Притягивания и отталкивания

                «Он ее не сильно…,
                а она не долго…»
                - В. Меладзе, Самба белого мотылька

     Он создавал Ее, как Бог человека. Как Пигмалион – Галатею. Из глины, т.е. из грязи. До Него у Нее были мужчины, тоже создатели. Были и терминаторы. Он же однозначно был скульптором, творцом. Он пытался отсечь лишнее.
     Он учил ее полезному. Например, есть рыбу, и открывать умные книги, и Она последовательно и настойчиво деградировала. Кулинар Он был неважный, но, ожидая Ее и желая побаловать, листал кулинарную книжку, шарил в Инете и готовил что-нибудь вкусное. И Она не приходила, уподобляясь патентованной шлюхе-динамистке. Ложь была ее сучностью. Он наставлял ее в любви и в постели. А Она без любви и в подъезде подставлялась каждому собутыльнику, принося Ему слежавшиеся запахи запоя и блуда, суточный перегар и стыдные болезни. Нет, никакой проституткой Она не была. Просто любила бесплатно всех. Пару стаканов ведь не назовешь платой.
     Время от времени Она клялась Ему в любви, а Он просто помогал ей жить, и ее равнодушная грудная клетка с вяло висящими мешочками вылепилась в то, что принято называть бюстом, к которому всегда тянется нетерпеливая мужская рука.
         Жизнь состоит из притягиваний и отталкиваний.
          Так было и у них, - от тривиального мордобития до гомерического секса. Секса когда, где и как угодно. Под деревом в парке в нескольких шагах от прогуливающегося населения. На узеньком вибрирующем мостике над водой со стаями шарахающихся в ужасе мальков и почерневших от зависти лягушек. В туалете пассажирского лайнера на высоте 10000 метров. На заливном лугу под слепым солнцем в присутствии оторопевшего пастуха и коровьего стада с изумленно разомкнутыми челюстями. В палисаднике под чужим балконом и в последнем синем троллейбусе. В центральном круге пустого футбольного поля перед безлюдными трибунами. На стрельбище, (этакое гормональное торнадо на огневом рубеже), и даже на «чертовом колесе» Не говоря уже о таких классических хрестоматийных местах, как батарея парового отопления в подъезде, ванная, кухонный стол, подоконник, заднее сиденье машины, рояль и пр.
     Были и отталкивания, - взаимные, мотивированные, отвратительные. Но однажды Она оттолкнулась сама, окончательно и без объяснений. Причина была не новой, - новый мужик. Непокобелимость не была ее добродетелью. Народная мудрость – «Ласковый телок двух маток сосет» - была применима к ней лишь с маленькой поправкой – «Ласковая телка двух папок…» Кстати, и этому ее научил Он. Да и как было не учить, если девульвация либидо стремилась к необратимости и гомерический секс все больше тяготел к риторическому.
         Свою выгоду Она блюла, и Он стал очередным прошлым, от которого Она отвернулась незамысловато и бесхитростно. Просто перестала отвечать на звонки и приходить,  как  перестают посещать занятия, бросая учебу, не отплясав на выпускном балу, не получив аттестатного отпущения грехов и не покаявшись.
       Ее не было несколько лет. Он успел за это время жениться и даже развестись.
        Однако прошлое, даже исчезая из виду, не перестает быть. И, порой, мешает примерке повседневного счастьица-платьица, промежуточному достижению спасительного рукотворного оргазма и примирению с собой. Он живет один и уверен, что Она еще придет. Приковыляет, исковерканная очередным королевичем-терминатором, в состоянии лютого бодуна, чтоб зализать раны, может быть, слегка соскучившись или просто из любопытства. Ведь даже самого отъявленного второгодника и убежденного двоечника иногда тянет взглянуть на знакомую мебель, на места былой учебы и на тех, кто эти места сейчас занимает.
     В любом случае Она услышит вопрос – Как здоровье? Это всегда его интересовало, потому что Он всегда желал ей счастья. Желает и сейчас. Ведь счастье, как известно, заключается в хорошем здоровье и плохой памяти. А с памятью у нее проблем никогда не было, - она у нее всегда была неважной.