Глава 9

Таким же образом, как и в первый раз, Алинс проник в подземелье к Шимаре. Он специально выждал три дня, зная, что за это время мать обязательно успеет встретиться с русалкой, а охранники в подземелье сменятся, и Зефрина вновь сможет вновь прибегнуть к своему женскому обаянию.
Ступив под холодный мрак подземелья, принц к большому своему удивлению не почувствовал ни волнения, ни предвкушения пред лицом открывавшейся тайны. Он лишь хотел все узнать, и даже не хотел задумываться о том, как на него повлияет то, что перед ним откроется. Он подошел вплотную к бассейну и смелым голосом позвал русалку. Та откликнулась не сразу, будто совсем не хотела делиться с Алинсом добытой информацией. Когда она поднялась над водой, и свет факелов осветил ее лицо, что-то внутри принца дрогнуло, и он попятился назад.
- Шимара? – произнес он, пытаясь угадать эмоции русалки – Ты ведь все узнала? Узнала?
Шимара кивнула и подплыла к краю бассейна. В глазах ее отчетливо отразилось чувство жалости.
- Бедный мальчик, - произнесла она – И твоя сестра. Все вы жестоко обмануты вашей матерью…
- Расскажи мне! Расскажи! – потребовал Алинс, чувствуя, как внутри него что-то разгорается.
Русалка тяжело вздохнула:
- Я начну с Кайен…
- Да, говори же!
Русалка начала рассказывать с таким видом, будто страшно перед Алинсом провинилась, и теперь пытается свою вину загладить. Возможно, она и вправду сейчас донесет до него нечто страшное, что навсегда изменит его жизнь не в лучшую сторону, и он вдруг возненавидит ее за это.
- Когда-то давно твоя мать встретила Кайен, - говорила русалка – Они обе были совсем юными девочками, между ними завязалась дружба, но мимолетная. По каким-то необъяснимым причинам Кайен погибла, а перед смертью обвинила во всем Милису и пообещала ей жестокую расплату. Твоя мать изо всех сил старалась обо всем этом не думать, поэтому я мало что уловила. Одно лишь было понятно, ибо звучало так громко – Милиса полностью признает свою вину и до безумия боится мести этой Кайен.
- Она мертва! – ошарашено произнес Алинс – Как же она тогда говорила со мной…
- Это ее призрак, неугомонный дух, жаждущий мести. Тринадцать лет назад Кайен уже отомстила твоей матери. О, это ужасно! Готов ты узнать об Олии?
- Да, да!
Русалка вздохнула еще глубже и с разочарованием в голосе выдавила из себя следующие слова:
- Это ваша родная сестра.
Алинс примерз к месту.
- Вам с Зефриной было всего по три годика, и вы не можете хорошо помнить Олию. Но, тем не менее, она была вашей старшей сестрой и всего несколько дней не дожила до своего восьмилетия. Ей приснилась Кайен, так же как тебе, и после этого она тяжело заболела. Ее никто не смог спасти, она погибла, и Милиса издала указ никогда больше впредь не упоминать о причине гибели Олии и вообще о ее существовании. Эту тайну хранили все под страхом смерти…
Шимара осторожно взяла принца за руку, будто желая его поддержать в этот волнительный момент. Из груди ее вырвался, чуть ли не крик, и она продолжила рассказывать дрожащим голосом:
- Милиса была уверена, что месть Кайен свершилась. Но нет! Кайен хочет забрать всех ее детей! Она не остановится, пока не убьет тебя и Зефрину, пока род Милисы не прервется! Она так страшно расправилась с Олией – девочка так мучилась перед смертью. Твоя мать ее очень любила, и чуть не обезумело от горя, когда та умерла…
- Как Кайен ее убила? Как она смогла это сделать, если она всего лишь призрак?!
Шимара замялась и опустила круглые от страха глаза.
- Она не была человеком при жизни, - зашептала русалка – Она нечто большее, но страшное. Она не была такой, как я, ее нельзя назвать просто ведьмой. Судя по обрывочным воспоминаниям Милисы, Кайен была истинным злом. И я никак не могла понять, что связывало ее с твоей матерью. В голове твоей матери есть одна необъяснимая картинка: они держатся за руки, сидя на коленях и обе плачут. Они будто были созданы друг для друга, она были едины, но затем Милиса предала Кайен, и так все закончилось…
Ненадолго повисло молчание. Алинс пытался понять все, что услышал, а Шимара готовилась сказать ему последние, самые важные слова.
«Говори же, говори!» – только смог подумать принц, чувствуя, как на него надвигается мощная волна эмоций. Утопленница тихо зашевелила губами:
- Твоя мать тоже не человек. Она то же, что и Кайен. И все вы – ее дети – такие. Вы не проклятые, вы не избранные, но вы не люди. Ты другой, Алинс, и нечто скоро в тебе проснется, если уже не проснулось…
В голове Алинса завертелся миллион вопросов, но ни один из них он не смог задать. Губы его задрожали, и из горла вырвались лишь сдавленные вдохи и выдохи. Ему не хватало воздуха, и грудь жгло изнутри. Какой-то животный ужас стал подниматься к его горлу, и, выдернув свою руку из холодных пальцев русалки, Алинс отбежал в сторону и выплеснул на пол все содержимое желудка.
Шимара посмотрела на все это с сочувствием, и, казалось, готова была выпрыгнуть из бассейна и обнять Алинса. Все сказанное ею покалечило принца, и она чувствовала на себе вину еще сильнее, чем раньше. Она искренне желала ему помочь, но не могла покинуть воды из-за ржавых цепей, сковывающих ее запястья.
- Алинс? – позвала она, когда тот замер в темноте – Иди ко мне, Алинс. Умойся водой.
Затем она услышала его мысли и отчаянно закричала:
- Нет! Не уходи! Скажи, когда ты освободишь меня!?
Алинс резко повернулся к ней лицом и со всей мочи закричал:
- Я ненавижу ее! Я ненавижу свою мать! Я готов больше никогда в жизни не видеть ее лица! Она всю жизнь обманывала нас! Она погубила Олию, она погубит Зефрину! Все это время она прятала свои грехи, и сейчас мы за них расплатимся! Мне нужна вся правда, я хочу знать больше! Этого мало! Я хочу знать, что произошло с Кайен, хочу знать, кто есть моя мать и кто есть я! И я хочу защитить Зефрину, я люблю Зефрину, а моя мать изо всех сил жаждет отдать ее в руки какому-нибудь извращенцу ради большого войска. И все это, оказывается, - страх перед Кайен!? Или страх перед вами, проклятыми!?
Принц со всех ног ринулся к выходу, не обращая внимания на звонкий возглас русалки.
- Я освобожу тебя, Шимара, обязательно, я клянусь! Но сначала я должен спасти свою сестру, должен понять, как уничтожить Кайен. И Олия… О, боги, мне бы хоть могилу ее найти.
- Ее могила в саду. За кустами роз спрятан надгробный камень, его никак не увидеть. Твоя мать иногда приходит туда и поет одну знакомую тебе песенку. Я тоже пела ее, помнишь?
- Я должен идти, - строго сказал Алинс – Спасибо тебе за все, Шимара. Я тебя скоро освобожу.
- Побудь со мной еще немного! – простонала русалка и вцепилась в свое сиреневое ожерелье.
- У меня мало времени, забыла? Я не должен встретить стражников…
Весь мокрый и холодный от пота, тяжело дыша, Алинс покинул свою русалку  в тусклом свете факелов. Больше всего на свете он сейчас хотел увидеть Зефрину. Хотел вцепиться в ее худенькие плечи, зарыться лицом в ее черные кудряшки и рассказать ей все-все. Так он и сделал.