Петербург. Между прочим

Чуткость и боязливость провинциала, попавшего на базар крикливой столичной мишуры, несколько притупилась. Теперь я смело хожу поперек улиц, ловко увиливая от трамваев и автомобилей, не теряю шапку от заворачивания головы к шестым этажам, не сталкиваю с ног модных дам в узких юбках и не боюсь похожих на сенаторов швейцаров. Словом, проявляю некоторые успехи в области "хорошего тона"... Но, конечно, до уравнения в этом с людьми петербургской закваски мне еще весьма далеко.

Не устоял, конечно, от соблазнов, которым подвержены все сотни тысяч провинциалов, ежедневно вливающихся в Петербург и творящих в нем движение. Ведь, в сущности, все, чем живет Петербург и для чего он живет, - это провинция. Если бы в один прекрасный день Петербург очутился при своих собственных коренных жителях, - он подходил бы на вымерший город, в котором бродили бы только дворники да старые квартирные хозяйки... Ну, конечно, и чиновники с женами...

И вот эти-то провинциалы, на которых питерцы смотрят свысока и с пренебрежением, изо дня в день занимаются "ротозейством"... Наполняют театры и музеи, библиотеки и столовые, магазины и гостиницы... Народ наивный, любознательный и простоватый. Какой-нибудь почтенный седой старичок впопыхах вскочит в вагон трамвая и робко спрашивает у кондуктора:

- Скажите, этот вагон идет на Васильевский?

Кондуктор, видя, что это провинциал, недовольно наставляет:

- Что вы, помилуйте, разве не знаете, что Васильевский в другой стороне?! - и с сознанием собственного превосходства насмехается, а сконфуженный господин пытается на ходу соскочить с задней площадки.

Кондуктор кричит ему:
- На ходу, господин, нельзя сходить! И потом - надо с передней площадки!..

Старичок, занимающий в провинции, может быть, пост какого-нибудь высокородия, протискивается через толпу на переднюю площадку, а вагон мчит его в противоположную от его цели сторону...

На Васильевский остров он едет в Академию художеств. Спешит, время в Питере дорого, а не посмотреть выставку нельзя... Дома спросят... А в академии швейцар еще проницательнее кондуктора. Сразу провинциала видит и нехотя снимает с него пальто, пока тот не даст на чай...

И удивительное дело: настоящий петербуржец почти никогда не дает на чай, а зовет швейцара "ты", и швейцар перед ним танцует. А провинциал и на чай даст и ласково обращается - к нему все с тоскливой миной... На то, видно, она и провинция!..

Для кого существует, например, барышники в Императорских театрах? Конечно, для провинциалов!.. Петербуржец даром пройдет. Он сумеет, потому что провинциал заплатит за него прямым или косвенным образом.