Петербург. Среди писателей

Слово М. Горького, протянувшего нам, сибирякам, свою могучую руку с далекого итальянского острова Капри, оказало мне большой, скажу даже, незаслуженный кредит. Начиная с любезного и теплого приема у его (Горького) соредактора по "Современнику" - Евгения Александровича Ляцкого, судьба, в продолжение всего затем пребывания моего в Петербурге, весьма мне покровительствовала. Обыкновенно здесь малоизвестному литератору весьма нелегко добиться хоть какого-нибудь внимания.

В одной из редакций я видел, как молодому поэту секретарь возвращал стихи.

Поэт робко спрашивает:
- Просмотрели, да?

- Да, да, просмотрели... - коротко сказал секретарь и, отыскав тетрадку, без лишних слов возвратил ее поэту.

И надо прибавить, что имя этого поэта я не раз уже встречал на страницах столичных изданий. Вообще, от литературных слез не просыхают редакционные пороги, и для того чтобы не лить их, надо иметь редкое мужество - совсем не ходить в редакции или сразу родиться "известным".

Здесь всюду имеют замечательную способность: учтиво отказать вам в просьбе, прежде чем вы ее скажете. ... Потому я считаю счастливым случаем то, что я попал в так называемое "планетное вращение" питерской литературной среды...

* * *
На 26 октября началось чествование Д. Н. Мамина-Сибиряка по поводу сорокалетия его литературной деятельности. Главным устроителем этого чествования был избран Ф. Ф. Фидлер2, от которого 24 октября я узнал, что никакого торжества состояться не может, так как юбиляр доживает последние часы.

Действительно, через несколько дней Дмитрий Наркисович скончался.

4 ноября в 11 часов утра, при громадном стечении народа, его проводили к месту последнего и вечного успокоения. Но друзья его и собратья с похорон должны были явиться на торжество жизни.

4 ноября, по издавна установившейся традиции, весь литературный, музыкальный и художественный мир Петербурга собирается у Ф. Ф. Фидлера по случаю дня его рождения. Весьма известный среди писателей, Ф. Ф. Фидлер считается хлебосолом русской литературы и видным и популяризатором ее за границей, особенно в Германии.

К 12 часам всего гостей набралось свыше ста человек. Здесь были писатели и поэты, критики и журналисты, художники и скульпторы, музыканты и артисты.

Благодаря любезности известной переводчицы Ксении Михайловны Жихаревой я попал здесь в тесный кружок новых знакомых, и через них эти знакомства увеличились еще больше; и вскоре я уже не чувствовал той неловкости, с которой входил в эту избранную среду.

В кабинете хозяина то и дело появлялись новые лица, которые, по заведенной Фидлером традиции, ставшей обязательной для каждого, вписывали в особый альбом свои изречения, шутки, эпиграфы, экспромты, шаржи, рисунки, музыкальные фразы и т.д.

Появившийся у стола хозяин вдруг крикнул:
- А вы, сибиряк, чего не пишите? Это повинность! Пишите!

Я подчинился и написал две строчки об Алтае.
Рядом, на диване, увеличивалась кипа новых книг. Это приносили свои новинки авторы с надписями и приветствиями хозяину.

- А вы принесли? - спрашивает меня хозяин.

Я пожал плечами.

- Так знайте, что 4 ноября без приношений сюда не приходят, - и он тотчас же свирепо закричал, ни к кому не обращаясь:
- Кто посмел закрыть альбом?.. Альбом автографов должен быть открытым...

Все обширные комнаты сплошь увешаны фотографиями, портретами, шаржами и рисунками, - все с известных русских писателей, художников, композиторов, артистов и проч. У Ф. Ф. обширный, являющийся единственным в своем роде музей автографов, портретов и книг писателей. Всюду шум, говор, но местами чувствуется и некоторая вялость... Печальная тень сегодняшних похорон еще живет на лицах многих, и часто слышатся отрывочные воспоминания о Мамине-Сибиряке.

В углу, у стола, массивная фигура профессора Кареева3. Рядом - критик Измайлов4 мягко через золотые очки улыбается поэту Аполлону Коринфскому5, напоминающему своим видом деревенского короля Лира. Совсем безволосый Сологуб6 с детски смеющимся лицом слушает милую болтовню кокетливой Тэффи7. А маленький, сухой человечек во фраке, с комически серьезным лицом пробивает себе дорогу между крупными фигурами Александра Рославлева8 и Овсянико-Куликовского9. Это рассказчик Сладкопевцев. К нему бросаются несколько человек и спрашивают:

- Владимир Иванович, что-нибудь нам расскажете?
- Попробую, попробую!..

Небольшой, безбородый, с большими, комически свирепыми глазами Ладыженский10  смешит своими короткими фразами м-м Чирикову11 и Н.Ф. Олигера.

Здесь встретил я своих старых знакомых П. В. Быкова12 и Е. П. Карпова13, две-три случайные фразы которых как-то обласкали сердце. Е.А. Ляцкий представил меня еще кое-кому, упомянув о Сибири и об Алтае. Кое-кто заинтересовался. Затеяли разговор, и я услышал несколько странные вопросы, вроде того:

- А как у вас каторга?.. Вы, вероятно, хорошо изучили быт ее героев... Ведь какой материал богатый!..

И каково было удивление, когда я сказал, что не всякий сибиряк соприкасается с каторгой... Похоже было на то, что и меня считали, по крайней мере, сыном тюремного надзирателя.

- Ах, Алтай, Алтай! - воскликнула Тэффи. - Это, говорят, нечто удивительное!
Вообще, я почувствовал: Сибирь всем слушателям казалась заморской, дикарской и необыкновенной страной...

Разговор гудел.

Во всех комнатах на больших столах холодные кушанья, приготовленные спозаранку; но никто к ним не прикасался до 12 часов, и лишь ровно в 12 зазвенели тарелки и вилки, захлопали бутылки. Закусывают и пьют почти все стоя, без всяких приглашений, свободно и непринужденно. Гул разговора входит в свое непрерывное течение, как многоводная река... так продолжается с добрый час.

И вдруг все смолкает. В гостиной за пианино усаживается известный пианист, а с ним не менее известный виолончелист. Роскошные волны музыки очаровывают на месте и переносят из стен удушливой столицы на просторные поля, под другое небо, к другому, более ласковому солнцу... Рисуют голубые перспективы горных далей...

После музыки у пианино становится Сладкопевцев и начинает, устремив глаза куда-то через публику, откашливаться и поправлять воротничок. Это быстро меняет картину. Собравшихся тепло и дружески обнимает юмор, готовый сию же минуту защекотать и задушить приливами веселого смеха всех до единого, как малых детей...

Я стою возле Сологуба и вижу, что бритое лицо его выражает какое-то совсем детское любопытство, оснащенное доброй, беззаботной улыбкой. Да и все слились в одно невинное дитя и смеются одной улыбкой, захваченные редким художественным юмором рассказчика. Затем новые разговоры, новые кружки, дебаты, остроумие... Около трех часов всех стянули в зал и, при вспышке магния, сфотографировали. В центре, в мягком кресле, - больная супруга хозяина.

Уже и три, а гости все не расходятся, и хозяин, все с тем же отечески строгим видом, начинает тушить электричество. Гости - догадываются, что пора и честь знать, и начинают расходится...

* * *

Небезынтересно было бы привести встречи и беседы с писателями Сергеевым-Ценским14, Муйжелем15, Олигером, Серафимовичем16 и другими. Но об этом как-нибудь после, как и о вечерах у А. Рославлева, угощавшего нас своими красивыми русскими сказками.

Георгий Гребенщиков,
25 ноября 1912 г.
________________________________________
1 В письме М. Горькому от 23 сентября 1912 г. Е. А. Ляцкий рассказывает о встрече с Г. Д. Гребенщиковым:
"...Был у меня Гребенщиков и чрезвычайно мне понравился. Не сомневаюсь, что из него выйдет крупная литературная величина. Как человек он умен, застенчив и положителен в одно и то же время".
2 Фидлер Федор Федорович (1859-?) - немецкий литератор, живший в России. Переводчик на немецкий язык русской классической поэзии.
3 Кареев Николай Иванович (1850- 1931) - историк, публицист. Автор семитомной "Истории Западной Европы в новое время" (1892-1917).
4 Измайлов Александр Алексеевич (1873- 1931) - критик, журналист.
5 Коринфский Аполлон Аполлонович (1868-1937) - поэт, прозаик" автор стихотворных рассказов из народной жизни "Волга. Сказания, картины и думы" (М., 1903).
6 Сологуб (Тетерников) Федор Кузьмич (1863-1927) - поэт, прозаик, драматург, переводчик, теоретик символизма.
7 Тэффи (Лохвицкая) Надежда Александровна (1872-1952) - писательница, широко известная в 1910-е гг. своими юмористическими рассказами. В "Жизни Алтая" в 1912 г. были перепечатаны три ее рассказа: "Палагея", "Письма", "Инкогнито".
8 Рославлев Александр Степанович (1883- 1920) - поэт. В "Жизни Алтая" (1913, 17 марта) была напечатана рецензия Г. Д. Гребенщикова на его стихотворный сборник.
9 Овсянико-Куликовский Дмитрий Николаевич (1853-1920) - филолог. Автор трехтомной "Истории русской интеллигенции" (1906- 1911)
10 Ладыженский Владимир Николаевич (1859-1932) - писатель
11 Жена писателя Евгения Николаевича Чирикова (1864-1932)
12 Быков Петр Васильевич (1844-1930) - писатель, критик, историк литературы, библиограф.
13 Карпов Евтихий Павлович (1857- 1926) - драматург, режиссер.
14 Сергеев-Ценский Сергей Николаевич (1875-1958) - известный писатель.
15 Муйжель Виктор Васильевич (1880- 1924) - писатель, автор рассказов и повестей из жизни крестьянства, романа "Год" (1911).
16 Серафимович (Попов) Александр Серафимович (1863-1949) - писатель, в описываемое Г. Д. Гребенщиковым время известный своими реалистически правдивыми рассказами и повестями из жизни социальных низов.