Моя жизнь - как я работала помощником депутата
Были всякие варианты: торговля, вахтёр, библиотека… Но если торговли я просто боялась, зная за собой милую особенность путаться в цифрах (по той же причине мне не удалось стать оператором на валютной бирже: туда меня устраивали по большому блату, но в процессе обучения выяснилось, что я не в состоянии рассчитать маржу, хоть тресни!), то должность вахтёра меня несколько оскорбляла, как недооценка моих навыков, способностей и умений, ну а в библиотеке платили такие гроши, что дешевле было сидеть дома.
Что я умела? Свободно обращаться с компом (уже не мало в те времена!), даже выходить в интернет, быстро печатать вслепую, систематизировать, и архивировать всякие бумажки, знала делопроизводство, была внимательна и исполнительна, любила возиться с документами, никогда ничего не теряла и не забывала, у меня не было амбиций построения карьеры: меня устроила бы единственная должность, которую я, по своей привычке, довела бы до совершенства.
То есть я была идеальным секретарём. Но – по объявлениям в секретари почему-то набирали девушек до 25-ти лет. Что с ними собирались делать – загадка. Мне было уже за 30. По телефону было не объяснить, что выгляжу я, как майская роза, и все эти девушки мне в подмётки не годятся, да и в декрет я уже не свалю.
Наконец, позвонил наш давний знакомый – Юрист, который участвовал при продаже нашей квартиры французам. Этот Юрист дышал ко мне неровно, был красавцем-мужчиной, но с этой стороны меня не слишком интересовал, потому как был женат. Я обзвонила и его тоже в поисках работы. Сначала он сообщил, что француз Иван будет организовывать в Питере свои филиалы, набирать сотрудников, а меня он помнит и пр. Короче, ждите ответа. Ответа не было пару месяцев, я продолжала искать работу, которая явно убежала в лес, но тут Юрист объявился снова и вкрадчиво поинтересовался, не хочу ли я поработать в госучреждении, где зарплата не очень большая. Зато госучреждение находится близко от Исаакия, мне ездить близко, или даже пешком ходить можно. Взвесив все за и против, я решила – да!!! Потому что у меня не было даже здешней трудовой книжки, а только болгарская. Потому что мне заново надо было въезжать, вживаться и вливаться в коллектив, в трудовые будни. Я решила, что даже если проработаю всего пару-тройку месяцев, то опыт приобрету, и дальше устроиться на другую работу мне будет гораздо проще.
Я ответила Юристу «ДА», и принялась ждать, когда он мне откроет страшную тайну. Потому что с названием госучреждения он темнил.
Потом состоялось посвящение. Он пришел вечером, торжественно, с кокетливой коробкой конфет, на которой было изобрАжено сердце-розы-бантики и надпись «Только ты!». Я, памятуя времена дефицита, не придала значения вызывающей упаковке. Зато сынишка, увидев ту коробку, саркастически хмыкнул. И я вспомнила круглосуточный магазинишко у дома, вспомнила его кондитерскую стенку, под завязку забитую миллионом самых разных конфетных коробок с надписями и без оных.
Что Юрист за мной ухаживает, до меня доходило очень долго. Пока он не пригласил меня в кино. А явившись на мероприятие, я застала его ожидающим меня с розой в руке. Но это я отвлеклась.
Итак, явление состоялось.
- Ты будешь работать в Законодательном Собрании, - торжественно сказал Юрист.
Я попыталась сделать умное лицо. Хорошо, что у меня хватило выдержки не ляпнуть: «А что это такое?». Я в самом деле не знала – что это такое.
- Я …ээээ… я вообще в политике ничего не понимаю,- заблеяла я.
- И не надо! Я работаю помощником депутата, нам нужен ещё помощник, на документы, делопроизводство, на телефоны. Да, имей в виду, это очень ответственная и престижная работа! И о ней лучше не говорить знакомым, иначе будет много вопросов, зависть… Завтра мы сходим к Депутату, и договоримся, когда ты приступишь.
- А вдруг я ему не понравлюсь? – забеспокоилась я.
- Не волнуйся, считай, ты уже принята.
Тогда я еще не знала, что решает всё не депутат, а Юрист.
Через неделю я приступила.
Меня быстренько провели по Мариинскому дворцу, показывая, где юротдел, где снабжение, где информационный отдел, протокольный сектор, отдел писем и прочее – все места, куда мне предстояло наведываться. Я запаниковала в изобилии коридоров, тайных этажей, тупичков, дверей, закоулков, лестниц и лифтов. Мне вручили план местности, который я протаскала с собой все два года работы.
Показали местную связь, вертушку, городской телефон и факс, принтер и ксерокс, компьютер и сканер.
И я смело приступила к грудам документов, накопившихся за несколько месяцев и никак не систематизированных.
*врезка: Про ориентацию в Мариинском Дворце или Коридоры власти*
Когда я приступила к работе, мне первым делом выдали план. Мариинского дворца. Чтобы я не заблудилась. Это было очень мудрым решением,- снабдить меня планом. У меня вообще проблемы с ориентацией по жизни: где право, где лево, никогда не помню и не знаю. Сориентироваться на местности могу с трудом, либо легко: чисто интуитивно,- это если совсем ни о чем не думать.
Короче, мне выдали план, потому что по этому дворцу впредь я должна была нарезать круги и иные геометрические фигуры, как самая молодая из нашего коллектива, ну и должность обязывала.
Я отксерила сходу этих планов штук 10 и рассовала по всем карманам моей рабочей одежды, чтобы не потеряться, отправлялась гулять по коридорам власти, по темно-красным ковровым дорожкам.
Без бутылки водки (не подумайте чего, это - чтобы включить интуицию и безошибочно находить дорогу) во дворце было сложно, во всяком случае, мне. Для начала я должна была запомнить основной факт: этажей во дворце как бы три, но на самом деле есть еще второй-А этаж, четвертый и цокольный-отдельный. Например, по центральным лестницам и лифтам можно было попасть на 2-й и 3-й этажи. Высокие, с широченными коридорами, красивыми дверями.
На втором этаже помещалось логово моего шефа и его команды, на нём же - ротонда, вход в знаменитый зал заседаний и кабинеты председателя.
И на втором же этаже, если свернуть, повернуть, пройти... короче - места надо знать! - был специальный лифт с лестницей, совсем отдельный внутренней, и если им воспользоваться, то можно было вознестись на тайный 4-й этаж (отдел писем и протокольный сектор и еще что-то), можно было съехать в самый низ, ниже первого этажа, но не в подвал!, и очутиться в амбулатории (кажется, никакого иного входа в нее больше и не было) среди тишины и ласковых медиков. А можно было попасть на этаж 2А. Этот этаж был каким-то "техническим", с низкими потолками, извилистыми коридорами, большей частью без привычных темно-красных дорожек на полу, местами заставленный мебелью и коробками, с закоулками, ответвлениями, беспорядочной нумерацией и полутёмный, потому что лампочки горели не везде. На этом 2А-этаже находился, например, отдел электронной техники и связи УМТО, там я получала всю канцелярщину, это - в другом отдельном коридоре, и ещё - отдел кадров.
Кадровичка, то есть главная в отделе, была женщина суровая, советская - в худшем смысле этого слова. Её тон заранее обличал и обвинял. Ее взгляд прожигал рентгеном. Стоя перед ней, каждый немедленно начинал чувствовать, что диплом у него - поддельный, паспорт - фальшивый, и вообще - все его родные числились врагами народа, были в оккупации и лагерях, сам ты - подлый шпион, пришел побираться, да ещё и наглым обманом. А она была поставлена не пущать и проверять. И когда кадровичке надо было согласиться с неопровержимыми фактами присутствия требуемой справки, то видно было, как рвётся сердце у неё в груди от невозможности в очередной раз послать вас ... куда-нибудь.
Приветливой я эту тётку не видела ни разу.
И этот мрачный полу-между-этаж обладал магическим свойством: попасть в него было можно. Обычно кто-то из старожилов дворца приводил туда очередного несчастного посетителя, и безжалостно оставлял, полагая, что человек дорогу таки запомнил с первого раза, и назад выйдет с закрытыми глазами. Но человеку обратно было не выйти. Эра мобильников едва начиналась, и трубки, и их обслуживание было по карману лишь очень тонкой прослойке населения, до поры...
За два года, проведенные мною во дворце, я выводила из заколдованного коридора полу-между-этажа, по меньшей мере, трех безумцев, уже не чаявших найти обратную дорогу к живым людям.
Особенно запомнилась тётенька, кинувшаяся ко мне на грудь в истерике, едва я показалась в том самом коридоре (а шла я по долгу службы, к массовичке, то есть штатной единице, которая обеспечивала дворцовых обитателей билетами на всяческие увеселительные мероприятия, и комнатка её помещалась как раз на том самом этаже). Заблудившаяся тётенька имела вид невменяемый, глаза блуждали, рот хватал воздух, как будто кислорода вокруг не было вовсе. Она схватила меня за руку и завопила: "Выпустите меня! Выпустите меня отсюда! Я здесь уже два часа хожу!". А очень просто: на том этаже 8 из 10-ти дверей вседа заперты, а на тех, где есть хоть какие-то люди, как правило, нет никаких табличек. Я добрая и отзывчивая, я отвела её на второй этаж, посадила в центральный лифт и наказала следовать туда, куда все идут, бо был конец рабочего дня и все направлялись на выход.
*конец врезки*
Команда у нас была небольшая: четыре помощника в самом ЗакСе (один юрист, один деятель профсоюза, тётка из бывших проектировщиков сидящая на нашем бюджете, т.е. считающая деньги, и я) и еще две тётки, проводящие приемы граждан в округе.
Я обладаю полнейшей неспособностью к шпионскому делу: лица я запоминаю плохо. А мне необходимо было резво всех запомнить, потому, как доступ к телу депутата происходил через меня. И если в первый кабинет заруливал кто-то, надо было срочно определяться: депутат ли это, или помощник другого депутата, или из юротдела, или вообще из администрации СПб.
Моим мозгам это было не под силу. Наш Юрист принес мне томик «Кто есть кто в СПб» и брошюру, где значились все наши депутаты с фотками и биографиями. Юрист сидел во втором кабинете, вместе с Депутатом, и я частенько бегала к нему на консультации – чего за чувак у нас там стоит и распинается, бомж?? Ты что, это же Риммер!!! А кто он? Очень богатый депутат! Хоть бы бороду подстриг, что ли, или оделся поприличнее!...
На всякий случай, я улыбалась всем лучезарно и была предельно корректна.
Самое главное – бегая по малиновым дорожкам коридоров власти Мариинского дворца, я, хоть убей, не могла вспомнить – с кем сегодня уже здоровалась, а с кем – нет. Потому я просто всем улыбалась.
В этой связи вспоминается незабываемое лицо Кротова – в те времена председателя комитета финансов, очень-очень важной фигуры. Незабываемым его лицо было для меня в том плане, что я никак не могла его запомнить. У Кротова начисто отсутствовали опознавательные признаки как у Опы. Высокий упитанный мужчина, в полном расцвете сил, с гладким лицом, правильными чертами, не лысый, но и без шевелюры, без аксессуаров в виде очков, родинок, бороды или шрамов. Короче, каждый раз видя его, я неизменно уточняла у своих коллег – кто это такой. Караул, да. Коллеги думали, что у меня юмор такой.
Постепенно из массы начали выделяться узнаваемые лица. А через пару месяцев, видя, что я справляюсь более чем, на меня незаметно понавешали дополнительных обязанностей. Главной из которых стало – готовить Депутату всю повестку к очередному заседанию, и – сидеть, как пришитой рядом с Депутатом всё заседание. И следить за слушаниями! Чтобы он успел проголосить, где надо. А еще – ходить с ним на все фуршеты. Это меня очень сильно напрягало.
В итоге я начала различать всех депутатов, и основных работников аппарата ЗакСа. И мир (мужской мир этого учреждения) разделился на две части: на тех, кто здоровался первым, и на тех, кто кивал в ответ или вообще не реагировал. Повторяю: я личность яркая, тогда была в расцвете, и я присутствовала на всех мероприятиях, меня видели в упор по многу раз, то есть я не была кем-то с улицы. Меня не могли не знать.
Так вот, - многие здоровались тепло, и первыми: Миронов (тот самый), Андреев, Бродский, Щелканов, богатый Риммер…
Но были и такие, кто по жизни видел только «на своем уровне», для них существовали только чиновники своего же уровня, «вниз» они не смотрели. Даже в зале заседаний, они здоровались с Депутатом, старательно игнорируя меня рядом. К слову, тот же Миронов, всегда здоровался сначала со мной (по этикету, с дамой!), а затем уже – с Депутатом - уже более детально.
Это разделение на здоровающихся и не-здоровающихся сохранилось у меня до конца работы. Дальнейшее знакомство с разными депутатами только утверждало меня в правильности моих первоначальных выводов. Неплохой человек или редиска.
Я пришла в Законодательное Собрание чистой и невинной, не зная ни политики, ни политиков, и довольно долго мне удавалось держать свой ум незамутнённым. Почти год я старательно не вникала в закулисные игры, в суть законов, в финансовые откаты и прочее.
Потом я потихоньку вникла. И стала звереть.
Потом я вышла замуж и мой муж не имел никакого отношения к политике.
А потом я на фик оттуда свалила, хотя могла там остаться навсегда, в аппарате, а не помощником с зыбким будущим, зависящим от очередных выборов.
Но меня уже тошнило только от вида сего заведения.
А каждую среду были заседания, и на каждом заседании присутствовала я. А так как сидела я в одном ряду с депутатами, то снимать меня было одно удовольствие. Ведь только Евдокимова в ту пору разбавляла собою суровый мужской коллектив, а я была куда краше и моложе. Так что в питерских новостях по средам всегда был сюжет из ЗакСа, и там всегда присутствовала я (и мельком, и на заднем плане, и совсем даже крупным планом). А бывало, и по центральному ТВ крутили про наш ЗакС, и тогда меня могла лицезреть вся страна. Это было очень странным ощущением.
Я сперва записывала эти куски вечерних новостей на видео, но потом записала на ту кассету поверх что-то другое. И не жалею.
Свидетельство о публикации №214080900050