Махорка из прелых листьев

Прошло два года со дня первого появления Серёги в турклубе. Серёге шёл шестнадцатый  год. Он давно уже и открыто курил и при матери, и при учителях ("курю с семи лет и бросать не собираюсь!").  Да тогда ещё и перестройка «помогала» подросткам в этот деле: помните талоны на табачные изделия, которые выдавались по месту жительства с 14 лет, и «водочные» талоны с 18 лет? Не знаю – как и где, но в Свирске после введения этих талонов повально закурили  даже те 14-летние, которые не курили раньше (причем, на законных основаниях!), а водку стали покупать даже те, кто никогда и не пил (талоны-то надо использовать!)
     Вот и Серёга перед очередным походом поставил мне ультиматум: курю, мол, и буду, бросать не хочу и не могу, если берёте меня в Саяны, так терпите. А у нас в то время, и среди взрослых-то клубовцев, никто и никогда не курил и это, само собой, распространялось и на туристов школьного возраста. Как же я могу допустить такую вольность по отношению к Серёге? Да на него глядя, и другие дети закурят в группе, ведь он для многих сверстников лидер, разрядник, чемпион области по спортивному туризму, образец для подражания! Не брать его в поход – тоже не выход. Это ничего не исправит, только отвернёт его от клуба. Или, ещё чего доброго, назло всем,  сам соберёт группу друзей и пойдёт в горы, а что они будут творить вдали от взрослых, можно только догадываться….
     А собирался Серёга в Саяны, опять же, впервые. (До этого всё по Байкалу, да по Хамар-Дабану ходил). А Саяны, говорила я ему, в среднем на целый километр по высоте выше Хамар-Дабана. Но никакие мои байки о «горняшке» и о том, как плохо бывает курящим на высоте в горах, не помогали.   В общем, пришли мы с Серёгой к такому компромиссу: я закрываю глаза на его дурную привычку, и делаю вид, что ничего не знаю, а он никогда не курит при группе, при мне, и выше зоны леса. Хочешь курить – уходи подальше, чтобы никто не видел. Вездесущие дети всё равно, конечно, догадаются, что он курит в походе, но зато не пострадает мой статус ПЕДАГОГА, думала я. И сохранится негласный закон НЕКУРЕНИЯ среди наших туристов. И все бы было замечательно, если бы не моя педагогическая спесь. По молодости своей я наивно полагала, что отучу-таки его курить. И только ждала подходящего момента, когда смогу это сделать.
     Когда мы пришли на Шумак и расположились в палатках на берегу, к нам, по обыкновению, стали подъезжать на конях местные буряты из Турана и Хойтогола, и предлагать в обмен на табак и водку свои услуги: привезти дров, наловить рыбы или угостить мясом изюбра. Водки у нас, конечно, не было, а вот на Серёгины сигареты мы могли бы выменять огромную сушину, которой бы хватило нам на все три дня пребывания на Шумаке. Шёл дождь, все хотели есть, но никто не хотел идти в сырой лес за дровами….
      Как мне легко было изменять нашему с Серёгой уговору о куреве, и открывать при всех тайну, что у Серёги есть сигареты! Я нарочно сказала это при всех, потому что, скажи я ему один на один – "выкладывай, мол, давай, свои сигареты бурятам", - ничего бы  я не добилась. А так – когда на него смотрит вся группа и думает – жмот он или не жмот, и сможет ли он пожертвовать своей дурной привычкой ради дров для всей группы…. Причём, делая это, я нисколько не сомневалась, что поступаю честно и правильно, в интересах нашей группы. Вся группа выразительно смотрела на Серёгу. Они, наверняка, знали про табак. Но они не знали, что знаю про него и я. Серёга достал две пачки сигарет и молча отдал бурятам.
     Моя хитрость стоила мне дорого.  Это были последние Серёгины пачки, причём на двоих с другом Радькой. Я сначала торжествовала: думала, что он теперь курить не будет целую неделю до конца похода (взять-то будет негде), а потом ещё и спасибо мне дома скажет за то, что избавится от дурной привычки. А вышло всё наоборот. Серёга и Радька продолжали курить, но только не сигареты, а какие-то прелые, подсушенные у костра листья, закрученные в туалетную бумагу. Причём, если Радька ещё как-то скрывал это, то Серёга уже курил, не таясь и демонстративно (всё равно ведь всё открылось!) Их двоих постоянно тошнило, шли они плохо, отставали от группы. Мои отношения с Серёгой в этом походе были испорчены: он вёл себя вызывающе, и мне приходилось иной раз идти у него на поводу, чтобы окончательно не рассориться. Дважды за оставшиеся дни похода мы теряли Серёгу – в устье Билюты он увидел свежие угли костра и побежал догонять вверх по Билюте чужую группу, чтобы выпросить у них курева, а в устье Эхе-Гола он бегал за рыбаками, чтобы те угостили его папироской. От дыма этих мерзких прелых листьев у него першило в горле, и он всё время кашлял. Я и злилась на него, и уговаривала не курить этот прелый мусор, но он, как будто делал всё назло:
- Брошу только тогда, когда сам захочу этого.
Поход, в общем, удался бы: и погода была хорошей, и с пейзажами повезло, и порыбачили на Китое неплохо, и золотого корня немного накопали…. Если бы не эта злосчастная махорка из прелых листьев, бледный Серёгин вид, и мои нелепые психолого-педагогические эксперименты….
Р/S: он до сих пор курит, ему сейчас уже за сорок.