Пасха

         Строгие ограничения Великого поста в семье Егоровых не соблюдались. Папа, монтажник по профессии, объяснял это тем, что если он посадит себя на кашку и компот, то при первом же ремонте высоковольтной линии свалится вниз от головокружения. Мама ссылалась на «хронические болячки». Миша… просто не мог себя заставить столько дней не есть сосиски и яичницу с болгарской приправой.  Однажды он спросил навестившую их бабушку:
- Ба, зачем отказываться от вкусной еды? Тётя Валя из пятой квартиры поститься, а сама ругается как сапожник на кошек в подъезде.
Он знал, что она ответит понятно и правильно, хотя и грубовато. Она умная: преподаёт французский в университете, любит цитировать философа Лосского, дружит со священниками и всем детям советует читать сказки Льюиса.
Бабушка сняла очки, внимательно посмотрела на внука:
- Мишель, если ты ради Христа не можешь отказаться от яичницы, то ка-
      кова цена твоей вере?.. Вы тут нашли вроде бы убедительные доводы,
      особенно отец… Но знай, человек так устроен, что готов при желании 
      найти оправдание всему, даже самой последней мерзости. Ты думай о
      себе, а не о тёте Вале. И вообще, твой вопрос – вопрос воинствующего 
      атеиста.
Выражение «воинствующий атеист» вызвало в воображении Миши какого-то инопланетного существа, который размахивает «мега-мечом», сея зло и разрушение. Такая она, бабушка, скажет как отрежет.
       Но дни Поста – особые дни, и Миша это чувствовал. Родители стали какими-то осторожными в словах и суждениях. Даже соседка тётя Маша, которую в доме звали Хрустальной Совой за всезнайство и готовность по-сплетничать, как-то успокоилась и реже выходила во двор «на заседания клуба».
    А сегодня весь православный люд здесь, в церкви, чтобы восславить Воскресение Христово. Мишу впервые взяли на Пасхальную утреню1. Раньше папа ссылался на то, что выстоять ночью несколько часов среди большого скопления людей маленькому человечку будет трудно. Теперь же Мишу взяли. Решили, что он достаточно взрослый, коль оканчивает начальную школу.
Миша с волнением шёл рядом с родителями по узкой асфальтированной дорожке к храму. 
     Крестный ход уже начался.
- Опоздали малость, - смущённо сказал папа, - хорошо свечки заранее купили.
- Значит, знали, что опоздаем, - заметил Миша.
Папа удивлённо посмотрел на сына, а мама объяснила:
- Бабушкины гены.
Присоединились к шествию.  Купола церкви поблескивали в лунном свете. Да и сама она вся светилась изнутри через окна и открытые двери. Прихожане несли в руках зажжённые свечи, а казалось, что это искорки от того свечения. «Как много людей! И никто  не мешает друг другу, не суетится,  не толкается», - думал Миша, глядя на золотистые огоньки впереди себя. Сколько их! Весенний ветерок то и дело тушил свечку, как ни закрывал её старательно ладошкой. Но Мишу это не огорчало. Напротив, было интересно, когда незнакомые люди делились с ним огнём.
    Впереди несли хоругвии2. Миша видел такие же на одной картине, когда  с отцом ходил в Третьяковскую галерею. Попытался вспомнить фамилию художника… Нет, не вспоминается!.. Снова взглянул на хоругвии. «А вдруг они сохранились со времён Дмитрия Донского?!» - осенило Мишу, и ему страшно захотелось прикоснуться к древку. Но как это сделать?
А батюшка уже воодушевлённо вещал с паперти:
- Христос воскресе!
И множество огоньков отвечало:
- Воистину воскресе!
       Когда заходили в храм, Миша увидел впереди своего одноклассника, Ваню Токарева. Он тоже шёл со своими родителями. Так хотелось, чтобы Ваня его увидел! Пока Миша наблюдал за приятелем, ждал, что он оглянется, уже зашли во внутреннюю часть церкви. Перекреститься забыл, и стало вдруг так неловко: показалось, что все вокруг это заметили и осудили. Остановились справа, у иконы Святого Пантелеимона. Дома у мамы на тумбочке стояла такая же, только маленькая. Миша уже привык к лику святого, знал, что Пантелеймон исцелял больных и был казнён при императоре Максимилиане.
     - Миром Господу помолимся! - возгласил батюшка…
Тяжело Мише погружаться в древние тексты канона, и он стал больше старательно, чем вдохновенно, чуть слышно читать молитвы, которые знал: «Отче наш…», к Ангелу Хранителю, ко Пресвятой Богородице. Молитвы небольшие, и прочитались они быстро.
- Христос воскресе из мертвых! - раздалось над головами.
«Прочитаю ещё раз», - подумал Миша и снова произнёс известные ему молитвы. Затем он подолгу вглядывался в лики икон, осенял себя крестом, когда видел, что родители крестятся, и всё-таки пытался слышать хор, понимать настроение песнопений. «Снизшел еси в преисподняя земли и сокрушил еси вереи вечныя…» Но «всякие - разные» мысли не давали сосредоточиться.  Почему-то вспомнил, как на уроке истории зашёл спор о происхождении человека. «Мы от обезьян произошли! Я знаю!» - кричал Димка Щукин. Миша  весь вспыхнул. Стало обидно за бабушку, за Лосского и Льюиса. Этот Димка что, больше их знает? И в классе раздалось возмущённое: «Может, ты, Диман, и от обезьяны, а я человеком всегда был!» Ребята как-то затихли, а учительница Инна Сергеевна обратилась к ребятам: «Не спорьте! Даже учёные не придут к единому мнению, а вы кричите. А по поводу обезьян Дима ничего не выдумал, об этом писал учёный Чарльз Дарвин». «Ну, вот, и она туда же, - подумал Миша. – Ну почему человек так охотно соглашается, что его  предки – обезьяны?»
- Воскресение Христово видевши! – вознеслось под своды храма.
   «Интересно, Ванька молится?.. Интересно, кто ещё из наших пришёл?… Кажется, мне хочется сесть», - пронеслось в начинающей тяжелеть голове.
- Светися, светися, Новый Иерусалим, - подхватили прихожане вместе с хором.
«Красивая песня, - отметил  Миша. – Очень красивая.… Но почему нельзя сесть? Я вот знаю, в Европе сидеть можно.… Хотя… как сидя молиться?»
Лица людей были сосредоточенны и вместе с тем спокойны. А мама улыбалась самой светлой улыбкой, когда батюшка весело возглашал:
- Христос воскресе!
Миша ждал этого потому, что в этот миг он вместе со всеми, себя не слыша, отвечал:
- Воистину воскресе!
«Как всё-таки здорово, что Он воскрес!» - пронеслось в голове мальчика, и он… растерялся от того, что эта мысль была так проста и так естественна.
Папа шепнул на ухо:
- Если сильно устал, выйди во двор.  Там  лавочка есть.
Миша хотел сказать «нет», но ноги сами понесли его к выходу. Свежий воздух заставил мальчика съёжиться и поднять воротничок. Присев на скамейку, Миша подумал: «В городе ночь. А я здесь... И родители мои здесь. И бабушка моя ходила сюда. Теперь ей, правда, ближе ходить в другой храм. Наверное, и прабабушка… Не случайно это… Не зря всё так…»
     Прямо у  ограды – вся в цвету черёмуха. «А ведь она немножко ладаном пахнет! - открыл Миша. – Это потому, что рядом с церковью живёт. Потому, что сегодня – Пасха!»
 Донеслись мужские голоса:
- Вот запах, а? Ни один парфюм не сравниться!
- Ага! У меня на даче прямо за окном – тоже расцвела. Проснусь ночью: тихо, от луны светло, а в форточку – благоухание.
А Миша уже поднимался по ступенькам храма. Став на место, он ещё раз прочитал молитвы… А потом получилась новая, своя:
- Господи, помоги нам: папе, маме, бабушке и мне – во всех хороших делах. Сделай так, чтобы у мамы не болела спина, а папа помирился со своим начальником; чтобы бабушка нашла нужное лекарство от давления; чтобы у меня летом был велосипед, ведь обещали же купить.  Прости меня, Господи, за то, что ленюсь дома молиться; что наврал маме о больной голове и не пошёл на контрольную по математике. Ещё прости, что ударил Светку Трофимову… Она, правда, сама виновата… А если не будет велосипеда…, то всё равно прости… Люби нас и не оставляй…
Светел лик Христа на иконе. Внимательны и добры глаза святых. Конечно, они услышали голосок Миши Егорова. Услышали и простили. 

Закончилась служба. Люди возвращались домой.
 Прямо над ухом Миши папин голос:
     -   С праздником тебя, сынок. Христос воскресе!
- Воистину воскресе! - пролепетал в ответ.
Затем обхватил шею отца и сказал:
      -  Пап, я вас так люблю…с мамой.
Когда подходили к машине, Миша был в полудрёме. Он так и остался у отца на руках. Ныла спина, глаза слипались, ноги болтались, как плети. А на душе было спокойно, безмятежно, сладко. И Миша знал, почему. И все это знали.

Митяшов П.В. Недвижные качели. Рассказы. Издание второе, дополненное. – Волгоград: Сфера , 2017. – 112 с.