Шопинг

Этот рассказ я хотел назвать "Дама с собачкой", но – подумал-подумал – и не решился…

Под ногами модных дамочек, совершающих шопинг, собачка делала писинг в самой что ни на есть примитивной форме. У каждого столбика, скамеечки, витрины...
     - С этой Мусей, - сказал одна из высоконогих прелестниц, - стыдно появляться в приличном месте: всё обоссыт, паршивка эдакая!
     Вы, конечно же, узнали в падшей красавице Эллочку Менуэт. Ей тридцать лет, а сисечкам на пятнадцать лет меньше. И это чувствуется. С первого взгляда.
     - Кинолог, конечно же, сука! – сказала она ("Кобель", - возразила её подруга, Софья Пидкаблучная, но Эллочка не слушала её). – Я ему такие бабки отвалила, а он…
     Она дёрнула за поводок:
     - Ну, куда, куда ты сподобилась, идиотина!..Это же штиблеты, дурочка… Штиблеты - это… Видишь, дядечка витрину рассматривает…
     Вдвоём они оттащили Мусю от мужчины, который с интересом и почему-то очень флегматично начал изучать свои пожелтевшие замшевые туфли, и поспешили на ходульных каблуках по скользкой, как каток, анфиладной галерее…
     Потом они сидели на вычурной, но неудобной скамеечке, спинка которой выгибалась как гимнастка на помосте.
     Лизали мороженное – каждая своё…
     Муся устало лежала на гранитной плите и, отвернувшись, обиженно посапывала. Оскорблённое чувство собственного достоинства не позволяло ей успокоиться.
     Элла бросала на неё гневные взоры и одновременно жаловалась Софочке.
     - С детства мечтала иметь собаку – какую-нибудь необыкновенную, такую – какой ни у кого нет. И вот на тебе – эта зассыха! Мечты, как говорит Газпром, сбываются. И поняла я, Софочка, что настоящее так не похоже на то, что рисовалось в прошлом, что ну его на х… - это будущее!
     Рядом с ними крутился мужичок, изящный как статуэтка. Двух таких же изящных болонок он держал на поводках. Болонки с лаем бегали вокруг него друг за дружкой, и он вращался вслед за ними, как школьный глобус под пальцами незадачливого ученика.
     - Эй, Фигаро! – окликнула Эллочка витиеватого мужчину. "От фигаро – слышу!" – ответствовал он.
     - Да ты не обижайся, - промолвила она и, обращаясь к подруге, пояснила: - Я в прошлом году в оперу ходила, так там этого Фигаро всем залом искали, под стулья заглядывали и даже на сцене кричали: "Фигаро! Фигаро!" Я думала он богач какой, а он – приколись! – парикмахер …
     - Львица Шестова замуж вышла - за парикмахера, - сказала Софочка.
     - За какого парикмахера?
     - За своего – какого ещё. Вот убей меня – не понимаю! Свой парикмахер – это, конечно же, здорово, только зачем за него замуж выходить?..
     - Какие прикольные собачки! – сказала Элла. – Это какая порода?.
     - Самая распространённая порода в англоязычных странах - "whoisit" называется ("Иезуит?" – не поняла Софочка, глухая тетеря).
     - И как зовут твоих собачек? – поинтересовалась Эллочка у изящного мужичка.
     - Чубчик и Чёлочка, - ответствовал он.
     - Какая прелесть! – вскричали прелестницы, и губы их расплылись в улыбке…
     - А кто из них мальчик, и кто – девочка? – спросила Эллочка.
     - Вот это Чубчик, - сказал изящный мужчина, присев на корточки, - а эта – Чёлочка…
     - Это – Чубчик? – удивилась Эллочка. – Никогда бы не подумала! Тут через лупу надо рассматривать…
     - Ну почему же через лупу, - обиделся собеседник, - для этой породы собак у него не такой уж и маленький…
     - Для болонки сойдёт, - щедро взмахнула рукой Софья Пидкаблучная. – Болонки – не мы.
     Муся, надо заметить, не обращала на этих фирменных пёсиков никакого внимания. Ни один мускул не дрогнул на её собачьей физии. И даже язык она спрятала глубоко в утробу.
     - А тебя как зовут? – спросила Эллочка у мужичка и состроила ему глазки, но того отозвал в сторону какой-то бугай, накаченные мышцы которого рельефно выделялись на хилом фоне нашего времени.
     - Ты разве его не узнала? – спросила у подруги Софочка, указав глазами на собачника. – Это же Федя – проститут.
     - Проститут? – удивилась Эллочка.
     - Кликуха у него такая – "проститут Федя". Гей он, посивуха…
     - Ну надо же! Никогда бы не подумала! Хотя…
     Она озадаченно достала телефон, потёрла его о бедро и со скорбью в голосе сказала:
     - И вся-то наша жизнь залапана, как айфон. – И положила обратно в сумочку.
     Лет двадцать назад ходила в народе шутка-загадка: "Зачем зад и грудь женщине?" – "Чтобы зеркальце протирать", - звучал ответ. Ныне протирный ряд заметно расширился, и сама Эллочка часто повторяет: "Сотовый без зеркальца хуже пудреницы". Электронной связью поколений именуется эта тенденция.
     Ах, ах, ах…
     И ничего-то в этом мире не остаётся за скобками…

Потом они целый час покупали всё, что попадалось на глаза: крылатые прокладки "Рококо" – дунь улетят, воздушные трусики, дырочек в которых больше, чем в дуршлаге,  съедобную губную помаду с ментоловой начинкой ("А с тминным привкусом – нет?") и много чего ещё из того, что в скором времени будет раздарено подружкам вместе с бесплодным двукратным поцелуем – бесплатным приложением к презенту…
     "Галантерейной половиной рода человеческого" – называл женщин Гоголь. Он и шарахался от них по этой причине…
     Потом они проследовали в туалет, где жадно выкурили по сигарете, приоткрыв окно и делясь новостями:
     - Симка домой сифилис привезла. Болтают, что из Крыма. А я говорю: не врите, она привезла его из Антальи…
     - На иврите? Почему на иврите? – обеспокоилась Спидкаблучная…
     Ой, точечку забыл поставить – С. Пидкаблучная…
     Муся, притороченная к смесителю, жадно обнюхивала углы и метила кафель безмятежно и трепетно. А ногу она поднимала легко и непринуждённо, словно балерина у станка или в руках беззаветного по преданности балерона.
     Потом Эллочка забежала в кабинку и исполнила небольшое какофонистое произведение: невинные и певучие звуки чередовались в нём с откровенными восклицаниями. В конце своеобразного соло она пустила петуха и вышла, на ходу подтягивая штанишки. Софочка увидела на её ягодице тату. Пара иероглифов на заднице – непременный атрибут современной женщины. Без иероглифов сегодня ни одна уважающая себя задница не обходится.
     Софочка хмыкнула, но ничего не сказала по этому поводу, ибо у самой на лобке, выбритом специально для надписи, крупными готическими буквами был запечатлён классический эпиграф: оставь надежду всяк сюда входящий. В переводе Лозинского.
     Почему эпиграф и к чему эпиграф – догадайтесь сами.
     Разнокалиберные буквы чередовались вразнобой – красного и синего цвета...

Потом они опять бегали по многочисленным бутикам и магазинам…
     - Мода… мода… - ворчала Софочка Пидкаблучная, - а что делать с последствиями, когда мода уйдёт, а? Взять, например, пирсинг: мода ушла, а дырка в пупке осталась.
     - Если б только в пупке! – сказала Эля и, прошептав ей что-то на ухо, громко подвела итог: - Одни лохмотья висят – сама видела!..
     Наконец, усталые, они зашли в кафешку, дабы пропустить по рюмашке. Пили коньячок, закусывая шоколадом.
     Сначала одну рюмочку…
     Потом - вторую…
     - Я вчера книгу читала, но мало чего поняла, - призналась Эллочка. - Скажи, пожалуйста, наш или не наш человек Людовик? Не наш? Какая жалость! А Ришелье?..
     - Да ты что – никогда Дюму не читала? – удивилась Софочка Пидкаблучная.
     - Никогда… - сокрушённо вздохнула Элла.
     - Ну ты даёшь, подруга!..
     Вообще-то Софочка тоже не читала ни "Трёх мушкетёров", ни "Виконта" с этим самым… как его?.. Ну, не важно…. Ей больше нравилась "Королева Марго" – ненасытная жена Генриха из Наварры…
      - И ещё… - сказала Эллочка и опасливо оглянулась по сторонам. Затем она наклонилась к подруге и тихим, вкрадчивым голосом сказала:
     - Знаешь, какая у меня была фамилия раньше?
     - Какая? – шёпотом спросила Софья.
     - Попикова. Представляешь: Попикова! Это ж с ума сойти! Но это не то, что ты подумала: просто у меня прадедушка был священником… А вот имя – полный отпад - Пеппи! Мамочка наградила. И была бы шведкой, а то русская - до визга, русская - до изжоги! А туда же! Мальчишки кричали мне вслед: "Пеппипска, а поди-ка сюда, слюнявая!" А когда я выросла, стали называть меня "Пеппи– синий чулок".
     - С ума сойти… - сочувственно и очень проникновенно произнесла Пидкаблучная. Никогда в жизни она не была столь сентиментальной, как в этот момент. - Надо же – Попикова!.. Я бы, кажется, застрелилась, если б у меня была такая фамилия – ей бо!
     - Вот этот "синий чулок" меня и доконал, - призналась Эллочка. – Я и проституткой заделалась вопреки ненавистному прозвищу. Ах – синий чулок! - ну, я вам покажу, суки!..
     Муся подняла голову и в первый раз за целый день прорычала - вкрадчиво и очень даже по-девичьи…
     - Да не о тебе речь, - отмахнулась от неё Элла. – Есть и без тебя на земле твари бесстыжие…

Нагруженные бумажными и картонными пакетами, они выбрались из торговой галереи, и начали было ловить такси, как, вдруг, у Муси прорезался голос: она лаяла так громко, что проезжие машины с удовольствием отвечали ей клаксонами. Гнев её был обращён на хозяйку.
     - Да ты что – с цепи сорвалась? – вскричала Элла и тут только сообразила в чём причина. – Мы же ей ничего не купили! Ни педигри, ни холистика… Бедненькая ты моя... Себе кучу всякого дерьма понахапали, а нашей Мусеньке ничего не досталось – шопинг называется! Девочка она или не девочка? Ну, конечно же, девочка… Идём-идем, маленькая, я тебе мисочку куплю – новую, и косточку куплю пластмассовую – лучше той, что ты -  дура такая! – с балкона выкинула… Хочешь я тебе акану с лососем куплю или акану из мяса цыпленка? А хочешь - с анчоусами?.. хочешь?.. хочешь?..

Они вернулись в торговую галерею и купили ей много всякой всячины, но Муся всё равно обиженно фыркала и сопела…