Как он кричал, она уже не слышала

-Нет на свете ни одной женщины, которая бы мне не покорилась!
Это был человек, единственной страстью, единственным его нервом на земле, была погоня за женщинами. Ничего на свете он не знал и не умел больше. Других талантов и занятий у него в жизни и не было. Охотник за женщинами. Он всегда был готов пуститься в новое приключение, выслеживать новую жертву. Ни одна добыча не ускользала от него. Холодное, бесчувственное сердце никого не любило само. Пустота в душе, вакуум, адский полярный холод. Злость. На себя, на весь мир, на себя в нём. И тщетное желание каждый раз заполнить себя другой, живой. Как пустой стеклянный прозрачный сосуд чужой, живой, ещё горячей, бьющей струёй, кровью. И вот сломаешь её, уже близко, близко её сердце, вот-вот. Вместе застучат в резонанс две души. Её, душа маленького нежного кролика. И его, холодная и мрачная. Но опять не то, опять не та. И так до бесконечности.

На время оживал, когда загонял новую жертву. Появлялся хоть какой-то интерес в мёртвом уже давно теле. Вдруг на этот раз.. Ему было уже за пятьдесят. Красавцем он никогда не был. Наоборот, внешность его могла отпугнуть доверчивых белых кроликов. А тут ещё прибавились черты возраста. Три глубокие складки сломали гладкий лоб, и череп заблестел сверху вместо шапки волос. Но он не изменился. Единственно что, только ожесточённей сжимал в кулаки округлые полуженские руки. Ненавижу, убить готов! Когда в очередной раз после погони понимал, что опять не то, опять не та и он опять один.

Очередная жертва не поддавалась.
- Господи! Это отвратительное чудовище меня преследует. Где я не появлюсь. везде он. В баре, в клубе, на вечеринке, на бульваре. Везде за мной тащится это уродство. Из широких коротких брюк, мог бы купить себе что-нибудь поприличнее, выглядывают как копыта сандалии. Мерзко! И чёрные кудрявые волосы, а лысина уже просвечивает, стянуты сзади резинкой. Широкое лицо с пуговкой носа посредине. Отвратительный.

Но он не отставал. Прилип просто как липучка. На вернисаже, когда потом уже устроили небольшой банкетик, он подошёл к ней с тарелкой канапе в козлиной лапе и сказал :
- Вы прелестны в этом белом платье.
Она смерила его взглядом- тарелка, мерзкая жёлтая рубашка натянута на пузе. Как всегда короткие штаны. Ничтожество.
А он :
- Вы ещё будете мечтать обо мне.
Он повернулся и подошёл к кукольной блондинке лет двадцати. Потянулся, она была выше его. И поцеловал её в губы.

Всю ночь она не спала. Не может такого быть! Ну не может, не бывает. Потом стала сидеть задумчиво, погружённая в себя. Перед глазами стояло видение маленького чудовища, обнимающего двадцатилетнюю красотку. Когда он пришёл с билетами на новый триллер в старинный кинотеатр в центре города, она, не колеблясь, согласилась. Билеты были в последнем ряду. За спиной к потолку тянулась стенка с обоями под бархат.

Кинотеатр был не простой. Деревянные лаковые тёмные подлокотники. Аура изысканности, избранности, роскоши. В буфете выпили по бокалу шампанского в хрустальных бокала. Что там происходило на экране, она не видела. Только почувствовала его руку между своих коленей. Она разжала бёдра, и спиной вжалась в кресло. Не смотрела на него, пожирала глазами экран. Холодок пополз по позвоночнику. От него пахло дорогим парфюмом, и начала кружиться голова. Вся мокрая, господи, что я делаю!

И всё. Страсть, горящие от желания глаза. Она похудела, практически ничего не ела. Только и моталась с ним в шифоновых прозрачных платьях по яхтам, ресторанам, театрам. Перестала вообще видеть, как он уродлив. Теперь это уже не имело значения. Никакого. Приходила к себе домой под утро. С горящими глазами и тянула шампанское из узкого хрустального бокала.

Когда он бросил её. А это случилось, так же, как и со всеми остальными. Это опять не то. Она взяла нож, засунула его в свою крошечную замшевую чёрную сумочку с золотым замочком. Пошла к нему и позвонила в дверь. Когда он открыл. В шелковом, синем в огурцах, халате, а за спиной у него мелькнула почти ещё девочка в нижнем белье. Он стоял в проёме, одна рука на деревянной дубовой двери . И с усмешкой смотрел на неё. То она вытащила нож из сумочки и изо всех сил пронзила им руку на лакированном дубовом дереве. Как он кричал, она уже не слышала.