Настроение

КТ
Все получалось как-то само собой. Не могу это объяснить. Я заметил, что прихожу с рынка почти с той же суммой денег, с которой на него пошел. В руках – два кулька, полные продуктов, а денежных бумажек в кошельке почти не уменьшилось. Не могло же все купленное стоить копейки. Сначала думал, что ошибся, но когда подобное стало происходить почти каждый раз, сомнения исчезли. Правда, так было только тогда, когда я чувствовал в себе какое-то необычное настроение... Тогда хотелось петь. Радость вызывала любая мелочь вокруг. Любая вещь и любое чувство внутри – все было на своих местах. И это радовало. Я ощущал себя хозяином происходящего. От меня зависело все, и было так приятно пользоваться этим. События вокруг напоминали какую-то игру, незримую, но сильную, и я окунался в нее с головой, словно ребенок, который увлекся своими игрушками. Подозревал, что происходящее на рынке связанно именно с этим состоянием. Решил проверить. Стал наблюдать за деньгами и за покупками. Я почти никогда не проверял сдачу, которую после покупок мне возвращали продавцы. Просто засовывал деньги в кошелек, благодарил и шел дальше. Когда проверил, то искренне удивился. Сумма сдачи была такой же, как и сумма денег, которые я давал продавцам. Не скрывая недоумения, я конечно же говорил им об этом. Смущаясь и радуясь одновременно, они исправляли ошибку, благодарили, а иногда даже подбрасывали в кулек с купленным несколько картошин, огурцов или яблок «за правду». Я противился – они настаивали. Но почему так происходило, я никак не мог понять. Стал детально анализировать процесс покупки. Вот я, как и обычно, иду по рынку. Мне нравится, что сегодня не много людей. У меня прекрасное настроение. Я ни с кем не сталкиваюсь. Вижу улыбки. Читаю по взглядам мысли. Кто-то рад купленному, кто-то – цене, кто-то тому, что успел занять хорошее место для продажи, кто-то тому, что вовремя снял с дерева яблоки – иначе они бы осыпались после вчерашнего вечернего ветра, кто-то – запаху из мясного павильона, кто-то – короткой юбке проходящей мимо девушки...  Странно, но негатива почти не было. Солнце или дождь – все равно. Главное – что-то внутри, от чего и зависело происходящее. Настроение. Я улыбался. Хотелось делиться этим чувством. Выбрав покупку, я говорил продавцу что-то подобное: «Лучшая картошка на рынке», или «Сегодня прекрасный день», или «Вы сегодня продадите все»... Спрашивал цену, доставал из кошелька купюру и, протягивая ее продавцу, называл сумму, которую передавал в руки: «Сто, пожалуйста» или «Двести, пожалуйста». Продавец отсчитывал ровно столько, сколько я ему сказал. Я давал сто гривен – назад получал столько же. Давал двести – та же история... «Волшебство...» – скажете вы. Я не хотел никого обманывать. Поэтому мне было не до волшебства. Не понимал, в чем дело. Позднее я заметил, что происходит это только тогда, когда я, во-первых, в хорошем настроении, а во-вторых, говорю с продавцом во время покупки, а главное – смотрю ему в глаза, называя сумму, которую протягиваю для расплаты. Все это я осознал, анализируя и сравнивая множество покупок. Это была главная фишка моего бесплатного хождения на рынок. «А еще было что-то?!» - спросите вы. Было. Покупки увеличивались и по другим причинам. Покупая килограмм яблок, я получал иногда полтора. Как? Я просто говорил с продавцами, искренно и непринужденно. Не знаю, откуда у меня возникали подобные мысли и предметы разговоров. Глядя на них, я узнавал о том, что кого-то на следующей неделе забирают в армию – и я говорил, что служба будет легкой... У кого-то позавчера родилась дочка – и я желал ей здоровья. Наверное, они думали, что я какой-то дальний родственник или знакомый, если знаю такие подробности, а на самом деле я видел это на них самих, слышал из их разговоров... О том, что продавцу скоро служить, я узнал по его взгляду на проходящего мимо солдата. Глаза и мимика его лица прокричали об этом, а слива, брошенная не в тот ящик, подтвердила мои предположения. В том, что служба будет легкой, я не сомневался. Парень-продавец был крепок и коренаст. А за минуту до этого он подбежал помочь соседке донести до лотка ящик с помидорами. Именно подбежал. А это говорит о многом... Поэтому я не врал. И особо не противился тому, что в моем кульке оказалось на два-три огромных яблока больше, чем я заплатил. О родившейся дочке продавца рядом я узнал из разговора проходящих мимо людей, фотографии и дрожащих с перепоя рук. Проходящие люди говорили, что у соседей на днях родилась дочурка... Продавец был не занят в это время, из кармана распахнутой рубахи он достал фотографию, несколько секунд держал ее в чуть дрожащих руках, улыбнулся и бережно положил обратно. Еще балдеющими от вчерашнего застолья глазами он смотрел на всех вокруг с великой любовью и ждал покупателей, иногда даже зазывая их какими-то короткими возгласами: «Не проходьте! Кому бурячок? Хто забувся петрушку? Помідорчики!» Мне было приятно подойти к нему, выбрать несколько буряков, пару килограммов помидоров и пучок петрушки. После пожеланий здоровья его дочке и жене я не мог справиться с его желанием дать мне «просто так» еще и огурцов, которые мне совсем были не нужны (я уже купил только что прекрасные огородние огурчики). Но пришлось согласиться, чтобы не обидеть человека. Настроение свое я не хотел менять. Не стал лишать себя удовольствия общаться с людьми. Просто сдачу теперь проверял внимательно, от чего рынок, конечно же, подорожал. Но настроение от этого никак не изменилось. Теперь я знал о своей способности неосознанно влиять на людей, которая появилась недавно. Как раз тогда, когда в жизни стало меньше лишнего и ненужного, когда я стал прислушиваться к тому, кем есть на самом деле, что чувствую и о чем думаю, когда обрел это чудесное настроение. Но бывали моменты, когда не воспользоваться своей удивительной способностью я просто не мог. Однажды я наблюдал за старушкой, которая выбирала творог. Ей нужен был нежирный и немного... На больше не хватило бы денег. Но все равно она держалась достойно и была по-своему красива. Лицо излучало достоинство и огромный жизненный опыт. Глядя на нее, я к ней чувствовал уважение. Продавщица – полная баба, еще не старая, но и не молодая. Не по возрасту, а по виду: ей было лет тридцать, но она выглядела на все сорок. Это зависело от ее способа мышления. Было нелепо говорить с ней на эту тему... Я давно перестал заниматься подобными вещами. Такие люди ничего и никого не знают, кроме себя. Родные и друзья для них не живые люди, а только лишь вещи, владельцами которых они себя считают. Так и строятся их отношения. Высокомерие и уверенность в себе, а также во всем, что происходит вокруг. Они знают ответ на любой вопрос, и порой страшно находиться с ними рядом... Продавщицу звали Лена, она ела сочную грушу и оценивающе смотрела на старушку. Я тоже пробовал творог и посматривал на другие продукты, пока еще не зная, что купить и покупать ли вообще... Сок груши тек по толстым пальцам, в которые впились широкие золотые кольца с искусственными камнями.  Я понял, что Лена раздраженно думает о том, что старуха – невыгодный покупатель, и хочет поскорее от нее избавиться. Тут же ее набитый рот невнятно и недовольно процедил: «Ви так весь сир з’їсте. Беріть або йдіть собі в інше місце. Об’їдати мене тут ще будуть всякі попрошайки...» Я подумал: «Эээ, нет. Это, бабушка, сейчас как раз твое место...» Знал, что Лена в данный момент больше всего думает как минимум о трех вещах: чтобы старуха как можно быстрее ушла, чтобы нашелся тот, кто ее мог бы поддержать, и о груше... Я выразил недовольство и свою значимость, подобную значимости Лены. Приоткрыв свой кошелек так, чтобы был виден мой золотой перстень с черным турмалином, я сказал: «І не кажіть... Самі не знають, чого хочуть... Тільки іншим купляти заважають та продавати...» Лена просияла. А я продолжал, улыбнувшись: «Ви доїдайте грушку, а я поки замовлю, що мені треба...» Заказал самого хорошего творога, сметаны, молока, запеканки, сырников, брынзы и... конечно же, груш... Лена быстро доела свою грушу и старалась успеть с заказами. Во время этого процесса я не избежал комплиментов в адрес хозяйки. Того, что такие вкусные продукты могут быть у самой работящей и умной женщины в селе, хватило, чтобы Лена расплылась в улыбке. Я не врал. Продукты, действительно, были первоклассные... С умом хозяйки, я, конечно же, преувеличивал. Меня несло... Единичные, но меткие слова о том, каких трудов все это стоит, о том, что никто не понимает и не ценит ее труда, лили бальзам на сердце обалдевшей женщины. И наверное, они были в какой-то мере правдой. Но перед моими глазами стояла старушка, которая чуть не расплакалась, услышав несколько минут назад слова грубой продавщицы, молча развернулась и, опираясь на палочку, пошла от ее лотка. Я хотел проучить Лену. Пусть это неправильно, но все равно на сердце было от этого легко. Услышав сумму покупки, я довольно воскликнул: «Отлично! - а потом достал из кошелька купюру и, протягивая ее Лене, многозначительно добавил: - Пятьсот!»  Лена с удовольствием разменяла мне эти деньги. Я улыбнулся и, пожелав удачного дня и отличного настроения, ушел в сторону старушки. Она была в пяти минутах ходьбы от лотка Лены и дрожащими руками укладывала в сумку половину белого кирпичика. Потом она что-то проверила в своем кошельке. По ее взгляду на старые военные фото сына и мужа, которые были в кошельке, я понял, что их давно уже нет в живых. «Как Вас зовут?» - спросил я, подойдя к ней. «Клавдия Ивановна...» - недоверчиво ответила она. «Точно...» - сказал я. Потом сказал, что когда-то знал ее сына. «Коленьку?» - спросила Клавдия Ивановна. Я утвердительно соврал. Ведь иначе бы ничего не получилось. Я хотел передать кулек с «купленным» у Лены этой старой женщине. Она долго отказывалась, но потом уже под самым домом, к которому я ее провел, все таки с огромной благодарностью согласилась принять от меня подарок. Я знал, что дома она найдет и пятьсот гривен, положенные мной в кульке между покупок. Старушка пожелала мне здоровья. А я мысленно поблагодарил Лену, и пожелал быть здоровой и ей. Клавдии Ивановне я ответил: «И Вам не знать болезней и быть всегда в хорошем настроении». 
10.08.14