Я говорю мяу...

- Я говорю «мяу», вы говорите «кристи-твисти».

Эта печальная история произошла в небольшом провинциальном городке, расположенном южнее столичного мегаполиса. Кристи был год с небольшим. У него уже имелись роскошные усы, гладкая шерстка и пушистый хвост. Кличка с намеком на принадлежность к женскому полу ни капли не смущала его. В случае чего этот спесивый кот мог запросто продемонстрировать свое умение орудовать острыми, как бритва, когтями. А если этого оказывалось мало, то он без раздумий пускал в ход свои кокаинового цвета клыки. Дворовая свора не понаслышке знала, что значит перечить Кристи. А Кристи, в свою очередь, не оставлял шансов тем, кто дерзнул его ослушаться.

Впрочем, этот кот, неопределенной породы и явно совершенно не знатного происхождения, был добряком. Рассердить его было трудно. Да чего тут, его и найти-то было большой проблемой. Больше всего на свете он любил свежее молоко, которого лишился еще год назад, оказавшись на улице, и путешествия по старинным улочкам и проспектам своего уютного городишки. Навязчивая идея, которой в буквальном смысле был одержим Кристи, это поиски кошачьего Рая.

«Я обязательно найду его. И вот тогда-то вы все поймете, что я не такой сумасшедший, каким кажусь. Я с радостью поделюсь им со всеми, мы все будем счастливы. Будем пить молоко, есть рыбку и мурлыкать, лежа на теплых животиках людей», - рассуждал Кристи на досуге, наблюдая из вонючего подвала за тем, как капли дождя покрывают грязный асфальт.

Кристи очень любил людей. Ему безумно не хватало их ласки. Немного страшноватый на вид, он имел неописуемо выразительный взгляд. В эти небольшие кошачьи глазки однажды закралась вселенская грусть и обжилась там настолько, что, кажется, лишь чудо могло ее оттуда выкурить.

Кристи часто гулял в старом городском саду, основанном еще в XVIII веке по инициативе гражданского губернатора со свойственной для того времени фамилией Шредер. При закладке сада в нём было высажено около 15 тысяч всевозможных кустарников и деревьев, проложены аллеи, благоустроены два оврага, тянувшиеся от реки. Через них перекинулись мостики. В саду были установлены многочисленные лавочки, а вокруг территории парка выросла ограда. Тогда сад разделялся на две части: платную и бесплатную, для богатой публики и простонародья. В середине века в саду произошла большая реконструкция, а в начале XIX века наряду с городским бульваром, в платной части парка впервые появилось электрическое освещение.

А потом – революция, война, пятилетки.

Кристи бродил по заметно потускневшим аллеям, обнюхивал каждый цветочек и заглядывал в каждую норку: а вдруг он там, этот Рай? Но Рая там с завидным постоянством никогда не оказывалось. Тогда Кристи шел к фонтану. Садился на лавочку напротив и наблюдал за детишками. Ему казалось, что они понимают все, что он хочет им сказать. Котенок смотрел на них своими грустными глазками и мурлыкал:

- Я говорю  «мяу», вы говорите «кристи-твисти».

Мелюзга действительно понимала его, она неслась к нему со всех ног, окружала, гладила и норовила чем-нибудь угостить. А Кристи купался в столь необходимом ему внимании. Но счастье, как сказал философ, никогда не бывает долгим. Приходили взрослые. Брали детей на руки и бросали на прощанье, с каким-то непонятным Кристи призрением:

- Фу, брысь, брысь отсюда!

***

Кристи снова оставался один. Ужасно хотелось есть, и это немудрено. Сегодня в его маленьком кошачьем желудке был только небольшой кусочек протухшей колбасы, которым его любезно снабдил добрый мясник с «молочного рынка». Кристи бы не отказался и от молока, вернее, принял бы его с великим почтением и даже позволил бы потрепать себя за брюшко. Но, увы, кроме мясника, на котёнка всем было глубоко плевать. Кто он для них? Они ведь даже не хотят его слышать, а когда на секунду опускают на него взгляд, то в лучшем случае отворачиваются. Однажды Кристи попытался заговорить со взрослыми:
 
- Я говорю  «мяу», вы говорите «кристи-твисти», - промурлыкал он.

В ответ тучная женщина ударила его ногой в ушко. Так, что на нем образовалась ранка. Кровь саднила, пачкала шерстку, а Кристи бежал со всех лап в ближайшее укрытие. В этот момент он ненавидел людей. Проклинал весь их род. Но потом, отдышавшись и зализав ранку, котёнок ложился на потрепанную картонку и мечтал. О том, что он будет лосниться на теплом животике хозяина, мурлыкать и пить свежее молочко. Мечтал о том, что обязательно придет тот день, когда на его «мяу» взрослый человек с улыбкой ответит – «кристи-твисти, приятель». И почешет за ушком, на котором уже никогда больше не будет ранок. Это ведь и есть он, Рай.

***

Кристи любил гулять по Курским улицам. Он хорошо знал их историю, не под стать современному человеку. Котёнок был очень любознательным и впитывал знания, как губка. В разные времена эти улицы носили и разные названия. Так, например, в середине XIX века 1-я Курская именовалась Большой Курской, 2-я - Средней Курской, 3-я - Мацневской улицей, 4-я - Никитской, 5-я (сейчас ул. Фомина) носила название Капитанской. На плане 1879 года эти улицы уже называются однозначно - Курскими. А все дело в том, что именно по ним со стороны соседнего города осуществлялся основной грузопоток в район Орловской хлебной пристани, действовавшей до появления в Орле железной дороги. Купцы и коммивояжеры не вникали в точность названий и нарекали все эти параллельные друг другу улицы Курскими. Местное же население, впрочем, тоже не стало мудрствовать и согласилось с таким положением вещей.

Знал Кристи и историю появления первого орловского моста, появившегося на Оке в далеком 1778 году. Коренной мост, соединяющий вторую и третью части старинного города (сейчас это Советский и Железнодорожный районы). Он зиждился на деревянных сваях. А чтобы весной его не сшибало льдом, мост ежегодно разбирали. Однако через три года случилось наводнение, которое не оставило от моста ни щепки. И тогда купец Федор Вязмитинов поставил здесь первый большой мост. Впрочем, судьба у него мало чем отличалась от коренного – в 1828 году он утонул.

А вот первые металлические мосты появились в губернской столице лишь в конце XIX века. Сейчас Кристи брёл по одному из них (вернее по его "потомку"), окидывая взглядом старинный архитектурный ансамбль на улице Гостиной, устремляющуюся вдаль реку, церковь, слушал скрип трамвая и дышал пыльным летним воздухом.

Мариинский мост, или как мы его сейчас зовем – Красный мост, соединяет два берега Оки. Первое свое название он получил в честь супруги императора Александра II Марии Александровны. Этот мост был так красив и величественен, что полюбоваться на него приезжали жители соседних уездов и губерний. Тогда же, кстати, появился и Александровский мост через Орлик. Правда, любоваться им давно уже никто не приезжает. Редкий романтик останавливается здесь, пытаясь отыскать частичку прекрасного, но зачастую, и в лучшем случае, довольствуется лишь обрывками мелодий потёртого временем джаза.

***

Ксюша тоже любила гулять здесь. Эта миловидная девочка лет 16-ти была как будто из другого мира. Она напоминала бабочку с джинсовыми крылышками и юбочкой из лепестков белых роз. Она была мечтательницей, и шумным компаниям предпочитала общение с любимыми литературными героями. Она запоем читала книжки Льюиса Кэрролла, Рэя Брэдбери, Олдоса Хаксли, Джерома Сэлинджера, не забывая и об отечественных литераторах. Ее любимой героиней была Ассоль Александра Грина, и так же, как она, Ксюша искала встречи с добрым волшебником, который укажет ей – откуда выплывет та самая старинная яхта с развивающимися алыми парусами.

«И тогда я уплыву отсюда к далеким берегам. Меня никто больше не увидит, никто не будет знать, что со мной сталось, и я не буду впредь никому надоедать своим присутствием. Буду купаться в шуме ветра на берегу океана, слушать крики чаек, бегать по песку и плескаться в соленых волнах. А он будет просто любить меня. Нежно, страстно и навсегда», - фантазировала Ксюша.

***

Несложно предположить, что встреча Кристи и Ксюши была предначертана небесами, или проведением, - кому как нравится, - задолго до их появления здесь. Ведь, в сущности, и котенок, и бабочка были лишними в этом мире, и оба искали свой Рай.

«Надо же, какой милый», - пролепетала Ксюша, когда увидела как на берегу Орлика, там, внизу за лавкой примирения и ротондой, одиноко сидит белый с черными пятнышками котёнок. – «Маленький, а что же ты тут  делаешь, один-одинешенек. Ты, наверное, ужасно проголодался?»

Кристи умиленно смотрел на Ксюшу. «Боже, она разговаривает со мной. Неужели, неужели это случилось…», - думал он.

Котёнок поднял свой печальный взгляд, в этот момент в его глазах загорелась искорка плутовства и задора, он провел лапкой по своей мордочке и промурлыкал:

 - Я говорю  «мяу», вы говорите «кристи-твисти».

 - «Кристи-твисти», - неожиданно, в том числе и для себя самой, вдруг вырвалось  у Ксюши.

Восторг, который эти слова вызвали у Кристи, не поддается описанию. Котёнок подбежал к девочке, начал тереться об ее ножки, урчать, облизывать ее нежные руки, которые она протянула к нему; он весь светился от радости и блаженства.  Девочка взяла котенка на руки, погладила его шелковистую шерстку и поцеловала. Она тоже была вне себя от счастья. Ксюша напоминала сироту, которой только что подарили кусочек нежности и ласки. Если и есть то мифическое седьмое небо, то, несомненно, – эти двое были уже там.

***

Спустя пережитые минуты эйфории Ксюша уже неслась к магазину. Кристи она крепко прижимала к груди, не забывая щекотать его за ушком. Он продолжал мурлыкать, выказывая свою великую признательность. В магазине девочка, сама того не подозревая, купила все, что желал котенок: свежее молоко, несколько кусочков не менее свежей рыбы и пару банок тушенки. О последнем Кристи боялся и мечтать. Он ел ее лишь однажды и то, уже напрочь позабыл этот божественный вкус. Сейчас же он мог лакомиться ею вдоволь. «Неужели, это все наяву, - думал довольный котенок. «Какой же он замечательный», - вздыхала Ксюша.

 
***

В этот вечер город отмечал праздник. Толпы горожан слонялись по улицам, распевая веселые песни. Небо то и дело заливалась красками фейерверков. То тут, то там были слышны звуки петард и хлопушек. Веселье шло полным ходом.

- Теперь ты будешь жить у меня, малыш. Я буду заботиться о тебе, кормить, ухаживать, вместе мы найдем наше счастье. Правда ведь? – поинтересовалась Ксюша.

- Ну конечно  же, милая бабочка! – отвечал Кристи, прижимаясь своей мордочкой к  ее красивому личику.

- Слушай, малыш, а побежали на мост! Там сейчас  такой красивый вид, через минуту  небо озарит салют, я хочу, чтобы ты это увидел! – сказала Ксюша, и споро помчалась в сторону Красного моста.

Вот она уже миновала легендарную брусчатку, спустилась в детский парк, далее пронеслась через подвесной мост, мимо часовни, проскользнула в арку и остановилась у заборчика, отделяющего тротуар от проезжей части.

 - Ну, осталось  перебежать дорогу, и мы у цели. Непременно хочу увидеть салют  с той стороны, Кристи! – радостно  воскликнула девочка.

Она аккуратно перелезла через заборчик, посмотрела по сторонам. Слева мигали фары автомобиля, но он был еще далеко. «Успею», - сказала девочка и бросилась перебегать дорогу. В этот миг сердце Кристи сжалось, он почувствовал что-то неладное. В его печальных глазах появилась тревога. В один миг раздался крик. Звук удара. Кровь брызнула на асфальт… а под тусклым, мертвецки желтым светом фонаря лежало бездыханное тело Ксюши.

Ужас охватил Кристи. В тот самый миг, когда машина выскочила справа, котенок по инерции выскользнул из рук девочки и очутился у обочины. Сейчас он проклинал себя за эту ненавистную кошачью сноровку. Он ненавидел машину, водителя, этот чертов мост, кажется, вся вселенная была ему отвратительна, и Кристи жаждал, чтобы она исчезла. Он хотел бы вернуть время, но понимал, что это невозможно. Котёнок подбежал к своей бабочке. «Ну же, Ксюшенька, я же знаю, что ты жива, жива…Очнись, мы же еще не нашли наше счастье! Прошу тебя! Не оставляй меня! », - Кристи царапал когтями асфальт, начал неистово мяукать, это было ужасно зрелище.

Вокруг столпились зеваки, но рассвирепевший кот не давал им подойти ближе, чем на метр. Когда приехала «скорая», и медики попытались приблизиться, одного из них Кристи ударил когтями, а второму вцепился своими кокаиновыми клыками точно в руку. Теперь врачу самому понадобилась помощь. Этот бенефис лишившегося рассудка кота продолжался не меньше 15 минут. Но вдруг он стал спокоен. Кристи медленно забрался на уже похолодевший животик бабочки, свернулся на нем калачиком и едва слышно промурлыкал:

- Видимо, мы  изначально ошиблись. Рай стоило  искать не в этом мире. Что ж, поищем в другом. Теперь у нас на это целая вечность, милая бабочка, - огонек в глазах Кристи постепенно начал тускнеть, но он все еще силился повторять: - Я говорю «мяу», вы говорите «кристи-твисти»…Я говорю «мяу», вы говорите…

В этот миг в толпе обывателей неожиданно раздался звук: «Кристи-твисти». Люди расступились, и вперед вышла девочка с синенькими бантиками. Она еще раз повторила эту фразу, на этот раз громче.  Не успело это произойти, как в другом конце толпы снова раздалось: «кристи-твисти»! Это был мужчина среднего возраста. Потом женщина, потом старушка. И так продолжалось снова и снова, пока вся толпа, включая медиков, не слилась в едином порыве: «Кристи-твисти», «Кристи-твисти», «Кристи-твисти»…

***
Эта история произошла пять лет назад. Но до сих пор никем не забыта. Я сижу на берегу Орлика, за моей спиной, в пятидесяти метрах, имеется каменный забор. На его поверхность молодые уличные художники нанесли изображение пустынного берега, залитого солнцем. Где-то вдали виднеется яхта с алыми парусами. И только если особенно внимательно присмотреться, то на краю того самого берега можно рассмотреть два силуэта – девочки и кошки. В углу композиции начерчена надпись: «Рай там – где мы захотим».

Я чувствую на себе чей-то пристальный взгляд. Опускаю глаза и вижу маленького пятнистого котёнка. Он виляет хвостом, проводит лапкой по мордочке и тихо мурлыкает:

- Я говорю «мяу», вы говорите «кристи-твисти»…