Батюшка

Уж больно озеро было хорошее. Ну как не приедешь, хоть что-нибудь, да наловишь. Ну не  берет окунек, щука не бьет, ладно, пусть так  - достанешь удочки. Всяко-разно наловишь бели. Шубин не любил всякую плотву, язей, и мелочь разную. Но на уху всегда хватало. Наша Питерская погода такая, переменчивая, что с удачей угадать трудно. А Вишневское,  озеро, километров 100 от Питера, просто подарок. Если даже домой везти нечего – ну в лес войди. В окрестностях их множество. Ягоды, грибы…
Всё не с пустыми руками домой ехать.
 
Ах, да, родник! Чуть, не забыл. Родник же чудо! В Красносельском.  Вода! И какая!
Шубин Боржом, вообще любил, но  как с Грузией разругались… Ну, что за люди, эти политики?  В общем, лучше этой воды, чем в Красносельском, Шубин теперь и не знал. Возил домой в канистрах уже года два. Пить воду из под-крана, ни он, ни девочки его уже не могли.

По осени охота была. Открытие сезона, Егерь местный, Юрьич. Мужик то нормальный. Но вот, случай был. На открытие Шубин путевку не оформил. Ну, не успел. Так вышло!
Но, конечно, приехал. Очень  рано. Успеть старался.  И, Юрьич должен был быть до шести утра. А его нет. Шубин поспрашивал, и  узнал, что он с какими-то «богатыми Буратино», на озеро ушел. Ушел, и ушел. А путевки- то нет.
Возьмешь в руки ружьё – сразу браконьер.
Ну,  ё-моё! Сто верст отмахал. Деньги. Бензин. Ночь почти. Да и первая охота накрывается… Обидно…
Не удержался…
Лодку накачал. И в протоку… Там островок есть. Между бережком и островом. Место  больно хорошее. Год, как заприметил. Протока. Или оттуда или туда. Завсегда утки здесь летят.
Засел, устроился…
Тихо…
                2
Ага! Полетели! Вот они….
Жаль, низко!
Бах! Бах!
И всё мимо …
Мимо-то мимо… Но, чёрт возьми… Из камышей… Вот, не поверите… Юрьич…По нему  дробь  осыпью пошла. Прямо по лодке.
- Мать твою перемать… Ты куда, б… Палишь… Что за, е…. мать! Охренел, совсем?
А куда Шубину деваться…
- Юричь, прости Господи, ты ж там, затихорился… Я и не видел…Камыши…Я и стрельнул… Летят же…Они вон, передо мной… Я и давай!
- А ты, сукин сын, что здесь делаешь?
- Что делаю! Угадай с трёх раз? Открытие! Сезон! Кураж!
- А путевка-то, есть?
- А ты где был в шесть? Вот и нет!
- Молодец!  Во! И по своим палишь! И путевки нет… Орел! Давай, сукин сын, к берегу!

Шубин настроился к берегу. Тихонько весла несли лодку к неминуемому наказанию.
Причалили.
- Ну, Юрьичь, прости, бога ради. Так вышло. Такой азарт. Открытие. А тебя нет. Не удержался…
- Да мне по барабану… Накуралесил – отвечай! И давай, без вопросов… Виноват?
- Да, чтоб я сдох, виноват, конечно. Юричь, ты бы простил меня, а?
- Ты не у меня, у Господа Бога прощения проси. А мне штраф! И о себе подумай хорошенько…Если бы поближе, а? Тебя бог от такого греха уберёг…
- Да, понял я всё. Прости!
- Церковь у нас строится, видел? Вот там, и давай к прощению…И плати штраф.
Шубин расплатился.
- Церкву нашу новую видел - спросил, смягчившись, Юрьич.
- Да. Давно смотрю.
- А заезжал?
- Да, нет, не приходилось…
- Вот и поезжай. Да посмотри всё. С батюшкой нашим поговори…
- Хорошо, только прости, ты меня, засранца, веришь -  нет, ни в жизнь больше не нарушу…
- То, что ты назихерил, я тебя как егерь, прощаю. Черт с тобой. Штраф заплатил - и свободен!  А к Батюшке заедь. И поклонись.  Не за ради охоты. А так, по жизни. Он у нас молодой. И церкви-то почти еще нет. Не достроена она . Но батюшка наш, хоть и молод –  правильный. Ты с ним поговори. Тебе самому польза будет… 
                3
На берегу, Шубин собирал в чехол лодку. Ружьё своё любимое разбирал с тоской.
Всякий раз вспоминал. Ружьё Мама подарила. Коля - приятель предложил, а мама захотела подарок сделать и заплатила. Теперь оно всегда под рукой. Легкое, маленькое, красивое. Калибр 20 – редкость. Его в руках держать в удовольствие. Чистить и смазывать приятно. А вот разбирать…Ну не любил Шубин его разбирать. Какая-то гармония нарушалась. Вот есть ружьё - оружие. Вещь! Есть в нем и красота, и сила, и гармония. Начнешь разбирать - всё рушиться. Но правило… Хранение, транспортировка. Надо разбирать.

Вот у Тургенева… Оно на стене висело. Над диваном. Глаз радовало. А мне разбирать надо… Ну, почему?
Любой кухонный нож опаснее, чем ружьё. Всякая статистика с ума сходит. Утюгом убить можно. Топор лежит открыто. А ружьё под замком и в сейфе…
Шубин любил своё ружьё. Нет, не как орудие убийства на охоте. Нет. Это оружие - символ свободы и независимости.  Когда оно рядом - с тобой чувство защищенности. Даже охота - это вовсе, не утки - другое совсем. Кстати, уток еще надо готовить уметь. Нет, не это…
 
Охота - это  поездка в ночи, это  утренний туман, озеро, камыши и тишина…. Возможность уехать от всего… Уединиться и  помолчать. Встретить рассвет. Услышать и почувствовать ветер. Ощутить свежесть, которая во всём. В природе и в тебе самом. Вот, что такое охота…Красота и гармония.  Природа и маленький человек, растворенный в ней. Его чувства и настроение. Тихая радость и умиротворение души. И всё это символизирует ружьё. И не хочется его разбирать…
Любой парень, уже муж и  отец. Мужчина. Где-то внутри себя остаётся мальчиком. И очень любит свои игрушки. Те самые машинки… Тех солдатиков… Тот автомат, который подарил дед. Отсюда и его выбор сегодня. Машина и  ружьё… Его жена и дом…Жизнь и работа…Все мы родом из детства… 
Но надо разбирать…

Шубин собрал всё своё хозяйство и уложил в машину. Закурил.
Сев в машину, он еще раз посмотрел на озеро. Как красиво!
                4
  Ладно! Ехать надо.
Юрьич к батюшке послал. Да! Надо заехать.
«Церковь. Вера. Православие».
Шубин задумался.
«О чем всякий раз первое вспоминается?
Звон!
Конечно! Колокольный Звон. Из студенческой молодости.
Наш факультет стоял как раз напротив Новодевичьего монастыря. И всякий раз на третьей паре, часов в одиннадцать- двенадцать - Бом! Бом! Бом!  Сначала благовест, потом перезвон…
Шубин нехристь. Но в церкви он бывал.
А однажды, даже повезло. Такая торжественная служба – Тысячелетие Крещения Руси.
Великолепие! Чудо просто! Митрополит Ювеналий службу вел. Шубин как шпион забрался в Успенскую церковь, и простоял всю службу. Смотрел и слушал. Пионер и Комсомолец. Ему было как-то неудобно находиться в храме. Но вокруг было так красиво. Такое пение. Одеяния. Запах кадил. Лица людей. И совсем другие лица. Не те, что на улице… 
Хорошо!
Вот, наверное - это первое впечатление. Да! Вера людская. Церковь православная. Иной мир. Совсем другой. Вот так это было в начале…
С тех пор много лет прошло… И много воды утекло… Жизнь вся переменилась…
Нет комсомола. Нет КПСС. Вообще нечего нет. Даже СССР нет.
А колокольный звон остался!!! 
                5
Шубин ехал и репетировал про себя главные вопросы, которые он сможет задать батюшке. Раз такое дело! Может случай такой больше не представиться. Батюшка, говорят, молодой и добрый, и церковь недостроенная. То есть и разговор будет почти неформальный. Живой. Один русский человек будет разговаривать с другим русским человеком. Без алтаря, ризы, крестов…Живыми словами и со своими чувствами.
Может быть примерно так.
«Батюшка! Простите меня за вопрос этот! Но я не могу его не задать, в неразумности своей человеческой… Может, нет на мне благодати божьей. Но осмелюсь я, как  существо, созданное по образу и подобию Божьему, вопрос задать…Слова: такие есть: « Примиите, ядите, сие есть Тело Мое…Пиите от нея вси, есть Кровь Моя…» Господь, создал нас людьми разумными, любимыми детьми его, по образу и подобию его, как же мы, даже изгнанные из рая, и во грехе находящиеся, сыны божьи, такие и всякие, можем уподобляться каннибалам или другим, каким, созданиям, которые, даже в молитвенном благе, уподобляясь дикарям,  пьют кровь Христову, и вкушают тело его? Я не могу понять…  Прости, меня, Господи!
Как-то очень заумно, и не искренне получается…
Ладно, с вопросом. Как бы сам на него ответил.
Вариантов нет. Вернее один.
Ты сам природу очень любишь. Для тебя лес, река, поля, природа - бог. Так?
Ты не задумываясь стреляешь дичь, ловишь рыбу, собираешь грибы и ягоды, воду из родника… Получается тоже вкушаешь тело и кровь божию, если природа есть для тебя бог?
Может быть так? Не знаю.
А вопросов всегда больше чем ответов.

«Вот еще. Батюшка, в Церкви службы очень красивые, но почему они так долго идут?  Я, почему спрашиваю. За свою жизнь я несколько венчаний снимал как оператор. Так на одном из них был случай - жених в обморок упал. А венчались две пары. Смотреть было больно. Сидит жених на стульчике…
Мне тоже тяжело… Я, будучи студентом работал плотником в Твери. Дома строил. Спину сорвал. Мне с тех пор долго стоять – просто больно. Я за всю жизнь, а мне чуть за сорок,  службы три вытерпел до конца.

Вот еще вопрос. Службы - на старославянском языке. Ну, неужели, праотцы нашей церкви были бы против того, чтобы язык, на котором во время богослужений  читают евангелие, и произносят  молитвы, был бы прост, и всем понятен? Чтобы, службы велись на языке современников. На правильном и красивом. Ну никто не скажет, что современный, грамотный и правильный русский язык  в чем-то, грешен или  не праведен. И что он менее выразителен и не так красив, чем язык святых Праотцов нашей Церкви. Почему? 
И почему, я должен исповедоваться другому человеку, священнику, служителю Церкви. Богу и так всё известно, ибо ему я возношу свои молитвы и перед ним я грешен и ничтожен. Священник, такой же камень в здании Церкви, как и я, и он тоже простой человек. И почему, он может выслушать покаяние о грехе моём, и принять его и простить, именем Господа нашего. Я этого не приемлю, ибо он так же грешен, как и любой мирянин, и член нашей общины. На земле, в мире, он живёт вне Господа нашего. Он, как и я, и любой другой, брат по вере, ищет прощения и мира, и царствия небесного в Боге нашем, Cыне его Иисусе Христе и в святом духе?
Потом. Зачем душе, живой душе, Царствие Небесное, во веки веков. Во-первых, что за царствие. И почему «царствие»? Почему небесное? И вечное? Для любой живой души всякая Вечность, даже в раю – каторга? Ничто не вечно. Все меняется. Душа не камень, она не может неизменно где-то и как-то находиться? Я этого не понимаю…Не лучше ли, покой? Или просто полное небытие?
Сын Божий учил нас смирению, кротости, не стяжательству. Многому, очень многому хорошему. Его учение красиво и прекрасно. Тогда откуда золоченые купола церквей, драгоценная утварь, дорогие одежды служителей, стоимость икон? Храм Божий стал похож на коммерческое учреждение, где на всём стоит ценник. Мне иногда кажется, что партийные взносы – честнее. Если верующий, часть общины и основа церкви, платит по прейскуранту… Тогда здесь нет Веры. И это совсем не та Церковь. И Господь не с нами.
Каждый из сынов Божьих,  верующий среди братьев по церкви, равный среди равных, любящий среди любящих, перед Господом стоящий, есть  часть Церкви Божьей. Но почему всегда, или почти всегда,  есть те кто «ровнее», они на отдельных балконах, площадках или  выгородках. Зачем церковью соблюдается иерархия даже между совершающими молитву людьми?
И, как же, Батюшка, мне любить, и прощать людей? Молится за них, и разделять с ними молитвы. В одно и тоже Царствие Небесное веровать и стремиться?
Один над любовью моей потешался, другой дружбу общую предал, третий в деле моём меня продал, четвертый деньги мои украл,  пятый себе творчество моё присвоил, шестой… Мне уже самому жить не хочется, и  нечем совсем, да и ни к чему вовсе! Семью содержать трудно… Как любить всех их, тех, кто жизнь мою испохабил, и как к Господу прийти! Мне, мирянину, уже не нужно Царствие Небесное - мне нужно дочери жильё, жене моей любимой содержание, маме моей помощь на старости лет, а душу мою, грешную, хоть сейчас - на распятие! Я ничего не боюсь. Казните! Милуйте! Мне всё равно! Моя любовь пребудет с теми, кого люблю. А те кто, мне препоны чинил… Неужели, если и они в молитвах… Рядом со мной?
Увольте, не хочу!»

Вот, может, последний вопрос. У нас в церкви службы такие, что трудно отличить венчание от отпевания. Все так благолепно-тягостно. Где праздник, где горесть? Найди различие? И скажите,  как сделать так, чтобы наши интернетные дети, встали в церкви. Не представляю. А они - наше всё! Они будут рожать, и воспитывать детей, они будут заботиться о нас, стариках. Не скоро - но это будет. И как будет жить церковь православная? И не найдётся ли всяких других соблазнителей. Их и сейчас множество… Сколько всяких сект. Свидетелей…И седьмого дня… И всякого лешего…»
6
Шубин даже не заметил, как он проехал эти километры.
Мысли очень сокращают путь…
Вот и Красносельское.
Подьехал к церкви. Красивая она, получается. Осталось доделать только мелочи. Всё уже почти построено. Даже кресты на куполах стоят. Церковь деревянная. В ней и дышаться будет по иному. И какой художник, и архитектор это задумал? Молодец! И воплощение великолепное. Хорошие мастера. Такой приход должен возглавлять очень славный человек.

Шубин подошел к церкви. Слева от неё работали несколько мужиков.
- Бог в помощь!
- И вам того же.
- Здравствуйте, братцы,  мне бы с батюшкой поговорить
- Подожди, милый человек, нет батюшки. Будет скоро. С утра уехал, вот ждем…
- Спасибо. Мне, уж больно Ваша работа нравится. Красиво выходит.
- Нам самим всё в радость. Погляди-ко, как выходит. Даже самим не вериться. А ты посиди, он скоро будет. Посиди, покури…   
Шубин похлопал себя по карманам. Пусто. Курево кончилось.

Магазин рядом метров сто. Пошел. Время есть.
Он зашел в магазин. Увидел знакомое лицо. Это Валера, Шубин у него лодку брал раньше, на прокат. Вернее весла и ключи. Лодка его всегда у мостков на этом самом озере стояла.
- О, Валера, привет!
- Здорово, привет, какими судьбами, у нас?
- Рад видеть тебя, дорогой!
- И весла мои уже не нужны,  и давно не появлялся?- спросил, с легкой издевкой Валера, но весело  пошел на встречу.
- Валер, ты что, уж года два я сам с собою. Весел не надо. Лодку я себе купил.- Шубину нравился этот парень, добрый и простой -  А вот баня или гульнуть, я бы не против!
- Во, как!
- Я, сегодня , на охоте накуралесил, и меня Юрьич, ну, вообщем-то, по-божески… Вот, к батюшке к Вашему еду. Знаешь его?
- «Давно, здесь сидим.» - Валера улыбнулся-  Но, если по-хорошему…Знаю. Нам повезло! Ты погляди, какую церковь строит…Красиво! Наш Отец Яков, так его зовут, вроде пацан, всего-то лет тридцать, а то и меньше, но старается...У нас все бабы по нему и церкви  с ума сходят… Даже моя, в религию ударилась. Понимаешь, нравиться им всем. А, что, ё-моё нравиться-то? Церкви ещё нет! Стройка только. А этот отец Яков всех их в строительный вагончик вогнал и там службы творит. А всё село, как с ума сошло. Все к нему. У меня жена, не поверишь, как выходные, до обеда на этой стройке. Рассказывала, что и служба, прям - волшебство. И после неё  церковь всем миром строят. Ну, каждый, по всякому, кто-чё может. Правда, здорово у них получается. Как-то лихо, да ровно. Складно и быстро. Красиво, всё!… Я сам ещё не был.  А, Верка, жена, зовёт. Вот, думаю…      
- А что думать, раз людям нравиться, и тебе там дело найдется.  Рад был тебя повидать, Пока. Поехал я. Ну, давай! – Шубин пожал Валере руку и вышел из магазина.
                7
От магазина церковь смотрелась ещё краше. Действительно хороша. Архитектор- умница. Из дерева, такую красоту задумать. Молодец!
Шубин закурил, присел на сидение своей машины и задумался.
«-Вот, кстати снова вопрос.
Любой талант, это, прежде всего - страсть. Огромное и непреодолимое желание творить. И сотворить, нечто необыкновенно прекрасное. А здесь, получается и гордость, иногда зависть, и уж совсем нет никакого смирения и кротости. Свобода творчества - условие для художника совершенно необходимое. Только собственная мораль и нравственность ограничивает творческого человека. И, сколько творцов, художников, писателей и музыкантов были осуждены церковью. И все они грешники…Ох, какие грешники. Как с этим? Не все же храмы создают… Многие прут вопреки…Вне церкви… И живут в грехе. Но оставляют после себя замечательные вещи, которые, будут жить  очень долго.  Может быть  вечно.  И радовать всех, огорчать, возбуждать, провоцировать, заставлять сопереживать, думать и страдать. Страдания души – это тоже совершенствование! Переживания и слёзы – может и при жизни - есть царствие небесное!
Протест из зала, или овации – это живой промысел божий?
Не знаю…»

К церкви подъехала зелёная «Нива». Из неё вышел батюшка. Трудно его не узнать. Молодой священник в рясе легко поднялся по ступенькам и вошел в церковь.
Шубин тоже поднялся, закрыл свою машину, и пошел к церкви. Вернее к стройке, но для него даже недостроенная церковь уже была храмом. Он подошел и остановился. Задумался. И тихо про себя произнёс:
«-Я позволил себе мыслить, и сомневаться. Мне трудно просто принимать что-либо на веру. Простите меня! Я не знаю, что сказать. Уверен только в том, что даже если бога нет…То, это - просто ужасно!… Тогда его было бы необходимо сотворить нам самим. Человек очень слаб. Тело его немощно. Душа уязвима. Разум его не совершенен.  Ему необходимо за что-то держаться. Верить и любить. Просто, чтобы сохранить себя, Землю нашу и продолжение жизни на ней! Простите меня все: Господь наш, Церковь наша православная, Батюшка и люди!»

Шубин склонил голову…
- Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного - Шубин помнил слова, которые всегда говорила бабушка, произнес их тихо, и никто их не услышал. Он потянулся к двери… Нет, не получается…Он отошел.
Он стоял перед церковью и не решался войти.
Нет, не Бога всепрощающего и не батюшки  с добрыми глазами он боялся. Вопросов своих боялся! Сомнений.
  Он себя самого боялся…
Как-то однажды он уже слышал слова: «Грехов во мне много, а веры мало…»
Как перешагнуть через всё? Отбросить сомнения, и весь этот хлам жизни. И войти в храм с чистой и легкой душой.
                Отворить эту дверь.
                Он  не знал…