Наталья Патрацкая
Молочный вамп
ГЛАВА 1.
Анфиса посмотрела в окно. Яркие, золотистые листья огромными букетами царили во дворе. Неописуемая красота раскинулась над землей, достигая шестого этажа. Местами в желтых, гигантских букетах кленов, зелеными листьями вставали взрослые березы.
Вот это букеты! Рябина где-то снизу прислонилась к клену красными ягодами. Осталось перевязать ленточкой букет из деревьев и упаковать в бумаге.
Но, где та огромная рука, которая способна поднять роскошный букет осени? Где та жилистая рука, которая могла бы принести своей любимой несколько листьев клена, маленький желто - медный букет?
Анфиса бы с удовольствием поехала к своему любимому. Где его взять?
На телевизионном экране игрок прятался от бычка, подпрыгивая в воздухе вслед за веревкой. Так и Анфисе хотелось прыгнуть в центр букета осени, но не хотелось спускаться вниз.
Снизу - красивая осень, а сверху - великолепная. Она стала фотографировать осень из окна, потом сделала фотографии на цветном принтере, и у нее закончилась желтая краска, - это она распечатывала осенние картинки. Пришлось ей поехать в магазин электронной техники. Покупая краски для принтера, она увидела имя продавца на его груди 'Родион'. Понятно, что он не гонял телят на другие планеты. И ей пришла в голову озорная мысль...
С некоторых пор Анфиса работала в фирме 'Предвиденных обстоятельств' в лаборатории повышенной секретности, где занимались производством серийных сказок, действующих на психологическое настроение населения. Естественно, что на эмблеме фирмы сиял янтарь.
Все более чем просто, по заказу от телевизионной компании они создавали инопланетян, летающие объекты и мелкую чертовщину.
Например, если в неком регионе ожидалась гроза, то туда высылался дополнительный метатель молний. Незаметный самолет обладал способностью разбрасывать подобие молний в определенном направлении.
Выбирался известный человек с прочной репутацией и запугивался молниями так, что любо дорого его было снимать корреспондентам телекомпании, а потом показывать народу, и приговаривать, будто случайные съемки получены с места событий очевидцами.
Хорошо получалось запугивать летчиков небольших аэродромов.
Можно было обойтись без грозы. Над аэродромом то и дело появлялся неопознанный летающий объект, точнее диско-лет, прикрытый специальным обручем, излучающим потоки разноцветного цвета, в котором всегда присутствовал янтарный оттенок. Летчики пугались, и оставалось только снимать результаты творчества компании.
Самое любимое развлечение фирмы - инопланетяне. Их создавали, как современные картинки для всемирной паутины.
Инопланетяне засылались на шашлычные полянки к концу пиршества. На человека надевали шлем телесного цвета, в области глаз в маску вставлялись треугольные глаза. Люди для шуток подбирались изящные, с ними отрабатывали специфическую походку, на руки надевали нечто похожие на перепонки. В совокупности такой инопланетянин поражал самих создателей.
Анфиса всегда вздрагивала при виде очередного чудика - инопланетянина. Есть люди, у которых локти выгибаются в другую сторону, она сама видела таких людей, а в обличье инопланетянина - вывернутые локти удивляют. Где найти уникальных инопланетян, рожденных на земле? Лучше всего на конкурсе.
Поэтому телевизионная компания объявляла конкурс людей с инопланетными особенностями в организме. Отбирали группу нужных людей, заключали с ними контракт и готовили их к роли инопланетян.
В таких случаях не помешал бы межзвездный корабль. Если взять Буран и добавить к нему дополнительную геометрию из несущих конструкций, то слабонервных людей вполне можно было бы удивить, а заодно доставить инопланетян в нужное место, скажем на конференцию заумных докторов наук. Телекомпания межзвездных сюжетов никогда не страдала отсутствием зрительской аудитории, значит, у Анфисы была отличная работа.
Работая менеджером по продаже электронной техники, Родион, молодой человек славной наружности, лоб в лоб столкнулся с инопланетянином. Свет в зале в этот момент слегка уменьшился, и перед ним появилось существо среднего роста.
Оно смотрело огромными треугольными глазами, сковывая его волю. Казалось, что в зале никого кроме них двоих не было. Существо взяло ноутбук, и передало его следующему такому же чудику, который высветился в пространстве торгового зала. Вскоре из инопланетян выстроилась целая цепочка, по которой из торгового зала исчезли ноутбуки. Родион оцепенел. Он даже не нажал на кнопку сигнализации.
Все зрелище в торговом зале было снято на камеру слежения. Кадры пошли в телевизионный эфир вечером. Родион стал самым популярным лохом дня. Речь шла об инопланетянах - злоумышленниках. Знал бы он, кому принадлежала разработка внешнего облика инопланетян! Всю бы злость на того обрушил! У руководства телекомпании существовал договор на покупку ноутбуков для этой группы людей, а зрелище окупило затраты.
Родиону было мучительно стыдно за инопланетное ограбление своего отдела, за вынесенные на его глазах ноутбуки, и он решил уехать куда подальше, где нет инопланетян. И поехал он на Восток.
В купе рядом с ним сидел накаченный мужчина, мучимый знаниями о тунгусском метеорите. Его все волновал вопрос, почему по периметру колдовского круга деревья лежали, а в центре зеленели. Очень интересно, - подумал Родион и предположил, что эта была летающая тарелка, у которой по периметру находились вращающиеся винты, а в центре - наблюдательный пункт.
- Замечательно, молодой человек, мне такая идея самому приходила в голову. Если пойти дальше и предположить, что на воздушную подушку, расположенную по периметру корабля, была произведена посадка межзвездного корабля?
- Почти одно и то же.
- Не скажите, молодой человек! Летающая тарелка слишком мелкая, а вот межзвездный летательный аппарат был бы более уместен.
- А нам, что от этого? - спросил без интереса Родион.
- Как, что? Да это же к нам инопланетяне прилетали! Другая цивилизация.
- Эти инопланетяне у меня отдел ограбили, я от стыда еду, куда глаза не глядят.
- Точно, вспомнил ваше лицо! Это вы тот лох, которого чудики с треугольными глазами обокрали! - воскликнул радостно попутчик.
- Чего мне пилить на восток, если и там уже знают эту историю?
- Слушайте, раз вы лох известный, поедемте со мной на место падения тунгусского метеорита или на место приземления межзвездного корабля, который оплавился и превратился в непонятный землянам материал. То есть межзвездный корабль произвел самоуничтожение.
- Если корабль оплавился, что мы там искать будем?
- Почту! Самую настоящую почту инопланетной цивилизации.
- Письмо в бумажном конверте?
- Юмор уместен. Нам с вами надо стать экстрасенсами, настроиться и идти искать в ту сторону, куда нам укажет наше шестое чувство.
- Ходить по буреломам, по корягам, среди комаров?
- Слушайте, комары вашего фиаско в магазине не видели. С этим вы могли бы согласиться?
- Несомненно, - серьезно ответил Родион.
Анфиса вошла в купе во время движения поезда.
- Добрый день, любители экзотики! Меня зовут Анфиса. Я прибыла на вертолете, который высадил меня на крыше вашего вагона, и через специальный люк я спустилась в вагон.
- Меня зовут Родион, - улыбнулся недоверчиво молодой человек.
- А, я вас знаю, - сказала она с улыбкой.
Он промолчал.
Попутчик представил себя:
- Степан Степанович. Меня все знают из-за пристрастия...
- Можно не продолжать, я вашу версию о Тунгусском метеорите читала в журнале.
- А где теперь ваши крылья, Анфиса, на которых вы прилетели к нам? - спросил серьезно Родион.
- В чемодане лежат, - ответила она серьезно.
- Анфиса, мы хотим вам предложить экскурсию в поисках почты или черного ящика Тунгусского межзвездного корабля.
- Так вы утверждаете, что это был корабль, а не метеорит? - спросила заинтересованно Анфиса, молодая и весьма симпатичная особа.
- Камень, ножницы, бумага. Нам нужен черный ящик межзвездного корабля, - без эмоций промолвил Степан Степанович.
- А в ящике нас ждет пленка, и мы ее расшифруем? Она, что не плавится? - заинтересованно спросила Анфиса. - Ой, а космические летчики катапультировались из корабля?
- Деточка, ты чудо! - воскликнул Степан Степанович, вытаскивая из кармана янтарные четки. - Летать умеешь?
- Да, прицеплю крылья и полечу.
- Наш человек! Ты куда путь держишь?
- У меня отпуск. Я еду туда, не зная куда, посмотреть на то, не зная что.
- Отличный ответ. Подожди, это ты победила на очередном всемирном конкурсе экстрасенсов?
- Я.
- Анфиса, посмотрите на фотографии на место падения неизвестно чего.
- Это и есть место падения Тунгусского...
- Не спешите! Думайте, деточка! Думайте! Живы ли те создания, которые сидели в этом корабле?
- Членов экипажа было семь человек, - серьезно проговорила Анфиса. - Двое спеклись в корабле при приземлении, пятеро катапультировались с высоты в двадцать километров. Их отнесло ветром. Надо узнать, куда дул ветер в тот день.
- Их отнесло за двадцать километров в сторону от места падения, - повторил Родион.
- В голове промелькнуло слово кокос, - сказала Анфиса.
- Хорошо, они приземлились в шаре, который раскрывается на две половинки, - договорил за нее Родион.
Девушка еще раз внимательно посмотрела на снимок места падения инопланетного тела.
- Они расплодились, - вымолвила она. - Точно, их теперь на земле не меньше сотни. Они обладают некими неизвестными людям функциями.
- Ура! - воскликнул Родион. - Я нашел, откуда появились инопланетяне в моем отделе!
Анфиса была озадачена совсем другими проблемами, пришло сообщение о трансформации чужих инопланетян. Среди тех, кто это понял - оказался Родион! Степан Степанович сомнений не вызывал, этот специалист всегда был рядом с самой нереальной правдой. Ему верили представители корпорации 'Предвиденных обстоятельств', за ним следили и делали неспешные выводы. Так Анфиса оказалась рядом с ними.
Тем временем три человека покинули поезд, пересели на вертолет и полетели в сторону от падения космического объекта. В двадцати километрах от воронки, с вихрами лежачих деревьев, они опустились на крошечную поляну, благодаря классному летчику вертолета.
Им предстояло найти капсулу, если инопланетяне не циркачи, и не сидели в ней три погибели, то скорлупа должна быть приличных размеров. Еще, если у них руки выгибались в другую сторону, и у них была повышенная гибкость, то размеры капсулы могли быть очень малы внутри, но велики снаружи, для их защиты при прохождении атмосферных слоев.
Группе повезло, они встретили охотника и спросили его о большой скорлупе. Удивительно, но охотник не рассмеялся, а сказал, что знает берлогу медведя, которую используют многие поколения медведей и к которой людей они не подпускают. Берлога имеет внутри форму скорлупы арахиса. Группа из четырех человек подошла близко к уникальной берлоге, и услышали устрашающий рев медведей. Медведи погнали путешественников от музейного экспоната так, что они забыли думать о тунгусской местности.
ГЛАВА 2.
Анфиса знала, что большие массы населения не заведешь подобными сообщениями, люди их не заметят, и правильно сделают, и задачи такой перед ней никто не ставил. Но придумывать предвиденные обстоятельства - это ее прямые служебные обязанности.
Есть три сферы жизни: вода, земля, космос. Космос дал о себе знать через Степана Степановича, но она знала, что надо работать на противоположности, значит, людские взгляды надо опустить на дно! И, что?
Точно, некий бизнесмен решил поиграть в капитана Немо! Он купил себе не яхту, а подводную лодку. Подводная лодка бизнесмена отличалась от военной подлодки, как дворец от казармы. Можно удивить бизнесмена в подводном мире, но он жадный и сенсации на поверхность может не выпустить. И это не мысль.
Мысль! Взять пару тунгусских инопланетян, посадить их в легкую подлодку или спусковой, глубинный аппарат, завуалировать его под космический плавающий объект, сделать так, чтобы изображение инопланетных жителей шло импульсами на подводную лодку бизнесмена. Его приемные устройства уловят эти навязчивые изображения. Шок обеспечен, а с обеспеченного клиента корпорация получит свою долю выплат. Но Анфиса не приступила к широкоформатному внедрению в жизнь своей очередной ахинеи.
Три путешественника поехали в сторону деревни, по приглашению Степана Степановича. У него в деревне был свой особняк, где он выделил гостевые комнаты для Родиона и Анфисы. Сам он пошел отдыхать, а молодые люди поехали по деревне на автомобиле, который им дал Степан Степанович.
- Отдаленное будущее, как и отдаленное прошлое, имеет 5 различий, естественно при сравнении с настоящим временем, - проговорила Анфиса, рассматривая коромысло, лежащее рядом с человеком, или подобием человека.
- И что ты скажешь об этом человекоподобном существе? - с напряжением в голосе спросил Родион.
Они склонились над человеком, лежащим так, словно он повторял линию коромысла. Рядом лежали два пустых ведра. Молодой человек в серебристом комбинезоне попытался качнуть лежащего человека, судя по всему, он еще был жив, но полностью невменяем.
- Анфиса, он выпил два ведра воды, и потому такой тяжелый на подъем?
- Родион, он выпил тяжелую воду, - насмешливо ответила девушка в желтом комбинезоне, - скорее всего, человека ударили коромыслом по голове.
- Это в тебе детектив проснулся. Но у нас с тобой совсем другое дело. Нас не должные волновать чужие, пустые ведра, - быстро проговорил Родион, пытаясь увести Анфису от коромысла. - Пойми, человек жив. Он сам проснется, а нам совсем ни к чему быть узнанными.
Анфиса невольно подчинилась Родиону, она быстро села в машину. Машина желтого цвета рванула с места, оставляя за собой облако пыли.
Человек, лежащий рядом с коромыслом, посмотрел вслед пыльному облаку:
- О, разбудили! Поспать не дали.
И он вновь свернулся в клубок рядом с коромыслом.
К коромыслу подошла женщина в ситцевом платье с цветочками. Она подняла два ведра и коромысло, не обращая внимания на мужчину, лежащего на траве, медленно пошла к колодцу.
Она спокойно потянула к себе ведро, закрепленное на журавле, и с ужасом отшатнулась от него: в ведре виднелась ядовито - желтая жидкость. Она попыталась вылить желтую смесь на землю, но смесь свернулась в клубок, как мужик у коромысла, и зависла на дне ведра. Женщина решила снять ведро с журавля, но у нее ничего не получилось. Общественная бадья была хорошо закреплена от варваров. Тогда она вернулась к лежащему мужчине и стала его будить:
- Федот, вставай!
- Варвара! Отцепись! Я сплю!
Варвара горестно вздохнула и пошла домой. А дома у нее не было воды, даже в умывальнике, и пресловутое деревянное, зеленое удобство скрывалось среди кустов зеленого крыжовника.
В это время желтая машина притормозила рядом с особняком, окрашенным в солнечный цвет, и покрытым медной крышей. Дом стоял в деревне, как одуванчик на газоне.
Анфиса первая покинула машину. На ходу снимая желтый комбинезон, и улыбаясь фирменной улыбкой, она вошла в ванную комнату. Девушка легко коснулась крана, вода полилась ей на руки, она еще раз повернула кран и вода забила из разных концов голубоватой ванны, наполняя собой емкость. Она плотнее прикрыла за собой дверь.
Пока Анфиса находилась в ванной комнате, Родион в холле включил экран размером в стену и увидел репортаж со спутника Сатурна.
Этот спутник жители Земли прозвали Земля-2. Вся жизнь землян словно отражалась на новой планете. В передаче с Земли-2 показывали удобства в новых домах, но вместо прозрачной воды из крана лилось желтое соединение, состоящее из непонятных веществ.
Родион передернулся, вспоминая, что сегодня они пытались умыться этим редким веществом, доставленным им с Земли-2, но только испачкали местный колодец. Ему стало совестно, что он оставил желтовато - медный клубок слизи в ведре колодца, хоть он и стоил больших денег.
К колодцу стали подходить люди с ведрами. Это был единственный колодец с журавлем и бадьей на небольшую деревню, брать воду из реки жители отвыкли.
Мужики пытались снять бадью, закрепленную цепью к журавлю, но у них ничего не получалось, а опускать желтый, склизкий сгусток в колодец они не хотели. Неожиданно мужиков, одетых в одежду деревенского образца, стал отталкивать от бадьи крепкий мужик в серебристом комбинезоне. Он ловко схватил желтый сгусток руками в странных перчатках, и вскоре исчез в машине.
Анфиса вышла из ванной комнаты и увидела, входящего в дом Родиона, несшего в руках желтый комок космической слизи.
- Анфиса, мы с тобой забыли образец моющего вещества с Земли-2, я его вернул...
Вскоре они вернулись домой, в свое время.
По дороге шел человек в джинсах и ковбойке с полиэтиленовым пакетом в руке. Его сильная рука была оттянута тяжестью. 'Какая тяжесть может лежать в пакете?' - подумала Анфиса, идущая следом за ним. Рука мужчины опустилась еще ниже и резко поднялась вверх. На дорогу упал сверток, в котором нечто блеснуло.
Мужчина остановился. Остановилась и девушка, слегка задев мужчину, и с трудом узнавая в нем Степана Степановича.
- Проходи, Анфиса, - узнал ее Степан Степанович. - Ничего для тебя интересного нет.
- Степан Степанович, вы золотые гири несете в полиэтиленовом пакете? - спросила с насмешкой Анфиса.
- Не твое дело! Иди своей дорогой. Наши пути с тобой разошлись.
Анфиса посмотрела на пакет и поняла, что пакеты были вставлены один в другом. Тем более интересно, что такое блестящее он несет?
- У меня есть прочная сумка. Я могу ее дать, чтобы вы донесли свою гирю, - сказала Анфиса наставительным тоном.
- Не нужна мне твоя сумка! - истерически крикнул Степан Степанович.
- Порвали пакеты. Зачем кричать? Дарю сумку! - воскликнула настойчивая женщина, протянув пустую сумку.
Степан Степанович машинально взял сумку. Он небрежно завернул предмет в полиэтиленовые сумки, и сунул этот сверток в сумку, предложенную Анфисой. Рука его оттянулась под тяжестью предмета. Сумка стала трещать по швам.
- Эй, Анфиса! Забери свою сумку! Она рвется!
Анфиса оглянулась, подошла и забрала свою порванную сумку. Степан Степанович двумя руками держал сверток перед собой.
- Иди своей дорогой! Не смотри на меня! - крикнул он ей.
- Чего вы так злитесь?- спросила она.
- Ладно, скажу. Я обходил старый дом отца. Дом этот скоро будут сносить. Я нашел самодельный слиток золота! Ты не поверишь, но это слиток моего отца и он мой!
- Здорово! Не украли, а нашли слиток золота в доме. Радуйтесь, а я пошла. Хотя могли бы мне наколупать золота на диадему.
- Нет, не уходи! Я тебе позже дам золото! Мне одному жутко с этим куском золота. Я побоялся такси вызвать. Ведь таксист он, как психолог, быстро узнает, что я золотой слиток везу. Ты вот все узнала, и он бы мог узнать.
- Понятно. Идемте ко мне. Мой дом рядом. Я недавно переехала в этот район.
- Идем к тебе. До моего дома еще далеко, - схитрил мужчина. - Анфиса, я отдохну у тебя немного, с тобой поговорю, а ты мне машину вызови по телефону. Я попытаюсь с таксистом не разговаривать.
- Я видела, что наша соседка ездит на машине. Пусть она вас отвезет!
Разговаривая, они подошли к дому Анфисы, поднялись на ее лестничную площадку. Они немного посидели на кухне, чай попили. Анфиса не выдержала тайны, и попросила показать ей слиток. Она еще никогда не видела самодельные слитки золота. Слиток ее удивил. Может, это и был слиток золота, но больше похожий на небольшой брусок, а по контуру его окружал янтарь. Янтари так вжились в золото, что трудно их было отделить.
- Ничего себе сокровище! Степан Степанович, а с чего вы решили, что это сокровище - слиток вашего отца или деда? Это надо же было в слиток впечатать янтари! Да, как красиво получилось! Нет, этот слиток старше деда! Где вы его нашли?
- Я же сказал, что старый дом отца пошел под снос. И отца давно нет, и дом часто пустовал. А тут вдруг объявили, что дом сносят. Я и пошел в свой дом, где родился. Я, когда был маленький, облазил весь пол. Еще в детстве я играл в "секреты" с соседскими девочками. Они закапывали в землю осколки стекла или посуды, а потом их разыскивали, нежно сбрасывая землю с "секрета". Я разложил газеты на полу, лег на них и стал осматривать нижнюю часть комнаты с высоты своего детства. Где-то под корочкой головного мозга у меня осталась картинка из детского "секрета". Я тогда колупал стенку, покрытую штукатуркой, и в одном месте стены я обнаружил золотистый предмет. Мне нравилось его трогать пальчиками. Вспомнил, это было под кроватью моих родителей, сверху над головой у меня тогда была железная сетка кровати. Я покрутился по полу, нашел место, где стояла кровать. Потом я взял старую кочергу, лежавшую у печки, и стал отбивать стенку. Недолго и искал. Под кочергой блеснула золотистая вспышка. Тогда я стал рукой обдирать штукатурку, лишь иногда применяя кочергу. Из стены выпал золотой слиток с янтарями, завернутый в лоскут из мешковины.
- Степан Степанович, похоже, что вы правду мне говорите. Значит, это действительно ваше сокровище, и оно мне нравится.
Анфиса повертела брусок в руках и сказала:
- Это не слиток золота. Скорее железо, покрытое золотом. Вероятно, брусок снят с какого-то предмета. Возможно, что это ножка шкафа или гиря от часов.
- Еще скажи, что это стрелка из часов.
- А почему нет!?
- Не дала мне порадоваться! Я думал, что богатым стану. Нет, умная баба лишила мужика радужных надежд и слитка золота!
- Не обижайтесь. Пакет ваш так рвался... Постойте, так это чугунное литье, покрытое золотом!
- Совсем меня бедным сделала, - обиделся большой мужчина.
Анфиса позвонила в дверь соседней квартиры. Из квартиры вышел накаченный молодой человек, и это был Платон:
- Анфиса, ты к кому? Неужели ко мне?
- Платон, я ваша новая соседка. Необходимо Степана Степановича с секретной сумкой отвести домой. Я видела, что в этой квартире живет женщина, у которой есть золотистая машина. Но я не думала, что ты здесь живешь!
- Это машина моей мамы. Но ее сейчас дома нет, и она таксистом не работает.
- Извини, я такси вызову.
- Правильно, вызови ему такси, если он сам не может этого сделать, - иронично ответил Платон.
Анфиса повернулась к своей двери, но как-то всем своим существом почувствовала, что Платон смотрит ей в спину.
Она резко повернулась к нему:
- До свидания, Платон!
- Именно, до следующего свидания, милое создание, - нежно проговорил сосед.
Анфиса прошла в свою квартиру и спросила:
- Степан Степанович, доедите на такси? Хотите, я вас провожу?
- Нет, провожать меня не надо. И золота у меня больше нет. Оставь себе эту позолоченную, чугунную болванку с янтарями! - крикнул Степан Степанович, но чугунную болванку взял с собой.
С соседом по лестничной площадке Анфиса несколько раз поднималась в лифте. Однажды он зашел к ней в квартиру, и сделал ей официальное предложение.
- Платон, мы с тобой мало знакомы в личном плане, - ответила Анфиса. - Не рано ли нам жениться?
- Я не был женат, и детей у меня не было. Я могу жениться, - невозмутимо уточнил ситуацию Платон.
- Чудный предлог для предложения, - заметила она без эмоций.
- Подожди, Анфиса! Я сейчас свою маму позову! - крикнул он и исчез за дверью.
Вскоре Платон появился в дверях с симпатичной женщиной неопределенного возраста, представив ее Инессой Евгеньевной.
Платон внимательно посмотрел на Анфису и сказал более настойчиво:
- Анфиса, давай поженимся!
- Сегодня? - засмеялась Анфиса.
- Немедленно, пока не явились Степан Степанович или Самсон!
- Анфиса, твоя квартира просто великолепна, - усмехнулась Инесса Евгеньевна, осматривая комнату.
- Возможно, что у меня еще не так красиво, как хотелось бы. Тихо. Я слышу, что к вам кто-то пришел.
В дверь Анфисы постучали, а не позвонили.
Платон открыл дверь:
- Родион, как ты догадался, что я тебя жду в этой квартире?
- Услышал твой голос сквозь приоткрытую дверь. Я уже слышал, что у тебя появилась новая соседка. Нетрудно было догадаться, что ты ее не пропустил.
- Друг, ты пришел во время! Я сватаю соседку за себя, но ты ее у меня не отбивай!
- Я, что такой плохой, чтобы у друга невесту уводить? Я знаю, как ты с ножами управляешься.
- Прав, Анфиса еще не жена, но очень похожа на мою невесту.
- Так ее Анфиса зовут? Приятно будет познакомиться.
Анфиса и Платон действительно вскоре скромно расписались. Он всегда и во всем торопился, словно боялся опоздать. Вскоре он стал приставать к молодой жене с вопросом:
- Анфиса, когда у нас будет ребенок?
Она смотрела на него удивленно, не понимая, когда бы они успели сделать ребенка? Как-то так получилось, что вскоре они поссорились из-за золотой болванки, которая исчезла из квартиры Анфисы. Она просто не заметила, что ее сразу забрал хозяин. Платон сильно рассердился на Анфису и ушел в свою квартиру, но вскоре вернулся и предложил ей прогуляться по берегу реки.
Шпильки зеленых изящных босоножек проваливались в песке, когда Анфиса шла по пляжу. Это было довольно милое создание с приличной копной светлых волос, сверкающих в лучах заходящего солнца, и падающих на собственное тело, настолько открытым было ее изумрудно-черное платье.
Одета она была явно не для пляжа, а для свидания на твердой поверхности, где-нибудь в ресторане, под светом неоновых ламп. На лице ее играла вымученная улыбка, готовая исказиться гримасой в любой момент. Она шла так, словно ожидала, что ее непременно догонят. Нет, быстрым ее шаг нельзя было назвать, он скорее был настороженным.
Пляж был городским, урбанистическим, ухоженным. С одной стороны песочная полоска соприкасалась и исчезала в маленькой реке, с другой стороны к пляжу подходили современные, модные строения, которые построили в первой линии от реки, и предназначались для офисов преуспевающих фирм.
ГЛАВА 3.
В нескольких шагах от девушки шел божественный мужчина, грациозный и гибкий в каждом своем движение. Он был одет просто, и одновременно несколько торжественно: черные, шелковые брюки и кремовая рубашка, которая неуловимо гармонировала с волосами девушки в изумрудных одеждах.
Но его слова совсем не подходили его внешности:
- Анфиса, когда ты научишься ходить на шпильках?! Если еще раз твои каблуки утонут в песке, то я уйду от тебя навсегда! - кричал молодой человек вслед девушке.
Девушка вздрогнула всем своим хрупким телом, из ее глаз брызнули слезы, и покатились по ровным молодым щекам.
- Вот, чертова баба, ходить на каблуках совсем не умеет! Можешь ты понять, что при ходьбе на каблуках наступают на носки, а на каблуки наступать нельзя! Что у тебя за походка? Каблуки не должны касаться песка! - Молодой человек ускорил шаг, догоняя девушку.
Анфиса шла, глотая слезы, но шла дальше, а ее тонкие шпильки медленно поднялись из песка и зависли в воздухе. Она пошла на носках босоножек, боясь коснуться песка каблуками. Слезы на ее глазах высохли, но осталась горечь в душе.
Они вышли на асфальтированную дорогу.
- Анфиса, сколько можно тебя учить ходить на каблуках! Покажи каблук! Ты испортила песком зеленую шпильку! Совсем ты обувь не бережешь!
- Платон, перестань на меня кричать, - сказала Анфиса. - В песке всегда каблуки проваливаются. Зачем ты повел меня на пляж? Если бы мы шли на пляж, я бы одела босоножки без каблуков.
Мимо высоких домов они шли молча. Она училась молчать рядом с ним. У нее появлялась мысль, что ему она после свадьбы абсолютно не нравилась. Зачем она ему была нужна, она не понимала, но она была молода, и ей льстило внимание красивого мужчины. Она была ему нужна для любви физической?
Да. Но для нее главнее не это. Ни на одном пляже не было красивее его мужчин. Ноги стройные и длинные, тонкая талия, плавно переходящая в мощный торс и широкие плечи. Тонкие запястья, прекрасные ладони, пальцы, ухоженные ногти. Красавец, а не мужчина.
Страшное чувство возникало у Анфисы тогда, когда она испытывала страх в присутствии мужа, и такое чувство редкостью для нее не являлось. Она всегда прятала кухонные ножи в стол. Она боялась сказать мужу слово поперек. Она выполняла все его прихоти, и терпела его нескончаемую любовь.
Анфиса была хорошей девушкой, парней не меняла, занималась прилежно своими делами, и не страдала от любви и сопутствующих чувствам проблем. Она вышла замуж за Платона, когда ей не было и двадцати лет. Скорее это он на ней женился. Он к ней пристал, как банный лист. Издеваться над ней, или учить ее он стал сразу после свадьбы. Она еще слово "муж" не научилась произносить, а он уже постоянно делал ей замечания.
- Что у тебя сегодня за прическа? Что это за конский хвост сзади тебя болтается?! - кричал Платон, едва оторвав голову от подушки. - Неужели ты не понимаешь, что хвост из волос - это не прическа для женщины! Я хочу, чтобы ты была настоящей женщиной, а не девчонкой с хвостиками! Господи, на чем я женился?! - с болью в голосе говорил мужчина, отправляясь в ванную комнату делать себе прическу, и делал ее с чувством, с толком, чтобы волосы стояли по стойке "смирно".
Анфиса закрутила кончики волос, а потом целый час сидела у зеркала и делала гнезда для птиц из волос на голове. Она старалась быть красивой, и делала на голове парадные прически, если была для этого возможность.
- Красивая прическа! - вскричал Платон и повалил Анфису на постель.
Прическа из птичьих гнезд превратилась в гнездо.
Анфиса устала делать прически из больших волос. Да еще Платон подарил ей журнал о прическах, и все хвалил одну прическу. Это была прическа из коротких волос, хорошо уложенных на голове, явно не без помощи крупных бигуди. Анфиса пошла в парикмахерскую, подстригла волосы, сделала химию и накрутила на крупные бигуди.
С новой прической Анфиса пришла домой. Платон пришел домой, но, увидев, что Анфиса ему открыла дверь с новой прической, он бросился бежать вниз по лестницам. Анфиса побежала за Платоном по ступенькам вниз. Они остановились на лестничной площадке у мусоропровода.
- Ты, что сделала со своими волосами? Ты для кого сделала такую прическу? Все! Ухожу от тебя!
- Платон, я хотела тебе понравиться!
- Правда!? Пошли домой.
Дома Платон после ужина лег с Анфисой на постель, погладил ее волосы, а они легко легли на свое место. Платону понравилось играть с волосами Анфисы, потом с ее телом, потом с ее ногами. И забыл мужчина, что обиделся на прическу женщины.
Любовь бывает приятной и противной в исполнении одного и того же человека. На протяжении совместной жизни каскад страха и унижений менялся. Любовь Платона воспринималась Анфисой, как адское наказание. В таких случаях самое большое ее желание было - прекратить любовь. И самое большое желание - остаться одной.
На следующее утро Платон сменил тему. Анфиса вышла на балкон. С третьего этажа деревья казались совсем близко. На балконе появился Платон.
- Анфиса, в чем ты ходишь! Посмотри на свой халат!
Молодая женщина прекрасно знала, что на ней новенький халатик с воланами из той же ткани, расположенными по удлиненному вырезу на груди.
- Куда смотришь, посмотри на длину халата! Колен не видно! Укороти халат немедленно! Сделай на две ладони выше колен!
Анфиса зашла в квартиру. Ее зубы почти скрипели. Она отрезала подол халата на пятнадцать сантиметров, и подшила его так, как требовал мужчина.
Платон увидел халат на женщине новой длины: все ноги женщины были видны. Схватил мужчина женщину и понес ее в кровать. Халат он сбросил с нее в первую очередь.
У Анфисы было новое платье вишневого цвета с воротником под горло. Молодые супруги собирались пойти в кинотеатр на премьеру фильма. Платон презрительно посмотрел на воротничок на платье женщины.
- Анфиса! Что это такое! Что за воротник у тебя на платье! Сделай вырез!
- Можно после похода в кино?
- Ладно! И это моя женщина?! На чем женился!
После фильма Анфиса сделала на платье глубокий вырез. Надела платье. Мужчина посмотрел на женщину в платье с вырезом, оголяющем ее юную грудь, и унес ее в кровать. Платье оказалось на полу.
Помните слова из песни: "женщине из высшего общества, трудно избежать одиночества". Чем выше женщина стоит на социальной ступени, тем большей свободой от повиновения она обладает, какому бы то ни было мужчине. Есть редкие супружеские пары, в которых жизнь гармонична и не содержит садизма. Но в таких парах есть чья-то мудрая хитрость, которая все держит в рамках приличия.
В период революции и после нее существовал анекдот: "белые придут - грабят, красные придут - грабят". У женщины, когда она в расцвете лет, бывает такое: один придет - любит, второй придет - любит. Не отбиваться же от каждого физически? А мужики лезут.
У Анфисы в таких случаях появлялся страх загнанности: кого больше бояться?
По поводу социальной ступени. Что это такое? Социальная ступень не определяется структурой государства. Это не значит, если муж - царь, то женщина стоит на самой высокой социальной ступени. А если муж - садист в любви, высокомерен в отношениях, и просто подвластен другой женщине? Очень тонкий момент.
Тогда принцессы и прочие дамы могли существовать в затравленном состоянии.
Где находится высшее общество? Это точно не там, где большие деньги. Где очень большие деньги, там большие страсти, и криминал неизбежен. Ревность страшная штука в таких местах. Где ступенька на социальной лестнице для женщины, на которой ей ничего не грозит? Быть сотой в очередь на любовь в гареме? Старость? Нет, и она не спасает ни от любви, ни от социальных проблем, ни от насилия.
Где женский рай? На небесах? Об этом не стоит говорить. Анфису интересовала безопасная жизнь на земле. Ой, ей, ой, как трудно быть женщиной! Сказать по секрету, когда хорошо? Мужчины обидятся. Хорошо после развода, как после грозы, но остается чувство потаенной обиды.
Платон предложил Анфисе развестись в очередной раз. Она достала из шкафа свидетельство о браке. Они оба одновременно сели на один автобус, и вышли на остановке загса. Мужчина пошел налево. Женщина направо. Анфиса подумала, что Платон пошел платить за развод, и спокойно зашла в здание загса. Она вошла в кабинет, спросила, как можно развестись, если оба согласны, и муж уже пошел платить за развод. Ей ответили, что все в таком случает очень просто.
Анфиса вышла из кабинета и стала ждать Платона с квитанцией.
Он влетел с расширенными глазами:
- Ты, что здесь делаешь? Идем со мной!
Анфиса пошла за Платоном, но, не выдержав его молчания, спросила:
- У тебя, что денег не хватило за развод заплатить?
- Идем, тебя без хитрости никуда не вытянешь, - сказал Платон и привел Анфису в ювелирный магазин. - Надо отметить год совместной жизни! Выбирай золото, и на янтарь у меня денег хватит.
Анфиса давно хотела примерить сережки с янтарями, но они оказались тусклые и скучные, а еще замки английские на дорогих сережках, которые можно открыть только наращенными ногтями. Сережки оказались не на высоте, замки портили всю продукцию.
Продавец заметила крепление в сережках Анфисы.
- У нас есть два типа сережек с таким креплением.
Анфиса посмотрела на сережки в руках продавщицы, выбрала одни. Пара спокойно вернулась в то место, откуда выехала для развода.
Анфиса отвела душу с Платоном. И все встало на место...
Полина сказала:
- Анфиса, ты развод на сережки променяла!
Платон знал настолько много, чтобы мог многое изменять. Он мог сделать все: от блинов, подкинутых на сковородке, до компьютера. Он мог спаять и разработать плату. Он мог сшить себе модный костюм. Он мог перевязать воротник на свитере, если он его не устраивал. Из консервной банки он легко мог сделать ободок для линзы. Короче, это был красивый, умный, хорошо сложенный мужчина.
Но у него давно не было машины. У него были права на машину и молодая жена, которая любила менять одежду и обувь. Она любила камни. Нет не изумруды, а всего лишь янтарь. Хотя изумруды чистой воды дороже бриллиантов, поскольку они редкие. Анфиса и сама работала, она рисовала белые и ярко зеленые линии на черном фоне экрана компьютера.
Окна офиса покрыты каплями влаги, как желудок Анфисы каплями шампанского. В голове у нее пусто, как на ее странице в Интернете. Неподражаемый Степан Степанович предложил ей вчера выпить шампанского. Один выстрел в честь новой жизни! Сладкое импортное шампанское, мелкими пузырьками разлилось по ее организму, Анфиса пила глоток за глотком, целый хрустальный бокал!
О, истинное блаженство взбудораженным нервам! Потом еще полбокала, кусочек шоколада с орехами и в голове, как в пустой бочке, мир и спокойствие! Она успокоилась. Гроза в честь новой жизни разбудила ночью. За окном сверкала молния, грохотал гром, в голове шипели пузырьки от шампанского. Она трусиха, закрыла плотно окна, натянула на голову одеяло и уснула.
Мужчина ее мечты, Самсон, ей не принадлежит, Анфиса рядом с ним только иногда проходит. Ее мужчина Платон, но он ее покинул. Все очень просто. В его офис пришла хорошенькая женщина. Фигурка у нее сладкая, такая она аппетитная оказалась для скакуна Анфисы, ведь Платон лошадь по гороскопу.
Джинсы ее обтягивают, грудь у нее колеблется от дыхания, он и влюбился. Анфису стал презирать, и часто стал высказывать неприятные слова по любому поводу при общении с ней. Той женщины уже полтора месяца нет на работе, а они из-за нее за это время, успели официально развестись! Говорят, что она с лошади спрыгнула, и ногу свою сексуальную сломала. Анфиса вот только не поймет, с какой лошади она спрыгнула? С ее мужа Платона или с коня?
Анфиса по ее милости теперь одинокая и свободная женщина, можно сказать, поэтому вчера и выпила шампанского, запила горечь поражения. Лежит теперь одна, никто ее не любит, а та, в гипсе лежит, если бы не лезла к мужу Анфисы, может, и ногу бы не сломала. То, что Анфиса любила своего мужа Платона, она поняла через две недели после развода, а сам развод казался чем-то нереальным, осознание реальности пришло позже. Страшнее всего было то, что от полной семейной гармонии до подачи заявления на развод прошло четверо суток! Так мало, так чудовищно несправедливо!
Двадцать пятого июня стояла небывалая жара по местному, прохладному климату. Солнце палило с самого утра, они договорились идти на пляж. Надели купальники, взяли покрывало, которое им на свадьбу подарили. Анфиса человек скромный, налила в маленькую полиэтиленовую бутылку кипяченую воду. Он пошел из дома раньше, чтобы купить себе воду. Она долго стояла на автобусной остановке, наконец, он вышел из павильона, в руках он держал какую-то дорогую воду и два очень дорогих мороженых. Это он купил для себя... Ладно, проехали, она не обиделась, но призадумалась.
Автобус останавливается рядом с парком, они вышли, он стал, есть первое мороженое. Навстречу им шла в бальном платье принцесса, необыкновенной красоты, за ней шел парень в светлом костюме. Анфиса все же догадалась, что сегодня утро после выпускного вечера. Прошли еще метров пять.
Деревья в парке за последние годы, стали большими, на небольшой площадке с великолепной плиткой, в качестве асфальта стоял бюст маршалу. В центре площадки располагалась красивая клумба, стояли четыре скамейки. На скамейках в разных позах сидели вчерашние выпускники в нарядной, но слегка примятой одежде. Они все почти тянули жидкость из различных бутылок. А муж Анфисы ел мороженое. Прошли они утренний вертеп выпускников.
Каскад фонтана был покрыт остатками вчерашней роскоши, видимо все пути выпускником заканчивались в этом милом парке. Кто-то из девушек ходил по воде в фонтане, подняв юбку. Кто-то из юношей сидел на парапете и пил или курил. Среди молодых людей виднелись и те, кто стал снимать верх одежды и загорать под утренним солнцем.
Ближе к реке выпускники шли, как говорят о чертеже, половина вида, половина разреза. Они шли полуобнаженные, можно не уточнять, но можно отметить дивные платья выпускниц и отличные костюмы выпускников, в целом они были несколько переутомленные. На пляже картина была просто уникальная.
Жара нарастала, алкоголь звал в речку. Выпускники в платьях, не снимая своих королевских нарядов, оказывались в воде. Оставшиеся выпускники, на берегу сидели большими, растрепанными группами.
Анфиса с Платоном расстелили свое свадебное покрывало. Легли загорать. Она взяла с собой бутылку из-под голубой жидкости, которой мыла окна, в нее она заливала воду и опрыскивала цветы, а теперь она в нее залила воду и прыскала на себя, чтобы не было мучительно жарко. Итак, лежит Анфиса на пляже, опрыскивает себя водой, наблюдая за поведением выпускников.
Платон тоже наблюдал за выпускницами, девочки слегка под градусом, молодые, красивые, и все вокруг него табунами ходят, правда, со своими молодыми людьми, но одно другому не мешает. Надо сказать, что на пляже Платон лежал раздетый далеко не первый раз в жизни. Первый раз Анфиса его затянула на пляж, но получилось, что последний. Съел он второе мороженое, выпил свою дорогую воду, она выпила свою кипяченую воду. Вот оно семейное равноправие! Ни он, ни она в воду реки, кишащую от людей, не пошли, но часа через три ушли с пляжа.
Выпускники к этому времени стала покидать пляж, парк, фонтан.
ГЛАВА 4.
Анфиса никак ничего не могла понять, но именно в этот день он стал на нее зло сердиться. Вероятно, выпускницы выбили его из седла семейной жизни. Жена стала ему противна. Он прошел перед ней по комнате и сказал:
- Куплю новую машину, тебя на ней не повезу!
- Почему? - она искренне удивилась.
- Потому, что ты ничего не делаешь, для нее!
У Анфисы глаза от удивления круглыми стали:
- Почему я ничего не делаю?
- Ты не копишь деньги на новую машину!
Анфиса удивилась еще больше, потому что она получает денег больше, чем он и она виновата? Ладно, глядит жена, а муж вещи собирает!
Платон ходил по квартире и собирал свои вещи! Бритву забыл. На прощание сказал, что он сюда больше не вернется! Вот тебе и день после чужого выпускного! Он ушел к матери, Инессе Евгеньевне. Анфиса все думала, что он шутит. Звонит ему через сутки. Долго никто к телефону не подходил, определитель номера у них всегда работает. Потом трубку взяла его мать и сказала, что он в ванне. Он не перезвонил, но через сутки по Интернету предложил ей развод!
А такая любовь была в ночь на чужой выпускной! А может, он ей диссертацию по любви сдавал? Отчет по любви, зачет хотел у Анфисы получить, что у него с теорией и практикой любви, все на высшем уровне? Он на самом деле любил по высшему пилотажу, она даже спросила у него, где научился, а он ответил, что телевизор ночью смотрит.
Шутки шутками, но любовь была что надо! И вообще за короткое время замужества он из робкого паренька превратился в уверенного в себе мужчину. Был скромный, неумелый, стал ассом любовником! И все кончилось разом и навсегда, после того дня на пляже они и десяти слов не сказали, разводились и то молча. Не поймет Анфиса, в чем дело? Или и у него получился выпускной из семейной жизни, сдал последний экзамен любви и получил свободу. Но ей от этого нелегче. Или все равно? Нет.
Главный упрек бывшего мужа Платона: она не купила ему новую машину. Надо было исправляться. В свое время она учила правила дорожного движения, так, словно от них жизнь зависит, хорошо учила. На двадцать вопросов из двадцати ответила. Но по практике вождения дела обстояли хуже, ехать с инструктором было относительно легко, а самой помнить о переключении скоростей мучительно. Следовательно, надо купить дорогую машину с автопилотом. А денег у нее на такую машину не хватало. Права она все же получила и без доплаты. И захотелось ей маленькую, аленькую машину, чтобы самой везде ездить, и не стоять пнем на автобусной остановке, когда ее старая машина в ремонте стоит.
А, где деньги взять? Вспомнила она про отца, про его огромную по деревенским меркам пенсию, поехала на деревню. Отец пасеку держит и пенсию придерживает. Поговорила Анфиса с отцом, поскулила о жизни, дал он ей денег на пару колес, все лучше, чем ничего.
Стала она посещать сайты, где автомобилями торгуют, к ценам присматривалась, к машинам. До мечты все еще было далеко, нужно было вливание чужих денег. Сказала Анфиса о своей проблеме Самсону, он весьма доброжелательно прореагировал на ее мечту об алой машине. Дал денег, которых ей так не хватало. Она купила машину, алую, новую, чисто женскую на автопилоте.
- Привет!
- Привет!
- Я соскучился.
- Быть не может.
- Это правда.
- Платон, ты променял меня на пластиковые окна! Кто из женщин дает тебе больше денег, с тем ты и живешь, даже если это собственная мать! Она поставила в квартире окна, и ты послал меня к черту! - воскликнула в сердцах Анфиса - Что молчишь? Купил пластиковую куклу в магазине? Не будешь ведь ты жить со своей мамой за окна?
Жесть! - подумала Анфиса, и пошла дальше, у нее не было денег на покупку этого платного Платона. Сейчас его купила собственная мать. Анфиса представила, как он в магазине, купил куклу. И пропела мысленно: 'Секс топ, секс топ, тара-тара-тара, секс топ, секс топ, тара-тара-тара'...
Платон легко менял взгляды на все устои жизни, и долго на Анфису не сердился. Однажды он принес ей в подарок шесть стульев. Она искренне удивилась подарку: в маленькой квартире один стул поставить было некуда, а он принес целых шесть стульев!
У нее маленькая квартира, и она так хотела сделать ее красивой! А вместо этого все свободное время у нее уходило на приготовление пищи для Платона, когда он жил с ней. А еще он принес каталог антикварной мебели. Она долго его рассматривала, и смутно чувствовала в душе непонятную тревогу. Ей очень понравился журнал, а особенно мебель из этого журнала. Ей захотелось жить среди этой мебели! Да, где ее взять? И главное, на какие деньги?
Минутная музейная слабость к золотым вензелям неизбежно переходила в жизненную потребность. Анфиса всегда жила среди прямоугольных домов или прямоугольной мебели простой до примитивности. Получалось, что до двадцатого века создавали мебель, радующую глаза, хотя бы небольшой части общества, а потом все исчезло и перешло в музеи. Анфисе так хотелось чего-нибудь золотого и с вензелями! Из-за этой потребности у нее всегда было смутное желание побывать в прошлом веке, и она ходила по музеям. Где еще найти остатки прошлой жизни?
Анфиса купила золотистую краску, поставила ее перед глазами, думая, что так она быстрее придумает, как ее использовать. А в душе у нее было пусто, пусто, до отчаянья и головной боли: у нового, благородно изогнутого стула две ножки постоянно выступали вперед. И куда они бежали? А сделан он был так, что в его сидении можно было сокровища прятать.
Где их взять? Сокровища. И в голове нет ничего, кроме этой самой головной боли, а когда сидишь на этом стуле, то мысли лучше функционируют. На старом стуле мысли старые, или в голове пусто, и желания спят. Нет желаний.
Анфиса коснулась обивки стула рукой. У нее появилась мысль продать этот стул и его братьев за большие деньги. Ее вчера попутным ветром занесло в антикварный магазин мебели, и она увидела цены на очень старую мебель. Цены ей понравились, а дома у нее без толку стояли шесть стульев с изогнутым профилем, обтянутых шелком.
Она взяла в руки банку с золотой краской, взболтала жидкое золото, задумалась на секунду, и полиэтиленовой пленкой обтянула шелк, потом из пульверизатора покрыла дерево стульев золотой краской. Она залюбовалась своей работой, и решительно набрала номер телефона:
- Платон, будь человеком, на фирме есть камеры тепла и холода. Я помню, ты о них говорил. В камеру стул влезет?
- Анфиса, ты чего придумала на мою голову?
- Я, что деньги у тебя прошу? Нет. Я прошу взять новый стул, погреть его и заморозить, раз десять и все.
- Понятно. Понимаешь, дорогая моя, так поступают с иконами, но не со стульями!
- Родной мой, я не умею рисовать иконы! Я стул покрасила золотой краской, только олифы у меня нет, чтобы его покрыть.
- Ладно, возьму стул, погрею, заморожу. Но претензии по его внешнему виду не приму.
- Спасибо, а шесть стульев возьмешь?
- Радость моя, у нас солидная фирма! Один стул я смогу оправдать, сославшись на то, что его склеиваю, но шесть стульев...
- Возьми один стул, склей его. У стула на самом деле передние ножки от задних ног постоянно вперед уходят. Я уже их склеивала.
- Анфиса, слышу нормальную речь! Склею стул и проведу испытания клеевого шва в дереве.
- Платон, спасибо! Ты настоящий мужчина!
Платон принес стул на испытательный стенд. Работница стенда согласилась помочь испытать клеевой шов в стуле. Стул ей очень понравился, и она вполне понимала желание Платона склеить его качественно. Через пару суток Платон вернул стул Анфисе. Она ойкнула и радостно покрутила стул на одной ножке.
- Анфиса, чему радуешься? На стуле сидеть можно, но обивка несколько сжалась, само дерево слегка потрескалось, верхний слой покрытия вообще стал в мелких трещинах, надо теперь его заново красить.
- Платон, на этом стуле у меня в голове рождаются славные мысли, спасибо!
- Тебе видней. Я сделал то, что ты просила. Сиди на стуле и мысли. У меня сегодня много работы, стул я тебе привез. Все, я уехал. Пока.
- Счастливо, родной! - Анфиса расплылась в радостной улыбке, закрывая дверь за Платоном. Она подошла к стулу, взяла его и понесла к соседке.
Соседка, пожилая, приятная женщина, встретила ее спокойно. Анфиса высказала свою просьбу:
- Инесса Евгеньевна, помогите, пожалуйста! Мне от бабушки достался один старый стул. Я его выкинуть хотела, но мне так понравился его изгиб, что рука не поднялась.
- Конечно, Анфиса, я помогу тебе. Но чем? Почистить его шкуркой?
- Что вы, ни в коем случае! Вы его сдайте в свой антикварный магазин, только не трогайте его. Я его сама довезу до магазина.
- Анфиса, я никогда ничего подобного не продавала. Получится ли у меня продать ваше наследство?
- Инесса Евгеньевна, бабуля мне рассказывала, что этот стул ей достался от ее бабушки, он у нее стоял в кладовке.
- Видно, что стул старый, забыли его вовремя выбросить, - усмехнулась Инесса Евгеньевна, но ее глаза хитро блеснули.
- Ладно, не надо его продавать, я просто хотела вам показать бабушкино наследство.
- Анфиса, я думаю, что ты пошутила, насчет антикварного магазина.
- Простите, за беспокойство, - сказала Анфиса и спиной, неся стул, вышла из квартиры матери Платона.
Дома она перевернула стул, оторвала пожелтевшую этикетку, еще раз осмотрела стул, поставила его в угол. Затем она вынесла из комнаты пять стульев собратьев, и без стульев поехала в магазин на новом автомобиле.
- Вас что-то у нас заинтересовало? - спросил вездесущий продавец консультант Родион.
- Вы мне вчера понравились, - ответила Анфиса, кокетливо улыбаясь продавцу.
- Меня среди антиквариата и мебели обычно не замечают, - хмуро ответил молодой человек.
- Что вы сегодня вечером делаете? - спросила она молодого мужчину.
- К вам еду. Я правильно понял? - усмехаясь, спросил продавец. - Рабочий день через полчаса закончиться. Только мой визит вашему мужу Платону может не понравиться.
- Можно я похожу пока по магазину, а потом поедем ко мне.
- Ходите, смотрите, это не запрещено, сами понимаете, - предложил вежливо Родион.
Анфиса два раза обошла торговые залы, потом вышла из магазина, и села в автомобиль. Она с тоской подумала, что делает глупость. Ей захотелось уехать от магазина куда подальше, но на крыльце показался продавец Родион.
- Идите сюда, - позвала Анфиса, открывая дверцу машины.
- Женщины меня еще не возили на машине, - сказал он, глядя, на машину.
- Времена меняются, я давно за рулем.
- Что мы у вас делать будем? Я понял, вы хотите оценить свой антиквариат!
- Мы уже знакомые, а антиквариата у меня никогда не было. Мебель у меня современная.
- Хороший ответ, а я подумал, что вы заманиваете меня в дом, как оценщика старой мебели.
В подъезде Анфиса столкнулась с Инессой Евгеньевной. Пожилая дама улыбнулась и вопросительно посмотрела на Родиона, но промолчала.
Родион прошел в квартиру и воскликнул:
- Я прав, вы меня привезли оценивать этот стул, - он подошел к стулу. - А, что неплохой стульчик! Прямо скажем неплохой! - засмеялся радостно Родион, глаза его так хитро сверкнули, что Анфиса удивилась.
- Вы проницательны, - сказала Анфиса с некоторым внутренним раздражением, ей показалась, что афера себя не оправдала.
- Продать ваш антиквариат? - спросил Родион, многозначительно покачивая головой.
- Нет, он мне дорог, как память.
- Все так говорят и продают, а покупатели эту память покупают. Сказать вам цену на этот стул? - и он назвал цену.
- Так мало?
- Вот видите, из-за стула вы меня привезли! А мало стул стоит потому, что без легенды и тянет на позапрошлый век.
- Правда, что ли?
- А, вы, что не знали что стул восемнадцатого - девятнадцатого века?
- Нет, на самом деле я его принесла из бабушкиной кладовки. Мне его профиль понравился, изогнутость ног и спинки. Я с детства этот стул помню. Я на нем сидела, когда к бабушке приходила пить чай с вишневым вареньем. Дома у нас варенья никогда не было, - увлеченно врала Анфиса, и сама верила своим словам.
- С какой грустью вы говорите, и так красиво. Вспомнили бы лучше историю стула до варенья с чаем, или вспомните, что бабушка говорила о своей бабушке.
- Не помню, мне это было неинтересно.
- Тогда дороже не продать. Я сейчас уйду, а вы стул сами привезете, а мы его продадим. Вот и вся любовь - на один стул. Я без обиды говорю, вы не первая клиентка в моей работе, которая меня увозит на оценку антиквариата под предлогом интереса.
Родион ушел. Анфиса села на диван, еще раз посмотрела на стул и рассмеялась:
- Это ж надо! Восемнадцатый век!
Она позвонила Платону:
- Платон, спасибо за стулья восемнадцатого века!
- Анфиса, ты откуда узнала, что они из восемнадцатого века?
- Твой друг Родион сказал.
- Ты бедствуешь, моя радость? Я купил стулья, а ты их продаешь? Ну, ты даешь!
- Так получилось. Стулья на самом деле из гарнитура восемнадцатого века?
- А ты вспомни, где я работаю! Я теперь работаю на частной мебельной фабрике. Мы изготавливаем мебель на заказ малыми партиями. Однажды нас попросили сделать гарнитур из восемнадцати стульев, но похожих на стулья восемнадцатого века. Я ездил по музеям. В музее великого писателя нашел этот стул. Мы по этому стулу выполнили заказ, а заказчик оплатил двенадцать стульев. Шесть стульев я купил по цене с большой скидкой, и тебе подарил.
- Вот теперь спасибо. А ты знаешь, что я могу один стул продать, как антиквариат восемнадцатого века? Ты лучше скажи, где находится музей, в котором ты стул срисовал?
- Я соскучился, приеду и все расскажу.
- Резонно, приезжай, хоть сейчас, - сказала Анфиса, и положила трубку телефона.
Анфиса спрятала стул, прошедший испытания на стенде. Пять стульев она распределила по квартире так, чтобы их число не сразу определялось. Посмотрела на себя в зеркало и решила, что красивее быть необязательно и побрела на кухню готовить ужин для любимого мужчины. Дети у них пока не появились. Платон хотел детей, бредил продолжением своего рода. Анфиса упреки на эту тему не выносила. Она привыкла к его дарам. Они ее устраивали.
Платон был гибким мужчиной, легким на подъем. Вес на его теле так равномерно распределялся, что он казался просто прекрасным, что Анфисе весьма импонировало. Он знал и чувствовал дерево в любом его проявлении, но что касалось техники, тут у него был полный провал. Машину водить он умел, но без особой легкости, хотя имел права на вождение. Вообще он весь был отголоском прошлых веков. Последнее время он вновь воспылал любовью к Анфисе. Она пыталась увильнуть от его назойливой любви, но чем больше она его отсылала, тем настойчивее он становился.
ГЛАВА 5.
А если Платон любил Анфису, то кто из них сильнее любил? Непонятно. Она могла бы с ним и на футбол пойти, но он за футболистов не болел. А у Анфисы даже шарфик фирменный был. Не болельщик он, а наглый, молодой бывший муж, за это Платон Анфисе и нравился.
Вечером они были на ночной дискотеке. Музыка гремела, цветомузыка вращалась и посылала импульсы в толпу танцующих людей.
Анфиса танцевала так, что от нее постепенно все отпрыгивали в сторону. Она же почти настоящая танцовщица и на нее интересно смотреть. Он остановился и посмотрел на ее танец, за ним остановились все, и Анфиса вытанцовывала в одиночку.
На нее нашло вдохновение танца! Приятно! Анфиса находилась в центре внимания публики, в центре цветовой настройки танцевального поля, в центре музыки. Подошел к ней Платон после танца, и они пошли на улицу. Погода прохладная. Нуль или ноль градусов. И они два нуля. О том, что он единица она узнала позже, когда перестала вспоминать золотую отливку с янтарями.
Но сейчас не об этом.
Нечто подобное думала Анфиса, пока ставила рыбу, залитую майонезом в духовку. Платон любил картофельное пюре со сливочным маслом и молоком, этим она и занялась...
Накануне он привез сетку картошки, сетку свеклы и все остальные овощи. Она открыла дверь своему снабженцу, и вновь пошла на кухню. Он сам знал, что ему делать с овощами. В нем не было эксцентричности, но была основательность, в нем не было любовной суеты, но любил он душевно.
Анфису устраивала домашняя любовь без особых требований.
- Анфиса, я смотрю все стулья на месте.
- Платон, а куда им деваться, все они здесь, - сказала она, снимая передник, оставаясь в платье, облегающем фигуру.
- Как ты хороша в платье! А то ходишь в брюках, словно ты не женщина!
- Я для тебя платье надела.
- А хоть бы и так, все одно приятно, глаз мой мужской радует. Хочешь знать, где я стул срисовал? Мы можем туда вдвоем съездить, если довезешь на машине. Это старая усадьба, музей писателя.
- Ой, Платон, вот почему мне на этом стуле хорошо думается!
- Угодил, стало быть, и то славно.
Через некоторое время Платон вновь бросил Анфису по неизвестной для нее причине, и вернулся к матери, видимо, у нее квартира была больше.
- Привет! - воскликнул Платон, встретив на лестничной площадке Анфису. - Я соскучился.
- Быть не может, - без эмоций возразила Анфиса.
- Это правда.
- Платон, ты променял меня на пластиковые окна и большую квартиру! Кто из женщин дает тебе больше денег, с тем ты и живешь, даже если это собственная мать! Она поставила в квартире окна, и ты послал меня к черту! - Воскликнула Анфиса в сердцах. - Что молчишь? Купил себе пластиковую куклу для любви? Жесть! - подумала Анфиса, и пошла дальше, у нее не было денег на покупку Платона. Она представила, как он в магазине, купил куклу. И пропела мысленно: 'Секс топ, секс топ, секс топ, секс топ.
Платон после очередного своего ухода от Анфисы действительно перешел жить к матери. Поскольку квартиры располагались на одной лестничной площадке, то появление Степана Степановича в квартире Анфисы соседи заметили. Но Инесса Евгеньевна ради сохранения своей внешности, мускулом на своем лице не дрогнула. Да и Степан Степанович при встрече спокойно пожимал огромную руку Платона.
- A-у, люди! - хотелось крикнуть Инессе Евгеньевне, когда она одна сидела в большой и пустой квартире. Когда женщина дома одна ей прислуга не нужна, она влачит ленивое состояние. Она занималась тем, сем, потом ей это здорово надоело. Одним словом - никого дома, надо же было ей придумать себе такой ленивый выходной день!
Инесса Евгеньевна, директор антикварного магазина, таким образом, отдыхала от людей и суеты. Она достала обруч, и стала крутить его вокруг своей талии. У нее замечательные ногти. Великолепная грива толстых волос украшает ее голову, которые она мыла два раза в неделю, и они прекрасно лежали в прическе, и жирными не становились. Бог ее не обидел. Иногда она считала себя излишне худощавой. И вот такая женщина, с огромными серыми глазами и миловидным лицом, сидела дома по собственной инициативе и страдала от безделья, ею же созданного!
Поэтому Инессу Евгеньевну вполне устраивало возвращение сына из соседней квартиры, с ним она становилась более обеспеченной. Его деньги шли в общий карман семьи из двух человек, деньги Анфисе он не давал.
Анфиса почувствовала нехватку денег с тех пор, как от нее ушел Платон, но просить деньги у него она не могла; вот и пошла на аферу со стулом, а стул и впрямь оказался родом из восемнадцатого века, можно сказать почтенной копией стула знаменитого писателя!
'Вот тебе и легенда, - подумала Анфиса. - И придумывать ничего не надо, это на самом деле копия стула великого писателя восемнадцатого века! Надо только каким-то коленом к этому писателю примазаться, как масло на хлеб'.
Анфиса обошла домашнюю библиотеку, обнаружила одну книгу великого писателя, прочитала биографию. Все складывалось лучшим образом: они с писателем жили почти рядом по меркам огромной страны. Так, что там бабка о своей бабке могла сказать? Это надо было придумать. Анфиса окунулась в книгу писателя, бывшего владельца настоящего стула.
На ее счастье или несчастье Степан Степанович явился к ней выговориться. Он посмотрел на Анфису, читающую книгу и совсем забывшую про него, собрал со стола посуду после ужина, и стал ее мыть. 'Вот и вся любовь',- думал он, водя губкой в пене по тарелкам, и смывая с их боков пену водой.
Платон шел с работы, задумался да и позвонил в дверь, можно сказать по привычке. Дверь открыл Степан Степанович в переднике, пена на руках указывала на его домашний труд в квартире его бывшей жены, что Платону было хорошо знакомо.
- Привет, - сказал Платон. - Анфиса дома?
- Где ей еще быть? Книгу читает, - ответил Степан Степанович, полностью закрывая собой дорогу в квартиру.
- Я по привычке нажал на звонок, домой иду, - сказал Платон и стал открывать соседнюю дверь ключом.
Заказчиком стульев восемнадцатого века, был тот самый продавец из антикварного магазина. Звали его Родион. В магазине один покупатель забыл буклет с фотографиями усадьбы писателя. Родиону один стульчик на буклете очень приглянулся. Он его и заказал в фирме Степана Степановича, а Платон ездил в усадьбу и снял размеры с оригинала. Еще Родион был наслышан, что есть испытательные стенды, на которых можно провести процесс старения изделий, в том числе и мебели. Он хотел купить себе машину с большим багажным отсеком для перевозки мебели.
Директором антикварного салона мебели в то время работала Инесса Евгеньевна, именно она обмолвилась Родиону о стендах, которые были на фирме Платона. Родион покаялся, что стульчики он заказал, она его пожурила и похвалила, так они сообща купили двенадцать стульев, и положили их на склад. Шесть стульев прошли несколько иной путь в доме Анфисы.
Инесса Евгеньевна сразу сообразила, что Анфиса пошла правильным путем по старению стульев, дальше они сами с Родионом справились с двенадцатью стульями. Перед Инессой Евгеньевной лежал график ее личного старения, его знакомый экстрасенс составил.
Что было, что будет, да, именно, что будет, в плане ожидаемых болезней. А, что, очень похоже. Инесса Евгеньевна от кривой своей старости особо не отклонялась. Получается, что жизнь похожа на гладиолус, бутоны раскрываются снизу, и постепенно подбираются к верхушке цветка.
Гладиолусы бывают маленькие, с небольшим количеством цветков, а бывают породистые, ну очень большие. Каждый цветок что-то да обозначает, чтобы он не обозначал, а смысл один - больше цветков - длиннее жизнь. Инесса Евгеньевна претендовала на большую жизнь, то есть на большой гладиолус.
Вредных привычек у нее не было, а это сразу давало значительный довесок к возрасту.
Инесса Евгеньевна, женщина от природы властная, но сыну подчинялась с полуслова. Она переживала первый кризис старости, костная система у нее стала выходить из подчинения. Она перечитала все статьи по поводу болезней ног, больше всего ей понравилась одна статья о том, как сохранить кальций в организме: и она бросила пить кофе, на этом она решила, что все рекомендации статьи выполнила, и кальций будет у нее в норме. Она купила упаковку кальция из 20 таблеток, выпила четвертую часть таблеток, запила водой и отключилась.
Выспавшись, она принялась за уборку квартиры. Иногда ее доставали боли, но она упорно двигалась, ведь недаром женщины пожилого возраста идут в уборщицы или помогают убирать квартиры своим продвинутым детям! Как ни странно, но именно это и есть народный секрет женской живучести.
Анфиса проблемами старшего возраста особо не страдала, она лежала и читала книгу писателя восемнадцатого века, у которого еще при его жизни был стул восемнадцатого века. Она изо всех клеточек своего серого вещества мозга, пыталась найти нечто общее между своими предками и великим писателем прошлого, пока ей это не удавалась.
Внезапно Анфиса почувствовала, что строчки книги уходят в темноту. Она подняла голову от книги, посмотрела на источник света, но вместо торшера у дивана, обнаружила огромную фигуру Степана Степановича.
- Заметила, наконец, что я здесь! Анфиса, я к тебе пришел, а не к посуде.
- Простите, Степан Степанович! Я забыла о вас, зачиталась, ушла в прошлое.
Степан Степанович медленно опустился на колени, сложил свою огромную голову на ее грудь, слегка поводил волосами по платью, как гигантский кот. Молодая женщина не выдержала и погладила большую голову мужчины.
Он медленно стал подниматься, и с необыкновенной прытью барса, перемахнул через нее, и оказался лежащим с другой стороны платья.
Анфиса повернулась к Степану Степановичу. Он сжал ее платье со всех сторон своими огромными руками. Она утонула в объятиях мужчины, продолжая держать в одной руке книгу.
- Да выкинь ты эту книгу! - в сердцах воскликнул Степан Степанович.
Анфиса разжала пальцы. Книга выпала из ее руки. Свободной рукой она обняла мужчину.
- Так-то лучше, - проворчал он, невольно освобождая ее колени от домашнего платья.
- Степан Степанович, может, не надо?
- Еще чего! Мы взрослые люди. Муж тебя бросил. А ты лежишь тут передо мной слегка платьем прикрытая, вся изогнутая по профилю, ножки свои голые демонстрируешь, а потом, говоришь: " Не надо, Степан Степанович".
Анфиса поняла, что никто ее возражения не услышит, и откинулась на спину. Она выгнулась, как кошка. Прощальным взглядом встретилась с торшером и выключила свет.
- Свет чем тебе помешал? Или я тебе не по нраву пришелся? - спросил Степан Степанович и уверенным движением расстегнул молнию на платье.
Женщина села и стянула с себя платье, ее ноги были в руках мужчины. Она и встать не могла, но подумала, что сама на стул стала похожа с вытянутыми руками, словно они спинка стула с чехлом из платья. Наконец платье опустилось на пол.
Тут же властные, мощные руки вцепились в скромную верхнюю полоску с двумя выступами, и слегка подергали маленькую вещичку. Она еще раз села, изображая стул, сняла и эту одежку.
Руки мужчины довольные до безобразия взяли в свои руки верхние, чувствительные выступы на ее теле, сжали, потом нежно - нежно стали проводить местный массаж чувствительных участков тела, освобожденных от ткани.
В какой-то момент времени рукам это надоело, и они бесцеремонно полезли к ногам. По этой дороге руки столкнулись с еще одной тоненькой одежкой. Руки нервно дергали несчастную тряпочку.
Анфиса выкрутилась из последней одежки, оставив ее в руках мужчины.
И, тут же огромная масса тела взлетела над ней в порыве человеческих чувств.
А ей очень захотелось выкрутиться из-под этой массы тела, но она практически подчинилась...
'Еще немного, еще чуть-чуть' и две массы тел объединились бы в одну, но как - будто кто свыше, сообщил об этом четырем людям сразу:
- некто позвонил в дверь,
- зазвонил телефон,
- запели на разные голоса два сотовых телефона.
Пара распалась на две части.
Степан Степанович поднял свое огромное тело и рванул к личному сотовому телефону.
Анфиса на три части разорваться не могла. Она стала собирать в кучу свои вещи, потом пошла за халатом, потом рванулась к телефону, а сотовый сам замолчал, оставив номер звонившего человека...
У двери стояла Инесса Евгеньевна:
- Анфиса, давай свой стул. Я его продам, есть покупатель на старый стул.
- Я раздумала его продавать, Инесса Евгеньевна, мне на нем хорошо думается.
- А кто там у тебя по телефону говорит? Платон дома сидит. А ты чего такая лохматая и лицо у тебя красное, возбужденное...
- Я вам потом объясню, - сказала Анфиса и попыталась свекровь отодвинуть от двери.
- Ты чего, Анфиса, я тебе помешала?
- Нет, я стул не продаю! Тема исчерпана.
- Анфиса, с кем ты там говоришь?! - прокричал Степан Степанович и высунулся в прихожую.
- Анфиса, ты не одна! - вскричала Инесса Евгеньевна. - А как же мой Платон?!
- Платон деньги отдает вам? Значит, и живет у вас, а я сама по себе.
- Бабы, что за разборки в такое время?! - зашумел недовольный ситуацией Степан Степанович. - Что за ерунду вы говорите?
Инесса Евгеньевна слабо, но стала соображать, видимо на ее гладиолусе очередной цветок распустился:
- Ухожу, ухожу, - сказала женщина и резко прикрыла входную дверь.
Платон сидел с двумя телефонами: сотовым и обычным, глаза у него были грустные, грустные. Ему было очень плохо.
- Платон, - сказала вошедшая в квартиру Инесса Евгеньевна и замолчала.
- Мама, ты, что-то сказать хотела? Анфиса отдала тебе старый стул?
- Ей не до стула, я так поняла ситуацию в ее доме. Она стул не хочет продавать. А ты откуда про стул узнал?
- Анфиса мне стул отдавала склеивать, а потом мы провели серию климатических испытаний с этим стулом по ее просьбе.
- Понятно, а мне сказала, что стул ей от бабушки достался. Платон, ты не мог бы еще двенадцать стульев подвергнуть этим самым испытаниям, которым подвергли первый стул?
- Мать, ты чего? Анфиса просила еще для пяти стульев провести цикл испытаний, а ты уже двенадцать стульев предлагаешь, не много ли тебе?
- А жить всем хочется. Трудно помочь? Хочешь, я выступлю официальным заказчиком этих самых испытаний над стульями, только надо все сделать так, как было со стулом Анфисы. Стул замечательно смотрится.
- Не понял...
- Ты давно был в антикварном магазине?
- Я туда вообще не хожу.
- Зайди, посмотри, чем торгуем. Где на всех покупателей антиквара найти? Вот, сами и придумывает вар-антиквар.
- Прости, не сразу понял. Ладно, испортим твои стулья по полной программе. У нас все записано. Кто-то у Анфисы есть? Она тебе говорила?
- Нет, я у нее никого не видела и ничего про других мужчин не слышала.
- А мне, показалась, что у нее вместо антикварного стула славянский шкаф завелся.
- А шкаф в твою печь не влезет? Мы бы шкафчики сделали...
Анфиса словно очнулась ото сна, и внимательно посмотрела на Степана Степановича так, словно холодным душем его облила:
- Степан Степанович, шел бы ты домой, ну не люблю я тебя!
- Чего глупость говоришь? Куда я пойду? Мне и тут нравится.
- Зачем ты ко мне банным листом прилип? Я думала, что Платон ушел, я одна поживу.
- Это его мать приходила? Красивая женщина!
- Шел бы ты к ней что ли.
- А возьму и пойду, вдруг не прогонит, - сказал Степан Степанович, надевая рубашку.
- Ты, что - всеядный? Тебе все равно кто и с кем? - спросила Анфиса, застегивая молнию на халате и надевая тапочки на ноги.
- Не знаю. Меня бабы боятся, или боятся, что прокормить не смогут.
- Скорее последнее. Оделся? Счастливо! - сказала Анфиса, не думая о последствиях.
ГЛАВА 6.
Степан Степанович вышел из квартиры Анфисы, даже не думая на нее обижаться. И позвонил в соседнюю квартиру.
Дверь ему открыл Платон:
- Вы к кому пришли? - спросил он недоумевая.
- Я пришел к вашей маме. Мне с ней поговорить надо. Я для ее магазина мебель делал.
- Что вы говорите! Только без меня, - сказал Платон и вышел из открытой двери, и тут же позвонил в дверь Анфисы.
Анфиса посмотрела в глазок, увидев знакомый силуэт Платона, открыла дверь.
- Привет, Платон!
- Да мы сегодня уже виделись, просто день выдался длинный.
- Ты прав, проходи, садись.
- Можно, но не на стулья восемнадцатого века.
- Чай с лимоном пить будешь? У меня вафельный торт есть.
- Давай чай, если больше нечего дать.
- Я спать хочу, день трудный был. Сам чай нальешь? Все на кухне.
Платон пошел на кухню, походил, покрутился, вернулся в комнату. Анфиса спала...
В кресле тихо спал Платон, равномерное дыхание мужчины не нарушало общий покой комнаты. Анфиса, проснувшись сквозь остатки сна, пыталась вспомнить, кто в ее комнате спит? Она чувствовала второе дыхание.
За окном светлело. Она перевернулась на другой бок и увидела спящего в кресле бывшего мужа. Его не было несколько месяцев, и она успела от него отвыкнуть, но родные флюиды любимого человека вновь стали тревожить сонный покой.
Платон открыл глаза:
- Привет, Анфиса. Проснулась? Я тут, как твой сторож сижу. Точнее охранник. Я тебя от Степана Степановича стерегу.
- Доброе утро, если не шутишь. Еще есть время поспать, ложись на постель.
- Ты не прогонишь? От тебя все можно ожидать. Устал я жить гонимым мужем. Я еще не выяснил, что здесь делал Степан Степанович. Вы с ним спали? Вот на этой постели?
- Платон, 'Что было, то было, и нет ничего, люблю, как любила, тебя одного...'
- Опять на песни перешла вместо слов! А я возьму и лягу рядом с тобой.
Анфиса вся потянулась, перевернулась, укрылась одеялом.
Платон прошел в ванную, пошумел водой, вернулся и скромно лег на краю широкой кровати, потом не выдержал, повернулся и нырнул под одеяло к бывшей жене.
Они обнялись порывисто, страстно и привычно...
Степан Степанович зашел в квартиру к Инессе Евгеньевне:
- Здравствуй, хозяйка! Не прогонишь? Мы одним миром с тобой помазаны, дерево любим.
- Чего от меня хотите?
- Любви.
- Вы в своем уме? Пришли так поздно, и без стыда мне предлагаете, Бог знает, что! - от возмущения у Инессы Евгеньевны голос стал прерывистым.
- А чего уж я такого предложил? Просто я соскучился. У нас с вами связь крепче, значит, и любовь будет крепче.
Инесса Евгеньевна задумалась, вспоминая, что там у нее по плану в ее жизни написано, но вспомнить слова астролога не смогла.
Она внимательно посмотрела на Степана Степановича:
- Вам сколько лет, молодой человек?
- Я Степан Степанович, мне много лет, я бобыль. Так чем мы не пара? Я знаю больше о вас, чем вы можете представить. Вы старше меня, но лет на семь не больше, а семь лет никогда не считаются...
- Вам сорок лет? А мне сорок семь. Вроде и не старая.
- А кто сказал, что вы старая? Кормить меня не надо сегодня. От вас я в трех автобусных остановках живу. Вы не бойтесь, у меня есть квартира.
- Скажите честно, я смогу от вас сегодня избавиться? - спросила Инесса Евгеньевна со смутной тревогой в голосе.
- Вряд ли. Не тянет меня сегодня домой, у вас уютней. Мне хочется женского уюта, знаете ли. И мне одному жить надоело.
- Платон сейчас вернется.
- Да ни за что ваш Платон от такой бабы не уйдет!
- А ведь вы правы, ради его счастья можно вас потерпеть в своем доме.
- И на том спасибо, мне только диван большой нужен.
- Кровать у меня огромная, ложитесь на нее, а я на диване лягу.
Под утро проснулась Инесса Евгеньевна, спать на диване под пледом ей было неудобно. Она села на диван, сунула ноги в тапки, поправила халат, в котором так и спала из-за чужого для нее человека в квартире.
На миг ей показалось, что медведь оказался медвежатником, что он вскрыл ее сейф и скрылся. Она почувствовала дуновение ветра и тревогу в душе. Набравшись храбрости, женщина вышла в прихожую.
Дверь в комнату, где спал Степан Степанович, была плотно прикрыта. На вешалке для гостей висела его огромная куртка. На полу стояли гигантские кроссовки. Входная дверь светилась спокойствием от утренних лучей света, падающих на нее из кухни. Она бесшумно прошла по ковровой дорожке на кухню.
Степан Степанович сидел за столом и смотрел в окно.
- Степан Степанович, почему не спите?
- Меня вчера сам черт попутал, к вам ворвался. Стыдно, знаете ли, на утреннюю голову. А я ведь и не пил вчера. Простите, если можете, я сейчас уйду.
- Я не отпущу вас. Еще чего доброго к Анфисе пойдете стучать, звонить! Лучше часок здесь посидите, так надежнее.
- У меня ведь тоже есть сын, ему четырнадцать лет, я с его матерью развелся.
- Так вы нормальный человек. У вас все есть. Чего не хватает?
- Женской заботы. Люблю я женское внимание, уход, домашний уют, чистоту.
- Это всем нравиться, а чем можете оплатить женское внимание к своей особе?
В куртке, весящей в прихожей, зазвонил сотовый телефон.
Степан Степанович быстрым шагом подошел к куртке, достал из кармана телефон:
- Зинаида, привет! Почему рано звонишь? Что? Где он сейчас? Не знаешь?! Время пять утра! Ладно, еду домой, - прокричал с паузами в трубку Степан Степанович, и обратился к Инессе Евгеньевне, закрывая крышку телефона. - Инесса Евгеньевна, мне надо уйти. Сын у меня сидит под дверью. Он от матери убежал. А я тут сижу.
- Да, конечно, поезжайте. Машина у вас есть? Транспорт еще не ходит.
- Я бегом добегу, машины с некоторых пор у меня нет.
- Могу вас подвезти. Мне и самой интересно, что там с вашим сыном.
Вскоре Инесса Евгеньевна предстала перед глазами изумленного Степана Степановича. Она была в джинсах, белых кроссовках, бирюзовом джемпере, связанном поперек, а не вдоль, как обычно вяжут свитера, с ключами от машины и от квартиры, которые она быстро убрала в маленькую сумку, которую тут же повесила на плечо.
Степану Степановичу женщина в новом исполнении пришлась по душе. Они сели в золотистую машину Инессы Евгеньевны и поехали к его дому по еще пустым улицам города.
Крупный мальчик сидел на школьном рюкзаке и спал под дверью квартиры своего отца. Степан Степанович нежно поднял его, открыл дверь, ведя сонного сына. Следом за ними в берлогу зашла Инесса Евгеньевна.
Однокомнатная квартира дышала запустением, легким налетом пыли. Сына Степан Степанович положил на диван и вышел к Инессе Евгеньевне.
- Спит Паша, просыпаться не хочет, - сказал шепотом Степан Степанович.
- Пусть спит. Выспится, сам все расскажет. Вы матери его позвоните, пусть не беспокоится.
- Да ни за что ей звонить не буду! Еще чего! Она позвонила мне и обо всем забыла. Пьет она, знаете ли, Инесса Евгеньевна.
- Трудный случай, тогда ему лучше у вас жить, чем с матерью.
- И я так думаю. Теперь он большой сам пусть решает с кем жить.
- Так я пойду, вы сами справитесь.
- Останьтесь, простите, но комната одна. Мы с вами посидим на кухне, пока он спит.
Инесса Евгеньевна прошла на кухню, звенящую пустотой холодильника, пылью на плите и мужской неприкаянностью.
- Степан Степанович, из чего здесь можно приготовить? У вас ничего нет!
- Я все куплю, как только магазины откроются.
- Знаете ли, - сказала Инесса Евгеньевна, непроизвольно повторяя словечко Степана Степановича. - Не люблю готовить на чужой кухне. Сегодня воскресенье, жду вас с сыном на поздний завтрак, часам к двенадцати.
- Будем, непременно придем, если Паша не заартачится.
В девять часов утра в квартире Инессы Евгеньевны раздался звонок в дверь, на пороге стоял Платон:
- Мама, у тебя все в порядке?
- Да, проходи.
- Где Степан Степанович? Анфиса спит. На кухне у нее нет никаких продуктов. Есть хочется.
- Вы померились? Улыбаешься? Значит померились. Тогда поехали вместе в магазин за продуктами, по дороге расскажу, где я сегодня была.
Они зашли в универсам, взяли корзину на колесиках и стали обходить магазин по зигзагу, собирая все на своем пути и сбрасывая в корзину.
- Мама, чего так много покупаешь продуктов?
- В двенадцать ко мне придет Степан Степанович со своим сыном, и вы приходите с Анфисой. В честь вашего примирения я всех накормлю полным обедом.
В двенадцать часов дом Инессы Евгеньевны был готов к приему гостей не без помощи Платона. Первой пришла Анфиса, она принесла торт и бутылку марочного вина. Через пять минут появились Степан Степанович и Паша. Резко увеличившаяся семья, села вокруг стола на стулья, изготовленные фирмой Степана Степановича.
Завтрак, переходящий в обед и ужин затянулся на весь день. Платон сидел с Пашей за компьютером. Анфиса мыла посуду после длительной трапезы. Инесса Евгеньевна со Степаном Степановичем разговаривали в гостиной, сидя в двух больших креслах. Между ними стоял мраморный журнальный столик, на котором стояла ваза с фруктами. Они щипали виноград, ели его, и вели беседу.
- У нас с Пашей сегодня праздник жизни получился, - сказал Степан Степанович, отправляя в рот кисточку с виноградом, и, вытаскивая пустую ветку.
- Мне приятно вас всех накормить обедом. Я редко собираю дома людей, да и некого особо к себе звать, - сказала Инесса Евгеньевна, отрывая одну крупную виноградину от большой кисти, и отправляя ее в рот красивыми пальцами с элегантным маникюром.
- Рай у вас, просто рай, Инесса Евгеньевна! - сказал Степан Степанович, отрывая следующую веточку винограда.
- Оставайтесь у меня с Пашей, - сказала женщина, и сама испугалась собственных слов, но забирать их ей казалось неприличным.
- А если мы согласимся, что делать-то с нами будите? Мы много едим, ведь мы крупные мужики.
- Что делать буду? Буду ездить с вами за продуктами, и учить вас готовить. Посуду вы мыть умеете.
- А, где мы все поместимся?
- Квартира трехкомнатная. Платон помирился с Анфисой, он у нее будет жить, а вы у меня.
- Так давайте объявим о помолвке, я правильно вас понял? И перейдем на 'ты'?
- Не торопитесь объявлять, это вызовет антагонистические толки в наших славных рядах. Пусть все будет так, как само получится.
В этот момент входная дверь распахнулась, и на пороге возникли три мужчины в масках:
- Всем внимание! - прокричал один мужчина, размахивая в воздухе пистолетом, - мы пришли раскулачивать директора антикварного магазина! Всем выйти в прихожую с поднятыми руками, а хозяйка пусть откроет добровольно свой сейф! У нее должны быть деньги!
Степан Степанович открыл челюсть, потом сомкнул ее. Он посмотрел, что люди потянулись в прихожую, подгоняемые налетчиками.
Инесса Евгеньевна, не дрогнув, подошла к комоду, на котором стояла ваза с гладиолусами, словно хотела цветами защитить себя и близких ей людей.
Степан Степанович слегка сжался, и медленно вышел в прихожую, там он подмигнул своему сыну, который резко выкинул вверх ногу и выбил пистолет у главаря банды налетчиков. Степан Степанович двумя руками обезоружил двух мужчин, и скрутил им руки так, что те закричали от боли.
Через минуту три человека в масках, были без масок, и держали руки за спиной. Они подобострастно заглядывали в глаза Степану Степановичу. Одним из налетчиков оказался Родион, это он навел грабителей в дом своего директора магазина.
Первая гражданская жена Степана Степановича, позвонила второй гражданской жене Степана Степановича, и сказала ей:
- Полина, хочешь дочь Инну на каникулы отправить?
- Что, правда? Куда?
- Темнота, Паша мне позвонил, так они с отцом живут у директора антикварного магазина. И живут они, как у Христа за пазухой.
- Его девчонку не прокормить, вылитая дочка!
- Я тебе сказала, а ты думай. Директорша, хоть и бывшая, и твою дочь прокормит...
Полина позвонила Степану Степановичу:
- Степан Степанович, где отдыхаешь? Возьми дочь отдохнуть к себе на неделю.
- Ты, чего? Да я сам только пристроился!
- Пашу взял, а Инну не берешь?!!
- Что за люди, отдохнуть не дают! Вези дочь ко мне домой.
- Нет, ты не дома живешь, а у самой директорши антиквара.
- Хорошо, привози на наше место встречи, я буду там через час.
Через час Степан Степанович стоял рядом с дочкой лет семи, и думал куда пойти, куда податься. Мимо него проехала Инесса Евгеньевна на золотистом автомобиле, она остановилась рядом со Степаном Степановичем и сказала:
- Степан Степанович, что за красавица с тобой стоит?
- Моя дочь, Инна.
- Имя милое, куда путь держите? Ко мне?
- Что, вы! Мы гуляем. Мать ее дала мне на часовое свиданье.
Инна во все глаза смотрела на красивую женщину в золотистой машине.
- Папа, я хочу поехать с этой тетей, у нее машина красивая.
Степан Степанович и Инна сели в машину.
- Степан Степанович, скажи честно, сколько у тебя еще детей?
- У меня всего двое детей, и те живут не со мной. Это дети моих гражданских жен.
- Если только двое, - задумчиво проговорила она. - Бери с собой дочь на неделю, больше я не выдержу. Это в качестве премии, за спасение от грабителей.
- Спасибо, Инесса Евгеньевна, век вам буду благодарен. У нее каникулы начались, она дома неделю у вас погостит.
Инна пронеслась вихрем по квартире. Она, закончив обход помещений, села в кресло и сказала:
- Папа, мне здесь очень нравиться! Я согласна прожить здесь недельку.
Из соседней комнаты вышел Паша. Он с трудом оторвался от очередной игры, которую ему установил Платон, но оставить без ответа слова сестры по отцу он не мог:
- Инна, ты уверена, что тебя здесь оставят жить? Не жирно ли для тебя?
- Здравствуй, Паша! А я буду так себя вести, что меня захотят оставить. Вот!
Она встала с кресла и подошла к Инессе Евгеньевне:
- Я не буду вам мешать, тетя! Я буду помогать вам. Вот!
- Деточка, а что ты умеешь делать, чтобы мне помочь? Раньше я без помощников обходилась, а сейчас бы я от помощи не отказалась.
- Я умею пыль стирать с мебели, могу пол протереть, могу посуду помыть.
- Если ты такая трудолюбивая девочка, то я приму твою помощь. Идем, стол накроем для ужина.
ГЛАВА 7.
Инна расплылась в довольной улыбке. Она вымыла руки и стала беспрекословно выполнять все команды Инессы Евгеньевны. Девочка сама пригласила всех к столу, затем на самом деле вымыла всю посуду.
Хозяйка квартиры так была удивлена ее усердию, что помимо своей воли предложила ей занять диван в гостиной комнате, таким образом, отсекая путь к отступлению. Для нее самой оставалось одно спальное место: одна на двоих кровать со Степаном Степановичем...
Степан Степанович усмехнулся, но промолчал. Он сразу понял, что следует из визита дочери в дом с тремя спальными местами. Честно говоря, он был доволен новым обстоятельствам в своей жизни. Паша прочно занял комнату Платона, его диван, компьютер, и начинал носить его вещи.
У Инны вещей с собой не было, это Инесса Евгеньевна поняла сразу, поэтому после ужина она предложила девочке съездить в магазин, до его закрытия у них еще было время.
Инна мгновенно оценила ситуацию и покорно пошла за своим новым спонсором.
Они купили самые необходимые вещи для жизни в новых условиях в течение недели. Девочка светилась от счастья, она нежно держала руку тети Инессы и подпрыгивала то на одной ноге, то на другой.
Степан Степанович с удивлением заметил, что ему нравится Инесса Евгеньевна в роли матери его детей. Он даже готов был на главное, а именно на то, чтобы она стала его женщиной. На этот шаг они еще не решались в присутствии Паши, а присутствие Инны, напротив, ускорила их решение быть вместе.
Инесса Евгеньевна поймала себя на мысли, что играет в чужую жизнь, но эта жизнь все больше ее захватывала своей неожиданностью.
Инна изображала из себя горничную и следила за порядком в квартире. Ее настоящая мать последнее время работала администратором в гостинице. Дети уснули, тишина и темнота окутала квартиру.
Двое взрослых людей лежали неподвижно на разных краях большой, массивной кровати с полукруглыми спинками, так они и уснули...
В квартире дети прижились, шла неделя за неделей, а они все еще жили вчетвером. Инесса Евгеньевна все чаще забывала о своем отчестве, Степан Степанович называл ее Инесса, дети - тетя Инесса. Но, оставалось большое НО: ничего не было между взрослыми. Они спали под разными одеялами на большой кровати, и боялись перейти последнюю границу.
'Я люблю этот славянский шкаф'! - думала Инесса Евгеньевна, вспоминая Степана Степановича, сидя в своем кабинете. Он стоял у нее перед глазами, она очень хотела испытать на ощупь этот славянский шкаф. С каждым днем ей все сложнее становилась держать нейтралитет.
- Инесса Евгеньевна, - ворвалась в кабинет продавщица Лена. - Там, там, привезли славянский шкаф!
- Что с ним? Он ранен? - спросила Инесса Евгеньевна, продолжая думать о Степане Степановиче.
- Это шкаф. Он очень старый, но сколов на нем не видно.
- Какой шкаф, Леночка?
- Идемте со мной, шкаф в вашем кабинете не поместится.
Они вышли на улицу.
На фоне кустов цветущей сирени стоял его величество славянский шкаф! Это был уникальный экземпляр славянского шкафа! Метра два шириной, метра два высотой. Он немного напоминал сервант, секретер, шкафы для одежды, но в одном флаконе.
'Шкаф из дуба', - это Инесса Евгеньевна сразу определила по рисунку древесины, из которой был выполнен чудовищный красавец. Весь шкаф с большим мастерством и вкусом был украшен вензелями. Рядом стояли четыре дюжих молодца в униформе строителей.
- Кто хозяин шкафа? - обратилась она к рабочим в спецодежде.
- Мы, - хором ответили богатыри со стройки. - Понимаете, мы старые дома сносим под новые застройки. Мы обходили дом перед тем, как его сломать, и нашли этот шкаф, он был закрыт старыми досками, и всяким хламом. Хозяева шкафа уехали в новый дом, а шкаф сдвинуть не смогли. Мы его с трудом к вам привезли. Возьмите шкафчик, пожалуйста.
- Кому я его продам, он такой большой, - начала Инесса Евгеньевна сбивать цену.
- Понимаем, гражданочка. Вы не беспокойтесь, мы много не просим. Заплатите нам, сколько сможете, а мы на четверых деньги и разделим, и забудем друг о друге.
- Хорошо, занесите его на склад. Шкаф еще реставрировать надо.
- Без проблем. Перенести - мы всегда - пожалуйста.
Рабочие взяли деньги, один из них оказался с паспортом, на него и записали сданный в магазин шкаф. Рабочий взял деньги с чеком через кассу, разделил их перед кассой на четыре части, и они отбыли на свою стройку.
Инесса Евгеньевна вызвала реставратора мебели, который при виде шкафа наполнился счастьем до краев, и приступил к любимой реставрационной работе.
Вскоре на пороге кабинета директора, возник Родион.
- Здравствуйте, Инесса Евгеньевна, - заговорил он.
- Родион, ты откуда и куда? И без пистолета?
- Инесса Евгеньевна, простите меня, пожалуйста! Мы пошутили. Пистолеты у нас были деревянные, их мой отец столяр делал для театра. Я взял три деревянные игрушки. Ребята захотели приколоться. Мы только пошутить хотели. Из милиции нас выпустили за отсутствие улик.
- У меня слов нет. Что ты от меня хочешь, гражданин Родион Селедкин?
- Хочу вернуться на работу.
- Совести у тебя нет! Грабить своего директора магазина! Но работник ты хороший, с этим не поспоришь. Так, что говоришь? Твой отец столяр? Хороший? А шкаф сделать сможет?
- Да без вопросов.
- Прощу тебя, ради твоего отца, приведи его сюда.
- Отец здесь, он ждет меня на улице у кустов сирени. Обожает отец сирень.
Селедкин старший зашел в кабинет, снял кепку, наклонил голову в знак приветствия. Инесса Евгеньевна и столяр нашли общий язык. Столяр согласился сделать еще один шкаф из дуба.
В кабинете раздался телефонный звонок:
- Инесса Евгеньевна, это я, Анфиса. У меня есть идея, как продать антикварные стулья.
- Слушаю очень внимательно, - строго сказала Инесса Евгеньевна.
- Не надо ничего придумывать, все придумано. Надо написать табличку, что этот стул из гарнитура великого писателя восемнадцатого века и рядом повесить фотографию кабинета этого писателя, на которой ясно виден стул. И все... Стулья состарим, договоримся с дежурной, которая испытания проводит на климатических стендах.
В кабинет опять зашел Селедкин младший:
- Инесса Евгеньевна, я могу приступить к работе? Спасибо вам за папу, он любит шкафы делать, и очень любит работать с дубом.
- Действуй! Сам все знаешь. Дуб отцу на днях привезут.
Инесса Евгеньевна набрала номер телефона Анфисы:
- Анфиса, есть для тебя еще одно интеллектуальное задание.
- Слушаю очень внимательно.
- В обед в магазин приезжай, покажу один шкаф. Фотоаппарат цифровой не забудь взять, сфотографируешь дубового монстра, а потом надо ему историю придумать.
- Постараюсь помочь.
Затем Инесса Евгеньевна позвонила Степану Степановичу:
- Степан Степанович, будь человеком...
- А я, что славянский шкаф? - обиделся Степан Степанович.
- Кстати, о славянском шкафе, мне тут один шкаф привезли, посмотрите сегодня. Очень интересный экземпляр.
- Приеду...
Рядом со славянским шкафом собралось несколько человек. Реставратор открывал дверцы и шкафчики. Удивительно, но старый дубовый шкаф внутри сиял непонятной чистотой. Внутренность шкафа мерцала и переливалась от непонятных источников света. Люди стали издавать возгласы неподдельного восхищения, при открытии очередных дверок и ящичков. Хмурое помещение склада замерцало, и засеяло непонятным освещением. Шкаф был пуст.
Инесса Евгеньевна позвонила Платону:
- Платон, мне привезли удивительный шкаф, он полон технических загадок. Мы не в состоянии понять, что такое есть внутри шкафа, что может светиться.
- Мама, немедленно выведите всех из помещения, и закройте все дверцы шкафа. Немедленно! Я еду.
- Товарищи, всем немедленно покинуть помещение! - крикнула Инесса Евгеньевна прерывистым от волнения голосом.
Люди заторопились к выходу, вслед за ними все покупатели магазина и все сотрудники потянулись на улицу к кустам сирени. Магазин опустел.
Через десять минут появился Платон с человеком из общества по изучению непонятных явлений цивилизации, естественно это был все тот же - Родион Селедкин. Они прошли на склад.
Дубовый шкаф светился в темноте из всех своих щелей, расположенных между различными дверцами. Платон открыл дверцу шкафа. Родион сфотографировал внутренность шкафа. От вспышки в фотоаппарате произошла ответная вспышка в шкафу, из которого вылетело светящееся белое облачко и быстро исчезло. Светящихся веществ на свете существовало достаточно много, друзья об этом много читали и знали. Первое светящееся вещество, типа белого фосфора, было открыто в 17 веке.
А, что если это шкаф бывшего химика? Платон и Родион вышли на улицу, где стояла целая толпа людей, сосредоточенных на создании различных предположений и вымыслов.
- Все в порядке, - сказал Платон, но шкаф лучше отдать на экспертизу в научный институт, он является химической загадкой природы.
- Платон, да я за него и деньги заплатила! - вспылила мать не на шутку.
- Мама, отдадут тебе твои деньги! Тут, такая загадка! Такая!
Загадка ни загадка, а во двор стали приезжать различные служебные машины. Шкаф с большими почестями отправили на экспертизу. Знатоки дерева отошли в сторону, они хотели одного: изготовить еще один такой шкаф, но обычный, без светового эффекта, и продать его за шкаф 17 века.
Эксперты постановили: «Ввиду радиоактивности шкафа, подвергнуть его утилизации».
'Облом', - подумала Инесса Евгеньевна и для возвращения своих средств, заставила всех, кто успел увидеть этот удивительный шкаф его нарисовать, изобразить, с размерами, с рисунками украшений. Она решила изготовить новый шкаф.
'Облом', - подумал Степан Степанович, он сразу понял, что дети ему больше не грозят. Вероятно, он рядом с этим шкафом потерял все свои мужские качества. И он решил проверить, а правда ли он еще мужик, или уже все.
И вот, вечером, когда дети спали, а делать было нечего, он протянул свою огромную руку к дремавшему телу Инессы Евгеньевны. Она повернулась к нему, коснулась своей рукой его руки. И вы, знаете, мужчина решил, что эксперты их надули, он оказался полноценным мужиком, что вполне может подтвердить его женщина.
Любовь состоялась, чего еще надо желать женщине? Все есть.
Но не было теперь у женщины отдыха, не было личной комнаты. Она жила словно бы в чужом мире, в вечных гостях. Куда бы она ни шла по квартире, везде были люди. Она и уснуть не могла без посторонних глаз и лишних вопросов.
Для нее это было давно забытое прошлое, а таким настоящим она заплатила за любовь Степана Степановича.
Дорогой мужчина оказался, лучше бы Селедкина взяла, он хоть бы своего отца ей в дом не привел, а сам бы пришел.
Инессу Евгеньевну продолжали удивлять дети, дома был исключительный порядок, поддерживаемый Инной и Пашей.
Степан Степанович исправно покупал все основные продукты на собственные деньги. Паша неплохо готовил.
Одним словом все в доме само делалось, а то, что они замечательные охранники она знала на личном опыте последнего, комедийного ограбления с участие Селедкина с деревянными пистолетами, и двух его приятелей в масках из гольфов.
Как избавиться от домашних, трудолюбивых завоевателей? Вот в чем вопрос нынешней жизни Инессы Евгеньевны, ее даже Степан Степанович перестал волновать. Она взяла почту из ящика, огромную кипу рекламных газет, открыла верхнюю газету и обнаружила объявление о новой косметической процедуре. Из своего бывшего кабинета несколько раз позвонила в этот салон, и при первой возможности поехала на новую процедуру.
Процедура еще та. Ее натирали морскими водорослями, обмазывали гелями, пеленали полиэтиленовыми полосами, широкими бинтами, пропитанными различными составами, делали массаж лица. Через полтора часа она встала с места, шатаясь. И только через двенадцать часов Инесса Евгеньевна почувствовала легкость в теле и полное равнодушие к окружающей среде.
Она остыла к Степану Степановичу.
Он это почувствовал, и сказал, что для всех отпуск закончился. Вечером все семейство Степана Степановича разъехалось по своим местам без помощи Инессы Евгеньевны, поскольку она впала в молчание.
Инесса Евгеньевна проводила домашних завоевателей, посмотрев в окно. Зашла в свою пустую квартиру, и перешла в новый этап своей жизни. Она взяла новую книгу, легла головой к окну и стала читать.
Из книги выпала фотография, на фотографии был снят славянский шкаф на фоне сирени, а рядом со шкафом стоял Степан Степанович.
Интересно, когда успели сделать фотографию и сунуть ее в новую книгу? И тут она вспомнила, что покупала книги для Инны, и купила себе книгу. А на цифровой фотоаппарат снимала Анфиса по ее просьбе.
Славянский шкаф хорошо получился, и тут ее глаза обратили свое внимание на Степана Степановича, в сердце прошла теплая волна чувств.
Она вздохнула, отложила фотографию, но удовольствие от чтения было основательно испорчено воспоминаниями.
Степан Степанович места себе не находил, бродил по пустой квартире, как зверь в клетке. Душа его разрывалась на части, хотелось выть, кричать от пустоты, от безнадежности своего существования. Все казалось глупым, ненужным, скучным. Раздался звонок:
- Папа, ты не грусти, - проговорила быстро Инна, и тяжело вздохнула. - Я так рада, что мы с тобой были вместе у тети Инессы! Мне так хорошо было с вами. Спасибо...
Дочь сама прервала свое признание.
Телефон вновь зазвонил:
- Отец, спасибо тебе! Мы так хорошо все вмести пожили. Класс... - пробасил Паша.
Сын положил трубку, не дожидаясь слов отца.
Третий раз зазвонил телефон:
- Степан Степанович, мне плохо без вас. Извините, я вас вроде не прогоняла. Может, чем вас обидела? - тихо и грустно спросила Инесса Евгеньевна,
- Инесса Евгеньевна, дети только что мне позвонили, они сказали, что у тебя им было классно! Все нормально.
- Так в чем дело? Приезжайте ко мне. Ой, ко мне кто-то рвется! - прокричала женщина и бросила трубку на пол.
Степан Степанович услышал, что на его Инессу Евгеньевну опять совершено нападение. Он позвонил сыну. Оба побежали ее выручать. По цепочке новость дошла до Инны, и она поехала к тете Инессе.
В квартиру Инессы Евгеньевны ворвались два мужика. Как они вошли, осталось загадкой. Или то ли она дверь забыла закрыть?
Один мужик с порога закричал:
- Платон! Ты, где? Ты забыл взять удочки и оставил их у подъезда!
- Карася не поймаешь! Выходи и забери удочки, а мы пошли! - прокричал второй мужик.
Инесса Евгеньевна выглянула в прихожую, там и правда два мужика из их дома держали в руке вязанку удочек.
- Простите, а как вы вошли в квартиру?
- Мы к Платону пришли. Он удочки забыл у подъезда. Бабы видели, что он с Анфисой своей собрался ехать. Вещи носили, удочки забыли. Мы и решили удочки к нему принести, уж очень удочки хорошие. Здесь и спиннинг есть. Мы все принесли.
- Спасибо, вам. Значит, Платон уехал на рыбалку без удочек. Я ему сейчас позвоню.
Мужики вышли в коридор.
Послышался голос Степана Степановича и его крик сквозь дверь:
- Инесса, у тебя все в порядке?
Инесса Евгеньевна открыла дверь, пропуская Степана Степановича. На лестничной площадке она заметила Пашу, который поднимался пешком. Они втроем зашли в квартиру. Через десять минут появилась Инна. Все четверо дружно рассмеялись, и разбрелись по своим местам.
ГЛАВА 8.
Второй визит детей в квартиру Инессы Евгеньевны носил несколько иной характер, нежили первый.
Инна ничего не убирала, много рисовала, разбрасывала листки по квартире, книги не читала, постоянно звонила по телефону подругам, сидела во всемирной паутине, не подпуская к компьютеру Пашу.
Она уходила, уезжала к своим бывшим подругам. Дома говорила, что она у Инессы Евгеньевны, а Инессе говорила, что она у мамы. Инна, если пытались ее ругать, делала невинные глаза, и продолжала вести себя в духе визита номер 2.
Паша тоже не отличался усердием. Он уже не пылесосил квартиру, не пытался готовить еду. Он просто не пытался никому угодить, найти его было весьма затруднительно, и лето было в разгаре.
Степан Степанович особой любовью к Инессе Евгеньевне не пылал, зато ругал ее по любому поводу от души. Он мог ругать ее часами.
Эта троица поверила в свою безнаказанность и большую необходимость в жизни Инессы Евгеньевны. Женщина не знала, что ей делать в создавшейся адской ситуации. Молодые из поездки не возвращались, уехали на две недели, а их не было уже три недели.
Неприятности со всех сторон сжимали Инессу Евгеньевну. Она вспомнила, в каком месте находится сердце и нервы. 'Клин клином вышибают', - подумала Инесса Евгеньевна, и объявила семейке Степана Степановича, что все деньги кончились.
Она перестала давать деньги на продукты.
А Степан Степанович на свои деньги во второй визит ничего не покупал.
Она сократила все расходы, дома хлеб и тот закончился.
Инна первая сказала Инессе Евгеньевне "прощайте" и ушла. Вскоре дом без продуктов покинули Паша и Степан Степанович.
Из почтового ящика взяла Инесса Евгеньевна прессу. Прочитала о бассейне, расположенном от нее не очень далеко, и пешком пошла с одной сумкой в руках.
Плаванье успокаивало, она заметила в лягушатнике новый гидравлический массаж, покрутилась перед мощной струей воды, когда выходила после этой раскрутки резко упала на кафель. Полежав намного, поднялась, и пошла домой, с очередным ушибом от жизни.
По дороге в незаметном киоске она купила хлеб, сок, засунула продукты под вещи и домой. Дома долго оттирала мазью место ушиба на руке. После пережитых неприятностей, даже телевизор не шел на ум, книгу она в руки не брала. Так и уснула.
Гроза бушевала всю ночь, утром ливень прекратился, а днем молодые приехали и подарок привезли Инессе Евгеньевне. Где они были, ей особо не рассказывали, сказали, что хорошо отдохнули. Инесса Евгеньевна воспрянула духом, но попросила проверить подарок на радиоактивность. Платон, смеясь, протянул ей прибор. Показатели были в норме.
Платон не мог выбросить из головы славянский шкаф, а его друг Родион, тем более. Они верили в радиоактивное свечение и не верили. Больше всего они боялись, что славянский шкаф уже успели уничтожить, вся надежда была на не исполнительность исполнительных служб, и были правы отчасти.
Шкаф вывезли на свалку и сбросили в общую кучу, недавно затрамбованную мусорной техникой. Шкаф привлек внимание местных людей воронов. Они общими усилиями шкаф вынесли со свалки, поставили на проселочной дороге и залюбовались деревянным исполином.
Один мужик открыл дверцу шкафа, свечения в шкафу не было, да он и не знал, что оно было. Шкаф по общему согласию, установили в лачуге, он стал целой стеной. Его многочисленные дверцы и ящики радовали людей воронов свалки.
В качестве стенки и обнаружили шкаф Платон с Родионом. Даром шкаф мужики не отдавали, но за пару бумажек - отдали с великой радостью. Шкаф вытащили из лачуги, вид у него был затрапезный.
Платон так и сказал:
- Шкаф, до чего ты грязный, старый, паршивый, можно сказать! - не успел он договорить свои бранные слова, как весь исчез в славянском шкафу.
Родион глазам своим не поверил: был человек - и нет человека, а мужики к этой минуте уже ушли покупать зеленого змия на зеленые бумажки. Родион открыл самую большую дверцу шкафа, Платона там не было. Он посмотрел за шкаф, но и там его не было. Он стал быстро открывать все дверцы и ящики, но нигде друга не было.
Свечения в шкафу тоже не было! Родион измерил радиоактивность шкафа, параметры были в пределах нормы.
Анфиса подъехала к шкафу на алой автомашине с автоматической коробкой передач:
- Вот вы, где пропадаете! Ищу вас везде! А, где Платон? Родион, я тебя спрашиваю!? Где мой любимый муж?
- Анфиса, он исчез в шкафу без остатка.
- Ладно, я его сейчас соберу, - сказала Анфиса, фотографируя шкаф.
После вспышки фотоаппарата, из шкафа, как джин из всех щелей, появился единый Платон.
- Родная моя, ты меня спасла! - кинулся Платон целовать Анфису.
- Ругаться меньше будешь, - ответила она, набирая номер мобильного телефона Инессы Евгеньевны. - Инесса Евгеньевна, это я, Анфиса! Я нашла Платона и славянский шкаф.
Шкаф привезли к цветущим кустам сирени, выгрузили, поставили на асфальт. Степан Степанович и Родион всем зевакам запретили говорить плохие слова рядом с грозным, дубовым шкафом.
Родион проснулся с мыслью, что он непременно должен купить славянский шкаф в свое, личное пользование, тогда шкаф сделает его богатым бизнесменом. Он только жалел, что две зеленые бумажки людям воронам отдал не он, а Платон и шкаф перекачивал в магазин, а у Инессы Евгеньевны шкаф станет таким дорогим... После своего вещего сна, Родион пришел к мысли, что шкаф ему нужен для фокусов перед людьми, для которых он станет магом и волшебником.
Он научиться вызывать дух шкафа из прошлого, и сам изучит возможности шкафа. Он будет его единственным владельцем. Родион жил на первом этаже холостяком в однокомнатной квартире, поэтому доставка шкафа в его квартиру, для него не являлась острой и мучительной. Трудным был вопрос, где взять деньги для его приобретения. Но ему помог случай...
Шкаф перенесли на склад магазина. К директору явился участковый инспектор, получивший информацию от своей местной агентуры, что увезенный шкаф вернулся в магазин. Инесса Евгеньевна на правах директор магазина, сказала, что шкафа нет в магазине.
Она откупилась от визитера, понимая, что шкаф надо из магазина немедленно убрать. Она почему-то вспомнила про Родиона, позвонила ему и сама предложила спрятать в его квартире славянский шкаф.
Шкаф, упакованный в полиэтиленовую пленку, замотанный скотчем, прибыл в квартиру Родиона, как по - щучьему велению, по его хотению. Величественный шкаф предстал перед глазами Родиона, когда его еще не успели отреставрировать. Родион протер его от пыли и мелкого мусора олифой.
Дубовый исполин засветился приятным, деревянным светом. В это время шкаф вновь заработал, в нем появилось свечение внутри шкафа.
Инесса Евгеньевна видела, как притащили, иначе и не скажешь, дубовый стол. Осмотрев стол со всех сторон, она пришла к выводу, что рядом со славянским шкафом он будет отлично смотреться, но будут нужны дубовые стулья того времени. Подобную проблему она проходила, и теперь только вызвала к себе Степана Степановича, чтобы его фирма к этому столу выполнила старинные стулья той же эпохи.
Сообразительный Степан Степанович сказал, что стулья надо украсить вензелями славянского шкафа, и заодно добавить их к этому, слегка простоватому дубовому столу. Ему выплатили задаток за заказ. Посмотрев на Степана Степановича, Инесса Евгеньевна пришла к выводу, что не мешало бы его приодеть, потом решила, что так он целее будет.
Селедкин старший сделал копию славянского шкафа: хорошую, добротную копию. Люди ходили вокруг шкафа, открывали двери, естественно не вызывая свечения внутренних поверхностей дубового гиганта.
Все бы ничего, но вновь явился участковый инспектор, пытаясь найти упущения по поводу уничтожения этого шкафа; ему показывали, что шкаф новый, еще стружкой пахнет, а тот все искал вчерашний день.
В дверь вбежал возбужденный Родион, увидев стоящий новый славянский шкаф, закричал истошным голосом:
- Шкаф еще и летает!!!
Выяснилось, что он сбежал от свечения в шкафу, прибежал за помощью, чтобы выкинули из его квартиры шкаф. В открытые двери его квартиры просочилась толпа людей, которая остановилась перед старым шкафом, ничем непримечательным, вполне достойным быть на свалке жизни.
Стоило в комнату войти Родиону, как шкаф ожил. Из шкафа пошло белое свечение, завораживающее своим светом. Люди стояли и не двигались, им казалось, что если они сдвинуться с места - произойдет нечто странное.
Первым пришел в себя участковый инспектор:
- Вот он шкаф! А я грешил на директора магазина, а это Родион безобразничает. Родион, где шкаф взял?
- Где? На свалке. Шкаф не успели уничтожить. Тамошние люди его к себе определили.
- Значит так, сейчас дружно его загружаем в машину и везем на свалку! - грозно сказал инспектор, и... исчез в белом свечении шкафа.
Люди тихо стали выходить из комнаты.
Остался один Родион. Он сел на кособокий стул:
- А мне, что делать? - спросил он у шкафа. - А, надо Анфису позвать, она вернет инспектора, - вспомнил он, как она Платона из этого шкафа высвобождала, но ехать за ней ему не хотелось, а мобильного у него не было...
Грузчики сообщили о новой ситуации Инессе Евгеньевне, о событиях в квартире Родиона. Рисковать собой и Анфисой она не захотела, и вызвала Селедкина младшего. Она дала ему деньги на цифровой фотоаппарат. Родион Селедкин оказался сообразительным парнем, все сделал, как надо. Он сфотографировал славянский шкаф, и выпустил из него инспектора.
На их глазах шкаф превратился в полированного красавца. Родион тут же запечатлел его новый облик, шкаф из своих недр на вензеля выпустил позолоту. От такой красоты Родион пришли в такое изумление, что сел на стул, ножки у него подвернулись, и он растянулся перед шкафом.
В этот момент в комнату вошла Анфиса:
- Какой шкаф красивый! Родион, а ты, почему с пола на него смотришь?
Парень сидел и боялся вымолвить слово, он в упор не видели Анфису. Перед ним стояла молодая графиня лет семнадцати, в платье с талией под грудью, с локонами: жена Пушкина с известного портрета. Мгновение и видение исчезло. Родион увидел перед собой директора и скромный шкаф.
- Родион, что с тобой? Мне показалось, что шкаф был красивым, а он опять стал обычным.
- Анфиса, я тоже это видел. Я запомнил, каким он был! Вероятно, шкаф подсказывает, каким он был. Это видение из прошлого. Его надо реставрировать по его указанию, - необыкновенно спокойно проговорил Родион.
- Отличный вывод, но что-то мне подсказывает его нельзя перевозить, кто его будет реставрировать? Если к нему подходит реставратор, он выдает радиоактивное излучение, а тебя он хорошо выносит. Родион, приводи своего отца, попытайтесь восстановить шкаф здесь. Материалы и работу оплатят.
Шкаф промолчал, соглашаясь с речью умной женщины.
Анфиса подумала о столе, у нее возникла мысль, что славянский шкаф и стол, словно одним человеком созданы: папа Карло у них был один.
- Родион, есть просьба, поставь решетки на окна, металлическую дверь. К тебе привезут стол, твое дело их охранять, наблюдать, лишних людей не пускать. Все плачу. Не волнуйся, плачу не из своего кармана, из кармана заказчика.
Инна, пожив у Инессы Евгеньевны, четко осознала, что есть лучшая жизнь, есть красивая одежда и обувь. Она сделала свой вывод. Она стала донимать мать Полину просьбами: Купи это, купи то, а не купишь, уйду из дома и не вернусь.
Девочка стала меняться вещами с подругами, обменивала свои вещи на чужую одежду, обувь, сумки. Полина не успевала следить за одеждой дочери, то она исчезала, то появлялась. Стоило матери купить для дочери кроссовки за большие для нее деньги, как они через день исчезали, а через неделю появлялись грязные.
Мать их отмывала добела, кроссовки исчезали, и если приходила в дом подруга к Инне того и смотри, что что-нибудь прихватит и вынесет.
Взрослая женщина от такой чехарды предметов дочери, купленных для нее с большим трудом, порой на последние деньги, стала нервной и взвинченной до предела. Любая подруга дочери стала для нее врагом первой величины. Дом стал адом.
Дочь повадилась гулять по вечерам, перед прогулкой стала требовать деньги на карманные расходы, ведь Инесса Евгеньевна ей давала карманные деньги!
Дочь запугивала мать, угрожала ей жалобами отцу, доставала ее по всем статьям.
Мать заболела, сил встать у нее не было, она сказала:
- Я не пойду на работу, мне плохо.
- Ты, чего, мать! Мне деньги нужны, а она болеть вздумала!
Мать дошла до неконтролируемых рыданий, сквозь рыдания дочь продолжала ее обвинять в своей плохой жизни. Мать стала истерически кричать проклятия.
Дочь спокойно сказала:
- Выпей воды, это я из-за тебя боялась дома одна сидеть! Это ты во всем виновата! Не кричи на меня. Ты зачем меня к бабушке посылала? Она меня за косы таскала!
Наверно было за что, - подумала Полина, выпив воду после таблетки, а сказала:
- Инна, сама бери ключи от квартиры, открывай и закрывай дверь за собой.
Дочь ушла гулять, уверенная в своей правоте. Мать полежала, встала, занялась домашними делами, делиться такими событиями ей не хотелось.
Мать Паши тоже почувствовала временное влияние Инессы Евгеньевны, поначалу она радовалась, что сын пожил в достатке, по-человечески, с компьютером в квартире, с отцом пообщался.
А сын... он по возвращению от отца стал унижать мать своим высокомерием, своими новыми знаниями. Говорил ей, что она глупая, ничего в жизни делать не умеет, ничего не понимает.
Паша круто изменился, он излучал презрение в адрес матери, которая не знала, что ей делать. Парень с достоинством носил вещи от Платона и Инессы Евгеньевны, и полностью отказывался носить ту одежду, что покупала ему мать.
Сам Степан Степанович в очередной раз, выручив Инессу Евгеньевну от нападения, возвратился в свою холостяцкую берлогу. Он рвался к ней, но понимал, что это невозможно. После нее его не интересовали две его бывшие женщины, он им отдавал деньги на детей, а сам жил достаточно экономно, да и не так много он и получал, чтобы все были счастливы. Поэтому Степан Степанович не мог решить проблемы своих детей на уровне Инессы Евгеньевны - разные у них финансы, разные.
Погода: весна, снег, солнце и пронзительный ветер. За окном белые березы. Инесса Евгеньевна сидела в фойе спортивного комплекса после тренировки. А, где еще писать? Усталость и потерянный интерес к публикациям ничем не заменить. В момент освоения сети, была радость от публикации, но постепенно она исчезла от неприятных слов читателей. Что она думает о своих произведениях? Какая разница, все проходит и популярность, и интерес к читателям. Еще печальнее, что ушло чувство влюбленности, его ничем не заменишь. Теперь можно вернуться к героям, которые живут вокруг нее.
ГЛАВА 9.
Конец марта. Пурга из снежной крупы с дикой скоростью закружила вокруг. Натянув на голову капюшон, Инесса Евгеньевна шла, не видя дороги. Сил у ветра хватило минут на пять, и он стал утихать, снежная крупа исчезла. Облака раздвинулись. Появилось безвинное небо, удивленно взирающее на заснеженную землю. Зима держалась пять месяцев, не сдавая своих позиций.
Скоро апрель, через день, а зима хитрит, изворачивается, показывает свои новые стороны, которые даже зимой не особо проявляла.
Непривычно жить Инессе Евгеньевне и не иметь поклонников. А кто сказал, что их нет? Все в женских силах, как и эта пурга на исходе зимы. В ее голове всплывают три кандидата на ее сердце, но исчезают, как снег под ногами, который тает, соприкасаясь с новыми составами ЖКХ, предназначенными для таяния снега. Вчера ящики с песком и химикатами увезли с остановок в преддверии весны.
Что произошло на земном шаре? Серия землетрясений, если не верить, что цунами произошло естественным путем из-за смещения пластов на дне океана, то уже сделали люди предположение, что произошел неудачный ядерный взрыв.
Закрученная волна, снятая из затопленной машины, обошла всемирную паутину. Красивая волна, но страшные у нее последствия. Выводы одни - жить надо на материке, а не на островах, но людям этого не объяснить. Вид на океан их привлекает больше, чем вид на леса и горы.
Летом Платон решил поехать в отпуск куда подальше. Он подготовил машину к дальней поездке, взял минимум вещей и продуктов, зашел к Анфисе домой, сказать 'пока', а зря. На пороге стояли сумки, огромные сумки и гигантский чемодан на колесиках.
- Анфиса, ты куда собралась? - удивленно спросил Платон, рассматривая огромное, по его меркам, количество сумок.
- Платон, я решила поехать с тобой, - устало проговорила Анфиса, подтаскивая в прихожую очередную сумку. - Все надо, там ничего лишнего нет.
- Дорогая моя, ты прекрасно знаешь, что я еду в отпуск на две недели! Куда столько вещей набрала?! Если чего там нет, так вполне можно обойтись! Причем спокойно. А ты весь дом в сумки засунула! Они в машину не влезут!
- Влезут! Дорогой мой, я знаю твою новую машину и ее багажное отделение! Три сумки в ширину, две сумки в длину! Чемодан снизу. Собачку в клетке возьму на колени.
- А собачка откуда? У тебя собачек не было!
- Купила я маленькую трехмесячную собачку, она в домике спит. У нее есть все документы для пересечения границы.
- Нет, в таком случае мне лучше дома остаться, без тебя и твоей новой радости!
- Платон, твое дело машину вести, я на место шофера сумки не поставлю! Не бойся!
- Успокоила. Я еду в санаторий, там рыбалка в двух озерах, стенды для стрельбы. Что ты там будешь делать?
- Понятно, родной, мне все понятно! Да, я не умею рыбу ловить! Я не люблю стендовую стрельбу, сильно в плечо после выстрела отдает! Ну и, что? Буду сидеть на веранде домика и на горы смотреть.
- Ладно, отбери сумки первой необходимости и второй, чтобы знать, что можно оставить дома.
Платон ехал, ехал и вспомнил, что забыл положить в машину удочки, он их вытаскивал, для укладки багажа, а удочки хотел сверху положить и забыл.
- Анфиса, я забыл удочки у подъезда, надо вернуться домой, что я без них буду делать?
- Платон, удочки бабки домой отнесут, они видели, что мы уезжали, а вернемся назад - дороги не будет.
- Это ты абсолютно права, я вернулся, и все пошло кувырком, а то бы один давно уехал и с удочками.
- Поедем в другое место! Какая разница, куда ехать!
Они остановились в деревне, расположенной у дороги. Анфиса отказалась спать в машине и показала на приличный домик. Хозяйка предложила им комнату с двумя узкими кроватями, но с большими подушками.
Анфиса зашла в горницу и удивленно остановилась: перед ней стояли напольные часы, украшенные янтарями! Платон стоял рядом с ней, не отводя глаз от узкого, деревянного шкафа, вверху которого располагался циферблат, выполненный из янтаря. На стрелках часов, двигались маленькие янтари.
- Какая прелесть! - выдохнула Анфиса. - Просто чудо, а не часы! Откуда они у вас?
- Так мы тут всегда жили, рядом с дорогой. Прадеду моему за лошадь барин отдал эти часы, вот и стоят здесь, никто им не удивляется, - ответила приветливая хозяйка.
- Вы нам не продадите? - спросил Платон наугад.
- А, что купите? Надоели черти, громко тикают, гирьки у часов в шкаф уходят, место только занимают эти часы, - сказал, подошедший хозяин.
- Купим часы, а собачку оставим вам. Возьмете? - спросила Анфиса, и добавила: - Собачка с родословной.
- Возьмем щенка! Он красивый, лапы у него крупные, большая вырастет собака, нам у дороги она не помешает, - ответила хозяйка.
На том и решили.
Утром Анфиса и Платон расстались с добрыми хозяевами, а часы привязали к крыше машины. В санатории Платон поставил часы в домике. Больше половины вещей, что привезла Анфиса, здесь были не нужны. Два прозрачных озера с рыбой доставляли ей зрительное удовольствие. Платон периодически сердился на Анфису за забытые дома удочки, а она отвечала, что ей нравятся карпы в пруду, а не на сковородке, что она не любит и не умеет жарить свежую рыбу. Ей понравилась кататься по озеру на бананах. Стендом для стрельбы распоряжалась девушка, она так ловко управлялась с оружием, что Анфиса невольно увлеклась стрельбой. У нее возникло ощущение, что ее, как пулю вбили в стенд.
В углу комнаты громко тикали янтарные часы. Анфиса посмотрела на часы, ей показалось, что стрелки подмигнули. Она подошла к часам, открыла дверцы, и ей мучительно захотелось взять в руки гирьки. Она дотронулась рукой до тяжелой, металлической гирьки в виде цилиндра.
Двумя руками Анфиса подняла одну гирьку, покрутила. Она заметила линию соединения, нажала на гирьку снизу, и гирька в ее руках распалась на две части... Внутри гирьки лежало пожелтевшее письмо.
С большим трудом Анфиса прочитала, что эти часы созданы часовых дел мастером по заказу графа Орлова в 1770 году или нечто очень похожее. 'Это же экспонат для музея Чесменской битвы', - подумала Анфиса, но сообщить о своей находке никому не успела.
В дверь позвонили. Естественно, за дверью квартиры стоял Платон.
- Анфиса, не гони! Можно я к тебе пройду в комнату?
- Платон, ты один вполне войдешь в эту комнату, но за тобой придут твои друзья рыбаки. Тесно станет.
- Не издевайся, - пробасил Платон, поднял Анфису на руки, и вместе с ней прошел в маленький дом.
- Выпусти меня! Не люблю я, когда меня поднимают! Отпусти!! - закричала Анфиса в крепких руках мужчины.
Платон осторожно опустил Анфису на пол со словами:
- У меня есть идея! Ты будешь жить на кухне, а я в комнате с часами. Все на местах! Не хочу я жить в домике с мужиками!
- Сказать, что у тебя нет совести - это ничего не сказать, - зло процедила Анфиса.- Ты, что думаешь, мне легко было переехать из квартиры в этот маленький домик!?
- Тебе меня не выгнать! Я большой! Я весь тут! А, что это за архитектурные часы стоят? Откуда такое старье в моей комнате? Выноси! Я могу и новые шкафчики сделать. Мне не нравится их громкое тиканье на моей территории! Останови часы! - нарочито раскричался Платон, словно он выпил немного для храбрости.
Дух янтарных часов очень обиделся за себя и новую, добрую хозяйку, он подсветил янтарь на циферблате, и они засветились. Вскоре заискрились и стрелки на часах. Анфиса посмотрела на часы, и поняла, что в них живет дух времени. Она прекрасно знала, что многие предметы старины дышат своим временем.
- Чего это часы ожили? - спросил Платон у пространства.
Второй раз на него часы обиделись, дух часов дыхнул на Платона, и его душа вселилась в янтарные часы. Тело Платона приобрело внутреннюю оболочку шкафа, его мозги стали часовым механизмом.
Комната вновь была полностью в распоряжении Анфисы. Платон растворился в часах, словно его и не было.
- Платон, ты в часах? Пошевели стрелками, если меня слышишь! - весело воскликнула Анфиса.
Стрелки на часах пошевелились и пошли обычным путем.
- Вот до чего тебя жадность довела, часами стал.
Часы подмигнули ей янтарной единичкой.
- Платон, а что, если в тебя магнитофон вставить? Тогда нормально будешь мне говорить, о чем часы думают.
Анфиса сидела на веранде и читала книгу, но прочитать удалось одну страницу, рядом с ней, как из-под земли возник привлекательный мужчина, в костюме неопределенного цвета - Самсон.
Она смутно вспомнила его в своей жизни, но тогда он появился рядом с ней сказочным образом. А вчера она с ним поговорила, и она в шутку придумала ему родословную.
- Анфиса, мне известно, что вы с Платоном купили янтарные часы в придорожной деревне. Было это или нет? Где янтарные часы?
- Откуда вы о них знаете?
- Я знаю о тебе достаточно много. Где часы? Они принадлежат моим предкам! Прошу их вернуть законному владельцу, то есть мне!
- Ваши доказательства, господин Самсон? Почему часы ваши?
- Я - правнук графа Орлова!
- А причем здесь граф? На часах этого не написано! Тем более что вашу биографию я придумала вам только вчера за вечерним чаем и распечатала ее на принтере!
- Вы, что не знаете, что у вас часы графа Орлова? Значит, вы признаете, что часы у вас?
- Часов у меня нет! Мы их подарили, а кому - неважно.
- Ха! Не верю! Я слышу тиканье часов! Они мои!
Анфиса промолчала, спорить с человеком, у которого за плечами маячили два черных крыла, в виде охранников в черных костюмах, она не пыталась, просто кивнула головой в знак согласия. Ее очень удивило, как основательно человек вжился в придуманную для него биографию предков. Самсон стремительным шагом вошел в домик. Анфиса побежала впереди него.
- Что-то забыли? - с непонятной тревогой спросила Анфиса.
- Да, по нашим точным данным у вас есть мои янтарные часы, хотелось бы их вернуть истинному владельцу!
- Вы, умный человек, у меня есть янтарные часы, но они принадлежат лично мне!
- Были ваши - станут наши, сударыня!
Анфиса кивнула головой, и захотела позвать Платона, но ее руку резко опустили. Они прошли из прихожей в комнату, этот момент заметил Платон, выглянувший из кухни. Он оценил ситуацию правильно, и понял, что идут за янтарными часами.
Пистолета у него никогда не было, но отдавать часы, в которые он уже вселялся по воле мистики, ему не хотелось. Часы стали для него родными.
Платон подмигнул часам и Анфисе. Она благодарно на него посмотрела, словно пыталась ему передать силы на борьбу за янтарные часы. Платон понял, и резко направил правую руку в скулу господина Самсона с криком:
- Ты, чего к моей бабе прицепился? Хвощ в костюме! Прочь из моего дома!
Два охранника вынырнули из-за плеч, падающего хозяина. Платон двумя кулаками снизу, отбросил их на лестничную площадку, захлопнув дверь, успев поцеловать щеку Анфисы.
- Спасибо, Платон! А такой приличный господин, наследник графа Орлова.
Самсон с охранниками вышли на улицу. На следующий день Анфиса и Самсон поговорили без свидетелей на другом берегу озера, и пришли к соглашению сторон. Смысл соглашения состоял в том, что Самсон ничего у Анфисы не отбирает, на нее не претендует, но при необходимости оказывает ей финансовую помощь за подбор старинной мебели.
Отношения Платона с Анфисой с каждым днем становились прочнее. Платон больше не бегал к матери на обед или ужин, ее квартира была заполнена людьми, и он все чаще готовил сам на кухне, если Анфиса зачитывалась очередной книгой. Иногда Платон поднимал крышку глазка в двери и провожал взглядом новое семейство своей матери, после чего еще надежнее оседал рядом с женой.
В комнату ворвался Платон:
- Анфиса, чем страдаешь? Есть мысль! Вся наша мистическая афера началась с янтарных часов! Мысль улавливаешь? Надо выпустить эффектные для мистических сеансов и продать их экстрасенсам! - быстро прокричал он.
- Отлично, Платон! Но мы специализируемся не на часах!
- Скучная ты, так придумай жесткую мебель для перехода людей в экзотическое состояние. Полина бы меня поняла.
Лучше бы он это не говорил, в Анфисе появилась двойная ревность к Полине.
- Самсон, поговори с Полиной, - сказала Анфиса и вышла из комнаты на кухню.
- Я - Платон, ты забыла? - крикнул он ей вслед.
Анфиса не ответила, ревнуя его к Полине, она поняла, что она его любит!
- Анфиса, соглашайся на диван со мной, - сказал мужчина, подхватив ее на руки, и, сверкая белыми зубами, он перенес ее в комнату, где стояли янтарные часы, очень похожие на те, что когда-то они купили в деревне у дороги.
- Вот так и рождаются легенды, - сказала Анфиса.
Что было дальше? Что-то необычайно приятное.
Через некоторое время, после рождения ребенка Анфиса пришла к Инессе Евгеньевне с одной просьбой: совершить родственный обмен, по которому они переезжают втроем в трехкомнатную квартиру, а она переезжает в однокомнатную квартиру. И все довольны. Обмен состоялся, даже мебелью не менялись, все осталось стоять на своих местах, как и антикварный магазин.
Степан Степанович сидел у Инессы Евгеньевны дома с ее маленьким внуком, заигрывая перед малышом, с тревогой оглядываясь на янтарные часы, подарок Платона.
Он не выдержала загадок последних дней, и спросил у Инессы Евгеньевны:
- Инесса Евгеньевна, откуда вы знаете о тайне старинной мебели?
- Степан Степанович, я давно занимаюсь антикварными предметами мебели, не все из них, но наиболее ценные экспонаты хранят в себе дух прошлого, и к нему надо относиться с большим почтением, вот и вся тайна, - и она ласково погладила стенку славянского шкафа.
Степана Степановича, как подменили, он стал нежным, услужливым, почтительным к семье и мебели Инессы Евгеньевны, и перестал употреблять негативные слова.
Не успела Анфиса соскучиться о проблемах, как в трубке телефона услышала дребезжащий голос старушки:
- Это квартира коллекционера изделий из янтаря? Вы, госпожа хранительница? У меня к вам есть дело, я назову адрес, вы приезжайте одна, поговорим. Мой старый дом находится в старой части столицы. Не обессудьте, но быстрее приезжайте, пожалуйста.
Анфиса умела ценить звонки, она записала адрес, потом посмотрела по карте, где находится дом старушки. Она села за руль своей машины, и поехала в старый район столицы. Ее встретила маленькая, сухонькая старушка, возраст ее был в таком тумане, что определять его Анфиса не стала. Старушка провела ее в комнату, в которой царил старый вишневый бархат.
- Госпожа хранительница, вы садитесь в кресло, я вам все поведаю. Дело в том, что мой конец не за горами, и не мои похороны деньги спрятаны в этой комнате. Мое богатство не в деньгах и не в золоте. Когда-то весь этот дом принадлежал моей семье, но вы сами знаете: революция, война и годы лишений прошли по этому дому. У меня осталась эта маленькая комната. Не смотрите, вы ничего не увидите, меня столько раз пытались ограбить, что с первого взгляда, здесь взять нечего. Не смотрите на меня с таким удивлением, а посмотрите на эту тумбочку под телевизором. Что вы видите? Фанерный ящик? Правильно. Эту старую фанеру надо осторожно снять, под ней будет то, зачем я вас пригласила! Вы мне дайте деньги, я вам дам эту драгоценность. Сами не пытайтесь снять фанеру, не получиться, тут нужны мужские руки, а теперь можете вызвать помощника, - старушка замолчала, сжалась в своем кресле в маленький комочек нервов.
Анфиса хотела позвонить Самсону, с которым наладила отношения, и сразу отдать ему его семейную реликвию. Потом она подумала, что он едва ли расплатится со старушкой, поскольку с ним она заключила договор по другому поводу.
ГЛАВА 10.
Анфиса набрала номер Родиона. Сообразительный Родион, прихватив необходимые инструменты, довольно скоро появился перед двумя дамами разных эпох. Он ловко снял фанеру с некоего предмета, покрытого мусором, который сыпался на него десятилетиями сквозь щели между листами фанеры.
Старушка приободрилась, и сама подала тряпку, дабы смести мусорный налет с ее драгоценного предмета старины. Перед глазами очевидцев появилась конторка с ящичками и небольшим секретером. Цепкий взгляд Анфисы определил, как минимум восемнадцатый век и необыкновенное качество изделия. Интересно, что в завитках по периметру изделия поблескивал янтарь, но
Анфиса уже ничему не удивлялась.
Получилось, что проснулась мебель с янтарями, и один предмет за другим, потянулся к ней. Она немедленно рассчиталась со старушкой. Старушка в ответ гордо наклонила голову и тут же величественно откинула ее назад.
Конторку отвезли в логово Родиона, там предстояло восстановить предмет старины. Анфиса сидела на стуле, а Родион открывал ящички секретера перед ее глазами. Один ящик не открылся, он помудрил в замке инструментами и отрыл последний ящик. Они наклонились над содержимым маленького ящичка, и увидели небольшую шкатулку с навесным замком.
Родион, открыв замок, обнаружил внутри футляр. В футляре лежал широкий золотой браслет с янтарями. Браслет был так красиво выполнен, да еще на него накладывалось пара столетий, что цена его было неизмеримо больше, чем стоили материалы, из которых он был выполнен.
Родион протянул Анфисе футляр с браслетом. Она отдала ему аванс на оформление реставрационных работ, и поехала к старушке. Старушка сидела в кресле, она даже дверь не закрыла. Анфиса подошла к ней. Старушка была мертва, ее рука так и осталась в том положение, в каком она брала деньги из руки Анфисы, но денег в руке старушки не было! Телевизор стоял на полу, да и где ему стоять, если тумбу из-под него вывезли!
- Руки! - крикнули за спиной.
Анфиса почувствовала твердый предмет, упирающийся ей в спину. Она подняла руки, дамская сумочка повисла у нее на руке, но по опыту своей жизни, она много денег с собой не носила. Липкие руки сорвали с нее сумочку, порылись в ней и вытолкнули ее с пустой сумкой за дверь.
- Ша, тетка! Ты ничего не видела, бери свою пустую сумку и тикай подальше!
Анфиса выбежала из дома, прошла десять шагов, села в машину. Мотор завелся. Машина медленно двинулась с места. Анфиса нащупала янтарный браслет, завернутый в платок. Пустой футляр лежал в сумке. Она заглянула в сумку, но футляра в ней не было...
Ленивое воскресенье подходило к концу. Анфиса покрасила волосы в парикмахерской, сидя под панамой из киселя с дырочками. На ее голове в волосах возникли перышки в виде лапши. Дома она больше смотрела в зеркало, чем на телеэкран, разглядывая новую прическу, или переключала программы, но во всех программах встречала - комоды. 'У них, что сегодня день комода?' - подумала она недовольно.
Запиликал мобильный телефон, басистый голос Платона что-то стал говорить, но Анфиса уловила одно слово - комод.
- Платон, что за комод? О чем ты говоришь? Я что-то упустила.
- Анфиса, мои знакомые ездили на похороны своего с деда, ему было 90 лет. В комнате деда обнаружили весьма занимательный комод. Я предлагаю комод передать в твою коллекцию.
- Комод с барельефом, а в уголках - янтарь?
- Откуда ты узнала? Они тебе звонили?
- Нет! День складывается, как пасьянс. Платон, ты очень вовремя позвонил. Когда, говоришь, комод привезут?
- Да хоть сейчас.
-А ты, что не знаешь куда вести? Бери наследников под руки и вези их вместе с комодом.
- Одеваюсь и выезжаю.
Анфиса заплатила наследникам комода наличными за очередной подарок судьбы. В квартире вместе с комодом остались Анфиса и Платон. Они осмотрели приобретенное сокровище, без слов понимая друг друга. Анфиса поймала себя на мысли, что Платон ее волнует больше, чем комод. Дерево, оно и есть дерево, а человек не дерево. Он тоже это почувствовал невидимые биотоки любви.
В квартире стоял убогий диванчик. Анфиса и Платон одновременно сели на диван, и стали смотреть на комод. С первого взгляда было заметно, что он сильно испорчен временем, но отреставрировать его вполне было можно.
- Платон, как ты думаешь, а чувства можно отреставрировать?
- Ты о чем?
- Так, почувствовала себя старым комодом. День такой сегодня, даже эта старая развалина с остатками янтаря меня не радует, все мне надоело! Мы с тобой родились под знаком Льва! Янтарь - наш камень! Я ношу бусы из янтаря, у тебя брелки янтарные! Теперь еще комод с каплями древесной смолы.
- Да, ты что? Нам Самсон за этот комод больше отвалит, раз в десять, после реставрации, конечно.
- Эх, этот Самсон! Платон, все так запутанно, что этот комод мне ему продавать не хочется.
- Оставь себе, или просто поставь в антикварный магазин моей мамы на продажу.
- О, ты мне уже и советы даешь! Кто из нас начальник?
- М...м... мало ли кто начальник?! Я мужчина, а ты женщина!
- Мне нравится твой ответ, как бы из него пользу извлечь? Ты не знаешь? А, скажем, что комод с янтарями от сглаза помогает.
- Что тут знать? Какой сглаз?! Ты - баба! Я - мужик! Ты одна. Я вообще один... Да ты сюда прямо из ванны приехала, волосы рассыпчатые, чистенькие, даже влажные, ты вся такая!
- Красиво говоришь, да здесь удобства относительные. А янтарь, как оберег для человека.
- Какие нам нужны удобства? Мы ж на диване сидим! Старый он, но нас выдержит, а янтарь нам посветит вместо солнца.
- Ты чего это мне предлагаешь?
- Ничего не предлагаю, - обиделся Платон. - Рядом с нами нет бугая Самсона, я и обрадовался.
- Есть хороший специалист Селедкин, пригласи его комод отреставрировать. Деньги на комоде уже лежат.
- Заметил. Мои услуги оплатишь? За доставку антикварной - янтарной продукции!
- Наличными? Ты мой молодой человек, и за свою работу зарплату получаешь. Лучше возьми ключи, привези сюда реставратора, он сам все знает, что делать.
- Ящики открывать будем? - не дожидаясь ответа, Платон встал, и поставил комод под старую люстру. Он обошел его со всех сторон, открыл ящики, - чудес не было.
Анфиса посмотрела на Платона, потом на открытые ящики комода, встала, подошла к комоду, достала маленькую бутылочку, на ней виднелась полу стертая надпись 'пихтовое масло'. Она взяла бутылочку в руки:
- А говоришь, ничего нет, а здесь такое сокровище! От чужого деда осталось наследство.
- Выброси! Зачем оно нужно?! Я не пойму: откуда тебя знают старики и старушки и присылают тебе старую мебель с солнечными камнями?
- Смотри, какая упаковка! Маслом еще можно пользоваться. А, что касается янтарной мебели, так это моя бабушка обзвонила своих старых знакомых, после того, как увидела янтарные часы. А божьи одуванчики почему-то Богу душу отдают вместе со своим сокровищем.
Анфиса резким движением раскрыла диван, успев заметить, что внутри дивана лежит чистая простынь. Вторым движением она постелила ее на диван.
- Прошу, Платон, все готово для испытания наследства, скорее, его приложения.
Анфиса легла на край дивана и стала смотреть на комод, ей показалось, что старый дед вселился в комод и подмигивает ей. Платон одним движением залетел на диван, на нем сверкал металлическими украшениями кожаный, широкий ремень...
Девушка повернулся к нему, и погладила ремень:
- Хорошее у тебя укрепление, снять его можно? Или сложно?
- Да и ты в каркасе, вон какая у тебя талия обтянутая! До тебя не добраться, и потом вокруг тебя столько мужиков, что страшно.
- Не обижай, это летние платье, сейчас все ткани тянуться, - и она потянула замок молнию на платье вниз. - Что касается мужиков, так ты у меня один, а остальные партнеры по бизнесу, которых постоянно прибирает к своим рукам кузина Полина.
Платон снял ремень. Они механически, каждый сам с себя снимали одежду и складывали со своей стороны дивана. Они еще не верили сами себе, еще все казалось большой шуткой. Анфиса протянула Платону пихтовое масло, пальцами показала, как им надо пользоваться, он послушался.
Он умел играть на гитаре, надо было свои способности использовать в жизни, его тонкие пальцы, смазанные маслом, изобразили на мгновение игру на гитаре, больше этого не требовалось.
Он взлетел на чистое тело Анфисы, такое живое, такое притягательно, такое нежное, такое готовое к нему, что он потонул в нем с замиранием сердца...
Комод стоял понуро, о нем просто забыли.
Инесса Евгеньевна купила себе новую квартиру, но о ней даже Степану Степановичу ничего не сказала. Последнее время она боялась всего и всех. А он, потеряв ее из вида, посмотрев на себя в большое зеркало в магазине, решил приударить за Анфисой. Он хорошо знал, где она гуляет с коляской, и просто хотел ее дождаться, когда она выйдет гулять с ребенком, а там будь, что будет!
Вместо Анфисы в подъезд вошла Леночка, вскоре она вышла с Платоном и они, спокойно держась за руки, как влюбленные, прошли недалеко от Степана Степановича, который успел прикрыть лицо газетой, а одежда на нем была для них незнакомой.
Степан Степанович решил заглянуть к Инессе Евгеньевне, но в ее квартире оказался Родион. На вопрос о хозяйке новый хозяин ответил, что она переехала, а на вопрос, где Анфиса с ребенком, даже он не знал ответ. В большой соседней квартире дверь никто не открывал, там никого не было.
Степан Степанович вернулся к Родиону, ухватил свою большую голову руками, и зычно закричал в пространство:
- Где Анфиса?!
- Степан Степанович, чего кричишь? Она уехала на открытие музея, - вспомнил Родион, - потом к ним приехали мужики и увезли к ней ребенка, мне слышно было сквозь дверь.
- А Инесса Евгеньевна знает?
- Мне неизвестно кто и что из них знает. Я не знаю, где она живет теперь.
Мобильный телефон запищал кнопочками в руках Степана Степановича:
- Инесса Евгеньевна, где ты? Где Анфиса с ребенком? Я сижу у Родиона. Она точно не в музее, а Платон спокойно с Леной ходит.
- Почти поняла. Где я - не скажу. Я не хочу тебе свою квартиру показывать, во избежание наезда твоих детей. Где Анфиса? О, это тайна. Дальше сам соображай, тема сия для меня неприятная, да и тебе ко мне ехать нет необходимости.
Степан Степанович сжал в руке мобильный телефон, он хрустнул, впиваясь осколками пластмассы в руку. Родион побежал за йодом, а Степан Степанович с ревом вылетел из квартиры, бросив на пол окровавленные осколки телефона. Он бежал широкими шагами домой, вытаскивая куски пластмассы из ладони. Дома он промыл раны, выпил таблетки, что под руку попались, и лег спать.
Никогда не знаешь, где объявится ангел любви, а он облюбовал дачу с лебедями. Хитрый ангел поселился в душе Виктора Николаевича, уже давно в нем чувства не возникали, а тут он не на шутку увлекся Полиной. Она первую неделю много хлопотала по хозяйству, все убирала на свой вкус, но через неделю у нее стало появляться свободное время.
Солнце светило исправно на маленький земельный участок внутри высокого забора. Полина после трудов праведных надела купальник, взяла раскладушку, поставила ее у озера и легла загорать.
Виктор Николаевич из своей беседки видел край этой раскладушки. Полину скрывал куст сирени. Он встал и почти на цыпочках подошел к молодой женщине, и двумя пальцами с двух сторон нажал ей под ребра.
Она вскочила, вскрикнула, но, посмотрев на довольного Виктора Николаевича, улыбнулась.
- Вам скучно, Виктор Николаевич? - спросила Полина.
- А ты, как думаешь? Поговорить не с кем, а ты вся в работе.
- Так меня сюда взяли поработать.
- Полина, а ты не догадываешься, что тебя пригласили для меня? Не сопоставляла факты нашего присутствия на этой даче?
- Когда? Мне сказали убирать - я убираю.
- А, если я скажу тебе любить! Ты будешь меня любить?
- Как скажите, Виктор Николаевич.
- Ты такая покорная?
- Так подчиненные всегда влюблены в своего хозяина, а я у вас давно работаю, значит, давно вас и люблю...
- Что ж ты молчала? Мне поговорить не с кем, а тут любовь моя пропадает! Где говоришь, встретимся? Ты лучше меня знаешь комнаты в этом доме, и они на месяц в нашем распоряжении. Жаль, что неделю мы потеряли. Куда вино принести?
- Вы не шутите? А то завтра меня возьмете и уволите!
- Полина, я приглашаю тебя на романтическое свидание без свидетелей! Говори, где здесь лучшая спальня?
- Лучшая спальня у Самсона. А вдруг он вернется? Лучше вы ко мне придете.
- А почему ни ко мне?
- У меня надежнее. Жду вас вечером после ужина.
- Разумно, я приду...
Виктор Николаевич давно жил праведной жизнью, он уже и забыл, какая она любовь без жены. Красивый мужчина с густой шевелюрой наполовину седых волос, появился на пороге спальной комнаты Полины. Он был несколько обескуражен простым убранством ее комнаты.
У него в комнате все было в стиле люкс, а у нее словно свалка старых вещей далеко не антикварного вида. Среди этого мебельного хлама сидела приятная женщина в платье с белым воротником и в белых босоножках на босых ногах. Его чувства попали в состояние облома, не по приколу хозяину любить служанку в нищих условиях.
- Полина, перейдем в холл, там приятнее, и вид из окна лучше.
Так ангел любви куда-то улетел.
Полина, выпив вина в присутствии Виктора Николаевича, почувствовала, что она человек. Ей импонировало его внимание, рядом с ним ей приятно было находиться. Она перестала себя чувствовать горничной, душа ее возвысилась до уровня собеседника, и она спокойно отстегнула белый воротник со своего платья. Невольно женщина потянула молнию на платье до груди, маленькая золотая цепочка лучше подходила к моменту их общения.
Виктор Николаевич и Полина вышли из-за стола и, не сговариваясь, направились к его спальне. Обстановка полностью соответствовала моменту. Оба они были высокие и в меру стройные, остановились они у кровати и обнялись в порыве, проснувшихся чувств.
Редкое единство взглядов привело их в душ. Они стояли под струями воды, улыбаясь, словно смывали с себя прикосновения прошлой жизни. Ей доставляло удовольствие касаться его тела в струях прохладной воды.
Он с внезапным желанием, и с большим удовольствием ощущал новые, волнующие импульсы в своем теле, о которых последнее время подзабыл. Они вытерли друг друга полотенцами, не касаясь себя, словно их души уже переселились в любимые тела.
Так и дошли они до кровати, продолжая ощущать себя в двух кратном увеличении импульсов желания. Желание, страсть, влечение, прикосновение, поцелуи, объятия воссоединили их требующие любви тела. Они поплыли по воле волн царственного желания любви.
Платон сделал так, что новые звонки с предложениями антикварной мебели поступали к нему. Он наклеивал на мебель янтарные камни, после этого заказ поступал к Анфисе. Вот откуда взялась в разных местах мебель с янтарями! Платон скупил все янтарные бусы в городе и заказал их за его пределами. А Анфиса верила в чудеса. Только первые предметы мебели были янтарными на самом деле, да еще конторка.
В каждом деле важен результат. И вновь стоял готовый к продаже трельяж с янтарями, а Платон услышал очередное предложение от неких наследников. Ему предлагали шкаф - шарманку, естественно без янтаря, а у него весь запас кончился, хоть объявление давай: скупаю янтарь.
Если мебель была без янтаря, то она попадала на реставрационные работы в магазин, а если на ней находился хоть один янтарь, то она попадала к отцу Родиона Селедкина. Вот в чем состоял прикол и бизнес любовь, хотя второго случая судьба не предоставила.
ГЛАВА 11.
Самсон от Платона узнал о готовом трельяже с янтарями, и немедленно появился перед очами Анфисы. Она мысленно обругала Платона, так ей не хотелось с трельяжем расставаться, но клиент есть клиент. Вслух Анфиса сказала, что такой предмет интерьера для продажи готов, в голове у нее промелькнула любовь с Самсоном.
Ехать, и демонстрировать трельяж Самсону у нее желания не было. Анфиса вспомнила про Леночку, та в последнее время стала такой модной женщиной, что не грех ее представить дорогому клиенту.
Леночка поехала показывать товар лицом господину Самсону. Трельяж с деревянными вензелями в тон янтарным часам, и с янтарями в лунках вензелей, светился в комнате Родиона.
Самсон, как увидел это сокровище, так и присел на распахнутый диван. Леночка подошла к трельяжу, встала рядом с ним на скрещенных ногах в черных босоножках на шпильках, отделанных крупными стразами по вырезу и по широкой застежке, расположенной в узкой части точеных ног.
Белые бриджи и черный топик, украшенный такими же стразами по воротнику на шее, завершали летний наряд девушки. Белые волосы крупными волнами опускались на молодую грудь, не рожавшей женщины. Ее грудь полностью скрывал топик, оголяя руки и плечи. Самсон смотрел то на солнечный трельяж, то на томную Леночку в летнем наряде, купленном на его деньги, о чем они и не догадывались.
Под руку меценату попался маленький флакончик, мельком посмотрев на надпись, он прочитал: 'пихтовое масло'. Самсон осмотрел диван, на котором сидел и заметил в углу простынь. На окнах сквозь офисные, прямые жалюзи просвечивалась решетка.
Леночка уловила взгляды импозантного мужчины, внешний облик которого превосходил все ее требования к мужчинам, но она продолжала стоять у трельяжа, как статуя.
Он забросил флакончик с коварным содержимым в угол комнаты, и встал с убогого дивана.
- Я беру этот трельяж, можете возвращаться в магазин.
Из закрытой одеждой груди женщины вырвался вдох сожаления, что такой мужчина так быстро появился и исчез из ее жизни. Трельяж привезли на дачу. Самсон пошел в свою комнату, но по дороге заметил дядю Виктора с Полиной, у которой грудь была закрыта, и белый воротник вокруг шеи довершал наряд.
Самсон подумал: почему красивые женщины стали прятать от него то, что ему больше всего нравится в их облике!? Племянник присоединился к компании, он смотрел на Полину, а думал об Анфисе, зря он ее вернул Платону, ну и что, что молоко у нее кончилась...
Леночка так захотела Самсона, что позвонила любимому Платону, и назначила ему встречу у себя дома, ведь его жена вернулась от Самсона...
А Самсон, дойдя до своей комнаты, тут же позвонил Элле, и сказал ей, чтобы она приехала на дачу к своему благоверному Виктору Николаевичу. Он меньше всего хотел увеличивать число наследников дяди Виктора, ведь у Виктора с Эллой детей не было, а у Полины была дочь Инна.
Инна в отсутствии матери замечательно третировала бабушку, пропадая на пляже, или у подруг, или на скамейке в парке с друзьями. Бабушке оставалось смотреть на часы, греть воду, отключенную на летний ремонт и по возможности молчать. На ее упреки Инна реагировала круто и неожиданно, поэтому бабушка кормила внучку и помалкивала.
После отличной любовной ночи, проведенной с Полиной, Виктор предложил ей привезти на дачу Инну. Он прекрасно знал, что еще такая ночь ему в ближайшие дни не под силу и решил упрочить свое отношение с женщиной, сделав приятное предложение ее дочери.
За Инной он сам съездил на машине. Инне на даче очень понравилось, она внесла оживление в местное общество и частенько сидела с Виктором Николаевичем в его беседке, пока ее мать работала по дому. Она от скуки обошла дачу Самсона, заметила странные окна, закрытые ставнями. Инна приоткрыла ставни, за ними были стекла, ажурная металлическая решетка, плотные вишневые портьеры.
Девочка не выдержала любопытства и спросила у матери:
- Мама, что находиться в комнате, в которой на окнах есть ставни? В других окнах решеток нет, и шторы легкие.
Полина ответила:
- Инна, у меня нет ключей от этой комнат.
Инна этот же вопрос задала Виктору Николаевичу.
Он ответил:
- В комнате находится семейный музей, который пока еще в стадии подготовки.
Повар ничего не добавил к информации. Зато охранник, которому пришлось заносить в комнату славянский шкаф, сказал, что в комнате находиться склад древней мебели. Поговорив с охранником, Инна попросила выпустить ее за ворота, чтобы осмотреть дачный поселок, пообещав ему вернуться через час. Дачный поселок состоял из внушительных заборов с большими, новыми домами. Ничего интересного девочка для себя не обнаружила, если не считать машину, выезжающую из чужих ворот. Она попросила довезти ее до города.
Инна оказалась на свободе. Трое суток она гуляла по подругам, потом появилась в квартире отца. Степану Степановичу она рассказала о даче с музеем, который так и не видела, тот сразу понял, куда исчезает вся антикварная мебель с янтарями в деревянных вензелях. Выпросив у отца денег на жизнь, она пошла к бабушке, у нее и осталась до возвращения Полины с дачи.
Степан Степанович что-то пропустил в этой жизни, все женщины вышли из-под его власти, хоть шаром покати, а никого нет. Инесса Евгеньевна куда-то уехала, исчезла и Полина, не сказав ему ни слова. Оставалась на месте его первая женщина, мать Паши. На безрыбье и рак рыба, поехал Степан Степанович навестить мать своего старшего сына.
Удивительная была женщина Зинаида, она всегда спокойно реагировала на отъезды и возвращение блудного Степана Степановича. Паша ухмыльнулся отцу и ушел к другу. Степан Степанович и Зинаида оставались вдвоем, как два старых друга: без большой любви, без эмоций, просто сидели и беседовали.
Он оставил ей деньги, но чувства в нем не возникли, словно все давно бурьяном поросло. Косить бурьян чувств было лень. Поговорив немного о Паше, Степан Степанович уехал в свою холостяцкую квартиру.
Он решил осуществить задуманное, его безумно тянула Анфиса. Степан Степанович приоделся и пошел к ее дому в надежде, что она появится с коляской во дворе. На этот раз ему повезло.
Первым вышел из подъезда Платон и ушел в сторону дома Леночки. Вскоре появилась Анфиса с детской коляской. Степан Степанович встал перед ней, как Орфей. Он весь лучился силой, желаньем и любовью к молодой матери. Анфиса грустно улыбнулась ему и покатила коляску по своему излюбленному маршруту в парке. Степан Степанович пошел рядом. Они разговорились.
В это время к ее подъезду подъехала крутая, большая машина Самсона, он вышел из нее и увидел силуэты Степана Степановича и Анфисы на аллее парка. Драка с могучим Степаном Степановичем в планы Самсона не входила.
Самсон подъехал на машине к аллее, вышел навстречу парочке, и просто сказал:
- Привет! Степан Степанович, а твоя жена Полина у меня на даче обслуживает своего начальника Виктора Николаевича, а вчера они в холле пили вино.
Степан Степанович в лице изменился.
А Самсон продолжал говорить, улыбаясь:
- Если хочешь, я тебя к ней отвезут на свидание, - и он кивнул своему шоферу.
Что оставалось делать Степану Степановичу? Любовь - любовью, но гражданская жена дороже. Он сел в машину и его повезли к ней на дачу. Он достал из кармана янтарные четки, они помогали ему принимать правильное решение.
Самсон остался на аллее парка, с детской коляской, в которой еще не уснул его сын... или не его.
Степан Степанович проехал квартал на машине Самсона и попросил шофера остановиться, ему стукнуло в голову, что мешать Полине он не будет, а лучше пойдет домой. Он, войдя в дом, лег ничком на диван.
Проснувшись, на автомате позвонил Анфисе. Она, почувствовав шестым чувством, охлаждение к ней Платона, пригласила Степана Степановича к себе в гости.
Выспавшийся Степан Степанович приехал незамедлительно...
Хороший ужин довершил объединение. Рядом со Степаном Степановичем Анфиса чувствовала себя хорошо. С ним было спокойно и надежно. А он поделился с ней своей информацией. Она не особо удивилась, и сделала предположение, раз есть комод, шкаф, то должна быть еще предметы.
Степан Степанович намек понял, и предложил предоставить наброски двух ново-древних предметов. Дерево теперь старили до изготовления мебели. Платона они решили не подключать, а все сделать не мебельной фирме Степана Степановича, а янтарь купить в другом городе.
На следующий день Анфиса встретила Самсона. Они дошли с детской коляской до местного пляжа. У пруда в вечерних лучах солнца лежали несколько человек. Две девушки привлекли всеобщее внимание. На одной из них были только маленькие трусики, а открытые для публики груди, свободно волновались от ее дыханья.
В трех шагах от них на скамейке сидел молодой мужчина, и тянул пиво из банки, не отрывая глаз от доступных взгляду грудей. Самсон от того зрелища почувствовал пробуждение своих желаний, он готов был оторваться от Анфисы и ринуться к доступным грудям.
Она это почувствовала и просто сказала:
- Самсон, идем в твой номер в гостинице, ко мне домой нельзя, Платон может вернуться.
- Анфиса, а как же малыш? Ему надо есть, а в гостинице нет детского питания.
- Да, не волнуйся, ты, у меня вновь появилось молоко.
- Но оно ведь кончилось?
- Не кончилось, а несколько дней его действительно было мало, а сейчас вполне хватит покормить нашего сына, если ты молоко не съешь за него.
- Не съем, оставлю ребенку. Жаль, что я потратился на эту дачу, теперь у меня в городе нет квартиры. Ладно, пойдем в мой номер в гостинице, это здесь рядом.
- Я знаю.
Они поцеловались, проходя мимо пляжа, унося импульсы любви... Ребенок спал, его оставили спать в коляске. Самсон и Анфиса, приняв душ, вступили в новую фазу своей любви, но без участия грудного молока.
Самсон отодвинулся от Анфисы и спросил, глядя в гостиничный потолок:
- Анфиса, у тебя была однокомнатная квартира, она еще есть? Мне этот номер в гостинице обходится в копеечку.
- Тяжелый случай. После рождения малыша мы из моей однокомнатной квартиры переехали в трехкомнатную квартиру Инессы Евгеньевны. А она, скрипя зубами, переехала в нашу квартиру. Дальше - хуже. Мою квартиру она отдала Родиону, его квартиру забрала для реставрационной мастерской, так, как она находится на первом этаже, а себе она купила двух комнатную квартиру в новостройке. Вот и все!
- Слушай, а чего я тут с тобой время трачу, если у тебя квартиры нет? Шла бы ты к своему Платону, раз у вас на троих теперь трехкомнатная квартира.
- А у нас с тобой сын, ты забыл? И у тебя есть загородный дом!
- Но у тебя нет ничего, ведь квартира у вас общая!
- У меня есть наш сын.
- Так забирай его и дуй к своему хозяину квартиры!
- Как, знаешь! Платон отец ребенка, а не ты, Самсон! Как бы он мог быть твоим ребенком, если мы с тобой познакомились через твой аппетит, к грудному молоку? - сказала Анфиса, покормив грудью, проснувшегося в коляске малыша и вышла на улицу.
Темнело, тополиный пух притаился среди травы.
Анфиса с помощью случайного помощника поставила коляску с малышом в автобус и поехала домой.
Платон с Родионом сидели в креслах рядом с мраморным столом, и пили пиво.
- Платон, вон она, приехала, - вскричал Родион и пошел в соседнюю квартиру.
Платон поцеловал Анфису. Жизнь есть жизнь. Невостребованная любовь Платона требовала выхода. Ребенок спал. Пришлось Анфисе второй раз за вечер выполнить супружеский долг.
Долг есть долг.
Самсон, послав подальше бедную Анфису, элементарно уснул. Ему снился любимый сон...
... Самсон сидел на крыше небоскреба и болтал ногами, посматривая вдаль. Сегодня на его долю свалились неприятности мирового масштаба. Его бесконечно грустные глаза осматривали зону действия без доступа в сеть взаимосвязей.
Он тосковал о бескрайних просторах совсем другой страны. Да, там бы его никто не загнал на крышу небоскреба, поскольку там их не было, в том смысле, что на бескрайних просторах не было смысла строить небоскребы. Да и зачем скрести небо зданиями, если есть обыкновенный простор для счастья?
Так вот в чем дело! Скрести можно лед коньками, которые он бросил в гостинице. Вот пусть они там и лежат! Нет, он не хоккеист! Хотя, как сказать, этот вид мужского спорта он любил с детства. Сколько себя Самсон помнил, он всегда себя помнил на коньках на ледяной арене. Ну почему он сломал клюшку о голову именитого хоккеиста?!
Вот теперь сидит на крыше, сбегая от всех видов наказаний, а тот хоккеист только пошатнулся. Так, с этого места поподробнее, пожалуйста, - сказал он сам себе. Клюшка сломалась, а соперник только покачнулся. Значит, клюшку кто-то повредил до выступления! Тогда за что его наказывать? Что он такого сделал?
В этот момент над ним закружил вертолет. Голос, усиленный микрофоном, приказывал Самсону подняться на борт вертолета.
Вертолет опустился на крышу небоскреба. К нему подбежал его тренер и попытался словами воздействовать на своего подопечного хоккеиста.
- Самсон, все в порядке! Тебя никто ни в чем не обвиняет! Некто хотел занять твое место в сборной команде и довел тебя до бешенства. Платон подточил твою клюшку, а потом ловко замазал слабое место. Да, Платон - именитый хоккеист, но его время в прошлом. Ты - наше будущее и наша надежда!
Самсон, медленно отталкиваясь руками, стал отползать задом от края здания. Но в этот момент над ним оказалась еще одна птица. Ее огромные черные крылья отбросили тренера к вертолету. Нечто оранжевое склонилось над Самсоном.
Красный клюв схватил хоккеиста за жилет и оттащил его от края вселенной. Еще пару секунд и кондор во всей своей красе поднял Самсона над крышей. Он парил над небоскребом, ощущая всю прелесть розоватых лап птицы.
Кондора только накануне выпустили на волю, гордую птицу тянуло в город.
Он воспринимал здания, как горы. Люди для него были потенциальной падалью, и их было много. От человека, сидящего на крае крыше, веяло вечностью, его жизнь висела на волоске, он уже был падалью, значит, он был потенциальной пищей. Кондор воспринял вертолет, как соперника и решил отобрать у него свою пищу, что он и сделал.
Самсон нервно схватился за кольца на лапах птицы, чтобы не уйти в свободный полет между гигантскими зданиями. У него не было страха, он прошел это чувство, сидя на краю крыши. Азарт - вот, что владело им в полной мере! Он летел! А тренер остался ни с чем. Пусть теперь тренирует Платона.
Жизнь была прекрасна. Кондор почувствовал хватку жертвы, скосил на человека красные глаза и полетел над океанским побережьем. У кондора на примете было одно место, где никто не помешал бы ему съесть свою жертву.
Вертолет закружил над кондором.
Но птица, сложив крылья, практически нырнула в золотистые листья кленов. Самсон почувствовал, что когти разжались, и он сам отпустил кольца на лапах. Молодой человек приземлился на опавшие листья клена и с восхищением осмотрел диковинную птицу.
Кондор сел на ближнюю скамейку и безвинно взирал на человека. Они друг другу понравились. Где-то верху кричал тренер в мегафон, но это никого не волновало.
Самсон подошел к кондору, погладил черное оперение и почувствовал в нем родственную душу. Оставалось придумать, как им жить дальше. Почему-то Самсон ощутил в кондоре неуверенность, словно он был первый день на свободе.
Решение пришло мгновенно, но показалось нелепым. Где жить хоккеисту с кондором? Конечно на льду! Самсон привык носить на себе вес хоккейной формы. Кондор весил не меньше. Он погладил птицу, и почувствовал, что его погладили в ответ. Цирк на льду! Если из него не получился выдающийся хоккеист, то из него вполне получится ледовый циркач с живыми крыльями кондора на плечах.
Кондор распахнул свои трех метровые крылья, показывая белые полосы. Дух у Самсона перехватило от такой красоты. 'Мы сработаемся', - подумал он. И кондор обнял его огромными крыльями в знак согласия. Между ними возникла взаимосвязь, еще неосознанная, трепетная, но она нарастала и крепла с каждой минутой. Не успел он помечтать о выступлениях с кондором, как огромная птица взмахнула крыльями и улетела.
ГЛАВА 12.
Полина за месяц отмыла все помещения дома Самсона, последней комнатой был местный музей, ключи от которого она получила в последнюю очередь. В комнате с вишневыми портьерами ей было немного жутко, казалось, что предметы старины были живыми, они светились и подмигивали солнечным янтарями. Она, дрожа всем телом, протирала загадочную мебель, утыканную солнечными камешками. С величайшим наслаждением закрыла она дверь этой комнаты, радуясь, что срок ее работы на даче подошел к концу. Она получила расчет.
Виктор Николаевич, уезжающий одновременно с ней, подвез ее до дома, а сам поехал в гостиницу, не заглянув в свою квартиру.
На следующий день на дачу приехали Самсон и Анфиса, кроме них там был повар и охранник. Она отметила чистоту, царившую везде в этом современном доме. В отличие от прошлого раза, она настояла на первоочередном визите в музей. В комнате с закрытыми ставнями, с плотными бархатными портьерами вишневого цвета, пришлось включить свет.
Мебель была Анфисе вся знакома, она отметила, что размеры комнаты позволяют добавлять в нее предметы, это больше всего ее интересовало.
- Самсон, все хорошо, но стены современные, они портят интерьер и общее впечатление. Не лучше ли сделать стены из деревянных панелей, выполненных под старину? И еще: нельзя ли добавить маленькую комнату к музею и собрать две коллекции отдельно: столовую и спальню.
- Анфиса, как ты глобально мыслишь! Я с тобой полностью согласен, но сейчас у меня на это нет свободных средств, хотя в скором времени они будут непременно.
- Ладно, отделка стен помещений музея за мой счет. Надеюсь, еще одну комнату вы сюда добавите.
Самсон мысленно обрадовался, что правильной дорогой шли его мысли, видимо Анфисе он очень понравился. Хороший план!
Виктор Николаевич после посещения музея Самсона, в последний день жизни на даче, не мог больше работать в своем янтарном кабинете, ему все казалось, что он сидит в музее, и чтобы избавиться от назойливой мысли, он позвонил:
- Самсон, привет, это я! Слушай, хочу отдать в твой музей свой янтарный кабинет.
Самсон присвистнул и ответил:
- Беру, не гладя, если он от Анфисы.
- От нее.
Самсон позвонил:
- Анфиса, Виктор Николаевич предлагает мне янтарный кабинет в музей, хочу под музей выделить четыре комнаты, надо подумать над названиями и над оформлением.
- Самсон, над этим надо подумать, а результат я покажу. Договорились? Я знаю планировку твоего дома, ехать к тебе мне не обязательно.
У Самсона возникло ощущение, что его за уши отодрали, как маленького, но и подарки он стал получать весьма весомые.
Виктор Николаевич подарил маленькую, породистую собачку Инне. Она взяла ее на руки, и больше никому не отдавала, живая игрушка ее вполне устроила.
Полина вскоре сказала Виктору Николаевичу, что у них будет ребенок.
- Полина, быть не может! Мне сорок лет! Детей нет! А если это ребенок Степана Степановича?
- А мне всего тридцать лет, и Степана Степановича в моей жизни нет уже два года, он только иногда передает деньги для Инны.
- Что делать будешь?
- И ты спрашиваешь? Я оставляю ребенка, а ты поможешь мне пару первых лет с малышом, дальше я сама проживу.
- О чем речь! Помогу, чем могу! Я теперь сто процентный мужчина!
Виктор Николаевич тут же сообщил новость своей жене Элле. Элла, странное дело, без тени ревности, сказала, что ребенку надо помочь родиться и взять его потом себе. Эту новость от своей жены, Виктор Николаевич пересказал любовнице Полине.
Полина ответила весьма неожиданно:
- Ребенка кормить грудью буду я, первый год он будет со мной, а вы с ним можете гулять, а дальше будет видно. Дело в том, что я боюсь - рака груди, а у женщин, кормивших детей грудью дважды, его практически не бывает. Я такое где-то слышала.
- Договорились. Береги себя, будем вместе воспитывать нашего ребенка. Кстати, для Инны я буду перечислять некую сумму денег с сегодняшнего дня.
Полина такого счастья и не ожидала.
Степан Степанович, услышав от Полины сенсационную новость, ухом не повел, а только подумал, как хорошо, что он к ней на дачу в машине Самсона не поехал, а то бы ребенка ему приписали.
Полина решила заставить Инну сделать селедку под шубой, но девочка сделала вид, что не услышала. Через сутки мать повторила задачу. Дочь разревелась, разрыдалась. В ответ она услышала вопли матери, перечисляющей ей наказания. Девочка поняла, что лучше пойти и сделать треклятую селедку под шубой. Она еще раз спросила, что надо для этого сварить и сколько.
В большую кастрюлю Инна налила воду, положила в нее пять штук вымытой свеклы, две моркови и четыре картофелины. В другую кастрюлю, но меньшего размера, она насыпала соли, налила холодной воды, и положила пять яиц. Дальше предстояло самое сложное: разделать селедку, удалив из нее все косточки. Мать показала, как надо разделывать селедку.
Надо сказать всем нравится разрывать селедку на две части за хвост, тогда все основные косточки скелета сами выходят из селедки.
А дальше начинается мука с маленькими косточками, а потом надо разложить мелкие кусочки селедки на блюдо, и постепенно покрывать селедку шубой, состоящую из тертых овощей, яиц, майонеза...
В гости к Полине пришел Виктор Николаевич. Мать и дочь ему очень обрадовались, видя в его руках вкусные продукты. Стол получился праздничным, но настроение в целом было такое, словно приспустили флаг на корабле. Мужчина был озадачен тем, что ему поспешно пришлось разойтись с Эллой. Инне пришлось открыть правду, что скоро у нее будет брат или сестра. Девочка в первый момент обрадовалась, а во второй впала в тоску. Возник момент, когда все втроем были готовы разреветься.
Выход нашелся.
Полину неожиданно скрутило от боли так, что она сжалась в комочек и выскочила из-за стола. Ее не было долго, когда она появилась, то сказала, что ребенка не будет, не получилось. Виктор Николаевич обхватил рукой свои челюсти, ему казалось, что его зубы все одновременно заболели. Он почувствовал боль в сердце и стал оседать со стула. Полина сама лежала, скорченная от боли и не могла встать.
Инна посмотрела на страданья взрослых и бросилась к телефону, вместо скорой помощи она позвонила отцу. Степан Степанович был дома, и бегом прибежал к ним, благо дома находятся в одном квартале. Его соперник лежал и еле дышал.
Степан Степанович достал из своего кармана таблетки от боли в сердце и дал их Виктору Николаевичу. Потом он подошел к Полине, с которой не жил и не разводился из-за ее криков. Он подержал огромную ладонь на ее животе, и боль из нее стала выходить, словно своей ладонью он ее вытягивал.
Потом он позвонил в гостиницу и вызвал Эллу, не спрашивая разрешения у больных. Пока Элла ехала к ним, Степан Степанович сел за стол и съел всю селедку под шубой, потом позвал Инну прогуляться с ним по свежему воздуху, после очередного дождя. Элла вбежала в квартиру, посмотрела на Виктора Николаевича, вздохнула, подняла его. Он поднялся с ее помощью и пошел к прежней, благополучной жизни.
Полина осталась одна, она лежала и смотрела на стол, где не было селедки под шубой, но ей она была больше не нужна.
Инна, подаренную ей Виктором Николаевичем собачку, привезла ему на дачу. Маленькая собачка обладала звонким лаем, чем очень надоела молодой хозяйке. Собака лаяла в ответ любой собаке, чей лай доносился до квартиры, где она жила. Она лаяла на любой хлопок лифта. Она лаяла ночью, если кто просыпался.
Иногда лаяла просто так, иногда от возмущения, но всегда звонко и пронзительно. Собачка на даче немного боялась простора, и лаяла от страха перед большим пространством. Еще она полюбила скулить и лаять под дверями, куда поставили мебель с вырезанными зверями.
В остальное время собачка любила стоять рядом с человеком, принимающим пищу. Выпросить кусочек недозволенной пищи - это было ее любимым занятием. Есть собачий горох ей меньше всего хотелось...
Освободив себя от собаки, Инна проколола язык, подвесив на него украшение, чем вызвала натуральный гнев своей мамы Полины. Мать от возмущения и ругательств зашлась в крике, и долго кричала на Инну.
Результатом прокола языка был домашний арест Инны до начала школьных занятий. Свобода закончилась дачным заточением, и Инна вынуждена была общаться с маленькой, лающей собакой.
Девочка первая поняла, что собака у музейных дверей лает наиболее звонко до боли в ушных перепонках. Она сказала об этом Виктору Николаевичу, тот в шутку или всерьез ответил, что за дверями живет настоящее приведение и тревожит чуткую душу собачки.
Инна шутку поняла буквально, она взяла ключи от музейных комнат у матери, и одна зашла в смежные комнаты, в которых стояла темная мебель. Девочка села на стул, посмотрела на карнизы мебели, украшенные вырезанными из дерева зверями, она вынуждена была запрокинуть голову, и эта голова у нее медленно закружилась. Она потеряла сознание.
Собачка бродила по даче и скулила, она искала свою маленькую хозяйку, и первая обнаружила приоткрытую дверь в музей. Шустрый носик пролез в приоткрытую дверь, вскоре все здание огласилось звонким, счастливым даем собаки, нашедшей свою хозяйку.
Острые зубки ухватили джинсы и стали дергать их из стороны в сторону, пытаясь заставить посмотреть на него девочку, но она молчала, тогда собака залаяла так оглушительно, что на ее зов прибежала Полина. Она увидела лежащую на стуле дочь, закричала в унисон собаке, взяла дочь на руки, вынесла ее из комнаты, донесла до дивана в холле первого этажа.
На шум подошел Виктор Николаевич.
- Полина, что случилось с Инной?
- Сознание потеряла и в себя не приходит!
- Она таблетки пила?
- Да, она ведь себе язык проколола, неизвестно какой иголкой. Я ее заставила вынуть украшение. Язык мы продезинфицировали, а у нее ангина еще началась, я добавила ей антибиотиков, да еще ее занесло в этот музей!
- Врача вызвать?
- Да не хочется вызывать врача. Мне непонятно, почему она потеряла сознание? Я ее нашла из-за лая собаки, в музее на стуле.
- А снотворные ты ей не давала?
- Антибиотики плюс таблетки от аллергии на эти антибиотики, и больше ничего, от них она сознание никогда не теряла, слабость могла появиться, но не больше, хотя сонливость не исключается.
- Да спит она! Проснется, посмотрим, что дальше делать, пусть тут спит, я рядом посижу, книгу почитаю.
- Спасибо, Виктор Николаевич, а я музей закрою, ключи от комнаты Инна так в руке и зажала.
Полина вынула из руки дочери ключи и пошла в музейные комнаты. Дверь была открыта настежь. Она заглянула внутрь комнаты и свалилась на пол... Виктор сидел рядом с девочкой и о Полине не беспокоился. Собака дремала рядом с Инной.
Виктор Николаевич, вернувшись в город, навестил нового директора антикварного магазина, он решил рассказать ей о мистичности мебели, которую она продает.
Анфиса спросила:
- Виктор Николаевич, родной мой покупатель! Что ли мы с тобой не знакомы? Чем ты не доволен, скажи.
- А чего говорить, вся твоя мебель с мистическим уклоном получается.
- Так, за этот довесок надо бы цену поднимать, мебель настоящая, антикварная!
- Настоящая мебель, говоришь? А человек посмотрит на нее и в обморок падает!
- Знаешь, что господин хороший, не нужна мебель, вези назад - куплю.
- Не могу, последний комплект со зверями облюбован духом Самсона и не подпускает никого в комнату.
- Вот это да! Вот это дощечки из тайги!
- Чему радуетесь, не пойму?
- Уникальности изделия.
- Лучше бы обычную мебель продавали! - сказал Виктор Николаевич и покинул офис.
Анфиса задумалась, значит, получилась антикварная мебель, а младший Селедкин настоящий, потомственный мастер! Она вызвала Родиона Селедкина и вручила ему премию внушительного размера.
У того глаза округлились, а Анфиса сказала одно слово:
- Заслужил!
В кабинет вошел мужчина высшего качества, так в своем мозгу Анфиса дала определение, вошедшему мужчине. Холеное, благородно лицо, величественная осанка, плечи отведены назад, живот отсутствовал.
Посетитель, одетый в костюм неопределенного цвета, но весьма дорогой, и хорошо на нем сидящий по всей великолепной фигуре, поздоровался с владелицей салона антикварной мебели и предложил ей умопомрачительный контракт.
Проще говоря, господин Самсон положил на стол перечень предметов старинной мебели, необходимой ему для создания музея своих предков. Дело в том, что Анфиса написала бизнесмену его биографию до пятого колена, коим он хотел зацепиться до фаворита и великого человека своего времени, графа Орлова. Легенду прошлого для нынешнего предпринимателя, необходимо было подкрепить настоящими предметами старины!
Анфиса решила, что янтарные часы, как изюминку коллекции продаст ему за огромные деньги вместе с конторкой и комодом. А пока часы стояли у нее дома. Прочитав предварительный перечень предметов, она успокоилась, многое она могла поставить в личный музей предпринимателя.
Связь с общественностью у нее была налажена, летом она брала на работу студентов, которые занимались тем, что находили предметы старины. Господин Самсон предлагал поставить требуемые предметы в минимальные сроки, оплата наличными. Для большей важности он выложил перед Анфисой приличную сумму денег на первые расходы. Анфиса вызвала бухгалтера и на глазах предпринимателя деньги официально оприходовала.
Анфиса предложила Самсону деловое соглашение: она поставляет ему антикварную мебель, украшенную янтарями, а он расплачивается за мебель для его музейной дачи, берущей начало от графа Орлова, от 1770 года. А кто не хочет пожить в интерьере, в котором сама царица почивала?
Платон не мог простить Анфисе визит Самсона. Его он ненавидел всеми фибрами своей души. Но Платон не был столь могучим мужиком, и осознавал, что физические силы у них разные, и от этого только больше его ненавидел, он еще продолжал сомневаться, а сын чей? Его или Самсона?
На пике этой затаенной злобы, он приметил Леночку, продавца из антикварного магазина. Стал оказывать ей посильное внимание, тем и отводил свою душу от ненависти. Анфиса почувствовала, что Платон к ней охладел, но дел с малышом было так много, что она даже радовалась его холодности, у нее на него сил не оставалась.
Договора Анфиса выполняла, если Самсон дал деньги на мебель, то она ее и собирала. По расчетам получалось, что на выданный аванс, как пасьянс складывались: славянский шкаф, янтарные часы, комод и конторка с янтарями, дубовый стол и новые стулья под этот комплект, доведенные до совершенства умелыми руками старшего Селедкина.
Все было выполнено честно, и весь комплект стоял в квартире Родиона, под его неусыпной охраной. Он и порадоваться не успел, как к нему в квартиру позвонил заказчик с охранниками.
Родион о заказчике знал. Мобильный телефон ему купили для такого случая, он нажал на номер телефона Анфисы. За дверью послышался стук и угрозы, но он успел сказать, что заказчик прибыл.
Металлическая дверь гремела от ударов. Родион открыл дверь и отскочил в сторону, мимо него в комнату ворвались три человека, и остановились в немом изумление: из шкафа, часов, из стола и одного стула, в который вставили донорский кусочек дерева из шкафа, шло белое свечение, подсвечивая янтарь, словно солнечными лучами.
Казалось, предметы переговариваются.
- Не обманула, - прошептал Самсон. - Красота, какая! Мебель, я ваш новый хозяин, я заберу весь комплект, прячьте свое свечение.
Родион надеялся, что мебель съест наглеца, но предметы промолчали, они покорно погасили свой белый свет и янтарь.
ГЛАВА 13.
Янтарный набор мебели продали достаточно удачно. Анфиса рассчиталась со всеми участниками проекта в рабочем кабинете. Господин Самсон не пожалел денег за конторку с янтарями. Благодаря чему Платон пересел на новую машину, что было выгодно в первую очередь Анфисе, он становился ее любимым мужчиной и шофером по совместительству. Он решил взять новую даму для себя даром.
Самсон привел себя в порядок, посетил все салоны красоты, даже мышцы покачал, но явился с букетом в кабинет бывшего директора антикварного салона, известного в своем городе, благодаря ее находчивости.
Инесса Евгеньевна сидела в своем кабинете и просматривала наброски Платона Николаевича, мельком посмотрев на Самсона, она сказала, что есть предположение, что в одном из соседних городов найдена еще одна реликвия прошлого с янтарями.
Кто бы сомневался, - подумал Самсон, а вслух сказал:
- Дорогая Инесса Евгеньевна, спасибо вам за участие в создание музея, примите мой скромный букет, - и поднес ей великолепный многоярусный букет цветов. - У меня есть предложение: посетите мою скромную дачу, посмотрите музей в действие через неделю.
- Самсон, возражений нет, заезжайте через неделю, если не забудете о своих словах.
Самсон прислал Инессе Евгеньевне приглашение на открытие музея своего предка. Ехать на официальную церемонию она не захотела.
Анфиса согласилась поехать на открытие музея, от домашних хлопот она порядком устала, а тут появился повод выйти из дома. Она купила новую одежду, новые туфли, в которых и в гареме не грех было бы показаться, так подумала о них Инесса Евгеньевна.
В назначенный день за Анфисой заехала машина Самсона. Музей находился за пределами города.
'И откуда берутся просторы'? - думала Анфиса, сидя на заднем сиденье машины. Она смотрела на пейзаж за окном, на бесконечное мелькание зеленой массы деревьев, или полян, даже полей, покрытых зеленой растительностью.
Случайно ее взгляд упал на шофера, она вздрогнула, шофер показался ей странным. Она невольно застегнула на груди молнию легкой белой курточки, и отвернулась к окну с мыслью, что уж очень долго едут они к музею.
За окном замелькали дома дачного поселка, заборы один выше другого, на укрепленных стенах стояли камеры наблюдения, металлические ворота катались по рельсам, охраны не было видно, но она явно подразумевалась.
У одной такой современной крепости остановилась машина. Дверь машины бесшумно открылась, открылась и дверь в ограждении современного замка, впуская Анфису на территорию особняка. Людей не было видно.
'Ничего себе открытие музея,- подумала Анфиса. - Людей нет, здание более чем современное'.
Она посмотрела на внушительный дом с башенками, своего рода мини дворец. Идти в дом Анфиса не решилась, она села на скамейку рядом с небольшим фонтаном. Из пасти льва, покрытого позолотой, струилась вода.
«Как в сказке 'Аленький цветочек', - промелькнула в ее голове, - все есть, людей невидно, неслышно». Она еще раз посмотрела на ворота, они были закрыты. Машина, в которой Анфиса приехала, не въезжала на территорию особняка.
Солнце припекало. Анфиса сняла с себя белую курточку, положила ее на белую сумку, украшенную большой брошкой вместо замка. Сумку Анфиса поставила на скамейку, и, откинувшись на спинку скамейки, прикрыла глаза. Она задремала под легкий шум воды фонтана.
Самсон посмотрел сквозь легкие шторы на спящую Анфису. Грудь кормящей женщины, белая, пышная выглядывала из маленького белого топика. Русые волосы крупными волнами лежали на ее плечах. На ногах бело - золотые туфли заканчивались шнурками почти у колен, где начинались светлые бриджи.
У него появилась простая, мужская мысль, взять ее на руки, отнести в спальню, вместо открытия музея. Он надел белые брюки, светлые без пяток босоножки, снял с себя майку, и в таком виде спустился к Анфисе. Анфиса крепко спала. Он взял ее на руки, и понес в спальную комнату, где положил Анфису не белое, шелковое покрывало.
Кондиционер поддерживал в комнате прохладную атмосферу. Анфиса сквозь сон почувствовала прохладу, ей захотелось укрыться. Самсон посмотрел на божественную, нежную грудь, кормящей матери и прикрыл ее огромным, белым полотенцем. Потом он подошел к кальяну, и слабое средство, затуманивающее мозг, постепенно заполнило комнату. Легкие грезы окутали мозг, уставшей молодой матери.
Два бокала легкого вина, виноградная лоза на золотом блюде, стояли на столе с прозрачной столешницей. Анфиса невольно потянулась к бокалу, жажда еще во сне стала ее мучить, от непонятного привкуса на губах. Залпом, выпив бокал, она взяла одну виноградинку, и только тут заметила внимательный взгляд хозяина.
Самсон нажал на пульт, темные шторы на окнах опустились, легкий полумрак окутал комнату. Молния на топике оказалась в руках мужчины в белых брюках. Его красивое лицо приблизилось к ее лицу, молния медленно расстегнулась на груди молодой женщины.
Грудь двумя волнующими окружностями выступала над двумя белыми чашечками. Самсон расстегнул застежку, расположенную спереди, для удобства кормления грудью. Он двумя руками держал в руке грудь Анфисы, пристально смотрел в ее глаза и медленно подносил сосок к своим губам, со стальным блеском в глазах. На соске выступило грудное молоко, он слизнул капли молока языком, потом охватил сосок губами, продолжая смотреть ей в лицо, и стал медленно сосать молоко из ее груди...
Вторая грудь наполнилась молоком.
Анфиса, словно окаменела. Из второй груди непроизвольно стало капать молоко на руку Самсона. Он разминал руками затвердевшую от молока грудь. Молоко капало на его руки, и на белое шелковое покрывало.
Анфиса молчала, онемев от изумления, приятная нега окутывала все тело, груди освобождались от молока, они становились мягче. Многодневная боль покидала грудь. Его руки в сладком, грудном молоке, расстегнули последнюю молнию на ее брюках.
Липкие пальцы медленно и нежно, сняли с молодой матери обувь, брюки, стянули последнюю, белую одежку... Она лежала на белом, шелковом покрывале, в русом облаке своих волос.
Самсон снял с себя белые брюки. Его мускулистая фигура приятно радовала глаза. Анфиса и не возмущалась, она просто вся подалась навстречу этому необыкновенно приятному человеку. Они обвились друг подле друга, как будто всегда были вместе.
Без слов, без единого звука они изучали друг друга нежными ладошками, пальцами. Его губы раскрылись так широко, что обхватили ее губы, его язык вошел в ее рот, белые зубы от языка не волновались, но кожные покровы рта приветствовали его язык, божественной истомой.
Он покорил ее всю без остатка. Равномерные движения тел без скрипа великолепной постели, были апогеем приятного знакомства...
Проснувшись, Анфиса не увидела в комнате Самсона. На себе она заметила простынь. Рядом с кроватью стоял столик с едой. На краю постели лежал шелковый халат. Анфиса надела халат, поискала глазами дверь в ванную комнату. Все удобства отливали кафелем. Она умылась, привела себя в порядок и вошла в комнату, но в ней по-прежнему никого не было.
Анфиса подошла к окну: между воротами и фонтаном стояла детская коляска, в ней спал ее ребенок, но людей во дворе не было.
Она быстро выбежала из комнаты и потеряла ориентир. Она не знала, как спуститься вниз. Двери, зеркала располагались кругами, или ей так показалось. Она прошла в одну сторону, дошла до конца здания, не найдя лестницы, повернула назад, прошла до конца коридора: лестницы не было.
По виду из окна Анфиса определила, что находится не ниже второго этажа, мало того, она забыла из какой двери вышла. В отчаянье Анфиса села в кресло в холле, потом подошла к окну, перед окном находилось озеро, оно было совсем маленькое, но по нему плавали два белых лебедя.
От злости она толкнула створку высокого окна. Окно раскрылось. Анфиса оказалась на полукруглом балконе. С балкона свисала лестница из веревок и круглых палок. Она уверенно перешла с балкона на веревочную лестницу и стала спускаться вниз.
На земле Анфиса попала прямо в руки Самсона, своим голым телом под шелковым халатом. Он нежно прижал меня к себе на одно мгновение, и поставил на землю. Голые подошвы ног коснулись мягкой травы зеленого газона.
Анфиса непроизвольно поцеловала губы Самсона, а сама в это время заметила арку. По ее мнению, сквозь эту арку она могла бы попасть к коляске с ребенком, стоящей с другой стороны дома. Самсон поднял Анфису на руки и понес к арке, от арки она увидела коляску.
Анфиса вырвалась из рук Самсона и побежала к своему ребенку. Малыш спал. Она поцеловала малыша и вопросительно подняла глаза на Самсона.
- Анфиса, ты поживешь у меня с моим сыном. Надеюсь, ты не возражаешь?
- Самсон, меня дома потеряют!
- Нет. Для всех ты на даче. Посмотри, как ты устала! Ты засыпаешь в любом положении, в любой ситуации. Отдыхай здесь, тебе все привезут.
- Я не ориентируюсь в твоем доме: он такой большой! И, где музей, на открытие которого я к тебе приехала?
- Все есть, но не сейчас.
- У тебя есть здесь люди? Мне одной твой дворец не убрать, вот уж действительно устану!
- Анфиса, у тебя будет няня с высшим педагогическим образованием, она уже в дороге. Здесь и сейчас есть: повар, и горничная. Для прогулок с ребенком существует дорога вокруг озера, расположенная в тени деревьев. Для любви есть я. Что еще тебе нужно?
- Свободу!
- Это и есть свобода в твоей ситуации! Поживи здесь немного, а сейчас идем, я покажу комнату для малыша, нашего малыша! Ты не представляешь, какого труда мне стоило смотреть на то, как ты попала в лапы своего Платона! Я уверен, твой Платон побежал к Леночке. Надеюсь, ты ее знаешь? Кстати, что у Инессы Евгеньевны было с этим Степаном Степановичем? Я позвонил в твою квартиру, дверь открыл он, и я от неожиданности получил в челюсть.
- В моей квартире тогда жила Инесса Евгеньевна, а Степан Степанович ее мужчина, - в мозгу Анфисы промелькнуло виденье с нависшим над ней Степаном, а потом дикие звонки по всем телефонам.
- Хорошо, что не наоборот. Стало быть, я второй в твоей судьбе, и первый отец ребенка.
- Откуда у тебя такой дворец?
- Без вопросов на эту тему, музей тебе покажут без меня, а я сейчас уеду. К тебе подойдут, помогут. Пока! - воскликнул Самсон, и поцеловал Анфису, потом стремительно пошел к воротам, а они услужливо открылись и закрылись.
Анфиса остановилась у фонтана с коляской в руках, к ней подошла улыбчивая женщина в платье с белым воротником. Анфиса изучала новые владения, катала коляску по всему дачному участку, сидела на скамейке у озера с лебедями, кормила ребенка грудным молоком два раза в день. Ей помогали люди Самсона.
Странные вещи начинали твориться вечером. То, что первый раз в любви казалось случайностью, становилась закономерностью.
Самсон целый день отсутствовал, появлялся вечером, ел у себя в комнате, ему привозили еду из местной столовой, он мылся, и шел к Анфисе в спальню.
Любовь между Анфисой и Самсоном носила молочный характер. Он ее любил, но начинал любовные игры с ее груди, полной молока от пропущенного кормления, которое вместо нее осуществляла няня, вводя искусственное молоко в питание ребенка. Молоко из груди высасывал Самсон до основания, так, что оно с трудом прибывало к утру для ребенка.
Анфисе не давали много работать, ее заставляли спать днем для сохранения молока, ей давали витамины, пищу, соки, чай со сливками, - одним словом она должна была вырабатывать молоко для ребенка и... его временного отца.
От этого можно было бы сойти с ума, но женщине давали успокоительные средства с пищей, поэтому она была спокойной и воспринимала действия Самсона относительно спокойно. Любила она его настолько страстно, насколько это было возможно под успокоительными средствами. Он был доволен.
Гардероб Анфисы пополнялся без ее участия. Она открывала шкаф и брала то, что нужно по погоде. Она не знала, откуда появились вещи, ей вообще трудно было думать, она просто жила и выполняла обязанности, которые предписывались в этом дачном замке.
Грудь Анфисы в предлагаемой одежде всегда слегка выступала из одежды, и светилась на солнце. Если становилось прохладно, ей приносили теплые вещи и тщательно укутывали грудь от дождя, от ветра, от холода. За кормящей женщиной следили, ее берегли для ночи с господином Самсоном. Ее грудь работала, как мини завод по производству молока. Он мял груди в своих руках, он оттягивал соски, он пил ее молоко...
Однажды Анфиса отказалась от предложенной пищи, ее мутило, тошнило. Несколько таких дней и молоко перестало прибывать. Мозг, очищенный от снотворных, задумался над происходящими событиями, Анфиса поняла, что у нее вновь будет ребенок, но теперь уж точно от Самсона.
Вечером пришел Самсон, но молока в груди не было, оно перегорело, и ребенок два дня не брал грудь. Любовь без молока не получилось. На следующий день Анфису вместе с ребенком отвезли к Платону, который довольно спокойно отнесся к возвращению Анфисы домой и просто пошел с ребенком гулять, а ей пришлось на пару дней лечь в больницу.
Самсон в гостинице всегда держал за собой один номер, для себя или для тех, кто к нему приезжал по делам, к себе дачный дом он посторонних не приглашал. Полину он приметил давно, у него созрела мысль пригласить ее на работу к нему на дачу.
После отъезда Анфисы он ощущал пустоту. Самсон заметил, что Полина много работает, да трудно живет, и предложил ей подзаработать у него, хотя бы в течение месяца. Она, замученная просьбами Инны и унылостью Степана Степановича, согласилась поработать на даче, и оставила дочь с отцом. Лишних людей на даче Самсон не держал, это была его личная держава, он оставил Полину, повара, одного охранника. Для всех внешних связей ушел на дно отпуска.
Янтарная комната находилась в загородном доме Самсона, комната с антикварной мебелью всегда была закрыта, в ней даже пыль не протирали. Самсон в нее заходил сам, заводил старые часы, сидел на стуле, смотрел на шкаф, часы, конторку, стол и мечтал найти еще несколько предметов старины с янтарями. Иногда предметы, в знак приветствия посылали световые импульсы.
Тревожная атмосфера комнаты повышала адреналин в его крови, в ней было немного жутко, иногда он из нее резко выскакивал и быстро закрывал дверь, боясь, неизвестно чего...
Ключи от этой комнаты он никому не давал. Полине хватало работы в его большом доме. Самсон и его дядя, Виктор Николаевич, управляющий гостиницей, почти одновременно заболели янтарной мебелью. Самсон собирал предметы старины, а его дядя заказал у Анфисы накрученный янтарный кабинет, увиденный случайно у одного знакомого энергетика.
Виктор Николаевич жил с женой Эллой, не пытаясь менять судьбу. С годами она стала его правой рукой в делах гостиницы. Господин Виктор несколько обленился, иногда он приезжал в загородный дом Самсона и сидел у озера в кресле. В последний свой приезд на озеро с лебедями, Виктор Николаевич заметил, что его администратор Полина в свой личный отпуск работает на даче его племянника Самсона.
На работе Виктор Николаевич вел себя весьма сдержанно, и на сотрудниц внимания не обращал, ведь рядом с ним всегда была Элла, а сюда она дороги не знала. Виктор невольно стал наблюдать за Полиной, других женщин здесь не было.
Поваром работал пожилой мужчина. Охранником был крупный молодой мужчина. Полина часто ходила в коротких брюках и кофточках с воротником. На блузках рукава были разной длины, но белый воротник словно прирос к ее шее. Иногда ее руки были видны до самого воротничка, но он оставался на месте.
Полина постоянно существовала в своей нехитрой работе, требующей затрат физического труда, чтобы содержать большой дом в порядке. Не выдержал Виктор ее голых плеч, выступающих рядом с воротничком. Его руки сами потянулись потрогать эту чистую, шелковистую кожу.
- Виктор Николаевич, что с вами? - возмутилась Полина.
- Слепень сел, я его прогнал.
- Ох, уж эти слепни! Здесь говорят, что комаров у озера потравили во время, поэтому их и нет, а слепни остались, да еще мухи чужие залетают. Вы держите в руках что-нибудь, чтобы их отгонять от себя, - сказала Полина, вымыв пол на веранде, любимом месте отдыха Виктора Николаевича.
ГЛАВА 14.
Платон в детской коляске обнаружил приличную пачку сто долларовых купюр, сопоставил их количество с числом дней отсутствия Анфисы дома, и в его голове что-то встало на место. Ребенок спал в коляске. Платон сидел на скамейке в парке и совершенно случайно наткнулся на эти деньги, доставая соску младенца, которая умудрилась закатиться под матрас.
Он знал о существовании Самсона, но не думал о нем серьезно, оказалось, что он более серьезный соперник. Платон качал на автомате коляску и витал в облаках ревности, потом это занятие ему надоело. Он сделал вывод, что об этих деньгах Анфиса, точно ничего не знает, иначе давно бы их изъяла из детской коляски.
Значит, если после возвращения от Самсона она легла в больницу, тут и так все понятно, что ничего хорошего для мужа нет в ее отсутствии. Платон позвонил Лене, та примчалась на зов достаточно быстро, а он взял да и отдал половину найденной суммы денег Леночке. О, как она обрадовалась! И с ребенком помогла посидеть пару дней в отсутствие матери ребенка, и еду приготовила, и само собой полюбила Платона со всем старанием.
Анфиса, вернувшись из больницы, обнаружила полный порядок в трехкомнатной квартире, полный холодильник продуктов, приготовленную пищу в кастрюлях и на сковородах, улыбающегося Платона и довольного малыша. Она странно улыбнулась, увидев пачку долларов, лежащую на телевизоре рядом с пультом управления.
Так они и жили, каждый со своей любовной историей за пазухой жизни.
Однажды Платон пришел к Леночке, и остановился на пороге. В комнате он увидел Родиона, устанавливающего в углу комнаты тумбу, на верху тумбы, находился мини театр из очень старых кукол.
Вещь антикварная. Платон посмотрел на Леночку, на Родиона и ему показалось, что он здесь лишний на празднике жизни. Ни слова, не говоря, он вышел из квартиры. Его никто не остановил...
Платон решил на Леночке проверить, то сексуальное удовольствие с пихтовым маслом, которое он познал с Анфисой, но повторить с ней он не смог. Он понимал, что та любовь была случайной, импульсной, без продолжения. В кармане у Платона лежал новый флакон с маслом... Платон побрел домой.
Ждал он, ждал Анфису с ребенком, а, не дождавшись, решил, что за ней, вероятно, опять заехал Самсон, и позвал Родиона скоротать вечерок за пивом.
Родион антикварный предмет мебели привез продавщице Леночке, а не отдал его директору антикварного магазина, просто потому, что затаил обиду на Анфису. Он сменил объект обожания. На Платона, он даже не обратил внимания, и вовсе не заметил его приход, или сделал вид, что не заметил.
Анфиса лежала на диване перед плоским экраном телевизора, и думала о Самсоне, которого мысленно называла молочным вампиром.
Зацепил он ее своей импозантностью, музеем, планировкой и вообще янтарной мебелью, которая продолжала увеличивать свою численность. Она была готова подарить ему янтарную кровать, если он ее полюбит на этой кровати...
Мысли вылетели из головы внезапно, а потом назойливо стали крутиться в мозгу. Она вновь задумалась о Самсоне... Стыдно? Конечно! Но мысль появилась, потом исчезла. Она нажала на пульт управления телевизором и уснула.
Анфиса, выспавшись в обед дома, сидела на работе в своем офисе с хорошим настроением. Жара надвинулась внезапно, дневная духота давила и угнетала все ее существо после треволнений последних дней. Она думала только о том, как избежать мужчин в своей жизни.
Она неожиданно для самой себя отказалась заниматься разработкой интерьера дачи Самсона, и вообще участвовать в гонке по выдумыванию янтарной мебели. Да, ей повезло купить янтарные часы, но все остальное - без нее. Она занималась ребенком, готовила еду и все.
Рядом скользил Платон по квартире, но она его особо не касалась, и не о чем не просила. В жаркие дни она выходила гулять с коляской рано, ходила по аллеям парка, потом выходила вечером, а днем сидела с ребенком дома. Когда маленький мальчик капризничал, она махала над ним большой книгой, журналом, включала в стороне от него вентилятор, но тепло лишь немного радовало, что оно вообще бывает.
Анфиса очень жалела, что произвела родственный обмен, больше всего ей хотелось вернуть маленькую квартиру, и однажды она об этом заговорила с Платоном, с Родионом, и даже Инессе Евгеньевне позвонила. Никто не стал возражать, все были 'за'. Родион переехал в свою квартиру. Анфиса переехала в свою однокомнатную квартиру. Платон остался один в трехкомнатной квартире, но это уже его дело и Инессы Евгеньевны.
Самсон лежал на диване в холле второго этажа дачной крепости и смотрел в окно. Когда-то из этого балконного окна, Анфиса спустилась к нему в руки по веревочной лестнице. И, почему ему взбрело в голову, что она ему не нужна?
Ну и что, что ребенок у нее от законного мужа Платона? Что в этом плохого? Поздно познакомились, а он рассердился на нее, да не нужна ему ее квартира! Ему Анфиса нужна, это он из ревности к Платону так раскипятился. Родион ему на днях сказал, что она вновь в своей квартире живет.
Вот и полетели все его мысли к ней, к молодой матери. Да, не нужно ему ее грудное молоко! Это его черт попутал, прилип к ней, как маленький. И скучно, и грустно, и не кому руку подать... И еще ему надоела возня с янтарной мебелью, сколько в нее денег вложил, а все коту под хвост, чего-то в коллекции не хватает, нужен дизайнер от Бога, опять же нужна Анфиса!
Пусть бы она разобралась с янтарной мебелью, да пользу из нее извлекла. Самое смешное в этой истории, что Самсон не на шутку полюбил Анфису! А ведь он ее первый раз пригласил только посмотреть музей, а сам занялся с ней необычной для него самого любовью...
Анфиса!!! - крикнул он молча.
Анфиса встрепенулась, подняла голову от детской коляски, ей показалось, что ее кто-то зовет, но голоса не слышно. В голове возник образ Самсона. Живя одна в своей квартире, из трех своих мужчин чаще всего она вспоминала Самсона, зацепил он ее мысли и сердце!
Сам ведь прогнал, а может, ей так показалось, что прогнал? Нет, сама она к нему не придет, не позвонит и не приедет! Анфиса подняла ребенка на руки, прижала его к груди, и понесла раздевать после прогулки.
Самсон вскочил с дивана, быстро сбежал вниз по лестнице, сел в машину. Ворота дачи перед ним открылись, и он поехал в город.
Ребенок уснул. В дверь позвонили. Анфиса, не посмотрев в глазок, открыла дверь.
На пороге стоял Самсон! Он ворвался в квартиру, подхватил ее на руки, прижал к себе, поцеловал долгим поцелуем, и опустил на пол.
В незакрытую входную дверь на них смотрел Платон. Взгляд его был блуждающим и тревожным. Он опустил руку в карман, вынул складной нож, нажал на кнопку, нож раскрылся, и он виртуозно запустил его в спину Самсона...
Кто бы мог подумать, что Платон в кармане носит такой страшный нож? И так им владеет? А ничего странного. Он рос спокойным малым, несильным, и когда-то они с Родионом много время сидели в песочнице, и играли в ножички. Так он и носил нож в кармане, меняя его на лучшие варианты исполнения; периодически, запуская нож не в землю, а в деревья в парке...
Самсон упал на пол, на нож, еще больше вонзая его в себя. Он смотрел, угасающими глазами на Анфису.
А Анфиса смотрела с полными ужаса глазами на Платона. Платон перевернул Самсона на грудь, вынул нож, вытер его о детскую пеленку, лежащую в прихожей, и вышел из квартиры.
Анфиса тронула пульс на руке Самсона: пульса не было вовсе. Удар был нанесен точно в сердце.
Раздался телефонный звонок Степана Степановича:
- Инесса Евгеньевна, мы тут гуляем с Инной, не хочешь присоединиться?
- Вы где? Я сейчас к вам подойду.
Она надела брюки, кожаную курточку, обувь и вышла.
У подъезда стояли Степан Степанович и Инна. Они тут же стали рассказывать ей последние новости, связанные с Полиной и Виктором Николаевичем.
- А от меня, вы, что хотели услышать? - не выдержав потока новостей, спросила Инесса Евгеньевна, - мне вас пожалеть? Похоже все нормально.
- Так, ситуация стрессовая, - пробасил Степан Степанович. - Инесса Евгеньевна, пойдемте по парку, Инна ведь все равно с нами гулять не будет.
- А я с вами не пойду, папа денег мне подбросил, я в магазин пойду. Пока! - махнула им рукой Инна, и исчезла за поворотом.
- Степан Степанович, ты видел мебель русского модерна конца девятнадцатого века?
- Круто сказано, но это была одна фабрика, очень трудоемкая работа, резьбы много.
- А мы могли бы ее сделать? Резчики по дереву такого уровня найдутся?
- Были бы деньги - резчики найдутся.
- Найди пару человек, есть идея, займемся русским модерном.
И они тихо пошли по парку, вдыхая лесные ароматы вечернего воздуха. Радуясь тишине и собственному спокойствию.
Анфиса позвонила на мобильный Степану Степановичу, который в это время гулял с Инессой Евгеньевной по парку, приближаясь к дому. Навстречу им шел Платон.
В кармане Степана Степановича звонил мобильный телефон. Инесса Евгеньевна остановила Платона. Он был страшен своим выражением лица.
Степан Степанович, услышав в телефоне крик Анфисы, побежал к ней в квартиру, благо это было рядом.
Платон, махнув рукой матери, ушел быстрым шагом в неизвестность.
Степан Степанович поднялся на лестничную площадку, увидел лежащего в крови Самсона, взвалил труп на плечи и вынес на чердак.
Анфиса вытерла следы крови и поднялась за ним на крышу. Темнело.
Инесса Евгеньевна пошла вслед за убегающим Степаном Степановичем, дверь в квартиру Анфисы была открыта, она вошла, увидела спящего малыша, больше никого не было...
Со стороны глухого торца здания, примыкающего к лесу, Степан Степанович скинул тело Самсона на землю, оно, цепляясь за деревья, ударилось о металлическую ограду...
Людей с этой стороны здания без окон не было.
Инесса Евгеньевна сидела с ребенком на руках, качала его на коленях. Она ничего не знала, но тревога пронизывала все ее существо. Степан Степанович взял под руку Инессу Евгеньевну, и они вдвоем вышли из подъезда, в сторону ее нового дома, обойдя дом с другого торца. Так она ничего и не поняла, и не спрашивала, от тяжелого чувства непонятного происхождения.
Утром дворник Зинаида обнаружила труп Самсона. Дверь дворницкой выходила из глухого торца дома. Она проснулась рано утром, вышла с метлой на улицу и чуть не споткнулась о труп.
Зинаида сразу вызвала милицию. Она устала от перепалок с сыном Пашей и ушла от него, а чтобы не снимать квартиру, стала работать дворником.
Красивый мужчина лежал спиной на остром выступе невысокой металлической ограды. Когда его перевернули, для этого его пришлось снять с металлического, острого выступа, на спине у него была одна, но глубокая рана...
Детектив Мусин осмотрел тело мужчины, и даже его внимательный взгляд ничего подозрительного не обнаружил. Он подумал, что мужчина сам упал с крыши дома, и спиной оделся на металлическое острие ограды, других следов насилия не было видно.
Анфиса осталась с ребенком одна, ее трясло, как от озноба, нервное состояние не проходило. Платон не появлялся. Анфиса не выдержала и попросила Инессу Евгеньевну пожить в старой квартире и помочь ухаживать за ребенком. Бабушка стала приезжать в свою старую квартиру и сидеть с внуком.
Однажды в дверь позвонили, это оказался детектив Мусин. Он прорабатывал свою версию убийства Самсона. Не мог он поверить в самоубийство великолепного и обеспеченного мужчины. Его наследником становился его дядя, Виктор Николаевич. Но дядю в этом доме никто не видел.
Дворник Зинаида сказала, что видела погибшего мужчину с Анфисой, они вместе катали детскую коляску. Вот такие следы и привели Мусина к Инессе Евгеньевне, сидевшей с внуком. Анфисы дома не было, не было и Платона. Мать его сказала, что он в отпуске и его нет в городе вместе с его другом Родионом.
Мотив ревности проскочил в голове детектива, уж очень красив был погибший мужчина. Других зацепок к этому дому у него не было. Увидев Анфису, хрупкую красивую женщину, детектив понял, что ей не столкнуть мужчину с крыши, и не протащить даже метра.
Анфиса подтвердила еще раз слова Инессы Евгеньевны, что Платон в отпуске вместе с другом Родионом. Мусин твердо знал, что убийство без Анфисы не обошлось, никто больше не был знаком в этом доме с погибшим мужчиной.
Он навел справки о Платоне, и понял, что тот не мог бы затащить Самсона на крышу, мужчина, сделавший это должен быть сильнее погибшего человека. При вскрытии трупа был обнаружен ровный срез в спине между ребрами, рядом с рваной раной от металлической ограды. Появилась предположение, что Самсона убили ножом, а потом сбросили с крыши.
Платон пошел к другу Родиону и покаялся ему в убийстве любовника своей жены... Родион предложил ему немедленно уехать в экспедицию в одно интересное место, где люди видели НЛО. Оказалось, что они оба в этот момент были в отпуске, и, следовательно, никто их искать бы не должен.
Родион за вторичный переезд из квартиры в квартиру, сорвал деньги с Инессы Евгеньевны, и поэтому мог помочь другу детства уехать в медвежий край на пару недель. Бумажник у Платона был при себе, проблем с документами не возникло.
Они ночью покинули город на поезде. Платон и Родион сошли с поезда раньше на одну остановку, им все равно некуда было идти.
Продукты у них были те, что Родион припас для похода на одного себя, прикупить продукты на Платона они не успели.
Значит, им надо было подумать о маршруте, на котором бы были населенные пункты с магазинами. Друзья углубились в тайгу. Пошел снег. Это летом! Но скоро снег растаял.
Платон плохо переносил лес. Он был горожанин до мозга костей, и в лесу вел себя, как загнанный зверь. Он готов был вернуться домой и сдаться.
Родион отговаривал Платона от самопожертвования. Он говорил, что в тайге жить можно, надо только привыкнуть к новым условиям существования.
Шли они тропами, как звери. Они прятались от встречных людей и на контакт ни с кем не шли. Продукты таяли, кушать на свежем воздухе очень хотелось, а еды было мало для двух взрослых мужчин.
Родион предложил Платону забить ножом: кабана, зайца, да кого угодно, лишь бы что-нибудь съесть. Спички, зажигалки у них были. Палатка у них была одноместная. Был один спальный мешок. Оставалось для сносного существования разжечь костер, и приготовить пищу.
От сильного голода Платон метнул нож в утку. Птица упала. Они долго искали место, куда упала птица, и ели ее нашли. Они жалели, что у них нет с собой собаки. Утку приготовили на костре, потоп съели за один присест и крепко уснули. Проснулись они от странных шорохов.
Девушка с ружьем за плечом, в высоких резиновых сапогах, в штормовке и джинсах, палкой пыталась притушить их костер.
- Чего спите, а костер не потушили? Ветер дунет, ни вас, ни леса не останется.
- А ты, кто? Лесничий? - спросил Платон.
- Нет, дочь лесничего. Утку съели? Где разрешение на отстрел? Вы откуда и куда?
- А без вопросов можно? - спросил Родион.
- Можно, но тогда сделайте так, чтобы я вас здесь больше не видела.
- Этого мы обещать не можем, - сказал тихо Платон.
- Тогда я сообщу о вас, куда следует. Вдруг вы преступники. По тайге в нашем районе объявлен план перехвата двух мужчин, а вас, как раз двое мужчин.
ГЛАВА 15.
- Мы приличные люди, точнее инженеры в отпуске. Меня зовут, впрочем, неважно, как меня зовут. Девушка, вы лучше подскажите, как можно выбраться из сей великолепной тайги? - спросил Платон.
- Поверю вам. Очень вы похожи на городских, столичных жителей. Если пройдете метров пятьсот по просеке, то выйдите на узкоколейку. Поезд ходит раз в сутки.
- Так вы на этом поезде приехали? - спросил Родион, которому очень понравилась дочь лесничего.
- Да. Мне сказали грибники, что вас видели. Я приехала посмотреть, какие вы птицы залетные, и чем занимаетесь.
- А домой завтра вернетесь?
- У меня здесь еще есть дела. Мне необходимо обойти лес. Дело в том, что к нам чужие волки зашли.
- Вы волков не боитесь? - продолжал задавать вопросы Родион.
- А, что делать? Надо.
- Не бросайте нас! - взмолился Платон.
Слова о волчьей стае его испугали.
- Я бы вас в полицию доставила, уж очень вы напоминаете тех, на кого перехват объявлен, но у нас в радиусе ста километров полиции нет.
- А откуда вы знаете про перехват, если полиции нет?
- На почту присылают словесное описание тех, кого разыскивают. Почтальонка лесников предупреждает. У нас тут свои связи.
- А нас не боитесь? Ведь мы похожи на словесное описание, вы сами это сказали, - спросил Платон.
- Особенно ты! Признавайся, кого пришил? - девушка наставила ружье на Платона.
- Кого? Любовника жены ножом в спину убил, - и он вытащил нож, потом нажал на кнопку.
- Да, серьезное оружие. Я предлагаю перемирие, а ваши слова принимаю за шутку. Разойдемся красиво, - предложила девушка без страха в голосе.
- Девушка, но вы теперь много знаете, а здесь тайга, - стал запугивать ее Родион.
- Отец знает, где я. Имейте это в виду! Вас найдут.
- Зачем вы свалились на нашу голову? - взревел Платон, шлепая ладонью комаров на своем лице.
Родион с дочкой лесника пошли вперед вместе.
Платон шел сзади, отставая от них с каждым шагом все больше. У него был свой рюкзак. Он решил просто от них уйти в неизвестность.
Влюбленный Родион отводил душу с девушкой интересной ему во всех отношениях.
Платон остановился за сосной, а потом ушел в другую сторону... Он чему-то успел научиться у Родиона. Вечером он зажег костер, испек пару картофелин, съел, их как пирожные и уснул. Сквозь сон Платон слышал крики, словно его звали, но откликаться не стал.
Крики смолкли.
Утром Платон продолжил путь. Он весь был покрыт укусами комаров, но об этом старался не думать. Он шел по солнцу, чтобы не делать круги по лесу. Он смотрел на мох на деревьях, вспоминая, с какой стороны деревьев он растет. Он вообще вспоминал все, что слышал о жизни в лесу.
Через пару суток ему попался пустой домик охотника без запасов еды, но зато с крышей. Пошел холодный дождь. Платон чувствовал себя в безопасности. Он научился собирать грибы и ягоды, ел их жадно.
Он пытался жевать корешки трав. В домике Платон остался жить, понимая, что идти ему некуда, потому что его ищут. Лицо молодого мужчины заросло щетиной. Он стал похож на кого угодно, только не на себя: интеллигентного в прошлой жизни мужчину.
Родион через пару недель вернулся в город, не избежав вопросов и допросов Мусина. На все вопросы Родион отвечал одной короткой фразой:
- Платона не видел. В отпуск ездил один.
Мусин возразил:
- Вы вместе брали билеты на поезд!
- Это совпадение случайное. Рядом со мной ехал в поезде мужчина, но это был не Платон.
Родион выкручивался от всех вопросов как мог, зная одно, что Платон остался в тайге по своей воле, а тайга она огромная.
Платон сел в поезд. Вид у него был лесной, похож он был на лесовика, запах от него шел, как от костра. Люди от него в сторону отодвигались. Улыбнулась ему проводница. Она его узнала, и сказала, что если у него сохранился прошлый билет, то пусть он посмотрит номер. Возможно, что он выиграл в железнодорожной лотерее.
Так не бывает, но Платон действительно выиграл немного рублей. В вагоне все ахнули. Пришел, как чудище болотное, и такие деньги ему с неба упали. Получил Платон деньги и поехал на юг, после жизни с мышами на поляне, захотелось ему от них повыше забраться.
Анфиса, словно не замечала отсутствие Платона. К ней в квартиру приходили люди с собакой, доказывая ей и себе, что погибший Самсон, был у порога ее квартиры. Но даже собака не шла внутрь квартиры, потому, что там его следов не было!
Детектив Мусин решил, что убийство произошло на лестничной площадке, тем паче, что двери двух квартир были расположены рядом, а супруги на момент убийства жили отдельно.
Анфису с ребенком перестали тревожить.
Платон выехал из города, но в тайгу не поехал. Он прекрасно знал способы проверки его отъезда, поэтому честно купил билет на поезд, уезжающий в горы. А сам на попутной машине проехал остановку поезда в южном направлении, потом купил билет на проходящий поезд и уехал в город Кипарис, расположенный на берегу моря.
Но до города Кипариса он доехал не сразу, а сошел на большом железнодорожном узле, сел на автобус, и на попутной машине доехал до павлиньего заповедника, купил там три пера павлина, и приехал в маленький город Абрикосовку. Платон поселился у старенькой хозяйки.
Сентябрь вдали от шума городского и бичевания собственной совести был в его распоряжении. Он ходил по маленькому городу, купался в прохладном море. Не зверь Платон, но от ревности его сильно вело, вот и довело до берега моря.
А, что ему здесь делать? Сентябрь, первая его половина, народ есть, но уже не тесно на пляже и в столовой. Сотовый телефон он выбросил, а новый и покупать не стал, разговаривать ему было элементарно не с кем. Скучно - жуть, да и денег на веселье не было, большую часть денег он отдал Анфисе!
Зачем он Анфисе деньги отдал? Обошлась бы, а ему в Абрикосовке на что жить? Он посмотрел на наличие документов: паспорт, диплом, находились у него. А, что он может делать? Он обычный безработный инженер, на пляже такие люди, как он не нужны. Пойти моряком?
Но он не плавал, и море не чувствовал, проще говоря, не понимал. Платон дошел до маяка, но маяк был огорожен забором, и рядом с ним ходили люди в военной форме. Тогда Платон решил зайти в пансионат Павлин и устроиться на работу сантехником. Он прошел к директору пансионата, который зевал от полноты чувств или от их полного отсутствия.
- Господин директор, мне работа нужна, любая, я бывший инженер, хочется здесь пожить для поправки нервной системы и дыхательных путей, но денег нет, - начал свою вступительную речь Платон, узнавший у охранников имя директора, но, забыв его употребить.
- Много таких безработных здесь за лето проходит, чем меня можете удивить?
- Я могу сделать из пустого места антикварную мебель.
- Забавно. Как это? Понимаешь, моя жена Лиана ездила в гостиницу, жила в янтарном номере, так через двадцать минут сбежала, оставив в номере жемчужные бусы. Только деньги зря заплатила за трое суток.
- Я знаю этот комплект, сам со своей женой купил Янтарные часы из этой коллекции в одном маленьком домике, проездом на юг.
- Вот оно как! Слышал я про эти янтарные часы, моя Лиана от них и сбежала. Они, что на самом деле обладают мистической силой? Они на самом деле исторические?
- Не без этого! Мы с женой нашли в них бумажку, точнее медную пластину с датой изготовления, и еще бумажную записку. А мистикой они точно обладают. Мать моя раньше занималась антикварной мебелью.
- А почему тебя она выпустила из дома без денег?
- Жене отдал деньги, у нас маленький ребенок.
- У нас нет детей, - вздохнул директор. - Я понял кто ты, но не понял, зачем ты мне нужен. У меня в пансионате нет антикварных номеров. Слушай, в нашей Абрикосовке есть училище, шел бы ты в него преподавателем работать. Я вижу, что ты крутишь у меня перед носом своим техническим дипломом! Сейчас как раз занятия скоро начнутся! Им специалисты нужны всегда! А мне с таким дипломом люди не нужны.
- А, где это училище?
- Училище, типа колледжа, находится в центре Абрикосовки. А жить тебе есть где?
- Есть.
- Как всегда без удобств?
- Это уж точно, но мне другое жилье пока не осилить.
- Устроишься, заходи, потолкуем, - сказал, улыбаясь, директор. Видимо, ему этот молодой мужчина чем-то понравился, хоть и заметил у него злой блеск, когда говорил ему "нет".
Платона взяли преподавателем в техническое училище, или, как теперь называют технический колледж, и предложили комнату в общежитие, но он отказался. Платон не ожидал, что он так быстро устроится на работу, но стоило ему сказать:
- Меня директор пансионата Павлин рекомендовал к вам на работу преподавателем! - как его тут же взяли на работу.
Вскоре он получил от директора приглашение на домашний обед. Лиана постаралась все приготовить по высшему разряду, то есть максимально вкусно и красиво. Разговор об антикварной мебели Лиану и Платона так увлек, что директор, съев, все самое вкусное, покинул комнату, оставив их двоих, а сам лег и уснул.
Лиана и Платон сидели с двух сторон мраморного стола в кожаных креслах и щипали виноград. У него возникла мысль, что такое в его жизни уже было! Да у него дома почти такой мраморный стол, и похожие кресла и мать для гостей всегда покупала виноград. Он вздрогнул и посмотрел на Лиану, перед ними сидела ухоженная блондинка, без признаков возраста.
- Простите, Лиана, а оплата за янтарный номер уже прошла? А то бы съездили с вами. Посмотрели на все вдвоем.
- Поздно, прошло уже несколько дней. Тоня заставит платить за каждый час.
- Поехали, у вас есть машина, а я за экскурсионный час смогу заплатить.
- А почему бы и нет! Я готова, поехали.
- А далеко ехать?
- Двадцать минут на машине.
Лиана и Платон подъехали к гостинице. Номер был настолько дорогой, что клиенты в него не ломились. Они его сняли на час, что оказалось весьма значительно для бюджета Платона. Оба одновременно зашли в широко раскрытые двустворчатые двери, и оказались в Янтарной гостиной. Одновременно они присели на два антикварных стула. Лиана посмотрела на славянский шкаф. Она вздохнула, и посмотрела на Платона, ожидая его реакцию. Мебель стояла мирно.
- Платон, а что если эта мебель излучает мистику только на одного человека, а в присутствии двух - она смирная?
- Нет, Лиана, меня этот славянский шкаф уже всасывал, не думал я, что с ним встречусь еще.
- Что, значит всасывал? Вы могли просто в нем спрятаться.
- Правильно рассуждаешь, а у тебя цифровой фотоаппарат со вспышкой есть? Очень шкаф его обожает.
- С собой нет, но я все могу зарисовать по памяти, а с вами не страшно!
Только Лиана это проговорила, как заскрипела нижняя дверца шкафа и из нее выбежала мышка, белая и красивая. Со скрипом открылась единственная дверца Янтарных часов и из них выбежала белая и пушистая кошка. Кошка побежала за мышкой, они стали бегать между ножек стола, стульев и людей.
- Лиана, а что если и прошлый раз вас эти мышка с кошкой напугали?
- По идее их здесь не должно быть.
Кошка и мышка исчезли среди мебели или в пространстве.
- Нам они померещились, здесь никого нет, - сказал тихо Платон.
В этот момент подломились ножки стола, и он плашмя упал на пол.
Лиана нагнулась поднять стол.
- Платон, здесь разбитая бутылка водки у ножки стола, - шепотом проговорила она.
Он нагнулся над ножкой стола, сзади на него упали янтарные часы, вместе с деревянным корпусом. Мужчина попытался поднять часы, но потерял равновесие, прокатившись, по разлитому напитку из бутылки. Часы ровно легли на Платона.
Лиана попыталась к нему подойти, но мимо нее быстро пробежали кошка с мышкой, и она сама упала, ударившись щекой об янтарь на корпусе часов. На секунду она потеряла сознание.
Через час в комнату постучали. Женщина в белом фартуке открыла дверь, заглянула в комнату. На полу лежали: мебель, люди и опять мебель, сверху сидели кот и мышь. Она погрозила кошке пальцем, и та спрыгнула с пирамиды, под шкафами задвигались люди.
- Что с вами, вы живы? - елейно спросила служащая гостиницы.
- Кто жив, а кто нет, - поднялась Лиана с пола.
Две женщины подняли янтарные и дали возможность подняться Платону.
- Спасибо, выручили! А час веселья уже прошел?
- Ваше время вышло, с вас причитается доплата.
- За что? За эту мебель, которая падает?
- А здесь разве, что-то упало? - спросила горничная.
Лиана и Платон оглянулись вокруг себя: все стояло на своих местах. Янтарные часы безвинно показывали, что прошло два часа и надо доплачивать за номер. Они заплатили еще за час, и вышли на улицу.
На следующий день Лиана пришла к Платону. Он лежал на кровати, на большой подушке.
- Вы свободны, - строго сказал Платон Лиане, проработав неделю преподавателем, он изменил свою речь.
- Что ж так официально? - обиделась Лиана. - Лучше идемте, погуляем.
- Неудобно. Ученики увидят, засмеют.
- Вы изменились за неделю!
- А вам, чего бы хотелось? Вы живете в трехэтажном дворце, а я в этой лачуге без удобств! Однажды я уже жил в охотничьем домике, потом оказалось, что это был домик бабушки, а сейчас я живу, говорить не хочется, - он махнул рукой и отвернулся к крошечному окну.
- Да, вам здесь плохо, но я жила на вашем месте, на вашей кровати, но нашлись люди - перевели меня в пансионат, потом во дворец Павлина.
- Принца встретили?
- Неважно. Не знаю. Чем я вам могу помочь? Сдать вам комнату в своем дворце?
- Денег у меня нет на комнаты во дворцах.
- Уезжайте домой.
- Не могу. Я убил любовника жены, дома об этом знают. Здесь я скрываюсь от правосудия. Чтобы вопросов не задавали: кто я, что я и почему без денег.
- Вам надо искупить свой грех!
- Я год жил в тайге и сейчас в бегах, я уже готов пойти и сдаться. Зверем жить надоело.
Лиана, удивленно посмотрела на Платона, а он неожиданно потерял сознание. Она подошла к нему, потрогала его лоб. Он был холодный. Признаков жизни в теле Платона не было. Пульса не было. Лиана закричал истошным голосом.
На крик прибежала хозяйка:
- Лиана, что случилась? Что с ним?
- Не знаю. Он лежал, потерял сознание, умер.
- Типун тебе на язык! Давай, сделай мужику искусственное дыхание! - и старушка вышла из домика.
Лиана тронула руку Платона, пульс появился, она нажала двумя руками на грудную клетку, но и визуально было видно, что он оживал.
- Я жив? - спросил Платон, поднимаясь на локтях, вглядываясь в лицо Лианы. - Что со мной было?
- Не знаю, отключился, как лампочка и включился.
- А я, что здесь делаю? Я тут живу? А я кто?
- Ты - Платон, преподаватель технического колледжа.
- Правда? Вроде я был инженером, потом менеджером. Тебя не знаю. Что это за дом?
- Вы сказали, что убили любовника жены и потеряли сознание.
- Я никого не убивал, я только институт окончил. Я хороший мальчик.
- Бред, но не пойму почему? - она невольно засмеялась, сквозь стянутые от напряжения скулы. - Что будем делать?
- Надо что-то делать? Мне трудно, я какой-то весь чужой и тяжелый.
- Надо все забыть, иначе вы в себя не придете. Вы чем убили человека?
- Не помню, чтобы я кого-то убивал.
- Каким оружием вы владеете?
- Холодным. У меня был складной нож.
- Как же вы им убили?
- Песок не убивают! Я бросаю нож в песок или в дерево.
- И случайно метнули в человека?
- Нет! Я в человека не бросал нож.
- А, что бросили?
- Снежки.
ГЛАВА 16.
Лиана поняла, что его мозг прячет ненужные знания глубоко и надежно, и он пытается взять, таким образом, свои слова назад.
- Здесь снег бывает в феврале, - задумчиво произнесла Лиана.
- Сейчас февраль?
- Нет, сентябрь. Снега нет! - воскликнула Лиана, и вышла из комнаты.
В спину ей полетел нож, но он вонзился в косяк. Она посмотрела на вибрирующий в косяке нож и выбежала за калитку маленькой усадьбы. Объяснять ей больше ничего не надо было.
Она все поняла, но страха не было. Лиана быстро села в свою машину, резко нажав на газ, она уехала.
Платон вынул нож из косяка, сложил его, и засунул в карман. Потом он взял деньги, паспорт, вышел во двор, улыбнулся хозяйке, и вышел за калитку. Теперь он точно решил поехать в тайгу, к бабушке. Он сел на попутную, большую машину, но поехал не в тайгу, а домой, заставив изменить маршрут шофера газели.
У его дома стояла Анфиса, а сын играл в песочнице. Платон из машины выходить не стал, он вспомнил о даче.
Платон ехал на дачу без единой мысли, он даже не знал, как открыть ее ворота, поэтому попросил таксиста поставить машину рядом с забором, и с крыши перемахнул через забор.
Дача была пуста. Он здесь и остался. Платон медленно обходил дачу. В помещении охранника он обнаружил вязанку ключей, которую бросила Полина. Ему оставалось найти двери к этим ключам. Больше всего его интересовала столовая, и ее запасы.
Поскольку народ сбежал с дачи внезапно, то продукты в наличии имелись.
Платон открывал все двери, открыл музей. Он не ожидал увидеть дощечки, привезенные им самим из тайги. Но они замечательно украшали мебельный гарнитур, и так слились с основной массой дерева, что переход был практически не заметен.
Ему вообще понравилось сидеть в музее, к которому он приложил свои руки, ничего мистического он здесь не наблюдал. Одно плохо, поговорить было не с кем, и еще ему очень надоело скрываться. Он нашел способ, как открывать ворота дачи. Он включил телевизор и долго не открывал глаз от экрана, где показывали, как делают пластические операции.
Он нашел деньги на пластическую операцию! Осталось продать мебель из музея, и на эти деньги изменить свою внешность! Он не стал много думать по этому поводу, а позвонил прямо в медицинский центр и предложил оплату антикварной мебелью. Там посмеялись, но нашелся хирург, который согласился сделать операцию за необычную плату, и даже сам приехал на дачу за мебелью и пациентом.
Платон закрыл все двери, а ключи взял с собой, на всякий случай. В больнице он познакомился с отцветающим хоккеистом, которого качественно ударили клюшкой по лицу, когда он не надел маску на тренировке, в результате был вынужден делать пластическую операцию.
Этот же хоккеист был готов приобрести гарнитур мебели с мистическим уклоном. Платон ему все уши прожужжал о новом комплекте мебели, который пока находится в работе.
Покупателя он нашел, и после выписки, с новой внешностью попросил хоккеиста замолвить за него слово, в результате он получил новый паспорт. По его версии, его избили, ограбили, но он клялся и божился, что назвал свои личные данные при получении нового документа.
Итак, он стал другим человеком, голос у него еще в тайге изменился, а теперь он был неузнаваем, даже для себя. Что делать дальше Платон не придумал, и поэтому вернулся на дачу. Дня три он отдыхал, на четвертый день он услышал, что к даче подъехала машина.
В открытые ворота зашли Анфиса и Антон Николаевич, отец Самсона.
Платон наблюдал за ними сквозь шторы из комнаты последнего этажа, сожалея, что не уехал с дачи раньше. Антон Николаевич решил продать очередной, музейный гарнитур, у него появилась мысль по обновлению фирмы. Он открыл дверь в музей, а там - пусто, хотя ему привиделось виденье: Самсон сидит на своих подогнутых ногах посередине пустой комнаты. Во второе мгновение он увидел, пустую комнату, две другие комнаты тоже были пусты. Остались висеть вишневые шторы.
- Анфиса, ты, что-нибудь понимаешь? Куда могла исчезнуть вся мебель?
- Ты меня спрашиваете? Мне откуда знать, спросите у своего брата, Виктора Николаевича, - ответила она, вспоминая о том, что тут было раньше. Виктор Николаевич говорил, что, когда он уезжал с дачи, мистическая мебель была на месте, а Инна и Полина из-за нее теряли сознание, а дачу они оставили закрытой.
Для Антона Николаевича остался открытым вопрос: куда делась мебель? Она так дорого стоила! Он стал бегать по этажам, в надежде увидеть сбежавшую мебель, чем сильно напугал Платона, однако ему повезло - они не встретились.
Антон Николаевич весь потный от пробежки, понял одно, что искать нечего, а мебель элементарно украли. Он позвонил в антикварный магазин, ему ответили, что директор в командировке, а они ничего о мебельных гарнитурах не знают, у них в магазине стоят в продаже отдельные предметы антикварной мебели начала прошлого столетия.
Анфиса и Антон Николаевич покинули дачу.
Платон подумал, что с дачи надо уезжать, да так, чтобы собака след не взяла. Он взял перец и насыпал его везде, где мог. Все запасы перца распылил по земле. Последнее время он стал часто вспоминать Анфису, запала она ему в душу, зря так глупо расстались, он хотел к ней вернуться в новом облике. Он позвонил домой, но Инессы Евгеньевны дома не оказалось, он позвонил ей на работу, ему ответили, что она уехала по делам.
Что делать? Он поехал на квартиру матери, в ее новую квартиру. Он всегда знал, где у нее есть деньги, сейфы или их подобие. Ключ от квартиры у него был. На новом месте его никто не знал, и сам из себя он был весь новый, так что он спокойно вошел в квартиру Инессы Евгеньевны.
Осталось найти деньги, но денег у нее не было! Он все обыскал, вспоминал все ее привычки - пусто. Тогда он подумал, а вдруг она свою машину дома оставила? Он взял ключи от ракушки, машина стояла на месте.
Доверенность на машину матери у него была, но он водил из рук вон плохо, поэтому чаще перемещался на чужом и общественном транспорте.
Выхода не было, пришлось брать документы и пищу на кухне. Выехал он на машине из ракушки, да сразу же врезался в столб. Вылез из машины, благо было раннее утро, и явных свидетелей его неудачи не нашлось. Платон вернулся в квартиру матери и лег спать.
Утром Платон позвонил другу Родиону, тот и голос-то его не узнал. Тогда Платон решил проверить свою внешность на друге, а если он узнает, то хотя бы не предаст. Он сказал Родиону, что хочет поговорить о производстве антикварной мебели, себя назвал представителем крупной фирмы. Они встретились.
Родион друга не узнал. И Платон решил все так, и оставить, не называя себя нового. Внешний вид прошел проверку на легальность, оставалось еще раз поискать деньги. Платон нашел деньги в квартире матери, да и те лежали в квитанциях на оплату коммунальных услуг двух квартир. Вот эти деньги он и взял с собой.
В купе поезда Платон оказался вместе с Эллой. Он знал, что она жена Виктора Николаевича. Этот самый Виктор Николаевич обвинил ее в краже мебели с дачи, она рассердилась, собрала вещи и поехала к матери. Платона она вообще не узнала. Они сидели и играли в карты.
Возраст у них был почти одинаковый, она назвала свое имя:
- Элла.
- Платон, - назвал себя Платон своим именем.
От Эллы он услышал все виды ругательства в адрес братьев, и если бы она знала, кто такой он на самом деле, то он стал бы ее другом. Они волею судьбы стали единомышленниками! Платон решил прилипнуть к женщине, как ракушка, ведь ехать ему на самом деле было некуда.
Итак, двое оказались вдвоем в замкнутом пространстве, оба обозленные на свои вторые половины, оба разведенные, оба свободные. У нее была плоская бутылка коньяка, а в сумке лежали продукты: курица, яйца, колбаса, помидоры, огурцы, хлеб.
Все было просто замечательно, любовь под коньяк пошла, как по маслу. Они так сроднились, что Элла пригласила Платона к себе в родительский дом, но для этого им надо было выйти на пару остановок раньше, с чем он решительно согласился, мол, какая разница, где отдыхать, коль он едет на юг дикарем, да еще осенью! Внешность у него после пластической операция стала актерская, он был такой писаный красавец, что Элла ради него была на все согласна, особенно на любовь.
Летали желтые листья, когда Анфиса заметила необыкновенно красивого мужчину, его черты лица были столь утонченные, что казались неправдоподобными. Волосы были безукоризненно уложены в прическу, и казались великолепным париком. Он периодически стал попадаться на ее пути.
Как-то мужчина подошел к Анфисе и заговорил, тембр его голоса показался знакомым, но небольшой хрип в его басе, был абсолютно неизвестен. В нем было нечто родное, и в то же время он был чужой.
Ребенок улыбался ему радостно и открыто, однажды он выдавил из себя "папа", мужчина вздрогнул, но в ответ улыбнулся. Где он жил, что делал, Анфиса не знала, просто он периодически появлялся рядом с ней и ее сыном.
Анфиса не выдержала первая и спросила:
- Простите, как вас зовут? Мы так часто встречаемся, и так мало общаемся!
- Вы меня заметили?
- Разве вас можно не заметить? Сын уже папой вас назвал, а я имени вашего не знаю!
- А как ваше имя, прекрасная молодая, мама?
- Анфиса.
- Анфиса? А сына как зовут?
- Женя.
- Понятно, сегодня мы много наговорили. Пока! - и он ушел быстрым, знакомым шагом.
Анфиса посмотрела ему вслед и подумала, что если бы не видела его лица, то решила бы, что это идет сам Платон. Он шел и думал, что как все глупо у них получается! Родная жена смотрит ему в лицо и чуть не спрашивает, как его зовут. От Эллы он быстро уехал, ничего у них дальше поезда не пошло.
Ему очень надоело вынужденное раздвоение личности, он и к матери не заезжал, жил в вечном страхе на даче. Вот, набрался храбрости, стал к жене подходить. До чего она красивая! А ему что дальше делать? Он не знал, знал одно, что пора работать.
Диплом Платона остался в техническом колледже Абрикосовки. Куда идти? Он так задумался, что на дачной дороге налетел на медленно движущуюся машину.
Из автомобиля выскочила яркая женщина:
- Я вас не ударила? Господи, как вы красивы! Мужчина, я вас возьму к себе на работу!
- А я разве просил?
- Да вы пешком идете при такой божественной внешности! Пойдете работать в ночной клуб? Вы просто созданы для музыкального клуба. Произнесите пару строк.
Он проговорил известное стихотворение.
- Отлично, могу хоть сейчас отвезти вас на место работы! Кстати, меня зовут Эльвира. Вам придется мышцы подкачать, а так у вас с внешностью все хорошо. Вы здесь рядом живете? Впрочем, вас довезут. Садитесь в автомобиль.
Платон сел в автомобиль яркой женщины с мыслью, что не зря он сделал себе новое лицо, и решил к Анфисе на глаза часто не показываться, раз намечается у него новая жизнь, а жена вполне его может узнать, с ней до любви не дойдешь...
Анфиса забросила дела, а тут совсем села дома и смотрела пустыми глазами в окно... Женьку у Инессы Евгеньевны она забрала, сын снова жил с ней, а она думала, как бы свекровь вернуть к жизни, ведь она хороший специалист по мебельному антикварному профилю!
Сын подошел и сказал:
- Ем!
- Ем - пир! Ампир! - воскликнула Анфиса. - Женька, спасибо тебе, мы выручим твою бабушку, она еще поработает.
Ампир, так ампир, что для него надо? Качественное дерево, великолепная обработка внешних поверхностей, вычурные головы птиц! Но, где все это великолепие взять?
Степана Степановича кто-то сглазил, он уже год был нетрезвый.
Инесса Евгеньевна проплакала все свои глаза.
На кого опереться? Родион Селедкин занимался извозом на своей машине. Где былые кадры? Антикварный магазин был закрыт на учет длительный период.
Анфиса взяла ключ от магазина и вместе с Женькой стала обходить все помещения. В одной кладовке они натолкнулись на ящик, в котором лежали деревянные головы птиц! Это было то, что надо! Она прикинула столовый гарнитур, кресла - все отлично получалось.
Нужна была карельская береза! Анфиса вызвала Родиона, он согласился привести эту самую карельскую березу.
Степана Степановича Анфиса отвезла в больницу, через полтора месяца он стал не совсем прежним, но полностью трезвым.
И у Анфисы появилось странное чувство, что Степан Степанович сбросил с крыши еще живого Самсона! Ведь два милиционера от ударов Платона ножами в спину не умерли, а остались жить! Степан Степанович тогда очень быстро подошел и утащил Самсона на крышу, а Анфиса трусиха и на крышу не лазила, так потопталась у люка на крышу, да домой пошла.
А, что если именно из-за этого Степан Степанович впал в затяжную выпивку, это ведь он свою совесть алкоголем глушил! Так кто в этой истории виновен?
Степан Степанович, знал, что Инна находится на даче. Его неудержимо потянуло к дому Анфисы. У соседнего подъезда в доме Анфисы разгружали из машины новую мебель, а на скамейке с ручкой детской коляски в руках сидела Инесса Евгеньевна. Он сел рядом с ней.
- Привет, Инесса Евгеньевна, кто это у вас мебель новую привез?
- Думаю, что вы. Вы отвезли антиквариат на дачу, а сами купил новую мебель.
- Думаете, что антикварная мебель со зверями на даче Виктора Николаевича?
- А, что в этом удивительного?
- Ничего удивительного, мебель я сам делал, она без мистики, но в нее вделали пластины с вырезанными зверями. Эти деревянные пластины из тайги привез твой Платон, сделаны они мастерски, но в них есть нечто нетривиальное, присущее старой антикварной мебели, в них есть мистический дух, я сам на себе испытал, когда смотрел этот законченный комплект. Мужик я крепкий, но мне здорово повело голову! Я теперь боюсь за своих женщин, мне тревожно стало. Инесса, смотри на мебель, а я поехал на дачу. Тьфу, пока дождусь рейсового автобуса! Машина в ремонте. Слушай, отвези меня на своей машине на дачу Виктора Николаевича!
- Степан Степанович, ты в лице изменился! Конечно, я отвезу тебя, держи коляску, сознание сам не потеряй, сейчас схожу за ключами и подъеду на автомобиле.
Виктор услышал гудки машины у ворот дачи, но никто ворота не открывал. Он сам встал, посмотрел на спящую девочку, и пошел к пульту управления у входа в здание. Он увидел лицо Инессы Евгеньевны и Степана Степановича в сером экране, открыл ворота. Они проехали на территорию дачи.
Он вышел к ним навстречу:
- Чем, я обязан вашему приезду?
- Виктор Николаевич, Степан Степанович о своих женщинах беспокоится! - ответила Инесса Евгеньевна.
- И правильно, Инна потеряла сознание в музее и спит, а Полина где-то затихла, даже вам ворота не открыла.
- Где они? - хрипло спросил Степан Степанович.
- Идемте со мной, - ответил Виктор Николаевич и повел гостя за собой.
Инна спала на диване в холле. Собачка открыла глаза, приглушенно гавкнула и вновь легла рядом с девочкой.
- А Полина где?
- Она взяла у дочери ключи от музея, и больше, я ее не видел.
- Пошли в музей.
В дверях музея лежала Полина.
Степан Степанович поднял ее на руки, как пушинку, и резко закрыл дверь в музей:
- Виктор, не ходи туда, не знаю почему, но дверь эту не открывайте!
- А вдруг там кто есть?
- Думаю, нет. Вас много было на даче людей? Трое? Я всех видел. Инесса Евгеньевна стоит внизу у фонтана с ребенком, больше здесь быть никого не должно. Ладно, куда Полину нести?
- Неси в холл к Инне, там два дивана стоят, там флюиды хорошие.
- Флюиды - это важно.
ГЛАВА 17.
Степан Степанович положил Полину на второй диван, посмотрел на ее лицо. Лицо Полины выражало остановившийся ужас, но она дышала, а вот лицо замерло в маске страха.
- Степан Степанович, что ж ты такую страшную мебель делаешь? - спросил в сердцах Виктор Николаевич.
- Виктор, я делаю нормальную мебель, без фокусов, но моей мебели делают прививки антиквариатом, и результат выходит за рамки моего понимания.
- Может, нам закрыть дачу, да по домам разъехаться? Сентябрь скоро.
- Это хороший вариант, - ответил Степан Степанович. - Но Полине и Инне надо проснуться, и рассказать нам, что с ними в музее произошло.
- А если им вспоминать не захочется? Давай Инессу Евгеньевну с ними оставим, а сами в музей пойдем, посмотрим, что там, - предложил Виктор Николаевич.
- Ты лучше ответь, у тебя на даче приведения есть? - спросил Степан Степанович.
- Мы об этом недавно говорили с тобой и пришли к выводу, что душа Самсона вполне может быть приведением музея.
- Так, зачем мы туда пойдем? Пусть там Самсон и обитает, он сам себе музей строил.
- Степан Степанович, мы продали янтарный комплект, а в музее стоит комплект со зверями.
- Вон оно что! Я об этом что-то знаю, но целиком мысль в голове не держал, этот ваш музейный обмен, мог душе Самсона не понравиться! Самсона убил Платон, этих зверей привез Платон!
- Ты говоришь, что Платон убил Самсона? А ты говорил, что Самсон самоубийца, что он сам спрыгнул с крыши. Я помню, что ты говорил, что он был лунатиком.
- Сорвалось с языка, я не знал, что ты этого не знал!
- Степан Степанович, а ты откуда это узнал?
- Честно? Да я сам скинул Самсона с крыши, но он уже был мертвый, - сказал Степан Степанович и протянул. - Кто меня за язык тянет это говорить?
- С кем я рядом сижу?! - завопил Виктор Николаевич.
- С кем? С мужем своей любовницы! Чем ты не доволен? У меня выхода не было. Пришлось выручить Анфису, к ней ворвался в квартиру Самсон, а ее муж Платон и запустил нож от ревности в его спину. Все мы тут одни миром мазаны.
- Да, лучше не копать, - протянул Виктор Николаевич другим тоном.
- Так и я о том же! В этом музее дух Самсона бродит. Перебродит - станет тише, зайдем в музей, но не сегодня.
- Нет, дамы проснутся - поедем домой!
- Я схожу за нашатырным спиртом, должен он быть в аптечке в машине, да все и уедем отсюда.
Вскоре все покинули дачу. Инна свою собачку себе забрала, домой.
Жена Виктора Николаевича, Элла, не могла долго страдать от собственного благородства, она предложила мужу развестись на самом деле в свете последних событий.
Сказано - сделано. Труднее всего, как, оказалось, заполнить бланк квитанции в сбербанке, надо написать тьму цифр, и все из-за пару сотен. Брали бы триста рублей наличными, тогда людей бы больше разводилось.
Элла заполнила бланк быстрее, еще и за квартиру успела заплатить, потом ушла ждать Виктора в УЗАГС, там успела съесть шоколад, поскучать, и только тогда появился супруг со своей квитанцией. Им дали один бланк на двоих, они заполнили каждый свою колонку по вертикали, и все. ВСЕ! Домой они шли врозь, каждый со своей скоростью передвижения.
У них на двоих было две квартиры, каждый ушел в свою квартиру. Раньше они одну сдавали. Избалованный Виктор Николаевич, привыкший к хорошему женскому уходу, сразу почувствовал провал в своей жизни, и подумал, что чужая любовь дается трудно. Трудно быть настоящим мужчиной!
Получилось, что он стал вторым спутником Полины после Степана Степановича. Теперь она живет одна с Инной, а мужчины живут поодаль от нее. Затосковал Виктор Николаевич от собственного благородства, да и Полина отказала ему в дальнейшем совместном существовании. Вот оно как все сложилось, знал бы, так на ту дачу и не ездил бы вовсе.
Неожиданно Виктор Николаевич стал владельцем дачи с янтарной мебелью. Естественно он тут же подвергся допросу детектива Мусина, но у него было алиби. Он с сердечным приступом лежал в больнице, и в ночь убийства больничной палаты не покидал.
Мусин спросил:
- Виктор Николаевич, а вы не знаете случайно крупного мужчину, из числа общих знакомых с Анфисой.
Виктор Николаевич ответил:
- Анфису мало знаю, но знаю крупного мужчину Степана Степановича, мужа Полины, которая летом работала на даче Самсона.
Мусин встретился со Степаном Степановичем. Внешний вид его вызывал уважение, и настораживал одновременно. Рост под 190 сантиметров, крупного телосложения, почти бритый затылок. Такой мог сделать, что угодно. Мусин предложил ему метнуть нож. Метанье ножа у Степана Степановича не получилось, не умел он метать ножи. Нож вообще не вязался с ним.
Решил детектив Мусин подождать возвращения Платона, поскольку других мужчин в окружении Анфисы он не обнаружил, тем более что билет он покупал в ночь убийства. Мусин сообщил на конечный пункт прибытия Платона, о необходимости его задержания. Но сведения с места его нахождения согласно железнодорожному билету не поступали.
Солнце светило в окна. Небо без облаков казалось бескрайним, как затянувшееся одиночество. Анфиса иногда вспоминала Самсона и жалела его и себя, а заодно и Платона, и сына. Ребенок подрос, она хотела уже выходить на работу, а перед этим лучше всего - привести себя в боевую готовность.
Анфиса решила пойти и позагорать на пляже, благо он рядом. Надела она купальник, легкий халат, сланцы; посадила сына в летнюю коляску и пошла с ним на пляж, по своей обычной прогулочной дороге.
Навстречу Анфисе шел сам Платон! Она решила, что он ей померещился, и попыталась пройти мимо него, но он остановился, перекрывая ей дорогу.
- Здравствуй, Анфиса!
- Привет, пропавший! Откуда и куда?
- Дай на сына посмотреть.
- Смотри. Тебя ищут или выпустили?
- Зачем вопросы? Я здесь. Вот, деньги возьми, честные можно сказать. Я помог сделать новый гарнитур с антикварным уклоном, теперь могу тебе отдать деньги на жизнь.
- А я возьму.
- И бери, а я ушел, - и Платон резко развернувшись, исчез в боковой аллее.
Идти на пляж с большой суммой денег Анфисе расхотелось, и она повернула домой, чтобы положить деньги куда подальше.
На скамейке у подъезда сидел детектив Мусин.
- Анфиса, слухи ходят, что твой муж вернулся. Как его найти? Сюда он не приходил.
- Я его с прошлого года не видела.
- А у нас другие сведения. Есть сообщения, что его видели в городе. Еще объявился родной дядя Самсона - некий дядя Сидор, он пытается найти убийцу. А похожи они!
- Я ничем вам не могу помочь.
- Зря. Я надеялся на вас. Про дядю Сидора не хотите узнать? Сидор Николаевич жил за рубежом много лет, а тут приехал, вернулся и копает. Нам дали месяц срока на поиск убийцы, а я и так знаю, что убил Самсона - Платон, а Степан Степанович его сбросил с крыши для инсценировки убийства. А мне нужна новая машина.
- В огороде бузина, а деньгами возьмете за свободу Платона? А заезжему дяде Сидору скажите, что было самоубийство чистой воды, ведь кроме вас да меня никто всю картину убийства не знает. Вы сами догадались, а я видела. Если честно, то Платона я впервые за последний год увидела десять минут назад, он мне деньги дал на ребенка. Могу деньги вам отдать.
- Раскололась. Где Платон сейчас живет?
- Он мне ни слова не сказал о себе, дал деньги и исчез в зарослях.
- Деньги у ребенка отбирать не буду, тебе тяжело пришлось, я это знаю. Красивая ты баба, я вот о чем подумал, если дядя Сидор тебя увидит, то твой Платон его из ревности пришьет!
- Если честно, то Инесса Евгеньевна мне говорила, что Платон жил год в тайге у знахарки, и теперь он не умеет метать нож, она у него нож забрала.
- Значит, знахарка лесная с него порчу сняла? Коряво. А если по-хорошему, то Платона и Степана Степановича надо сдать, но улик нет и нож у знахарки, так и сказать дяде Сидору? Так тогда еще что-нибудь произойдет, а мне кого-нибудь надо выдать ему, а выдам я тебя, Анфиса.
- Это еще как?
- Скажу дяде Сидору, что Самсон из-за любви к тебе упал с крыши, что у него крыша поехала, и он не справился с любовью. А ты хочешь, чтобы на мне это дело вечность висело? - закурил сигарету Мусин, глядя пристально на Анфису.
- А про нож вы как узнали?
- Это все ерунда, человека нет - проблема есть, а надо подвести черту под этим делом. Так я тебя познакомлю с дядей иностранцем?
- От Платона отстанете? Знакомьте, если это вам поможет.
- Да, но ты должна выглядеть так, чтобы иностранный дядя смог бы поверить, что из-за тебя у мужиков крыша едет.
- Кто бы с ребенком посидел, а я бы занялась своей внешностью.
- Найми няню, не мне тебя учить. Значит так, через неделю к тебе придет дядя Сидор, произведи на него впечатление.
Анфиса рьяно взялась за свою внешность. Няня сидела с ребенком, а она усиленно приводила себя в порядок.
Через неделю детектив Мусин привел заморского дядю Сидора:
- Господин Сидор, вот это и есть Анфиса, в которую был влюблен ваш Самсон, больше мне добавить нечего, - сказал Мусин, пропуская в квартиру Анфисы некоего господина, а сам быстро закрыл за собой дверь.
- Здравствуйте, Анфиса! Так это из-за вас Самсон покончил с жизнью? Да, вы действительно красивы! Но жизнь - дороже. Что ж вы его довели до такой степени?
- Знаете, трудно мне все это вспоминать, но Самсон меня по-своему любил.
- Да я и сам готов в вас влюбиться, от вас идут флюиды любви и совершенства!
- А, что мешает?
- Не хочется с крыши падать.
- Не лазьте на крышу и не сорветесь!
- Анфиса, вы сказали хорошую мысль! Самсон просто сорвался с крыши! Наверно сидел на вашей крыше и смотрел на луну, да и сорвался! Он еще в детстве был лунатиком, на луну реагировал! Тьфу. Гора с плеч! - воскликнул дядя Сидор, вставая с кресла, и медленно проходя к выходу.
Анфиса закрыла за ним дверь и плюхнулась в кресло.
Вскоре появился детектив Мусин.
- Анфиса, спасибо! Дядя Сидор закрыл дело о гибели Самсона, сказав, что он был лунатиком с детства. Я не ожидал от вас такого ума! Самому в вас влюбиться? Нет, лучше не буду. Все, прощайте!
Степан Степанович после разговора о русском модерне с Инессой Евгеньевной, сделал столовую мебель, а с резчиками по дереву у него ничего не получилось. Комплект мебели был, а антикварного вида у него не было. И пошел он к Инессе Евгеньевне в жилетку поплакать. А она засмеялась! Он только рот открыл от удивления.
- Милый ты Степан Степанович, есть мистическая отделка для твоего комплекта! Да еще какая! Но нужно найти Селедкина старшего, чтобы он все это вместе состыковал по старым рецептам.
- Так умер Селедкин старший, и нет теперь мастера, который мог бы под старину мебель реставрировать.
- Я не знала. Что предлагаешь?
- Не знаю, а Селедкин младший знает? Он видел, вероятно, как его отец работал. Селедкин старший реставрировал без зрителей, никого не впускал в мастерскую.
- Это я хорошо знаю. Младший Селедкин уволился, но его можно найти. Вези свой комплект в магазин, в реставрационную мастерскую, а я привезу для него украшения и Родиона.
Родион откликнулся на звонок мобильного телефона, и сам приехал в магазин. Он сказал, что знает, как отец делал мебель под старину, но сам никогда этого не делал, хотя помнит все материалы, которые отец при этом использовал.
Степан Степанович привез столовый мебельный гарнитур, а, увидев дощечки, с качественно вырезанными животными, как ребенок захлопал в ладоши.
- Отлично, то, что надо! Какое мастерство и все выдержанно в одном стиле, в одном размере!
Родион при виде дощечек выдохнул:
- Откуда такая прелесть? Все животные выпуклые, как живые, да так ровно сделаны!
- Родион, твое дело объединить дощечки с гарнитуром, надо создать новую антикварную коллекцию русского модерна конца девятнадцатого века.
- Без проблем! Это настоящая натура!
Откуда люди узнают о новинках? Неизвестно, но покупатель вскоре объявился, на весь столовый гарнитур, хотя для начала ему показали стул с отделкой из двух дощечек, с изображением животных на спинке стула. Стул смотрелся единым целым, трудно было догадаться о том, как он был сделан. Единственно, что просил покупатель, оставить в секрете свое имя.
Виктор Николаевич, дядя погибшего любовника Анфисы, на правах хозяина с удовольствием обходил дачу. Ему нравилось жить без посторонних людей. Он с удовольствием открывал комнату с янтарной мебелью, долго смотрел на нее, представляя себя графом. В качестве помощницы по дому, он вернул Полину и уволил повара с охранником.
Инна, дочь Полины, перешла жить к отцу Степану Степановичу. С ним она не ссорилась, ощущая себя хозяйкой. Отец сильно ее не доставал воспитанием. Девочка научилась готовить, и все шло своим чередом.
В антикварном магазине наступило затишье. Реализация залежалых товаров шла плохо, и без суеты рекламы дела не шли.
Родион покинул не процветающее место работы. Анфиса жила в полусне. У нее возникло ощущение вязкого болота. Иногда ей хотелось поехать в тайгу. Посмотрев на парк, она поймала себя на мысли, что это ей не под силу.
Так прошел год...
Уныло смотрела в окно Инесса Евгеньевна, мать Платона. Она думала о нем. Люди, после его исчезновения, ее обходили стороной. Такое наказание для нее было естественным. Она смотрела не бело-серые кучевые облака в небе, на зеленую беспробудную листву и ощущала тревожную пустоту в душе. Состояние беспокойства постепенно нарастало. Она потянулась к коробке с шоколадными конфетами. И в этот момент прозвенел звонок в дверь. Она ее открыла и отпрянула.
В квартиру стремительной, но знакомой походкой вошел незнакомый человек.
Она всмотрелась в его лицо, узнавая, и боясь ошибиться: перед ней стоял ее Платон! Но какой?! Его лицо покрывала кучерявая ровная бородка. Его волосы были подстрижены немногим длиннее бороды. Он выглядел красавцем!
- Платон, это ты? - спросила дрогнувшим голосом Инесса Евгеньевна.
- Я, мать! Я! - басовито ответил сын.
- Что с твоим голосом? Ты стал басить?
- От ветра, от морозов мой голос немного треснул. Много пришлось покричать...
- А борода? - тихо проговорила мать, начинающая верить в счастье.
- Что борода! Посмотри, что я принес! - и он нагнулся над сумкой, потом махнул рукой и поставил ее на стол перед матерью, медленно открывая молнию на сумке.
Инесса Евгеньевна поднялась с кресла, заглянув в сумку, потянулась рукой за дощечкой.
- Сын, что это? - ее голос дрожал, рука подергивалась от волнения, вынимая из сумки бесценный деревянный предмет.
- Садись, мать, в свое кресло. Послушай меня внимательно, разглядывая лесное произведение искусства. Я жил в тайге. Один жил. Нашел я избушку без курьих ножек: крыша, окно, дверь, железная печурка. Три месяца я не видел ни одного человека. Я так исхудал, что стал молиться о спасении. Я съел все дары леса, что росли поблизости. Животных и птиц я не убивал. Я стал обросшим, страшным, немытым. Однажды мне стало невмоготу. Я готов был наложить на себя руки. Зрение стало исчезать. Я впал в полудрему. Очнулся я оттого, что на меня смотрела баба Яга, чью избушку я занял.
ГЛАВА 18.
И говорит баба Яга скрипучим голосом:
- Здравствуй, касатик! Совсем издыхаешь, родимый? Порченный ты человек, а вылечить тебя можно. Зло прошло через твою жизнь. Сильно виноват ты, да не совсем. Вылечу я тебя. Знахарка я. А ты, что подумал? Травы у меня в этом домике хранятся. Ты их и не трогал, и то молодец. Да я новых трав еще насобирала. А сейчас я сделаю для тебя отвар. Ты отвар выпьешь, и человеком станешь. Тебя мои травы одурманили, ты и стал спать, и славно. Тебе надо было выспаться.
Поставила бабуля меня на ноги, да и повела с собой по деревне. А в той деревне все дома стоят с заколоченными окнами, одна бабка эта там живет. Откормила она меня картошкой, луком и огурцами. Еда у нее еще та, что сама выращивала, то и ела. Я встал на ноги, стал по деревне ходить, дома смотреть. Жильцов давно в них нет.
В одном доме я нашел эти дощечки, и бабуле показал. Она всплакнула, вытерла слезы краем платка, который с головы никогда не снимала. Сказала, что жил у них один человек с золотыми руками, ходить много не мог, а все сидел, да мастерил. А любил он на небольших дощечках животных вырезать, да так ловко, что все животные, как живые! Дощечек этих я обнаружил штук пятьдесят, просто письмена какие-то!
Прожил я у бабули еще девять месяцев. Она меня не отпускала, лечила и поила травами. А однажды подходит и говорит, что я здоров и могу уехать домой. Я ей ответил, что меня ищут, я зло большое совершил. А она сказала, что все будет нормально, если я ей свой нож оставлю, и никогда в руки его больше не возьму. Дает она мне мой складной нож, и просит, чтобы я его метнул. А нож выпал из моей руки! Понимаешь, мать, я не могу больше ножи метать! Не могу! Проводила баба Яга меня до станции. Поезд там две минуты стоит. А перед этим на той станции она меня к парикмахеру сводила, потом травки свои сушеные сдала скупщику. Мне она билет купила, одежду, и сумку. Я ей только нож и оставил. Да дров целую стену наколол. Да отремонтировал ее жилье.
- Платон, а дальше, что с тобой будет?
- А ничего. Я буду жить в твоей новой квартире, а ты уйдешь в старую квартиру. Она ближе к Анфисе. К ней я пока не пойду, не могу. У меня есть идея: я нарисую комплект мебели такой, чтобы дощечками этими его обклеить. Степан Степанович все сделает. Вот и модерн! Настоящий модерн!
- Вот за это спасибо, а то я от скуки не знаю, что и делать. А, как мне ту старушку отблагодарить за твое спасение?
- Лучше о ней забыть, мы с ней в расчете. Я у нее отработал свое спасение. Теперь я хочу у Анфисы поработать! У нее смотрю все люди новые, а Степан Степанович меня не продаст. У меня иного выхода нет. Баба Яга сказала, что я должен с деревом работать, а она с травой работает. Так вот.
- Платон, да тебя сейчас никто и не узнает. К Родиону пойдешь?
- Нет, нам лучше не встречаться.
- А Анфисе о тебе сказать?
- Не надо, мне очень хочется увидеть сына, но не сейчас. Я буду работать в твоей новой квартире, нарисую эскизы новой древней мебели, отдашь их потом Анфисе или Степану Степановичу. Но обо мне не говори, на всякий случай.
- Так и будешь в квартире сидеть?
- Сидел я в избушке, посижу в квартире. Мне еще надо немного времени, чтобы в себя прийти.
- А бороду сбреешь?
- Не сейчас.
Платон отдыхал, отмывался. Он сбрил бороду, много смотрел телевизор и совсем забыл о прорисовках. Матери он до машины донес сумку с бесценными дощечками, спрятав лицо под кепкой, натянутой чуть не до носа.
Сидор Николаевич поехал на дачу к своему брату Виктору Николаевичу, посмотреть на дачу, оставшуюся от Самсона, предположительно убитого Платоном. Дело в том, что он, что стал третьим его наследником, после двух братьев.
Дольше всего Сидор Николаевич рассматривал янтарную мебель, словно никогда ее не видел, а от янтарных часов он просто не мог оторвать глаз. Часы его притягивали, и их воздействие на него с каждой минутой усиливалось.
Вдруг ему показалось, что если он задержится в этой комнате, хоть на секунду, то исчезнет в пространстве времени, уйдет в эти часы, как в неизбежность.
Он резко вскочил со стула, на котором сидел и бросился к выходу.
Ему показалось, что ножки стула разъехались. Но посмотреть на стул у него не хватило храбрости. Сильным движением он закрыл дверь в мистическую комнату.
Медленно побрел Сидор Николаевич к Виктору Николаевичу.
- Виктор, что за часы находятся в янтарной комнате?
- Что, брат, они тебе сильно понравились? Да, еще те.
- А это не они довели до самоубийства Платона?
- Чем черт не шутит, я сам редко захожу в эти янтарные комнаты.
- А зачем они тебе нужны, давай продадим?
- А кто купит? Стоит янтарная мебель дорого, так точно с восемнадцатого века сохранились, цены им нет, за границу увести не дадут, в кармане не провезешь.
- В кармане нельзя, но в контейнере можно.
- Ты их еще в порошок преврати и провези в цилиндре, размером в пятьдесят грамм.
- Не шути, Виктор, я серьезно говорю. Часы мистические, мне так страшно рядом с ними стало, что поджилки затряслись, еле ноги из комнаты унес.
- Верю. Сам боюсь до чертиков этих часов.
- Что делать будем с наследством Самсона? Надо ему было коллекционировать такую чертовщину мистическую!
- Пусть стоит, там, где стоит. Не мешает.
- А ты в гостиницу поставь, три комнаты можешь украсить этой мебелью, и цены заломить за страх!
- Этого еще не хватало! Потом в гостиницу никто не пойдет жить.
- Вот попали! Должен же быть выход из этой ситуации!
К ним подошла Полина:
- Обед готов, прошу к столу.
- Полина, принеси нам еду в холл, лень в столовую идти, - отозвался Виктор Николаевич. - У нас с братом серьезный разговор.
Полина посмотрела на Сидора, уловив его сходство с Виктором, пошла за едой.
- Красивая у тебя кухарка! - воскликнул ей вслед дядя Сидор.
- Да она мне чуть ребенка не родила, да не получилось. Сорвалось. Нет у меня наследников.
- А я, чем не наследник?
- Ты, Сидор - косвенный наследник.
- Это еще посмотреть надо, чья эта дача теперь: моя или твоя?
- Эх, прав ты, тысячу раз прав, но я к этой даче привязался, а тебе она чужая, а у тебя своя есть дача.
- Верно, я не изверг, чтобы прогонять родного брата, но я хочу всех нас избавить от янтарных часов.
Полина привезла сервировочный столик, и стала выставлять тарелки с едой на стол.
- Простите меня, если, что ни так скажу. Я поняла, что вы говорите о янтарной мебели, - решила вставить свои слова Полина, - я убираю в этих комнатах, мне страшно среди этой мебели, особенно давит славянский шкаф.
- Вот, и я о том, же! Я заметил этот шкаф, он еще страшнее этих часов, - подхватил дядя Сидор. - Ладно, уговорили, тем более что Самсон, коллекционер этой чудовищной коллекции, погиб. Я подумал, и у меня есть предложение: продать всю янтарную мебель на юг. Там конечно надо проезжать через границу, но эту границу еще можно проехать, есть у меня там старые знакомые, смогут купить эти дары истории.
- А может мебель в настоящий музей отдать? - робко спросила Полина.
- Молчи, женщина, - промолвил дядя Сидор. - Здесь большие деньги пропадают, а я на них себе квартиру куплю, надоело жить на даче, а брату тогда эту дачу оставлю.
- Понял, на юге у меня есть относительные друзья и их относительные враги, хочу продать мебель Тоне, эта она меня чуть без гостиницы не оставила, а я кроме гостиниц не в чем не разбираюсь. Тоня, забыл ее отчество, владеет гостиницами, купит она эту мебель!
- Виктор, а ты еще и женщинам можешь нравиться? Тогда продай янтарный гарнитур этой самой Тоне.
- Вспомнил, ее мужа Сережа зовут.
- Вот и память возвращается к тебе, а ты сам поедешь к ним или к себе вызовешь покупателей?
- Надо вызвать их сюда. Вспомнил! Как я мог забыть!
Виктор Николаевич позвонил Элле, с ней он сохранял служебные отношения, и предложил ей сообщить Тоне о коллекции янтарной мебели. Элла затребовала часть денег от продажи. Виктор согласился. Дядя Сидор, на вырученные деньги от продажи янтарной коллекции мебели, купил квартиру в доме Анфисы, в соседнем подъезде, тянуло его в этот дом. Вскоре он уже перевозил мебель в новую квартиру, после непродолжительного ремонта за выездом прежних хозяев.
Анфиса везла коляску с сыном и увидела, как из газели выгружают антикварную мебель, что-то смутно знакомое она в ней улавливала. Платон не показывал ей дощечки, привезенные из тайги, но она хорошо знала, как выглядит мебель, изготовленная Степаном Степановичем и переделанная под антиквариат. Она заметила, что мебель без янтарных камней, зато в ней было много весьма качественной резьбы.
Хозяин мебели, заметив ее внимание к мебели, подошел к молодой матери, и решил пояснить, что эту мебель он купил в антикварном магазине за большие деньги, но комплект весьма интересный и стоит этих денег.
Анфиса с ним полностью согласилась.
Их разговор наблюдал из-за кустов Платон, его принесло сюда чувство, прощального взгляда на свои дощечки, превращенные в приличную мебель. Он смотрел на мебель, потом заметил Анфису и подошедшего к ней пожилого мужчину, он сразу угадал в нем родственника Самсона. Руки у Платона зачесались в поисках складного ножа, опять к его жене приставал очередной поклонник! Ножа не было! Он остался у бабушки в тайге.
Недолго думая, он направился в магазин в поисках нового складного ножа. Он его купил! Положил нож в карман и успокоился, потом разволновался: может ли он еще владеть этим ножом, как раньше? Пошел в лесопарк, выбрал ствол дерева, стал метать в него нож. Руки вспомнили, у него все получалось! Он легко попадал в цель. В груди у него было пусто, после возвращения из тайги, у него не было женщины, но вновь появился складной нож...
Дядя Сидор спиной почувствовал взгляд Платона, он оглянулся, но никого не увидел. Тогда он поговорил с детективом Мусиным. Детектив проговорился про след от ножа в спине Самсона после его падения с крыши дома. Эти слова запали в голову дяди Сидору. Он верил в рок и в непонятные явления. Он решил примерить пуле защитный жилет.
Вес конструкции всегда приводил его в ужас, но он спиной ощущал, что кто-то ведет за ним охоту. Он не верил в случайную смерть Самсона! Он решил сам расплавить свинец из аккумулятора, сделать плоскую пластину. Свою задачу он выполнил, нож застревал в пластине, весьма незначительной толщины. Из двух маек он сделал жилет со свинцовой прослойкой в области груди и спины. Одев защитную, свинцовую майку, он пошел в гости к Анфисе.
И надо же было Платону в этот день вернуться в свою квартиру! Он услышал разговор у дверей Анфисы, а, посмотрев в глазок, заметил дядю Сидора. Когда Сидор сделал шаг в квартиру Анфисы, Платон мгновенно открыл свою дверь, и метнул нож в спину Сидора! Нож отскочил от спины и со звоном упал на плиту лестничной площадки.
Анфиса вскрикнула.
Дядя Сидор посмотрел на нож и на Платона:
- Это ты убил Самсона? - глядя в глаза Платона, спросил дядя Сидор.
- Я, - машинально ответил Платон.
- Ты муж Анфисы? От ревности тебя так ведет? Понятно. Что с тобой делать?
- Почему нож отлетел от вашей спины?
- Не скажу. Я знал, что ты еще раз попробуешь повторить свой удар. Знаешь, я долгое время был военным, предлагаю теперь тебе уехать куда подальше и не возвращаться, либо я сдам тебя.
- Мне некуда ехать, разве, что в тайгу, где я год прожил.
- Езжай в тайгу! Если я тебя здесь увижу - сдам, без слов сдам.
Платон покинул город.
Серое облако судьбы, выплывающее из темного скопления облаков, медленно поглощало тех, кто пытался Анфисе навредить. Они все исчезали, уезжали, одним словом ей больше не мешали. Она сидела на личном антикварном стуле рядом с малышом, сидящем в высоком стуле для малышей, и кормила его из ложечки. Он ел, открывая живописно свой ротик, немного вымазывался, растворимой кашей, но ел.
Жизнь продолжалась без Самсона, без Платона, они оба ушли в прошлое. Анфиса не жаловалась, просто некому было жаловаться, не у кого было что-либо просить. Она кормила ребенка и думала о том, где находится белое облако судьбы, которое принесет в ее дом помощника. Кто бы сомневался, что в дверь позвонят! Естественно, позвонил в дверь дядя Сидор.
Она вытерла рот малышу, взяла его на руки и пошла, открывать дверь.
- Привет, соседка! Гостей не ждешь?
- Всегда жду! С ребенком играть будите? Других развлечений у меня не предвидится.
- А как с ним играть?
- Ему скоро спать. Прочитайте маленькому книжку, он уснет от монотонных и умных звуков.
- Давай, мамочка, книжку, я почитаю, если не разучился. Я на детском языке давно не читал.
Дядя Сидор стал читать детскую книжку с непонятным привкусом, язык шевелился у него с лишними звуками, но ребенку понравилось. Он пытался проговаривать отдельные звуки, маленькие слова, и до Анфисы доносился дуэт двух иностранцев. Она вымыла посуду, приготовила чай для взрослых, сделала бутерброды, поставила их на полминуты в СВЧ печь. Ребенок, довольный новым чтецом, уснул.
А мужчина, довольный, что справился с заданием, пришел на кухню.
- Задание выполнил, что дальше, хозяюшка?
- Садитесь, ешьте, пейте, - быстро проговорила Анфиса и сама села за кухонный стол, оставив более удобное место для гостя.
Он взял теплый бутерброд, горячий чай с лимоном, и вдруг улыбнулся всеми своими зубами:
- Анфиса, мне нравится быть с тобой! Тихо и уютно, и словно ничего больше и не надо.
- А больше мне и предложить вам нечего! От Платона нет известий. Инесса Евгеньевна ко мне практически не приходит, один раз позвонила и все. Родственников в этом городе у меня нет.
- А как жить будешь? Одна, с ребенком?
- Живу и дальше проживу.
- Нет, это все неправильно, завтра возьмем мальчику велосипед с ручкой, и пойдем гулять. Вдруг, чего надумаем? А сейчас, спасибо за чай. Я, пожалуй, пойду домой, - сказал дядя Сидор и словно белое облако растаял в тумане вечера.
Анфиса еще раз убрала со стола с блуждающей улыбкой на губах, без мыслей о будущем, ей очень хотелось спать. Она уснула, спал и малыш.
Дядя Сидор пришел домой, посмотрел на свою большую квартиру с темной, великолепной мебелью, роскошной для него одного. Он лег и стал рассматривать зверей, изображенных на всех выступах мебельного гарнитура. В какой-то момент ему показалось, что деревянные звери сбились в стадо и поскакали в его сторону, что было дальше, он не увидел - уснул.
Прохладное утро не радовало прогулочной погодой. Темно-серые облака отпугивали мысли о прогулке. Дядя Сидор поежился, встал, посмотрел в окно, кусочек неба солнечного дня не обещал. Он прошел по квартире, к которой еще не успел привыкнуть, посмотрел на вырезанных из дерева зверей, и подумал, что напрасно он купил эту мебель.
Звери вызывали смутные чувства в его душе, тревожили ее. Видимо, поэтому такую мебель, никогда не выпускали в промышленных вариантах, а он купил. Ему казалось, что все звери смотрят на него и просят кушать, открывают голодные рты, скалят зубы.
Он тряхнул головой, чтобы сбросить эту чертовщину, но звери оставались на своих местах, они сидели на шкафах, комоде, на спинках стульев, они лепились по периметру стола. Он стал всматриваться в вырезанных из дерева зверей, под его взглядом они становились все реальнее, и даже агрессивнее.
'Что же я такое купил? - подумал дядя Сидор. - Надо бы продать этот антиквариат чистой воды куда подальше, или вывести его на дачу, туда, где стояла янтарная мебель. Надо же было в эту мебель вложить деньги!? Сразу отдал их, а теперь и к женщине пойти не с чем, и еще местный бизнес не развернул. Вот с этого бы и начинал, а то его звери замучили'.
Ситуация складывалась не для прогулок на пластмассовом велосипеде с ручкой для взрослых. Надо было найти человека для общения, и дядя Сидор решил поехать к Виктору Николаевичу, пока он еще жил на даче.
Новая машина довезла его до дачи, за забором слышны были крики и женские ругательства. Он подошел к камере внешнего наблюдения, нажал на кнопки, ворота разошлись в стороны по рельсам. Он на машине въехал на территорию дачи. У фонтана стояли Полина и Инна.
ГЛАВА 19.
Мать посмотрела на выходящего из машины мужчину и спросила:
- Сидор Николаевич, завтракать будите? Я через десять минут принесу завтрак в холл второго этажа, там любит обедать Виктор Николаевич.
- Хорошо, - сказал он, закрывая машину маленьким пультом управления.
Братья вновь сели за стол переговоров. Вопрос шел об антикварной мебели.
- Виктор, мне надо избавиться от антиквариата в моем доме! Насколько это возможно без потери денег?
- Сидор, зачем ты купил эту мебель, спрашивать у тебя бесполезно. Купил, значит хотелось. Продать дорого трудно, один комплект мебели мы на юг отправили. Тоня звонила, она говорит, что народ боится в этих дорогих апартаментах всякой чепухи, чертовщины и прочего. Первой жительницей этих дорогих комнат была некая жемчужная дама, так она заплатила за трое суток, а прожила в них минут двадцать, если не меньше. Сама Тоня ничего странного в мебели не находит. Я к чему говорю, она второй комплект не купит.
- Круто, ничего себе! А я вчера смотрел на зверей, да чуть не свихнулся.
- Я так скажу, эта мебель действует на художественные натуры, на тех, кто сам готов выдумать, что угодно. Нужно искать богатых людей без признаков художественности в мыслях. Понял? Ничего ты не понял. Можно мебель продать назад Анфисе, она возьмет без слов. Она в этом разбирается, и сама дома антиквариат не держит. Она считает, что у старой мебели есть духи.
- Вот наговорил! Теперь домой не пойду, а останусь на даче. Правда, я пообещал Анфисе погулять с ней и ее ребенком.
- Не лез бы ты к Анфисе. Не ровен час Платон явится, худой, тощий и полный сюрпризов.
- Он в меня уже метал нож, но я надел свинцовую майку, нож и отскочил, - объяснил дядя Сидор.
- А я что говорю? Так зачем ты лезешь к его Анфисе? Муж у нее парень смекалистый, еще чего выдумает. Отдай мебель в магазин. И зачем ты купил квартиру в ее доме?
- Достали, опять уеду туда, откуда приехал.
- Я добрый, разрешаю твою мебель со зверями вернуть в музей этой дачи. Возьму бесплатно, благородно произнес Виктор Николаевич.
- Вот, действительно добрый брат! Согласен! Вдруг миражи антиквариата требуют вернуть мебель на место?
- Это ты хорошо подметил, а если предположить, что душа Самсона ходит по своему музею и мебель ищет, а ее нет?
- Чего ты меня пугаешь? Получается, что я ограбил душу Самсона? Чушь, а жутко становится. Поставлю я мебель для его души, но тогда получается, что на даче будет жить приведение!
- Куда деваться? Дача выполнена под мини замок, а в замках приведения всегда жили. Он сразу, еще при строительстве этого мини замка, думал о музее! - воскликнул Виктор Николаевич.
- Уговорил, привезу своих зверей взамен янтарной мебели, сниму свой грех перед душой Самсона, - произнес важно дядя Сидор.
Мебель с вырезанными из дерева зверями, неплохо вписалась в комнаты, предназначенные для янтарного гарнитура, словно бы она там всегда стояла.
Анфиса подумала о том, что пора бы новую диковинку выдумать на свою голову и на голову покупателя, и вызвала Степана Степановича. Он явился хмурый, страшный, а она ему - премию. Он расплылся в улыбке.
- Степан Степанович, здорово у нас получилось с мебелью со зверями? Я поняла, что произошло на даче, здесь Виктор был. Новую мебель надо делать!
- А кого пугать будем?
- Конкретный вопрос, лучше бы спросил, что делать и из чего? Делай базовый комплект.
- Чем украсишь?
- Не знаю, пока не знаю. Знаю! Свободен!
- Страшная вы женщина, хотите добыть новую рассаду для мистики?
- Самой мне не хочется добывать, я ленивая трусиха, кого бы послать добыть то, не зная что? А я знаю кого, все, спасибо.
Анфиса основательно задумалась, и подумала, что это под силу Платону и Родиону, но Платон уехал и молчит, а это значит, что у него все в порядке.
Анфиса позвонила Родиону:
- Родион, привет! Зайди за зарплатой, тебе причитается.
Он нутром почувствовал, что Анфиса что-то замышляет, но пришел, взял деньги, посмотрел на директора.
Она не заставила себя долго ждать и предложила:
- Есть дело на юге, место уточнишь у Виктора Николаевича, твоя задача найти рассаду для мистики для нового комплекта мебели. Родион, дело серьезное, вот тебе деньги на дорогу, адрес уточнишь. Все, - и она отвернулась от него, словно его и не было.
Он не обиделся, зашуршал новыми деньгами, и довольный жизнью улыбнулся.
Анфису обрадовал звонок знаменитого хоккеиста, он сказал, что готов купить комплект мистической мебели, она ответила, что мебель готова, как только появится мистическая рассада, останется ее высадить на мебель. Хоккеист издал победный клич.
Удрученным оставался дядя Сидор, его дела в городе не шли, ему не везло, он не богател, а становился все беднее. Общение с Анфисой его не радовало, поскольку денег она ему не приносила. Он уже был готов продать дачу, хоть и обещал брату Виктору Николаевичу ее не продавать. Оставалось продать квартиру и уехать домой, где у него дела шли лучше, чем в столице.
Инесса Евгеньевна жила одна под спудом собственной психологической бездны, которая ей подсказала, что пора бы съездить к Анфисе и осыпать ее и внука деньгами и подарками. Они вновь подружились и вдвоем по очереди гуляли с малышом, которого вскоре взяли в детский сад.
Анфиса окончательно вышла на работу, заменив Инессу Евгеньевну в ретро бизнесе, и стала набирать удивительную зрелую красоту. Ее мягкие и нежные черты лица, обрамленные каскадом пышных волос, привлекали внимание людей. Но в кои-то веки у нее никого не было.
Она смотрела на себя в зеркало и не находила малейшего изъяна, кроме одного: некому на нее было смотреть. Мужчины ходили по улице, оглядывались на Анфису, но не подходили. На работе она ловила тягучие, мужские взгляды, но никто не приглашал ее на романтические свидания. Не подавал признаков жизни и Платон. А дядя Сидор уехал, ни разу не позвонив.
Анфиса расцветала дивным цветком, но никто не пытался ее сорвать. Она ходила на работу, водила ребенка в детский сад. Она приводила в порядок квартиру, себя и ребенка с ощущением, что вокруг нее общественный вакуум бездны. Вероятно, она была слишком хороша! Или ее боялись из-за Платона, слухи тоже имеют ноги. Иногда Анфисе хотелось уехать туда, где ее никто не знает, и начать все сначала.
После отъезда Эллы, Виктор Николаевич погрузился одиночество, которое он не выносил, поскольку любил тщательный уход за своей персоной. Полина, после того как потеряла на даче сознание, вместе с сознанием потеряла к нему интерес.
Виктор Николаевич заскучал, и, не выдержав одиночества, позвонил Элле. Она женщина удивительная, прощать Виктора Николаевича всегда была готова. Приехала она быстро, да еще завела его рассказом, о том, что в поезде ехала с мужчиной удивительной красоты. Он ей ответил, что в поезде все красивые. Она вздохнула и согласилась с выводом своего почти единственного мужчины.
В знак примирения они решили посетить дачу. Листья желтые кружились, призывая подготовить загородные дома к зиме. Не было больше музея, но дача была! Их дача! Виктор Николаевич заметил, что дачей пользуются без их согласия. Элла обошла владения, нашла полный беспорядок на кухне, и весьма свежий беспорядок. Им стало немного жутко.
Какой-то конек горбунок пользовался их дачей! Надо было его выследить. Они спрятали автомобиль за домом, взяли из него свои вещи и пошли в холл последнего этажа. Им повезло, через час ворота разошлись по рельсам в разные стороны, во двор въехала великолепная иномарка, из нее вышли яркая, красивая женщина, и необыкновенный по своей красоте мужчина. Женщина посмотрела на главное здание дачного ансамбля, махнула головой, села в иномарку и выехала за ворота. Мужчина махнул ей рукой и пошел на кухню. Ворота закрылись.
Хозяева вышли к гостю.
- Здравствуйте, вы вероятно хозяева этой дачи? - спросил мужчина красивым голосом с небольшой хрипотой.
- А вы кто? - уточнил Виктор Николаевич.
- Живу здесь, пока никому не мешал.
- Для бомжа вы слишком красивы и хорошо одеты.
- Одели меня для работы.
- Так вы еще и работаете? Тогда платите нам за аренду дачи!
- Договорились. Сколько? Если можно заплачу не сейчас, а через пару недель.
- Тогда с процентами.
- Согласен.
Виктор Николаевич назвав цену за проживание на даче. Платон согласился.
Элла узнала своего попутчика в поезде, но промолчала.
Супруги уехали.
Новый комплект мебели получился великолепным. В нем была мощь, красота, витиеватость, томное свечение мистики сквозь великолепную резьбу. Само дерево давило своим качеством, красотой отделки и чем-то далеким, из прошлых веков. Цена у мебельного монстра с мистическим уклоном была соответствующая, но покупателя это не напрягало. Известный хоккеист купил совместное творчество многих людей. Все были довольны, что очередная работа подошла к логическому и финансовому концу.
Анфиса дала определение мистической антикварной мебели знаменитому хоккеисту:
- Мебель, способная вызывать вдохновение, полеты фантазии у тех, кто живет среди нее, возвышающая душу человека до невиданных высот, стимулирующая его к любви...
Заслушаться можно. Трудно было после продажи очередного шедевра, Анфиса оставалось перед бездной, в которой ничего не было. Ей нужна была изюминка для создания очередного шедевра.
И надо же было такому случиться, что известный хоккеист купил квартиру у Сидора и именно в нее привез новехонький антиквариат восемнадцатого века!
Хоккеист закончил свою спортивную карьеру, разъехался с семьей и решил уединиться один в антиквариате. Антикварную мебель привезли в соседний подъезд. Анфиса, как идейный создатель мебельного шедевра, глаз не могла оторвать от шкафов.
Хоккеист заметил красоту женщины, и повышенное ее внимание к его мебели, спросил:
- Хороша мебель?
- Лучше не бывает.
- О, это мне один человек посоветовал ее у вас купить.
Анфиса посмотрела на него с таким удивлением, что его в пору было прикрыть ресницами.
- Почему вы так удивились?
- Мне показалось, что я вас знаю.
- Так я известный человек, вот на пенсию вышел.
Анфиса промолчала и повезла санки в парк, думая, что этот незнакомый красавец очень похож на Платона.
Степан Степанович после того, как Полина и Инна на даче потеряли сознания в антикварной комнате, понял одно, что он их любит! Он так за них испугался, после их возвращения с дачи, что пошел на то, на что никогда не шел: он согласился соединить квартиру Полины и свою в единое целое. Но она не согласилась, объяснив свое несогласие тем, что Инна скоро вырастет. Поговорив, они не пришли к одному решению и оставили все, как есть.
Уяснив, что ничего у них в отношениях не меняется, Степан Степанович пошел к Анфисе, но ее он увидел в компании со знаменитым хоккеистом. Судя по всему, с ней у него не могло ничего получиться, и хоккеист занял место Платона или Самсона, кто их разберет?
На следующий день Степан Степанович пошел в антикварный магазин, а куда еще деваться производителю нового антиквариата? Он застал Анфису, с телефонной трубкой у уха, судя по всему, она громко говорила с абонентом из другого города. Похоже, это Родион вешал ей лапшу на уши.
Анфиса, положив трубку, спросила:
- Степан Степанович, а кто ажур для мебели будет делать?
- Я не умею.
- Учись, найди, заставь, тебя, что учить?!
Мужчина посмотрел на властную женщину и понял, что сегодня не его день.
Инна продолжала войну с матерью, теперь они с подругами ходили друг к другу ночевать, чем вводила мать в иступленный гнев с ревом и криками, с взаимными упреками. Полина перестала ей совсем давать деньги и покупать вещи. Кто кого.
Паша, напротив, успокоился, и если была возможность, ходил в компьютерный салон. Степан Степанович, как-то проснувшись, решил купить Паше компьютер, а Инне дать деньги на сапоги и шубку.
На том все временно затихли. Инна перешла на новый уровень раздражения собственной матери. Она ей ныла про купальники, искала полотенце, такое, чтобы не очень детское было, и уходила на пляж. Мать ждала дочь, ждала, та приходила не раньше девяти вечера.
- Какой пляж в девять вечера!?
- Чего ты на меня кричишь, еще светло! - отвечала с криком дочь, и выходила за дверь поговорить с приятелями, которые еще никак не могли разойтись по домам.
В половине одиннадцатого она заходила домой окончательно и врубала музыку на полную мощность. Реп сквозь сон - все равно, что ночной кошмар. Мать натягивала на голову одеяло и засыпала, она всегда засыпала в это время. Под утро Полина проснулась от говора, где-то кто-то громко говорил. Она зашла в комнату дочери, та спала, телевизор кричал.
Под утро любые звуки кажутся более громкими. Мать вышла на кухню. Стиральная машинка горела семью лампочками, в ней лежал мокрый комок чужого покрывала. Она вышла на балкон, там стоял чужой велосипед со спущенными колесами.
Утро у дочери начиналось не раньше одиннадцати. Она просыпалась от телефонного звонка какой-нибудь очередной подружки.
- Инна, откуда у нас на балконе велосипед? У нас, что там стоянка чужих велосипедов? - спросила Полина.
- Нет, у моего нового парня два велосипеда, этот он мне дал.
- У него колесо спущено!
- Так это я по стеклам проехала, - безвинно ответила дочь. - Мама, ты мне новый купальник купи, этому купальнику второй год пошел, я себе хочу новые шторки.
- Шторки - это, что такое?
- Купальник на тесемках, он по ним перемещается.
- Я сегодня сама пойду на пляж, - сказала Полина и ушла на кухню.
- Мама, ты чего?! Я большая девочка! Еще не хватало, чтобы я с мамой на пляж ходила!
Не жаловаться ведь Степану Степановичу по каждой проблеме, подумала Полина и купила дочери новый купальник. Сама нашла в комоде свой старый купальник, которому было несколько лет, и примерила его. А, что делать? Бюджет не выносил двойных расходов. Дочь еще спала, когда мать ушла на пляж.
Утро было солнечное с пронзительным небом. Полина постелила, сложенное в четыре слоя покрывало, легла по солнцу на живот, опустила голову на руки и задремала. Открыв глаза, она увидала маленького муравья, он ползал у нее перед глазами по траве, росшей на пляжном песке. Она села, усталость и раздражение ушли в землю.
На пляже у маленькой реки народу с утра мало. Песок местами порос травой. Постоянные посетители пляжа были покрыты прочным загаром. Она посмотрела на свою белую кожу и встала. Ей нравилось загорать стоя, потому что земля всегда с утра прохладная, зато небо чистое. Она вспомнила свое знакомство с Бором.
Пляжный роман длился недолго. Степан Степанович приходил на пляж по утрам, ложился на одно место, стелил темное, большое полотенце и лежал неподвижно, не гладя на женщин, не заговаривая с ними. Иногда вставал, переплывал речку туда обратно и ложился загорать дальше.
Она стоя, видела его божественную фигуру, он ей безумно нравился, но подойти к такому красавцу у нее смелости не хватало, она просто созерцала великолепное тело, мускулистого мужчины. Он чувствовал ее взгляд, их глаза встретились. Она была крупной девушкой, с плоским животом и мощными ногами, да и грудь особыми размерами не отличалась, однако Степану Степановичу она приглянулась с первого взгляда. Было в ней обаяние, внутренне спокойствие.
Они неделю ходили на пляж, смотрели друг на друга и не разговаривали, через неделю стали здороваться, да дождь пошел, летний, солнечный. На следующий день Степан Степанович пришел с волейбольным мячом. Они поиграли в волейбол вдвоем, мяч летал между их пальцами и практически не падал, но пляж он и есть пляж. Народ к ним потянулся. Круг, желающих играть в волейбол, все увеличивался, тем самым, отдаляя друг от друга. Она пошла на свое место, легла спиной к солнцу, опустила голову на руки...
- Полина, привет! - услышала она сквозь дрему, перед ней стоял Степан Степанович, не такой как много лет назад, но все еще интересный мужчина.
- Здравствуй, Степан Степанович! - сказала она и поднялась.
- Где Инна? Я ее вчера здесь видел с подругами и двумя мальчишками.
- Спит еще, для нее время загара еще не наступило. Позже придет загорать.
- Как у вас дела с ней? Сильно ссоритесь?
- Все бывает, а ты как? Один сейчас живешь или с кем?
- Полина, а тебе, не все ли равно? Тебе до меня дела нет. Ты - сама живешь. Самостоятельная.
Она посмотрела на речку, на осоку на берегу, вздохнула, ей стало скучно. Она постоянно в присутствии Степана Степановича ощущала беспросветную скуку, а почему объяснить не могла, ей всегда хотелось уйти от него, после того, как иногда сама к нему подходила...
ГЛАВА 20.
Анфиса сидела и думала, что делать дальше? Для комплекта мебели известному хоккеисту она использовала неприкосновенный запас мистики. Родион вернулся из командировки влюбленным котом без мистических предметов. От Платона информация не поступала. У Степана Степановича был почти готов очередной комплект, а у нее за душой было пусто.
Кстати, о душах? А, где эти души водятся? В бездне. Правильно, но туда нельзя. Мистика должна быть живой. Тогда, где могут быть предметы старины на поверхности земли? Если с юга Родион приехал пустой и влюбленный, то надо послать его на север, где людей ходит мало, где что-нибудь залежалось на чердаках старых домов.
Родион, услышав новое задание, пришел в отчаянье, ему так нужна Раиса, а ему говорят:
- Брысь, на север. Ищи ветра в поле трехсотлетней выдержки.
А, что делать? Надо ехать, хоть щепу привезти, главное, чтобы натурально древнюю.
Стал он изучать историю северных городов, да запутался, и вновь позвонил Анфисе:
- Анфиса, помоги! Скажи, где у нас на севере города, которым более трехсот лет, чтобы от них можно было нащипать мистики?
- И это правильный вопрос. Родион, кстати, где твой друг Платон?
- Ты, чего? У тебя крыша поехала? Хотя, знаешь, ко мне приходил один мужик, говорил явную глупость, на лицо чужой, а по спине Платон.
- Так и я, видела этого мужика, а потом он исчез!
- Вот это да! Он, что медаль? С одной стороны неизвестный, а с другой - Платон!
- Ладно, а ты знаешь, как его найти? - спросила Анфиса.
- Представления не имею. Лучше найди северный город и скажи, как туда проехать, и что там искать.
- Начни с древнего Новгорода. На городище постоянно идут раскопки, не найдешь предмет обихода, так от стены древних домов всегда можно отщипнуть лучину, не те, что снаружи, они каменные, а те, что в земле разрыты. Храмы там тоже каменные, но в них есть деревянные предметы, не первой исторической важности.
Поехал Родион в северный, древний Новгород, то ли покорять, то ли ущемлять, это уж как получиться. Город, как город, а ворота у одного храма такие огромные, да кованные. Колокола гигантские и все на месте, еще и звонят.
Но такие большие предметы оказывают мистическое влияние на огромное число людей. Вон, сколько автобусов со всего мира в город приезжает! А сколько среди них зарубежных туристов? Почти половина. И все они ходят по городу в поисках древности, визуальной или карманной.
Попал Родион на одну экскурсию за город, он думал, что там древность есть, а там был выстроен деревянный город, стилизованный под старые дома, а бревна новехонькие, и отщипнуть нечего. Внутри домов была собрана утварь, но тоже видно, что она - новая.
Горько стало Родиону, опять задание не выполнил, решил опят поискать в ближнем лесу. Пошел Родион в лес. В лесу старушку встретил, махонькую, сухонькую, с курносым носом, с седыми волосами, заплетенными в тоненькие косички, и вокруг головы напутанные. В руках она несла корзину с грибами.
От корзинки Родион глаз оторвать не мог.
- Бабуля, сколько лет твоей корзинке?
- Родимый ты мой, если бы знала, так сказала, она мне от бабки досталась, много у меня других корзинок было, да все состарились, а этой - хоть бы что!
- Продай корзинку, я тебе заплачу, сотню новых корзин купишь, еще внукам останется.
- Так почитай, жалко ее.
- Слушай, бабуля, твои внуки грибы собирают в лесу?
- Ты, что, касатик, они в городе каменном живут, шампиньоны в магазинах покупают.
- А я о чем! Продай корзинку, бабуля!
- Так я тебе новую корзинку продам, зачем тебе это старье!
- Мне эта корзина нужна! Меня за ней послали. Хожу я тут по лесам, ищу тебя.
- Правда меня ищешь? - лукаво спросила старушка.
- Тебя ищу, с корзинкой.
- Фу, ты как привязался! Не крещенный ты парень, был бы ты крещенный, никогда не стал бы из рук корзинку выпрашивать.
- Сколько хочешь денег за свою корзинку? Ведь я мог бы у тебя из рук ее вырвать, но я с тобой переговоры веду, можно сказать на государственном уровне!
- Вот треклятый, почини мне забор да крышу, тогда отдам тебе корзину.
- Ты, бабуля не промах, идем, покажи свою хибару.
Бабуля повернула в другую сторону. Покрутила его вокруг елей да сосен, он вообще потерял ориентир, откуда пришел и куда идет. Пришли они к избушке, старой, не в пример музейным. Треть избы занимала огромная печь.
- Бабуля, зачем тебе печь такая огромная?
- Ты, чего, сизый мой, так я в ней моюсь, после того как хлеб испеку, я на ней и сплю.
- Ох, тяжело ты бабушка живешь!
- А куда легче! У меня все есть!
- Продукты, где берешь?
- Мне много надо? Колбасы я ваши не ем. Грибков насобираю, муку мне привозят. Так и подумай, зачем мне твои деньги?
- Вот попал! Неужели тебе ничего не надо?
- Надо. Дровишки завсегда мне нужны, люблю я тепло.
- Где дрова взять?
- Ты, чего, родимый, больной? Гляди лесу-то сколько! Неужели, мне на дрова не хватит!
- Может тебе пилу "Дружба" купить?
- Так я с малолетства топором дрова рубила.
- Ладно. Показывай забор и крышу.
Через три дня, поработав топором, Родион получил корзину и свободу. Старушка денег у него взяла совсем немного, и столько, сколько считала нужным. Он купил жесткую сумку, упаковал в нее корзину, чтобы не сломалась, и домой поехал.
Анфиса, увидев корзину, всплеснула по-стариковски руками:
- Молодец, Родион! Чудо! Это настоящее чудо! Свет выключи.
Родион выключил свет, закрыл окна. Корзина светилась матовым блеском.
- Настоящая! Проси, что хочешь!
- Ладно, я ушел, мне завтра на работу к Степану Степановичу выходить.
- Отлично.
Платон в ночном клубе приобретал популярность, он стал любимцем публики. Его внешность пользовалась успехом и приносила доход. Эльвира держала его на коротком поводке, никуда не отпускала, никого к нему не подпускала.
У него появился автомобиль с личным шофером, но жил он все еще на даче. Зимой дорога становилась проклятьем, поэтому он снял номер в гостинице. Это стало известным Элле, она повадилась его встречать у номера.
Эльвире донесли об Элле. Две женщины крупно поговорили, и Эльвира сняла Платону однокомнатную квартиру, рядом с ночным клубом. У квартиры появились женщины - поклонницы, его ожидающие в любое время суток. Об этом ей тоже донесли. Эльвира взяла его к себе домой.
Как - то она заметила, что одна дорогая дверь превратилась в труху. Выяснила, оказывается, Платон в дверь кидал нож. Это Эльвиру насторожило, она боялась ножей и запретила ему кидать ножи в доме.
Платон кидал нож в дверь от ненависти к своему лицу, он его не любил, он скучал по Анфисе, а Эльвира его одного никуда не выпускала. Чем больше у него становилось денег, тем злее он становился. Он хотел - свободы! Ради свободы он изменил внешность, но был опять на привязи.
Для него тайга становилась несбыточным раем, он готов был поехать хоть куда лишь бы подальше от ночного клуба и женских глаз!
Его всегда сопровождал крепкий мужик.
Однажды Платон не выдержал и стал у охранника просить, чтобы тот отпустил его в магазин. Мужик охранник сказал, что живым его не выпустит, и пошел к двери на свой пост. В спину охраннику полетел нож.
Платон подошел к трупу, вынул нож, вытер его, взял документы, деньги и шел без сумки. Как обычно уходят мужчины.
Детектив Мусин понял, кто был в городе. Опрос родственников ничего не дал, Платона давно никто не видел, о его сходстве с неким незнакомцем. Анфиса и Родион благоразумно промолчали.
Платон поехал на море, но не доехал, а пересел на другой поезд, до знакомого полустанка в тайге. Он, рассчитывал выйти на заброшенном полустанке, где нет перрона для пассажиров, но за время его отсутствие, здесь все изменилось.
Его нога из вагона ступила на новый перрон, вокруг разворачивалось строительство. От такого вида, он захотел нырнуть назад в вагон, но поезд стоял минуту или две, и сразу стал набирать скорость. Он прямо, скажем, растерялся и немного обрадовался: если строительство на начальной стадии, значит, люди здесь нужны.
К своему удивлению, в отделе кадров строительства сидела дочь лесника. Она Платона не узнала. Здесь нужны были бульдозеристы, разравнивать площадку под новый промышленный поселок.
Люди говорили, что рядом нашли залежи какой-то редкой руды. Платон сказал, что права на вождение машины у него имеются, но он ехал в лес, в отпуск, и с собой их не взял.
Ему назначили испытательный срок, и на следующий день он вышел на работу. Девчата в косынках, завязанных на шее, приметили молодого человека, над ним посмеивались, ему строили глазки. А он пытался освоить рычаги бульдозера с помощью одной такой девушки, помня, что последнее его вождение на автомобиле было неудачным.
С бульдозером у него получилось лучше, или ему очень хотелось его освоить. Убитого охранника он пытался не вспоминать, о себе никому и ничего не говорил. Однажды он взял свой складной нож и забросил его в одну из самых глубоких на стройке ям. Таких ножей в местном сельпо не продавали. Ножами он старался не пользоваться. Он был не женат, что сразу отметила дочь лесника, он ее притягивал, как магнит. Девчата заметили страсть начальника отдела кадров и дорогу ей не переходили.
Платон работал старательно, насколько вообще мог это делать. Они стали встречаться. Дочь лесника звали Флора. Его утонченное лицо загрубело от ветра, солнца, дождя, приобрело бронзовый оттенок, теперь бы его в ночной клуб не взяли.
Волосы отрасли, он их завязывал резинкой в хвостик, их неухоженный вид его вполне устраивал. Он начинал свою вторую, двойную жизнь. Ходил в простых куртках, телогрейках, в таких же ватных штанах, в кирзовых сапогах. На голове у него была старая кепка, потом шапка из затертого кролика. В одном из первых домиков он поселился с Флорой. Они расписались, он взял ее фамилию. Теперь он сам не помнил, кем раньше был.
Простая задача: как скрестить новую мебель со старой корзиной, - была Анфисе по силам, это она четко осознавала. Дерево к дереву, и чтобы лучилось! Сердце ее в это время было абсолютно свободным, деньги ей были нужны, и вечерами она сидела с сыном и прорисовывала вензеля с вплетенными в них прутиками из корзинки. Корзинку расплели, предварительно замочив, чтобы она не ломалась. Старые веточки напоминали по внешнему виду копченый сыр.
К Анфисе на огонек стал заходить Родион, то ли его тянула корзинка, то ли она сама, но он играл с малышом и уходить домой не собирался. Раиса стала забываться, а вот Анфиса заполонила все его существо. Или это корзина их связывала? Кто знает.
Анфиса иногда шутила:
- Платона не боишься?
- Не знаю, если честно, но мне с тобой уютно.
- Как у Степана Степановича работается? Не обижает?
- А чего нам с ним делить? У нас разные обязанности, я свои выполняю.
- Давай назовем новый комплект мистической мебели "копченый сыр".
- Анфиса, ты лучше ничего не придумала?
- А чем плохо? Предложим его директору мясо - молочного комбината, где этот чудесный сыр выпускают.
- Ты этот сыр любишь? Он дорогой!
- Так он сухой. Возникает иллюзия, что его ешь, ешь, и челюсти устанут, а ты при этом не поправляешься.
- Если так, а по мне лучше бутерброд. Сообрази чай с лимоном и бутерброд с обычным сыром и маслом, я это все купил, в холодильнике лежит.
- Раз лежит - сделаем, мне недолго.
Интересные у них складывались отношения: без страсти, без видимых взглядов. Так, теплые отношения, тихие слова, никаких совместных планов на будущее, у обоих были однокомнатные квартиры, и не было родственников в этом городе. Работа у Степана Степановича на фирме благоприятно отразилась на внешнем облике Родиона, он стал уверенней в себе, стал лучше одеваться, лучше стричься. Они не кидались друг другу на шею, не было поцелуев, но все чаще вечера Родион и Анфиса проводили вместе, втроем гуляли по выходным в парке. Возникало ощущение, что они начинают жить с чистого листа. Этого не могла не заметить Инесса Евгеньевна, но и она не возражала против дополнительной опеки ее внука, Евгения.
Название нового комплекта мебели "копченый сыр' Анфиса предложила директору комбината, производящего копченый сыр. Директор удивился, рассмеялся и купил за хорошие деньги весь комплект мебели.
Весной Виктор Николаевич вместе с Эллой поехал на дачу. С первого взгляда было видно, что здесь зимой никого не было. Элла отказалась от услуг Полины, и сама занялась уборкой помещений. Ее хозяйская жилка подсказывала, что это сущая роскошь одним жить на такой большой даче. Элла предложила дачу городскому детскому саду.
Приехала комиссия, дачу одобрила, и к лету сюда заехали малыши с воспитателями. Элла, таким образом, спасла своего Виктора Николаевича от посягательств чужих женщин. Он не возражал. Полина после такого расклада в жизни Виктора Николаевича, пошла на работу к Степану Степановичу. Его предприятие расцветало. Ее взяли на упаковку готовой продукции. Степан Степанович, получая зарплату, сразу отстегивал деньги Полине на Инну.
Все это так, но для дополнительного заработка Анфисе нужна была вновь рассада для мистики на новую мебель. Это понимали все, кто с ней работал. Где взять мистическую рассаду? И главное, что взять? Ясно одно - это должно быть дерево. Родиона так напрягала Раиса с детьми, что его Анфиса не могла послать далеко и надолго. Анфисе повезло.
Позвонил молодой человек и спросил:
- Вы берете ларцы двухсотлетней старости? Или его надо сдать в другое место? У меня прабабка умерла.
- Размер большой у ларца?
- 300х200х300, он с выступающей крышкой.
- Привозите! - с надрывом сказала Анфиса, боясь, что ларец отдадут кому-то другому.
Приехал симпатичный парень, поставил на стол ларец. Анфиса решила, что ларец настоящий, ему лет триста, или ей так хотелось думать. Деньги она заплатила, чтобы случайно парень не забрал ларец назад. После его ухода она открыла ларец и чуть не закричала от обиды: внутри ларец был выполнен из свежего дерева, и как насмешка в нем лежали деревянные бусы!
Бусы на самом деле оказались старые и деревянные. Анфиса еще раз осмотрела ларец и поняла, что его термическими циклами снаружи искусственно состарили, это значит, что кто-то парня надоумил на такой поступок. И этот кто-то из числа их общих знакомых.
А вот бусы? Что если они тоже состарены? Бусы Анфиса отдала на экспертизу. Получила ответ: бусам лет 150. Надо было проверить их на мистичность. Анфиса вызвала знакомого экстрасенса. Тот запустил свой стеклянный шар. Шар умудрился поговорить с деревянными шарами, ответ был тот же: 150 лет и бусы обладают свойством мистификации.
Бусинок диаметром в 15 миллиметров было девять штук, этого вполне достаточно для комплекта мебели. На этот комплект руку наложил экстрасенс, он не захотел бусы выпускать из своих рук. А Анфиса без мебели, в которую бусы заточат, продавать их ни за какие деньги не собиралась. Они договорились о том, какая мебель нужна в данном случае.
ГЛАВА 21.
Степан Степанович пришел к Анфисе домой прорабатывать новый заказ комплекта мебели "бусинки". Малыш подрос, и внимательно посмотрев на Степана Степановича, спросил:
- Книги читать будешь, или азбуку со мной изучать?
- Я вообще-то пришел к твоей маме проработать новый мебельный заказ.
- Она его нарисует, а ты мне книги почитай, или смени мне видеофильм. Мог бы и машинку подарить. Зачем ты так просто пришел?
- Исправлюсь, давай сменю фильм.
Маленький Женя взял власть над Степаном Степановичем и к Анфисе его не подпускал, пока она не закончила работу.
Анфиса посмотрела на сына и сказала:
- У меня вырос личный охранник.
- Нет, я твой личный сын, - ответил малыш и бросил карандаш в пол, а тот острием попал в ковер...
Анфиса стала жить своей жизнью.
Платон задыхался от избытка воздуха и свободы на стройке. В дождливую погоду работы прекращались. Ему стало надоедать роль мужика, не мог он больше ходить в ватнике и быть таким замусоленным! Захотелось ему нежной жизни. Флора заводить детей не собиралась, она пила гормональные таблетки пачки за пачкой.
Цивилизованной женщиной оказалась, а так баба - бабой. От таблеток ее стало разносить во все стороны. Платон все локти искусал, что нож свой уникальный закинул в яму. На ноже уже завод вырастал. Стены были видны. А для переработки руды оборудование завозили.
Ему мучительно захотелось уехать. Знал он за собой такую особенность. Он почти врос в новую почву, да зашатался от своих желаний. Платон взял: заработанные деньги свои и Флоры, документы, в которых была вписана она. Он сел на проезжающий поезд и был таков.
На вокзале Платон зашел в парикмахерскую, навел лоск, удивился, что так изменился за короткое время, и поехал навестить Анфису и Женьку. Решив, что потом поедет, куда глаза глядят. Приоделся он в магазине в новую одежду, старую в нем оставил. Из-за дерева посмотрел он на свой дом, подъезд, вздохнул и вошел в подъезд.
Анфиса открыла дверь. Несмотря на новое лицо, она мужа узнала, но сказала:
- О, кто к нам пожаловал! Какими судьбами?
В прихожую выскочил Женька:
- Привет! Маме работу принес?
- А, что все маме работу домой приносят? Можно я зайду?
- Заходи, мне на компьютере сменить игру надо.
Когда Женька уснул, Анфиса спросила:
- Платон и долго ты так будешь жить с чужим лицом и именем?
- Всю жизнь, а что узнала?
- Со спины узнала в последний раз, когда тебя видела. Много еще чего натворил?
- Хватает.
- К матери пойдешь?
- Не знаю, но посмотреть на нее надо.
- Куда поедешь?
- Наездился, не знаю, чего хочу. Покоя хочу, а покоя нет.
- Ситуация у нас не дай боже. И все из-за подгузников хорошего качества. В чем проблема? В диком ужасе последствий. Если в прошлом детей сажали на горшок в три месяца, и не держали их в мокрых марлевых подгузниках, то с детьми времен импортных подгузников все не так. Да, ребенка высаживают на горшок, но привычка справлять нужду в импортные подгузники до полутора лет оставляет страшные последствия. Ему в школу идти, а он то и дело какает некую дозу кала в штаны, и лишь спустя время идет в туалет. Иногда, точнее после очередных наставлений он пару раз сбегает в туалет во время, но потом все повторяется. Кто виновен? С ума бы не сойти, ища виновного в дышащих подгузниках. Тут в гости пригласили. И что вижу. Ребенка после сна на горшок не высаживают, а дают ему сходить в лучшие в мире подгузники, хотя видно, что его можно высадить на горшок, стоящий рядом с ним, - проговорила Анфиса.
- Преувеличиваешь, - возразил Платон.
- Кто бы говорил.
- Мужчин так много на телеэкране, играющих положительных мужчин. Где бы их в жизни найти. Есть мужчины, которые знают, что за любовь надо отвечать, но основная масса мужчин и не догадывается, что после качественной любви с порванными предохранителями дети появляются. Мужчина после любви чаще всего в женщине не нуждается. У него передышка по накоплению очередной партии оплодотворяющей жидкости. А тут ему звонит женщина и говорит, что увидела на узкой бумажке пару полосок. Мужчина отвечает, что он к детям не готов. Вот он момент проверки женщины на прочность! Что делать? Подумать сутки другие, пересмотреть ситуацию со всех сторон. Любые советы покажутся неверными. И при этом женщина должна понимать, что главное в жизни - ее жизнь, - высказала свое мнение она.
- Спать пора от твоих слов.
Ночью к ним постучали, это пришел детектив Мусин и сопровождающие его милиционеры.
- Привет, Платон! - сказал Мусин.
- А как вы обо мне узнали?
- Секрет, но тебе он уже не поможет. Могу сказать, что на входе в город, на вокзале стоят турникеты, они отслеживают отпечатки пальцев, приезжающих в город людей. Вчера на турникете твои отпечатки появились, нам поступил сигнал о твоем прибытии. Ты - наш заказ, вот мы и приехали сюда. Долго ты нас за нос водил. С Анфисой и с сыном попрощался? Тогда пойдем. Два убийства, - это больше, чем одно.
Анфиса посмотрела им вслед и ничего не сказала, затем подошла к окну и посмотрела вниз: в свете фонаря два милиционера лежали на земле с ножами в спине. Платон убегал. За ним мчался детектив Мусин. Анфиса прикусила нижнюю губу, посмотрела в спину Мусину - он подвернул ногу и упал. Платон убежал.
А любовь? Иногда от нее надо качественно отдохнуть, и Анфиса отдыхала. Анфиса отдыхала от любви, ее муж Платон убежал. Судя по информации, и опросам детектива его не догнали, не нашли. Женька рос и рос. Она работала и работала. А мужчины, как сквозь землю провалились, вернее, чтобы не провалиться в землю, к ней вновь не подходили. Анфиса от любви основательно отдохнула, такое аморфное состояние ей стало надоедать. Не вешаться же самой на первого встречного!
Она вспомнила Платона, Самсона, Степана Степановича. А дальше, что? Степана Степановича она побаивалась, не для нее он был создан, ей бы красивее мужчину.
Мысли Анфисы колечком улеглись с памятью о Платоне, и она сама в кресле колечком сложилась. Сын играл на компьютере, на нее внимания не обращал. Такая тоска разлилась по организму Анфисы, хоть волком вой. Захотелось ей любви, любой, хоть плохой, хоть хорошей, но только не эта отчаянная пустота!
Или это интуиция в Анфисе проснулась?
В дверь позвонили. На пороге стоял дядя Сидор.
- Дядя Сидор, ты ведь уехал!
- Я вернулся. Дома идут военные учения нескольких стран. А я умудрился уехать до их начала, буквально за день, узнал данные разведки и я здесь - цел и невредим.
- А я сижу, о тебе вспоминаю.
- И я о тебе постоянно думал, жалел, что вообще туда второй раз поехал, на одни грабли наступил два раза. А как Платон поживает? Где он? Кого мне бояться? Жилет надевать?
- Платон в бегах, теперь ему сюда нельзя возвращаться.
- Анфиса, давай сменим квартиру, чтобы он не нашел нас.
- Он найдет, хотя это вариант. Здесь мне трудно стало жить. У тебя есть деньги?
- Успел. Я успел деньги сюда переслать. Есть вариант проще, можно снять квартиру, а эту сдать. Таким образом, мы проверим наши отношения.
- Второй вариант мне больше нравится. Давай снимем квартиру на троих!
Они сняли двухкомнатную квартиру, на первый взгляд в ней все было современное, и ничего лишнего. В маленькой комнате поселили Женю, себе они купили две кровати и поставили их рядом: вроде вместе, вроде врозь. Кухня была достаточно большой, в нее вошел диванчик и телевизор, для тех, кто спать не хотел. Заплатили они за год вперед.
Маленький рай. Первая неделя была наполнена эмоциональной любовью, потом эмоции улеглись, страсти поутихли. Анфиса готова была перейти спать на кухню, поскольку вторую неделю любви она уже с трудом выдерживала.
Женька ныл, и просился домой. Выдержали они втроем месяц совместной жизни, и Анфиса вернулась с сыном в свою квартиру. Больше любовь ей была не нужна.
Дядя Сидор остался жить в съемной квартире без особой обиды на Анфису. Одному ему больше нравилось жить. Он решил сам сделать генеральную уборку квартиры, залез на табурет, чтобы посмотреть на антресоли. С одной стороны в антресоли лежали книги, журналы.
С другой стороны лежали в полиэтиленовых пакетах расписные, деревянные ложки. Он взял ложки, развязал один пакет. Его поразила яркость красок и узоры на ложках. Он осмотрел ложки, получалось, что ими играли. Существуют такие ансамбли, где играют на деревянных ложках. Где-то в его памяти отложилось, что Анфису тянет к деревянным предметам старины. Дядя Сидор позвал Анфису к себе.
Ложки были не очень старые, им было лет тридцать. Она сама залезла на табурет, и заглянула вглубь антресоли. Где-то по центру виднелся забавный, деревянный предмет. Она достала его. Это оказалось деревянное корыто. Похоже, что здесь жили артисты, а это был их инвентарь. Корыто тоже было разрисовано, как ложки, но смотрелось оно иначе. Корыто слабо светилось.
- Дядя Сидор, подари мне корыто!
- А если его искать будут?
- Будут искать - вернем.
- Бери.
Пришлось Анфисе оплатить корыто натурой, а куда денешься?
Корыто оказалось очень старым. Сверху его прикрыли краской, а внутри оно было старое, до трухлявости. Анфиса смотрела на корыто с затаенной радостью. Любила она старые, деревянные предметы.
- Анфиса, а как мы с корытом поступим? На щепки расколотим? - спросил дядя Сидор.
- Нет, целиком оставим, - ответила Анфиса.
- Это как?
- Понимаешь, там еще есть ложки, надо сделать кухню под старину с росписью.
- Разумно, это для подобного любителя деревянного музея в дом - клад.
Тоня позвонила Анфисе с одной целью, сказать, что янтарный номер стал пользоваться огромной популярностью. В начале его существования номер приносил убытки, но после стал приносить немалый доход.
Анфиса получила импульс счастья от такой прекрасной новости и спросила:
- Тоня, вы еще что-то хотите приобрести?
- С удовольствием, но что-нибудь дешевле, для менее обеспеченных женщин.
- У нас сейчас готовиться национальный комплект мебели из предметов домашнего обихода. Есть музейные образцы, именно они дают эффект мистики.
- Возьму, не глядя, найду куда поставить. Ведь вы знаете, какое чудо еще происходит в янтарном номере? Женщины, можно сказать вдовы, в нем во сне видят своих мужей, как наяву. А девушкам снятся их суженные или они просто вскоре выходят замуж. У нас такая очередь в этот номер! Спасибо вам!
Позвонил Анфисе известный хоккеист и сказал, что не знает с чем связать свое счастье. Он ушел на пенсию весь в ранах и шрамах, но после жизни в квартире с мистической мебелью, все раны затянулись, боли прошли, он чувствует себя здоровым, и теперь собирается идти работать тренером, а раньше он об этом и думать не мог.
Совсем неожиданно позвонил Анфисе хирург по пластической хирургии, он сказал, что ему один пациент за операцию предложил комплект антикварной мебели с вырезанными зверями из дерева, так вот, у него самого произошла растяжка рубцов.
Он давно страдал образованием рубцовой ткани после операции не пластического характера, а теперь у него все нормально. Так он этот комплект мебели поставил в реабилитационный цент, и все больные выздоравливают намного быстрее.
Хирург назвал Анфисе дачу, на которой купил этот комплект у некого пациента. Эта новость ее просто удивила.
Задуматься Анфисе не дали, позвонил экстрасенс, и сказал, что после приобретения мебели с деревянными шарами, у него усилились свойства распознавать события прошлого и будущего. Клиенты сидят в очередь, а раньше такого не было.
Позвонил Анфисе директор молочного комбината и сказал, что его копченый сыр раскупают по всем регионам, не успевает изготавливать.
Целый день Анфиса слушала дифирамбы в свой адрес.
Анфиса рассказала свекрови, как Платон метнул два ножа в двух милиционеров, но они выжили. Детектив Мусин подвернул ногу, ползком дополз до них, вытащил ножи, а Анфиса вызвала скорую помощь.
С одной стороны куча приятной информации, а с другой - невыносимый Платон!
Позвонила Анфиса Виктору Николаевичу. Он так обрадовался новости от хирурга, что готов был простить пропажу мебели. Он так устал от невезения, что раскрытие пропажи мебели с дачи, воспринял за счастье.
Анфиса пообещала ему сделать для него солнечный комплект в подарок. Пообещала она комплект Виктору Николаевичу в качестве компенсации, и решила сделать мебель из модного ясеня, но чем его мистифицировать она не знала!
Родион получил одно задание: найти деревянный предмет прошлого, и обязательно настоящий! Деньги ему нужны были так, что и передать нельзя! Раиса с детьми нуждались в постоянных деньгах, и жить вчетвером на его одну зарплату было неимоверно тяжело. А еще он хотел от них сбежать под благородным предлогом. Рая была в курсе дел мужа, и готова была отпустить его на поиски того, не зная чего, но ненадолго.
Родион, недолго думая, сел на пригородный автобус и поехал до самой дальней деревни, куда не ходят поезда. Вышел он на последнем клочке асфальта, кругом была грязь после дождя, виднелось несколько домов, старая ферма, конюшня.
Погладив себя по голове, за то, что взял с собой высокие резиновые сапоги, Родион переобулся и пошел месить грязь по деревни. Он сразу заметил дальний дом. Постучал, а в ответ тишина. Толкнул дверь. Она открылась. Обошел бедную хибару. В дальнем углу на кровати лежал старик. Он еще дышал.
- Дед, ты жив?
- А чего тебе надо здесь?
- Так, мимо шел и зашел.
- Про меня, откуда знаешь?
- Я тебя не знаю. Есть хочешь, дед?
- Давай свою еду, ко мне тут заходят, кормят. Мне чай восемьдесят седьмой год идет.
Достал Родион еду, для себя припасенную, и выложил ее перед дедом. Тот обрадовался, и стал жевать пищу тремя зубами. Выпил стопочку кагора, разговорился, после второй стал хвастаться. Родион беседу поддерживает, да на антиквариат местного производства наталкивает, а сам избу оглядывает. С первого взгляда ничего не нашел. После третьей рюмки дед намекнул, мол, сходил бы Родион за соленым огурчиком, ему самому тяжело спускаться в подпол.
Родиона упрашивать не надо, полез он в подпол. Три ступеньки и земляной пол под ногами, в нишах стояли несколько банок с огурцами. Маленькая, деревянная бочка с солеными грибами с плесенью на марле. Две трехлитровые стеклянные банки с брусникой, залитые водой. В фанерных ящиках лежал картофель. Взял он банку огурцов и решил уже выходить на свет, и свечку тушить, да вдруг его взгляд натолкнулся на крашеный шкафчик. Открыл его, а там пустые стеклянные банки. Ничего больше! Потушил свечку, к деду пошел, а тот уснул, сопит себе после кагора. Стал Родион избу обходить, да все дверцы открывать. Потом ставни закрыл, свет потушил, и стал ждать чуда, вдруг, что деревянное засветиться! Сам задремал после кагора.
Сон Родиону приснился: девушка берет его за руку и ведет на чердак. Он проснулся. Темно. Открыл ставни: на улице светло. Посмотрел, как на чердак забраться. Полез. Залез. Свечу зажег. На фанере плесневелые яблоки лежат. В углу сундук стоит. Открыл сундук, в нем оказались тряпки старые из темного сукна. Вытащил все. Некоторые вещи молью сообща подернуты. Брезгливо перебрал все, ничего деревянного в сундуке, кроме самого сундука не было.
Родион словно взгляд в спине почувствовал, резко обернулся и увидел свечение. Оно шло снизу вверх. Подошел. Посмотрел на пол чердака. На полу лежала доска с рельефом, раньше такими досками белье гладили, до утюгов с угольками; до чугунных утюгов, которые просто на печь ставили.
Поднял он гладильную доску, а рядом еще валик лежит, свет излучает. Вспомнил Родион, что раньше гладили двумя этими предметами. Взял валик и доску, стал спускаться с крыши, ступеньки под его тяжестью и обломились. Он полетел кубарем, и потерял сознание.
Очнулся - рядом дед стоит:
- Так ты вор, стало быть? А я думал ты человек! Смотри, чего натворил, сказал бы уж, чего ищешь, продал бы тебе.
Родиону стыдно стало.
- Дед, я все починю и все расскажу.
Пришлось Родиону чинить лестницу, забор, и все, что дед ему наметил, за работу получил он предметы быта из далекого прошлого.
ГЛАВА 22.
Анфиса обрадовалась деревянному утюгу, оплатила его, но подумала, что все это уйдет в комплект для Тони. Следующая интересная передача Анфисе попалась о русском модерне в мебельной промышленности конца девятнадцатого века. Отличная мебель, видимо жил - был великолепный мастер, великолепная резьба по дереву, зря передачу не записала, такие предметы старины! Важна идея, а сделать русский модерн можно всегда, если бы его можно было на поток поставить!
Платон появился перед глазами Флоры. Она не удивилась и не обрадовалась, так встретились двое на перекрестки судьбы. Он готов был вновь сесть за бульдозер, но она возражала, по той причине, что получила запрос от детектива о месте нахождении Платона.
Флора сказала:
- Платон, мне все равно, что ты совершил, но уезжай отсюда куда подальше, не надо тебе здесь оставаться! Тайга не все списывает. Деньги на дорогу дам.
Платон, недолго думая, взял деньги и поехал на юг, там у него документ остался, что он умный и с высшим образованием. Правда, он нож в косяк вогнал на глазах у Лианы, но ведь не в человека, и вдруг там его никто не искал.
Лиана посмотрела на его новое лицо, и сказала:
- Платон, а ты стал красивее, но это ты!
- Я! Понимаешь, уехал я от тебя, повредил лицо, пришлось сделать пластическую операцию.
- Ничего, ты стал еще лучше. А как там Анфиса поживает?
- У нее есть теперь другой мужчина.
- Да? То-то у нас с ней отношения даже по телефону стали натянутыми.
- Это не удивительно. Ты мне поможешь восстановиться с новым лицом техническом колледже? Скажи, что я попал в аварию, и был вынужден долго лечиться.
- Ладно, помогу, а где жить будешь?
- У вас можно?
- Не наглей, своему мужу я несколько безразлична, но не настолько, чтобы подселить чужого мужчину в свой дом.
- А я квартирантом к вам пойду в гостевой домик, где мы жили однажды, во время отпуска. Анфиса твоему мужу тогда очень понравилась.
- Да кто ему не нравился! Уговорил. Спрошу у мужа, тем более что он чаще живет по месту работы, чем дома.
Платон зашел в гостевой домик, на него нахлынули воспоминания, как они здесь жили, после того, как купили по дороге янтарные часы. Здесь они провели часть отпуска. Лиана выполнила свое обещание, Платона взяли на работу в технический колледж, его объяснение пластической операции на лице было вполне правдоподобно, и являлось вполне уважительной причиной исчезновения во время учебного года.
Милиция его не искала в соседней стране. Он успокоился, перестал вздрагивать. Муж Лианы его не доставал, самого на самом деле, дома практически не было. Квартиранты к квартирантам.
К Лиане, с просьбой снять у нее второй этаж основного дома, обратилась некая Эльвира, весьма обеспеченная особа. Ее прислала Тоня. Эльвира уже прожила неделю в янтарном номере гостиницы, за это время познакомилась с Абрикосовкой, ей понравился дом Лианы, она навела о нем справки у хозяйки гостиницы.
Платон, увидел Эльвиру из окна своего гостевого домика, и готов был сквозь землю провалиться от такого соседства. Больше всего он хотел вернуть свое первое лицо, чтобы его эта дама не узнала! Он встал у зеркала, напряг все мышцы лица, и обратился к Богу и к небу! Он водил руками по лицу, ощущал мелкие шрамы, он пытался их разгладить, он пытался повернуть вспять пластическую операцию! Он хотел стать собой прежним!
Эльвире этот городок рекомендовал сам Виктор Николаевич, ее сосед по даче, и он же рекомендовал посетить гостиницу с Янтарным номером. Вот таким образом, эта дама появилась во дворе Лианы и перед глазами за стеклом Платона.
Платон стоял у зеркала, менял прически, делая себя: то умнее, то глупее, но лишь бы ни быть таким, каким его помнила Эльвира по ночному клубу. Наконец, он зачесал волосы на другую сторону. Почти удовлетворенный своим внешним обликом, Платон выглянул в окно сквозь занавеску, и отскочил от окна: во двор вошла Анфиса с маленьким сыном! Он готов был вылезть через трубу и в качестве черта скатиться с крыши с той стороны дома в пасть к соседнему волкодаву, чей лай мешал ему ночью спать, но он вернулся к окну.
Лиана направила Анфису в гостевой домик! А куда она еще могла ее направить?
Анфиса, увидев в гостевом домике нервного Платона, не удивилась. Она почти была уверена в том, что он здесь!
- Привет Платон! Женя смотри, твой папа нас уже здесь ждет!
Ребенок подбежал к отцу, и как-то быстро оказался у него на руках. Платон с сыном на руках подошел к зеркалу, и ему показалось, что у него прежнее лицо, и что лицо сына напоминает его маленькую копию. Совесть от двойного испуга уснула и его не мучила. Иногда Платону снилось, как из его руки вылетает нож и вонзается в спину Платона, удивительно, но даже во сне у него было ощущение, что он не убил его своим ножом!
Нет, Платон был почти уверен, что Самсон остался живым! Да, он его ранил, но не убил! Что касается охранника Эльвиры, то тут была борьба, тут была угроза жизни, его личной, свободы, здесь его совесть практически спала с самого дня побега от Эльвиры. Платон дернулся всем телом и вновь посмотрел в зеркало, но своего лица он словно не заметил, и смотрел только на Женьку, потом он резко отвернулся от зеркала и поставил ребенка на пол.
- С приездом, Анфиса!
- Спасибо, что заметил, - откликнулась Анфиса, наблюдая за его внутренней борьбой, буквально написанной на его лице.
- Вы надолго приехали?
- Как получится. А ты надолго здесь, Платон?
- Я здесь работаю в техническом колледже.
- Неплохо устроился, нас недельку потерпишь, потом мы уедем.
- Анфиса, давай переедем на эту неделю в другое место, здесь нам втроем будет тесно.
- Ты, что богатый?
- Нет, - он вспомнил о деньгах Флоры. - Но на неделю можем снять жилье лучше, и ближе к морю, а потом зарплату получу, мне хватит.
- Согласна, - сказала Анфиса.
Платон посмотрел в окно: Эльвиры во дворе не было. Он сбросил свои немногочисленные вещи в сумку, взял сумку, и они вышли из двора, открыв двери в воротах, не сказав хозяйке ни слова.
Лиана услышала стук двери, она была почти уверена, что все семейство покинуло ее дом и двор, но с места не сдвинулась. За воротами они вздохнули свободнее, и Анфиса поняла, что не хочет уезжать без Платона домой, и в то же время понимала, что детектив Мусин в покое их не оставит. А это было совсем непонятно.
- Платон, надо снять жилье на длительный период, мы с тобой останемся, - сказала Анфиса бодрым голосом.
- Анфиса, не спеши, не смеши, давай неделю проживем, а там видно будет.
Они сняли номер в новой гостинице, но не Янтарный, однако все местные удобства были гарантированы. Одно к одному, они отдохнули, умылись, переоделись и пошли в местное кафе.
На первом этаже в фойе гостиницы они увидели дядю Сидора! Анфиса закусила нижнюю губу от неожиданности, а Платон присвистнул, один Женька обрадовался, он вырвал руку из руки матери и побежал к дяде Сидору!
- Вот те раз! - воскликнул Платон и повернул назад в номер за своими вещами.
Анфиса пошла за ним. Платон ее резко остановил, покачал головой и почти побежал за своими вещами в номер. Женька уже сидел на коленях дяди Сидора и что-то ему оживленно говорил. Через пару минут мимо них пробежал Платон со своей сумкой, они его не останавливали. Анфиса была уверена, что он побежал к Лиане. Дядя Сидор снял янтарный номер, а кто бы в этом сомневался! Оплаченный Платоном номер, остался не занятым в первую ночь. Что стало с янтарными часами, которые Анфиса приобрела вместе с Платоном, не понятно, но они не полюбили ее в паре с дядей Сидором.
Возникало ощущение, что янтарные часы оттаскивают ее от него, они не давали ему к ней приблизиться. Мало того и Женька не мог подойти к нему. Ночью особенно сильно ощущалось поле недовольства в комнате. Комната и весь янтарный номер, словно поставил целью выгнать из себя Анфису и Женьку.
Утром Анфиса с сыном покинули временный приют, и пошли в номер, снятый Платоном. Он сидел один в номере и смотрел на дверь.
Когда Анфиса с Женькой вошли в номер, он вскочил с кресла:
- Обязательно надо было ночевать в его номере!?
- Но ты ведь убежал сам!
- Я вернулся.
- И мы вернулись.
- Мир?
- Мир, - сказал Анфиса, и поцеловала его впервые за длительный период.
А Родион привез эту редкую березу. Анфиса проработала внешний вид гарнитура, и сказала, что он принадлежал потомкам боярыни Морозовой. Ей поверили. Анфиса, посмотрев на полуфабрикаты, вызвала Степана Степановича. Он похудевший, но счастливый явился перед ее глазами, и вскоре запустил в производство комплект мебели на бывшей своей фирме, в результате каких-то махинаций, в которых сквозило имя Виктора, фирма стала принадлежать ему, но суд вернул ее Степану Степановичу, когда Анфиса приложила к этому руку.
Селедкин довел новый комплект с головами птиц до изумительного совершенства. Мебель сияла красивой поверхностью, сияли головы птиц на подлокотниках кресел. Все вздохнули, словно последнее время они и не жили на этой земле, а просто существовали без любимого дела.
Под ярким солнцем, молодая зелень пищала о своей красоте всеми своими зелеными клеточками листвы. А что делать? Надо себя рекламировать целыми лесами, полянами. Инна дочь Полины весь день занималась тем же, то есть рекламировала свою молодость. Молодость рекламировать легко.
Фото повесила на своей странице и весь прикол. Люди лезут посмотреть, а кто она такая Инна, и ничего больше от нее и не требуют. Она и разленилась от собственной молодости. У нее есть второе развлечение, она может три часа подряд с переносной трубкой телефона сидеть на полу, на диване и перемалывать девичьи новости своего района.
Что за фото она поместила? В свои отроческие годы она надела белые, остроносые босоножки на тонких, высоких шпильках, с перемычкой в стразах, в капельках стеклянной росы. Новый белый топик в тех же прозрачных каплях на тоненьких лямочках оголял все, кроме нижней части молоденькой груди. Сверху возвышались пару нежных бугорков, изображающих молодую грудь девушки. Вся она такая.
Между майкой и босоножками появлялись либо сильно разорванные джинсы, либо полоска юбки, либо, сами понимаете, махонькие... Но на фото она в юбке или в джинсах. Она приличная девочка. У нее период увлечения фотографиями. Она фотографирует тремя фотоаппаратами разных версий, и цифровыми и пленочными. Результат один - везде она, либо те, кого она встретила по дороге отрочества.
Вскоре Инна сдавала экзамены в школе. Для учительницы она купила вишневую розу на длинном стебле, поставила в стеклянную тонкую, длинную вазу и опрыскала ее блестками. Роза переливалась под светом лампы. А Инна села с ногами на диван, взяла в руки учебник, ручку, тетрадь и стала готовиться к экзамену. У Инны есть поклонник со времен детского сада, они учатся в одном классе, но мальчик продвинулся вперед. Нет, не в учебе, его снимают в телесериалах и он говорит ей, что его скоро покажут по ТВ. Он любила показываться на ее глаза. А у нее другие интересы.
Раз в неделю она ходила в настоящий институт и изучала информатику.
В начале учебы, занятия ее не радовали, ей просто все было уже знакомо, но понемногу, новые знания ее покорили, и на занятия в институт она шла с радостью. Что ее там радовало? Буфет. Рядом находился буфет, в нем гамбургеры продавали, но она скоро поняла, что стала полнеть, и между джинсами и блузкой появился жирный животик.
Пришлось Инне сменить гамбургеры на сок. Она предпочитала небольшие коробки с соком, из которых торчали двойные трубки. Животик жирный исчез, но не сразу. Инна пошла на танцы, занималась ими три раза в неделю, плюс диета и через месяц жирок исчез.
Это из-за танцев она собрала свой диван, на котором сидела с ногами и учила уроки. Ей нужен был пол для танцев. Все танцы она многократно повторяла дома. Еще одно у нее увлечение: вслед за певицей, поющей сильным голосом, повторять ее песни.
Только появляются титры фильма 'Не родись красивой' и звучит песня, как Инна врубает телевизор на полную мощность 'Не смотри, не смотри, ты по сторонам, оставайся такой как есть...'. Стены глохнут. Основное увлечение Инны, придумывать то, что ей надо купить, и если она сутки ничего не просила, значит, она задумала нечто большое для кошелька взрослых.
Например, ее мама Полина едет на рынок за вещами и берет с собой Инну для компании. Такие поездки со временем стали приносить больше вещей Инне, чем ее маме. Мама у нее набрала вес, и с каждой поездкой все меньше рыночных вещей на нее можно надеть. Зато при виде Инны все продавцы, особенно мужчины, расплывались в улыбках, и называли ее всевозможными, ласковыми словами и красавицей, на всех языках и диалектах. Зимой ей купили белый комплект: белая шубка, белые сапоги, белая шапочка, белая сумка, белые брюки, белый свитер.
Весной ей купили розоватый комплект: курточка, сумка, сапоги и еще кучу вещей. И ее мама, наконец, поняла, что рядом с ней, у нее в доме появилась соперница и не взяла ее в следующую поездку... так то. Ничего, Инна нашла другие способы для расходов взрослых.
А так она смышленая девочка, но лень ей убирать у себя в комнате, однажды она просто ответила:
- Я не служанка, и не буду убирать в квартире.
Много десятилетий назад звучала песня: 'Все я в доме приберу, вымою посуду, и воды принести я не позабуду'. Старая песня, сейчас Инна слушает реп и быстро, быстро произносит слова. Еще быстрее бросает неприбранную постель и исчезает с сотовым телефоном на зеленых просторах листвы, под яркое, весеннее солнце.
Как-то утром за Инной в школу зашла ее подружка. Подружка на два года старше ее, у нее дома всегда царит чистота и порядок. Девочка одета в теплые ботинки, теплый, вязаный свитер, в куртку. Она переступает через порог квартиры Инны, ее глаза расширяются при виде ее, которая в одних полосках плавок и бюсте открыла дверь. За спиной Инны царит первозданный беспорядок: одеяло лежит на полу, вещи лежат на диване, книги разбросаны вперемешку с дисками.
Сквозь свое сумасбродное утро Инна кричит:
- Мама, напиши учительнице записку, что меня летом здесь не будет, а то заставят школу мыть. Я на дачу уеду.
Ее способности к уборке на самом деле на низком уровне развития, чего не скажешь о ее умственном развитии, здесь она впереди многих.
После школы, часа в три раздается у Полины на работе звонок:
- Мама, я все уроки сделала. Ушла гулять с подругой, скажи, как снизить ей температуру? Я ей дала антибиотик и горошину, а еще что ей дать?
- Достаточно, - звучит ответ.
Трубка замолкает. Полина продолжает работать. Что касается порядка, она со Степаном Степановичем пыталась платить ей за уборку в ее собственной комнате, но она на это не согласилась. После работы Полина покупает мясо, готовит его кусками, так Инна его лучше ест. Судя по продуктам в доме, она ходила в магазин, и купила то, что ей самой хотелось. В частности она любит сухой сыр, заплетенный косой.
Вечер уходит на приготовление ужина, прозябание у телевизора под пледом. В квартире прохладно, отопление отключено, окна очищены от зимних утеплителей. Что касается Полины, то она может убрать в квартире раз в неделю, в свои вечные выходные. На неделе ее на это не хватает, или не хватит на работу.
Часам к восьми вечера появляется состояние тревожного ожидания госпожи Инны. Ее нет. Телефон молчит. В двадцать один час, вместе с программой 'Время' берет Полина в руки сотовый телефон.
Инна сразу отвечает:
- В девять буду дома.
- Уже девять.
- Буду через десять минут.
ГЛАВА 23.
Ожидание становиться аморфным, потом острым. Наконец она приходит.
На ней босоножки на шпильках, куртка нараспашку, ноги сверкают сквозь дыры в джинсах.
- Мама, я не хочу, есть. Я завтра поем.
Ее фигура значительно похудела за последнее время. Музыка оглушает пространство. Часто для позднего вечера раздаются телефонные звонки, ей звонят. Потом она обращается к Полине:
- Мама, вот чего ты мне звонишь? У меня мальчик появился, парень, друг, папа бы обрадовался, а ты переживаешь. Он ровесник.
Она берет копченый сыр, заплетенный косой, отщипывает кусочки сыра пальцами и сует в рот - это называется ужин.
Красавец лет тринадцати принес три розочки Инне. Этот точеный, смуглый, кудрявый мальчик обладал неистовой способностью приклеиваться к людям. Он не отходил от Инны ни на час.
Инесса Евгеньевна назвала его пиявка с розочкой, а, как еще назвать высокого красавца с серебряными цепочками на шее? Он легко приклеивался к Инне. Она была восхитительна в свои двенадцать лет. Тоненькая, высокая блондинка, привлекала к себе прирожденного Дон Жуана. С его розочек начался сегодняшний день.
Утро началось с чисто пуританских забот. Анфиса вчера уехала домой, и Инесса Евгеньевна осталась с внуком Женей и Инной, дочкой Степана Степановича. Надо было привести номер в порядок, сменить белье, отдать в стирку. Дома она все сама стирала, убирала, готовила.
В пансионате готовить было нельзя, можно было только чай кипятить. Стирку приходилось отдавать в прачечную пансионата. Поэтому появлялась возможность делать массаж, и Инесса Евгеньевна с Женей с утра исправно ходила на массаж.
Вчера был дождливый день, но еще более дождливой была ночь. От проливного дождя в отремонтированном номере, расположенном под новой крышей, протекла одна стена. Умные люди сделали пластиковый потолок, и он не потек. Инну все эти проблемы не волновали, ее волновал новый друг с розочками.
Телефон Жени развалился на запчасти, оставив всех без внешней связи. Сотовый телефон Инессы Евгеньевны работал только до границы. На телевизоре шли 5 программ, одна на родном языке. Вот и вся информация. Инесса Евгеньевна прочитала за 1.5 дня детектив. Отличная книга, написанная в лучших всемирных традициях детектива. Все события и герои на своем месте и ничего лишнего.
Морской берег, на котором они жили, обладал широким горизонтом и огромным небом, которое периодически извергалось таким ливнем, что все отремонтированные крыши - текли от счастья встречи с потоками небесной воды.
Инесса Евгеньевна на место дождевого потока бросала коврик, он впитывал влагу со стен, оставалось его повесить сушиться на нижнюю трубу балкона.
'Дурное чувство - одиночество. И зачем Платон запустил нож в Самсона? - думала Анфиса. - Теперь сам плутает неизвестно где, неизвестно с каким именем и внешностью'. Со Степаном Степановичем личные отношения Анфисы плавно перешли в служебные отношения, и так бывает, между бывшими любовниками. Они отдалялись друг от друга. У нее в последнее время фаворитом был Родион, за добычу антикварных предметов.
Степан Степанович устал от работы на производстве, ему захотелось улететь в свободный полет. Он вспомнил, что у него есть племянник, живущий на золотом прииске. Он нашел его адрес. Племянник Степана Степановича окончил горный институт, и стал геологом, все его пути были направлены на поиск и добычу золота. Золото в удобных и теплых местах не очень показывается людям на глаза. Добыча золота явление кропотливое и тяжелое.
Полина давно знала, что Степан Степанович, не может быть богатым человеком, но может участвовать в поисках эфемерного счастья. Он все же полетел к племяннику. Дорога на самолете, потом на вездеходе привела его на золотые прииски. Золото проходит пять этапов: геологи находят месторождение золота, руду с золотой крупой добывают, перерабатывают, получают золотые слитки и отправляют в банки или ювелирам.
Спрашивается, что здесь забыл Степан Степанович? Золото обитает на востоке и севере страны, добывают его килограммами и тоннами, но отдельному человеку это ничего не говорит. Тонны золота человеку не нужны, человеку нужно тепло и уют, а он, Степан Степанович, нашел себе место на холодном севере. Он бросился изо всех сил в новую область, иногда, работая механиком, и ремонтируя оборудование, используемое при добыче и переработке золота.
Лето в этих местах короткое, короткое. Зима - длинная. И золота не захочешь, но Степан Степанович нашел здесь счастье в жизни! Он был с некоторых пор непьющим человеком, и по местным меркам он ценный мужской кадр. На Степана Степановича положила глаз местная Фифа. Это была красивая женщина, смесь ненца и русской женщины. Коренная жительница холодного севера. Он выходец из средней полосы страны: стройный, высокий, крупный мужчина с холодной кровью.
А может, природа решила вывести новый тип людей? Дома на севере часто бывают одно или двух этажные, из больших бревен, либо из кирпича, все зависит, когда дом строили. Фифа, лучшей доли, чем жизнь со Степаном Степановичем, и не знала. Умела она и на оленях ездить, и на собаках. Машины в этой местности было на что купить, да негде на них ездить, вездеход - хорошо, а олени - лучше.
Фифа обогрела, обласкала, да и забрала мужика - Степана Степановича. Он мужик умный, стал в местной школе преподавать, и влез во все дела золотого прииска. Стал нужным человеком. Полине писем он не писал.
Племянник был здесь главным геологом, а Степан Степанович так и вообще стал директором школы. Все на местах. Фифа в гражданском браке со Степаном Степановичем жила, ребенка прижила с ним, а ему захотелось самому золото добывать. Попробовал, да уж очень дело холодное, да не выгодное.
Научился на собаках ездить, сам стал собак держать. Северянином стал. На крупинки золота он насмотрелся, и никаких чувств они в нем не вызывали, до поры до времени, но вдруг захотелось ему накопить крупинки золота. Степан Степанович организовал тайник и по крупинке добавлял в него, или песок золотой засыпал. Уж что получиться.
Захотел Степан Степанович на юг поехать, да на солнце погреться, отдохнуть. Отпуска у рабочих на севере большие, все можно успеть. Знал он кому золото продать можно, старатели научили, все ему рассказали за длинную зиму. Чаще люди ездили к морю, и там сбрасывали накопленные сокровища, а Степан Степанович решил на Волгу поехать, дом там поставить. Устал он от морозов, и в то же время привык к ним, и к этой северной жизни, и к неплохим зарплатам, и к случайному золоту. Много не брал. В воровстве его не замечали. Пить пил мало. Повезло ему, сбыл без шума золото.
Отдыхал Степан Степанович в круизе на теплоходе по Волге. И все бы хорошо, да крупинки золота в кармане оказались. Новая его знакомая по теплоходу, случайно обняла его, потом и сунула руки к нему в карманы, да и наткнулась на золотые остатки роскоши. Вытащила она крупинки из кармана, посмотрела, оценила да и спрашивает:
- Степан Степанович, а это что за крупинки у тебя в кармане?
- Золото...
- Откуда?
- Работа наша такая...
- Ты, что с золотых приисков?
- Точно.
- А мы найдем общий язык?
- Так мы оба на одном говорим.
Так укрепилось случайное, палубное знакомство Степана Степановича с Леной.
Лена, молодая, маленькая, худенькая женщина, работала продавщицей в антикварном салоне. В круиз она поехала просто от скуки и подальше от родителей, с которыми жила в маленькой квартире, в его родном городе. Ела Лена мало, потребности в жизни были небольшие, так и скопила на круиз без северных зарплат. Степан Степанович ей понравился своей противоположностью. Ел много и за столом съедал свою порцию, и Лене помогал справиться с едой. Одно к одному и до постели общей добрались, тут их совсем стало не разнять. Любовью оба были не избалованы. Расставаться им не хотелось.
А куда ехать? В малогабаритную квартиру к Лене, или в деревянный домик на Севере к Степану Степановичу? В его городской квартире жил сын Паша от Зинаиды. Степан Степанович сказал, что мечтает о своем доме, на этой большой реке. Было бы желание.
Лена, девушка с каштановыми волосами, которые рассыпались по плечам, или послушно завязывались в хвостик. Мечта Степана Степановича остаться на большой земле была несбыточной, Лена это сразу поняла. Его уже тянул привычный север. Ему было жарко на теплоходе, он уже устал от радости отдыха на большой реке. Лену манило золото. Несколько крупинок золота изменили ее жизнь. Быть одинокой продавщицей очень не хотелось. Она позвонила маме, и сказала, что выходит замуж. Мать не поняла радоваться или огорчаться...
Лена со Степаном Степановичем приехали к ее родителям, ввергли всех родственников и знакомых в легкий шок, и уехали на север, там они и поженились, гражданским браком. Лена по привычке стала работать в магазине. Степан Степанович с удовольствием с Леной разговаривал, и о неожиданность! Они на одну Инессу Евгеньевну в прошлом работали, просто Степан Степанович не замечал маленькой продавщицы.
Лена рассказала Степану Степановичу и о Полине. Новости о его законной жене, она знала от своей матери, которая была не пенсии и знала все новости в своем районе. Лена не Степан Степанович, все матери написала, так и Полина узнала о судьбе собственного бывшего мужа, который уже был гражданским мужем очередной женщины.
Бабули высыпали на улицу, и гуляли под февральским солнцем, не отходя от подъезда. Звонок. О, это сам Степан Степанович позвонил Полине, в кои - то веки!
- Степан Степанович, ты откуда звонишь?
- Со столичного вокзала.
- Золота много добыл?
- Я золото не добываю.
- А что на приисках делаешь?
- Полина, а ты откуда знаешь?
- Лена сказала, где ты. Сам ты и соседей собственных не знаешь.
- Это Ленка что ли сказала?
- Она под нами жила раньше.
- Полина, ну я не знал, а ты замуж не собираешься?
- Нет!
- Полина, я с тобой не разводился, как ты смогла замуж выйти?
- А я нашла свидетелей, что тебя дома год не было, и меня с тобой развели, а о том, что ты жив - здоров, я знала от соседки, матери Лены, она и свидетельницей была.
- Ну, ты, Полина, даешь! А я - то тебе хотел золото передать...
- Ты сказал, что у тебя нет золота.
- Так я тебе всю правду и выложу по телефону! Как там Анфиса?
- Нормально.
- Да? А у меня на севере сын маленький есть, на чукчу смахивает.
Только положила она трубку, вновь звонит Степан Степанович.
- Полина, я хочу вам кое-что занести. До вас два часа пути, у вас час, и назад поеду, ты Паше позвони, что я приеду.
Положила Полина трубку и тут же позвонила Паше.
- Паша, отец звонил по телефону.
- Полина, ты что шутишь? Столько молчал!
- Паша зайди к нам домой через пару часов.
- Ладно, сегодня выходной день, зайду.
Через два часа звонок в дверь. Пришел Степан Степанович.
- Полина, я еле в подъезд попал, ты мне код не назвала.
- Забыла про код.
- А мне Паша дверь открыл, домой шел, изменился так, бороду носит, как у меня.
Через пять минут звонок в дверь.
Немая сцена встречи.
Степан Степанович посмотрел на Полину, Анфису и на Пашу и сказал:
- Паша, у меня есть золото в виде песка, в подошве сапог лежит, я бы хотел тебе отдать.
- Отец, зачем мне золото, это же мертвые деньги, какая мне от них польза?
- Паша, разберешься, а то совесть меня гложет, за то, что я вас бросил.
- Отец, раньше золото на зубы брали, а теперь у всех зубы белые.
- Паша, я тебе отсыплю, а ты сам подумаешь, что с ним делать, есть ведь в городе золотые мастерские.
Степан Степанович снял огромные сапоги, вынул стельки, вынул жесткую прокладку, и высыпал золотой песок на тарелку. Потом вставил прокладки, стельки и надел сапоги.
- Ну, ты отец молодец! - сказал Паша, рассматривая золотой песок.
- Все, бываете, а то я заплачу и не смогу уехать! - сказал Степан Степанович, и исчез в проеме двери.
- Полина, я возьму золото, я знаю, кому его отдать, - сказал Паша и ушел.
Все стихло. Золото Полине улыбнулось и исчезло, так же быстро и жизнь проходит. Золотая пора молодости осталась далеко за горизонтом. Маячил юбилей, не чужой, а ее собственный. Определитель вещает на всю квартиру, кто звонит, а звонят от Паши.
- Полина, я к вам зайду днем, вечером не могу, - проговорил в телефонную трубку Паша.
- Хорошо, заходи, буду ждать.
К Полине пришел Паша, подал ей красную коробочку. В коробочке полный золотой набор: сережки, цепочка, кулон, кольцо.
- Полина, мы сделали из золота отца три набора: тебе, моей маме и Анфисе.
- Спасибо! Красиво - то как!
- С юбилеем, вас, Полина! - проговорил Паша.
- Спасибо, спасибо!
Полина позвонила Анфисе и сказала, что Степан Степанович ей и Анфисе подарил золотые комплекты. Н Анфиса, как в воду смотрела, все интересные события произошли из-за Полины. Она ее взяла к себе в магазин. Полину увидел Степан Степанович, который очень любил мистическую мебель с мистической энергией. Она произвела на него должное впечатление, и они вновь влюбились на глазах Анфисы! Правда, что ей расстраиваться. Степана Степановича у Полины увела Анфиса, но теперь Полина увела его от нее! Логика янтарная или мистическое правило жизни.
Мусин знал одно, что эта неправильная история подошла к концу. Правильно, когда все правильно: она, он, дети, а в этой истории все перемешано, да еще на несколько раз. У людей бывает такой период жизни, когда судьбы друзей и знакомых плотно переплетаются, а позже расходятся в стороны. Так произошло с героями романа. Они влюблялись, теряли разум от ревности, совершали криминальные поступки, прятались сами от себя и возрождались в новом поколении.
Самсон, влюбленный в Анфису, погибает от руки Платона, ее избранника. После убийства Платон постоянно скрывается от себя и правосудия, он даже меняет свой облик, и убивает охранника в клубе, чтобы обрести искомую свободу.
Ну и ладно... Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается.
Родион, находясь на отдыхе в Абрикосовке, познакомился с Эллой, женой Виктора. Она, смеясь, выяснила у Родиона, что он невинный, как младенец, и так же со смехом предложила снять, хоть на одну ночь самый дорогой номер отеля. Он не стал возражать, посчитал что-то в уме и снял янтарный номер на сутки. Стоил он! Когда Родион увидел знакомую янтарную мебель и понял, что за это отдал целое состояние по своим меркам, он заскулил, как раненный зверь.
Сапожник купил свои сапоги, но Элле об этом он ничего не сказал. А она сказала, что придет к нему на пару часов вечером. Родион в душе весь перевернулся: из-за двух часов отдать столько денег! Снять на сутки! Он взял себя в руки и заказал в номер романтический ужин, за этот ужин он бы полмесяца ел! Он все же побрился, постригся в местной парикмахерской и понял, что утром надо уносить ноги из отеля, пока у него есть деньги на дорогу. Потом он решил, что это будет его дебют в любви, а он стоит денег!
Элла явилась в девять часов вечера в черно - белом платье, в черно - белых босоножках на шпильках. В руках у нее ничего не было. Волосы у нее были уложены в длинные спиральки и сверху схвачены черно - белой заколкой.
- Вот это номер! Класс! Хоть посмотрю, за что люди деньги платят! - Она присела на стул, закинула ногу на ногу, нижняя часть платья упала вниз, верхняя осталась где-то по центру ног, и ноги, во всей своей красе предстали перед Родионом, - отлично, мальчик, но мои два часа для тебя обойдутся...
ГЛАВА 24.
Родион готов был зажать уши, чтобы не слышать новой денежной цифры, но он ее услышал, в голове появилась мысль: собрать остатки денег, отдать этой всеядной женщине и больше ее никогда не видеть! Но, нет, он решил с детством распрощаться, и сегодня, поэтому достал деньги и отдал Элле.
Ужин уже стоял на столе в столовой: шампанское в серебряном ведре, второе на тарелках под колпаками, фрукты в многоярусной вазе. Родион Эллу уже не хотел, он ничего не хотел, у него отшибло все желанья, он не привык много тратить денег, он считал финансовые потери и не смотрел на красивую женщину. Элла открыла окно, выглянула на улицу, и стала смотреть на море.
А у Родиона появилось желанье скинуть ее подальше, чтобы никогда больше не видеть, это жадное по его меркам создание. Любви в его душе не было, а было, вселенское негодование от своей непролазной бедности, можно сказать нищеты, правильно она его определила при знакомстве.
Он посмотрел на славянский шкаф, вспомнил его на свалке, потом в шалаше у бомжей, улыбнулся шкафу, и. И ничего не произошло, шкаф стал богатым, респектабельным и шутить не хотел. Родион посмотрел на янтарные часы, но те гордо двигали янтарные стрелки и не реагировали на Родиона.
- Элла, садитесь к столу, - выдавил Родион из себя первую любезность.
Она села за стол, подняла металлический колпак с тарелки, и стала медленно перебирать столовые приборы. Он открыл неумело шампанское, налил его в фужеры. Она пить отказалась:
- Прости, но я шампанское не пью.
Он опять на нее рассердился, пока еще мысленно, и залпом выпил свой фужер. Она съела виноградинку и подошла к нему, обхватила его сзади двумя руками. Он сквозь злость не ощущал радость от ее прикосновения, и просто ел, жевал. Она поцеловала его в щеку. Он непроизвольно дернулся всем телом.
- Что ты ко мне пристаешь?! - закричал Родион, неожиданно для себя, и для нее.
Она оттолкнула его от себя. Он лег лицом на тарелку. Она вышла из номера, бросив деньги в комнату через свое плечо. Купюры взлетели и упали. Он вздохнул облегченно, собрал деньги, сунул их в карман, и решил никогда сюда больше не приезжать. Оставаться в янтарном номере ему не хотелось, у него и так был его маленький номер.
Родион вышел на улицу и пошел к морю. Он дошел до скалы и стал смотреть на море.
К берегу подплыла обычная шлюпка, в ней сидела обычная девушка с небольшим хвостиком светлых волос. Она затащила шлюпку на песок, и подошла к Родиону:
- Парень, ты чего такой скучный, словно пристукнутый, смотри: звезды, море, скалы, - и она раскрыла руки всему свету.
- Девочка, а ты, почему вечером и одна? Не страшно?
- Здесь кто-то есть? Я не вижу! Ты - не считаешься. Ты - галлюцинация собственной бездны! Тебя - нет!
- Не обижай! Я вот он, весь здесь. Я - нормальный, можешь потрогать.
- Правда, что ли? - она, коснулась его руки. - Ты, смотри, человек, - она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
- У вас здесь принято в щеку целовать? Девушки подходят и целуют!
- Ты такой белый и пушистый, тебя и целуют, как игрушку.
- Мне много лет. Я - взрослый!
- Да, а по тебе не скажешь! - она тряхнула хвостиком и пошла к отелю.
Он оторвался от скалы и пошел за ней следом. Она остановилась, запрыгала на одной ножке, сказала, что острый камень уколол подошву. Он стал искать острый камень, который уколол ее подошву ног. Она, воспользовавшись моментом, залезла ему на плечи:
- Если ты взрослый, то вези меня до отеля, у меня там дело есть, - она крепко ухватилась руками, за его подбородок.
- Почему вы бабы такие наглые! - крикнул он. - Как бы мне отсюда скорей уехать!
- На мне поедешь? - спросила девушка, и необыкновенно проворно оказалась лежа на песке.
- Я понял: ты из цирка шапито! Лазишь по мне туда - сюда! Лягу рядом и никуда не пойду, чтобы тебя на себе не тащить!
Он лег на песок и стал смотреть на море. Она легла на него и стала смотреть в небо.
- Ты ведь не хочешь, чтобы я простудилась, лежа на песке? На тебе теплее.
От возмущения Родион молчал. Она перевернулась на нем, и поцеловала в губы:
- Ух, ты, вкусный какой! Можно я еще поцелую не в щеку? - и она впилась в его губы своими губами.
Он осознал, что ему ее наглость - нравится, и денег она не просила, он ответил на ее поцелуй неумело, но чувственно.
- Ты, смотри! А ты еще и целуешься! - воскликнула девушка. - Пошутили и пошли.
- Требую продолжения поцелуев! - крикнул дурашливо Родион.
- Ты, чего? Того? Мне некогда, - и она бегом побежала к боковому входу в гостиницу.
Он побрел в свой маленький номер. Через десять минут к нему постучали.
На пороге стояла Элла:
- Простите, так нехорошо получилось...
- Ничего, все нормально, - и он закрыл перед ее лицом дверь.
Через минуту к нему вновь постучали. Он сделал недовольное лицо и распахнул дверь настежь. На пороге стояла девушка с хвостиком:
- О, я вас нашла! Можно я к вам зайду на минутку, руки помою и уйду.
- Хоть вся мойтесь.
Она пошла в ванную комнату. Шум воды его убаюкал, он прикрыл глаза, лежа на спине, на одноместной постели. Он задремал, а проснулся от того что, на нем кто-то переворачивался.
- Ой, как неудобно на вас спать!
Услышал он женский голос. Он окончательно проснулся, а светлый хвостик волос гладил его лицо. Она на нем лежала. Он резко дернулся в сторону. Она оказалась рядом с ним. Он лежал на боку и держал ее за талию, чтобы она не упала, потом через себя перекинул ее ближе к стене.
- Я вам мячик? Что вы меня пасуете? - спросил удивленный голос.
- Какая же ты наглая!
- Я не наглая, а бедная.
До него что-то стало доходить.
- Циркачка, у меня за сутки оплачен номер, иди за мной. Сможешь в него незаметно проникнуть?
- Без проблем, сотрудники гостиницы меня не видят, я им примелькалась, ты не думай, я не такая, я тут работаю, а проще говоря: я мусор выношу.
- Ладно, идем.
Они пришли в янтарный номер. Она тут же допила и доела все, что было на столе. Огромная кровать стояла по центру спальни. Он предложил ей лечь на эту кровать, а о себе сказал, что ляжет на диване.
Она легла на роскошное лежбище и уснула, почти мгновенно. Он стоял и смотрел на нее, потом лег на диван, не раскрывая его, и уснул. Он проснулся от свежего потока воздуха.
Она стояла у раскрытого окна и смотрела на море. Он замерз, и медленно потянул на себя одеяло. Она заметила его движение и легла на него сверху.
Он нисколько не удивился. Уверенный поцелуй скрепил их временный союз. В дверь постучали.
Раздался голос Эллы:
- Родион, открой дверь, я к тебе пройду, тебя нет в своем номере, значит ты здесь.
- Чего ей тут надо? - зашептала девушка с хвостиком. - Скажи, что ты занят.
- Я ей просто не отвечу, - прошептал Родион.
Элла постояла у дверей и ушла.
- Вот ты какой! По тебе женщины сохнут! - сказала девушка, и сбросила одеяло на пол, потом потянула его на лежбище.
Он пошел за ней на постель. Шарики слабо мерцали на спинках кровати. Он лег. Она стала крутиться вокруг него, как волчок, потом положила свой хвостик волос на его грудь и притихла. Он стал медленно гладить ее руками, зарываясь, все глубже под ее одежду.
- У меня еще никого не было, - прошептала девушка с хвостиком.
- И у меня никого не было, - прошептал Родион.
Они были первыми, и проснулись в обед. Родиону пора было уезжать домой. Они перешли в маленький номер. Он собрал вещи. Она поцеловала его в щеку на прощание и сказала:
- Оставь свой адрес, а то ребенок получится, а его отец об этом не узнает.
Он важно достал свою визитку и отдал девушке. Она выпорхнула из комнаты, потом вернулась и сказала в приоткрытую дверь:
- Меня Раиса зовут.
- А меня Родион.
Она тут же закрыла дверь с той стороны. Он услышал ее шаги по коридору, вскоре они затихли.
На душу Виктора Николаевича давил старый грех. Однажды он пришел к Родиону, а увидел у него в доме Раису с двумя детьми. Виктор Николаевич помнил Раису спокойной молодой девушкой без любовного прошлого. Невзрачная внешне, умная в техническом плане, она была для отдыхающих на море своим парнем. Или казалась для всех такой. Она выросла на самом Синем море в Абрикосовке, где отдыхающие расслабляли молодых местных девочек.
Раиса не была исключением. Подвижная, живая девчонка влюбилась в приезжего отдыхающего. Роман был непродолжительным, но крайне опасным для школьницы. В 15 лет она попала в материнские проблемы, после диких слез и трех уколов, этой участи она избежала. После пережитого, она подошла к зеркалу и попыталась сделать из себя некрасивую девушку. Раиса делала все, чтобы мужчинам не нравиться, но при этом заставила себя хорошо учиться, как бы наперекор судьбе.
После школы Рая училась в техническом колледже среди парней, и не одному не позволила собой увлечься, как будто в ней был противовес всем любовным увлечениям, а летом подрабатывала в гостинице, на самой грязной работе.
Так что Виктор Николаевич был у нее первым, а Родион был последним. Она окончила технический колледж и родила пару детей, и вот встретила своего первого мужчину в доме последнего своего мужчины. Вечером на новенькой, отремонтированной кухне, сидели два затравленных прошлым человека: Виктор и Раиса. Они словно впервые увидели друг друга, да они случайно встретились.
- Виктор, что произошло? Почему ты так со мной поступил?
- Раиса, я был глупец! Я испугался, что тебе не было 18 лет, и уехал, я боялся, что ты подашь на меня в суд! Я скрывался от себя и от тебя!
- Ты умный!
- Ты так думаешь?
- Я всегда о тебе думала хорошо.
- Я плохой человек!
- Не занимайся самоуничтожением, вредно.
- Не буду, но я чуть тебя и себя не убил! Из-за одной неудачной любви. - И почему? Бредишь. Иди спать.
- Раиса, ты права, а, знаешь, ты сегодня очень красивая!
- В кои-то веки заметил меня! А я давно здесь живу, и до этого училась.
- Прости, но я тебя в этом городе не видел, конечно, я тебя знаю, но не присматривался к тебе, боялся думать о тебе.
- Да и я тебя особо не вспоминала.
- Выпьем за знакомство!
- Нормально! Давно знакомые, а теперь выпьем за знакомство! Выпьем! - сказала Раиса и достала из холодильника начатую бутылку вина, и сняла фужеры с полки. - Чем закусим?
- Чем Бог послал, у меня есть коробка конфет и кусок сыра в дипломате.
- Годиться, а завтра я приготовлю банкет на троих, если не возражаешь.
- Готовь, если Родион не возмутиться.
Два человека сидели на кухне, пили вино. Дети спали. Родиона не было дома. Виктор протянул руку к Раисе, но она свою руку стремительно убрала.
- Виктор, банкет завтра, а сейчас иди спать домой, - сказала она, и закрыла дверь за гостем.
Виктор Николаевич пошел домой спать, и уснул, как провалился.
На следующий день к Раисе опять приехал Виктор Николаевич, так, что на банкете сидели два человека с различной совестью. Виктор Николаевич приехал к Раисе за прощанием, а для большей убедительности он оставил деньги для малышей. Она взяла деньги и поехала в универмаг, посмотреть для себя новый магнит для мужчин, в чем он будет выражаться, она еще не осознавала.
Ряд зеркальных прилавков с косметикой, притягивал ее, она прошла взглядом по косметике, дошла до последнего прилавка, здесь цены были значительно ниже, чем на первом. Она взяла полный комплект косметики для лица, для ногтей, немного успокоилась.
В большом Торговом зале народу было сравнительно немного, народ предпочитал ходить на рынок, но зимним вечером путь есть один - магазин, теплый, освещенный.
Сумочки, сапожки, костюмчики...
Раиса осмотрела все, что есть но, одежда была для нее дорогая. Взгляд ее упал на вход в полуподвальный этаж универмага. Она спустилась по новым мраморным ступенькам. Огромный зал необыкновенной красоты сиял перед ее глазами. На дорогих столах стояла дорогая посуда, из пустой посуды ели дорогие, упитанные стулья. Раиса, как заколдованная шла внутрь помещения.
Внушительные широкие кровати, притягивали к себе дорогим пастельным бельем, цены для нее были запредельные, она повернулась к выходу. Перед ней стоял упитанный мужчина, небрежно одетый.
Мужчина усмехнулся, гладя на робкую девушку, и уверенно взял в руки дорогое покрывало. Раиса пошла быстро к выходу, но задержалась у витрины с мочалками, даже они здесь были необыкновенно хорошие и дорогие. Она выбрала зубную щетку по бешеной цене. Мимо нее уверенно прошел упитанный мужчина с двумя, хорошо упакованными пакетами. Раиса выписала зубную щетку. В это время у кассы на выходе произошла заминка, прозвучал резкий крик, топот ног.
Она увидела, что кассир, держась за голову, упала за свой стол за кассой. Мужчина с двумя пакетами убегал по мраморным лестницам. К кассе подбежала продавщица из зала, она нажала на кнопку тревоги. Раиса продавщица сказала, чтобы она не уходила. Мужчина убежал из магазина. Раиса посмотрела на орудие нападения: это была подставка для какого-то экрана. Она и раньше их видела, такие подставки с экраном, стоят в дорогих магазинах, а для чего, она не знала.
Прибыла группа милиционеров, Раиса опросили, как свидетельницу, она запомнила того, кто был в штатском и назвался Мусиным. Симпатичный такой мужчина. Его визитка легла в ее ладошку вместе с чеком на зубную щетку. Раиса и детектив Мусин познакомились.
Мусин всегда работал там, где была работа. Раиса стала его временным партнером. Он по ее описанию составил портрет некого мужчины, но его не нашли по горячим следам, а та кассирша выздоровела. Мужчина ударил ее вскользь, не смертельно.
Раиса работала на самом плохом месте в гостинице: собирала мусор и выносила его. И именно она, после одной ночи в этом номере вышла замуж за столичного парня, у которого она была первой женщиной.
Парень на ней женился, у них родились мальчик и девочка одновременно. У нее семья была очень бедная, а теперь она живет, как принцесса. Эта сказка ходит из уст в уста, и люди стоят в очередь, чтобы хоть сутки пожить в мистическом, янтарном интерьере, приносящем, такую редкую удачу.
Неважные дела складывались у Раисы, она не могла дозвониться до Родиона. Дома его постоянно не было, а работу он сменил. Его визитка морально устарела. Три месяца беременность развивалась в скрытом варианте, потом так стала такой, что ничем нельзя было живот спрятать.
А Родион молчал. Раису дома ни то, чтобы ругали, а презирали. Хуже было другое - финансовых средств в ее доме хронически не было, деньги ее дом стороной обходили. В гостинице, где Родион жил, она узнала его домашний адрес, на последние деньги купила билет на поезд. Раиса приехала к его дому, ждать его, пока не появится.
Родион пришел поздно от Анфисы, у нее он спать не оставался. На скамейке у его подъезда сидела Раиса с большим животом. Он ее с трудом узнал. Да и она его узнала, только потому, что впивалась глазами в каждого мужчину, заходящего в подъезд. Код замка она не знала и в подъезд пройти не могла. Родион привел ее к себе домой. Срок у Раи был серьезный, а живот такой огромный, что Родион его с первой минуты испугался.
Рае было немного плохо после переезда. Она сразу легла на диван. Теперь уже пришлось бегать Родиону и ухаживать за Раисой. Он не отрицал своего участие в образовании этого гигантского живота. После работы он теперь шел домой, а к Анфисе больше не заходил. Она и не спрашивала его не о чем. Был - хорошо, нет - тоже хорошо. Родион и Рая были вынуждена расписаться, потому что Раисе требовалось наблюдение врачей, она даже приехала со своей медицинской картой. Родила Рая ближе к лету мальчика и девочку. Весь временный лоск с Родиона слетел. Деньги уходили на детей и Раису.
У Родиона двое детей, для Анфисы этот фактор стал определяющим. Они больше не встречались на личном фронте.
А что останется для Виктора Николаевича?
- Родион, у тебя талант! Отдай деньги Раисе, няньку найми, да попробуй найти еще что-нибудь, такое, ну, сам знаешь.
- Мне надо отдохнуть, с детьми посидеть, потом поеду. Привык я к своим карапузикам.
ГЛАВА 25.
Анфиса открыла почту в паутине и прочитала письмо Платона, слова в них были еще те. 'Ты меня не заслужила! Зачем ты матери сказала про зерно фараона? Кто тебя просил?', - повторяла она вновь и вновь его слова из письма. Платон написал такие суровые слова! Анфиса глубоко вздохнула и нажала на педаль. Машина рванула с места в карьер.
'Именно в карьер' - повторила она мысленно, останавливаясь у старого карьера, и выходя из машины. Она недоуменно осмотрела окрестность. Людей нигде не было видно. Зеленая тоска охватила Анфису волнами, которые накатывались на нее приступами тяжелейшего состояния обреченности. Она вздрогнула, посмотрела под ноги и отшатнулась от края карьера. 'Обрыв не для меня', - вдруг подумала она, распрямившись, точно пружина. 'Обрыв для него' - сказала она сама себе.
Гравий шуршал под ногами. Анфису потащило к пропасти. Почва из-под ног уходила. Ей отчаянно захотелось жить. 'Жить хочу!' - кричала душа, но ее никто не слышал. Она упала и замерла. Движение гравия прекратилось. Появилась слабая надежда на спасение. Она глазами искала любой выступ, чтобы зацепиться, чтобы не съехать в этот самый карьер.
'Ты меня не заслужила!' - всплыло в памяти. - 'Пусть не заслужила, жила бы себе да жила' - подумала она и стала ползти медленно, как будто кто подсказывал телодвижения. Гравий колол тело. Пальцы болели. Она боялась ошибиться и упасть в пропасть, пусть не очень глубокую, но колкую и безвыходную, как сама ситуация.
Машина стояла в стороне от гравия, на застывшем куске бетона, и манила своим уютом. Гравий перестал сыпаться. Руки почувствовали старый бетон. Анфиса встала на колени, потом поднялась на ноги. Она посмотрела на свой ободранный облик, села в машину, взяла распечатанное на принтере письмо.
'Чтобы приехала в среду ко мне! Мне еще нужно найти тебе замену! Вот и сиди одна до гробовой доски, а ко мне не лезь! Ты меня вообще не заслужила! Не тормози меня!' - писал Платон. Анфиса перечитала на два раза все слова и усмехнулась.
На письме появилась кровь из пораненных о гравий пальцев. Обида прошла. В сердце появилась пустота безразличия, а рваная одежда успокаивала. Она выжила, а это главнее слов. Она пройдет этот ад одиночества. Она слегка отъехала назад на машине, потом развернулась и остановилась.
Перед машиной стоял молодой человек в куртке цвета песка, со старым рюкзаком на плече и в высоких резиновых сапогах. Он измученно улыбался. Анфисе стало страшно, но она произнесла фразу: 'Двум смертям не бывать, а одной не миновать', - после этих слов она открыла дверь незнакомцу.
Мужчина положил осторожно рюкзак на заднее сиденье и потом сел рядом с ней. От него несло запахом костра, пота, грязной одежды. Да, машину пора менять, а, то только такие грязные мужики и просят подвести, - подумала она.
- Мне до города, - заговорил молодой человек, - сколько возьмете?
- Жизнь, - мрачно выпалила Анфиса.
- Не смешно. Почему так дорого? Тогда я пешком дойду.
- У меня шутка такая. Довезу. Вы бедный, буду вашим спонсором на одну поездку.
- Я не бедный.
- Кто бы говорил.
- Что с вами? Вы вся в крови!
- Шла. Споткнулась. Упала. Кровь.
- Верю. Я заплачу. Вот, возьмите, - сказал мужчина и показал свою ладонь. На ладони сверкнул маленький кусок золота.
- Откуда он у вас?
- Этот карьер был некогда прибыльным, гравий даже привезли, чтобы строить здесь, но потом карьер забросили.
- Золото и забросили? Здесь столица рядом и такой карьер с золотом, а рядом ни одного человека! Как так?
- Я передачу по телевизору смотрел про этот карьер. Сам не поверил, что так рядом золото добывают в этой глине. Ведь вы чуть в карьер не съехали! Здесь скользкая глина, а гравий сверху привозной. Весна. Только снег сошел, вот вас и понесло.
- Почему не стали меня спасать?
- Я видел, что вы выползите, а я здесь уже накатался по глине, да и с гравием хорошо знаком.
- Золота много добыли?
- Нет. Золота здесь на самом деле практически нет.
- А то, что вы мне дали?
- Считайте, что это самородок.
- Вам не жалко?
- Девушка, вы меня спасете, если до дома довезете, поверьте - это дорогого стоит. В таком виде ехать по городу, опасно.
- Зачем сюда поехали?
- Романтики захотелось, больше не хочу.
- У вас есть жена?
- Бог миловал.
- А меня мой друг бросил официально, можно сказать по паутине.
- И вы из-за этого чуть сегодня не погибли?
- Да.
- Поехали ко мне! Я - не злой, я - добрый! А золото я купил у местного золотодобытчика, сам я ничего не нашел. Пропах я здесь костром, и сам знаю, что пахну не лучшим образом.
- А золото ток хорошо проводит? - спросила Анфиса машинально.
- Ни так хорошо, как качественно.
- Тогда я зайду к вам. Мне любопытно, а как вы живете?
- У меня квартира в старом двухэтажном доме в столичном переулке. Дом принадлежал одной пожилой женщине, я ее видел сам, когда был маленьким. У нее была тогда одна комната. Все печи в доме выложены кафелем, дом давно предназначен под снос. Нас уже четверть века снести обещают, а мы все в этом доме живем. Дом деревянный, да вы сами его увидите, - и назвал адрес.
- Я знаю этот переулок, действительно старый переулок, исторический, можно сказать.
- Лучше бы он не был историческим, тогда бы у меня была новая квартира, с удобствами, а так мне надо идти в баню, или в тазике мыться.
- Я подвезу вас до вашего дома, но к вам заходить не буду, вы меня напугали.
Машину она остановила у старого, двухэтажного дома. Из булочной шел вкусный запах, который перебил запах костра. Мужчина с рюкзаком зашел в подъезд, словно исчез в деревянной пещере, так показалось Анфисе. Она вышла из машины, зашла в булочную, а когда она вышла из магазина, то увидела, того же молодого человека, но не с рюкзаком, а со спортивной сумкой, из которой выглядывал березовый веник. Он улыбался.
- В баню подвезете?
- Садитесь.
Она отвезла мужчину в баню, а сама поехала домой. Дома она залечила ранки, легла в ванну, отмылась от чужих запахов. Мокрые волосы закрутила в полотенце. Звонок прозвенел неожиданно громко.
- Анфиса, я уже чистый! Заберите меня из бани.
- И я чистая, но с мокрыми волосами. Высушу - приеду за вами. Где вы взяли мой номер телефона? Как вы узнали мое имя?
- У вас в машине лежала стопка ваших визиток.
- Уберу.
Она подъехала к бане. На крыльце бани стоял неизвестный мужчина, но она заметила знакомую сумку в его руке. Теперь он был дважды известный. Стройный мужчина с идеальной стрижкой, с чистым лицом, в джинсах и ковбойке был необыкновенно привлекателен...
"Степан", - узнала его Анфиса.
- Сказки - это хорошо, но действительность пугает. Можно ли действительность превратить в сказку? - спросил он.
- Если прочитать абзац о бюджете страны, то приходишь в ужас от пессимизма тех, кто его составляет. То есть страна идет по наклонной плоскости от успеха к поражению. Странная вещь: появляются более красивые дома, дороги, машины. Но все это проходит мимо и мало кого успевает обрадовать, - ответила она.
- Так чего нет в нашей безбрежной стране? - опять спросил он.
- Общей цели созидания! Человеку надо быть необходимым обществу и потом самому себе, своим близким. Руководитель округа из последних сил снимает с себя рубашку бюджета и раздает в качестве добавок к пенсии, а у самого один вопрос: Что дальше делать? Мало того, куда-то делись в стране деньги, их нигде нет! Если денег у всех нет, то это вопрос номер один.
- Куда стекают деньги? Кто их и куда складывает? Где предел? Почему в стране учат непроизводственным специальностям? Где сами производители хоть чего-нибудь?
-Раньше были герои труда, а теперь герои боевиков. С этим багажом далеко не уедешь. А все просто! Свою страну надо любить и думать о том, что в ней живут умные люди! А умные люди должны производить продукцию и получать за нее деньги. Но страну раздали на частные лавочки, а частные лавочки легко капитулируют перед тяготами жизни. И еще хуже - бескрайний север страны обеспечил всего одного богатого человека, который это богатство при разводе разделил на две части. Абсурд! Но это яркий пример того, куда исчезают деньги из казны.
- Что говорить о столице?
- Столица - это клубок из нелегальных и легальных денег. Убрали казино, но счастья еще от этого не испытали. Любой человек деньги и за океаном сможет проиграть.
- Зачем смотреть в чужой карман? Чушь? Возможно, но где страна и нормальная забота о гражданах округа? Чего гражданам не хватает?
- Само собой денег!
- А, где их взять?
- Заработать! А, где заработать, - вот в чем вопрос! Кто бы об этом подумал! Где те идеи, ради которых можно всю страну построить и заставить приносить прибыль своей работой, - ответила Анфиса и остановила машину. Ее больше не тревожили глупости Степана.
Жара исчезла под отвесными струями дождя. Ветер, изменивший направление, принес прохладу в отношения людей. Переключая каналы телевизора, Анфиса увидела отрывок знакомого фильма, когда-то она с большим удовольствием смотрела сериал 'Возвращение в Эдем'. Она стала смотреть фильм, не отрывая глаз от экрана. Героиня возвращалась в жизнь с необыкновенно красивой прической. Сейчас много фильмов об изменении внешности женщин, а это был первый такой фильм, да еще художественный.
Тут же Анфисе захотелось бежать в парикмахерскую и сделать прическу, как у героини фильма. Потом пришла мысль, о том, что сколько раз после химической завивки она оставалась с кошмой на голове, а волосы утрачивали свою структуру, и приходилось покупать парики.
О, а что если у Тары парик? Хорошая мысль, уж очень красиво, вот и в парикмахерскую идти не надо, обойдусь перышками. Дальше Анфису привлекла сцена в бассейне, где родной муж Тары пытался ее утопить, но в него выстрелила любовница... Интересная мысль, когда смотришь импортные фильмы о дворцах и бассейнах, в первый момент появляется зависть, что у них свой бассейн. Во второй момент понимаешь, что бассейн - это спасение от жары, и, в общем-то, это не для нервных людей.
Платон не решился жить вместе с Анфисой, и предпочитал жить в одиночестве. Он часто ходил на работу по одной и той же дороге. Однажды по пешеходной дорожке ехал автомобиль, он так внезапно вывернул из пространства, что Платон нервно отскочил в сугроб, пропуская автомобиль. Мужчина за рулем на него и не посмотрел.
Платон ходил пешком, и невольно увидел отпечатки шин на утреннем, нетронутом снеге.
Все было так прозаично! Просто автомобиль стоял на обочине пешеходной дороги всю ночь, отсюда и возникла неожиданность его появления.
На обочине дороги в ряд расположились с десяток автомобилей под легким налетом снега. Он увидел место стоянки, проехавшего мимо него автомобиля.
Он мимоходом посмотрел на место стоянки машины, от которой вели следы шин на свежем снегу, и увидел белый длинный шарф, который больше напоминал след от протектора, чем шарф. Он оглянулся на машину, которая ехала по пешеходной дороге достаточно медленно, багажник у нее был приоткрыт, из него выглядывала нога или башмак. Прохожих он не заметил, машину догонять не стал, решил, что это не его ума дело и пошел по своим делам. Вечером Платон возвращался этой же дорогой, шарфа на снегу не было, не было и машины, соседние автомобили тоже отсутствовали.
На следующее утро он вновь пошел по своей пешеходной дорожке, но вышел минут на пять раньше, чем в предыдущий день. Все машины стояли на обочине, снежок падал и на черную машину.
Утро выдалось наивным и чистым. Излюбленная тропа Платона шла несколько выше уровня, на котором стояли дома. Вдруг от дома отделился человек и быстро стал подниматься по ступеням лестницы, которая вела к пешеходной тропе. Этот человек быстро сел в черную машину и поехал по своему прежнему пути. Но Платон уже стоял не в зоне ее движения, он просто посмотрел на место стоянки машины. Шарфа не было на снегу, и капот отъехавшей машины был плотно закрыт. Он медленно пошел по своей дороге.
Внезапно Платона остановил крик со стороны подъезда, из которого выбежал шофер черной машины. Он остановился и посмотрел вниз, туда, где находился подъезд дома: на крыльце стояла девушка, очень похожая на Анфису, и махала белым шарфом в след уехавшей машине. Видимо она поняла, что опоздала и быстро зашла в свой подъезд, приложив электронный ключ к дверному замку.
У Платона возникла мысль, что он заглянул в замочную скважину чужой квартиры, которая в прошлой жизни была его собственной, и пошел по своим делам. Следующее утро он ждал с нетерпением, непонятно почему, но белый шарф, в тумане снежного утра, казался эйфорией чьей-то зависимости.
На третье утро в душе Платона возникло не любопытство, а маленький страх, ему стало страшно за женщину на крыльце дома. Он поймал себя на мысли, что он рад был бы увидеть ее на крыльце, но встречаться с черной машиной ему не хотелось. Платон заставил выйти себя из дома в то же время, и идти той же дорогой. Сценарий повторился, но не полностью.
По лестнице шла Анфиса, с белым шарфом на светлой куртке, ее догонял шофер из черной машины. Машина стояла на своем месте.
Судя по всему, Платон пока был третьим лишним, они его не замечали, но он без них уже не мог существовать, неожиданно для себя он подошел к паре и спросил:
- Вы меня не подвезете до центра?
- 100
- Согласен, - ответил Платон мужчине, хоть тот и заломил цену.
Платон сел на заднее сиденье машины, рядом с ним на сиденье лежали несколько больших коробок. Шофер и Анфиса в его присутствие не проронили ни слова. Платон остановил машину в центре города, и быстро пошел в свой офис, не оглядываясь на автомобиль, ему казалось, что автомобиль стоит, а они смотрят ему в след.
Анфиса повернулась к шоферу черной машины:
- Виктор, зачем тебе понадобился Платон? Ты понимаешь, что здесь он живет нелегально? Он уже сам напросился к нам в машину!
- Анфиса, не возникай, посмотрела на него сегодня и довольно. Он нас заметил. Завтра на его глаза не появляйся, а я проеду мимо него, ко мне одному в машину, за такую цену, он проситься не будет.
Платон нервно посмотрел на бегущее табло над главным входом в здание, поднялся на свой этаж, сел на свое место и приступил к работе. Рядом с ним, за соседним столом, сидела женщина по имени Надя.
- Платон, ты сегодня рано приехал, не спалось с утра?
- Здравствуй, у меня много дел, - скороговоркой проговорил Платон.
- Ты сегодня мне свою работу передаешь, не забыл, тебе уходить скоро?
- Видишь, спешу передать, - буркнул молодой человек и полез во всемирную паутину, потом резко встал и подошел к окну, черной машины за окном не было.
- Платон, что-то случилось? - праздно поинтересовалась Надя.
- Девушка, займись своими делами.
- Уходишь от ответа, значит, случилось, ну и не говори, - обиделась Надя и занялась работой, не обращая внимания на него.
ГЛАВА 26.
Платон устроился на работу под своим вторым лицом, здесь никто не знал, что он человек, убивший любовника жены и охранника. Светло-серое небо, напоминало курточку Анфисы. Очень хотелось Платону посмотреть на ее лицо, глаза; пусть она уехала, но она забрала с собой его мысли и душу. Он решил, что сейчас действительно надо заняться работой. День прошел в молчаливых делах.
Утром Платон вышел из дома с белым шарфом на шее, который купил накануне вечером, после работы. Концы шарфа развевались на утреннем ветре. Черная машина стояла на месте, шофера и Анфису, Платон не увидел, он посмотрел на часы, время тоже, но их нет, он вздохнул, и в это время из подъезда выскочил шофер. Платон кивнул ему, как старому знакомому. Анфисы не было видно. Шофер заметил белый шарф на парне.
- Что ты сегодня хочешь? - спросил Виктор у Платона.
- Это моя обычная дорога, иду на работу.
- Тебя подвезти?
- Дорого, я на автобусе доеду.
- Как хочешь, - сказал Виктор, и черная машина поехала по пешеходной дороге в противоположную сторону.
На душе у Платона стало так пусто, хоть волком вой, он посмотрел на крыльцо, там никого не было. Надя на работе его не о чем не спрашивала, начальство не тревожило. Он ждал пятое утро, ему хотелось увидеть Анфису хоть одним глазком!
Пятое утро радости не принесло, черной машины Платон не увидел.
Молодой человек посмотрел в сторону крыльца подъезда. В двух метрах от крыльца лежало нечто, прикрытое белой простыней, из-под простыни выглядывал конец белого шарфа. Он быстро сбежал вниз по косогору, рядом с телом под простыней он упал, запнувшись обо что-то, торчащее из земли, его лицо оказалось вблизи головы тела под простыней. Он вздрогнул от неожиданности и поднялся.
Прямо на него смотрела Анфиса в светлой куртке, но без белого шарфа.
- Платон, откуда ты свалился? - спросила Анфиса.
- Я шел своей дорогой, увидел шарф, который высунулся из-под простыни, ею кого-то накрыли, подумал, что под простыней ты лежишь, вот и прибежал, даже упал, - быстро проговорил Платон.
- Это, не я, это моя соседка по подъезду.
- Почему у нее твой белый шарф?
- У нее свой белый шарф, вот и у тебя я вижу белый шарф, но это не значит, что у тебя, мой шарф.
- Логично. А, что с соседкой произошло, почему она лежит на улице?
- Мог бы сам догадаться: она выпала из окна.
- Сама выпала? Почему?
- По кочану и по капусте! Я не знаю почему, я ее увидела, когда выходила провожать Виктора.
- Он сегодня раньше уехал?
- Ненамного раньше обычного времени, минут на пять.
- И не стал ждать, когда отвезут труп соседки?
- У него работа, он не может опаздывать, ты ведь ходишь в одно время по этой дороге. Мы вызвали скорую помощь, думали, она еще жива. Ты чего мне допрос учинил? Шел бы на работу, а я сама подожду. Ты, где живешь?
- Нигде, я и, правда, сегодня могу опоздать на работу, до свидания! - крикнул Платон.
Платон взбежал по лестнице на свою дорожку и пошел быстрым шагом. Анфиса проводила его глазами, потом перевела их, на подъезжающую к подъезду, скорую помощь. Врач вышла из машины и подошла трупу под простыней, подняла простынь над головой, лицо женщины было прикрыто шарфом, подержала в руке ее руку:
- Пульса нет, - сказала врач, ни к кому не обращаясь, потом задумчиво посмотрела на труп женщины, и спросила у Анфисы: - Вы что-нибудь видели?
- Я соседку увидела на земле, когда вышла на крыльцо, думала, она жива и ей плохо, вот и вызвала по сотовому телефону скорую помощь, потом сбегала домой за белой простыней. Утро. Дети в школу идут, чтобы не напугались.
- Девушка, вы все правильно сделали, я, вызову специальные службы, и мы уедем, а вы уж их подождите, - сказала врач, вскочила в машину и уехала.
Анфиса тоской смотрела на белую простыню на снегу и кусок белого шарфа, который опять высовывался из-под простыни в области головы. Подъехала милицейская машина, из нее легко выскочил на морозный воздух детектив Мусин. Он кивнул Анфисе головой, резко откинул простыню и застыл на месте. Анфиса посмотрела туда, куда смотрел мужчина: лицо женщины было в маске, или точнее на ней лежала лепешка из теста. Раньше она этого не заметила, из-за того, что лицо прикрывал шарф, а врач только трогала пульс, а шарф с лица не снимала. Приехавший милиционер в штатском снял с трупа одним жестом простыню и шарф.
- Пострадавшая задохнулась под тестом, но почему она тесто с лица не сорвала? - спросил вслух мужчина, потом повернулся к Анфисе: - Анфиса, вы кем приходитесь потерпевшей?
- Соседка по подъезду. Она совсем недавно переехала в наш дом.
- Что знаете по этому поводу?
- Я увидела соседку лежащей на улице, лицо у нее было прикрыто шарфом, она не дышала. Я вызвала скорую помощь и накрыла простыней, больше ничего не делала и ничего не знаю.
- Как вы определи, что она не дышит, если шарф с лица не снимали?
- Пульс трогала, да и врач только пульс потрогала и уехала.
- Знаю, кто приезжала, она всегда так делает, не лезет в наши дела, если случай безнадежный. В бумагах у нее будет полный отчет, а на месте преступления эта врач не задерживается. Меня, кстати зовут детектив Мусин. Да, мы с вами хорошо знакомы.
Только сейчас из машины вышли еще два человека, они сфотографировали труп на фотопленку и опять сели в машину. Подъехала еще одна машина и увезла труп. Анфиса пошла к двери подъезда.
- Анфиса, остановитесь, вы единственная свидетельница.
- Я не видела, как она умерла.
- Оставьте свои координаты, и тогда домой пойдете, я с вами должен поговорить.
Мусин, еще раз посмотрев на Анфису, уехал.
Странно, но думать о трупе ему не хотелось, Мусин думал об Анфисе в светлой куртке. Подумав об Анфисе, он решил, что с ней обязательно встретиться, после вскрытия трупа. Ему дадут выписку о том, почему женщина умерла, и умудренный этими данными он поговорит с женщиной, пусть она его ум почувствует. Анфиса пришла домой, с ощущением, что ей плохо, она легла и уснула.
Детектив Мусин, получив данные вскрытия, приступил к делу с трупом под тестом. Вскрытие показало, что она не падала с девятого этажа, где живет, она умерла от удушья в тесте, это тесто на лице ей держали белым шарфом, одета она была так, словно выбежала из дома, чтобы открыть входную дверь в подъезд: в тапочках, брюках, вязаной кофте. Теперь он был готов встретиться с женщиной в светлой куртке. Анфиса открыла дверь детективу Мусину, он вел дело об убийстве ее соседки по подъезду.
- Анфиса, что вы можете сказать о своей убитой соседке? Какой у нее характер? Какой образ жизни она вела?
- Ее звали Зинаида, соседей редко зовут по имени и отчеству. Последнее время она жила в общей квартире, у нее была комната в трех комнатной квартире, до этого у нее была однокомнатная квартира. У каждого своя комната и свои финансовые интересы, мы с ней практически не разговаривали, и почти не здоровались.
- А кто третий сосед или соседка?
- Третью комнату сдают хозяева много лет разным людям, сами живут в другом городе.
- С кем стоит из них поговорить?
- С Платоном, он живет этажом ниже, под моей квартирой.
- У Зинаиды были подруги?
- Не видела.
- А, где ее сын Паша?
- Я видела ее сына, но давно.
- Крики или ругань в их квартире слышали?
- Глухо, у них двойные двери, но соседка этажом ниже их квартиры на них жаловалась, у нее слышимость лучше, чем через двери. С ней поговорите.
Детектив Мусин ушел делать опрос соседей. Анфиса осталась одна. Антон Николаевич только иногда жил у нее, гостил неделю, потом исчезал, даже нового телефонного номера ей не оставлял.
На Рождество Анфиса скучала, новогодние елки еще светились празднично, по телевизору показывали золото церковной утвари и богослужение среди дорогих икон, я решила поехать к церкви, где проходило богослужение.
Внутрь церкви попасть было трудно, но народ стекался на свет свечей и чистые звуки церковного пения. Для народа организовали крестный ход вокруг квартала с иконами, так толпа приобщилась к святыням церкви, внутри все было забито людьми. Анфиса совершила с народом крестный ход.
Виктор Николаевич подошел к Анфисе:
- Анфиса, скучаешь одна? Вот и помолиться пришла, к чему бы это?
- К Рождеству христову!
- Не, я все понимаю, но моя машина стоит через два квартала от церкви, могу доставить тебя, куда прикажите! Так, Анфиса, идем быстро!
Виктор взял ее под руку и быстро повел в сторону от церкви. За ними из толпы пошли два человека, но их она не видела, она почти бежала рядом с ним. Он быстро втолкнул ее в машину, которая стояла с работающим мотором и завелась с пол оборота. Черная машина рванула с места, два человека коснулись ее руками и отстали. Один из них достал пистолет, но второй опустил его руку с пистолетом:
- Виктор от нас не уйдет.
Анфиса оглянулась на мужчин:
- Это твоя команда?
- Хорошо, это часть моей команды.
- А почему от них уезжаешь?
- У нас мелкие счеты, они стрелять не стали, но пугнули, я испугался, и мы едем к тебе.
- Ко мне? А я не одна живу!
- Анфиса, я психолог: если ты в церкви, значит у тебя проблемы на личном фронте.
- Да, я одна живу последнее время, сын живет у бабушки, Инессы Евгеньевны, и так получается, что Платон редко приезжает...
- Я знаю, где твой дом.
Мужчина прошел по квартире:
- Неплохо живешь, я останусь на неделю, потом появлюсь, неизвестно когда.
- Виктор ты можешь занять вторую комнату, благо у меня теперь двухкомнатная квартира.
- Не откажусь, и на тебя я не претендую.
Двое преследователей в это время говорили между собой.
- Ловкий Виктор, сразу девушку подцепил.
- Она нас видела, на неделю его приголубит.
- У нас Машина сразу не заведется, пока мотор еще прогреется!
- А мы свое дело выполнили, можно не торопиться.
Анфиса так и не поняла Виктора Николаевича, он прожил у нее неделю, к ней не приставал, не выходил из дома, только дал деньги на продукты. Через неделю он уехал, но вскоре он позвонил в дверь. Анфиса открыла дверь, пропустила мужчину в квартиру, он прошел, как хозяин. Без поцелуев и объятий прошел по квартире, дал деньги на продукты и лег на свое место. Анфиса ушла в магазин.
Виктор быстро вскочил, достал коробку с обувью, поднял каблук на сапоге, вставил в него пластину с платой на микросхемах, каблук приклеил клеем.
Анфиса вернулась с продуктами, Виктор Николаевич поцеловал ее в щечку:
- Анфиса, тебе подарок: сапоги. Размер твой.
- Спасибо, Виктор Николаевич, но сапоги трудно без примерки покупать.
- Ты примерь!
Одела она сапог, а он точно по ноге оказался, второй сидел на ноге тоже хорошо.
- Здорово! Так трудно сапоги выбрать, а эти сами на ноги оделись!
- На том стоим, скромно ответил Виктор, в ожидании ужина.
После ужина Виктор подарил Анфисе белый шарф, и попросил неделю в этом шарфе провожать его до крыльца, иногда его сопровождать, а через неделю он уедет. Неделя прошла тихо, только она не поняла, зачем Виктор привлекал к себе внимание Платона, который каждое утро шел по дороге наверху. Анфиса заметила, что Платон тоже купил себе белый шарф. Виктор вел себя пристойно всю неделю. Труп соседки Зинаиды у подъезда, Анфиса с Виктором не связывала, он такой тихий, даже с любовью не приставал!
Детектив Мусин поговорил с бывшим мужем убитой женщины под тестом. Его квартира находилась под квартирой Анфисы. Антон Николаевич пил бутылочное пиво, батареи бутылок стояли по квартире, но больше всего Ильи удивило то, что к потолку был прикреплен черный конус, о его назначении, хозяин квартиры говорить не хотел. Под напором вопросов детектива мужчина сказал, что это звукоуловитель, его попросил поставить знакомый убитой Зинаиды. У него было устройство для прослушивания звуков, в квартире выше этажом. Поставили его почти год назад. За это ему привезли пиво в ящиках, вот он его и пьет!
Мусин посетил соседку Зинаиды. Соседка пожаловалась хорошо отрепетированными словами, о том, что над ней в квартире происходит постоянный садом. Ночью у них музыка и пьяные голоса, иногда танцы по ее люстре. О Зинаиде соседка сказала, что она была тихой женщиной, но иногда громко ругалась с друзьями. Пьяной ее она не видела. Мусин спросил у соседки, был ли у Зинаиды белый шарф.
- У Зинаиды я белого шарфика не видела. Она всегда ходила в черных одеждах, или в темных.
- У нее в подъезде враги среди женщин были? Кто мог ей тестом лицо залепить?
- Знакомый. Под пьяную лавочку, так он тесто бы не смог сделать.
Мусин вернулся в квартиру Анфисы.
- Анфиса, вы не могли бы сказать, почему знакомый Зинаиды мог бы прослушивать вашу квартиру, из квартиры своего друга, в течение последнего года? Что было у вас в квартире столь интересное? Комнату никому не сдавали? Кто к вам приезжал в течение этого года?
- Я одна живу, ко мне никто не приходит, - сказала и задумалась, стоит ли говорить Викторе.
- Анфиса, вы что-то хотите скрыть, может, Платон объявился? - спросил он наугад.
- Мусин, у меня два раза по недели жил тихий человек, Виктор, у него есть черная машина, мы с ним на Рождество у церкви встретились.
- Интересно! Кто он, что он, не знаете?
- Виктор Николаевич последнее время к обуви не равнодушен. У него в машине всегда лежат коробки с обувью.
- У него есть белый шарф?
- У него нет, но мне он подарил белый шарф, а в последнее время я его не видела.
- Еще интересней. Как найти Виктора?
- Я не знаю. Он ко мне приезжал, жил неделю, еще он травил одного прохожего молодого человека.
- Это еще кто?
- Идемте к окну. Вон видите под окном дорожку пешеходную? По ней один молодой мужчина каждое утро в одно время ходит, а Виктор его все зацепить хотел.
- Тот парень Виктора видел? И как с этим парнем встретиться?
- В будни, утром, в одно и то же время.
- И в это время была убита Зинаида?
- Вы, знаете, почти в это время. Он подошел к трупу до приезда скорой помощи и опять пошел своей дорогой.
- Заметано, завтра утром буду у ваших ног.
Анфиса посмотрела на него и ничего не ответила.
Платон шел по темному асфальту, посыпанному новой солью, для съедания обуви. Из темноты на него вырулила черная, грязная машина.
- Платон, садись в машину, быстро! - крикнул ему Виктор. - Подвезу даром.
Молодой человек сел в машину, она резко набрала скорость.
Платон не видел, как от дома отделился детектив Мусин и побежал вверх по ступенькам, но он опоздал на наблюдательный пункт.
Детектив Мусин вернулся к Анфисе:
- Анфиса, что вы видели в окно сквозь шторы?
- Виктор Николаевич подъехал на черной машине, постоял немного, потом поехал навстречу молодому человеку, посадил его в машину, и в это время вы поднялись на дорожку по лестнице.
- Опоздал я, но другие были на месте, портреты парня и шофера я вам покажу для опознания.
Виктор заметил, что их сфотографировали сквозь стекло автомобиля на выезде с пешеходной дороги на магистраль. Скорость в этом месте маленькая. Снимок мог и получиться.
Он обратился к Платону:
- Платон, не вздрагивай, я знаю о тебе больше, чем ты обо мне. Нас засекли, твое дело сменить маршрут и не ходить по этой дороге. И еще, вот ботинки твоего размера, надень. И в них выйдешь на остановке, чтобы собаки след не взяли.
Объяснение было вполне логичным, Платон снял свои башмаки и надел новые, из обувной картонной коробки. На остановке автобуса он вышел из машины и быстро прошел сквозь остановку с людьми.
ГЛАВА 27.
Прогремел взрыв. Остановка подпрыгнула и развалилась. Люди взревели от ран. Платон взорвался в своих новых башмаках.
Виктор Николаевич, увидев, что Платон полетел в воздух, проговорил:
- Все, Платон, твой конец пришел!
В десяти метрах от остановки Паша остановился и ждал, когда к остановке подойдет его сводная сестра Инна, ее он заметил на противоположной стороне дороги. Потом он отметил про себя, что черная машина, за которой он невольно смотрел, проехала по той стороне дороги. Почти мгновенно на остановке прогремел взрыв. От взрывной волны Паша покачнулся и прикрыл запоздало уши, рядом с ним остановилась машина, из нее вышел детектив Мусин:
- Молодой человек, вы случайно не видели, что произошло на остановке до взрыва?
- Видел черную машину, из нее вышел красивый мужчина в новых башмаках, и все ворвались. Машина уехала очень быстро.
- А я тут за этой черной машиной еду по следу и опоздал! Почему ты решил, что у мужчины были новые ботинки?
- Мне так показалось, они блеснули в воздухе, мужчина сделал пять шагов, и все взорвалось, от его ботинок, мне так показалось.
- А еще что-нибудь заметил?
- Я видел шофера этой машины у одного подъезда, когда шел в школу в тот день, когда у подъезда убили женщину. Вначале я заметил шофера машины, и стал следить за ним глазами на остановке, из нее вышел мужчина и прогремел взрыв.
- Молодец, спасибо! Номер черной машины не заметил?
- Номер автомобиля я запомнил... Вот моя визитка. Я ее сам придумал, - добавил Паша и подумал, что интересно говорить о себе в третьем лице.
Детектив Мусин взял визитку у Паши, посмотрел на оцепление милиции рядом с остановкой, и поехал догонять черную машину. Паша, увидев Инну, махнул ей рукой, чтобы стояла на месте, и пошел к ней через переход. Горел зеленый свет для пешеходов, вдруг мимо Паши вновь пролетела черная машина. Он успел отскочить и машина его не задела. Он подошел к Инне, она стояла, широко открыв глаза от удивления и страха. За черной машиной гнались две милицейские машины.
- Паша, тебя чуть машина не сшибла!
- Инна, поездка отменяется, остановку взорвали, хорошо, что ты опоздала, а то бы взлетели мы в воздух.
- Меня задержала у подъезда Анфиса.
- Знаешь, у меня ощущение, что эти два преступления связаны между собой. Мать Зинаида у меня спрашивала о том, зачем в квартире отца стоит подслушивающее устройство квартиры Анфисы. На потолке у него точно какая-то железка прикреплена, а отец все пиво пьет.
- Здорово! Пойдем к отцу посмотрим на прослушивающее устройство времен динозавра, почему не жучок, а тарелка?
- Это не мое дело.
У подъезда стояла черная машина, с двух сторон она была зажата милицейскими машинами. Людей не было. Паша и Инна или брат и сестра по отцу вошли в подъезд. Никого. Вызвали лифт доехали до нужного этажа, зашли в квартиру отца.
Степан Степанович сидел с разбитой бутылкой пива, рядом валялась черная тарелка с потолка, в потолке видно было углубление и маленький металлический предмет.
- Папа, ты здоров? - спросила Инна.
- Дочь, бросаю пить, тут ко мне черти заходили.
- Инна, здесь разлито пиво, а запах примитивной водки желтого цвета, это не пиво! - воскликнул Паша.
- Папа, кто заходил к тебе? - спросила она у отца.
- Друг мой закадычный, знакомый Зинаиды убиенной, а с ним черт приходил, тарелку с потолка грохнул из пистолета, и мне бутылку разбил, - вздохнул отец, и лег на полу.
- Отца отравили этим пивом. Он давно его пьет? - спросил Паша.
- Ой, Паша, он почти год пьет, оторвать его от этого пива не можем. Мама уже ревела от него.
- Дети, тсс! Виктор Зинаиду обляпал тестом, она проклятущая баба принесла мне это пиво со своим дружком, им надо было Анфису прослушивать. Анфиса хорошая баба, - сказал отец детей и захрапел.
Анфиса задумалась над жизнью, узнав, что на остановке погиб мужчина, вышедший из черной машины, она сразу подумала, что это был Платон.
От руки неизвестного под слоем теста умирает первая жена Степана Степановича, Зинаида. Месть неизвестного к Платону заканчивается его подрывом... Долго эту историю раскручивал детектив Мусин.
В дверь Анфисы позвонил детектив Мусин, давно его здесь не было.
- Анфиса, ты не знаешь, где твой знакомый Виктор Николаевич? Получается, что это он на остановке твоего Платона убил, пользуясь современным пультом управления, а на него надел обувь с взрывчаткой.
- Я это уже поняла.
- Умная. Однако я тут додумался, что Степан Степанович еще живого Платона видел перед взрывом.
- И я об этом сегодня подумала.
- Мы, что с тобой вместе думаем?
- А эта Зинаида, всем Зинаида - Зинаида, могла видеть, кто машины поджигал, за это Виктор ее до смерти довел.
- И об этом я уже думала.
- Анфиса, ты мне нравишься! Посмотри, мы с тобой думаем одинаково, мужчин у тебя нет, предлагаю себя в роли твоего мужчины.
- Об этом я не думала. Я придумала новый комплект мебели в стиле ампир.
- Хочешь сказать, что я тебя не устраиваю?
- Не знаю. Мне все кажется, что откроется дверь и войдет Платон!
В дверь позвонили. Анфиса вздрогнула. Мусин открыл дверь. На пороге стоял Виктор Николаевич.
- Заходи, - сказал ему детектив Мусин. - Заходи Виктор, чай пить будем.
А сам наручники ему на руках быстро защелкнул, и ввел его в квартиру Анфисы.
- Мусин, что за шутки! - возмутился Виктор.
- Без шуток, ты арестован за убийство Платона, мужа вот этой Анфисы.
- Мусин, я Платона давно не видел и уж тем более не убивал!
- Ты его взорвал на остановке!
- Разве это был Платон? Это человек из ночного клуба, он у Эльвиры работал! Да он близко на Платона не похож, что я его не видел! Он у Эльвиры охранника убил и сбежал. А еще он был мужчиной моей Эллы!
- Значит, ты взорвал Платона? Но это тоже убийство! Он тоже человек.
- Платон не человек, а убийца. Я его выслеживал долго.
- Мусин, а если это был не Платон, и настоящий Платон жив? - спросила Анфиса.
- Анфиса, Инесса Евгеньевна его опознала!
Мусин смотрел на Виктора, смотрел, и вдруг снял с него наручники.
- Я запутался, я не знаю, кто взорвался на остановке! Лица не было, был кровавый ужас. Анфиса, подскажи, я устал решать такие проблемы.
Анфиса с удивлением смотрела на кающегося детектива, на ее глазах он сник, словно его подменили. Она посмотрела на кресло, в котором он сидел, это было кресло из последней разработки, с мистической присадкой. Одно кресло она взяла к себе в дом, на нем и сидел Мусин.
- Мусин, быстро сядь на табурет, а ты Виктор Николаевич садись в кресло, стиля ампир!
Виктор сел в кресло, и заныл, что он плохой, что он преступник. Теперь Мусин с удивлением смотрел на кающегося грешника.
- Анфиса, объясни, - не выдержал Мусин. - Я вас чувствую, Анфиса!
- Эх, Мусин, а это моя работа, или мистика в действии! - воскликнула Анфиса и посмотрела в окно. На темном небе ясно виднелась большая звезда.
Мужчины с ней согласились.
Платон погиб в ноябре, в первых числах ноября. Анфиса сходила с ума в буквальном смысле слова, она свихнулась по полной программе. Она была невменяемой, и не верила в его смерть, она не была на его похоронах. Когда ей говорили, что его похоронили и крышку гроба заколотили гвоздями; она рисовала его огромные, удлиненные глаза. Она рисовала его прямой, тонкий нос, его необыкновенно красивые губы.
Однажды черти занесли ее в универмаг на трех вокзалах, и она увидела его! Живого! Но когда подошла ближе, то увидела простой манекен в одежде. Она подняла глаза и увидела его огромный портрет! Но это опять был не он! Это была реклама, но мужчина на рекламе был словно с него срисованный, его черты лица она знала наизусть. Она надеялась, что он оживет!
Анфиса выбежала из магазина, и увидела гигантский рекламный плакат! На плакате был ее портрет в красном платье, в котором она была с Платоном на свидание. Это была реклама сигарет. Она окончательно сдвигалась по фазе.
Она неделю блуждала пешком по столице, ей казалось, что за ней следят все светофоры своими зелеными глазами. Она шла по набережной реки Москвы, шла и шла. Заходила в Центральный парк, проходила по его аллеям, зашла в уголок Дурова, посмотрела на выступление Натальи Дуровой и не могла успокоиться и даже присесть на скамейку, ее словно гнал ветер, будто она лист, сорванный с дерева.
От Анфисы шарахались подруги, она добивала их словами, что Платон жив. Она плохо спала, мало ела, чуть не падала от усталости, вероятно, он звал ее к себе, обессиленную для жизни на этой земле.
Однажды она почувствовала, что ее силы на исходе, она не могла работать, у нее сил не было. Она не могла думать, ничего уже она не могла.
И Анфиса пошла к врачу. Врач ее направила в другую поликлинику. При личной беседе с врачом она заревела, она впервые заплакала и говорила такой бред, что ей сделали укол. Она уснула на кушетке в странной поликлинике, когда проснулась, то увидала рядом с кушеткой два дюжих мед брата. Они взяли ее под руки и отвели в машину скорой помощи.
Анфису привезли в желтую больницу. Внутри все двери закрывались на ключи, но ей было все равно, где она и, что ее здесь ждет. Она хотела спать, а когда проснулась, разглядела палату очень уж сантехническую, то есть всю покрытую кафельной плиткой от пола до потолка. Спинки кроватей были металлические, полукруглые. Во рту было необыкновенно сухо, слюны и той не было.
Анфиса натянула на лицо одеяло в белом пододеяльнике, так и лежала, пока ей дали полежать. Позвали на завтрак. Стол, четыре стула, ложки, каша. Таблетки ей дали прямо в рот. Здесь никто никому не верил. Трудно поверить, но она потихоньку стала приходить в себя.
О нем она не думала. Странно, но мыслей в ее голове о погибшем любимом человеке не было! Она выполняла указания врача, ходила за едой на кухню, поскольку только этих людей выпускали в фуфайках на воздух, в очень грубой обуви.
К выполнению требований жизни за пределами этого больничного отделения Анфиса была не готова. Она клеила коробочки, строчила на швейной машинке, пила все таблетки, и страдала от сухости во рту.
Приехал Степан Степанович, он удивился тому, что даже в такой больнице Анфиса хорошо выглядела и разговаривала с ним спокойно и с достоинством.
Медсестра принесла ей клубки и спицы. Вечером, когда в отделении оставалась одна дежурная медсестра она вязала зеленый свитер.
Анфису направили к профессору через полтора месяца, ассистенты провели ряд тестов, она была признана здоровой. Ее выписали из желтой больницы... О Платоне она больше никогда и не с кем не говорила, она четко усвоила, что эта тема самая запретная.
В душе закрылась дверца в сердце, совсем или почти совсем. Анфиса общалась с людьми в пол уха, в пол мысли, в полслова. Она остыла к подругам, ее общение с ними свелось к минимуму. Год она прожила в полусне, нет, она жила, работала, но все происходило в полусознательном состоянии. Она еще месяца три, а то и больше пила таблетки, которые ей выписали, и была под гипнозом врачей.
Через год к Анфисе подошел Родька и попросил написать стихотворение. Она написала первое за этот полусонный год стихотворение, и вошла в штопор. У нее произошел срыв воспоминаний о погибшем любимом человеке, срыв привел ее в странную поликлинику.
Ей опять сделали укол, но в больницу не увезли, и она лечилась на ходу. Сама приходила на уколы. После этого лечения она что-то стала понимать, ее мозги очистились от страха воспоминаний! Она стала писать о Платоне стихи! Она писала каждый день по стихотворению, она писала ему стихи целый год!
Прошел второй год после его смерти, ему было написано огромное количество стихов, и вдруг, Анфиса написала стихотворение поэту, который сидел рядом с ней в поезде. Поэт поэта вылечил. Они ехали в поезде и писали друг другу стихи. С этого момента она перестала жить прошлым, она вошла в настоящее время.
С поэтом она ходила по берегу Волги. Днем и вечером они ходили по городу вдоль и поперек. Они оба были в командировке, но это не мешало им ходить по городу, одетому в золото бабьего лета.
Они смотрели на памятник вождю, но зайти в крытый музей она не смогла. Город, укрытый золотом листвы и огромная река Волга ее окончательно вернули к жизни. Она перестала вспоминать, она увлеченно смотрела на пейзажи, на поэта - она жила!
Нет, она не влюбилась в полненького поэта, со слегка лысеющей головой, но рядом с ним ей было легко. Он был такой мягкий, сладкий, уютный! Он был добрый и до безобразия симпатичный!
Она ходила рядом с ним, рядом с трамвайными путями и была почти счастлива. Но стоило их рукам соприкоснуться, как начались проблемы, упреки и всякая ерунда, но это была жизнь, текущая жизнь, а не прошлая жизнь, канувшая в лету. Через пару месяцев поэт перешел на другую работу, не смог он быть рядом с Анфисой, но это было уже неважно.
В ее жизни наступил период перебора струн человеческих сердец, она увлекалась то одним, то другим, каждому писала пять стихотворений и меняла партнера, платонического партнера. В серьезные, близкие отношения она долго, а может еще год, до следующего ноября ни с кем не вступала, она боялась потерь. Она ходила в темно-синем платье с белым воротником, почти с белыми волосами, уложенными в короткой стрижке. Она нравилась всем мужчинам от студентов до седых мудрецов, она мимоходом писала всем стихи и рядом ни с кем долго не находилась.
Анфиса стала приобретать популярность, ее пригласили выступить на новогоднем вечере.
Она ходила в вишневых полусапожках на длинной шпильке, в вишневом костюме и белой блузке или в черном, тонком свитере. В таком виде она выступила, но видимо это не было ее призванием.
Прошло еще пару лет после утраты, а она все не находила себе партнера, да, не находила! Все стихи, да поэты, а поэты любят словами, а не сердцем. Поэтическая любовь зашла в затяжную фазу. Годы бежали.
В литературном обществе побывало много симпатичных поэтов, она лет несколько ходила в это приятное общество, но однажды наступил предел допустимого общения. Анфиса покинула реальное общество поэтов и перешла в виртуальное общение. Какой вывод из этой истории? Поэт от неприятностей защищен стихами, а тогда, давно, она не смогла сразу потопить свое горе в стихах, и произошло то, что произошло.
На земле царила осень своими золотыми красками, это золото листвы невольно влияло на все происходящие в жизни процессы. Спектральный анализ был любимым делом со времен института. Да, Анфиса очень любила этот частокол полос различной величины. В кои-то веки, ей, человеку, окончившему университет, дали возможность работать по любимой специальности, и это все благодаря Степану Степановичу.
Он дал Анфисе химическую лабораторию вместо мебельной фабрики или антикварного магазина, когда узнал, что она окончила университет. Ее пальцы всегда были защищены резиновыми одежками. Перчатки она не любила. Кожа пальцев с некоторых пор устала от химикатов, пробирок, и резиновых перчаток, и только мозг волей или неволей жил процессами, происходящими в химии. И химия отвечала Анфисе любовью, например, вчера...
А что было вчера? При соединении некоторых веществ получился какой-то странный необыкновенно красивый золотистый цвет. Работа была обычная и вдруг: блеск, треск, свечение и цвет, который появился и исчез. Анфиса готова была повторить этот химический процесс, но поняла: не получится.
ГЛАВА 28.
О, этот цвет! Она переоделась, сняла с пальцев резину, халат, шапочку, тряхнула волосами... и так ей захотелось заколку в волосы того необыкновенного цвета! А что за цвет, она не готова была сказать, но она его видела!
Степан Степанович ждал Анфису. Как он любил эти роскошные волосы и всю ее фигуру. Она выныривала из химической лаборатории, и творила чудеса. Для него все было чудом, до чего дотрагивались ее маленькие натруженные ручки. Они пошли тихим шагом до своих домов.
Анфиса и Степан Степанович жили в разных витых домах, стоящих рядом. Витой дом был многоэтажным домом, с винтовой лестницей, внутри которой ходил бесшумный лифт. В доме было все удобно, и по большей части жизнь была автоматизирована. Окна появлялись и исчезали по желанию хозяина дома. Так и Анфиса со Степаном Степановичем. Они - то появлялись, то исчезали из жизни друг друга.
Как в древней Руси, у них была мужская и женская половина, но не одного дома, а они жили в двух домах. Один дом светился темно-синим цветом, а второй - вишневым. Не было отдельных ламп, казалось, светилась сама поверхность витого дома, и поэтому глаза от свечения не уставали. Сегодня им хотелось быть вместе, для этой цели была предназначена комната на последнем этаже витого дома: спальня, столовая, кинозал.
Потолок комнаты был обвит лианами. Поющие крошечные птицы летали под потолком. Между комнатой и этим живым уголком была натянута прозрачная пленка, и от нее шли лучи в сторону птиц: не подлетать! И птицы послушно наслаждались зеленью лиан.
В этом райском уголке они проводили свои совместные часы. Их тела были покрыты нежной тканью: ласковой и полупрозрачной. Телесное соприкосновение быстро находило свое пресыщение, поэтому легкая одежда растягивала удовольствие на более длительный срок. Им было просто хорошо вдвоем, постель меняла свою конфигурацию по их желанию, экран возникал в любой стороне стены. Сенсорное управление не утруждало и любви не мешало.
Анфиса с легкостью вызвала стол с нужным набором еды и питья. Чудо имело свое объяснение: повара обслуживали несколько домиков и знали пристрастия своих клиентов. Повара, как и врачи, были признаны необходимыми для здоровья жителей города, только правильное питание увеличивало срок жизни внутренних органов человека.
Так же важно было беречь мозговые клетки человека для его профессии, и не утруждать их знаниями медицины и правильного питания. Мозговая ткань конечна, перегрузки вредны.
Жизнь людей нужно было беречь всеми способами.
Так вот чем поразил Анфису, возникший цвет при химическом опыте! Он вызывал прилив жизненных сил, он вызвал в ней импульсы сексуальных желаний!!! Это могло бы понравиться власти города в лице Степана Степановича! Как все просто: смотришь на цвет, и твой организм переживает чувство любви, в этом состояние наиболее легко обновляются клетки организма, словно ты загораешь под солнцем, и клетки приобретают более темный вид, а здесь они остаются того же цвета, но становятся моложе.
Организм обновлялся и восстанавливался!
Что-то было в этой химической реакции от ядерного распада, или... Что или? Есть такие вещества, которые существуют доли секунды, но и это было бы хорошо для химического центра.
Пусть этот цвет будет виден доли минуты, но как он положительно влияет на омоложение организма! Если бы не этот случай, который был сегодня, а не вчера, они бы не пришли в комнату птиц и любви. Это в Анфисе возникла энергия, это она мысленно вызвала Степана Степановича к себе!
Вот она, правда, их любви!! Сколько лет Анфисе и Степану Степановичу? Очень трудно определить возраст, в городе только Власть города знает возраст своих жителей. А Анфиса была прославленным химиком местного значения, ее мозги прибывали в работоспособном состоянии, и пока она выдавала своему городу необычные открытия, ее возраст не мешал оставаться специалистом. Поэтому Анфиса оставалось молодой.
А если ей повезет открыть способ получения цвета молодости, этот цветовой эликсир, то даже трудно мечтать о том, что ее ждет.
Власть города всегда была благосклонна к новым открытиям в области проблем молодости. Несколько опытов прошли неудачно. Анфиса сама подбирала химические вещества, она всегда все записывала: состав, количество, время реакции. Результат был плачевный. Цвет - не появлялся. На улице кружились снежинки. Пришлось опыты с цветом оставить. Надо было выполнять заказ верховной власти.
Работа шла прозаическая. Степана Степановича Анфиса почти не видела. Он пересел на спортивный самолет и редко бывал в темно-синем витом доме. Лаборантки говорили, что он нашел студентку и с ней улетал в неизвестном направлении. Жизнь стала скучной. Плановые работы и сохранение себя в надлежащей форме, вот и все чем Анфиса была занята.
Прошел год практического одиночества. Вяз покрылся желтыми листьями. И.... произошло чудо! О, силы! Оказывается, в момент появления желтых листьев на вязе, соединение определенных веществ дает выход омолаживающей энергии в виде сиятельного цвета листвы вяза!
Немедленно Степан Степанович бросил свою очередную подружку и оказался у ног и рук Анфисы! Все повернули головы к ней! От Анфисы шло золотистое сияние, как от листвы вяза. Вяз - завязь, дающая жизнь. Как все просто! Энергия молодости могла появляться один раз в год! Как этого было мало! И все же это лучше, чем угасать без новой энергии. Как поймать эту силу? Анфиса получила все удовольствия мира, но они быстро проходят.
Вернуть их через год? В памяти всплыло первое желание после получения золотисто-медного цвета - заколка! Желание должно привести ее к решению задачи: как удержать таинственную силу цвета, дающую энергию организму? Если все связано еще и с вязом, решение напрашивалось простое, надо сделать заколку по форме и цвету листа, но вот какой материал использовать, чтобы он заменил желтые листья вяза? Если цвет медно-золотой, то и надо использовать эти материалы.
Жизнь Анфисы наполнилась новыми экспериментами. К Степану Степановичу она остыла. Анфиса теперь знала, на каком поводке он ходит: на этой необычной энергии, без нее общение с ним смысла не имело. Чем заняться кроме опытов и работы, чтобы не было мучительно скучно в ее совершенном по форме и содержанию доме? Скуку прогоняла только работа мозга, значит, ей оставалось одно занятие: надо писать, писать о прожитых годах, анализировать прожитые годы и делать выводы для нового поколения, но ей не давала покоя новая случайная пока еще реакция получения молодого счастья организма.
Анфиса четко представляла решение задачи, состоящей в получении медно-золотой энергии, так она ее назвала. Предстояло аккумулировать новую энергию и выдавать ее по мере необходимости.
Знакомые не смели подтрунивать, они знали, если Анфиса что-нибудь придумала, то она решит поставленную задачу, и только намекали ей, что и им бы новая энергия жизни не повредила.
Юмор заключался в том, что Анфиса почувствовала страшную апатию после того, как прошел запас золотой энергии. Ей все надоело. Ей ничего не хотелось. Ей никого не хотелось. Открытие зависло. Работа не привлекала. Собственная молодость не притягивала. Все виды скоростного и тихого транспорта просто надоели. Она стала высыхать, как листья вяза. На голове появились седые волосы. На листья вяза упал снег. Она впадала в зиму, и этот процесс трудно было остановить без посторонней помощи, которую лона отвергала.
Анфиса лежала в комнате с поющими птицами и таяла на глазах. Эта золотисто-медная энергия оказалась обычным бабьем летом. Какой упадок жизненных сил! Из последних сил, она, великая химическая и мистическая дама, нажала на пульт управления экранами. Чудо! На экране рядом с золотым вязом стояла девушка с золотыми волосами! В Анфисе появился маленький, но прилив сил!
Она нажала на пульт связи и попросила прислать золотистую краску для волос. И, между прочим, в ее голове всплыли знания древней истории: в древности в церквях и соборах всегда присутствовало золотое сияние на образах и на алтаре.
Главное действие на прихожан в храмах, кроме ликов святых, оказывало, окружающее их золото! А вот именно золото сегодня было не в почете, именно оно было убрано из повседневной жизни жителей города, чтобы не вносить распри между людьми!
Анфиса оживала! Она знала, как получить энергию молодости!
Туман окутал город! Настроение Анфисы становилось стабильным, но навстречу к реактивам она не спешила. Душа требовала положительных эмоций. И она приступила к ремонту темно-вишневого витого дома. Анфиса вызвала архитектора индивидуальных строений, попросила убрать вишневый цвет, сказала, чтобы дом был золотисто-белый. Внутреннее убранство разрешила выполнить в золотисто-белых тонах.
На время ремонтных работ Анфиса уехала в санаторий, где решила получить молодость без золотисто-медной реакции. Ей необходимо было омолодить: мышцы, внутренние органы, внешний вид.
Многие процедуры известны с древних времен, многие придуманы за последнее время. Жизнь закрутилась вокруг ее собственной персоны. Она тренировала мышцы на различных тренажерах, плавала, и приводила в порядок сосуды сменой температур.
Внутренние органы проверялись и лечились врачами. Над внешним обликом трудились косметологи, которые использовали: кремы, грязи, водоросли. Жить Анфисы была насыщенна до предела. Солярий изображал солнце и ветер. Без фантастики организм омолаживался. Проверить полученные чары она отправилась на остров, любимое место отдыха Степана Степановича, и где я так и не была.
Стройная и загорелая Анфиса была определенно неопределенного возраста, в общем молодой девушкой, она и являлась.
Золотистые волосы оттенялись прядями волос, окрашенными более светлой краской, что создавало эффект солнечных лучей на голове. Имидж она хорошо изменила и превратилась в блондинку с прямыми красивыми, переливчатыми волосами.
На берегу океана стояла группа молодых студентов. Сверкая золотисто - белыми одеждами и золотисто - светлой прической, Анфиса приблизилась к группе. Ее узнавали и не узнавали. Приятен был взгляд Паши, а не Степана Степановича, стоявшего рядом с ним, у которого взгляд изображал все, кроме радости.
Анфиса решила провести время отдыха с Пашей и побыть с ним в нерабочей обстановке. Ей нужен был для работы ассистент. Паша почувствовал притяжение к Анфисе. Он знал кто она. Она знала, кто он. Ему было приятно ее внимание.
Любовь проснулась и без чуда. Мягкий климат подружил их. Они были готовы к витку сотрудничества.
Анфиса уловила в Паше приятные черты лица и характера.
Надо было переходить к основному опыту: созданию цвета молодости. Она заказала заколку из сплава золота и меди, по форме заколка напоминала лист вяза.
Стены лаборатория были обклеены огромными изображениями вяза с осенней листвой. Герметичный стенд для проведения опытов был слегка позолочен; внутри него за золотистым стеклом выстроились в золотистых колбах реактивы. Золотистые перчатки входили внутрь стенда. Все было готово.
Все блестело золотом! И что-то в этом было от церковной утвари.
К стенду подошел Паша, приятная улыбка светилась на его лице. Он понимал ответственность события, и хорошо изучил порядок проведения реакций. В золоте и на золоте, надо было получить золотисто-медную энергию, которая проявляла себя золотистым свечением. Дань вязу была отдана.
Анфиса стояла в отдалении в бело - золотистой униформе. Она махнула золотистой перчаткой: Паша приступил к таинству. Раз, два, три... семь! Все этапы были пройдены с легкостью. Вдруг появился долгожданный: треск, блеск, свет - свечение... Выходящая при реакции энергия, собиралась в золотой герметичный объем. Стенки сосуда были прочными. Все удалось!
Энергия жизни была в золотой ловушке. Вот и оправдалось имя 'Джинна', как ее всегда называл Степан Степанович. Оставалась выяснить меру потребления божественного эликсира на одного человека, время свечения золотисто-медного цвета.
Открытие немедленно обошло все экраны.
Герои дня Анфиса и Паша были на всех экранах города. Они спокойно покинули золотистую лабораторию и отбыли в золотисто - белый витой дом на золотистом автомобиле. Они были вместе! Она забыла возраст! К ней вернулась молодость.
Не все просто было в городе. Перешагнув порог дома Анфисы, Паша зафиксировал свои данные в центральном компьютере, и ему необходимо было выслать подтверждение на запрос: Паша пара Анфисы? Он ответил: Да. Власть города теперь знала, что они официальная пара. Автоматически пара после регистрации в центральном компьютере, попадала под невидимую охрану города.
Цивилизация в городе была на высоте, но человечество оставалось человечеством, среди него нет - нет, да и появлялись люди с отрицательным характером. Наблюдение за населением города было ненавязчивым, но постоянным.
Дома людей не просматривались и не прослушивались, но пороги домов находились под качественным наблюдением. Все, что происходило на улицах города, было под неусыпным взором камер слежения. Население к вниманию камер привыкло с рождения, и объективы камер их не тревожили.
Пары уровня Анфисы находились под таким контролем, что в него лучше не вникать. Анфису это не волновало, а Паша стал привыкать к жизни рядом с великой женщиной. Великолепный витой дом стал райским уголком для Анфисы и Паши.
Все ее любимые предметы отдыха находились в пределах ее владений, теперь не было у нее необходимости из-за тренажерного зала или бассейна ехать в клуб. У Анфисы все было, а рядом с Пашей ей было - хорошо.
Но все проходит и особенно райская жизнь. Они стали скучать. Ему захотелось уйти в общество молодых студенток, но, погуляв среди молодых девушек, благоразумный Паша вернулся к Анфисе.
И вот, когда он к ней вернулся, она поняла, почему она чувствовала себя старой! Да потому что она влезла в жизнь человека из другого поколения! Степан Степанович был старше ее вдвое, и она вошла в его мир, в его поколение и стала такой, как он по возрасту и мироощущению, а потом она искала золотистое чудо, чтобы вернуться на круги своя. И Паша не был сыном Степана Степановича...
Анфиса давно поняла, что в золоте есть нечто от мистики бездны, которая была в шкафу с янтарными часами. И тут ее осенило: что если тот шкаф принадлежал химику, который тоже изобретал золотистую или иную энергию? А, что если она сама правнучка того химика? Ведь она получила нечто похожее спустя века! А не этим ли занималась она, занимаясь поисками мистических предметов прошлого?
Свои сомнения она выложила Степану Степановичу, а он засмеялся:
- Анфиса, ты из Самсона уже делала правнука графа Орлова.
- А, что если эту золотистую энергию запустить в новый шкаф?
- Ты в своем амплуа.
- Забыл сказать, Инесса Евгеньевна хотела от тебя получить пару цилиндров золотистой энергии, для повышения мистичности антикварной мебели.
- Понятно. Это можно. Твое золото - моя золотистая энергия импульсов сексуальных желаний.
- Понял, твоя ночь любви - мое золото.
Анфиса и Степан Степанович, употребив для сексуальной силы по цилиндру золотистой энергии, уснули крепким сном, видимо произошла пере дозировка, а дозу еще никто и еще не выработал.
ГЛАВА 29.
Степан Степанович проснулся от странных видений, и, не выдержав их наплыва в своем мозгу, разбудил Анфису:
- Анфиса, помнишь, ты говорила, что Самсон правнук Григория Орлова? Ты ошиблась, моя дорогая! Я правнук Алексея Орлова!
- Степан Степанович, очнись, я это все придумала, глядя на медную бирку в янтарных часах, и рассказала Самсону!
- Ты не выдумала, а у тебя было виденье! Но ты не знала, что у Григория был брат Алексей! Признайся, не знала?
- Я и сейчас не знаю про Алексея Орлова.
- Так вот, мне снился сон, что мой пращур родился в каземате от княжны Таракановой. Не перебивай меня, женщина, а то сон забуду! Значит, дело было так, настоящую царицу подсиживала княжна Тараканова, и царица предложила Алексею Орлову избавить ее от конкурентки! Алексей в то время плавал на корабле, я ясно помню мачты корабля, и для выполнения приказа царицы, предложил княжне Таракановой обвенчаться! Они обвенчались на корабле, венчание было ложным, но любовь между ними была настоящей! Граф Алексей Орлов покинул корабль, в это время на корабль ворвались люди царицы и арестовали ее, заточив в крепость. Княжна Тараканова до своей гибели успела родить сына от графа Алексея Орлова. Поняла?!
- Круто, и ты знаешь вполне правдоподобно, но мне стало страшно. Мне сейчас снились рысаки, лошади, много лошадей...
- И правильно! Анфиса, видимо мы с тобой попали во сне в один период времени! Лошади! Ты знаешь, что именно Алексей Орлов является тем человеком, из-за которого были выведены орловские рысаки!
- У меня слов нет! Я боюсь теперь употреблять эту золотистую энергию!
- Ладно, об этом позже. А меня опять тянет к тебе! Я не пойму, в чем твоя сила?
- Я - человек обычный, простого происхождения.
- А давай выпьем еще по цилиндру золотистой энергии, и твоих предков увидим!
- Я боюсь пить эту золотистую энергию! Но у меня есть идея, мы можем сделать в цилиндре маленькое отверстие и клапан, и помещать его в антикварную мебель, а те, кто купит ее мебель, будут видеть временные сны!
- Деловая ты женщина, Анфиса! А вот тебе и вторая разгадка!
- К Петру 1 не примазывайся!
- Я и не собираюсь, но город есть!
Анфиса поставила цилиндры на стол, они были открыты, а она открыла окна, чтобы вернуться полностью в свое время, и на свое место, с прямоугольными зданиями и мебелью...
Анфиса поняла главное, что золотистая энергия дает возможность во сне прожить жизнь в прошлых временах, но все эти путешествия забирают психологическую энергию. После полета во времена братьев Орловых она ослабла психически.
Анфиса спокойно взяла успокаивающие таблетки и выпила двойную дозу, потом посмотрела на Степана Степановича, он опять спал. Она стала за него волноваться, его надо было вытаскивать из прошлого, но как? Этого она не знала. Знала бы она, что эта за энергия! Хорошо, что она ей больше не нужна. Анфиса поняла, что, и химическая лаборатория у нее забирала какие-то энергетические силы.
Но как вернуть в настоящее время Степана Степановича? Она взяла свой сотовый телефон, поднесла его ко рту спящего мужчины и нажала на цифру 21. Через 21 минуту он стал оживать.
Степан Степанович очнулся, он опять летал во сне к княжне Таракановой, и это забрало у него кучу психологической энергии. Анфиса дала ему три успокаивающих таблетки, он выпил их, не задавая вопросов. Она принесла из холодильника красную икру и стала делать бутерброды рядом с постелью, боясь оставить Степана Степановича одного.
- Степан Степанович, давай бросим эту золотистую энергию, и пустим твое золото на вензеля антиквариата!
- Я понял, золото на напыление вензелей получишь в любом количестве.
- А стульев?
- Да, хоть славянских шкафов! - сказал Степан Степанович и отправил красную икру со сливочным маслом на белом хлебе прямо в рот, и запил все чаем с лимоном и сахаром.
- А может бросить золото и заняться янтарным гарнитуром? - спросила Анфиса, намазывая бутерброды красной икрой.
- Мне все равно, хоть янтарные выпускай под графа Орлова.
Анфиса поела и задремала, но только для того, чтобы вспомнить, как она дошла до полетов в мистическое прошлое. Она открыла ящик стола и обнаружила в нем золотой цилиндр, утерянный месяц назад. В ящике Анфиса нашла пудреницу, открыла эту черную коробочку, в ней лежала сим карта от сотового телефона, она вставила карту в сотовой телефон, нажала на цифру 19, выпила золотистой энергии и оказалась в первой половине19 века.
Она подвела итог: ей лет девятнадцать, у нее есть мать и ее ждет голубоглазый Самсон. Она укуталась в большое махровое полотенце с цветочками и вышла из ванны.
- Анфиса, когда ты научишься брать с собой халат? Неприлично так ходить по квартире! Когда ты станешь настоящей фрау?
- Мама, а ты отвернись, мои вещи на месте?
- А, где им еще быть? Тебя ждут.
- Вещи ждут?
- Нет, тебя ждет некий Платон.
- Правда, что ли? Ой, - взвизгнула Анфиса, с удивлением обнаружив стоящего в дверях Платона...
Она еще раз очнулась от своего крика, в руках у нее был пустой золотой цилиндр из-под золотистой энергии, в голове стоял дурман, захотелось выпить таблетки от головной боли.
Вместо Платона в дверях стоял Степан Степанович:
- Анфиса, я рад, что ты очнулась, очень долго ты спала, я рядом с тобой медсестру посадил. Я боялся, что бездна тебя не выпустит.
Анфиса смотрела на Степана Степановича, с трудом понимая, кто он:
- Ты Платон? И почему у тебя в руках золотой слиток?
- Я тебя хотел обрадовать, принес показать первый золотой слиток, из найденной тобой золотой жилы. Анфиса, очнись! Тебе еще надо поспать, ты, похоже, рано проснулась.
- А я спала?
- Нет, ты по траве бегала! Искала золотой слиток.
- Золотой слиток в полиэтиленовом пакете нес ты. Пакет порвался, я дала тебе сумку, и сумка порвалась. Ты нес золотой слиток деда. Я встретила Платона. Где Платон?
- Он погиб и уже давно.
- Этого не может быть! Он жив! На твоем месте должен стоять Платон. Я богиня янтарная! Он должен быть живой. Погиб его двойник, ты ничего не знаешь! Он сменил внешность, он делал пластические операции. Погиб не он, а кто-то другой, похожий на него. Он умеет уезжать и возвращаться. Да, он должен вернуться! Я хочу, чтобы Платон был живой!
- Анфиса, так нельзя! Его нет! Ты опять за свое?!
- Мне плохо, что мне не верят. Я тебя, Степан Степанович не люблю, я люблю всю жизнь одного Платона. Да, он ранил Самсона, но добил его ты. Вы оба виноваты, а ты жив, а он нет.
- А себя не винишь, Анфиса? Из-за тебя все произошло, если бы ты не поцеловала Самсона на глазах Платона, то все жили бы долго и счастливо, а так я один остался, и выбирать тебе осталось между мной и моим приемным сыном, что ты и делаешь. Заметь, я тебя не упрекаю, но ты заканчивай свои опыты, или превращай все в мистику для мебели, но не используй ее для людей.
- Прости, Степан Степанович, но главным героем моего романа я вынуждена признать – тебя. Только и ты меня много раз на других женщин менял, никакой ты не мой рыцарь.
- Это уже другой разговор, что было, то было, остались мы с тобой вдвоем.
- Я тебе отдам мистическую энергию для антикварной мебели, ведущую в бездну янтарных часов, мне она больше не нужна.
- Согласен, мы сделаем мистический комплект из черного дерева, на нем янтарные вкладки будут казаться естественными.
- Растешь, Степан Степанович, - засмеялась Анфиса, сбросив с себя весь хлам воспоминаний.
В этот момент открылась дверь, и на пороге появился Платон, такой, каким он был до пластических операций.
- Здравствуй, любимая! Я опять здесь! А этот, что тут делает? – и он показал на Степана Степановича. - Надеюсь, у вас только служебные отношения?
- Растай, Платон! Тебя нет! Я не хочу в больницу!
- И не надо, тронь меня, - это я! Прошел операции, и вернулся.
- Но твоя мама узнала твой труп.
- Вряд ли. Это была подстава от пластических хирургов, они мне помогали.
- Мог бы меня предупредить, что ты живой!
- Ты чувствовала, что я живой! И сейчас ты меня видела вместо него, - и Платон махнул в сторону Степана Степановича.
- Если ты - Платон, то тебе кто-то помог, кто-то тебя финансирует! – воскликнул Степан Степанович.
- Прав, как всегда. Заграничный Сидор Николаевич мне помогал, как это не покажется вам странным. Он решил спасти мою заблудшую душу. И спас! Я ему безмерно благодарен. Чувство вины, доселе терзавшее мою душу, мозг, сердце – меня покинуло. Кстати, Степан Степанович, ваша доля в преступлении, не меньше моей вины! А вы живете – поживаете на моем месте, с моей женщиной, из-за которой и произошло столкновение моего ножа с ее очередным воздыхателем, Самсоном. Я вернулся, у нас Анфисой будет все хорошо!
Платон подошел к Анфисе. Он посмотрел на нее с такой любовью, пронизанной болью пережитого, что Степан Степанович немедленно направился в сторону двери, он остановился и повесил янтарные четки на ручку двери, словно прощался с ними навсегда.
2006-2014
Молочный вамп
© Copyright: Наталья Патрацкая, 2014
Свидетельство о публикации №214080901175
Свидетельство о публикации №214080901175
Рецензии