Водовороты жизни и судьбы отрывки из 1 книги Водов

           Прошло два дня. Перед обедом в медпункт прибежал посыльный и сообщил, что товарища прапорщика просит прибыть командир немедленно. Там  уже были парторг, замполит и два оперативных офицера. Командир окинул всех невесёлым взглядом, сказал:   
         - Ну, вот и до нас добрались. Пришла разнарядка отправить в Афганистан три человека. Замена идёт по вашим должностям. Сейчас у начальника штаба напишите рапорта о добровольном волеизъявлении. Да, не бойтесь высокопарных фраз. Вопросы есть?   
           Вперед сделал шаг капитан Якубовский и сказал, что у него двое детей, комнату для жилья снимает, поэтому не может оставить семью.   
         - У кого ещё проблемы? – спросил парторг.   
         - У меня жена беременна - ждём второго ребёнка через пару месяцев. У нас тоже нет своего жилья, - шагнул вперёд старший лейтенант Марчуков.   
          - Ваши семьи в самое ближайшее время будут обеспечены жильём, если вы уедете, – вступил в разговор замполит.   
- А если что-то случится с нами, кто побеспокоится о наших семьях? – не унимался Якубовский.- Я отказываюсь ехать. 
         - Категорически, или нужно посоветоваться с семьёй? – Жёстко поинтересовался парторг.
          - Категорически. Я шёл в армию не для того чтобы умирать неизвестно за что и неизвестно где.   
- Иван Иванович, не горячитесь. Вы же понимаете, что у нас добровольно-принудительная система. – Замполит мягко стал увещевать строптивого капитана. – Вы же прекрасно понимаете, что, как член партии, вы не можете сказать «нет». Ведь, произнося это слово, вы подписываете себе приговор, ставите крест на военной карьере. А вы – человек умный, многого бы смогли достичь. Посоветуйтесь с женой, а завтра доложете о своём решении.
- Товарищи, мы выбрали профессию, которая подразумевает готовность к смерти во имя Родины и народа. Нам за это деньги платят. Есть приказ. А мы устраиваем детский сад: хочешь – не хочешь. Есть слово: «НАДО» - парторг говорил твёрдо, прищурив глаза, вперив взгляд в большой портрет В.И. Ленина, висевший на стене за столом командира. – Якубовский, думайте. А вы, Олег, с женой будете советоваться? – парторг обратился к Марчукову. Потом перевёл взгляд на Орлову: - А вы что скажете, Марина Викторовна?    
         - На Орлову пришла персональная заявка из штаба Округа,– задумчиво произнёс командир. – На должность начальника секретной части. Марина Викторовна, вы знаете секретное делопроизводство? И как вы относитесь к командировке? Да, кстати, как вы объясните сложившуюся ситуацию? Кому-то дорогу перешли?..   
         - Товарищ полковник, и у меня в кармане партийный билет. У меня есть выбор?            
         - Уважаемая, Марина Викторовна, выбор есть всегда у каждого человека. И у вас он тоже есть. – Грустно улыбнулся замполит.      
         - Вы можете тоже отказаться, как это делает Якубовский, - с сарказмом произнёс парторг. - Я уговаривать никого не буду. Выбирайте сейчас. Кто едет в командировку по приказу партии, проходит в кабинет к начальнику штаба и пишет рапорт. А кто не желает подчиниться дисциплине… Прошу положить партийный билет на стол.      
         - Товарищи, не будем пороть горячку. Время пока терпит. Все свободны. А завтра вы скажете свое окончательное решение, - подвёл черту командир.      
           Все повернулись к выходу. Только Якубовский, достав, из нагрудного кармана партийный билет, на мгновение замер, потом медленно подошёл к столу и аккуратно, как чрезмерно хрупкую вещь, положил его перед командиром. В кабинете повисла тишина. На капитана уставились пять пар глаз. А Якубовский, понурив голову, будто слепой, осторожно ступая, вышел из кабинета. Командир тяжело вздохнул и с сожалением произнёс, что у толкового офицера карьера закончилась. Остальные выходили из кабинета молча и морально подавленными. Политаппарат части направился в кабинет к парторгу для обсуждения ситуации, а Марчуков и Орлова отправились к автобусной остановке. 
      
          
           Через пару месяцев уехал Марчуков. За ним отправился выполнять приказ Родины начальник столовой. Женщина решила, что о ней уже забыли. Но через две недели её вызвали в штаб корпуса. И Марина Викторовна держала в руках новенький синий служебный загранпаспорт. С фотографии на неё смотрела совсем молоденькая девчонка, с настороженными усталыми глазами и, готовой сорваться с губ, печальной улыбкой. На фотографиях она всегда выходила лучше, чем была в действительности…

          Медленно спусившись по бетонным ступенькам лестницы с третьего этажа, немного постояла в коридоре, рассматривая многолетние стройные сосны за окном. Вышла из здания и решительно направилась к автобусной остановке. Она ещё не успела спуститься с крыльца штаба, как её окликнули: «Девушка, минуточку…» Марина остановилась и обернулась. К ней приближался высокий светловолосый, элегантный, в сапогах надраеных до блеска, майор. Голубые глаза были широко распахнуты, и в них светилось удивление.
- Девушка, давайте познакомимся? – Он спустился со ступенек крыльца и встал перед Мариной.
- Во-первых, здравствуйте. А во-вторых: вы всех так останавливаете на крылечке или…?
- Вы не поверите, но вы - первая.
- Свежо предание, но верится с трудом.
- А всё же, как вас зовут?
- Это имеет принципиальное значение?
         - Вообще-то, нет. Но я заинтригован. Со мной обычно женщины не ведут себя так.
- А-а.-а… У ваших ног штабелями укладываются…
- Ну, зачем же так? А вы со всеми такая колючая или обидел кто? Надеюсь, не я? 
- Извините, товарищ майор, но мне нужно успеть на автобус. - Марина сделала шаг в сторону, пытаясь обойти офицера, мысленно лихорадочно вспоминая, где она могла с ним встречаться. Очень знакомым было лицо. По всей вероятности, мужчина тоже пытался что-то вспомнить, но безуспешно. Он сделал шаг в ту же сторону и снова оказался перед Мариной.
- Так, как вас зовут?
-Боюсь, моё имя вам ничего не скажет. Извините, но я, действительно, спешу.
- А всё же?
- Я отвечу на ваш вопрос. Но, сначала скажите, зачем вам далось моё имя? Только не надо про красивые глаза…
- О-о! Да вы просто ясновидящая. Хотя, они у вас, действительно, красивые. – Он заразительно рассмеялся. - Хорошо. Я не могу вспомнить: где и при каких обстоятельствах мы могли встречаться. Странно, у меня очень хорошая память…
          -Вообще-то, воспитанные люди, сначала сами представляются, если хотят, чтобы им ответили.
-Вы меня всё больше поражаете. Извините. Майор Антошенко Василий Васильевич. – Он лихо щёлкнул каблуками и склонил голову. В сознании Марины, как вспышка молнии, вспыхуло воспоминание. Пред мысленным взором предстали господа офицеры из далёкой студенческой жизни. Конечно же, это был всё тот же Антошенко – щёголь и любимец женщин. Она обошла его, спустилась по ступенькам, обернулась и грустно произнесла:
- А мы, действительно, встречались. Очень давно. Вы были тогда ещё старшим лейтенантом, и на таких, как я, не обращали внимания. Неудивительно, что не помните. Повернулась, быстро зашагала к КПП, чувствуя на себе удивлённый взгляд.
               
           Прошло два дня. Перед обедом в медпункт прибежал посыльный и сообщил, что товарища прапорщика просит прибыть командир немедленно. Там  уже были парторг, замполит и два оперативных офицера. Командир окинул всех невесёлым взглядом, сказал:   
         - Ну, вот и до нас добрались. Пришла разнарядка отправить в Афганистан три человека. Замена идёт по вашим должностям. Сейчас у начальника штаба напишите рапорта о добровольном волеизъявлении. Да, не бойтесь высокопарных фраз. Вопросы есть?   
           Вперед сделал шаг капитан Якубовский и сказал, что у него двое детей, комнату для жилья снимает, поэтому не может оставить семью.   
         - У кого ещё проблемы? – спросил парторг.   
         - У меня жена беременна - ждём второго ребёнка через пару месяцев. У нас тоже нет своего жилья, - шагнул вперёд старший лейтенант Марчуков.   
          - Ваши семьи в самое ближайшее время будут обеспечены жильём, если вы уедете, – вступил в разговор замполит.   
- А если что-то случится с нами, кто побеспокоится о наших семьях? – не унимался Якубовский.- Я отказываюсь ехать. 
         - Категорически, или нужно посоветоваться с семьёй? – Жёстко поинтересовался парторг.
          - Категорически. Я шёл в армию не для того чтобы умирать неизвестно за что и неизвестно где.   
- Иван Иванович, не горячитесь. Вы же понимаете, что у нас добровольно-принудительная система. – Замполит мягко стал увещевать строптивого капитана. – Вы же прекрасно понимаете, что, как член партии, вы не можете сказать «нет». Ведь, произнося это слово, вы подписываете себе приговор, ставите крест на военной карьере. А вы – человек умный, многого бы смогли достичь. Посоветуйтесь с женой, а завтра доложете о своём решении.
- Товарищи, мы выбрали профессию, которая подразумевает готовность к смерти во имя Родины и народа. Нам за это деньги платят. Есть приказ. А мы устраиваем детский сад: хочешь – не хочешь. Есть слово: «НАДО» - парторг говорил твёрдо, прищурив глаза, вперив взгляд в большой портрет В.И. Ленина, висевший на стене за столом командира. – Якубовский, думайте. А вы, Олег, с женой будете советоваться? – парторг обратился к Марчукову. Потом перевёл взгляд на Орлову: - А вы что скажете, Марина Викторовна?    
         - На Орлову пришла персональная заявка из штаба Округа,– задумчиво произнёс командир. – На должность начальника секретной части. Марина Викторовна, вы знаете секретное делопроизводство? И как вы относитесь к командировке? Да, кстати, как вы объясните сложившуюся ситуацию? Кому-то дорогу перешли?..   
         - Товарищ полковник, и у меня в кармане партийный билет. У меня есть выбор?            
         - Уважаемая, Марина Викторовна, выбор есть всегда у каждого человека. И у вас он тоже есть. – Грустно улыбнулся замполит.      
         - Вы можете тоже отказаться, как это делает Якубовский, - с сарказмом произнёс парторг. - Я уговаривать никого не буду. Выбирайте сейчас. Кто едет в командировку по приказу партии, проходит в кабинет к начальнику штаба и пишет рапорт. А кто не желает подчиниться дисциплине… Прошу положить партийный билет на стол.      
         - Товарищи, не будем пороть горячку. Время пока терпит. Все свободны. А завтра вы скажете свое окончательное решение, - подвёл черту командир.      
           Все повернулись к выходу. Только Якубовский, достав, из нагрудного кармана партийный билет, на мгновение замер, потом медленно подошёл к столу и аккуратно, как чрезмерно хрупкую вещь, положил его перед командиром. В кабинете повисла тишина. На капитана уставились пять пар глаз. А Якубовский, понурив голову, будто слепой, осторожно ступая, вышел из кабинета. Командир тяжело вздохнул и с сожалением произнёс, что у толкового офицера карьера закончилась. Остальные выходили из кабинета молча и морально подавленными. Политаппарат части направился в кабинет к парторгу для обсуждения ситуации, а Марчуков и Орлова отправились к автобусной остановке. 
      
          
           Через пару месяцев уехал Марчуков. За ним отправился выполнять приказ Родины начальник столовой. Женщина решила, что о ней уже забыли. Но через две недели её вызвали в штаб корпуса. И Марина Викторовна держала в руках новенький синий служебный загранпаспорт. С фотографии на неё смотрела совсем молоденькая девчонка, с настороженными усталыми глазами и, готовой сорваться с губ, печальной улыбкой. На фотографиях она всегда выходила лучше, чем была в действительности…

          Медленно спусившись по бетонным ступенькам лестницы с третьего этажа, немного постояла в коридоре, рассматривая многолетние стройные сосны за окном. Вышла из здания и решительно направилась к автобусной остановке. Она ещё не успела спуститься с крыльца штаба, как её окликнули: «Девушка, минуточку…» Марина остановилась и обернулась. К ней приближался высокий светловолосый, элегантный, в сапогах надраеных до блеска, майор. Голубые глаза были широко распахнуты, и в них светилось удивление.
- Девушка, давайте познакомимся? – Он спустился со ступенек крыльца и встал перед Мариной.
- Во-первых, здравствуйте. А во-вторых: вы всех так останавливаете на крылечке или…?
- Вы не поверите, но вы - первая.
- Свежо предание, но верится с трудом.
- А всё же, как вас зовут?
- Это имеет принципиальное значение?
         - Вообще-то, нет. Но я заинтригован. Со мной обычно женщины не ведут себя так.
- А-а.-а… У ваших ног штабелями укладываются…
- Ну, зачем же так? А вы со всеми такая колючая или обидел кто? Надеюсь, не я? 
- Извините, товарищ майор, но мне нужно успеть на автобус. - Марина сделала шаг в сторону, пытаясь обойти офицера, мысленно лихорадочно вспоминая, где она могла с ним встречаться. Очень знакомым было лицо. По всей вероятности, мужчина тоже пытался что-то вспомнить, но безуспешно. Он сделал шаг в ту же сторону и снова оказался перед Мариной.
- Так, как вас зовут?
-Боюсь, моё имя вам ничего не скажет. Извините, но я, действительно, спешу.
- А всё же?
- Я отвечу на ваш вопрос. Но, сначала скажите, зачем вам далось моё имя? Только не надо про красивые глаза…
- О-о! Да вы просто ясновидящая. Хотя, они у вас, действительно, красивые. – Он заразительно рассмеялся. - Хорошо. Я не могу вспомнить: где и при каких обстоятельствах мы могли встречаться. Странно, у меня очень хорошая память…
          -Вообще-то, воспитанные люди, сначала сами представляются, если хотят, чтобы им ответили.
-Вы меня всё больше поражаете. Извините. Майор Антошенко Василий Васильевич. – Он лихо щёлкнул каблуками и склонил голову. В сознании Марины, как вспышка молнии, вспыхуло воспоминание. Пред мысленным взором предстали господа офицеры из далёкой студенческой жизни. Конечно же, это был всё тот же Антошенко – щёголь и любимец женщин. Она обошла его, спустилась по ступенькам, обернулась и грустно произнесла:
- А мы, действительно, встречались. Очень давно. Вы были тогда ещё старшим лейтенантом, и на таких, как я, не обращали внимания. Неудивительно, что не помните. Повернулась, быстро зашагала к КПП, чувствуя на себе удивлённый взгляд.
               
           Прошло два дня. Перед обедом в медпункт прибежал посыльный и сообщил, что товарища прапорщика просит прибыть командир немедленно. Там  уже были парторг, замполит и два оперативных офицера. Командир окинул всех невесёлым взглядом, сказал:   
         - Ну, вот и до нас добрались. Пришла разнарядка отправить в Афганистан три человека. Замена идёт по вашим должностям. Сейчас у начальника штаба напишите рапорта о добровольном волеизъявлении. Да, не бойтесь высокопарных фраз. Вопросы есть?   
           Вперед сделал шаг капитан Якубовский и сказал, что у него двое детей, комнату для жилья снимает, поэтому не может оставить семью.   
         - У кого ещё проблемы? – спросил парторг.   
         - У меня жена беременна - ждём второго ребёнка через пару месяцев. У нас тоже нет своего жилья, - шагнул вперёд старший лейтенант Марчуков.   
          - Ваши семьи в самое ближайшее время будут обеспечены жильём, если вы уедете, – вступил в разговор замполит.   
- А если что-то случится с нами, кто побеспокоится о наших семьях? – не унимался Якубовский.- Я отказываюсь ехать. 
         - Категорически, или нужно посоветоваться с семьёй? – Жёстко поинтересовался парторг.
          - Категорически. Я шёл в армию не для того чтобы умирать неизвестно за что и неизвестно где.   
- Иван Иванович, не горячитесь. Вы же понимаете, что у нас добровольно-принудительная система. – Замполит мягко стал увещевать строптивого капитана. – Вы же прекрасно понимаете, что, как член партии, вы не можете сказать «нет». Ведь, произнося это слово, вы подписываете себе приговор, ставите крест на военной карьере. А вы – человек умный, многого бы смогли достичь. Посоветуйтесь с женой, а завтра доложете о своём решении.
- Товарищи, мы выбрали профессию, которая подразумевает готовность к смерти во имя Родины и народа. Нам за это деньги платят. Есть приказ. А мы устраиваем детский сад: хочешь – не хочешь. Есть слово: «НАДО» - парторг говорил твёрдо, прищурив глаза, вперив взгляд в большой портрет В.И. Ленина, висевший на стене за столом командира. – Якубовский, думайте. А вы, Олег, с женой будете советоваться? – парторг обратился к Марчукову. Потом перевёл взгляд на Орлову: - А вы что скажете, Марина Викторовна?    
         - На Орлову пришла персональная заявка из штаба Округа,– задумчиво произнёс командир. – На должность начальника секретной части. Марина Викторовна, вы знаете секретное делопроизводство? И как вы относитесь к командировке? Да, кстати, как вы объясните сложившуюся ситуацию? Кому-то дорогу перешли?..   
         - Товарищ полковник, и у меня в кармане партийный билет. У меня есть выбор?            
         - Уважаемая, Марина Викторовна, выбор есть всегда у каждого человека. И у вас он тоже есть. – Грустно улыбнулся замполит.      
         - Вы можете тоже отказаться, как это делает Якубовский, - с сарказмом произнёс парторг. - Я уговаривать никого не буду. Выбирайте сейчас. Кто едет в командировку по приказу партии, проходит в кабинет к начальнику штаба и пишет рапорт. А кто не желает подчиниться дисциплине… Прошу положить партийный билет на стол.      
         - Товарищи, не будем пороть горячку. Время пока терпит. Все свободны. А завтра вы скажете свое окончательное решение, - подвёл черту командир.      
           Все повернулись к выходу. Только Якубовский, достав, из нагрудного кармана партийный билет, на мгновение замер, потом медленно подошёл к столу и аккуратно, как чрезмерно хрупкую вещь, положил его перед командиром. В кабинете повисла тишина. На капитана уставились пять пар глаз. А Якубовский, понурив голову, будто слепой, осторожно ступая, вышел из кабинета. Командир тяжело вздохнул и с сожалением произнёс, что у толкового офицера карьера закончилась. Остальные выходили из кабинета молча и морально подавленными. Политаппарат части направился в кабинет к парторгу для обсуждения ситуации, а Марчуков и Орлова отправились к автобусной остановке. 
      
          
           Через пару месяцев уехал Марчуков. За ним отправился выполнять приказ Родины начальник столовой. Женщина решила, что о ней уже забыли. Но через две недели её вызвали в штаб корпуса. И Марина Викторовна держала в руках новенький синий служебный загранпаспорт. С фотографии на неё смотрела совсем молоденькая девчонка, с настороженными усталыми глазами и, готовой сорваться с губ, печальной улыбкой. На фотографиях она всегда выходила лучше, чем была в действительности…

          Медленно спусившись по бетонным ступенькам лестницы с третьего этажа, немного постояла в коридоре, рассматривая многолетние стройные сосны за окном. Вышла из здания и решительно направилась к автобусной остановке. Она ещё не успела спуститься с крыльца штаба, как её окликнули: «Девушка, минуточку…» Марина остановилась и обернулась. К ней приближался высокий светловолосый, элегантный, в сапогах надраеных до блеска, майор. Голубые глаза были широко распахнуты, и в них светилось удивление.
- Девушка, давайте познакомимся? – Он спустился со ступенек крыльца и встал перед Мариной.
- Во-первых, здравствуйте. А во-вторых: вы всех так останавливаете на крылечке или…?
- Вы не поверите, но вы - первая.
- Свежо предание, но верится с трудом.
- А всё же, как вас зовут?
- Это имеет принципиальное значение?
         - Вообще-то, нет. Но я заинтригован. Со мной обычно женщины не ведут себя так.
- А-а.-а… У ваших ног штабелями укладываются…
- Ну, зачем же так? А вы со всеми такая колючая или обидел кто? Надеюсь, не я? 
- Извините, товарищ майор, но мне нужно успеть на автобус. - Марина сделала шаг в сторону, пытаясь обойти офицера, мысленно лихорадочно вспоминая, где она могла с ним встречаться. Очень знакомым было лицо. По всей вероятности, мужчина тоже пытался что-то вспомнить, но безуспешно. Он сделал шаг в ту же сторону и снова оказался перед Мариной.
- Так, как вас зовут?
-Боюсь, моё имя вам ничего не скажет. Извините, но я, действительно, спешу.
- А всё же?
- Я отвечу на ваш вопрос. Но, сначала скажите, зачем вам далось моё имя? Только не надо про красивые глаза…
- О-о! Да вы просто ясновидящая. Хотя, они у вас, действительно, красивые. – Он заразительно рассмеялся. - Хорошо. Я не могу вспомнить: где и при каких обстоятельствах мы могли встречаться. Странно, у меня очень хорошая память…
          -Вообще-то, воспитанные люди, сначала сами представляются, если хотят, чтобы им ответили.
-Вы меня всё больше поражаете. Извините. Майор Антошенко Василий Васильевич. – Он лихо щёлкнул каблуками и склонил голову. В сознании Марины, как вспышка молнии, вспыхуло воспоминание. Пред мысленным взором предстали господа офицеры из далёкой студенческой жизни. Конечно же, это был всё тот же Антошенко – щёголь и любимец женщин. Она обошла его, спустилась по ступенькам, обернулась и грустно произнесла:
- А мы, действительно, встречались. Очень давно. Вы были тогда ещё старшим лейтенантом, и на таких, как я, не обращали внимания. Неудивительно, что не помните. Повернулась, быстро зашагала к КПП, чувствуя на себе удивлённый взгляд.
               
            Прошло два дня. Перед обедом в медпункт прибежал посыльный и сообщил, что товарища прапорщика просит прибыть командир немедленно. Там  уже были парторг, замполит и два оперативных офицера. Командир окинул всех невесёлым взглядом, сказал:   
         - Ну, вот и до нас добрались. Пришла разнарядка отправить в Афганистан три человека. Замена идёт по вашим должностям. Сейчас у начальника штаба напишите рапорта о добровольном волеизъявлении. Да, не бойтесь высокопарных фраз. Вопросы есть?   
           Вперед сделал шаг капитан Якубовский и сказал, что у него двое детей, комнату для жилья снимает, поэтому не может оставить семью.   
         - У кого ещё проблемы? – спросил парторг.   
         - У меня жена беременна - ждём второго ребёнка через пару месяцев. У нас тоже нет своего жилья, - шагнул вперёд старший лейтенант Марчуков.   
          - Ваши семьи в самое ближайшее время будут обеспечены жильём, если вы уедете, – вступил в разговор замполит.   
- А если что-то случится с нами, кто побеспокоится о наших семьях? – не унимался Якубовский.- Я отказываюсь ехать. 
         - Категорически, или нужно посоветоваться с семьёй? – Жёстко поинтересовался парторг.
          - Категорически. Я шёл в армию не для того чтобы умирать неизвестно за что и неизвестно где.   
- Иван Иванович, не горячитесь. Вы же понимаете, что у нас добровольно-принудительная система. – Замполит мягко стал увещевать строптивого капитана. – Вы же прекрасно понимаете, что, как член партии, вы не можете сказать «нет». Ведь, произнося это слово, вы подписываете себе приговор, ставите крест на военной карьере. А вы – человек умный, многого бы смогли достичь. Посоветуйтесь с женой, а завтра доложете о своём решении.
- Товарищи, мы выбрали профессию, которая подразумевает готовность к смерти во имя Родины и народа. Нам за это деньги платят. Есть приказ. А мы устраиваем детский сад: хочешь – не хочешь. Есть слово: «НАДО» - парторг говорил твёрдо, прищурив глаза, вперив взгляд в большой портрет В.И. Ленина, висевший на стене за столом командира. – Якубовский, думайте. А вы, Олег, с женой будете советоваться? – парторг обратился к Марчукову. Потом перевёл взгляд на Орлову: - А вы что скажете, Марина Викторовна?    
         - На Орлову пришла персональная заявка из штаба Округа,– задумчиво произнёс командир. – На должность начальника секретной части. Марина Викторовна, вы знаете секретное делопроизводство? И как вы относитесь к командировке? Да, кстати, как вы объясните сложившуюся ситуацию? Кому-то дорогу перешли?..   
         - Товарищ полковник, и у меня в кармане партийный билет. У меня есть выбор?            
         - Уважаемая, Марина Викторовна, выбор есть всегда у каждого человека. И у вас он тоже есть. – Грустно улыбнулся замполит.      
         - Вы можете тоже отказаться, как это делает Якубовский, - с сарказмом произнёс парторг. - Я уговаривать никого не буду. Выбирайте сейчас. Кто едет в командировку по приказу партии, проходит в кабинет к начальнику штаба и пишет рапорт. А кто не желает подчиниться дисциплине… Прошу положить партийный билет на стол.      
         - Товарищи, не будем пороть горячку. Время пока терпит. Все свободны. А завтра вы скажете свое окончательное решение, - подвёл черту командир.      
           Все повернулись к выходу. Только Якубовский, достав, из нагрудного кармана партийный билет, на мгновение замер, потом медленно подошёл к столу и аккуратно, как чрезмерно хрупкую вещь, положил его перед командиром. В кабинете повисла тишина. На капитана уставились пять пар глаз. А Якубовский, понурив голову, будто слепой, осторожно ступая, вышел из кабинета. Командир тяжело вздохнул и с сожалением произнёс, что у толкового офицера карьера закончилась. Остальные выходили из кабинета молча и морально подавленными. Политаппарат части направился в кабинет к парторгу для обсуждения ситуации, а Марчуков и Орлова отправились к автобусной остановке. 
      
          
           Через пару месяцев уехал Марчуков. За ним отправился выполнять приказ Родины начальник столовой. Женщина решила, что о ней уже забыли. Но через две недели её вызвали в штаб корпуса. И Марина Викторовна держала в руках новенький синий служебный загранпаспорт. С фотографии на неё смотрела совсем молоденькая девчонка, с настороженными усталыми глазами и, готовой сорваться с губ, печальной улыбкой. На фотографиях она всегда выходила лучше, чем была в действительности…

          Медленно спусившись по бетонным ступенькам лестницы с третьего этажа, немного постояла в коридоре, рассматривая многолетние стройные сосны за окном. Вышла из здания и решительно направилась к автобусной остановке. Она ещё не успела спуститься с крыльца штаба, как её окликнули: «Девушка, минуточку…» Марина остановилась и обернулась. К ней приближался высокий светловолосый, элегантный, в сапогах надраеных до блеска, майор. Голубые глаза были широко распахнуты, и в них светилось удивление.
- Девушка, давайте познакомимся? – Он спустился со ступенек крыльца и встал перед Мариной.
- Во-первых, здравствуйте. А во-вторых: вы всех так останавливаете на крылечке или…?
- Вы не поверите, но вы - первая.
- Свежо предание, но верится с трудом.
- А всё же, как вас зовут?
- Это имеет принципиальное значение?
         - Вообще-то, нет. Но я заинтригован. Со мной обычно женщины не ведут себя так.
- А-а.-а… У ваших ног штабелями укладываются…
- Ну, зачем же так? А вы со всеми такая колючая или обидел кто? Надеюсь, не я? 
- Извините, товарищ майор, но мне нужно успеть на автобус. - Марина сделала шаг в сторону, пытаясь обойти офицера, мысленно лихорадочно вспоминая, где она могла с ним встречаться. Очень знакомым было лицо. По всей вероятности, мужчина тоже пытался что-то вспомнить, но безуспешно. Он сделал шаг в ту же сторону и снова оказался перед Мариной.
- Так, как вас зовут?
-Боюсь, моё имя вам ничего не скажет. Извините, но я, действительно, спешу.
- А всё же?
- Я отвечу на ваш вопрос. Но, сначала скажите, зачем вам далось моё имя? Только не надо про красивые глаза…
- О-о! Да вы просто ясновидящая. Хотя, они у вас, действительно, красивые. – Он заразительно рассмеялся. - Хорошо. Я не могу вспомнить: где и при каких обстоятельствах мы могли встречаться. Странно, у меня очень хорошая память…
          -Вообще-то, воспитанные люди, сначала сами представляются, если хотят, чтобы им ответили.
-Вы меня всё больше поражаете. Извините. Майор Антошенко Василий Васильевич. – Он лихо щёлкнул каблуками и склонил голову. В сознании Марины, как вспышка молнии, вспыхуло воспоминание. Пред мысленным взором предстали господа офицеры из далёкой студенческой жизни. Конечно же, это был всё тот же Антошенко – щёголь и любимец женщин. Она обошла его, спустилась по ступенькам, обернулась и грустно произнесла:
- А мы, действительно, встречались. Очень давно. Вы были тогда ещё старшим лейтенантом, и на таких, как я, не обращали внимания. Неудивительно, что не помните. Повернулась, быстро зашагала к КПП, чувствуя на себе удивлённый взгляд.
               
                24
           Проснулась Марина, когда на улице было темно. Не включая свет, подошла к двери, выглянула в коридор и, убедившись, что никого нет, тихонько вышла на улицу. Долго бродила по городку без мыслей. Осторжно прошла по спящему модулю. Не включая свет, прокралась на носках, к своей кровати, нераздеваясь повалилась, не разбирая постель. Она ворочалась с боку на бок. Ей вторила скрипом пружин, солдатская кровать. Уснула только на рассвете. На работу пришла, вместо восьми - к одиннадцати часам. Ещё на входе её предупредили, чтобы сразу же шла к начальнику. Набрав в легкие побольше воздуха, шагнула в сторону кабинета Клопикова. Зная, о чём пойдёт речь, приготовилась дать отпор. 
   
           В кабинете подполковника шло совещание. Он сделал Марине замечание за опоздание, даже не взглянув в её сторону, просматривая бумагу, найдя нужное место, зачитал выдержку оттуда и продолжил обсуждение насущных проблем, которых всегда, везде полно. А на войне в медсанбате и тем паче. После совещания попросил всех опоздавших задержаться. Штрафников оказалось трое. Выслушав одного, предупредил, что больше не потерпит ничего подобного впредь, разрешил уйти. Второго даже слушать не стал, объявил выговор и отправил за дверь. Подошла очередь Марины «оправдываться» за опоздание. Клопиков молчал. Она встала со стула:    
         -У меня нет причин в оправдание. Я виновата и готова понести за свои проступки наказание. - Но Клопиков, будто не слышал. Перелистывая какие-то бумаги, тихонько насвистывал. Досмотрев последний лист, отложил в сторону всю стопку бумаг, посмотрел на, все еще стоящую, Марину.   
         - Ну, что ты мне скажешь?      
         - У меня нет уважительной причины и объяснения своему опозданию.    
         - Это всё?   
         - И я считаю, что вы вправе наказать меня за это…      
         - Всё?      
         - Всё.    
         - Нет, не всё. Меня интересует совсем другое. Ты подумала?      
         - О чём?- Марина сделала вид, что не понимает намёка. Она не определилась, как защищаться. Решила тянуть время.   
         - О нашем вчерашнем разговоре.   
         -Владимир Иванович, если я вас не устраиваю, как специалист, вы вправе заявить об этом в отделе кадров и просить мне замену.      
         - Я не вижу причин менять тебя. Ты меня вполне устраиваешь и как работник, и как женщина.   
         - Я – прапорщик.   
         - Ты сначала - женщина, а потом - прапорщик.       
         - Чего вы от меня хотите?- спросила напрямую устало Марина.   
         - Я уже тебе сказал. Вчера. Что ты решила?   
         - А я вам ответила на ваш вопрос ещё вчера.      
         - Значит, не передумала?   
         - Нет.      
         - Что тебя не устраивает?   
         - Отведенная мне роль.   
         - А какую роль ты хочешь?      
         - Просто работать.      
         - Так зачем ты сюда тогда приехала? - Вскочил он из-за стола.   
         - Я вам уже говорила. У меня не было жилья. Передо мной положили лист бумаги и приказали написать рапорт. А выбор у меня был невелик. Я не хотела увольняться из армии…      
         - Я это уже слышал. Думаешь, я настолько наивен, чтобы поверить в этот бред?      
         - И что же вы хотите от меня услышать?      
         - Я хочу услышать маленькое, короткое слово «да».    
         - Но есть и еще одно очень короткое слово – «нет».    
         - Я сегодня уезжаю на несколько дней. У тебя будет время подумать, всё взвесить. Подумай. А теперь можешь идти на рабочее место. А если хочешь -  отдыхать. Если тебе в модуле будет лучше думаться.    
           Марина вышла из кабинета Клопикова и направилась на рабочее место. В кабинете было всё перерыто, разбросано. Отчётные документы исчезли. Марина вернулась к начальнику. Но тот недоумённо пожал плечами, посоветовал, во избежание неприятностей, найти журналы.   
   
           Более детальный осмотр показал, что исчезли не только журналы, но и некоторые медикаменты наркотического действия. Как ни странно, но следов вскрытия опечатанной комнаты не было видно. Все печати были на месте. Марину стал бить нервный озноб. Она села прямо на пол перед сейфом, где хранились обезбаливающие медикаменты строгой отчётности. Кто же устроил ей такой сюрприз, пыталась рассуждать Марина. В голове зашумело. Она стала хватать ртом воздух и никак не могла вздохнуть. Руки тряслись. Кричать не могла - не было сил. От нехватки воздуха стало темнеть в глазах. Всё поплыло, закружилось вокруг, и она провалилась в тёмную холодную пустоту. Потом она почувсвовала покалывание выше локтей, открыла глаза. Осмотрелась. Невропотолог - капитан, сидел и улыбался рядом с ней на кушетке, в её кабинете. На столе стояла «неотложка», лежали рядом два использованных одноразовых шприца. Марина попыталась встать, но опереться на руки не получилось - она их не почувствовала. Капитан улыбнулся и сказал:       
         - Лежите, лежите. Вам сейчас пока нельзя вставать.      
         -Почему? - наивно спросила Марина, только, чтобы не молчать.   
         - Рассказать? - Марина кивнула головой.- Так вот. Я шёл получить кое- что из медикаментов. Когда заглянул в ваш кабинет, увидел распахнутые двери в соседнюю комнату, почувствовал что-то неладное и заглянул в секретную комнату. Вы уже были синяя. Вот и пришлось заняться вашей персоной в срочном порядке. Вам лучше?    
-Да. Спасибо. Я уже в полном порядке. Извините, что причинила столько хлопот.
- Если помните, я - ваш должник. Что произошло? - удерживая на кушетке, попытавшуюся встать Марину,  спросил капитан.       
         - Так, ничего, - но немного подумав, решила хоть с кем-то поделиться. Посмотрела на капитана, немного подумала и с трудом выдавила:      
         -Пропали наркотические обезбаливающие. Строгой отчётности. Все. Печать и ключ  на месте, - она посмотрела на врача. Тот присвистнул:      
         - Ого! Ситуация! Что собираетесь предпринять?- Марина замялась. Но потом решительно ответила, что для начала напишет рапорт.      
         - Но вы знаете, что вас ждёт, хотя бы?   
         - Догадываюсь.      
         - Вот что, - он немного подумал, - это не моё дело, конечно, но вы Клопикову ничем не насолили? - и поспешно добавил: - надеюсь, разговор останется между нами?   
         - Не бойтесь. Я не из тех, кто бежит к начальнику на задних лапках…   
         - Признаться, о вас ходят разные байки, я не знаю даже где и как далеко истина. Но, как я понял, строптивости у вас на батальон хватит. Я не прав?   
         - Со стороны виднее. Но могу лишь сказать, что мне плевать на то, кто и что обо мне говорит. А любовницей я ничьей не стану, даже если меня просто растреляют.   
         - Ого! - капитан снова присвистнул, с интересом воззрился на женщину, бледную и беспомощную. - Как категорично! Не зарекайтесь! Жизнь возьмёт своё. Не вы – первая, не вы - последняя…         
         -Мне на это наплевать! - Она резко встала с кушетки. Перед глазами стало темнеть, и Марина стала падать, но капитан поддержал, выговаривая за непослушание. - Мне теперь всё можно, - оттолкнув, поддерживающую руку капитана, она встала. Шатаясь и хватаясь за стену, прошла в комнатку, где её нашёл доктор. Сейф был, по-прежнему, пуст. Для убедительности она пошарила по пустым полкам, вернулась в кабинет. Села за стол, положила перед собой чистый лист бумаги. Подперев голову рукой, задумалась. Голова была пустой до звона. Тошнота поднималась, застревая в горле. Из немигающих глаз, капали слёзы. Молча наблюдавший с кушетки за ней всё это время доктор подошёл, взял со стула полотенце, вытер слёзы, как вытерают их маленьким детям, спросил:      
         -Вы сможете идти? - Но Марина погрузилась в свои невесёлые думы. Доктор потряс её за плечо. Она непонимающе взглянула на него. Потом, будто очнувшись, уронила голову на руки, разрыдалась. Доктор отошёл и сел на кушетку, давая время женщине выплакаться. Когда Марина перестала плакать, он подошёл снова, спросил о том, сможет ли она сейчас идти. Получив утвердительный кивок головой, невропотолог, осторожно поддерживая, шатающуюся Марину, провёл в другой конец здания. Войдя в одну из комнат, попросил у Марины все ее ключи. Она молча протянула связку. Покопавшись, он одним из ключей открыл комнатку. Затем взял свой ключ и открыл еще одну дверь. Они оказались в маленьком глухом помещении без окон. Вдоль стены стояли три больших сейфа. Капитан подошёл к самому крайнему справа и открыол его Марининым ключом. В пустом сейфе на верхней полке стояли пять, исчезнувших у Марины упаковок с медикаментами. Женщина смотрела то на капитана, то на упаковки. Она растерянно, то поднимала руку, то опускала, не решаясь  дотронуться до пропажи, будто боялась спугнуть видение.      
         - Заберёте сейчас или пусть стоят? – вывел её из оцепенения доктор.    
         - Сейчас. Только сейчас. - Она поспешно протянула руку. Взяла две упаковки. Больше она взять не могла и замерла. Резко повернувшись кругом, оказалась лицом к лицу с капитаном: - Кто это сделал? Зачем? Доктор  не выдержал злого взгляда женщины. Опустив свои зелёные глаза, сказал о том, что ключи только у Клопикова от этой комнаты. А так как он часа два назад уехал, оставив невропотолога за себя, то… Марина растерялась:   
         - Но что я вам плохого сделала?   
         - А разве я сказал, что это я сделал?      
-Подполковник? Но зачем это ему?
Марина подошла к двери, но вернулась и спросила:
-Как вы думаете, зачем это нужно было подполковнику?
         - Значит,  вы ему здорово насолили. Вспомните, чем вы ему могли не угодить?   
         -Я отказалась быть его женщиной, - немного подумав, задумчиво произнесла Марина, прижимая к груди упаковки. - Но причём тут работа? – Она снова посмотрела в глаза доктору, пытаясь найти там ответ. Доктор снова смутился и порекомендовал обратиться с этим вопросом непосредственно к Клопикову. Потом спросил, будет ли она забирать препараты. Услышав, что сразу она не может всё унести, предложил ей свою помощь.      
          
Закрыв и опечатав сейф, дождалась, пока солдат поменяет в её комнате замок, снова проверив всё, заперла кабинет и, только тогда, ушла в общежитие.