IV. Хищники

Вот же ж, какая гадость, этот соседский пёс. Нет, ну вы бы его видели. Как он выглядит, совершенно не важно. Главное, характер. Мерзкий характер. Вся псиная сущность этой собаки сводится к тому, чтобы доставлять велосипедистам неудобства. Ещё не было дня, чтобы я проехал мимо этой псины, будь она неладна, незамеченным. Непременно пустится вдогонку, с бешеным лаем. Угораздило мою бабашку поселиться рядом с хозяевами этого исчадия ада. Вот ведь тоже мне прелесть, держать на дворе чёрт знает какого хищника. Клыки – во! - с палец моего деда. Такими клыками только и делов, что грызть. Тоже мне друг человека. Друг, которого на привязи следует держать. А так многие и делают. Эти… сознательные-то: друг на поводке, да в наморднике. Чтоб – ни-ни. Нет, собаки – зло. Есть же более подходящие друзья. Кошки, например. Ну, или куры.
 
Как раз вот я тороплюсь сегодня к бабушке, чтобы подружиться с курицей. Бабуля купила на рынке целую кучу цыплят, и позвала нас с Ленкой за ними приглядывать. Ленка уже там, конечно. А я тут от псины улепётываю. Ну, вроде оторвался. Псина хоть и гадость, а сдаётся быстро. Влетаю в дом, рук не помыл, сразу к цыплятам. Пока те совсем маленькие, бабушка их в зале держит, в картонной коробке.
- Привет – говорю Ленке. Бабушка-то в огороде.
- Привет. Смотри, какой милый цыпа.

    Ленка показала цыплёнка, который был чуточку крупнее остальных. И правда милый. Чем-то этот цыплёнок был милее остальных.
- Как думаешь – петух или курица? – спрашиваю.

Бабушка нам рассказывала уже как отличить мужского цыплёнка от женского. Там делов-то: надо просто взять цыпу за лапки и вверх тормашками перевернуть. Если курица – головку будет к пузу поднимать. Если петух – голова так и останется висеть. Петухи вообще к головам своим равнодушны. Висит, и висит. В одном бабушкином журнале вычитал, что британские учёные как-то баловались в лаборатории и оттяпали взрослому петуху голову. А тому хоть бы хны. Он без оной ещё три месяца прожил. Так британские учёные доказали, что для петуха этот бренный аксессуар не слишком важен.

Наш цыплёнок потянул голову к пузу. Значит, курица. Это радовало. Курицы, они как-то, получше петухов. Мы сразу же придумали как назвать нашего питомца. Элен. Это не в честь Ленки, нет. Это в честь писательницы, которая написала огромную книженцию про кошек. Так нам нравилась эта писательница. Она о кошках знала больше, чем наш дед. Например, дед, хозяин Дуськи и Лизы, не знал, что дверцу для кошек придумал Исаак Ньютон. Он придумал гравитацию и дверцу для кошек. Такой вот мужик. Ещё дед не знал, хоть и догадывался, что две трети своей жизни кошки тратят на сон. И никто их за это не третирует. Благодаря писательнице Элен, мы знали о кошках куда больше деда. Поэтому наш цыплёнок достоин носить её имя.

Другие цыплята тоже милые, но Элен просто чудо. Зёрнышко на палец положишь – цап, нет зернышка. И на ладонь – прыг. Сидит, ждёт ещё угощения. А держать в руке маленького цыплёнка очень приятно. Пушок такой мягкий – перья-то ещё не торчат. И глазья у Элен очень умные. Те-то, что в коробке сидят, у них глазища так себе, как у петухов обычных. Ни ума, ни здравого смысла. А наша Элен, сразу видно, всё понимает. Понимает, что она любимица.

***

- Куры вам - не кошки, ластится к вам не будут, на коленках не уснут – говорила нам бабушка.

Ага, как же. Вот вроде бабушка умная, мудрая женщина. А-таки, мы её перехитрили. Наша Элен и ластится, и на коленках спит. Нате-ка, получите! Не кошки, а всё же и у кур есть чувства. Знают, кто их любит. И помнят. Мы же теперь только по выходным можем к бабушке приезжать – школа. Так вот, мы так приезжаем, а Элен нас помнит. Другие куры прочь разбегаются, а Элен - к нам, ждёт угощения. Мы сядем на лавку во дворе, а Элен ко мне на коленки прыгает. Или к Ленке. Сядет на колени, и засыпает. Курица сначала только один глаз закрывает перед сном. Другой глаз пока работает – проверят, всё ли спокойно. Нет ли где червяка лишнего, не просыпал ли кто зёрнышко. Нет ли собаки соседской поблизости. Спокойно, так можно и второй, последний, глаз закрыть. Так и спит, пока мы на лавке сидим, разговариваем.

- Здорово было бы фильм с Элен снять – говорит Ленка.

Мы давно хотим фильм снять. Камеры только нет. А хотим мы ужастик снять. Придумали такой кадр – убегаем, значит, от маньяка, бежим в лес. Там ночная тишина, жуть. И вдруг… с ветки ворон слетает. Страх!

- Да, можно её снять вместо ворона, в нашем лесу.

Курица, конечно, не ворон, но ведь кто ночью разглядит. Ворона у нас нет, зато есть харизматичная курица. Но опять же, нет камеры.
Ленка спрашивает:

- А ты на велосипеде-то нормально научился ездить?
- Да – говорю – соседский пёс научил ездить быстро и виртуозно.

Ленка что-то задумала.
 
- Давай – говорит – Элен на велике покатаем? Она же никогда не каталась.
 
Сказано, сделано. Каким надо быть слабоумным, чтобы отказаться покатать ручную курицу. И как мне такая идея раньше в голову не приходила!

Как ей понравилось! Она даже не обиделась, что мы её разбудили. Посадил я её на руль, она примостилась, как на насесте. Лапами руль обхватила, держится. Предвкушает. Я давай по педалям – вперёд, с ветерком. Одной рукой придерживаю Элен, другой рулю. Поехал, конечно, в другую сторону, не в ту, где этот злобный пёс велосипедистов поджидает. Катимся, перья Элен на ветру развиваются. Радуется, мать. Она же первая курица-велосипедист. Поди, будет рассказывать клушкам на своём курином языке: а я, дескать, сегодня на велосипеде каталась, в то время, пока вы тут, сестрички, в помёте копошились, да яйца высиживали. То-то. Будет о чём покудахтать.

Далеко не ездили, покружили немного по окрестностям. Мужики на машинах проезжают, сигналят – не каждый день курицу на велосипеде увидишь. А Элен, молодца, держится крепко. Я её почти не держу.

Покатались. Мы ей сразу - червячка. Она страсть как любит червей. Тоже чуточку хищник. Тут нас бабушка зовёт – надо помочь помидоры полить. Мы в огород, а Элен за нами. Бабушка ворчит:

- Что ж вы в огород с курями, поклюёт же там всё.
- Не поклюёт, Элен у нас умная.
- Элен… - вздыхает бабуля – тоже удумали, кур именами называть.
 
Элен и правда ничего не клевала. Так, за компанию. Мы поливаем, она за нами бегает. Мы, нет-нет, да червяка ей дадим. За преданную дружбу. Хорошая она у нас. Совсем будто и не курица. Знает, на что ей голова нужна. Глядеть, чтобы, на того, кто её любит. Слышать родное «цыпа-цыпа». Чувствовать, как её по этой головке нежно гладят. Понимать, что Элен – это она, а не кто-то другой. Помнить своих друзей – меня и Ленку.

***

Тот день нам запомнился. Почти все выходные с Элен провозились. Она крупная выросла. Не то, что другие куры. Наша Элен просто гигант. Ещё бы, сколько мы ей червяков скормили. Даже Ленка ради Элен червяков в руки брала. Чтобы Элен и из её рук ела.

Когда в следующий выходной мы шли к бабушке, уже подумали взять Элен с собой на речку. А, что? - никуда ведь она не убежит, будет с нами рядом. А на речке Элен никогда не была. Мы рыбку мелкую поймаем, ей отдадим. Рыбу она тоже любит. Та еще хищница.

Приходим к бабушке, она нас сразу к столу зовёт. А есть и правда хочется. Даже сильнее, чем на рыбалку бежать. А тут ещё бабушка приготовила наши любимые картофельные рулетики и лапшу. А рулетики с лапшой – это просто объедение, ммм… пальчики оближешь. И лапша у бабушки выдалась чудесной, жирной, насыщенной. Не обед, а просто сказка. Нажрались от пуза. Как Элен обычно нажирается, так и мы.

Чувствуем себя двумя толстяками, вываливаемся во двор.

- Ты пока за Элен в курятник сходи, а я удочки налажу – говорю Ленке.
- И червей накопай – распоряжается сестрёнка.

Ну, я взялся за удочки. А что их налаживать, по сути-то? Взял, да пошел. Пошёл копать червей. Уже 18 штук накопал, а Ленка всё медлит, пропала куда-то. Иду её звать, мол, пора бы идти. А Ленка на лавке воле дома сидит. Спрашиваю: «чего сидишь? пошли. Где Элен?»

А Ленка молчит, будто воды в рот набрала. И печаль страшная на лице. Я уж испугался, сел рядом, спрашиваю, чего такое случилось?

Она молчит, смотрит на меня. И только шепотом: «нет Элен».

- Как нет?!
- Всё. Нет её.
- Куда делась?
- А вот сам подумай… куда куры обычно деваются?

Я, конечно, сразу о лапше подумал.

- Но то куры, Элен же… не такая.

Сам говорю, а сам понимаю, что… это для нас она была другом, а не курицей. А для бабушки – обычная курица. Только крупнее других. А для бабушки важнее, чтобы лапша была пожирнее, понаваристей.

Мы сидим и понимаем, что натворили. У меня, кажется, сердце даже на секундочку остановилось. Ведь это самое ужасное, что было в моей жизни. Ещё неделю назад я катал на велосипеде нашего пернатого друга, а сегодня набил им пузо, не моргнув глазом. Мы жрали мясо, даже не подозревая, что это… наша Элен. Было ужасно противно. Мерзко до ужаса. Единственная в мире умная, преданная курица оказалась съедена теми, кому она доверяла больше всех на свете. И всё потому, что мы хищники. Нам лишь бы кого-нибудь загрызть. И ведь не хочется отказываться быть хищниками. Наверное, такая наша псиная сущность. Я не знаю, о чём думала Ленка. Я надеялся, что её сердце не черственело, как моё. А мне теперь казалось, что никому нельзя доверять, особенно хищникам. А как знать, кто хищнее, кто плотояднее? Вот Элен не знала, что мы мерзкие убийцы. И закрывала у нас на коленках оба глаза. Теперь же её светлая голова лежит в миске у Лизы и Дуськи.