Вагон в метро

Рюзаки был один. Он сидел в темной комнате, которая, как и все остальные ночи, освещалась лишь монитором. К середине ночи ему надоело, и он подошел к окну: все тот же бессмысленный и яркий свет фонаря, та же улица, по которой раз в неделю обязательно пройдет один мертвый, одно жуткое существо, непонятного телосложения, и пробегут какие-то странные животные. Иногда они видят его, оборачиваются и очень странно улыбаются, будто встретили родственника или давнего знакомого. Иногда они проходят мимо, но Рюзаки всей своей кожей чувствует – они знают, что он их видит. Но в мире, где весь этот таинственный мир предпочитает скрываться, лучше промолчать. И тому, кто пришел оттуда, и тому, кто это заметил. Рюзаки не всегда страшно видеть их, ведь это происходит часто. Но он совсем их не помнит. Ведь Рюзаки умер очень очень давно…
Ему бы хотелось сейчас, чтобы пейзаж за окном изменился. Очутиться в каком-нибудь небоскребе, на самом последнем этаже. С надеждой на будущее, с головой, которая не болит и можно точно знать – больше так никогда не будет болеть. С кем-то… Не одному…
На этот раз он совсем один. Юки Эйри как всегда занят своей работой. Кажется, на этот раз он пишет статью про измены и очередную сказку про любовь. А Рюзаки волнуется за его язву, ведь его вина, что он не может вылечиться. Хаус, кажется, ушел в свои личные переживания и не хочет с ним говорить. Киба и Зеро – совершенно ничего не сказали, просто ушли на какое-то время. Может, виной всему полнолуние, ведь их обоих подчиняет луна. А Зеро, наверняка, винит себя. В том, что произошло, возможно, виновата и его сущность. Но Рюзаки не винит Зеро – он не сам стал таким. Рюзаки вообще никого не винит.
Просто ему грустно.
Как странно так вот сидеть и понимать, что совсем не хочется сладкого. Наоборот, мысль о любой еде приводит к плохим последствиям.
Но мысль о том, что здесь он один окончательно сводит с ума.
-Я не умею любить. Потому что я слишком долго одинок. А одинок я, потому что не могу любить. Потому что любви нет, она настоящая вода – просачивается сквозь пальцы, сколько ни зачерпни.
Никого нет, поэтому Рюзаки сказал это вслух. Он пару раз сжал руки и посмотрел на них. Линий становится так мало, но они не потеряли свою четкость. Зачем он туда смотрит, по линиям не откроешь тайну своей судьбы.
Почему-то ему казалось, что его комната – вагон в метро. Хотя в городе Рюзаки метро не было. Просто, что бы Рюзаки ни делал – всегда чувствовалось одно и то же.
Любил ли он, пытался не любить,  пытался подружиться, пытался быть ближе – каждый раз было одно и то же чувство. Словно каждый, к кому Рюзаки был неравнодушен, не важно, как и почему, заходил в комнату, проходил мимо и выходил из нее. И уже не имело значения, зачем человек прошел здесь, взял он что-то для себя или просто эту станцию нужно было проехать… Ощущение всегда было одинаковым.
Рюзаки переместился на пол и накрыл голову руками. Ему так хотелось почувствовать сейчас что-нибудь. Наконец-то не физически, а в душе. Но ничего, кроме усталости не было. Абсолютно ничего. Ему захотелось закрыть глаза, лечь на траву где-нибудь в лесу, и лежать, лежать, лежать…
Сколько раз он обещал себе, что все изменится.
Кажется, теперь на это осталось не так много времени…