Лес. Глава 6

В эту же секунду лица друзей исказились: одноклассники явно напугались. И Булат закричал:
— Ася! Сза... — это все, что он успел сказать. Точнее это все, что я на данный момент помню.
Я медленно открыла веки. В комнате, где я находилась, было очень темно. Через некоторое время мои глаза привыкли к темноте, я различила предметы, окружающие меня. И с ужасом поняла, что нахожусь в той самой комнате, где пряталась под кроватью... То есть я у Антона Павловича... И поняла, почему я тут! Потому что все знаю! Меня, наверно, убьют... Или, скорее всего, съедят. В комнату вошел Чехов, медленным, уверенным шагом. Я решила, что буду во что бы то ни стало молчать.
— Привет, — мрачно произнес Антон Павлович.
Я раздумывала, поздороваться все-таки или нет? Ладно.
— Здравствуйте, — кивнула я.
— Ну и что ты знаешь?
Мысленно я засмеялась. Посмотрим, кто кого.
— Саша, давай разберемся, чтобы ты не наделала глупостей. Ну, что ты знаешь?
Но открывать рот я не собиралась.
— Неужели ты думаешь, что будет лучше по-плохому?
В мыслях я снова рассмеялась. Да хоть как.
— Саша! Если ты о чем-то знаешь, то, понимаешь, как я могу навредить тебе, твоим друзьям…
Я призадумалась. Друзьям навредить? Из-за меня? Нет уж, лучше все рассказать. И я начала повествование...
Я так поняла, что Антон Павлович — каннибал. Эти пятна — это от крови. Когда он ел людей, кровь стекала. И вот итог: перепачканная одежда, стулья, стол. А не переодевался и не очищал потому, что нравится так. В супе были человеческие органы, действительно. И это того человека с фото. Который еще приходил-то. И это совсем не привидение... Итак, Антон Павлович — каннибал.
Вероника — самая спокойная из нас, самая доверчивая и наивная. Когда мы увидели у него суп, он отвел Веронику в другую комнату и попросил попробовать какой-нибудь орган, сказав, что это обычное мясо или еще что-нибудь, но мог открыть правду. Ей понравилось, она осталась. Это она убила Рината. И когда она говорила «Теперь я с ним!» — она имела в виду, что она теперь с Антоном Павловичем, с каннибалом. Вероника тоже стала такой же. Мы ее потеряли.
— И теперь я понимаю, о чем она говорила, когда мы встретились в лесу, — закончила я.
— Мда... — потер макушку «добрый» дедушка. — Все правильно. Как ни странно. Сама догадалась?
Я кивнула.
— Странно. Итак, естественно, не стоит оставлять тебя в живых. Слишком много знаешь. Что же делать, что же делать? — вполне спокойно вопрошал Антон Павлович, расхаживая по комнате.
— Вы меня просто убьете или съедите? — Ехидно поинтересовалась я.
Как я только могла в этот момент сохранять спокойствие!
— Можно, чтоб Вероника с тобой расправилась, — улыбнулся дедок.
— Нет! — завопила я в ужасе.
Моя подруга будет меня есть? Нет! Ни за что! Никогда!
— Значит, да, — радостно потер руки Антон Павлович.
Я разрыдалась и принялась истерить. Как же моя жизнь изменилась, едва мы появились здесь. Ведь все было хорошо, отлично, я тогда не думала ни о каких каннибалах, ни о том, что один из близких мне людей станет им, я спокойно жила, а сейчас мне кажется, что я не просто не уйду отсюда, а не выживу. И меня будет есть моя подруга. Отлично просто! Дайте я предсмертную записку, что ли, напишу!
Что за бред...
Что мне делать...
В эту секунду в комнату ворвалась Вероника. Она довольно смахнула с волос кровь, протерла рукой губы и весело сказала:
— Еще один!
Антон Павлович попросил ее подойти к кровати.
— Сколько еще осталось? — взглянул он на Веронику.
— Многовато, — почесала затылок та.
Я заорала, не обращая внимания на присутствие Антона Павловича.
— Что с тобой? Вероника! Очнись! Вероника! В кого ты превратилась?!
И тут только она заметила меня.
— Можно? — она посмотрела на Антона Павловича.
Тот погладил ее по голове и сказал, что пока рановато. Какой кошмар... Я ущипнула себя. Я точно сплю! Ну не может это быть в обычной моей жизни!
— С остальными расправлюсь сам, хорошо? — Чехов направился к двери.
Вероника пропищала:
— Но я хотела сама! Ну, хоть одного, можно?
— Нет! — рыкнул Антон Павлович. — Надеюсь, они будут такими же вкусными, как сотни предыдущих. Они ведь маленькие, их мясо...
И он, радостно закатив глаза, ушел.