на войну пошли? И вот мы, простые люди,  убивали и калечили друг друга годами и несметными количествами… Это всё как Ваша простая статистика… Цифири… А представь себе кровь и человеческие…
Дед закрыл ладонью мокрые глаза, и с трудом, произнес -  на гусеницах… А друга, командира своего,  собранного по частям, в могилу складывать. Танк от всего… этого отмывать…Мы уж натерпелись… И бог мой,  сколько злобы и  смерти в себе несли… Я ведь сам всего этого не хотел…А так вышло… И всю жизнь маялся, и теперь жду…
– Чего? Дед. – Шубин не знал, не нашел, что ещё спросить.
– Да, прощения!
– А, почему?
– Понимаешь, сынок,  перед богом все равны… Все… И я, и этот Ганс…И убийство…И война…
– Так ведь Гитлер!
– Конечно, так. Но выбор есть всегда. Правда, все мы  не задумываемся.  Гитлер, Сталин, они знают… А где здесь есть  ты, ты сам?  И ты сам решил не переть, против жизни, и пошел как все.  И ведь земля наша… И не так страшно… И если бы ты не убил, то тебя бы убили… Но о главном, подумай… Ты же убил…
Вот это и страшно -  когда ты не можешь делать выбор.  Правильный…  Или можешь?
Мне на бога грех удивляться. Я и сам не знаю, что с этим делать. И как со мной быть!
Вот и решают судьбу мою…
– Да, ладно дед – извини меня, я не до конца понимаю, как всё это было. Прости!
Шубин налил. Они выпили.
– Дед, а ты Сталина любил?
– Да откуда! Хотя, да, конечно! Я его не видел, никогда… Портреты только. Вот пришли машины новые. Снаряды подвезли. Это - Сталин!. Вот сто грамм, наркомовских, за Сталина… За него! И в бой, за Родину, За Сталина! Для нас Сталин – это и Родина, и дом, и Победа… Да и потом, после Победы.
– А когда в бою. Сохрани меня бог! Говорил?
– Конечно. Говорил, да... Когда надеяться не на что, куда деваться!
– А теперь? Что для тебя бог?
– И не знаю.
– А, как думаешь?
– Думаю бог – это правда! Живешь по совести. Работаешь. Любишь от души. Делаешь как нужно. Вот это и есть, по-божески.
– Ты же в церкви не был никогда?
– Не был… Ну, и что? Да нет никакой ему разницы!…Бог и так всё видит. Был или не был? Только в тебе вопрос. Только тебе всё это самому и нужно. Бог, если есть, он в душе человека живёт… Там и грех, там и царствие божие…
– Ой, дед, что-то нас утянуло  - Андрей встряхнул головой - Давай ещё по одной.
Наливая, он посмотрел на деда. – «Сколько же досталось в жизни этому обычному, простому человеку… И почему всё так, и за что ему досталось…»
Выпили молча.
– Слушай дед, а ты знаешь, что такое ад и рай. Кто куда?
– Нет, не знаю. А ты что, сам думаешь?
Шубин поставил рюмку на стол.
– А тут у меня полный бардак в мыслях. Я всё думаю, если судить по церковному… Всё хреново… Вот, взять писателей – Вроде они, это и история и совесть и характер русский… Толстой - от церкви отлучён. Достоевский - игрок! Лермонтов - язва! Пушкин бабник был ещё тот! Крылов –  обжора! Гоголь - невростеник!
Да, что про них… Ах! Вот! Государи наши российские… Откуда в Иване  Грозном лютость такая… Петр великий в чем себе радости находил и сколько людей угробил… Великий был человек – сколько сделал, но цена…Елизавета наша … Екатерина Великая со всеми своими … Ах, этот Павел…Александр…Николай… И сколько крови у трона…Уж наши государи агнцами божьими не были, это точно…А коммунисты потом чего натворили… Да и сейчас, и во власти и в бизнесе дерьма всякого хватает… Грех сплошной… И куда теперь всю Россию? В ад, что - ли?!...
И вообще вся история наша …И писанная и переписанная… Я, дед, очень уважительно к истории… Хочется, чтоб она была Одна! Без всяких… там…
Они помолчали.
Кстати, дед, а в деревне как с историей?  Революция, коллективизация, и  всё такое?
– Да, был в Даниловке, вроде,  какой-то староста…Я ребенком слышал. Он в район убежал, в уезд… Вот и вся революция… Все подати платили, потом налог. А кому, старики даже и не понимали… Когда парторг появился. Стал Колхоз. Деревня!… Вся эта индустриализация…- дед выпил рюмку - Во, слово то какое, не выговоришь. Мы про это только потом по радио… В Даниловке и сейчас на дырку ходят… И за водой на колодец… Радио то провели, когда твоей маме 12 было…
 Вот, война! Это да!
Брат Иван безвести пропал в самом начале, а на старшого, на Петра, в 44 похоронка пришла… Вот история…
Помолчали.
– Знаешь, дед, мне так хочется обо всём этом узнать получше. Но я как на тебя посмотрю…Так и все вопросы вянут. Видать уж с лихом тяжко вам всё это…
Дед опустил глаза.
–Да…уж…

 
–Дед, а давай печку затопим. Я до сих пор вспоминаю, как мы печку топили.
– А, валяй! – вдруг улыбнулся дед - Шуруй за дровами, помнишь где?
Шубин принес дров. Дед уложил их колодцем в печи, поджёг. Печь быстро занялась. Дымок живо потянулся в трубу…
– А после войны как?
– А, что как. Вернулся. Катю просватал. Дом построил. Жили потихоньку.
– Хорошо жили?
– Да, всяко было. Катя то другого ждала. Убили его. А тут я. Ей куда деваться. Пошла за меня. Вот и жили… Да и выпивал я. Катя уж за это сильно переживала…
– Давай еще налью?
– Лей давай, коли разговор такой.
– А в колхозе, как? Ты же зампредколхоза, вроде был? – Андрей спрашивал со страстью.
– Да как! А, никак! У нас тут ни хрена не растёт. То дожди, то вёдро стоят… Скотину, бывало,  кормить нечем. Да и выбирали у нас всё подчистую…  Вот только помню, как-то, послали в Москву… На выставку. Знаешь?
– Знаю. ВДНХ. Видел, не раз.
– Вот! Был я! А там скот, такой…Хряки в полтонны. Коровы в два ведра дают… И хлеба такие… И люди, вроде правду говорят. А мне не вериться. То-ли, земля у них другая, толи что-ли… Мы тоже стараемся, но до этого, ну никак…   Мы по плану-то  не кажный год, а тут…Я об чём видел, рассказывал своим… А они ржут…
– А я твоё фото видел. Ваша делегация возле фонтана «Дружба народов». Хорошая фотка. Только, дед, сегодня от этой дружбы народов, ничего не осталось…
– Это, как так?
– Да был у нас, один. Потом, второй - ещё круче. И привет,  всей дружбе.
– Я не понял…
– Ну, раньше, там пятнадцать баб стояло, республик то-есть. А теперь некому. Помнишь РСФСР.
– Ну?
– Так она теперь одна… Ну не в смысле,  в фонтане… Теперь СССР нет. Есть это - РСФСР, только одна она… Как бы…
– Во - ё! Как же ж  такое… Божешь,  мой! Прости господи. Андрюш!? Это как!?
– А вот так, дед… Я тоже присягу СССР принимал. Так теперь и страна – тю-тю! И,  Всё – тю-тю! Сейчас вообще всё другое…
– Да какое другое, едрит в твою, в гробино, в бого в душу мать,  другое… Что ж вы, мать вашу… Просрали всё… Так и перетак, всех вас через коромысло!!! Ну, как же?
– А, вот, дед, так!.. Не кипятись!  -  давай ещё налью – Вот, так! Всё другое. Страна другая. Люди тоже другие. Только ты успокойся… Я сам охреневаю…
Шубин налил обоим.
Выпили. И молча. И как-то получилось – не чокнулись…

Какие тут слова. Молчали долго. И пить больше не хотелось. 
Когда о таком думаешь, и не лезет…

– Анрюша, внучек мой, вот у вас так всё по дурацки сейчас вышло…Это после смерти моей, слава богу. А ты то как? Дочь моя, Люба как. Вот как? Всё это время, всё как было то?
– Давай дед, ещё по одной, а?
Шубин налил. Выпили.
– А, я, дед. Да я отличником рос. Танцевал в секции танцев. Фотографией увлекался. Два спортивных разряда у меня - легкая атлетика - бегал хорошо, и военноприкладной спорт. Я офицером мечтал стать.
 А мама работала. Сколько помню, всё время работала. Учителем. Вот ты ей выхлопотал направление в пединститут.  И! Слава, богу! Ей своя работа всегда нравилась. Математика! Призвание, можно сказать…
И дети её любят. Уже много лет прошло, не одно десятилетие, сколько выпусков, а они к ней до сих пор с цветами приходят.
Сейчас жизнь другая. А её ученики из Америки, Японии, Европы ей письма шлют. Дома, на праздники,  цветов – от запаха, когда приезжаю, у меня голова болит. А она так любит своё дело! Всю жизнь прожила не богато, но в мире с собой. И друзей у неё много. Позавидовать!
А, Николай, муж, отец мой, подлецом, оказался, бросил нас. Ушел. Мне три года было. Да, ты помнишь! Вот с тех пор. Мы и жили вдвоем. Мама никого больше не любила. Только детей своих - учеников. И меня.
– Порадовал ты меня, внучек, и огорчил. – сказал дед -  я, за Любу, значит, не зря, значит, хлопотал… Жаль, семья у вас не удалась. Но, дело то, завсегда важнее!
– Это, точно. Она в профессии. Генерал. Учитель с большой буквы! Вот с личным только…
– Ох уж, это личное…Меня тоже, Катя… Всяко… Не хочу, про это… А ты, что и как?
– Ой, дед – наливай, расскажу…      
– Так, водки то больше нету… Самогон только мой… Будешь?  Правда, он ядрёный…
– Наливай! Чего, уж тут. – Шубин махнул рукой - Давай!
–Только, погоди, я картошку в печь поставлю. С самогоном без закуски никак.
Дед налил в чугунок воды. Бросил туда несколько картофелин. Взял чугунок прихватом. И засунул чугунок в печь.
– Вот, щас, потерпи полчаса. Картошечка будет. Это быстро!
Дед развернулся к печке. И как-то, не удачно, случайно, дал Шубину по голове ухватом…
 
Вот, ё-моё, дед, ты даёшь…
Шубин потер голову. – Осторожней надо. Больно же!
И посмотрел на деда…

А вокруг темень.
Костёр догорает. Всё на своих местах. Палатка, стол, кострище…
Он проснулся.
Потянулся к бутылке. Налил себе рюмку. Выпил.
«– Ох, дед!..  Вот, и поговорить, не успели! - Шубин потер рукой глаза.- А, мне так тебя не хватает…»
 И  заплакал…


31.01.12.