Изгои. Глава 11

—Антон, послушай меня внимательно, — оправдывался учёный. — То, что этот следователь рассказал сейчас, наговор и клевета. Я никогда не был в лесу и не мог заранее встретиться с той парочкой. Я впервые за долгие годы услышал о них от тебя. Да, я звонил крёстному сыну, но не для того чтобы убедиться, жив ли он. Серёга снисходит до звонка мне, только когда у него серьёзные проблемы. Я забеспокоился и сам ему перезвонил. Я решил узнать, не случилось ли чего. Клянусь, я не имею никакого отношения к убийству твоих родителей и беременной невесты! Зачем мне взваливать такой грех на душу? Я хотел предупредить тебя об опасности. За пару часов до нашей с тобой беседы в кафе я по своим каналам выяснил, что среди следствия имеется «крот».

Орлов покосился на Гришина. Следователь оглядывал двор девятиэтажки. Вход в подъезд, где были совершены убийства, был оцеплен рядовыми полицейскими. Жильцы дома образовали жилищный «консилиум» с обсуждением актуальных тем и вопросов. Журналисты добывали информацию у сотрудников полиции и зевак.

—Крот? — переспросил Антон.
—Да. Я сейчас не стану вдаваться в подробности, но скажу лишь, что это засланный казачок, который внедряется в структуры врага и добывает информацию. Ну стал бы я заказывать твоих родных, если б знал, что подозрение падёт на меня. Твоих родственников заказал кто–то другой. Подопытные не могли действовать в городе только потому, что им кого–то захотелось убить. Вполне вероятно, их заставили.
—Кто заставил?! — взорвался Антон.
—Не я. Пойми ты наконец.
—Тогда кто, если не вы?!
—Послушайте, Гришин, зачем вам это надо? Что вы насочиняли? Вы выдумали всё это? Зачем? Да, пистолет мой. Глупо это отрицать. Ваши ищейки пробили моё оружие по базе данных МВД. У меня на пистолет имеются все разрешительные документы. Разумеется, если пистолет мой, то и отпечатки пальцев на нём мои. Что касается отпечатков пальцев Серёжи. Оболтус приходил ко мне домой накануне пикника с одной лишь целью – забрать пистолет. Я сообразил это позже, когда залез в бельевой шкаф, а пистолета там не оказалось. С какой целью Серёжке понадобился пистолет накануне своего дня рождения, я сказать затрудняюсь, однако догадываюсь. У него в последнее время было много недоброжелателей. Откуда я мог знать, что из моего пистолета Серёга застрелит офицера. И у вас хватает наглости заявить мне в лицо, что это я натравил офицера на крёстного сына. Я любил крёстного сына. Родной отец Серёги находится в местах не столь отдалённых, у него пожизненный срок. Серёгина мама является инвалидкой –колясочницей со стажем. Я был для Серёги поддержкой и опорой. То, что вы сделали из меня душегуба, желающего смерти крёстному сыну.. Это немыслимо. Ничего подобного я не желал, — Орлов отвернулся от Гришина и посмотрел на Антона. — Это клевета. Дай мне время, и я докажу, что я здесь ни при чём.

Наверное, Антон в глубине души засомневался..

—Кто вы такой? — посмотрел учёный на Гришина. — Чего вы добиваетесь? Вы явно ведёте следствие по ложному пути. Я чувствую, у вас ко мне неприязнь.. Почему? Я вас вижу впервые в жизни. Зачем вы сталкиваете лбами меня и Антона? Вы прекрасно знаете, что это ваши домыслы и фантазии. Я с теми двумя типами не встречался ни в каком лесу. Я не договаривался с ними ни о каком убийстве. Я в них не стрелял. Я их не резал никаким ножом. Это чушь полная. Будь уверен, сынок, мы с тобой выясним, кто является настоящим убийцей твоей семьи. Прошу, дружок, залезай в «Хаммер». Электричка скоро прибудет на станцию. Нужно обязательно встретить твоего дядю. Приезд в город Василия Петровича очень важен для меня.

Шофёр «Хаммера» уселся за руль. Орлов захлопнул за Антоном дверцу салона «Хаммера» и вернулся к Гришину.

—А вы, товарищ следователь, зарубите себе на носу. Если вы и дальше будете настаивать на моей личной причастности к убийству семьи Антона и его беременной невесты, я напишу на вас жалобу главе Следственного комитета Александру Ивановичу Бастрыкину. Пусть чиновник от следствия лично с вами разбирается. Не хватало ещё, чтобы моё доброе и честное имя было опорочено некомпетентным ищейкой из Москвы. Учтите мои слова, товарищ следователь.

Орлов начал отворачиваться.. Но, совершенно неожиданно, наплевав на рамки приличия, Гришин схватил Орлова за грудки, притянул к своему лицу и зашипел:

—Слушай меня очень внимательно, старый козёл!
—Что вы делаете, негодяй?! — опешил Орлов и попытался вырваться. — Отпусти меня! Быстро!
—Я закрою тебя, старик! Ты ответишь за 1984 год! За то что бросил тогда умирать своего больного новорождённого сына, скотина такая!

Гришин тряс Евгения Михайловича,  словно тряпичную куклу.

—Немедленно отпусти меня, мужлан! Экстремист! Иуда! Помогите!

Агент выскочил из «Хаммера» и понёсся на вопли.

—Помнишь свою жену?! Помнишь свою Машу?! Я тебя спрашиваю, скотина старая!

Агент оттолкнул Гришина от Орлова. Антон в свою очередь преградил Гришину путь к Орлову. 

—Хулиган! — прокричал возмущённый Орлов, поправляя скособоченную одежду. — Ты ответишь за свои грубые действия, хам!

Учёный направился к «Хаммеру». Агент проследовал за учёным. Антон побрёл следом за ними. 

Учёный, дойдя до внедорожника, обернулся:

—Не смей полоскать имя моей давно умершей супруги, негодяй! Моя жена была достойным человеком, не то, что некоторые. Моя Машенька умерла при мучительных родах. Наш ребёнок, наш мальчик, прожил всего двое суток. И вообще, тебя это не касается. Разговор окончен. До свидания.
      
Евгений Михайлович запрыгнул в салон «Хаммера» и со злостью хлопнул дверью. Агент завёл мотор. Антон запрыгнул в салон. «Хаммер» выехал на оживлённый проспект и умчался в неизвестном направлении.

Гришин проводил внедорожник хмурым взглядом и тихо произнёс:

—До свидания, Орлов. До свидания.. отец. Я ещё с тобой встречусь, вот увидишь. Ты мне за всё ответишь.

—И не стыдно тебе? — пожурил кто–то Виталия детским голосом.
—А почему мне должно быть стыдно? — парировал Виталий.

Возле Гришина стоял некий бритоголовый бледный мальчик лет десяти, одетый в красную футболку и красные летние шорты.

—Потому что я видел, что ты натворил в этом девятиэтажном доме, в восемьдесят третьей квартире.
—Ты ничего не докажешь. И хватит меня преследовать! — гаркнул Гришин. — Тебя здесь нет. Ты всего–лишь моя назойливая галлюцинация. Исчезни!
—Что ты чувствовал, когда допрашивал Антона и смотрел ему в глаза? — пристал мальчик. — Тебя не мучали угрызения совести?
—Ничего меня не мучило! Отстань от меня! Я сделал то, что сделал! И ты мне не указ!
—Может быть, и не указ, — заговорщицки проговорил мальчик и встал перед лицом Виталия. — Запомни, тебе от меня не спрятаться. Ты ответишь за то, что натворил в этом девятиэтажном доме, в восемьдесят третьей квартире. Хочешь знать, как тебя накажут за то, что ты натворил в той квартире? Сначала тебя сожгут в топке горно–обогатительного комбината.. Потом тебя взорвут на мелкие кусочки..
—Уйди с глаз долой! Пропади! Провались! Сгинь!! — сорвался на крик Виталий и зажмурил глаза.

Потом Виталий открыл глаза и огляделся. Мальчик исчез, словно его никогда не существовало. Полицейские, дежурившие во дворе девятиэтажного дома, смотрели на Виталия удивлёнными глазами.

—Всё в порядке, — отмахнулся Виталий. — Мне кое–что вспомнилось неприятное из практики. Продолжайте выполнять свои служебные обязанности, на меня не обращайте внимания.